Текст книги "Истинное зло (ЛП)"

Автор книги: Oceanbreeze7

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 36 страниц)

Гарри подался вперед и заглянул в один из темных проходов между двумя рядами полок. Он ничего не слышал и не видел, ни малейшего признака какого-либо движения. По какой-то непонятной причине ему показалось, что он слышит, как кричит Том.

– Глупо, -подумал Гарри. – Том всегда страдает молча.

– Ты сказал, что нам нужен девяносто седьмой ряд, – прошептала Гермиона.

– Да, – выдохнул Гарри, глядя в конец ближайшего ряда. Под ветвью голубовато светящихся свечей, торчащих из нее, мерцала серебряная цифра пятьдесят три.

Они шли вперед, оглядываясь назад, пока пробирались по длинным коридорам с полками, дальние концы которых утопали в почти в кромешной темноте. Крошечные пожелтевшие этикетки были приклеены под каждым стеклянным шаром на полке. Некоторые из них светились странным жидким светом; другие были тусклыми и темными внутри, как перегоревшие лампочки.

– А он вообще еще жив? – тихо спросил Рон.

– Я бы почувствовал, – прошептал Гарри в ответ. – Я бы знал…

Они нашли ряд и проход, и Гарри повернулся, чтобы посмотреть вниз с глубокой ямой отчаяния внутри. Но там никого не было.

Ему было так же ясно, как Рону и Гермионе, что Тома здесь нет.

Они уставились на полки.

– Гарри, – прошептала Гермиона. – На этом написано твое имя.

Он шагнул вперед. Не такой высокий, как Рон, он должен был вытянуть шею вверх, как Гермиона, чтобы прочитать желтоватую этикетку, прикрепленную к полке прямо под пыльным стеклянным шаром.

Паучьим почерком была написана дата – примерно шестнадцать лет назад – а ниже:

С.П.Т. и А.П.В.Б.Д.

Тёмный Лорд и Гарри Поттер (?)

Гарри уставился на него.

– В чем дело? – нервно спросил Рон. – И что здесь делает твое имя?

Рон посмотрел на другие этикетки на этой полке.

– Моего имени здесь нет, – сказал он растерянно. – И Миони тоже…

– Гарри, я думаю, тебе не стоит его трогать, – резко сказала Гермиона, когда он протянул руку.

– Почему нет? – сказал он. – Это как-то связано со мной, не так ли?

Возможно, именно адреналин и страх заставили его поддаться этому порыву. Паника из-за того, что Том сделал свой неудачный выбор. Гарри сомкнул пальцы на пыльной поверхности шара. Он ожидал, что она будет холодной, но этого не произошло. Напротив, он чувствовал себя так, словно пролежал на солнце несколько часов, словно сияние света согревало его изнутри. Ожидая, даже надеясь, что произойдет что-то драматическое, что-то захватывающее, что может сделать их долгое и опасное путешествие стоящим. Что-то, что каким-то образом, раскроет тайну, где находится Том.

Гарри снял стеклянный шар с полки и уставился на него. Ничего не произошло. Вообще. И тут прямо за их спинами раздался протяжный голос:

– Очень хорошо, Поттер. А теперь повернись, медленно и аккуратно, и отдай это мне.

– Ты всегда был глупым, – Гарри представил себе, как это говорит Том. Раздраженно вздыхая из-за его выбора.

Гарри медленно повернулся, держась спиной к полкам. Черные фигуры кружились в тени, перемещаясь взад и вперед с ленивой поспешностью. Темные впадины длинных капюшонов и белый блеск костяных масок. Дюжина зажженных кончиков палочек двигались, как Блуждающий Огни*, указывая на их сердца.

* Блуждающие огни – редкие природные явления, наблюдаемые по ночам на болотах, полях и кладбищах. Их непредсказуемое и таинственное появление с давних пор вызывает суеверия и затрудняет их научное исследование.

– Отдай его мне, Поттер, – повторил Люциус Малфой, протягивая руку.

– Мне, – повторил Малфой.

Гарри чувствовал это глубоко в себе, эту грубую ярость. Паника и ужас, прилив адреналина, но прежде всего – гнев. Они отняли у него так много, причинили боль его семье и друзьям.

Зачем ему подчиняться? В каком мире Волдеморт мог вообразить себе, что Гарри подчинится?

Что бы сделал Том, столкнувшись с решением столь трудным и сложным, что оно почти наверняка приведет к его смерти?

Том смеялся, откидывал назад горло, из глаз текла кровь, и говорил: Никогда.

Сбоку с громким пронзительным смехом появилась женщина.

– Посмотри на него! О! Такой маленький и милый!

Она наклонилась вперед, дикие глаза и дикая усмешка; она издевалась над ним:

– Маленький ребенок проснулся в ужасе и понял, что то, о чем он мечтал, было тварью!

Гарри почувствовал, как Рон застыл рядом с ним с палочкой наготове. Женщина, передразнившая его, хрипло рассмеялась.

– Ой! Ты думаешь, что сможешь сразиться с нами? – Она рассмеялась. – Думаешь ты сможешь сразиться с нами?

– О, ты не знаешь Поттера так, как я, Беллатрисса, – мягко сказал Малфой. – У него большая слабость к героизму, и Темный Лорд понимает это. А теперь, отдай мне пророчество, Поттер.

Хватка Гарри усилилась, череп горел, и ему захотелось закричать в этом заброшенном соборе, построенном по его собственному проекту. Вместо этого он сказал:

– Попробуйте забрать.

– Отдай пророчество, и никто не пострадает, – холодно сказал Малфой.

Ложь, понял Гарри. Он лихорадочно соображал. Пожирателям Смерти нужен был этот пыльный стеклянный шар. Его он не интересовал. Он просто хотел вытащить их всех отсюда живыми, убедиться, что никто из его друзей не заплатит ужасную цену за его глупость…

Они все были в ужасе от этого – от возможности, что Гарри повредит пророчество, иначе почему бы им не напасть?

– Тебе придется разбить его, если ты хочешь напасть на кого-то из нас, – сказал он Беллатриссе. – Я не думаю, что твой босс будет очень доволен, если ты вернешься без него, не так ли?

Она не двигалась, просто смотрела на него, кончиком языка облизывая тонкие губы.

– Итак, – сказал Гарри, – что за пророчество, о котором идет речь?

– Что за пророчество? – повторила Беллатриса, и улыбка исчезла с ее лица. – Ты шутишь, Гарри Поттер.

– Нет, я не шучу, – сказал Гарри, переводя взгляд с одного Пожирателя Смерти на другого, ища слабое звено, пространство, через которое они могли бы сбежать. – И почему оно нужно Волдеморту?

Несколько Пожирателей Смерти издали низкое шипение.

– Ты смеешь произносить его имя? – прошептала Беллатриса.

– Да, – сказал Гарри, продолжая крепко сжимать стеклянный шар. —Да, я без проблем говорю, что Вол…

– Закрой свой рот! – взвизгнула Беллатрисса. – Ты смеешь произносить его имя своими недостойными устами, ты смеешь осквернять его своим полукровым языком, ты смеешь…

– А ты знаешь, что он тоже полукровка? – безрассудно спросил Гарри. Конечно, они бы это знали – если бы Том был здесь, они бы это знали. Гарри мог признать, что его слова действительно звучали ужасно объективно. Гермиона тихонько застонала ему в ухо.

– Волдеморт? – продолжил Гарри – Да, его мать была ведьмой, но его отец был магглом – или он говорил тебе, что он чистокровный?

Беллатриса взвизгнула от ярости.

–Ступер …

– Нет!

Я был прав.

Из кончика палочки Беллатриссы Лестрейндж вырвалась струя красного света, но Малфой успел отклонить ее. Его заклинание заставило ее удариться о полку в футе слева от Гарри, и несколько стеклянных шаров упали и разбились. Из осколков потянулся дым, который Гарри использовал как прикрытие. Он оттащил Гермиону и Рона назад и побежал так быстро, как только мог.

Из-за двери, которую они только что закрыли, донеслись шаги и крики. Гарри приложил ухо к двери, чтобы прислушаться, и услышал, как Люциус Малфой прорычал:

– Темный Лорд не будет заботиться о ранах Нотта так сильно, как о потере этого пророчества – Джагсон, вернись сюда, нам нужно все организовать! Мы разделимся на пары и будем искать, и не забудь, будь аккуратен с Поттером, пока мы не получим пророчество, ты можешь убить остальных, если понадобится – Беллатрисса, Родольфус, вы пойдёте налево, Крэбб, Рабастан, идите направо – Джагсон, Долохов, дверь прямо впереди – Макнейр и Эйвери, сюда – Руквуд, туда – Мальсибер, пойдешь со мной!

– Что же нам делать? – спросила Гермиона у Гарри, дрожа с головы до ног.

– Ну, во-первых, мы не будем стоять здесь и ждать, пока они нас найдут, – сказал Гарри. В его мозгу ожил план – он пытался собраться с мыслями.

Они пробежали между полками, и Гермионе удалось заглушить их шаги, чтобы они могли бежать без страха быть услышаными. Это ничуть не остановило ее учащенное дыхание, наименее спортивное из трех.

Гарри подумал, не посмеется ли над ним Том, находя всю эту ситуацию нелепой.

– Гарри, мы не можем больше прятаться! – в отчаянии воскликнула Гермиона. – Они нас найдут! Они не остановятся!

– Да, приятель, – сказал Рон, задыхаясь. – Они действительно хотят найти нас.

Последняя мысль встала на место с потрясающей четкостью. Гарри повернулся, вытащил палочку и стал ждать.

Они стояли в углу, и Гарри, воспользовавшись этим, прижался спиной к стене. Он мог видеть каждый возможный угол приближения, каждое направление было прямо перед ним.

– Гарри! – в ужасе прошептала Гермиона. – Они идут!

– Заставь нас замолчать, – сказал Гарри. – Не двигайтесь, черт возьми.

Он вытащил палочку и дважды повторил движения – точно так же, как это сделал Том. Том был так спокоен, так осторожен и легок в своих движениях. Тогда это была всего лишь Амбридж.

Гарри поднял палочку и произнес сквозь стучащие зубы:

– Spectoillex pavor.

Его палочка начертила в воздухе темные черные трещины, как будто он разбил циферблат часов, который висел между ними и дверным проемом. Они расползались, соединяясь взад и вперед в хаотическом беспорядке, как паутина или морозные узоры. Красивая, богато украшенная, опасная.

Гарри упал на колени, содрогаясь от нахлынувших чувств. Удовольствие, боль, гудящая сеть нервов, поющих и плачущих. На глаза навернулись слезы – он смутно осознал, что Рон и Гермиона обхватили его руками за шею, чтобы удержать.

Челюсть Гарри открылась, дыхание стало тихим и тяжелым. Паучьи трещены пульсировали, светясь черным от лунного света дымом разбитых пророчеств вокруг них.

Беллатрисса появилась с другой стороны заслона, беззаботно скользя глазами по их укрытию. Она закричала в бессловесной ярости – разъяренная – потому что…

– А как насчет заклинания иллюзии?

– Проклятие, – признал Том. – Создано, чтобы отражать худший из воображаемых страхов противников. Его можно было использовать для душевных пыток или для того, чтобы показать женщине ее наименее желаемое желание.

– Пустая комната, – понял Гарри. – Ты использовал проклятие, чтобы она увидела то, чего не хотела.

Гарри вздрогнул, его тело исказилось от перенапряжения, которое невозможно было описать словами. Гермиона крепче сжала его бок.

Один, два, три раза Пожиратели Смерти проносились мимо их укрытия. Они не обращали на них никакого внимания, оказавшись по ту сторону иллюзии. Крик Беллатрисы стал еще отчаяннее. Дикая и необузданная, в ярости она принялась крушить полки.

Затем дверь в комнату с грохотом распахнулась. Сорвался с петель, и внутрь ворвались их герои.

– Вперед! – взревел Грюм, и из его палочки вырвался широкий поток оранжевого огня. – Тонкс! Закрыть фланг…

– Протего! – крикнул Сириус Блэк, отклоняя одно мерзкое проклятие, прежде чем послать в ответ оглушающее. Тонкс превратила полку в осьминога, поймав одного Пожирателя Смерти вокруг его горла.

Дамблдор мрачно оглядел комнату, и Гарри, наконец, позволил проклятию спасть.

Это было мгновенное блаженство, непреодолимая волна чувств, которых было слишком много и слишком мало. Он безмолвно всхлипнул, преодолевая боль, когда Гермиона бросила заклинание, блокирующее ногу, в Пожирателя Смерти, атакующего Кингсли Шеклболта.

Дамблдор был уже у подножия лестницы, когда ближайшие Пожиратели Смерти поняли, что он здесь. Раздались крики; один из Пожирателей Смерти побежал за ним, карабкаясь, как обезьяна, по каменным ступеням. Заклинание Дамблдора потянуло его назад так легко и непринужденно, словно он зацепил его невидимой нитью…

Только одна пара все еще сражалась, по-видимому, не подозревая о новоприбывшем. Гарри увидел, как Сириус увернулся от струи красного луча Беллатриссы: он смеялся над ней.

– Давай, ты можешь сделать что-нибудь получше! – крикнул он, и его голос эхом разнесся по огромной комнате.

– Гарри! – крикнул ему Дамблдор. – Беги!

Он побежал и захлопнул за собой дверь. Стены снова начали вращаться. Его снова окружили полосы голубого света от вращающихся канделябров.

– Где выход? – отчаянно закричал он, когда стена снова с грохотом остановилась. – Где же выход?

Комната, казалось, ждала его вопроса. Дверь прямо за ним распахнулась, и перед ним открылся коридор к лифтам, освещенный факелами и пустой. Он побежал …

Он услышал, как впереди загрохотал лифт. Он пробежал по коридору, завернул за угол и ударил кулаком по кнопке вызова второго лифта. Он звенел и стучал, спускаясь все ниже и ниже; решетки раздвинулись, и Гарри бросился внутрь, теперь уже стуча по кнопке с надписью «Атриум». Двери закрылись, и лифт поднялся.

Ледяной воздух – и Гермиона задохнулась от страха – Дементор закричал, мчась сквозь черные шахты к ним.

– Нет! – крикнул Рон, одной рукой отталкивая Гермиону за спину. – Expecto Patronum!»

Они отпрянули, рыча и шипя, когда серебряные животные накинулись на них. Решетка лифта открылась и без остановки – они побежали.

– Камин! – закричала Гермиона, увернувшись от одного разъяренного дементора, когда ее выдра прогнала его. Ее руки сомкнулись на каминном горшке, целиком бросив его в пламя. Он взревел ярко-зеленым сиянием. Рон закричал: Хогвартс! И скользнул на коленях в огонь.

Гермиона бросилась следом; Гарри был уже почти у камина, когда ярко-красное проклятие пролетело над его плечом и разбило решетку. Она рухнула так быстро, что Гарри подумал, не лишился бы он ног, если бы влетел в камин секундой раньше.

– Поттер! – закричала Беллатрисса Лестрейндж, выглядя разъяренной и искалеченной. Ее лицо было покрыто кровью, во рту не хватало двух зубов. – Поттер!

Его побег был остановлен, и Гарри скользнул на колени за Фонтан Магических Братьев. Ее следующее заклинание пролетело мимо него и ударило в кованые золотые ворота в другом конце Атриума так, что они зазвенели, как колокола. Шагов больше не было, она перестала бежать.

– Выходи, выходи, маленький Гарри! – крикнула она своим притворно-детским голосом, который эхом отразился от полированного деревянного пола. Гарри почувствовал, как сердце подскочило к горлу, и сильнее сжал пророчество в кулаке. Его нервы все еще гудели от использования проклятия иллюзии ранее, умоляя о большем и в то же время страшась этого.

Беллатрисса закричала в бессловесной ярости. Она бросила взрывное проклятие, которое разрушило часть фонтана, как будто дракон откусил его четверть.

Гарри обошел фонтан с другой стороны. Она закричала: Круцио! и он был вынужден снова пригнуться, когда кентавра сбросило с пьедестала на землю.

– Поттер, ты не сможешь победить меня!

Он слышал, как она двинулась вправо, пытаясь получить четкий обзор. Он попятился вокруг статуи подальше от нее, присев за ногами кентавра, его голова оказалась на одном уровне с головой домового эльфа.

–Я была и остаюсь самой верной слугой Темного Лорда, я училась у него Темным Искусствам и знаю заклинания такой силы, что ты, жалкий маленький мальчик, никогда не сможешь соперничать …

– Не смотри так обиженно, Мальчик-Герой, – сказал Том со вздохом. – Это неподобающе. Ты не можешь сражаться во всех своих битвах, используя Патронус и обезоруживающее заклинание. Выучи несколько проклятий, например восстановление после ампутации на поле боя…

Гарри закрыл глаза, медленно вдохнул и успокоился.

– На твоем месте, Мальчик-Герой, Я бы научился настоящей магии.

Гарри услышал крик Беллатриссы, ее брошенные проклятия взорвали еще больше камней. Вода брызнула вокруг него, покрывая лицо. Волшебника из фонтана швырнуло через все помещение, его туловище было изуродовано, отрубленная голова осела у ног Гарри.

Том был таким честным, тихим и грустным. Он знал войну и битвы лучше, чем когда-либо знал Гарри.

– …иначе ты не выживешь, когда взорвутся бомбы.

– Ictum! – закричал Гарри, выкручиваясь и бросая режущее проклятие, как будто ловил снитч. Заклинание полетело быстро – в конце оно начнет замедляться, Том показал ему это на тренировке – и ударило.

Беллатрисса закричала, ее левая рука схватилась за другую, когда три пальца отскочили с влажным звуком. Они дергались на камне, разорванные и покрывшие ее оброненную палочку кровью.

– Мне не нужно побеждать! – крикнул Гарри, карабкаясь к свободному камину. Крики Беллатрикс перешли в рыдания, а затем в мольбы.

Гарри замедлил шаг, потом остановился. Дементоры не смотрели на него, они парили в воздухе, глядя ему за спину. Гарри медленно повернулся, тихо выдохнув. Мир растаял и затвердел каким-то апатичным размытым пятном.

Высокий, худой, одетый в черное, как и во всех воспоминаниях Гарри. Его ужасное, змееподобное лицо исказилось в подобии человеческого. Бледный и изможденный, его алые глаза с узкими зрачками смотрели насторожено. Лорд Волдеморт появился в центре зала, его палочка указывала на Гарри, который стоял не в силах пошевелиться.

– Ты уверен, Поттер? – тихо спросил Волдеморт. Он смотрел не мигая и чуть повернув голову. – Так отчаянно хочешь жить… Но теперь так мало заботишься о победе.

Волдеморт повернулся к Беллатриссе, рыдающей у его ног. Она съежилась на земле, размазывая свою кровь и слезы по его ботинкам.

– Господин, мне очень жаль. Я подвела тебя! – отчаянно всхлипнула она.

– Помолчи, Белла, – сказал Волдеморт. – Я здесь не для того, чтобы слушать твои извинения.

Он повернулся, спокойно, хищные движения во всем, что делал. Волдеморт беззаботно поднял свою палочку и улыбнулся тонким знакомым выражением, от которого у Гарри защемило в груди.

– Мне больше нечего тебе сказать, Поттер, – тихо сказал он. – Ты слишком долго был помехой. Avada Kedavra!

Гарри и не думал сопротивляться. Его сознание было пустым, застывшим. Безголовая статуя волшебника из фонтана ожила, подпрыгнув с пола, и отразила проклятие.

– Что? – Волдеморт моргнул. Его лицо вытянулось, он выдохнул:

– Дамблдор.

Гарри оглянулся, его сердце бешено колотилось. Дамблдор стоял перед золотыми воротами, помятый силой проклятия Беллатрикс. Волдеморт поднял свою палочку и послал еще один луч зеленого света в Дамблдора, который повернулся и исчез в вихре своего плаща; в следующую секунду он снова появился позади Волдеморта и махнул палочкой в сторону остатков фонтана; другие статуи тоже ожили.

Волдеморт улыбнулся, тонко изогнув губы, когда статуи начали свои роботизированные движения. Безголовый волшебник стоял неподвижно, защищая Гарри от прямого нападения.

Беллатрисса рыдала со своего места, неуклюже держа палочку в левой руке. Она чередовала оскорбления и магические проклятия, извергая кислоту и взрывы, чтобы превратить статую гоблина в пыль.

Однорукий кентавр галопом бросился на Волдеморта, который спокойно прошептал заклинание и безучастно наблюдал, как тот треснул и раскололся, как лед.

– Глупо было приходить сюда сегодня, Том, – спокойно сказал Дамблдор. —Авроры уже в пути …

– К тому времени меня уже не будет, – выплюнул Волдеморт, чье спокойное настроение испортилось при этом имени. Он бросил смертельное проклятие в Дамблдора, который у вернулся от него. Там, где заклинание попадало в камень, вспыхивало жгучим огнем, который каким-то образом почти расплавлял гранит.

Дамблдор взмахнул собственной палочкой. Сила заклинания, исходившего от него, была такова, что Гарри почувствовал, как его волосы встали дыбом, потрескивая в воздухе. Волдеморт построил сияющий серебряный щит из воздуха – тот сверкал, как Патронус, хотя оказался твердым при ударе. Это звучало, как скрежет зубчатых колес, шарканье камня о камень.

– Ты не хочешь убивать меня, Дамблдор? – спросил Волдеморт, узнав заклинание, которое использовал директор. – Выше такой жестокости, не так ли?

– Мы оба знаем, что есть и другие способы уничтожить человека, Том, – спокойно сказал Дамблдор, продолжая идти к Волдеморту, как будто у него не было страха, как будто он просто совершает прогулку по залу. —Я признаю, что простое лишение тебя жизни не удовлетворит меня…

Волдеморт резко и ярко улыбнулся.

– Ой? Как тогда с Гриндевальдом? Которого ты поработил и оставил на корм собаком.

Спокойное состояние Дамблдора слегка изменилось. Его легкий тон стал напряженным.

– На самом деле, твоя неспособность понять, что есть вещи гораздо хуже смерти, всегда была твоей величайшей слабостью…

Волдеморт бросил проклятие – и статуя домового эльфа подпрыгнула в воздух, чтобы отразить его. Он принял на себя удар и разлетелся на сотню осколков.

– Ты прячешься, Дамблдор, – сказал Волдеморт. Он выглядел обиженным, раздраженным этим зрелищем. – Когда же ты отбросишь свою трусость и сразишься со мной?

Гарри больше смотрел и чувствовал, чем слышал Тома и его признание. Гордыня. Я спросил его о знании, и он ответил нет.

Дамблдор выглядел печальным, когда вытащил свою палочку и сформировал огненный хлыст, который горел ярче солнца. Наконец, глаза Волдеморта загорелись возбужденной страстью, он поднял палочку, готовясь.

Хлыст превратился в змею, а потом вода затопила весь мир. Вода превратилась в жидкое стекло, которое защитило Волдеморта от очередного шквала заклинаний. Они так быстро говорили по-латыни и произносили заклинания, что казалось, будто они шепчутся, как в молитве.

Они танцевали, обмениваясь взглядами. Дементоры наблюдали за ними, боясь вмешаться. Беллатрисса свернулась калачиком, боясь заплакать или рассмеяться. Гарри знал, что эмоции находятся за пределами возможностей монстра, которого он наблюдал, но в другом мире он представлял себе, что Волдеморт наслаждается собой.

А потом Волдеморт исчез, и Дамблдор повернулся к Гарри так быстро, что это выглядело как танец.

– Оставайся на месте, Гарри! – крикнул Дамблдор.

Впервые в голосе Дамблдора прозвучал испуг. Гарри не мог понять почему. Зал был совершенно пуст, кроме них самих, рыдающей Беллатриссы, скорчившейся на полу, и остатков дергающихся статуй.

А потом шрам Гарри взорвался болью, и он вдохнул так глубоко, что ему показалось, будто он тонет.

Гарри не был чужд боли, связывающей и расщепляющей его самого. Он был вещью, сделанной из глины, отлитой в форму для тех, кто был нужен миру. Спаситель, лжец, мальчик и оружие. Он был врагом Волдеморта и другом Тома Риддла. Он был связан в тисках бесконечных существ с чешуей и кольцами, которые окружали мир. Ни начала, ни конца, это была змея, которая проглотила свой хвост, и Гарри позволил придать себе её форму. Когда он заговорил, то использовал его рот. Когда он смеялся, он использовал его язык. Когда оно двигалось, оно использовало его кожу.

– Убей меня сейчас же, Дамблдор, сказали они. – Если смерть – ничто, Дамблдор. Убей мальчишку.

Стало больно, но это был знакомый ожог. Когда-то Гарри боялся такой изоляции, но эта связь подарила ему драгоценные вещи. В первый раз Том встретил Нагайну, лица Сигнуса и Абраксаса. Зрелище боли и страдания; несколько тайных мгновений истинного, подлинного счастья.

Существо отпрянуло, шевелясь и булькая. Они поперхнулись и в тревоге упали на колени. То, что когда-то казалось бесконечным, искривлялось, искажалось под всемогущим давлением. Гравитация менялась, кислород уходил.

– Гарри? – испуганно спросил Дамблдор. – Гарри!

– Что это? – спрашивали они, задыхаясь от отвратительного извращенного чувства. Это было неправильно, это было отвратительно – это была печаль и ликование. Любопытство и гордость.

– Что ты делаешь? – требовали они. – Прекрати!

– Нет, и не подумаю, – сказал он, словно бог, а потом рассмеялся. О, я буду твоим Богом.

Они кричали, извиваясь – давление было таким сильным, что выворачивало их наизнанку. Он сжимается, переворачивается, пока плоть Гарри не расширяется и не сжимается, как петля. Чешуя и кольца сжались внутри его ребер, в мышцах. Меньше и крепче, он сжал, и Волдеморт закричал.

Гарри упал лицом вниз, дрожа на холодном камне. Он повернулся на бок, сплевывая слюни и сопли. Дамблдор схватил его, помогая подняться на ноги.

– С тобой все в порядке, Гарри?

– Да, – сказал Гарри, трясясь так сильно, что не мог нормально держать голову. – Да, я… Я…

Его колени подогнулись, и только хватка Дамблдора удержала его в вертикальном положении.

– Интересно, – сказал Волдеморт, как ветер. Он стоял в нескольких шагах от него, широко раскрыв глаза и заинтересовавшись. Большая мускулистая змея появилась из складок его плаща, осторожно волочась по земле. Скрежет чешуи по камню заставил Гарри содрогнуться от фантомной боли.

– Прекрати, Том, – серьезно сказал Дамблдор. Гарри понял, что где-то в битве Дамблдор подхватил пророчество. – Ты не можешь выиграть этот бой.

Змея, Нагайна, тихо зашипела. Повторенная мантра обожания и уважения; этот интеллект поразил Гарри на краткий миг.

– Мне нужно только убить мальчика, сказал Волдеморт. – Ты уже пострадал за свои действия …

Гарри застонал от неудобства, и в тот же миг Волдеморт отпрянул назад. Беллатрисса закричала, держа палочку высоко над головой.

Треск!

Одинокая фигура, стоявшая на коленях на земле в большой покосившейся мантии, пошатываясь, отошла от портключа. Один шаг вверх, мягкое прикосновение меха к камню.

Волдеморт сделал шаг назад, неуверенный в своих движениях. Гарри почувствовал, как на его лице невольно появляется дразнящая улыбка.

Том Риддл решительно встал. Его мантия распахнулась, сверкая мехом. Гарри издал приглушенный смешок – Том Риддл был эксцентричен до мозга костей.

Вспышка памяти, сон вечной давности.

Я отдал свою любовь, которой ты так сильно дорожишь, я перестал искать выход из этого темного места, я перестал молиться о свете. Это моя последняя исповедь.

– Том, – сказал Дамблдор умирающий голосом. – Почему ты весь в крови?

Том Риддл поднял голову, покачиваясь в такт шепоту дементоров в небе. Кожа и одежда Тома почернели от крови, куски искореженной ткани застряли у пояса. Мантия скрывала ужас, пока не соскользнула с его худых плеч, открывая всю глубину его демонстрации.

Том Риддл уставился в землю, раскачиваясь из стороны в сторону и по-детски хихикая. Увеличиваясь в объеме и интенсивности, его истерия сравнялась с истерикой Беллатриссы. Он откинул голову назад и показал ужасное черное пятно поперек горла. Рваная рана, глубоко внутри плоти.

– Что? – испуганно спросила Беллатрисса через весь холл. – Что это такое?

Том Риддл ухмыльнулся кровавой улыбкой, его глаза горели лихорадкой и кровоточили красным.

– Том? – спросил Гарри дрожащим голосом. – Том? Где … где Крина?

Том сделал неуверенный шаг вперед. Наполовину шаркающий, наполовину хромающий. Его пальцы задергались, тело превратилось в раковую опухоль.

– Том? – в отчаянии спросил Гарри. – Где Крина?

Он уже знал это, необъяснимо знал. Как он знал, что солнце сядет, или как буквы создают слово.

– Гарри, – сказал Дамблдор. – Мадам Димитриу…мертва …

Гарри знал это и даже больше.

– Нет. Том поглотил ее.

– Что? – прошептал Дамблдор, бледный как камень. – Нет… нет …

Том Риддл посмотрел на Волдеморта и рассмеялся.

–Посмотри на себя! – сказал Том невменяемо. – Ты выглядишь как чудовище. Это…это отвратительно…

– Ты жалок, – прошипел Волдеморт. – Ребенок, сопляк…

Том легким движением вытащил палочку. Дикая ухмылка и скрытый блеск в его красных глазах.

– Ты сделал все неправильно, – радостно сообщил он Волдеморту. – Ты сам себя зарезал. И ты сделал это так ужасно, что получил инфекцию.

Волдеморт беззвучно зарычал. Дементоры роились и спускались.

– Ты порвал ее, не подумав, – прошептал Том. – Без знания того, как вылечить. Я покажу тебе… Expecto Patronum.

Гарри с удивлением наблюдал, как Том Риддл, окропленный кровью, раскинул руки, словно расправил крылья. Его стервятник парил и кружил, сияя в тени.

– Ты вырвал с корнем свое спасение! – крикнул Том, делая медленный шаг вперед. Волдеморт сделал шаг назад. – Ты вырвал все, что имело значение, и теперь ты – лишь мерзость.

– Я Темный Лорд! – закричал Волдеморт. Гарри понял, что Волдеморт боится. – Я самый могущественный …

– Может, и так, – усмехнулся Том. Не обращая внимания ни на зрелище, ни на сцену. – Ты не позволяешь себе чувствовать. Это твой величайший недостаток, твоя величайшая неудача.

– Авада Кедавра! – закричал Волдеморт, хотя его цель была потеряна. Узкие глаза мужчины были широко раскрыты от страха. – Я убью тебя! Я буду …

– Кто-то очень дорогой мне сказал, что сожалеть – это нормально, – сказал Том. – Я знаю, и ты никогда этого не узнаешь. Я сожалею о твоем существовании. Я сожалею, что тебя сделали таким.

Волдеморт поперхнулся и упал на колени. Его белая кожа сморщилась, пузырясь, когда он корчился в безмолвной муке. К нему подошел Том Риддл, шестнадцатилетний юноша с кровью и спасением.

– Я спасу нас, – прошептал Том. Он провел пальцами по черепу Волдеморта и вынес приговор.

– Хозяин? – Беллатриса ахнула: – Учитель! Что ты сделал? Верни его! Верни его!

Том согнул руку, перевел взгляд на Беллатрису и сказал:

– Круцио

Беллатриса закричала, а Том рассмеялся. Мальчик выглядел словно удивленным, пытаясь подавить хихиканье.

– Это забавно, – сказал он с благоговением. Дрожь сотрясала его тело – щекотливое ощущение, от которого мир казался таким восхитительным. Том медленно повернулся к Гарри и Дамблдору. – Круциатус… это… забавно.

Беллатриса тихо рыдала на земле, а Том рассматривал свои руки, как будто они были ему незнакомы. Его глаза были красными и яркими, его душа истекала кровью. Нагайна, привлеченная безымянной магнетической силой, подползла ближе, шепотом задавая знакомые вопросы. «Я люблю тебя», – сказала она, потому что обещала это много десятилетий назад. Я люблю тебя, Хозяин, – она обвила его ноги и бедра, свернувшись калачиком у его бока; Патронус стервятник опустился и уселся на плечи Тома, подарив ему иллюзию серебряных крыльев.

– Том, – сказал Дамблдор тоном побежденного. – Том, что ты наделал?

– Я все исправил, – сказал Том. – Я исцелил то, что было сломано. Обрел воспоминания о том, чего никогда не должно было случиться. Морсмордре.

Его стервятник превратился, вытянувшись в темную пепельную змею, которая украшала небеса на Чемпионате мира по квиддичу. Затем у нее выросли крылья, как у стервятника. Священный зверь, сотворенный из змеи, которая никогда не умрет, и стервятника, который будет жить вечно.

– Крина принесла мне свою жертву, – прошептал Том, – свою любовь. Я все исправлю, всех спасу. Я собираюсь спасти нас всех.

Дамблдор прослезился, и Гарри посмотрел на нового Темного Лорда с кровоточащей душой в глазах:

Нет Бога, кроме меня.

– Не беспокойся о своей войне. На этот раз… – Том Риддл искренне улыбнулся всем своим сердцем и душой Волдеморта. Объединенная в одну непреодолимую силу, одно самореализованная божество.