Текст книги "Истинное зло (ЛП)"

Автор книги: Oceanbreeze7

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 36 страниц)

Конечно же, все изменилось, когда большой красный поезд, выпуская дым и гуля, словно выкрикивая приветствие, показался из-за цепочки гор. Гарри бежал в разномастных носках и развязанных ботинках всю дорогу до станции, смеясь и спеша поприветствовать

друзей и семью.

Гермиона и Рон мгновенно нашли его, хотя узнать его определенно помогло яркое белое оперение Хедвиг. Большая птица проворковала свои приветствия, дразня и хватая Джинни за волосы, в то время как девочка обняла Гарри.

– Мы беспокоились за тебя! – сказала Гермиона, широко улыбаясь. – Все прошло нормально?

– Абсолютно идеально, – Гарри не смог сдержать улыбки – чудесная атмосфера этого места была так заразительна.

Первокурстники с широко раскрытыми глазами поплелись к лодкам. Остальная часть толпы начала медленно, неуклюже спускаться вниз от платформы, группами ожидая больших безлошадных экипажей. По крайней мере, в памяти Гарри они были безлошадными, но мысленный образ Тома, небрежно поглаживающего по шее животное, все еще был слишком ярким.

Он взглянул на зверей с легкой гримасой. Он не хотел испытывать удачу, и находится слишком близко к большим теплым животным. Они все еще нервировали его; то, как они выглядели слишком напоминало магловские представления об ужасах и гротескных образах, чтобы когда-либо выглядеть чем-то внушаюшим доверие. Они были безволосыми, кожа словно чёрный плащ, обтягивающий каждую кость, как когда тетя Петуния разогревала что-то в микроволновке в полиэтиленовой пленке. Оно всегда получалось словно запечатанным – весь воздух словно высосан изнутри – и излучающим почти видимое тепло.

Гермиона даже не взглянула на них, Рон тоже. Голова ближайшего животного слегка наклонилась, глядя на Хедвиг, сидящей на голове Гарри, молочно-белым глазом.

– Итак, э-э … – Гарри сделал паузу, зная, что эти существа не были воображаемыми, так как Том так любезно просвятил его раньше. – Вы видите больших лошадей или это только я?

Гермиона бросила на него быстрый взгляд, забираясь в экипаж. Если она и предполагала, что он совсем потерял рассудок, то его вопрос мало чем доказывал обратное.

– Приятель, там ничего нет, – заметил Рон, сочувственно похлопав Гарри по плечу.

– Не доставай его слишком сильно, – Джинни показала ему язык. – Мерлин знает, как действует на человека неделя, проведенная с ним. О! Луна! Сюда!

Из темноты со стороны вокзала выпрыгнула маленькая блондинка. У нее в руках была свиная клетка – маленькую сову, сидевшую в ней, похоже, слегка укачало из-за её счастливых скачков.

– Вот ты где, Джинни, – ее глаза были слегка затуманенными, а голос спокоен, чего не скажешь о позеленевшей птице. – О чем вы все говорите?

– Лошади! – указал Гарри, пытаясь найти какую-нибудь нейтральную тему. Меньше всего ему хотелось иметь еще одну странную скрытую связь с Томом, на этот раз проявляющуюся в виде изможденных поездок на пони. – Они их не видят!

Луна любопытно моргнула и посмотрела на переднюю часть кареты. Трудно было сказать, была ли она озадачена, или это было просто выражение покоя на ее лице.

– Ты имеешь в виду фестралов? С ними что-то не так?

– Фестралы, – повторил Гарри, прежде чем повернуться к Гермионе с выражением торжества на лице, – фестралы.

Гермиона открыла было рот, чтобы тут же с раздражением закрыть его. Луна, к счастью, казалось, не замечала забавной атмосферы в карете, которая медленно катилась к замку.

***

В холле горели факелы, отражаясь от беззвездного потолка тёплым мерцанием. Вместо звезд плавали свечи, действуя как импровизированные созвездия, которые составляли из них призраки Хогвартса, казалось, находя в этом большое удовольствие. Гарри заметил, что другие ученики, проходя мимо него, склоняли головы, перешептываясь. Он не обращал на них внимания и в глубине души жалел, что не может забыть обо всем так же легко, как Том.

Луна отошла от них, найдя свое место за столом Равенкло. Джинни тоже отправилась в компанию к своим однокурсникам.

Гарри занял свое место где-то между Невиллом и Роном, но сквозь гул множества учеников он уже отчетливо слышал знакомый смех Лаванды. Было приятно знать, что девушка уже начала свои привычные сплетни. Казалось, будто и не было долгих каникул.

Хагрида за учительским столом не было – его крупную фигуру трудно не заметить. Это было очевидно, независимо от того, сколько раз Гарри пробегал глазами по всему преподавательскому столу. Полувеликан отсутствовал, а вместо этого рядом с Дамблдором сидит, казалось, чья-то тетя.

Ну, возможно, это и есть чья-то тетя. На ее лице была улыбка, выглядевшая настолько натянутой, что казалась приглаженной утюгом – как те люди в журналах, над которыми всегда насмехалась тетя Петуния. Ее щеки были розовыми и пухлыми, но Гарри сомневался, что кто-то мог добиться такого цвета естественным путем. Приземистые, короткие вьющиеся каштановые волосы. Она слегка напоминала Гарри довольную мышку, только в тошнотворном ярко-розовом халате.

Гарри не узнавал ее, но когда она сделала глоток из своего кубка, он быстро поправил свое предположение, что она похожа на мышь – скорее на жабу.

– Кто эта женщина? – спросил Гарри, достаточно умный, чтобы не ткнуть пальцем. Гермиона наклонилась, хмуро глядя на нее.

– Не знаю, скорее всего, новый профессор защиты.

– Отличный кардиган, – прокомментировал Рон.

К ним присоединились первокурсники, и, несмотря на то, что Гарри знал заранее, он почти ожидал, что Том войдет вместе с ними. Его рост затмил бы напуганных детей, хотя его постоянный хмурый вид в сочетании с заостренной шляпой на голове, возможно, компенсировал бы это. Глядя на стол для преподавателей, он заметил, что Дамблдор выглядел почти готовым рассмеяться; Гарри подумал, думал ли этот человек о том же самом.

Гарри вытянул шею, пытаясь разглядеть мальчика. Дамблдор вряд ли сделал бы объявление и привлек бы внимание к положению Тома, но это и не было секретом. Деканы факультетов, вероятно, упомянут об этом после пира, но даже в таком случае Том должен быть где – то в зале.

– Я уже посмотрела, – тихо пробормотала Гермиона, озираясь по сторонам. – Его здесь нет.

Рон не заметил их волнения, вместо этого он оказался втянут в жестокую схватку между куриной ножкой и его зубами.

Студенты насытились и медленно начинали более активно общаться друг с другом. Как только уровень шума в зале начал медленно ползти вверх, а разговаривающих ртов стало больше чем жующих, Дамблдор встал из-за стола. Разговоры мгновенно смолкли.

Стандартная речь вначале семестра – уже обыденная процедура, которую Гарри научился практически автоматически игнорировать. Ему следовало бы составить список правил и предписаний, отметив те, что он успел нарушить до сих пор. Вторгся в запретный коридор, напал на учителя, зашел в Запретный лес, что бы остановить оборотня, хоть и без особого успеха.

Гарри отметил, что незнакомая женщина встала и прервала директора.

– О Боже, – сказала Гермиона.

Голос женщины был высоким, хриплым и немного писклявым. Было странно, что она похожа на жабу – и с таким высоким напряженным тоном. Скорее, Лягушка-бык, с дурацкой помадой и одеждой, которая заставляла даже серебристую мантию Дамблдора выглядеть приемлемой.

Она прочистила горло с легким «кхе-кхе», и Гарри кивнул. Определенно жаба.

Он заметил, что она закончила говорить, только когда Гермиона громко ахнула. Его внимание к её речи угасло, как будто уши переключились на неправильный канал телевизора и больше уже не переключались обратно. Несколько студентов уже давно игнорировали ее – Лаванда вернулась к своим сплетням.

– Это было ужасно, – тихо сказала Гермиона. – И это многое объясняет.

– Ты её слушала? – спросил Рон, его глаза помутнились, как у Луны в обычный день.

– Эта женщина – чиновница из Министерства, – выпалила Гермиона. – Это означает, что Министерство теперь вмешивается в дела Хогвартса. Они начинают лезть не в свои дела или, может быть, боятся и хватаются за власть.

Гарри посмотрел на нее и перевел взгляд на лицо женщины – Амбридж. На аккуратно подколотые волосы и накрашенные щеки. Выражение ее лица никогда не менялось. Пластмассовое и отрепетированное. Она напоминала ему тетю Мардж, но не совсем. Что-то подсказывало Гарри, что у этой женщины не было собаки, но она сама была собакой. Какое-то инстинктивное чувство неправильного, когда он смотрел на неё, заставляло Гарри низко склонять голову и избегать её взгляда. Он никогда не чувствовал себя так в Хогвартсе. Словно он не в своём доме.

Вокруг стало шумно – Дамблдор отпустил учеников. Все вскочили, даже Гермиона, которая выглядела немного взволнованной всем этим.

Они ушли, бросившись за растерянными первокурсниками, чтобы показать им дорогу к башне. Гарри не смог сдержать нежной улыбки при виде маленьких детей, бегающих вокруг с большими шляпами на голове. Они напомнили ему дорожные конусы.

Он знал, что должен быть раздражен новыми обязанностями Рона и Гермионы, но он уже смирился. Пусть они и префекты, но Гарри получил свою неофициальную обязанность. У него не было ни модного значка, ни привилегий, но у него был один человек, которого он должен был каким-то образом убедить не устраивать массовые убийства.

«Если не получится, – устало подумал Гарри, – я мог бы одолжить несколько первокурсников. Использовать их, чтобы перенаправить движение.»

Гарри, пребывая в своих блаженных грезах, взвизгнул, как Хедвиг, когда кто-то схватил его за руку и выдернул из потока учеников.

Они остановились недалеко, как раз не доходя до площадки первой лестницы. Место казалась уединенным, хотя они были на виду почти у всей школы. Звуки и голоса были направлены в одну сторону, оставляя лестничную площадку приглушенной и тихой.

Том молча уставился на него.

– Где ты был? – тут же выпали Гарри. – В Холле?

Лицо Тома не дрогнуло, ни один волосок не растрепался на его драгоценной маленькой головке.

– В задней комнате.

Гарри знал эту комнату, ту самую, где собирались чемпионы после того, как их выбрали. Это было небольшое помещение, но снабженное столами и маленькими стульями для персонала, который не хотел сидеть за учительским столом. Скорее, это было подсобное помещение или склад, но оно все еще вызывало достаточно яркие воспоминания в памяти Гарри.

– Значит, ты слышал эту речь? – спросил Гарри с легким любопытством.

Гермиона была немного взволнована новой женщиной, было бы интересно узнать личное мнение Тома по этому вопросу.

Затем Гарри по-настоящему посмотрел на Тома.

В резком тоне Риддла было что-то такое, что показалось Гарри странным.

Маленькие, едва уловимые движения тела, которые контрастировали с его образом. Гарри знал язык телодвижений – он далеко не так хорошо разбирался в людях, (хотя для того же Рона это вообще было из разряда невозможного), но самые простые вещи он мог определить. Едва заметные подрагивания и подергивания пальцев. Обманный способ, которым можно было отвлечь глаза собеседника, и говорить тише, чтобы избежать внимания кого-то другого. Гарри не видел такую реакцию уже очень давно, только её измененную форму у Невилла, который заикался от беспокойства и обожания к своей строгой бабушке. Он сам почувствовал тоже самое, совсем недавно. Под взглядом женщины с глазами-бусинками, которая сейчас, очевидно, проводила проверку Хогвартса.

Тут было другое, потому что Гарри не заблуждался в вопиющем отвращении Тома к ним всем, но здесь, в Хогвартсе, Риддл вел себя так жутко покорно и спокойно, что Гарри подумал, было ли это его естественным состоянием. Словно он крадется на цыпочках по минному полю с едва сдерживаемой улыбкой, зная, что, хоть другие и будут разорваны на части, он будет в полном порядке.

И Гарри не мог считать это чем-то неправильным. И это было самое худшее для Гарри – что он никак не мог заставить себя забыть. В этом была непристойная небрежность, вежливость по отношению друг к другу, основанная на признании того, что некоторые люди, по-видимому, заслуживают того, чтобы быть немного более пугливыми, чем другие.

Иногда, когда Снейп говорил с Гарри своим резким сухим тоном, лениво растягивая оскорбления, от которых попахивало летними каникулами, Гарри приходилось прикусывать язык, чтобы не пробормотать в ответ: «да, тетя Петуния».

Гарри не знал как объяснить Рону или Гермионе как это бывает. Как иногда взгляд, брошенный на тебя кем-то, заставляет почувствовать горечь мыла или жалящий удар ладони по коже. Том, однако, не сказал абсолютно ничего, но за него это сделали каждое подергивание и каждый пустой взгляд, кричащие Гарри, как тетя Мардж кричит Рипперу, лежать, мальчик!

Гарри заранее не взлюбил Амбридж, хотя большая часть ее политического жаргона прошла мимо его понимания. Дело было даже не в ее внешности и не в самодовольном выражении лица, а в том, как пара часов, проведенных в Большом зале, вернули Гарри к этим, казалось, похороненным моментам. То, как, пусть и косвенно, они оба ждали укуса линейки по костяшкам пальцев или жжения от ладони на лице.

Гарри гадал, чувствует ли это и Невилл, или его мутировавшая смесь искренней любви и суровых ударов наотмашь нанесла ущерб его собственному восприятию.

Том слегка повернулся, сместив их так, что они оказались спиной к толпе студентов, поднимавшихся по лестнице. Шум приглушился еще чуть-чуть, еще один слой к этому странному личному моменту между ними.

Гарри не нравилось, что что-то в служащей Министерства могло беспокоить Тома (или все, возможно) до такой степени.

У Гарри уже был неприятный опыт общения с Министерством – и из-за Сириуса, и из-за Седрика. Это была не та организация, которую он особенно любил или которой доверял, как оно само явно хотело от своих граждан. Учитывая пропагандистский бред, который Рита Скитер вкинула в «Ежедневный пророк», Гарри был слишком скептично настроен, чтобы принимать любые слова за чистую монету. Он гадал, говорит ли это его собственная паранойя, или его инстинкт самосохранения наконец-то поднял голову из песка, дабы бороться с его собственными безрассудными наклонностями.

(Очевидно, его репутация говорила сама за себя.)

– Не доверяй ей, – заговорил Том тихим и необъяснимо хриплым голосом. Его рука на руке Гарри напряглась еще сильнее, сломанные обломки ногтей впились в рукав, оставляя на коже крошечные лунные отметины. – Женщине из Министерства.

Гарри даже не понял, что Том не отпустил его. Вместо этого его хватка только усилилась.

– Амбридж? – тупо спросил Гарри, потому что больше никто из присутствующих не вызывал у него этого неправильного чувства. Смутное чувство хищного ликования, исходящее от неё вызвало уверенность в том, что она сможет и разорвет их всех на части. Кроме того, она была единственной странностью за весь пир.

– Она помощник министра, – продолжал говорить Том низким, но быстрым голосом. Гарри знал, что не сможет воспроизвести и несколько слогов в его уникальном ритме. Историки, вероятно, заплачут, услышав это. – Такого положения нельзя добиться только лишь стоя на коленях.

Гарри почувствовал, как его лицо покраснело от пренебрежительного намека. Том проигнорировал его и продолжал говорить с пустым лицом, глядя вперед. Гарри понял, что вряд ли кто-то еще заметил их разговор.

– Политическое чудовище, не из тех, кого можно… Перелетать на метле. Эта женщина кажется просто неприятной, но при ее нынешнем положении и власти очень мало тех, кто сможет ей помешать, и ещё меньше тех, кого она не сможет достать. Она может разрушить тебе жизнь, если ты ей позволишь.

– Откуда ты это знаешь? – не удержавшись, спросил Гарри. Его мозг немного плавился от того, как быстро все обострилось. – Что она – проблема?

– Они всегда такие, – сказал Том неопределенно и загадочно. – Если тебе предстоит пройти через ад, продолжай. Эта женщина из Министерства не должна быть здесь. Она заставит тебя пройти через ад и будет ждать твоего сотрудничества. Не позволяй ей, не превращайся в овцу.

Гарри попытался вспомнить, где он слышал это выражение раньше и почему Том так яростно выплюнул его, словно оно было отравой на его языке.

– Ты ее знаешь?

– Нет, – Том резко отмахнулся. – Но я знаю таких, как она.

Он отпустил его руку, сделал несколько шагов, плавно влился в поток студентов и исчез.

– Придурок, – сказал Гарри.

***

История магии была самым невыносимым предметом, который преподавали в Хогвартсе. И это включая зельеварение. Зелья, по крайней мере, если повезет, вырубят тебя прежде, чем начать пытать. Войны гоблинов не знали пощады.

Только Гермионе удавалось сделать записи, которые были очень востребованным товаром, и вероятно, могли положить конец таким гоблинским войнам. Гарри задался вопросом, была ли у гоблинов такая же система связи, или все войны были результатом плохого управления информацией по конверсии луковицы тюльпана к золоту.

Сегодня гриффиндорцы решили на полтора часа окунуться в заманчивую дымку сна под царапающие звуки пера Гермионы. Та бросала на них осуждающие взгляды, но в конце концов цифры победили и заставили ее лихорадочно писать конспект.

Настроение упало еще больше, когда гриффиндорцы спустились в подземелья, пытаясь пережить первые два часа этого года в прекрасной компании Снейпа. Он не стал ни бодрее, ни веселее, хотя такое было бы даже удивительнее, чем если бы он увидел сальноволосового мужчину, ухаживающим за единорогом. Гарри почти обрадовался перспективе того, что после этого года ему больше не понадобится изучать зелья

Обед был обычным делом, пастуший пирог и густая подливка. При там темпе Гарри не был уверен, что уедет на рождественские каникулы без новой пары брюк.

Несмотря на все, Гарри не мог не задаваться вопросом, как там поживает Том. Гарри не знал всего о положении мальчика, но понял, что тот будет учиться независимо от каких-либо классов, связанных с факультетами. Гермиона, вероятно, понимала эту систему лучше, но Гарри застрял на Прорицаниях с Роном.

Профессор Трелони закончила объяснение чего-то, драматично взмахнув рукой в инсценировке перелистывания страниц. Гарри устало открыл назначенный материал, чтобы просмотреть введение «Оракула снов».

– В этом нет смысла, приятель, – Рон вздрогнул, прищурившись глядя на картинки в книге, которые были лишь ненамного понятнее, чем груды чайных листьев. – Я знаю, что прошлой ночью мне снился полет. Значит ли это, что я убегаю от своих проблем?

Гарри пожал плечами, продолжая листать страницы.

– Может быть, венгерская хвосторога погонится за тобой. Судьба и все такое.

– Я чертовски надеюсь, что нет, – содрогнулся Рон, все равно записывая это на пергаменте. – А как ты, приятель? У тебя были в последнее время какие-нибудь странные сны?

Гарри нахмурил брови. Он не собирался ни с кем делиться своими снами – ни теми, что повторяли события на кладбище. Он уже достаточно хорошо знал, что это значит; ему не нужна была старая книга, говорящая ему, что за ним гонится великое зло.

На него снизошло вдохновение, и Гарри задумчиво кивнул.

– Вообще-то да. Несколько недель назад мне приснился очень странный сон. Кажется, это были петарды, – сказал Гарри. – Или что-то в этом роде. Может быть, взрывные карты, ты и Близнецы не играли в них, когда я спал, верно?

Рон выглядел немного озадаченным.

– Нет, мама избавилась от нашей колоды. Не думаю, что там, где мы…э-э … останавливались, были какие-либо петарды.

– Хм, – Гарри пожал плечами, и Трелони, конечно же, все услышала.

– О! – хрипела она, словно нуждаясь в чистом воздухе, а не в словах. – Что говорят тебе твои сны, мой мальчик?

Рон быстро отскочил назад, заставив Трелони моргнуть большими букашечьими глазами, глядя на него.

– Э-э, – мысли Гарри рассеялись, – э-э…в-взрывные проклятия? Или…э-э … фейерверк?

Трелони кивнула так быстро, что ее сережки зазвенели, как маленькие кошачьи игрушки.

– И? А что еще, дитя мое?

Гарри беспомощно пожал плечом.

– Атмосфера! Этот запах! – продолжила Трелони, размахивая руками, рискуя ударить Гарри по носу. – Какой запах! Как же это пахло?

– Я не знаю! – тревожно выпалил Гарри. – Дым! Пыль! Ну, вы знаете, как от разрушенного здания!

Трелони пробормотала что-то, похожее на мурлыканье побитой кошки.

– И какие чувства, мальчик!

Холод. Пустота. Изоляция и испуг – достаточно, чтобы Гарри дернулся так сильно, проснувшись, что упал с кровати. Так он запомнил свой сон – странный, но тревожный. Он напугал его, заставил вспотеть и продрогнуть до костей, несмотря на летнюю жару.

Трелони обиженно усмехнулась, когда Гарри замолчал. Она пританцовывала, перейдя к Невиллу, который был на середине какой-то большой истории о своей бабушке и больших стеганых ножницах.

– Ну и бред, – пожаловался Рон, собирая вещи, прежде чем они начали спускаться по ступенькам. – Думаешь, она когда-нибудь оставит тебя в покое?

– Только не при моей жизни, – сказал Гарри, надеясь, что странное жуткое ощущение, о котором напомнил сон, оставит его в покое.

Этого не произошло, даже когда они вошли в класс защиты от темных искусств. Они нашли профессора Амбридж уже сидящей за учительским столом, в том же розовым вырви глаз одеянии, что и накануне вечером.

Класс заполнился учениками, Гермиона похлопала их по плечам, когда они сумели таки найти парты рядом друг с другом. Класс молчал, не зная, как себя вести в присутствии незнакомого учителя.

В кабинете нарастала скука, и странное тяжелое угнетение, которое Гермиона редко видела, и мелкая обида поднимала дыбом ее курчавые волосы.

Гарри находил это занимательным, Гермиона никогда раньше не пренебрегала чтением – особенно когда это было заданием. Она сидела, выпрямив спину и неподвижно, вытянув рук вверх. Она смотрела прямо на профессора Амбридж, лицо ее было спокойным и невозмутимым.

Профессор Амбридж выглядела такой же решительной.

Через несколько минут большая часть класса уже смотрела на Гермиону. Вступление, которое им всем было поручено прочитать, было настолько скучным, что они находили почти извращенное ликование, глядя на непоколебимую решимость Гермионы. Поистине, вдохновение.

Чуть больше половины класса смотрели на Гермиону, а не на книгу, когда дверь в кабинет открылась.

Если бы они делали что-то захватывающее, например, наблюдали за тем, как растет трава, они, возможно, не заметили бы этого. Двери издали тихий щелчок и мягкое скольжение петель. В отчаянии, половина класса нетерпеливо повернула шеи. Гарри гадал, избавит ли их гость от страданий.

Ой, ой, может быть, Том и избавит.

– Простите за вторжение, – сказал Том ровным и четким голосом. Почти монотонно, если не считать чего-то в его голосе, что Гарри не мог идентифицировать. Обычно он не восхищался уникальным голосом и каденцией Тома, но в этот момент Гарри чуть не плакал от счастья от возможности развеять атмосферу в классе, попахивающую наполнителем для кошачьего туалета.

Лицо Амбридж не помрачнело, что свидетельствовало о том, что вопрос Гермионы раздражает её гораздо сильнее.

– Ничего страшного, – голос профессора Амбридж был болезненно сладким. – Я бы попросила вас приходить в класс в положенное время впредь, чтобы не вызвать у меня сильного недовольства.

Том не замешкался ни на секунду, спокойно проскользнув за незанятую парту в дальнем конце класса. Лаванда, сидевшая сейчас рядом с ним, казалось, вот-вот упадет в обморок.

– Разумная просьба, – продолжал Том. – Однако я не принадлежу к этому классу. В настоящее время я изучаю возможность потенциальной курсовой работы, и я тут, чтобы определить, будет ли посещение ваших уроков полезной тратой времени. Благодарю вас за гостеприимство, мадам. Кажется, у вашего студента тоже есть вопрос.

Гермиона многозначительно пошевелила пальцами в воздухе.

– Ух ты, – подумал Гарри с отстраненным весельем. Теперь он очень, очень хотел, чтобы Том присоединился к их классу надолго.

Амбридж выглядела ошарашенной, и даже Гермиона выглядела искренне удивленной их невероятным ангелом мести.

– Понимаю, – отрезала профессор Амбридж, голос ее стал резким, когда из него исчезла фальшивая вежливость. – Я уверена, что вы найдете этот курс более чем полезным по вашим меркам, Мистер…?

– Риддл, – ответил Том мгновенно, почти отрепетированно. – Благодарю вас за столь теплый прием. Не могли бы вы ответить на мой вопрос о целях вашего курса – я просто ещё один любопытный студент для нашего нового уважаемого профессора. Если нет, то я, конечно, все понимаю.

О, Том был хорош.

– Ну что ж, Мистер Риддл, я думаю, что цели курса совершенно ясны, – сказала профессор Амбридж решительным сладким голосом.

– Простите мой дурацкий вопрос, мадам. Мне интересно, в какой момент учебная программа британского министерства разрешила курсу, направленному на защитную магию, не содержать никакой защитной магии в своих инструкциях. Простите меня, за глупые мысли, но в какой момент требования Министерства магии к СОВ для сертификации авроров больше не нуждаются в практической магии?

Профессор Амбридж уставилась на него. Том еще мгновение смотрел на нее, потом медленно кивнул, словно в подтверждение.

Он встал, как всегда вежливый, и очаровательно улыбнулся.

– Я понимаю. Благодарю за терпение и прошу прощения за абсурд. Я вижу, что ваша программа не та, в которой я должен участвовать.

Профессор Амбридж покраснела, и Рон наблюдал за этим с выражением чистого ликования на лице.

– Вы не можете окончить школу без СОВ по защите от темных искусств! – огрызнулась она, издав крошечный драматический топот.

Том собрал свои вещи, даже не дернувшись.

– Я уже получил свои СОВ, мадам. Я в первом процентиле. Приятного вам вечера.

Том выскользнул из класса, а Гарри захотелось зааплодировать.

***

Том очень спокойно направился к ближайшему туалету, уверенный, что его демонстрация заставит женщину удерживать класс железной хваткой. Никто не ускользнет, пока не закончится этот час.

В туалете было тихо и пусто, здесь, в отличие от других, было пустынно. Из крана тихо капало – какой-то младшекурсник не закрыл кран до конца. Различные кабинки были открыты, сообщая Тому, что они свободны.

Том закрыл тяжелую дверь туалета, вытащил палочку и пробормотал несколько запирающих заклинаний. Ничего подозрительного, но достаточно, чтобы он был предупреждён, прежде чем кто-то ворвется.

Том не мог уединиться в собственной ванной комнате, хотя она и предназначалась для этого. Единственные моменты уединения, которые он мог урвать для себя, были днем.

Времени у него было немного, но больше, чем ему требовалось. Ему нужно было просто зафиксировать и расставить точки вдоль линии – временной татуировки. Он так привык к тому, что игла вонзается в кожу, что заостренный кончик пера для него ничто в сравнение.

Слегка стянув брюки, он сгреб и сдвинул ткань, чтобы рассмотреть небольшие язвы, которые он заметил не так давно. Первоначально они были маленькими, и он считал их незначительными кожными инфекциями или, возможно, проклятием, на которое он не обратил внимания. Младшая Уизли могла не упустить свой шанс и попыталась прицелиться в него чем нибудь мерзким.

Повреждения были маленькими и безболезненными, странного темно-синего цвета с черным центром. Часть кожи стерлась; вместо желтого гноя капали выделения, похожие на разбавленные чернила. Черные и тонкие, пятнами выделяясь поверх нескольких колдовских повязок, которые он приложил к крошечным пятнам, обернутых вокруг его бедер. Маленькие чернильные пятнышки по периметру – Том внимательно следил за их размером. Они не становились больше, но и не уменьшались.

Единственное, что пришло в голову, что маленькие язвочки были связаны с его … неразумным употреблением определенного зелья. Боль, которую он теперь знал, зависимость, которую ненавидел, как зуд в костях.

Он будет продолжать следить за маленькими пятнами и искать что-то еще, если их состояние когда-нибудь ухудшится.

========== Ad locum* ==========

Комментарий к Ad locum*

*букв. “к данному месту”, в связи с этим

От автора:

Глава, где Том проводит расследование и находит имя.

Замок казался далеким и чужим, совсем не похожим на тот, что Том так привык считать своим домом.

Он знал эти стены, эти каменные дорожки. Они поприветствовали его, как будто и не прошло столько лет. Даже несмотря на это, он не мог не заметить различия. Новые картины по углам, новые трофеи и имена. Том не был дураком, он остановился перед витринами и нашел свое имя на позолоченных табличках.

Том М. Риддл, Староста.

За особые заслуги перед школой.

Это был не он, но в то же время он. Наследство, которого он не знал; лицо, которого он не видел в зеркале.

Том Риддл не был дураком, он знал, что все не так и все по-другому. Подло испорчено. Другие студенты, казалось, не замечали, или, возможно, его секрет, рассказанный демонстративно и открыто, был чем-то неизвестным только большинству. Такое будет не в первый раз.

Похоже, шла война, и все же, никто не казался обеспокоенным. Новый учитель защиты только заверил его в этом – политическая фигура, практически не имеющая опыта преподавания. Он уже видел такое раньше – чистку и всплеск пропаганды в общественной информации. Том не удивился бы, если бы в течение года книги из библиотеки медленно бы исчезали одна за другой.

Ему придется отыскать их быстро – найти дорогу в запретную секцию как можно скорее. Он не был настолько наивен, чтобы предположить, что Дамблдор еще не отфильтровал книги сам. Все, что могло бы ему помочь, уже, вероятно, было спрятано за семью замками.

Прошла неделя семестра, и начались перешептывания. Густой низкий ропот слухов, которые никогда не исчезали в социальной среде. Шепот Том не мог не заметить, но имена не мог определить. Он не понимал причин этой скрытой паники.

– Он говорит, что видел, как убили Седрика Диггори…

– Он считает, что дрался с Сам-Знаешь-Кем…

– Да брось ты это…

– Кого он хочет обмануть?

Том прикусил щеку и пошел дальше. Подозрительно отсутствующий галстук бросался в глаза, простой черный шарф на шее не принадлежал ни одному факультету.

Нет, Том не знал, о ком все шептались. Вот в чем была проблема. Целая война развивалась и бурлила – или что-то пугающе похожее. Том почти ничего не знал, и это беспокоило его больше, чем он признавался сам себе.

Очевидно, Поттер ввязался в скандал. Он уже посеял смуту и плевался ядом в служащего министерства. Неквалифицированная учительница, возомнившая себя кем-то лучшим. Это было тошнотворно и до боли знакомо.

Он знал этот замок, как старые выцветшие фотографии. Он знал свое лицо, как чужое.

Он был благодарен, по крайней мере, за то, что Поттер, по-видимому, создавал хаос в замке. Слухи были сосредоточены на том, как он сорвался. Казалось, бедный Поттер был недалеко от того, чтобы начать бросаться на людей. Мир вообразил его темным магом, очевидно, убитым избранной группой. В Поттере нет ни капли несправедливости.