Текст книги "Бестиарий Грейвза (СИ)"
Автор книги: Pathologist
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)
– Вопрос решён Ковеном, Тина, – безразличным тоном ответил ей аврор. – Ничем не могу помочь.
Он развернулся и направился было прочь, но Тина отчаянно схватила его – уже за руку повыше локтя, словно он был её единственной надеждой, спасательным кругом для утопающего.
– Персиваль! – успела воскликнуть девушка, но в следующее мгновение её тело вытянулось в струнку, ладони хлопнули по бокам, прижимаясь к туловищу, а ноги собрались вместе. От падения её спасла лишь рука Грейвза, лениво подхватившая Тину за локоть.
Грейвз из воспоминаний девушки нарушал правило за правилом, на этот раз применяя заклинание против подчинённой без оснований. Тина смотрела на него с ужасом, не имея возможности произнести хоть слово, скованная Петрификус Тоталус.
– Тина. – Голос мужчины был вкрадчиво-спокойным, но в нём мелькали искры нетерпеливого раздражения. – В последний раз говорю вам: ваша судьба меня не волнует. Просить у меня о какой-либо услуге бесполезно. Прекратите думать, что я буду выгораживать вас бесконечно. Вы вопиющим образом нарушили одно из главных правил волшебного сообщества. Вы не заслуживаете права быть аврором.
Тут в безразличном взгляде Грейвза проступила отчётливая злость. Тело Тины оторвалось от отполированного тысячами ног камня пола и взмыло в воздух – буквально на десяток сантиметров. Она освободилась от заклятья обездвиживания, но не могла сделать и шагу, бесполезно перебирая ногами. Лицо раскраснелось и Тина стала издавать хрипящие, полузадушенные всхлипы. Пальцы бесполезно скребли по гладкой шее, словно стараясь отодрать от неё невидимые путы душащего заклятья.
Грейвз стоял и спокойно смотрел, как она теряет сознание от удушья. Взгляд его в этот момент вызвал в Грейвзе-наблюдателе отчётливое ощущение отвратительными мурашками защекотавшего шею и затылок дежа вю.
– И не смей больше называть меня по имени… – злобно прошептал он из воспоминаний, когда руки Тины уже безвольно опустились, не в силах больше противиться подступившему беспамятству.
Тело девушки рухнуло на пол, больше не сдерживаемое чарами. Она судорожно кашляла и жадно вдыхала спёртый воздух катакомб Вулворт-билдинг, смаргивая слезинки и глядя на невозмутимо удалявшуюся спину Грейвза.
***
18 июня, 1927 г.
Очередное марево рассеялось и Грейвз не увидел в своём кабинете никого, кроме себя и Тины. За окном занимался зябкий рассвет, окрашивая стены серых небоскрёбов в робкий розовый цвет. Тина смотрела на него почти не моргая, внимательно, словно надеясь найти ответ на какой-то вопрос.
– Я показала вам всё, что могла, сэр, – её голос был сиплым от долгого молчания, но твёрдым и спокойным. Таким, каким Грейвз, после всего увиденного, себя совсем не ощущал. – Вы нашли ответы на свои вопросы?
Грейвз промолчал, всё ещё не в силах произнести хоть слово от переполнявших его противоречивых эмоций. Первые солнечные лучи играли на стёклах стеллажей, переливаясь на позолоте тиснений названий книг.
– Можете ответить на один мой вопрос? – Грейвз перевёл взгляд на девушку, не зная, куда деться от её внимательных глаз. – Там, во всех этих воспоминаниях, были ли вы настоящий хоть в одном из них?
Он не знал, что ответить и лишь молча наблюдал за мягкими золотистыми переливами солнечных лучей на её взъерошенных волосах.
________________________________________
*Рыжая ведьма (англ. Ginger Witch) – персонаж, придуманный дизайнерами Мирафорой Мина и Эдуардо Лима к серии фильмов о Гарри Поттере. Они создавали газеты, в которых должны были быть ключевые для сюжета новости, но остальное пространство газетного листа не могло оставаться пустым, и в него дизайнеры с разрешения Роулинг могли включить что угодно. Так появилась Рыжая ведьма, преступница, чьи выходки неоднократно освещались “Ежедневным Пророком”. В 1994 г. она была арестована за хулиганство на маггловском футбольном матче. Затем пустила в полёт двух свиней, чем нарушила планы полётов маггловских самолётов. В августе 1995 г. вызвала большой взрыв хны, но осталась жива. Позже и вовсе отправлена в Азкабан – наверное, британским магическим властям надоело с ней возиться )) Затем этот персонаж появляется вновь – уже в фильме “Фантастические твари”, по соседству с заголовками о преступлениях Грин-де-Вальда. Вот и как пройти мимо такого колоритного персонажа, пусть он и не совсем каноничен? ;)) Подробнее о Рыжей ведьме можно прочесть здесь http://harrypotter.wikia.com/wiki/Ginger_Witch на английском.
**«Кассандра и её кот Густав», «Жизнь с легилиментом. Выбирай мысли мудро» – названия книг, которые мы видим в сцене, когда Ньют оказывается в снимаемой сёстрами Голдштейн квартирке. Книгу «Кассандра и её кот Густав» читает Якоб, когда Тина приносит гостям какао перед сном.
Комментарий к 25. Рыжая ведьма
Miss me? ;))
========== 26. Ругару ==========
Linkin Park, “What I’ve Done”
05 июля, 1927 г.
Половину жизни Грейвза его самой верной и постоянной спутницей, скрашивавшей одинокие и не очень ночи в постели, была боль. Она была везде.
Скрытый седыми волосами, за правым ухом тянулся длинный шрам – след первого боевого ранения, оставленный чьим-то почти убившим зелёного аврора Грейвза проклятьем. Левую бровь пересекал совсем тонкий и практически незаметный рубец. Мало кто приближался к аврору так близко, чтобы разглядеть его. Руки, тело, ноги были разукрашены множеством следов былых ранений разных форм и давности.
После пробуждения в Пэвэти Грейвз обнаружил, что его боевая коллекция значительно пополнилась полузажившими, огрубевшими и совсем свежими рубцами. Что примечательно, все они находились в тех местах, которые прятались под слоями одежды от глаз тех, кого могло заинтересовать их происхождение.
И все эти раны, нанесённые тёмными предметами, существами или заклятьями, имели нехорошее свойство давать знать о себе в самое неподходящее время и в самых неожиданных местах. Было бы странно, если бы глава отдела магического правопорядка Конгресса вдруг скрючился в три погибели от резкой, рвущей боли, будто от только что нанесённой раны, в отметине на правом боку. Или хватался за голову во время приёма иностранных делегаций за старый шрам, напомнивший о себе яркой, обжигающей болью. Поэтому Грейвз научился игнорировать её. Лицо его в эти моменты становилось неподвижной маской, а разум спокойно наблюдал за тем, как алые, кровавые цветы боли расцветали по ходу нервов, роняя сочные лепестки, которые растекались от эпицентра к периферии, вспыхивая самым ярким огнём в мозгу. Он даже научился наслаждаться этой болью. Черпал из неё силы и иногда был рад, как старому другу.
Но ночью, когда он был наиболее расслаблен и уязвим, и терял свою самую ценную способность – бдительность, – боль настигала мгновенным ураганом, снося хлипкие защитные барьеры безразличия. В такие моменты на нём не было ни единого живого места, каждый рубец словно вновь становился открытой раной, снова и снова напоминая Грейвзу о том, каким именно образом оказался на теле.
Кроме тех, что образовались в исчезнувшие из памяти три года.
Самой болезненной отметиной был неправильной формы, блестящий нежной кожей, шрам на левой ступне. Грейвз получил его на пятый год службы, когда при облаве на мастерскую нелицензированного зельевара, промышлявшего продажей запрещённых отваров класса А* тёмным магам, нечаянно опрокинутый флакон с ядом пролил своё содержимое на его ногу. Отрава проела ботинок, кожу, повредила сухожилия и почти добралась до костей. Этот раз был единственным, когда задевший локтем тот несчастный флакон Оуэн Канг слышал из уст напарника столько проклятий в свой адрес. Колдомедикам тогда удалось спасти ногу, а Грейвз нашёл себе отличную пару ботинок из драконьей кожи и с тех пор не расставался с ней.
Все успели позабыть о том ранении, а новички о нём и не подозревали, потому что никто ни разу не видел, чтобы аврор Грейвз хромал. Но каждый шаг давался с той самой болью, что наверняка испытывали несчастные жители Салема, которых обвинили в ведьмовстве. Эта боль была с ним всегда.
Но к физическим мукам он привык. Он смирился с ними как с ещё одним проявлением жизни. Изредка, когда они становились совсем невыносимы, он пил зелье сна-без-снов и забывался, не чувствуя ничего, пока оно не прекращало своё действие.
К мукам совести он не был готов.
Грейвз всегда поступал так, как ему подсказывала взращённая в нём родителями совесть. Это было очень трудно, особенно учитывая ту высоту карьерной лестницы, на которую ему удалось взобраться, но он смог. И никогда, кроме как в детстве, после того как наворовал яблок у продавца фруктов, чтобы задобрить скрытней, он не мучился угрызениями совести.
До того, как заставил Тину показать её воспоминания.
Они не дали ему ответа ни на один вопрос, связанный с Грин-де-Вальдом, но зато рассеяли туман тайны, которой было окутано почти каждое действие Тины по отношению к нему.
Он был счастлив. Они были счастливы. Этот обыденный факт так изумлял его и в то же время заставлял чувствовать себя очень несчастным. Словно ребёнком, которому пообещали давно желаемый подарок на Рождество, и обманули ожидания. «Были ли вы настоящий хоть в одном из них?» – спросила его Тина про свои воспоминания. Он задавал себе этот вопрос изо дня в день, и не мог найти ответа.
Показав ему всё, что так долго скрывала – из гордости или нежелания ставить шефа в неловкое положение, – Тина будто расцвела. На неё больше не давил груз тайны и девушка будто вдохнула полной грудью новую жизнь, окончательно перелистнув последние страницы старой. Оставив его позади. Скинув весь этот груз на его плечи.
И груз был почти неподъёмен. Грейвз в первые дни сердито ловил себя на трусливом желании находиться как можно дальше от неё. Не видеть её сияющих новым, счастливым блеском глаз, искренней улыбки и не слышать радостного смеха. Он буквально заставлял себя общаться с ней в прежнем деловом тоне лишь при необходимости. Заставлял себя смотреть на Тину спокойным, прямым взглядом и стараться не замечать этого понимающего, жалеющего его ответного взора.
Она жалела его. Сама мысль о жалости к себе от кого-либо была противна Грейвзу, но от неё – просто невыносима. Только не она, в чьих глазах он всегда желал быть самым сильным, бесстрашным и попросту – идеальным.
Если раньше он и желал побороть свои сомнения и рискнуть пуститься в такую желанную авантюру – раскрыть перед ней свои чувства, то теперь при одном воспоминании об этой мечте хотелось смеяться и плакать одновременно. Он (или не он?) уже испортил всё, что было возможно между ними. Сжёг мосты и потопил корабли. Назад пути не было.
Несправедливо, что у него не осталось ни одного собственного воспоминания об их отношениях. А может и лучше, что не осталось – наверное, так было легче смириться с тем, что между ними ничего не может быть.
Постепенно он заставил себя прекратить поддаваться фрустрации и смог взять себя в руки. Теперь самым главным вопросом, который интересовал его, было местоположение Рыжей ведьмы.
Она как сквозь землю провалилась. С той злосчастной заметки об украденном парике в начале декабря прошлого года, о ней не было ни слова. Никто не видел её, она больше не совершала никаких правонарушений и вообще, будто исчезла с карты Нью-Йорка. Авроры, патрульные и наблюдатели несовершеннолетних магов были предупреждены известить Грейвза при малейшем намёке о её нахождении, но пока по всем каналам стояла тишина.
***
В тот вечер Грейвз уснул прямо в кресле за рабочим столом отца. Перед ним были разложены материалы из досье о Рыжей ведьме – от нахождения на пороге приюта до последнего пребывания в камере. Стоял недопитый гоблинский бренди и пара догорающих свечей, в свете которых мягко поблескивал золотыми перьями сниджет. А Грейвз спал, запрокинув голову на подголовник кресла, изредка похрапывая. Способность мгновенно засыпать в любой позе и так же мгновенно просыпаться он обрёл в первые пару десятков ночных дежурств в Аврорате.
Занималась заря. Солнечные лучи ещё не могли пробиться сквозь густые кроны деревьев, окружавших особняк Грейвзов, но птицы уже начали свой весёлый утренний щебет, а густая, словно дёготь, ночная тьма отступала, разбавляемая сиреневым рассветным туманом, осыпавшим лужайку перед домом искристой росой.
Едва различимый шелест магии – и перед Грейвзом над столом, слегка задевая лапками страницы документов, материализовался патронус аврора Голдштейн. Услышав усталый, но чёткий голос Тины, Грейвз дёрнулся на месте, едва не захлебнувшись скопившейся за ночь во рту слюной.
– Парк Инвуд Хилл, код оранжевый. – Лисичка взмахнула хвостом и побежала прочь, растворяясь в золотистом свете первых лучей, озаривших кабинет.
Грейвз устало потёр ладонями лицо и растрепал волосы, стараясь проснуться. Начался новый рабочий день.
***
В этот ранний час окраина лесного массива была пустынна. Небольшие группы зданий виднелись вдали, окутанные сонным маревом. Грейвз поёжился от свежести утреннего леса и направился прямиком к волшебникам, столпившимся у корней старого каштана. «Утро добрым не бывает», – вздохнул главный аврор, разглядывая место преступления.
Тело погибшего было неестественно изогнуто – скорее всего, сломан позвоночник. Штанина на правой ноге разодрана вдоль, а от бедра – самой мясистой части тела, – оторван большой кусок мышцы. Светлая рубашка порвана, органы живота смешаны в кровавую, тошнотворную кашу. На лице застыла странная жуткая гримаса. Глаза мертвеца никто закрывать не стал – не трогали тело до прибытия криминалистов, – и они смотрели вглубь леса. На самом деле – в никуда.
Чёрная земля впитала почти всю кровь, только стебли окружавших тело трав окрасились в тёмно-бордовый цвет, поблескивая в прохладных лучах солнца. Грейвз выдохнул, выпуская в воздух облачко пара.
Над телом склонилась Кэмерин Фишер, внимательно разглядывая каждую деталь и едва ли не обнюхивая его, но не прикасаясь. Поодаль, у самого ствола каштана, Зури и Уоллес стояли у второго тела. Повреждений на нём не было видно, казалось, человек просто спал. И в стороне ото всех, глядя на тело немигающим взглядом, стояла бледная неподвижная Тина.
– Доложить, – твёрдым голосом велел Грейвз, глядя на вызвавшую его аврора Голдштейн.
Она встрепенулась и бодрым голосом, в котором тренированный слух всё же угадывал усталость, не сводя застывшего взгляда с изуродованного тела, чётко отчиталась:
– Дежурство началось в восемнадцать ноль-ноль по времени Восточного побережья. В час тринадцать аврор Канг отбыл помогать патрульным оформлять аресты участников драки из бара на западной шестьдесят шестой. Я осталась на пульте. В пять сорок четыре поступил сигнал об использовании запрещённой боевой магии с окраины парка Инвуд Хилл. Я отослала патронуса аврору Кангу о том, что покидаю пост и аппарировала. – Плавная речь девушки вдруг оборвалась. Она глубоко вздохнула, выпуская тёплое дыхание в прохладный ароматный воздух леса, затем, будто собравшись с силами, продолжила. – Этот мужчина, – кивнула она на тело, – боролся с… с… монстром? Оно было ростом примерно метр шестьдесят, голова была не то волчьей, не то как у лисы. Такое, со слегка заострённой мордой. – Тина на секунду зажмурилась, стараясь вспомнить детали. – Тело было обычным, человеческим, но сильным и покрытым густой шерстью. Хвоста вроде не было, я не обратила внимания, – она ещё раз выдохнула в попытках взять себя в руки. – Оно уже раздирало несчастного и… ело его. Рядом стоял ещё один человек, он кричал и старался влезть на дерево. Он был ранен. Я привлекла внимание существа и старалась нейтрализовать его, но ни одно заклятье против него не было эффективным. Оно подобралось совсем близко, – Тина кивнула в сторону. Там, на рыхлой почве, были заметны отчётливые следы борьбы и глубокие борозды, оставленные звериными когтями. – Я отчаялась и смогла ранить его кинжалом.
– Серебряным? – уточнил Грейвз. Тина кивнула, всё так же не глядя на него.
Кэмерин, внимательно слушавшая отчёт коллеги, лишь фыркнула.
– Ты последовала моему совету носить с собой серебряный нож только после нападения вампира? – насмешливо спросила она Тину. Аврор Голдштейн лишь слегка покраснела, но проигнорировала шпильку едкой Фишер.
Авроры имели дело с оборотнями и прочей нечистью куда реже, чем работники Роша, но наставники в Академии настойчиво советовали всегда носить с собой что-то острое и серебряное. Жаль, что к их словам авроры прислушивались чаще всего только после того, как лично сталкивались с этими тварями.
– Вы не ранены? – поинтересовался Грейвз. Он почти гордился собой – тон звучал достаточно холодно и профессионально. Почти незаинтересованно.
Сожри вас всех скрытни, почему на месте ещё нет колдомедиков???
– Нет, – качнула головой Тина, пряча румянец за растрёпанными локонами волос. – Оно только перепугало меня и оторвало кусок рукава. – Серый строгий пиджак с широкими рукавами лишился изрядного фрагмента ткани, но на теле и вправду не было ни царапины. Разве что брюки и оставшийся рукав перемазаны в грязи. – Я упала, существо взревело и бросилось прочь.
Тина осторожно разжала кулак правой руки, в котором покоилась грубая деревянная рукоять кинжала. Лезвие было украшено потёками почти подсохшей тёмной крови. Грейвз вынул из кармана жилетки белоснежный, заботливо отглаженный мистером Шепардом платок, и осторожно обернул в него оружие.
– Нам придётся присоединить кинжал к остальным материалам дела, – мягко сказал он Тине, которая лишь безвольно кивнула, отдавая шефу оружие.
– Что со вторым? – спросил Грейвз у Уоллеса, кивнув на тело у его ног.
– Жив. Был не в себе. Пришлось успокоить его, – коротко ответил верзила.
– Кэмерин? – бросил главный аврор взгляд на женщину, азартно исследовавшую тело погибшего. Её на место происшествия, скорее всего, вызвала Тина. Фишер всегда вызывали, когда дело касалось волкоподобных тварей.
– До полнолуния ещё две недели, погибший не покусан, а сожран, и вот тут, – она сощурила глаз, стараясь рассмотреть нечто малозаметное в основании шеи на затылке мертвеца, – отверстие. Ставлю полугодовую зарплату, что в нашем трупе нет ни капли ликвора. Плюс описание монстра от нашей мисс Прячьте-Свои-Вазы-А-То-Разобью. Итого…
– Ругару,** – выдохнула молчавшая до этого Зури.
– Ругару, – подтвердила Кэмерин, вставая на ноги.
Грейвз тяжело и облегчённо выдохнул. Ещё один погибший, но как ужасно бы ни звучало, это удача. Слава Морриган!
– Один вопрос, – посмотрел он в глаза каждому аврору. – Почему эти двое оказались в пять утра в лесу?
***
Грейвз влетел в свой кабинет, распахнув дверь нетерпеливым волшебством. Одна из выдвижных полок рабочего стола резво открылась и из её недр послушно вылетели пергаменты-бланки с чистыми полями и аккуратно, друг за другом, спланировали на стол. Торопившиеся вслед за боссом Тина и Зури сели на трансфигурированные стулья, следуя приглашающему жесту Грейвза.
– Необходимо действовать быстро, пока она не уничтожила все доказательства, – стараясь придать голосу сухость, заключил главный аврор, но взбудораженность охотника, напавшего на след зверя, всё равно проступала в его отрывистых жестах и лихорадочном блеске глаз. Перо резко скрипело по бумаге, быстро заполняя пустующие графы бланка.
– Адвар, собирайте отряд. – Он протянул ей заполненный лист, в заголовке которого значилось «Ордер на обыск», а затем второй – «Ордер на арест». – Приступите по сигналу, не раньше!
Адвар была не менее взбудоражена. Коротко кивнув, она тут же покинула кабинет. Если бы Грейвз не знал Зури достаточно хорошо, он бы решил, что она почти счастлива.
Сонная и изрядно вымотанная стычкой с ругару Тина рассеянно теребила разорванный рукав, края которого начали рассыпаться в неряшливую бахрому. Было заметно, что она прилагает титанические усилия для того, чтобы не зевнуть. Глаза её слезились и девушка часто-часто моргала. Почему-то на ум Грейвза пришло сравнение с разбуженным посреди дня совёнком.
– Вы, должно быть, уже слышали об этом деле? – спросил он Тину, отстукивая пальцами нервную дробь по дереву столешницы.
– Фрагменты, цельную картину не знаю, – тем не менее, достаточно бодро ответила она. – «Парк Инвуд Хилл» и «растерзанные тела» – вот и всё. Знаю, что дело ведут Зури и Уоллес, поэтому и вызвала их вместе с Кэмерин Фишер.
– Вы поступили верно, – кивнул Грейвз, подмечая, что когда их взгляды встретились, желания стыдливо отвести глаза больше не возникло. Это не могло не радовать. Он даже позволил себе едва заметно улыбнуться ей. – Они ведут дело год. За двенадцать месяцев в Инвуде уже шестнадцать полусъеденных тел и у всех выпита мозговая жидкость. Адвар и Сэм провели внушительную работу и из огромного числа подозреваемых нашли одного, наиболее вероятного. Доказательств его причастности было множество, но – увы! – все лишь косвенные. Ковен даже не стал бы их рассматривать. Но теперь, благодаря вам, у нас есть нечто надёжное. Кровь напавшего и рана, которую вы ему нанесли. Вы же помните, куда именно ранили зверя?
– Да, – выдохнула Тина, слегка ошеломлённая свалившейся на неё информацией.
– Тогда не будем медлить! – встал с места Грейвз, надевая чёрный пиджак. – Вам будет необходимо подтвердить, что рана на том же месте, что и нанесённая вами. Если мы сработаем верно, то уже сегодня монстр будет сидеть за решёткой.
***
Консьерж пустил их с неохотой – пришлось наслать на него Конфундус. Коридор этажа был длинным, тёмным и пах плесенью. Грейвз остановился посреди лестничного пролёта и окинул следовавшую за ним Тину внимательным взглядом.
– Вам следует вести опрос. – Глаза девушки удивлённо округлились, но она промолчала, внимательно слушая шефа. – Постарайтесь усыпить её бдительность. Зури и Уоллес уже опрашивали подозреваемую несколько раз и наш визит сейчас заставит её нервничать. Куда именно вы ранили зверя?
– Правое предплечье, – шепнула Тина.
– Постарайтесь увидеть рану – ваши воспоминания будут ценны для обвинения на слушании Ковена, – Грейвз старался говорить коротко, девушка согласно кивала. – Надеюсь, мне не нужно напоминать вам о еде и…
– …питье, – закончила за ним фразу Тина. – «При ведении опроса свидетелей с целью расположить к себе их доверие, не следует отказываться от предложенных еды и питья, кроме случаев, вызывающих у аврора настороженность. При ведении допроса подозреваемого, не следует принимать внутрь предложенные им еду и питьё с целью не допустить отравления аврора». Краткое руководство О’Брайэна «Искусство ведения опроса, допроса и процедуры ареста».
– В теории всегда звучит проще, – не сдержал снисходительную улыбку Грейвз, в душе испытывая чувство гордости за столь быстрый и чёткий ответ от ученицы. Она выглядела слегка задетой, но сейчас её волновало другое.
– Вы так и не сказали – как зовут подозреваемую? – Грейвз ушёл вперёд по лестнице и Тине пришлось нагонять его.
– Виолетта Бове,*** – коротко бросил он. Девушка замерла, не в силах скрыть удивление.
– Бове? Та самая Виолетта Бове?!
– Тише, Тина. Вы же не хотите предупредить её о нашем приближении заранее, чтобы дать ей время скрыть улики? – досадливо поморщился Грейвз.
Тина всё ещё была ошарашена, когда он занёс кулак над нужной им дверью и трижды негромко постучал. За дверью не было слышно ни звука. Грейвз снова постучал.
Ничего.
Он кивнул ей, давая понять, что допрос можно считать начатым.
– Доброе утро, мадам Бове, извините что так рано, но нам необходимо побеседовать с вами, – звонко начала говорить Тина, прислушиваясь к малейшему шороху по ту сторону толстой двери из массива дерева. – Консьерж сказал, что вы уже проснулись и ещё дома, мадам Бове!
Только после этих слов прямо за дверью послышалась возня и она слегка приоткрылась, оставляя небольшую щель и держась на цепочке. В просвете была видна половина женского лица с настороженно глядящим на них тёмно-карим глазом.
– Доброе утро, – ещё раз поздоровалась девушка, стараясь улыбнуться как можно приветливее. – Аврор Голдштейн, – показала она глазу металлический значок, – аврор Грейвз. – Волшебник лениво отодвинул полу пиджака, демонстрируя прикреплённый к ремню значок. – Разрешите войти?
Глаз внимательно оглядел лица авроров, затем дверь закрылась с громким хлопком прямо перед носами непрошенных гостей. Послышались возня и лязганье металлических замков, и наконец дверь распахнулась.
Насколько уныл, обычен и непригляден был коридор многоквартирного дома, настолько неординарно и можно даже сказать, уютно обустройство квартиры мадам Бове. В полутьме помещения бордово-красные обои скрывались за многочисленными картинами и деревянными масками с вырезанными на них устрашающими выражениями. Углы и каминную полку занимали чёрные скульптуры, изображающие изогнутых в странных позах животных и людей. Диван, кресла и столы покрывали сотканные и вышитые лоскутные пестрые покрывала. Было невозможно дышать – воздух пропитался до боли знакомым фимиамом, мгновенно напомнившим Грейвзу мадам Президент.
Не менее колоритна была и сама мадам Виолетта Бове. Эбонитово-тёмная кожа, заплетённые в многочисленные тугие косички чёрные волосы, разноцветные многослойные одежды. Для женщины преклонного возраста она выглядела удивительно моложаво.
– Ваши люди уже опрашивали меня. Трижды, – заявила она вместо приветствия. Голос мадам был напряжён и натянут, словно тетива лука. – Ничего нового я вам не скажу.
– Вы, возможно, ещё не знаете, – всё тем же на удивление натурально доброжелательным тоном продолжила Тина, – но сегодня утром было найдено тело ещё одного убитого. Его разорвали, как и предыдущие жертвы. Мы проводим опрос всех жителей неподалёку от места преступления в поисках возможных свидетелей – обычная процедура, мадам Бове.
Грейвз внимательно следил за разговором, демонстрируя всем своим видом скуку и сонливость, чтобы усыпить настороженность подозреваемой. В углу стоял добротный стол из тёмного дерева, заваленный волшебными палочками разной степени готовности и пучками серой шерсти, перевязанными красными нитями – шерсть ругару, фирменная сердцевина сильнейших палочек, изготовленных мадам Бове.
– Вы правы, я ничего об этом не знаю, – оборвала Виолетта Бове плавную речь девушки, слегка расслабившись.
– Очень жаль, – «искренне» расстроилась Тина, – но давайте мы заполним стандартный опросник, если у вас есть для нас время. Чтобы нам больше не пришлось беспокоить вас по этому поводу.
Никакого «стандартного опросника» для подобных случаев у авроров не было. Грейвз скривил губы, стараясь сдержать ухмылку. Находчивая Тина.
– Что же, – с сомнением протянула мадам Бове, – минут пятнадцать у меня найдётся.
– Очень хорошо! – с излишним энтузиазмом воскликнула девушка, выуживая из кармана пиджака бумагу и перо-самописец.
– Присаживайтесь, – достаточно приветливо улыбнулась подозреваемая Тине, указывая на диван и направляясь в глубь квартиры. – Выпьете что-нибудь?
– Э-э… Не стоит утруждаться, мадам Бове, – проблеяла девушка, бросая испуганный взгляд на Грейвза. – У нас не так уж много времени – нужно ещё столько людей опросить!
– Я настаиваю! – прозвучало из соседней комнаты.
– К-кофе, – выдавила из себя неуверенный ответ аврор Голдштейн.
«Не пейте», – прошептал ей одними губами Грейвз, качая головой. Тина согласно покивала.
Пока хозяйка возилась с посудой, мужчина подошёл к столу и как можно тише выдвинул ящик рабочего стола. Внутри оказалась деревянная шкатулка с резными узорами. Под крышкой обнаружилось то, что Грейвз ожидал увидеть – мешочек гри-гри, наощупь наполненный сушёными растениями и человеческими ногтями, и цилиндры толстых чёрных свечей. Аврор закрыл крышку и вернул ящик на место.
– Прошу, – протянула девушке чашку с кофе вернувшаяся в комнату мадам Бове.
– Спасибо, – натянуто улыбнулась Тина, делая вид, что наслаждается ароматом напитка. – Что же, начнём. Первый вопрос: где вы были сегодня утром с пяти тридцати до шести тридцати утра?
– Спала в своей постели, – невозмутимо ответила усевшаяся напротив неё в кресло женщина. Она предпочитала замечать только говорившую с ней Тину. Грейвзу это было лишь на руку.
На столе устроились две рамки с колдографиями. На одной из них стояли трое: маленькая Виолетта и двое взрослых. Очевидно, её родители. Лицо мужчины было изуродовано глубокими шрамами. На второй была группа волшебников. Они торжественно смотрели в камеру, поправляя нарядные одеяния. Было в этой колдографии что-то, привлёкшее внимание аврора. Но новый вопрос спугнул зарождавшуюся мысль.
– Кто-то может подтвердить это? – продолжала девушка.
– Я живу одна, – немного чопорно ответила Бове. – Разве что тот же консьерж подтвердит, что я не выходила из дома.
Не из парадной двери – ругару вполне мог выбраться из окна. Грейвз продолжал наблюдать за мадам и искал новые интересные предметы тёмной магии среди статуэток на каминной полке. К слову, сами статуэтки были не плохим доказательством использования запрещённой магии. Косвенным, разумеется.
– Не заметили ли вы чего-либо подозрительного накануне? – тянула низзла за хвост Тина, надеясь что мадам Бове расслабится и явит нанесённую её кинжалом рану на свет.
Над камином висело полотно в добротной рамке из дуба. На нём чёрными, коричневыми, оранжевыми и жёлтыми красками была изображена священная сантерия. Вокруг столба в широком круге стояли унси, ла плас, хунган и мамбо. Последняя чертила мукой символы-веве, а вокруг танцевали женщины и мужчины в специальных одеждах. Над сантерией парил кроваво-бордовый лоа, простирая к людям руки.
Мадам Бове и не думала скрывать свою приверженность к магии вуду.****
– Я уже много раз говорила аврорам Зури и Уоллесу, что ничего не слышала и не видела – старость, что поделаешь. Внимательность притупляется с годами, – спокойно ответила Виолетта Бове девушке.
Её бдительность не усыпить. Так они не добьются никаких доказательств. Стоило поднажать на старушку.
– Мадам Бове, – окликнул её Грейвз, встав посреди комнаты. – Вы делаете одни из самых лучших палочек в стране.
– Спасибо, молодой человек, – наконец обратила на него внимание мадам. – Да, мне есть чем гордиться.
– Совсем недавно вы рассекретили тайну сердцевины ваших творений – шерсть ругару, – продолжил Грейвз.
– Работать с ней трудно – магия ругару не самая спокойная, но своим владельцам она служит верно, – довольно улыбнулась женщина.
– Однако же отдел экспериментальной магии давно мучает вопрос – откуда вы берёте шерсть этих опасных, безусловно запрещённых к разведению существ? Их нельзя держать даже в заповедниках.
– Разумеется, нельзя! – возмутилась мадам. – Это совершенно разумные существа, никому же не приходит держать в заповедниках гоблинов или пакваджи! А что до шерсти – я предоставила все необходимые документы, в которых говорится, что я сотрудничаю с поставщиком, который доставляет мне их прямиком из Луизианы. Он добывает её, рискуя жизнью, поэтому мои палочки ещё более ценны, чем творения Вульфа или кичливого Кинтаны!
