Текст книги "Истинное зло (ЛП)"

Автор книги: Oceanbreeze7

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 36 страниц)

Глаза Амбридж уставились на Тома, и Том позволил себе скользнуть в её сознание.

Какое-то мгновение он смотрел на свое собственное тело. Пристальный взгляд в его зрачки и нездоровый румянец. Капелька пота скатилась по его виску, всепоглощающее чувство восторга и гордости, и она, наконец, сделала это. Наконец-то она узнает, что та натворила. Наконец-то она получит эту трижды проклятую женщину и этого мужчину. Она, наконец, узнает, что она сделала, потому что…потому что она не знала…

Том Риддл открыл рот и сказал невнятно и запинаясь:

– Я не знаю.

Что? Как он мог не знать? Как он мог не знать?

– Когда они в последний раз контактировали? – спросила Амбридж.

Когда они встречались? Она не могла припомнить, когда они могли встретиться. Неужели они делают это где-то за её спиной? Дурачат ее? Она даже не знала, что они были в контакте…

– Не знаю, – ответил Том Риддл.

Никогда в жизни она не испытывала такой ярости.

Выражение лица Амбридж стало ровным, хотя ее лицо горело ярко-красным. Она стояла, возвышаясь во весь свой невысокий рост. Том Риддл никак не отреагировал, он по-прежнему рассеянно смотрел мимо нее на котят в чайных чашках. Она яростно, агрессивно расхаживала взад и вперед с едва сдерживаемым желанием проклясть мальчика. Она могла легко проклясть его, легко вытащить свою палочку и … легко наложить на него Империо. Она никогда раньше не произносила заклинания, но теорию знала. Мальчик уже выглядел больным, легко было бы сказать, что ему просто стало хуже в его жалком состоянии.

Но…

Но что, если с ним что-то случится? Что, если каким-то образом он выздоровел, или это обернется против нее. Он мог возложить вину на нее. Было бы лучше убрать его полностью, особенно если Крина Димитриу был его законным опекуном.

Нет! Нет, она не могла убрать мальчика…

Том Риддл застонал, слегка подергиваясь на стуле. Амбридж вздрогнула и нахмурилась, прежде чем снова занять свое место.

– Мальчик. Неужели Крина Димитриу убила Геллерта Гриндевальда? Альбус Дамблдор убил Геллерта Гриндевальда?

Глаза Тома Риддла слегка вылезли из орбит, он выглядел совсем больным. Он открыл рот, невнятно выговаривая слова, как пьяница. Неужели ее зелье каким-то образом пробудило в нем это состояние?

– Я…я не знаю.

– Ты ничего не знаешь! – злобно вскипела Амбридж. – Что эта женщина нашла в тебе? Что она в тебе нашла?

Мальчик слегка покачнулся, и дернулся, прежде чем издать жалобный звук рвотного позыва. Глаза Тома Риддла начали закатываться, казалось, он вот-вот упадет в обморок.

– Нет! – Амбридж выхватила палочку. – Эннервейт!

Том Риддл вздрогнул, его глаза резко прояснились, прежде чем он попытался вернуться в прежнее ошеломленное состояние.

– Почему ты такой особенный? – злобно спросила Амбридж.

Том слегка дернулся и прохрипел:

– Я не умер.

Бум!

Пол кабинета задрожал; Амбридж скользнула вбок, хватаясь за стол, чтобы не упасть. Она смотрела на дверь, за которой бежали и кричали люди.

Амбридж полностью проигнорировала Тома. Она подняла волшебную палочку и выбежала из кабинета, оставив Тома в ужасном состоянии в своем розовом кресле. Том дал себе несколько секунд, прежде чем перегнулся через подлокотник и его вырвало прямо на розовый пол.

Дверь быстро распахнулась, и в комнату ворвались двое и схватили Тома за руки.

– Вставай, приятель! – быстро сказал Джордж. Фред обхватил Тома другой рукой за плечо.

– Ты выглядишь проклятым, – сказал Фред. – Или, как будто тебя прокляли.

Том снова вздрогнул, изрыгая кислоту и то, что было его завтраком.

– Полегче, – предупредил Джордж. Вместе близнецы выскользнули в коридор и быстро потащили Тома к гриффиндорской башне.

– Мы знаем, что ты не любишь шум, приятель, – заранее извинился Фред. Свободной рукой он выхватил палочку и наложил на всех троих заглушающее заклинание. Сквозь искаженный барьер Том слышал звуки, похожие на вой сирен, и взрывы множества бомб.

– Достали его! – крикнул Фред, втаскивая Тома в башню. Гарри сидел на одном из стульев, свернувшись калачиком, с пакетом льда на лбу. Джинни Уизли примостилась возле его плеча, держа в руках ещё один пакет со льдом. Ее хмурый взгляд сменился апатичным, а тело Тома продолжало раскачиваться на пустом месте.

– Нашли его в таком состоянии, – доложил Джордж, тяжело дыша. – Обблювался повсюду.

– Опустите его, – сказала Гермиона. Она суетилась, вытаскивая небольшую аптечку первой помощи, любезно предоставленную для травм от квиддича и для Невилла, который случайно травился раз в неделю. – Его только что вырвало?

– Да, – сказал Джордж, хватая тряпку, чтобы стереть немного слизи с лица Тома. – Кажется, она поила его чаем…

– Нет, – прохрипел Гарри, лежа на диване под пакетом со льдом. – Это…это не было…

– Не пытайся говорить, – тихо успокоила его Джинни. Том издал слабый звук боли, мышцы безконтрольно дернулись.

– Я бы не удивилась, если бы эта женщина подложила что-нибудь ему в еду, – поморщилась Гермиона. Она порылась в своих припасах, отложив в сторону несколько ингредиентов и мазей, которые вряд ли могли им помочь. – Конечно, если бы она хоть на минуту задумалась о его состоянии, то, возможно, не стала бы вызывать этого…

– Чего «этого»? – нервно спросил Фред. – Я имею в виду, я бы с удовольствием затащил его в больничное крыло, но мы отдали Ронни только половину фейерверкой, а остальное еще нужно взорвать …

– Идите, уходите отсюда, – прогнала их Гермиона. – Это токсичное взаимодействие. Вот почему ты не принимаешь … о Викодин и Бенадрил! Да что я говорю, вы не знаете, что это такое – нельзя принимать снотворное и болеутоляющее одновременно!

Джордж выглядел немного обиженным.

– Конечно, мы это знаем! Мы же не дураки!

– Это одно и то же! – воскликнула Гермиона. Она схватила что-то комковатое и коричневое и засунула Тому в горло. – Это нейтрализует часть взаимодействия. Его организм пытается вывести это наружу – О, как я ненавижу эту женщину!

– Она использовала на нем Сыворотку правды, – сказал Гарри. – Я мог бы… Она пыталась выяснить, где Дамблдор.

– Он защищал Дамблдора? – скептически спросила Джинни. – Я в это не верю.

Тома на диване снова вырвало. Его руки превратились в когти, царапающие лицо от неконтролируемой дрожи. Гарри содрогнулся, бормоча себе под нос в бреду:

– Пожалуйста, Господи, дай мне жить.

***

Это был первый день пасхальных каникул, и Гермиона, как обычно, провела большую часть дня, подробно детализируя расписание занятий для всех троих, а затем еще один для близнецов и Тома из–за своего чувства вины.

Рон с ужасом обнаружил, что до выпускных экзаменов осталось всего шесть недель.

По мере того как проходили каникулы, погода становилась все свежее и яснее. Гарри застрял с остальными пятым и седьмым курсами, запертый внутри и маршируя туда-сюда в библиотеку. Все устали от учебы, выглядели голодными и безумными.

Бедный Том, который пришел в себя и принял на себя позицию яростного чтения и убийственных взглядов, занял один конкретный стол в библиотеке. Один семикурсник утверждал, что мальчик зашипел на него!

Еще до конца каникул на доске объявлений в Гриффиндорской башне появилось новое устрашающее объявление.

Карьерный совет!

Все пятикурсники должны будут присутствовать на короткой встрече со своим главой факультета в течение первой недели Летнего семестра, на которой им будет предоставлена возможность обсудить свою будущую карьеру. Время индивидуальных встреч указано ниже.

Тем более удивительным было то, что Том был занесен в список.

– Это не имеет значения, – с горечью объяснил Том однажды, уничтожая тренировочный манекен во время встречи ОД при использовании целевых атак. – Каким будет мое будущее? Вы верите, что Дамблдор позволит мне участвовать в жизни общества?

– Ну, – хотел возразить Гарри. – Ты мог бы стать…политиком?

Том рассмеялся так сильно, что ему потребовалось мгновение, чтобы восстановить дыхание.

– Я? Политик? При одной мысли об этом у Дамблдора выпадут все волосы. Если не одна революция, то другая, не так ли, Поттер?

Гарри побледнел и поспешно попытался оправдаться. Том покачал головой, странно успокоенный и в хорошем настроении. Он тщательно восстановил свой манекен с помощью заклинания.

– Я никогда не хотел быть политиком. Я хотел стать учителем.

– Учителем?

– Неужели в это так трудно поверить? – тихо спросил его Том.

– Нет, – подумал Гарри с каким-то пустым чувством вины. Он видел это так отчетливо, что это разъедало его и оставляла пустым.

Гарри мог себе это представить. Том стал бы одним из тех учителей, с которым его ученики никогда не смогут сравниться. Какой бы остроумный ответ они ни придумали, у Тома он будет лучше. Он воспользуется их непослушанием и превратит его в преимущество – но не через умаление заслуг

и оскорблений или утверждение своей власти своей палочкой. Он будет использовать юмор, знания – такие вещи, к которым каждый будет относиться с уважением – и даже стремиться.

Том учил бы со страстью человека, который выжил в этой жизни и никогда не хотел, чтобы кто-то испытал подобное.

– Нет, – сказал Гарри сквозь комок в горле. – Из тебя получился бы замечательный учитель.

Он и остальные пятикурсники потратили значительное количество времени, читая всю эту информацию о карьере, оставленную им для ознакомления.

– Ну, – сказал Рон. – Похоже, я не могу быть целителем. Они хотят, по крайней мере выше ожидаемого на уровне ТРИТОН по Зельям, Гербологии, Трансфигурацияи – я имею в виду, черт возьми, зачем. Ты же не будешь превращать чье-то легкое в сейф!

– Это ответственная работа, – сказала Гермиона. Она читала ярко-розово-оранжевую брошюру, которая гласила: «Как вы думаете, вы хотели бы работать в департаменте по связям с магглами?

– Послушайте, – рассмеялся Симус, сидевший через несколько кресел. – Вы ищете сложную карьеру, включающую путешествия, приключения и значительные бонусы за сокровища, и связанную с опасностью?

– Это разрушитель проклятий? – спросила Лаванда, изо всех сил стараясь угадать профессию.

– А как насчет этого? – спросил Рон, держа в руках яркую брошюру по испытанию заколдованной мебели. Гарри не мог представить себе более скучной работы.

– Эй, – раздался голос в ухе Гарри. Они оглянулись и увидели Фреда и Джорджа, которые скользнули на освободившееся для них сиденье. – Джинни говорила с нами о тебе. Ты упомянул, что хотел поговорить с… лающим сумасшедшим?

– Что? – резко спросила Гермиона. Она замерла на полпути к очередной брошюре. – Сейчас? Не будь смешным. Тома только что отравили, Амбридж рыщет повсюду и обыскивает сов …

– Мы знаем, как это обойти, – сказал Джордж. – Все дело в том, чтобы устроить диверсию. На самом деле у нас есть… хороший способ обойти это.

– Хорошо, хорошо, даже если ты сделаешь хороший отвлекающий маневр, как Гарри сможет поговорить? – спросила Гермиона приглушенным голосом.

– В этом весь фокус, – согласился Фред. – Видите ли, в больничном крыле есть аварийный этаж для самых разных вещей. Двери обычно закрыты, если у вас нет разрешения, но до тех пор, пока человек не вернется, двери остаются открытыми. Так что, если кто-то уйдет, вы сможете поболтать, пока не закончите к тому времени, как он вернется.

– Это…имеет смысл, – неохотно согласилась Гермиона. – Значит, ты уже говорил с Томом? Он встречается с мисс Димитриу?

– Не знаю, – нахмурился Рон. – Он тебе действительно нужен?

– Не будь идиотом, – фыркнул Фред. – Видимо, ему не терпится поговорить. Слишком много чувств в этом парне…

– Скорее, слишком мало.

– В любом случае, – сказал Фред. – Завтра около пяти часов Том уйдёт на некоторое время. Тогда и поболтаешь.

***

Том ждал его с самым пустым выражением лица. Гарри мягко улыбнулся и скорее почувствовал, чем увидел, что Том ответил на его приветствие.

– Раздастся сирена, прежде чем я вернусь, – тихо сказал Том. Казалось, что его это мало волнует. – Иначе я окажусь не в том месте.

– Верно, – согласился Гарри. Он не совсем знал, как сделать вызов по камину вместо просто транспортировки.

Том вошел в больничное крыло, привычными движениями скользнув в задние двери. Он не подошел ни к одному из сложенных там зельев – явно охраняемых, даже если они не могли это видеть – и прошел через маленькую незанятую кладовую. Дымоход и камин там были пыльными и неосвещенными. Том использовал небольшое заклинание огня и снял с каминной полки крошечный горшочек.

– Молчи об этом, – предупредил его Том. Он схватил горсть порошка и бросил его в крошечное пламя. В тот же миг он взорвался изумрудно-зеленым огнем, который лизал воздух, как слюнявая собака.

Том встал и объявил на иностранном языке – с таким акцентом, что он не мог понять, что это значит. Он уловил малейший намек на слово «Филлах»!

Том шагнул в огонь и исчез.

***

Путешествие камином всегда казалось странным опытом, гораздо более диким, чем путешествие портключом в далекое место.

Крина воспользовалась специальным разрешением, чтобы связать свое личное поместье с каминной сетью. Ее заявление о том, как найти ее в случае крайней необходимости или если она ему когда-нибудь понадобится. С Нурменгардом под таким количеством глаз и прессой, изо всех сил пытающейся пройти через ворота (так или иначе, никто еще не был съеден) посещение ее личного дома было самым безопасным выбором.

Почему-то он никогда раньше не представлял себе ее дом.

Все вокруг громко кричало о Крине.

Том вышел из большого каменного камина, сложенного из камней самых разных размеров и форм. Ступка выдержала, толстая и старая, со старым сквозняком, который разделяли каменные дома и погреба.

В доме Крины Димитриу были экзотические ковры, все разных оттенков красного и сливового. Мягкая шерсть, ручная работа персидских художников. Диван вызвал настальгию. Для неё он уже считался антиквариатом.

Он провел рукой по мягкому бархату, скользят пальцами по одеялу, сделанному из шкуры длинношерстного животного. Лось или, может быть, карибу. Оно было мягким и богатым под его пальцами.

Ничто не соответствовало друг другу, но неортодоксальность их внешнего вида каким-то образом превратилась в идеальное представление о сложных дорогих вкусах. Старинные французские шкафы из орехового дерева. Поднос в виде шута на мраморной стойке. Салон в стиле итальянского барокко из трех частей кожи, с подушкой из четырех кисточек для украшения на центральном сиденье.

Том позволил кожаному одеялу скользнуть между пальцами. У Крины Димитриу был индийский изогнутый короткий меч на стойке в зале, закрепленный медными булавками. У нее висела таксидермическая кабанья голова с копьевым шипом, пронзающим и фиксирующим ее нижнюю челюсть.

Дорогие вкусы, изысканная привлекательность. Это все подходило, и не подходило ей одновременно.

Том прошёл, оставляя за собой след сажи на ковре, и отважился пройти по коридору. Невозможно, чтобы она не знала, что он здесь.

Первая дверь вела в туалет с большой ванной, украшенной геометрическими узорами. Уродливые, острые, как внутренности жеоды. В соседней комнате располагался небольшой чулан, заполненный не такими уж возмутительными пальто и ботинками – они напомнили Тому о плащах, которые носили военные командиры.

Следующая комната, с двумя длинными висячими растениями на полу, была заполнена книгами.

Комната была сделана не под библиотеку. Когда-то это была детская комната, но теперь стены были построены из белых невзрачных полок, а их внутренности заполнены деревянными внутренностями. Книги не были организованы по форме или размеру, вместо этого они выглядели расположенными по назначению и использованию. Старые и новые книги стоят рядом. Некоторые из них были сложены на корешках, а другие с промежутками между ними, и каменные концы книг удерживали их в вертикальном положении. Библиотечная лестница возвышалась над головой Тома, натянутая на стропила тремя промышленными крюками. Том подумал, есть ли здесь книга, которую Крина не читала.

Все равно это было неправильно.

Том вышел из библиотеки и углубился в дом Крины Димитриу.

Он нашел спальню, кухню, погреб, настолько заполненный вином, что Том удивился, почему Крина когда-либо выменивала на большее. Он наткнулся на ее архивы, шкаф, заполненный таким количеством пальто, что казалось, будто это кладовая с животными, а затем оказался в комнате для наблюдений.

Он бы не обратил на нее внимания, если бы не фотография на углу стола. Несколько маленьких растений в глиняных горшках стояли на солнце. Прекрасный вид на далекие горы – Альпы, как предполагал Том. Обнаженные коричневые стропила, белые оштукатуренные стены. Плетеный стул и корзинка с иголками и шерстью. На стене висели круглые тарелки неизвестного культурного значения. Одна-единственная фотография смеющихся мужчины и женщины.

Портрет был маггловским и напомнил Тому картины, которые он видел в детстве.

Том посмотрел на шкаф, на котором стояла картина, и начал открывать его.

Люди, как и все другие эмоциональные существа, были утомительно предсказуемы.

– Большинство людей останавливаются в моей комнате трофеев, – сказала Крина Димитриу с порога. – Или они пытаются украсть один или два. Никому нет дела до этой комнаты.

– Только в этой комнате есть что-то ценное, – сказал Том. Он вытащил книги, две из них, и выпрямился. Обе книги были холодными, с потрескавшимися уголками, сшитыми из кожи. Крина склонила голову в неохотном знаке восхищения.

– До сих пор ты единственный, кто увидел это, – призналась Крина. Она держала чашку ароматного чая. Солнечный свет проникал сквозь окна, освещая ее бледную кожу. – И это то, за что я тебя уважаю.

– Не стоит, – сказал Том. – Я вышел из низов. Я распознаю, когда другие начинают с того же недостатка имущества.

Крина криво улыбнулась, изогнув губы. На ней не было косметики, только длинные брюки, закрывающие ноги, и свитер, который обтягивал ее тело и оставлял обнаженным горло. Она была красивой женщиной

Она могла бы стать моделью, лицом для магических исследований и открытий. Крина Димитриу отказалась от этого по неизвестной причине, скрывая свою неуверенность за тщательно подобранной внешностью.

Здесь, в ее доме, эти маски сбрасывались, как у любой змеи после роста. Ее несовершенства делали ее настоящей: застенчивость, нерешительность в движениях тела и тихая мелодичность голоса. Том знал Крину почти год, и она никогда не казалась ему более человечной.

– Кто они такие? – спросил Том, кивая на фотографию.

– А, – сказала Крина. Она смотрела на фото на мгновение дольше, чем обычно, с сентиментальной привязанностью. – Моя мать и мой отец. Теперь их нет, но мне нравится держать их поближе к себе. Назови это сентиментальностью.

– Вы не похожи на сентиментального человека.

Крина криво усмехнулась.

– Приму это как комплимент. Это один из моих величайших недостатков, моя…фиксация на том, что я потенциально могла бы иметь. С тобой все в порядке, Том?

– Да, – солгал Том. – У меня есть вопросы.

– Как и ожидалось, – мягко поддразнила его Крина. – Я обеспокоена твоими действиями в последнее время. Ты опоздал с несколькими заданиями, но образование это… Это всего лишь бумаги. Это не определяет тебя, это не самое важное в твоей жизни в данный момент.

– Чаю? – вежливо спросила она и проводила его на кухню. Она поставила чашку на деревянный стол и с привычной легкостью принесла толстый железный чайник. – Рассказывай свои теории и вопросы, пока травы завариваются.

– Амбридж отравила меня, когда пригласила на чай, – заметил Том.

Крина наклонила голову и выглядела слегка удивленной. Ее пальцы опасно сжались вокруг кружки, выражая гнев, когда ее голос не мог.

– Я вспомню об этом, когда напугаю ее до смерти. Чаю? Да? Вам нужно противоядие? Нет?

Том согласился и положил свои книги – те, которые он выудил из вещей Крины, и сказал:

– Я связал себя с… его Крестражами.

Крина наклонила голову.

– Значит, ты уверен, что они у него есть?

– Несколько, – задумчиво произнес Том. – Я… связан с ним… Гарри Поттером так же, как и со змеей. Нагайна. Я знал ее очень давно.

Крина прислонилась к стойке и склонила голову набок. Ее пальцы постукивали по чашке, глиняной и явно любимой.

– Не пора ли поговорить о чашках, о времени и о чудовищах наших собственных расстройств?

– Я хочу поговорить о Крестражах, – сказал Том. – Я чувствую их, веду их.

– Значи ты вёл и Гарри Поттера? – спросила его Крина. Она передала ему чай, и он без колебаний выпил. Он не был отравлен, на языке у него был привкус чего-то старого и чужого. Отличный от британских смесей. Том поставил глиняную чашку и сказал: – Я не Крестраж, но я могу связываться с другими лучше, чем он. Думаю, со временем я смогу их контролировать.

– Это ужасная мысль, – со знанием дела сказала Крина. – Или невыносимое облегчение. Значит, ты беспокоишься за него? Боишься, что он подумает о тебе?

– Мне на него наплевать, – настаивал Том. – на Волдеморта. Он мне совершенно безразличен. Он… Он-гротескная отвратительная тварь. Искаженный и причудливый.Неестественный.

Крина рассеянно хмыкнула в знак любопытства. Она указала на книги одной рукой, ее длинные не заколотые волосы слегка рассыпались по плечам.

Том подвинул обе книги и прислушался к ее словам, пока она неторопливо перелистывала страницы.

– Другие осмелились бы сказать то же самое о тебе, – сказала она почти дразнящим тоном. – Я думаю, что многие люди все еще смотрят на тебя и видят что-то неестественное или причудливое в твоих словах. Я, конечно, не знаю. Каждый раз, когда мы встречаемся, ты, кажется, все больше и больше отклоняешься от той судьбы, с которой когда-то смирился. Ты обрел чувство индивидуальности и решимости, которое отклонило тебя от этого пути. Я всегда хотела, чтобы ты рос, обретая себя, а не титул. Что изменилось?

Том уставился на деревянную кухонную стойку, испещренную боевыми шрамами от ножей. На поверхности были оспины и старые винные пятна. Изысканный черный грецкий орех, испорченный временем и возрастом, покоился в простых никчемных глиняных чашечках с травяными листьями, которые Том никогда раньше не пробовал.

– Мой Патронус – стервятник. Грифон. Я видел их раньше.

– Ты можешь вызвать Патронуса? – спросила Крина мягко.

– Гарри Поттер может, – сказал Том.

Крина гордо посмотрела на него, как никто прежде. Она мягко улыбнулась ему и сказала:

– Когда-то я боялась за твое выживание. Что ты вырастешь искалеченным, пугливым существом. Я вижу, ты нашел избавление от своего одиночества. Ты скажешь мне, что это?

Том хотел сказать ей. Он хотел сказать ей это так сильно, что слова сами собой почти сорвались с языка. Он обуздал свои мысли, отчаявшуюся часть себя, которая хотела зависимости и любви, но которую слишком много раз ранили, чтобы снова доверять. Том оттащил эти мысли назад, задушил горчичным газом и сказал:

– Нет.

Крина постучала кончиками пальцев по книге и ничего не сказала к его явному огорчению. Она верила, что со временем он сам ей все расскажет. Она верила в него – их связывали невысказанные узы взаимного доверия.

– Вот то, что я хотела тебе показать, – сказала она. – Я задавалась вопросом, как уничтожить крестражи. При дальнейшем рассмотрении все сильные артефакты могут быть уничтожены обычными способами. Приступы мощной категориальной магии от Света или Тьмы. Адское пламя, смертельное проклятие. Магия крови или жертвоприношение могут помочь в их уничтожении. Катализаторы светлой и темной магии, такие как дементор или василиск, скорее всего, могут уничтожить одн…

– Дементор? – тихо спросил Том. Он смотрел на картинку внутри книги, на сферическую структуру, расколотую и раздробленную собственным страданием.

– Поразительно, не правда ли? – сухо сказала Крина. – Дементоры-невероятно светлые существа. Они подпитывают себя любовью и счастьем, избавляя тебя от них.

Том никогда не задумывался о такой категоризации существ.

– Я знаю, что большинству существ для уничтожения требуется такое же сродство.

– Да, – гордо согласилась Крина с его пониманием. – Василиск или боггарт могут быть побеждены той же магией сродства – адским пламенем или намеренными заклинаниями. Заклинание против боггарта темное, оно формируется из намерения и наполняет вас смехом.

– Патронус, – тихо произнес Том. – Он формируется из эмоций и форм в намерение. Дементоры формируют и крадут эмоции, опыт переходит от одного к другому из-за изменяющего намерения.

Крина кивнула и небрежно сказала:

– Ты самый умный ребенок, которого я когда-либо встречала, Том Риддл.

Она сказала это с какой-то жуткой окончательностью. Обращаясь к нему, как к простому факту, который профессор Биннс прочитал бы из книги или названия картины, написанной сто лет назад. Она потрясла его точку зрения, превратила его вечное неповиновение в пассивное и продолжила свою первоначальную тему.

– Тогда я подумала, – сказала Крина, слегка махнув рукой. – Зачем уничтожать Крестражи, если их можно использовать? Можно поглотить крестражи, через сильное эмоциональное сожаление. Презрение, ненависть к действию. Конечно, только изначальной душой, от которой она была отделена – или двойником.

Том замер.

– Вы думаете, это возможно?

– Темные Лорды никогда не живут долго. Со временем они деформируются и меняются. Скорее чудовище, чем человек – вот почему они никогда не побеждали. Моя мать однажды использовала это выражение… Темные Лорды обычно сражаются с ветряными мельницами.

Они ведут бесполезную битву, думали они оба.

Бесполезная битва, неужели это все, чем оно было? То, что когда-то было честолюбивой мечтой Тома – оказаться в новом обществе, которое стало еще более грязным и жестоким совершенно по-новому. В погоне за чем-то несуществующим.

Что же он делает?

– Мадам Димитриу… – начал Том и замолчал. Он облизнул губы и попробовал снова. – Крина… Что такое жизнь?

Крина посмотрела на него, потом посмотрела глубже, и Тому пришлось отвести взгляд.

– Мы живем в романах, созданных специально для нас, – сказала Крина. – Истории, которые мы сами себе рассказываем, в которых сами себя убеждаем. Мы следуем сценарию, созданному нами самими. Мы притворяемся, что наша жизнь священна. Это тайна, построенная на лжи. Мы рассказываем друг другу о том, кто мы, что мы. Это все, что мы разделяем друг с другом, – неудачи человеческой природы.

– Ты думаешь, я должен остановить Волдеморта? – спросил ее Том. Вопрос был не в том, сможет ли он – вопрос в том, должен ли он.

Должен ли я вмешаться в мой виноградник? хотел спросить её Том, зная о татуировке, которую она носила на сердце, и о неразумных ограничениях, которые мешали ей общаться. Должен ли я предотвратить чуму?

Крина посмотрела на свои старые руки, морщинистые и постаревшие в то время как её лицо нет.

– Магическая Британия настаивает на моем аресте, обвиняет меня в преступлениях, чтобы успокоить свое эго. Они прогнали Альбуса Дамблдора оттуда, где он приютил и воспитывает новое поколение. Они охотятся и преследуют детей, рожденных в результате неудачного опыта. Они…

– Я… полагаю, что, хотя это существо сбилось с пути, его первоначальное намерение было справедливым. Если мы не бросаем вызов тому, что считаем неправильным, тогда мы существуем без цели.

Крина посмотрела на Тома и улыбнулась всем своим видом. Она мягко подтолкнула к нему страницу еще раз – подробное описание Крестражей, которое, вероятно, осталось единственным источником в мире.

– Крестражи созданы не для того, чтобы причинять боль. Они были созданы, чтобы помогать и исцелять. Они – темная магия, разрывающая человеческую природу, чтобы расколоть ваши эмоции. То, что делает нас людьми, наша способность вспоминать, помнить и забывать теряется. Те, кто создает Крестражи, теряют себя.

Крина еще раз постучала по странице.

– Но те, кто исцеляет Крестражи, снова обретают себя.

========== Singing you to Shipwreck* ==========

Комментарий к Singing you to Shipwreck*

*Всегда найдется сирена, манящая тебя разбиться о скалы. (с) Radiohead – There there.

От автора:

Просто потому, что ты чувствуешь это, не означает, что оно есть. *

*Цитата из той же песни.

От переводчика:

Мы начинаем обратный отсчёт глав. Работа на финишной прямой.

Причин для беспокойства не было, Том предупредил Гарри, прежде чем вернуться оттуда, куда он ушел. Дом Крины, где бы он ни находился, имел адрес на иностранном языке. Сириус был встревожен, но по-доброму понял, когда Гарри выразил свое общее беспокойство и недовольство правлением Амбридж.

Том, напротив, вернулся, благоухая острым чаем и пребывая в глубоком раздумье.

– Приятно поболтали? – с любопытством спросил Гарри. От него же воняло сажей и дымом.

Том нахмурился еще сильнее. Мальчик выглядел странно озадаченным, смущенным или сбитым с толку чем-то, чего Гарри не мог знать. А тот не потрудился ответить.

За пределами больничного крыла стало ясно, почему Фред и Джордж сказали Гарри точное время, чтобы улизнуть. Том выглядел слишком рассеянным, чтобы обращать на это внимание – Гарри схватил мальчика за плечо и потащил его в холл.

Это было похоже на тот вечер, когда уволили Трелони, но воняло гораздо хуже. Студенты образовали большое кольцо, с любопытством продвигаясь вперед, чтобы встретиться лицом к лицу с хаосом. Призраки парили над зрелищем, а портреты набились в одну рамку с лучшим обзором. Фред и Джордж гордо стояли на острове, созданном ими самими, и выглядели довольными собой.

– Так! – торжествующе воскликнула Амбридж с третьей ступеньки. Крошечный насест, возвышающийся над растерянными близнецами. – Так…вы считаете это забавным превратить мой школьный коридор в болото?

– Да, довольно забавно, – небрежно заметил Фред. Никто из них не выглядел испуганным. Филч протиснулся сквозь толпу студентов, держа в дрожащей руке газету. Мужчина, казалось, чуть не рыдал от восторга.

– О, директриса, – сказал он ошеломленно. – У меня есть газета… О, позвольте мне выпороть этих мальчишек…позволь мне сделать это сейчас…

Том, стоявший рядом с Гарри, слегка усмехнулся. Звук недоверия или скептического иронического веселья.

– Этот человек некомпетентен, он кого-нибудь убьет.

– Можно убить кого-нибудь, ударив плетью? – прошептал Гарри.

– Да, – сказал Том с тяжелым пренебрежением. – Инфекция или траншейная гниль. Зная этого человека, он начнет хлестать без раздумий – повредятся почки и лопнет селезенка. Он убьет ребенка, и эта женщина будет привлечена к ответственности.

Гарри почувствовал, как в животе у него скрутилось отвращение. Фред и Джордж удивленно закатили глаза от восторга Филча. Знали ли они, что порка не так проста, как кровавое перо, – она может убить их?

– Вы двое, – выдохнула Амбридж. – Сейчас вы узнаете, что происходит с нарушителями в моей школе.

Отвратительно, подумал Том, и Гарри это почувствовал. Никто из них ничего не сказал.