Текст книги "Бестиарий Грейвза (СИ)"
Автор книги: Pathologist
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)
– Кто бы говорил, мисс «я-заборю-самого-опасного-волшебника-в-мире». – В голосе мужчины звучала плохо различимая ирония, в которой, впрочем, не было злости. – Я слишком много лет старался оградить тебя от всего: гнева Пиквери, опасных преступников, шальных заклятий. И все эти годы ты не давала мне сидеть без дела, то и дело влипая в сомнительные истории. Это уже почти привычка.
Губы Тины ответили ему горькой гримасой, а в глазах, кроме усталости, отразилась толика обнажённой и беспомощной обиды.
– Ну, смею заверить вас, мистер Грейвз, – с излишним пафосом и официозом, пропитанным всё той же обидой, ответила она ему, резко выпрямляясь на тоскливо скрипнувшем стуле, – что больше вам не придётся заботиться о моей безопасности. Отныне эта непростая задача ложится на плечи моего будущего мужа.
Грейвз пропустил мимо ушей нотки ёрничества в её словах, изумлённо опуская взгляд на руки девушки. Так и есть: на безымянном пальце левой руки чужеродно болталось массивное, потемневшее от времени кольцо, украшенное безвкусными завитушками. Такое было, должно быть, в каждой семейной шкатулке древних родов Британии. И как он не обратил внимания на сей раритет раньше? Должно быть, заклятье приложило его всё же сильнее, чем он считал вначале.
В груди заворочалось нечто большое и болезненное, уродливое и отдающее безысходностью и отчаянием. От него по рукам и ногам разливались свинцовая тоска и призрак глухого раздражения, стучавший с пульсом в ушах.
Это, без сомнения, Скамандер. Зря время не терял. Мальчишка лишь с виду казался неуклюжим и нерешительным, но на деле был куда расторопнее, чем в глубине души надеялся Грейвз. Он не стоял в стороне, поддаваясь угрызениям совести и самобичеванию, а просто взял и сделал предложение девушке, с которой хотел провести остаток жизни. Просыпаться вместе по утрам и готовить завтраки. Гулять под дождём и растить детей. Быть счастливым.
И она согласилась.
Но отчего-то не казалась счастливой.
– Не откажешься пройтись со мной? – устало выдохнул детектив, с трудом вставая с кровати. – Поговорим?
***
Выкрашенные в белый и выложенные серым камнем, коридоры лечебницы ничем не отличались от таких же безликих коридоров других многочисленных лечебниц, в которых довелось побывать Грейвзу. Двери во многие палаты были распахнуты и, проходя мимо, парочка детективов могла наблюдать за обрывками жизней их обитателей. Кто-то читал газету, кто-то спал, а кто-то плевался огнём или чесал покрытую жёсткой зеленоватой чешуёй кожу.
Напарники шли неторопливо: тело Грейвза восстанавливалось после длительного пребывания в мягкой постели. Мышцы быстро размякли, а приходить в тонус им придётся ещё долго – он уже не так молод. То и дело они садились ненадолго на стоящие тут и там вдоль стен деревянные скамьи, потемневшие от частого использования.
Они молчали. Тина подстроилась под шаг босса и сохраняла терпеливое безмолвие, то и дело теребя массивное обручальное кольцо – очевидно, никак не могла привыкнуть к его тяжести. Пальцы правой руки почти бесцельно пробегались по узорам.
Минут через двадцать детективы выбрались во внутренний сад, который благодаря заботам работников лечебницы цвёл и радовал красками даже посреди зимы. Множество скамей было облюбовано пациентами, беседующими с родственниками, но Грейвзу и Тине всё же удалось найти место и для себя в самом дальнем уголке сада, недалеко от слабо журчащего, небольшого искусственного водопада.
Пока они всё так же молча наблюдали за серебристой водой, небольшим потоком срывавшейся вниз с камней и разбивавшейся о бурную поверхность водоёма, на каменистый пол у ног Тины приземлилась невзрачная серая птичка, требовательно чирикнув и взглянув на неё чёрным, как бусина, глазом. Девушка пошарила в карманах, выудив из одного полусъеденную булку и, оторвав от неё кусочек, раскрошила попрошайке. Вскоре у ног волшебницы собралась небольшая, но очень шумная птичья стая, беспрестанно галдящая в битве за крошки.
– Значит, можно поздравить будущую миссис Скамандер? – наконец заговорил Грейвз, когда птичья ватага, поняв, что у девушки больше нет для них угощения, нехотя разлетелась.
Тина лишь молча кивнула. Бывший аврор не видел в её облике никакой радости.
Волшебник промолчал. Он и сам не был до конца уверен, о чём же именно хотел поговорить с напарницей. Но смутное ощущение того, что поговорить надо, не отпускало его, пусть нужные слова и не желали приходить на ум. А унылый и даже какой-то потерянный вид девушки придавал ему храбрости.
Сейчас или никогда. Другого подходящего момента не будет.
– Тина, – начал было он, ощутив, что горло внезапно пересохло. – Тина, я…
С пронзительным жужжанием нечто небольшое, но очень яростное, внезапно налетело на его висок, на мгновение дезориентировав.
– Ой, – выдохнул Грейвз, потирая место достаточно болезненной атаки. Маленькая фея,** трепеща прозрачными, переливающимися на свету радужными цветами крыльями, агрессивно жужжала, собираясь снова пикировать – в этот раз на шевелюру Тины.
– Какая красивая фея! – расплылась в неожиданной улыбке девушка, подставляя ладонь. – Какие у тебя замечательные крылышки! А из чего ты сшила юбку? Из лепестков ромашки?
Фея застыла в воздухе, подозрительно глядя на волшебницу. Но искреннее восхищение в голосе Тины тронуло лёд в душе тщеславного создания и она, вместо планируемого нападения, осторожно подлетела к подставленной ладони девушки.
– У тебя тут недалеко кладка? – продолжала непривычно ворковать Тина. – Не бойся, мы не тронем твоих малышей. Можно я и большой страшный дядя просто посидим тут и поговорим, а потом уйдём? Ты же нам разрешишь, красавица?
Падкая на комплименты своей внешности, фея окончательно расслабилась, доверчиво усевшись на ладонь девушки, и согласно покивала головой.
– Не думаю, что её терпения хватит надолго, – обратилась Тина к Грейвзу. – Нам лучше поторопиться. Где одна фея, там и остальные. Скоро налетят…
Довольно трепещущее крыльями создание не казалось особо опасным, но напарница была права: одна фея не причинит существенного вреда. А вот стая…
– Да, – кивнул волшебник. Собраться с духом и высказать всё, о чём раньше считал лучшим умалчивать – о своих переживаниях, – оказалось не так-то и просто. – Я хотел поговорить о… нас.
Тина промолчала, не поднимая взгляда от завораживающих переливов света на крылышках феи.
– Зелье Скамандера ещё тогда, дома, в Америке, всё же смогло вернуть мне память, – неуверенно продолжил Грейвз, немного удивлённый отсутствием её ответной реакции. – Я не говорил тебе…
– Знаю, – решительно перебила его Тина. – Мадам Президент сказала мне, что память к тебе вернулась. Но тогда ты счёл, что нам не о чём говорить. Я тоже так считала. Почему ты решил поговорить именно сейчас? Из-за этого? – Она подняла левую руку, кольцо на которой мгновенно бросалось в глаза.
– Да, – после недолгого молчания признал Грейвз. – И из-за того, что ты не кажешься счастливой. Может, если бы перспектива стать миссис Скамандер вызывала в тебе больше энтузиазма…
– С чего ты взял, что я не хочу стать женой Ньюта? – резко выпрямившись, быстро возмутилась Тина, бросив на босса полный злости взгляд.
Слишком быстро возмутилась.
– А ты хочешь? – невозмутимо, но мягко улыбнулся Грейвз, почти уверенный в своём предположении.
Тина ничего не ответила, лишь перевела потухший взгляд на тихо стрекочущую фею.
– Я уже рассказывала, но не уверена, вспомнил ли ты, – наконец заговорила она, не поднимая глаз, – что в первый раз влюбилась в старшекурсника ещё в Ильверморни. Он был старше на целых три года. Капитан команды Птицы-гром по кводпоту, Ахиллес Толливер.*** Из-за него я пошла играть в команду. Во мне он не видел никого, кроме стеснительной младшекурсницы. Это была безответная недостижимая влюблённость.
Смутно, но всё же Грейвз вспомнил эту историю.
– А ты был первым, кто ответил на мои чувства, – невольно улыбнулась Тина, оторвав взгляд от феи и устремив его на брызги воды. – Всё было слишком хорошо, чтобы это продолжалось вечно, верно? В жизни никогда не бывает так, чтобы хорошо было всегда.
Девушка вздохнула и искры в её взгляде, вызванные воспоминаниями, угасли.
– Если честно, я так и не поняла, чем были наши отношения, – продолжила она, наконец взглянув на мужчину. – Были ли они с тобой, или всё это время на твоём месте был Грин-де-Вальд? Расстался со мною ты или он? Та причина расставания была правдой, или поводом избавиться от меня? Я запуталась. Мне было больно. Я ничего не могла понять. Мне нужны были ответы – что я сделала не так? Причина во мне или в тебе? – Кончик её розового язычка прошёлся по пересохшей верхней губе. – Но вот ты вернулся и ничего не помнил. Я была рада, что ты жив, но злилась оттого, что так и не получу ответов. Это разрывало меня изнутри – безвестность и воспоминания о том, как нам было хорошо. Но знаешь что? Время и вправду лечит. Я смогла смириться с тем, что ты остался в прошлом. С тем, что ответов, которые мне так нужны, не получу. И поняла, что они мне больше не нужны. Я снова стала цельной. Может больше не такой наивной. И осознала вот что: если бы ты любил меня хоть немного так же, как любила тебя я, ты бы захотел поговорить со мной ещё тогда, когда твоя память окончательно вернулась. Прояснить всё. Но ты не захотел. Ты тоже оставил нас в прошлом. Пусть там всё и останется.
Тишина разбивалась о щебет птиц в глубине сада и шум бьющейся воды.
– Я по-настоящему любила тебя, – заключила Тина. – Может быть, никогда не смогу забыть об этой любви окончательно. Но пора двигаться дальше и последовать твоему примеру – оставить всё в прошлом.
Смятение в душе, воцарившееся после слов девушки, отражалось дрожью в ослабленных пальцах. Грейвз пребывал в растерянности – он был уверен, что чувства Тины к нему давно мертвы. Но она и сейчас любит его! Всё ещё можно что-то исправить.
Не упусти хотя бы этот шанс, Персиваль!
– Я из тех, – наконец он смог заставить мысли собраться в кучу, – кто считает, что лучше поздно, чем никогда. И даже если ты приняла твёрдое решение, полагаю, что ответы знать ты всё же обязана. Прежде чем свяжешь свою жизнь со Скамандером.
Тина хотела было возразить – это было заметно по искривившимся в негодовании губам и нахмурившимся бровям, но волшебник перебил её, не дав возможности прервать свою речь. Он должен был сказать всё ещё очень давно.
– Когда мы только начали встречаться, я решил, что уже слишком зрел и у меня больше нет времени на мимолётные отношения-однодневки. Я был настроен серьёзно. – Он смотрел ей прямо в глаза, стараясь понять, верила она ему или нет. – Да, встречаться с тобой начал именно я. Но потом один друг, который прознал о наших отношениях, спросил меня: что для меня важнее – ты рядом со мною, или твоё будущее, твоя карьера? Согласись, что узнай МАКУСА о том, что ты встречалась с главой Аврората, твой рост по служебной лестнице как минимум сопровождался бы пересудами?
Бледные щёки Тины залил румянец негодования. Она было раскрыла рот, чтобы дать ему резкий ответ, но Грейвз продолжил говорить.
– Тогда я решил, что твоё будущее важнее моих эгоистичных желаний быть с тобой, что я старик в твоих глазах и эти отношения для тебя не столь серьёзны, как для меня. – Румянец стал пунцовым и растёкся по ушам и шее девушки, но волшебник не дал ей перебить себя. – Я расстался с тобой тогда, в парке, именно поэтому. Разумеется, очень быстро я осознал, что не стоило рубить с плеча, а вначале следовало поговорить с тобой. Что ты не малолетняя глупышка, а аврор, сирота и старшая сестра, поднявшая на ноги младшую. Что в зрелости решений ты не уступаешь мне, несмотря на возраст. Я так и не знаю, какой ответ ты бы мне дала. Но я хотел спросить, веришь? – Грейвз криво усмехнулся, опустив взгляд да обручальное кольцо Скамандера. – Хотел сделать предложение – даже фамильное кольцо начистил. – Взгляд Тины из гневного стал растерянным. – Но судьба распорядилась иначе. Прежде чем я успел поговорить с тобой, по мою душу явился Грин-де-Вальд.
Вторая рука девушки почти безвольно потянулась к нему, а тёплые пальцы невесомо коснулись его предплечья в молчаливой поддержке.
– Он угрожал твоей жизни и в конце концов сломил мою волю. – Грейвз отвёл взгляд от лица Тины и бездумно уставился на брызги водопада. – Велел расстаться с тобой, потому что ты могла бы распознать перемену в моём поведении. Временами подменял меня, а в остальное время держал под чарами Империуса. Всё это длилось невероятно долго…
Тонкие пальцы волшебницы переплелись с его собственными и легонько сжались. От этого незамысловатого жеста на душе стало тепло, пусть тяжёлая горечь и не желала отступать.
– А затем он был пойман, но успел отдать приказ зачистить мою память. Но знаешь что? – Грейвз заставил себя улыбнуться, взглянув в растерянное лицо Тины. – Даже не помня о том, что между нами что-то было, меня всё равно продолжало тянуть к тебе. Но ты была такой отстранённой. И уже встретила своего Скамандера. И я видел – он тебе нравился. А кто я такой, чтобы мешать молодому счастью? Всего лишь твой не самый юный поклонник. К тому же начальник. Я считал, что не должен вмешиваться в твою жизнь. Когда же узнал о нашем прошлом, казалось, что ты идёшь дальше. Ты была так счастлива переехать к сестре в Британию. Переехать к Скамандеру…
Фея, обиженная на то, что внимание Тины полностью переключилось на Грейвза, улетела, раздражённо жужжа.
– Наверное, всё же стоило поговорить с тобой ещё тогда, – заключил детектив. – Я просто хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя. Всегда любил. Прости меня за то, что причинил много боли. Я этого не желал. И если ещё есть возможность, я хотел бы спросить: согласна ли ты провести со мной жизнь?
Грейвз постарался поймать её взгляд, чтобы понять, что творилось в душе девушки, но Тина старательно его отводила, молча разглядывая душистые цветы.
Они сидели в саду лечебницы ещё недолго. Фея вернулась, ведя за собой злобно жужжащих сестёр, вынудив волшебников спасаться бегством.
***
23 января, 1929 г.
В тот день она молча проводила его до палаты и ушла, так и не дав ответа. Ещё через три дня колдомедики решили, что Грейвз уже полностью восстановился и может покинуть лечебницу. Его навещали Скамандер-старший и де Монтеспан, посоветовавшие возвращаться в Британию как можно скорее, пока о его присутствии во Франции не прознал МАКУСА, который всё ещё хотел заполучить Грейвза живым или мёртвым.
Тина так и не появилась, а местные авроры уже настойчиво выпроваживали его прочь – никому не хотелось нового международного конфликта. Тесей заверил детектива, что лично проследит за тем, что его брат и старшая Голдштейн вернутся в относительно безопасную Британию как можно скорее.
Последнее утро пребывания Грейвза во Франции, на берегу Па-де-Кале, выдалось морозным и зябким. Собирался в Лондон он совсем не так, как покидал его. Тогда детектив был не один и торопился, то и дело оглядываясь через плечо. Сейчас же возвращаться в родные стены не хотелось – его ждала лишь пыльная пустота, заполненная старинной мебелью и пожелтевшими папками с документами. Чистое заснеженное поле, в котором его ждал подготовленный портал, казалось более желанным пейзажем, нежели грязные улочки Лондона.
Но сожалеть о прошедшем и стараться изменить то, что менять не имел права, он не стал бы. Он пытался. Что есть – то есть. Решительно сдвинув брови и подняв повыше ворот пальто, Грейвз зашагал вперёд. Взгляд его обшаривал белоснежную пустошь в поисках портала.
Им оказались старые часы с кукушкой. Кукушки давно не было на месте, минутная стрелка безжизненно обвисла, грустно указывая на цифру семь. Деревянный корпус, некогда расписанный изящным цветочным узором, местами вздулся и обшарпался, утратив былое великолепие.
Грейвз невесело усмехнулся, глядя на неуместный в пустоши предмет. Он казался себе таким же, как эти часы – старым, потрепанным временем и никому не нужным. Ожидаемый исход, к которому он почти осознанно шёл всю жизнь.
Серебристые стрелки его собственных карманных часов показывали, что до начала действия портала ещё целых десять минут. Достаточно времени, чтобы хорошенько замёрзнуть. Согревающие чары помогали, но изо рта всё равно вырывались призрачные облачка пара, а кончики носа и ушей скорее всего уже покраснели от холода.
Париж оставлял после себя сумбурные впечатления и воспоминания. Возвращаться сюда он бы не стал, даже будь у него такая возможность.
Скоро предмет под пальцами нагреется, и он вернётся в свою тихую, укромную обитель – зализывать раны и решать, как жить дальше. Волшебник глубоко вдохнул, готовясь к рывку портала.
В десятке метров слева послышался громкий хлопок, заставивший обернуться. Увязая ботинками в снегу и то и дело поскальзываясь, к нему бежала девушка, крича:
– Стой! Подожди!
Грейвз удивленно убрал пальцы с шершавого деревянного бока часов.
– По… дожди!… – тяжело выдохнула Тина, упираясь ладонями в колени в попытке восстановить сбившееся дыхание. Грудь, едва укрытая шарфом, ходила ходуном за распахнутыми бортами пальто.
Кольца Скамандера на её пальце не было.
Грейвз почувствовал, как сердце начало шумно и часто биться, гулко стуча по рёбрам изнутри.
– Я… согласна… – выдохнула она, выпрямляясь и смотря прямо в его глаза. Щёки её горели ярким румянцем, а непослушные каштановые пряди растрепались из-за аппарации и бега.
Она была восхитительна. Грейвз, не в силах вымолвить ни слова, молча шагнул ей навстречу и сжал в своих крепких объятьях, отпустить которые не мог ещё очень долго.
За спиной раздался ещё один хлопок – портал исчез для того, чтобы материализоваться по ту сторону Ла-Манша, но без пассажира. Но ни ему, ни ей не было до этого никакого дела.
– А как же… Ньют? – слегка севшим от волнения голосом спросил Грейвз, с трудом отодвигаясь от Тины, чтобы видеть выражение её лица.
– Я поговорю с ним, – слегка побледнев, но упрямо поджав губы, ответила девушка.
И мужчина обнял её ещё крепче, словно отогреваясь в тепле её робкой улыбки, полной счастья. Есть только он и она. Остальное не важно.
Жизнь умела преподнести сюрпризы, руша его ясные планы на скучную одинокую старость. Будущее в одно мгновение стало неопределённым и туманным, но это не пугало. Самое главное – здесь и сейчас они вместе.
И он сделает всё, чтобы так было до конца.
***
20 мая, 1930 г.
Его разбудил нахальный солнечный луч, пробившийся сквозь неплотно задёрнутые шторы. Тепло щекотало щеку, свет бил по векам и Грейвзу не оставалось ничего, кроме как глубоко вздохнуть и окончательно проснуться.
Приятная тяжесть на плече напомнила, что спал он сегодня снова не один. Странно, но привыкнуть к этому было непросто. И это его устраивало.
Детектив обнял дремавшую девушку, теснее прижав её к себе, отчего она недовольно выдохнула, но просыпаться не захотела. Неудивительно, ведь если верить часам на прикроватной тумбе, уснули они всего лишь часа три назад, проведя всю ночь в разговорах о будущем и других, более приятных занятиях.
Грейвз довольно зажмурился, словно наевшийся сметаны Боксёр, вспомнив прошедшую ночь. А затем перевёл взгляд на висевший на ручке шкафа идеально – стрелка к стрелке, – отглаженный костюм, над которым трудилась Куинни Голдштейн. Она сделала всё мыслимое и немыслимое в хлопотах над тем, чтобы назначенная на сегодня свадьба её старшей сестры прошла безупречно.
– Доброе утро, Тина, – поцеловал лохматую макушку невесты Грейвз. – Твоя сестра головы нам поотрывает, если опоздаем хоть на минуту.
– Я всё ещё за то, чтобы сбежать и обвенчаться в церквушке где-нибудь в Уэльсе, – невнятно пробурчала девушка в плечо жениха, не желая разлеплять веки.
– Всего лишь одна церемония, а потом будем делать всё, что захотим, – приободрил волшебник Тину, мягко оглаживая её нежную щёку.
– Ну ладно, – с явной неохотой выдохнула девушка. – Свою-то свадьбу Куинни организовала куда проще. Но это стоит того, чтобы стать миссис Грейвз, – наконец улыбнулась она мужчине, глядя на него своими большими карими глазами, искрящимися счастьем.
Этот день определённо запомнится Персивалю Грейвзу как один из самых лучших дней в его жизни.
_________________________________________
*Comment vous sentez-vous, Monsieur Graves? (фр.) – Как вы себя чувствуете, мистер Грейвз?
**Фея – маленькое декоративное существо со слаборазвитым интеллектом. Рост от одного до пяти дюймов, тело человекоподобное, если не считать крыльев, как у насекомого, прозрачных или разноцветных. Способны к слабенькой магии, с помощью которой отгоняют хищников, таких как авгуреи. Характер у них склочный, но благодаря своему тщеславию феи соглашаются вести себя тихо, когда их просят побыть украшением. Говорить феи не умеют. Друг с другом общаются посредством пронзительного жужжания. Откладывают до пятидесяти яиц за раз, прикрепляя их к листьям растений с нижней стороны (из учебника Ньюта Скамандера).
***Ахиллес Толливер – американский волшебник, который работал аврором в Магическом Конгрессе Соединенных Штатов Америки в 1920-х годах. В данном фанфике его биография немного изменена ))
========== 38. Вейла ==========
Комментарий к 38. Вейла
После длительного вынужденного перерыва возвращаюсь со вторым концом истории <3 Прошу прощения, за то, что не могла ответить на ваши комментарии, но они поддерживали меня, когда возможности писать совсем не было. Спасибо вам :3
Внимание!
Не желательно к прочтению любителям хэппиэндов, в которых ГГ обязательно вместе до скончания веков, во избежание грусти, разочарования и печальки, которые вы затем посчитаете нужным высказать в комментариях. Лучше съешьте печеньку 🍪
P.S.: Начало главы идентично началу прошлой главы, чтобы показать, в какой момент всё пошло иначе.
Chris Isaak, ”Wicked game”
20 января, 1929 г.
Этот запах было не спутать ни с чем. Он был одинаков на любом конце света – что в заокеанской Америке, что в Британии, что в материковой Франции. Острые запахи бодрящих зелий смешивались с мятными и обманчиво-сладкими запахами Костероста; безликая пустота постоянно моющегося помещения отдавалась в памяти глухой тоской; резкие, отдающие озоном запахи сложнейших диагностических чар смешивались с горелыми нотками лечебных заклинаний. Даже не открывая глаз, едва придя в себя, Грейвз знал, что находился в лечебнице.
– Comment vous sentez-vous, Monsieur Graves? – участливо поинтересовался приятный женский голос, прерываемый шуршанием накрахмаленных манжет и шелестом юбок.
Глаза раскрывались с невероятным трудом – налитые тяжестью веки предпочли бы оставаться в прежнем, сомкнутом состоянии. Голова отчаянно гудела, сознание нехотя пробивалось сквозь мутные тёплые воды забвения. Отчаянно хотелось вернуться обратно, туда где не было ни времени, ни событий, ни даже самого Грейвза. Но, к сожалению, набравшее силу сознание пробудилось окончательно, безжалостно напоминая, что вернуться в приятное ничто ещё успеется. Потом, не сейчас. Сейчас придётся жить.
– Словно словил заклятие, – слабо усмехнулся бывший аврор, сквозь пелену перед глазами различая размытое девичье лицо в болезненно-белоснежном, до рези в глазах, накрахмаленном плате. Он не знал, о чём именно спрашивала его колдомедик, а она вряд ли разобрала, что он сказал в ответ, но краткий диалог удовлетворил обоих. Волшебница пару раз взмахнула палочкой над гудящей головой мужчины, отчего гул слегка поутих, и, всё так же шурша юбками, устремилась прочь.
Свежий зимний ветерок из едва приоткрытого окна гулял по палате, возвращая бодрость вялому телу. Волшебник лежал с закрытыми глазами, молча наслаждаясь оживающими ощущениями.
– А ведь ты и вправду словил заклятье, – слегка хрипло поведал совсем близкий и очень знакомый голос.
Грейвз резко распахнул глаза и почти испуганно повернулся к источнику голоса, что не могло не откликнуться тошнотворным головокружением. Адреналин, мгновенно разлившийся по венам, вернул зрению ясность.
На поскрипывавшем от времени деревянном стуле, слегка сгорбившись, сидела Тина Голдштейн. Локоны её вечно растрёпанных, непослушных карих волос в этот раз были уложены идеально – волосок к волоску, – и неестественно блестели. Строгое чёрное зимнее пальто, вопреки обыкновению, сидело как влитое на слегка мальчишеской, угловатой фигуре. Но лицо, в контраст гардеробному лоску, было осунувшимся и потемневшим – то ли от усталости, то ли от неведомых волшебнику внутренних переживаний.
– Тина, – облегчённо выдохнул Грейвз, снова откидываясь на пуховую подушку. В памяти тут же воскресли последние перед падением во тьму события: заклятие, пущенное сподвижницей Грин-де-Вальда в его напарницу, испуг, застывший в её глазах. – Больше не подставлялась под проклятья?
– Нет, – без улыбки ответила волшебница, опустив лишённый блеска взгляд на свои сцепленные в замок бледные пальцы. Её необычное немногословие начало тревожить детектива.
Он жив и, по ощущениям, вроде как даже относительно здоров. Естественно, словив проклятие, очнуться абсолютно бодрым нельзя, но колдомедики Франции знали своё дело. Единственное, что в данный момент причиняло волшебнику дискомфорт – мучительная сухость в горле, отчего каждый выдавливаемый им звук, казалось, оставлял изнутри сочащиеся кровью надрывы. Грейвз неуклюже присел в кровати, всё ещё не очень уверенно управляя одеревеневшим телом, и потянулся к стоявшему на тумбочке графину, полному прозрачной, манящей воды.
Значит, причина сумрачного настроения напарницы не в нём.
Тина, едва заметив потуги босса добраться до воды, тут же встала на ноги, наполняя гранёный стакан живительной жидкостью и подавая его Грейвзу. Тот смог лишь благодарно кивнуть в ответ, припадая растрескавшимися губами к влаге.
– Как долго я тут нахожусь? – спросил волшебник, опустошив стакан до дна.
– Одиннадцать с половиной дней, – без запинки ответила она, наполняя стакан заново и возвращая его напарнику. – Колдомедики погрузили тебя в лечебный сон, хоть состояние и было стабильным. Сказали, что так целебные заклятия подействуют быстрее. Вчера вечером предупредили, что с утра будут пробуждать.
Грейвз задумчиво кивнул.
– Грин-де-Вальд? – коротко поинтересовался он через какое-то время.
– Не найден, – так же коротко ответила неулыбчивая Тина. – Скорее всего, покинул страну. Часть его приспешников поймана местными аврорами, часть погибла в ту ночь, а часть сумела сбежать.
Грейвз снова кивнул, вернув стакан на тумбу. Толстое стекло глухо стукнуло в воцарившейся тишине.
– Я испугалась за тебя, – сурово поджав бледные губы и укоризненно глядя на волшебника, произнесла Тина. Отчего-то на мгновение Грейвз вернулся в почти забытое детство. Так же строго на него временами смотрела мать, когда маленький Персиваль слишком увлечённо шалил. – Ты можешь пообещать мне, что больше не станешь вести себя так безрассудно? Хотелось бы быть спокойной за твою жизнь.
Против воли, губы Грейвза искривились в недоверчивой ухмылке.
– Кто бы говорил, мисс «я-заборю-самого-опасного-волшебника-в-мире». – В голосе мужчины звучала плохо различимая ирония, в которой, впрочем, не было злости. – Я слишком много лет старался оградить тебя от всего: гнева Пиквери, опасных преступников, шальных заклятий. И все эти годы ты не давала мне сидеть без дела, то и дело влипая в сомнительные истории. Это уже почти привычка.
Губы Тины ответили ему горькой гримасой, а в глазах, кроме усталости, отразилась толика обнажённой и беспомощной обиды.
– Ну, смею заверить вас, мистер Грейвз, – с излишним пафосом и официозом, пропитанным всё той же обидой, ответила она ему, резко выпрямляясь на тоскливо скрипнувшем стуле, – что больше вам не придётся заботиться о моей безопасности. Отныне эта непростая задача ложится на плечи моего будущего мужа.
Грейвз пропустил мимо ушей нотки ёрничества в её словах, изумлённо опуская взгляд на руки девушки. Так и есть: на безымянном пальце левой руки чужеродно болталось массивное, потемневшее от времени кольцо, украшенное безвкусными завитушками. Такое было, должно быть, в каждой семейной шкатулке древних родов Британии. И как он не обратил внимания на сей раритет раньше? Должно быть, заклятье приложило его всё же сильнее, чем он считал вначале.
В груди заворочалось нечто большое и болезненное, уродливое и отдающее безысходностью и отчаянием. От него по рукам и ногам разливались свинцовая тоска и призрак глухого раздражения, стучавший с пульсом в ушах.
Это, без сомнения, Скамандер. Зря время не терял. Мальчишка лишь с виду казался неуклюжим и нерешительным, но на деле был куда расторопнее, чем в глубине души надеялся Грейвз. Он не стоял в стороне, поддаваясь угрызениям совести и самобичеванию, а просто взял и сделал предложение девушке, с которой хотел провести остаток жизни.
Просыпаться вместе по утрам и готовить завтраки. Гулять под дождём и растить детей. Быть счастливым.
И она согласилась.
Грейвз устало откинулся на подушку и зажмурился. Даже с закрытыми глазами казалось, что всё вокруг ходит ходуном, вертится и кружится в тошнотворном вальсе бессилия и разочарования.
Известие словно отобрало те невеликие силы, которые в нём оставались.
Он стар и немощен. Одинок и никому не нужен. Он жалеет себя. Кому нужен такой жалкий человек? Не молодой перспективной ведьме, влюбленной и почти замужней. У неё вся жизнь впереди. Нельзя позволить ей тратить её на него.
Нужно отпустить её. Давно стоило.
– Мне всё ещё не очень хорошо, – выдохнул он наконец сквозь стиснутые зубы, стараясь подавить рвотные позывы, не размыкая век, под которыми плясали красновато-белые круги. – Наверное, стоит вздремнуть.
Негромкий шорох, глухой стук каблуков и едва уловимый шлейф чего-то горького – разочарования или осуждения? – это всё, что возвестило об уходе Тины.
Грейвз открыл глаза. Он остался один.
***
18 февраля, 1945 г.
Известие о победе Дамблдора над Грин-де-Вальдом застало Грейвза в том же самом месте, в котором он жил все эти годы в Лондоне – на Чаринг-Кросс-роуд. Буквы «П.Г.» на двери офиса детективного агентства, которые он теперь занимал единолично, давно растрескались. Было чудом, что клиенты всё ещё находили к нему дорогу.
В то утро он распрощался с очередным клиентом, а новых не предвиделось, поэтому аккуратный, почти стеснительный стук в дверь изрядно удивил его.
– Войдите! – пригласил он нежданного гостя, на всякий случай одёргивая ворот слегка помятой рубашки и приглаживая волосы, чтобы придать себе более презентабельный вид.
Лицо посетительницы было наполовину скрыто полями шляпы, а плечи укрывало не модное, но практичное тёмное пальто. Женщина неловко стягивала перчатки с озябших пальцев, молча оглядываясь по сторонам, а Грейвз просто смотрел на неё, не в силах выдавить из себя хоть слово.
