Текст книги "Истинное зло (ЛП)"

Автор книги: Oceanbreeze7

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 36 страниц)

– Он легилимент, – сказал Том голосом четырех вопящих людей.

Снейп выглядел потрясенным физически (мысленно?), отпрянув от чудовищного вида Тома.

– Он учит меня Окклюменции, – объяснил Гарри. Живые угри корчились на полу, пока не превратились в набор отрезанных языков. – Защищать свой разум.

– Оу, – выдохнул Том с выцветшими глазами и взглядом дикого зверя. – Вы должны знать, профессор. Я не люблю шпионов.

Улыбка Тома расширилась до невероятных пропорций – его лицо жутко раскалывалось, пока не превратилось в морду волка. Он рванулся вперед – стены растаяли, и Гарри обнаружил, что ползет по земле.

Он не мог остановить эту всепоглощающую потребность. Он карабкался по стенам, ободрав и сломав пальцы там, где воткнул их в булыжник, – он обрывал ногти и съедал их, как леденцы. Ему нужно было больше, он был так голоден…

– Тогда ешь, – ошеломленно прошептал Том.

Он ловил рыбу на берегу реки. Небо было серым, испещренным десятками стервятников, кружащих высоко над разрушенными зданиями. Его приманка плавала, воняя разложением. Он крепко держал тонкую бечевку, готовый ножом перерезать любую рыбу, которая откусит кусочек от плоти, которую он оторвал от гноящегося трупа.

Вы хотели посмотреть, профессор?

Ему было знакомо это ощущение-тяжесть кирпича в руке. Края впились в покрытые струпьями пальцы. Он поднял кирпич, вращая его на свету, чтобы полюбоваться мозгом и костью, покрывающими его угол. Череп этого человека слишком легко раскрошился.

Тогда смотрите.

Их разум рассыпался и развалился. Бах, они разбили свои черепа о землю. Бах, череп хрустнул у них над ухом. Бах, они не могли остановить это. Бах.

– Довольно! – закричал Снейп.

Гарри рухнул на землю – ему показалось, что его голову поместили в колокольню. Все звенело в тошнотворном набате – земля отказывалась лежать ровно.

Снейп сделал несколько неуверенных шагов назад, ударившись спиной о полки и сбив банки на пол. Они мокро ломались, оставляя мёртвых угрей лежать у их ног.

– Я… – дрожащим голосом произнес Снейп. Его кожа выглядела бледной, а тело дрожало. – Что…что это было…

Гарри промолчал, он не был уверен, что сможет говорить. Все казалось таким реальным… таким…настоящим. Даже просматривая свои воспоминания, он существовал, осознавая свое собственное тело. Его собственное «я» и собственное существование. В этот момент…Гарри не было.

Они оба изо всех сил пытались прийти в себя, дрожа от толчков.

Четырнадцать минут спустя, судя по часам на стене, дверь в кабинет открылась. В комнату, пошатываясь, вошел Том Риддл, в спешке накинув мантию наизнанку. Он выглядел слабым, измученным и усталым, с темными мешками под глазами. Он обмяк в дверном проеме, опираясь на деревянную опору, и прохрипел:

– Это было грубо.

Снейп отпрянул. Мужчина взял себя в руки, подтянув ноги и тело в вертикальное положение. Том влажно шмыгнул носом, вытер его и размазал свежую кровь.

– Что это было? – тихо спросил Снейп. – Это не было…

– Окклюменцией? – спросил Том. Он поморщился, увидев кровь на своей руке. – Нет, не было.

Том больше ничего не сказал, выглядя очень раздраженным самим вторжением. Гарри, шатаясь, поднялся на ноги и упал на ближайший стол.

– Том, – прошептал Гарри. – Это были не…твои воспоминания, не так ли?

Том и глазом не моргнул.

– Нет.

– Это были воспоминания, – в ужасе сказал Снейп. – …Разделение между владельцами… В вашем уме нет никакого «я»… нет никакого «я».

Гарри не знал, что это значит, но голос Снейпа звучал ужасно. Он никогда раньше не слышал, чтобы голос этого человека так дрогнул.

Том склонил голову набок, глядя на Снейпа с едва заметной искоркой любопытства.

– Но профессор … ведь я стою здесь, не так ли?

Снейп уставился на Тома так, словно тот был скоплением всех его неудач.

– Убирайся.

Том вежливо улыбнулся, схватил Гарри за руку окровавленной рукой и потащил его из подземелья.

***

–Как ты это сделал? – устало прохрипел Гарри. Том обнял Гарри за плечи. Он потащил мальчика вверх по лестнице.

– Импровизация, – уклонился Том. – Тебе не следует туда возвращаться.

– Да, у меня такое же чувство, – согласился Гарри.

Они шли медленно, неуклюже. Гарри был благодарен судьбе за то, что все проблемы, которые Том чувствовал, он решил сам за неделю. По словам Гермионы, мальчик прятался в библиотеке, изучая концепцию эмоций и философию светлой магии. У Гарри не хватило ума пойти по такому следу мыслей.

Они приблизились к верхней площадке, когда пронзительный крик эхом разнесся по коридорам. Том сделал паузу – следовательно, Гарри тоже остановился. Портреты реагировали гораздо быстрее, бросаясь от картины к картине навстречу звуку. Один нарисованный тигр использовал квиддичный столб как трамплин на своем пути.

Крики доносились из вестибюля, и чем ближе они подходили, тем громче становились. Добравшись до верха, они обнаружили, что вестибюль битком набит.

Студенты разбрелись и бросились на шум, теперь они с любопытством собрались в большой круг возле мраморной лестницы. Том потащил Гарри сквозь толпу слизеринских студентов. Профессор МакГонагалл стояла прямо напротив Гарри на другой стороне круга; она выглядела так, словно была слегка больна.

– Профессор Трелони… – узнал Гарри. Она стояла одна посреди вестибюля с волшебной палочкой в одной руке и пустой бутылкой хереса в другой. Вид у нее был совершенно безумный: волосы торчали дыбом, очки съехали набок. Ее шали и шарфы опасно волочились за ней, напоминая старую тряпичную куклу, разваливающуюся на части по швам. Рядом с ней на полу лежали два больших сундука, один перевернутый. Трелони уставилась на что-то, чего Гарри не мог видеть.

– Вы не знали, что это произойдет? – спросила профессор Амбридж. – Хоть вы и не способны предсказать даже завтрашнюю погоду, вы, конечно, должны были понимать, что ваши жалкие результаты во время моих инспекций и отсутствие каких-либо улучшений неизбежно приведут к тому, что вас уволят?

– Вы не можете! – взвыла Трелони. – Вы не можете меня уволить! Я здесь уже шестнадцать лет! Хогвартс мой дом!

Гарри почувствовал, как Том вздрогнул, услышал хриплый смешок. Том пристально смотрел куда-то в толпу. Его нос перестал кровоточить, хотя пятна крови делали его похожим на особенно грязного вампира из подросткового романа для ведьм.

– Что? – прошептал Гарри.

Том посмотрел на него одним слегка налитым кровью глазом. Лицо у него было бледное, с маленькими черными струпьями на скулах.

– Независимо от чувств, Хогвартс является домом только для тех, кто получил разрешение.

Гарри похолодел от этой мысли и прямого намека на то, что разрешение не гарантировано. Дубовые парадные двери распахнулись – на пороге появился Дамблдор. что он делал снаружи, было тайной, но его появление, безусловно, было драматичным, привлекая внимание. Оставив двери открытыми, он подошел к Трелони и протянул ей руку.

Том снова пошевелился, его тело напряглось от волнения. Гарри не слышал, о чем говорили Амбридж и Дамблдор. Он смотрел только на прищуренные глаза Тома и опущенный вниз рот. Он никогда не любил Дамблдора.

– Он тебя выгнал? – в ужасе прошептал Гарри. – Он не позволил тебе остаться в Хогвартсе?

Война произошла во времена Тома. Блиц.

Том ничего не ответил.

Сквозь туманную арку входной двери спокойно вышагивало большое существо. Копыта мягко цокали по мраморному полу, белокурые волосы и хвост свистели.

– Это Фиренце, – радостно сказал Дамблдор. – Думаю, вы найдете его подходящим.

========== Свой крест нести ==========

Комментарий к Свой крест нести

От автора:

Глава, где у Тома свое бремя, которое он всегда будет нести один.

И Гарри дает ему возможность взлететь.

Класс номер одиннадцать располагался на первом этаже, ближе всех к выходу во внутренний двор, который соединялся с извилистой тропинкой, ведущей в Запретный лес. Классной комнатой никогда не пользовались регулярно. Вместо этого, насколько Гарри знал, она служила кладовой для дополнительных котлов и горшков, используемых домовыми эльфами на каждом празднике. В комнате слегка пахло плесенью, промышленной полиролью для железа и сосновой золой, которой были покрыты половицы.

Когда Гарри вошел в класс вместе с Роном, доски пола просуществовали всего несколько шагов, прежде чем перешли в мягкую почву. Дюжина разновидностей мха цвела в тусклом освещении искусственной поляны, окаймленной дубами, вязами и редкими большими валунами. Косые лучи света пробивались сквозь высокий лиственный полог, придавая комнате мистическую атмосферу.

Ученики уже сидели на земле, прислонившись спинами к стволам деревьев или своим сумкам. Посреди комнаты стоял Фиренце.

– Гарри Поттер, – мягко произнес он, как только Гарри вошел в комнату. Он кивнул в знак приветствия, но Гарри не знал, как ответить. – Было предсказано, что мы встретимся снова.

– Рад вас видеть, – сказал Гарри со странной чувственной улыбкой. В комнате пахло цветами, отчего он чихнул.

– Профессор Дамблдор любезно обустроил для нас этот класс, – сказал Фиренце, когда все уселись. – Это имитация моего естественного дома. Я бы предпочел учить вас в Запретном лесу… Но это невозможно.

Фиренце сделал шаг вперед, его заднее левое копыто с громким щелчком ударилось о небольшой камень. Несколько студентов с благоговением смотрели на лошадиное тело. Взгляд Фиренце скользнул к двери, терпеливо ожидая, пока его хвост со свистом обмахивал задние копыта.

Дверь открылась и закрылась одним движением без колебаний. Том Риддл шагнул вперед, оживленно оглядывая на заколдованную комнату. Фиренце подсознательно взмахнул хвостом еще дважды.

– Наконец-то мы встретились, – произнес кентавр ровным низким голосом. Он сделал два шага вперед, подняв руки в непонятной никому позе. – Томас Риддл.

Том нахмурился и скрестил руки на груди.

– Дамблдор объявил, что вас зовут Фиренце.

– Это так, – согласился кентавр. – Тебе не место в моем присутствии, дитя. Твоя ситуация мне известна, но не сомневайся в моем великодушии.

Том проигнорировал его и прошел дальше в класс. Несколько других студентов бросали на него любопытные взгляды, которые он тоже игнорировал.

– Начнём, – сказал Фиренце. Он поднял обе руки высоко к лиственному навесу над ними и потребовал, чтобы свет померк. Высоко над ними появились звезды, составляя созвездия, как на картах, которые Гарри рисовал на уроках астрономии.

– Ложитесь на пол и наблюдайте за небом. Здесь написано для тех, кто должен видеть вечность, – сказал Фиренце. – Я знаю, что вы изучали названия планет и их спутников на астрономии. Вы нанесли на карту их путь по небу. Кентавры разгадывали тайны этих движений на протяжении веков, и мы видели тайны, которые были дарованы нам.

Фиренце кивнул каждому из студентов, которые, казалось, были несколько напуганы его присутствием. Даже Парвати, которая обожала Трелони, молчала со своего места.

– Мы можем смотреть в небеса и видеть отражения тех, кто перед нами, – объяснил Фиренце, прослеживая одной рукой группу мерцающих огней. – Схождение путей диктует баланс жизни и энергии, и того, чего быть не должно.

– Вы можете привести нам пример? – спросил Парварти громким шепотом. Нервная и взволнованная новой формой зрения. Фиренце медленно опустил руку, слегка взмахнув хвостом.

– Сближение луны на ее пути предопределяет многое, – сказал Фиренце. – Ее равновесие и тяга могут изменить баланс будущего в зависимости от ее ориентации. То, что люди называют лунным затмением, открывает множество возможных вариантов будущего. Сила, страдание, боль. Они существуют вне баланса, поскольку она снова пытается вернуться в исходное положение.

– Лунное затмение? – хмуро пробормотал Рон. – Просто чертова луна? И это все?

– Не воспринимайте это так просто, – предупредил Фиренце. – В мире природы не бывает совпадений. Те, кто родился под убывающей красной луной, навсегда прокляты несоответствовать миру природы.

– Значит, лунное затмение в полнолуние, а потом до следующего новолуния – это к неудаче? – Парварти изо всех сил пыталась вспомнить. – Как это – невезение?

– Они неуравновешенны, сдвинуты на шаг вперёд, – сказал Фиренце. – Многие случаи происходили на протяжении всего времени. Темный Лорд, который разрушает все наши связи, родился в четвёртой фазе в свете убывающей красной луны.

Рон напрягся так сильно, что просто чудо, что он не потянул ни одной мышцы.

Гарри же, напротив, совсем перестал дышать. Фиренце повернулся всем телом, глаза его жутко светились, как у кошки, и сказал:

– А ты, Гарри Поттер, родился в третьей фазе в свете убывающей красной луны.

***

СОВы описывали все страшнее и страшнее. Все пятые курсы в той или иной степени страдали от стресса, но только когда Ханна Эббот упала в обморок от истощения, мадам Помфри начала следить за учениками. Успокаивающие зелья осторожно передавались по кругу, сглаживая истерические срывы и помогая худшим из охваченных тревогой студентов.

Том, конечно, кипел от нескрываемой ярости, когда мадам Помфри наотрез отказала ему в помощи с зельем.

– Не хочу даже слышать ничего об этом, – строго сказала она. – Если я узнаю, что вы крадёте у других студентов, разговор станет намного серьезнее, молодой человек.

Гарри подумал, что, если бы не занятия в ОД, он был бы очень несчастен. Временами он чувствовал, что цель всей его жизни – практиковать заклинания и тренироваться в этой комнате. Его распирало от гордости, когда он оглядывал своих коллег-членов ОД и видел, как далеко они продвинулись. Действительно, Гарри иногда задавался вопросом, как отреагирует Амбридж, когда все ученики получат такие высокие оценки…

Фред и Джордж поделились своими опасениями с Гарри во время их нового урока – Гарри хотел, чтобы они изучили заклинание Патронуса.

– Мы беспокоимся о нем, – вздрогнув, сказал Фред. – У него не все так хорошо, приятель.

– Он выглядел ужасно, почти не спал и огрызался на всех.

– Мерлин знает, что мы бы провалились, если бы у нас не было всего этого.

– Но у него ничего нет. Он собирается убить мисс Норрис, Гарри!

Все это было справедливо и заставило Гарри сделать то, против чего Гермиона была очень решительно настроена.

– А ты не хочешь попробовать? – неловко спросил Гарри Тома. По всей комнате студенты пытались вызвать Патронуса. У некоторых получалось лучше других, и такая магия приходила к ним легко. Чжоу Чанг вызвала своего Патронуса со второй попытки, восхищенно смеясь над большим лебедем, парящим по всей комнате.

– Не особенно, – ровным голосом ответил Том. Его челюсть сжалась, когда другой ученик вызвал Патронуса.

– Гарри! – сердито крикнула Лаванда, с ее палочки сорвалась лишь короткая серебристая дымка. – Я не могу этого сделать!

У Невилла тоже были проблемы. Его лицо сморщилось от сосредоточенности, но лишь тонкие струйки вырвались из его палочки.

– Вы должны думать о чем то счастливом, – напомнил им Гарри.

– Я стараюсь, – сказал несчастный Невилл. Мальчик был так взвинчен, что его лоб покрылся испариной.

– Гарри! Кажется, у меня получилось! – крикнул Симус с другого конца комнаты. Дин, который неуклюже избегал Тома, привел его лично в Комнату на его первый урок. – Я… Ой, исчез!

Патронус Гермионы, сияющая серебристая выдра, с ободряющим писком играла на полу. Гермиона гордо улыбнулась.

– Они довольно милые, не так ли?

Потолок комнаты превратился в зоопарк из зверей ртутного цвета. Каждый из них милый и добрый; они игрались и дрались друг с другом, а их хозяева смеялись от гордости.

– Ты уверен, что не хочешь попробовать? – спросил Гарри Тома. Мальчик ни разу не попытался произнести заклинание, хотя наблюдал за всеми очень внимательно.

– Я не смогу использовать эту магию, – сказал Том. – Она необычайно светлая. У меня нет таких возможностей.

– Э-э, светлая магия…это просто?

Том посмотрел на Гарри с уколом разочарования.

– Это принципиально другое. Магия света опирается на эмоциональные импульсы, воздействуя на внешнюю среду и укрепляя намерение.

Гарри с трудом понимал его мысли. Его олень-патронус с любопытством подскочил, ткнувшись мягким носом ему в руку.

– Я не понимаю.

Том выдохнул через нос.

– Светлая магия берет твои эмоции и дает им намерение. Темная магия берет твои намерения и дает тебе эмоции. Это достаточно просто, Поттер?

И это все, что было светлой и темной магией?

Он слышал ужасные вещи о темной магии, о том, как она со временем завладевает тобой и заставляет причинять боль другим людям.

– Что ты имеешь в виду под намерением и эмоциями?

Том двинулся, поднимаясь с того места, где сидел на груде подушек.

– Это заклинание Патронуса. Оно берет твою эмоцию радости и счастья и использует ее как топливо. Оно формирует твои эмоции в форму, в намерение. Патронус имеет разные формы у разных людей, потому что эмоции уникальны для каждого человека.

– Окей, я понял, – сказал Гарри. – Вот почему Оборотное зелье не меняет твоего Патронуса.

Том смотрел на него долю секунды, довольный знанием Гарри.

– Да. Темная магия берет твое визуализированное намерение и использует твое желание для создания ощутимого эффекта. Трансфигурация считалась темной, пока не перешла в свою собственную область магии.

Он этого не знал.

– Ты не можешь…использовать свое счастье?

– Патронус использует твои самые счастливые воспоминания, – сказал Том. – У меня их нет.

Позади них громко рассмеялась Лаванда, собрав наконец достаточно сил, чтобы вызвать красивую птицу. Серебристый терьер залаял и побежал по комнате. Выдра Гермионы пискнула и скользнула на спину ирландского сеттера.

Гарри вспомнил, как сильно он сначала боролся с Патронусом. Никаких воспоминаний о радости или детском восторге. Ни любимых дней рождения, ни воспоминаний. Ни теплых объятий, ни шепота слов «Я люблю тебя».

– Я тоже не мог вспомнить, – мрачно признался Гарри. – Я сам придумал одно, и это меня устраивает.

– Молодец, – сказал Том немного резко. Он, похоже, смирился с тем, что ему придется откинуться на груду подушек и наблюдать дальше.

Гарри осенила идея, поистине ужасная идея. Он протянул руку и схватил Тома за плечо.

– Подожди, воспользуйся моим.

Том вздрогнул от прикосновения, резко обернувшись.

– Что ты …

– То, что ты сделал тогда с Ритой, сделай еще раз. Я подумаю о своём воспоминании, а потом ты сможешь попробовать.

У Тома слегка отвисла челюсть. Он закрыл ее, щелкнув ртом. Глаза отчаянно обшаривали Гарри, но тому лишь хотелось, чтобы Том увидел, насколько искренним был его порыв. Гарри не мог представить себе жизнь без счастья.

– …Хорошо, – осторожно сказал Том.

Он медленно вытащил палочку, изящно держа ее в пальцах. Одной рукой он держал Гарри за правое плечо и удерживал его на месте. Том не сводил глаз с Гарри, а затем резким рывком направился внутрь его черепа.

Том резко вдохнул, его зрачки слегка сузились от сосредоточенности. Рывок превратился в слабый пульсирующий ожог, бальзам на предыдущую острую боль. Рука Тома слегка расслабилась в безмолвном извинении.

Это было…странно – когда Том был в его голове. Глаза Тома слегка остекленели, что говорило о том, что зрение стало для него второстепенным.

– Хорошо, – медленно произнес Том, его голос звучал неразборчиво. Он медленно моргнул, словно оглушенный. Давление за глазами Гарри пульсировало в сердечном ритме.

Гарри подумал о самом счастливом моменте, какой только мог придумать, и увидел, как лицо Тома побледнело от завороженного изумления. Том смотрел на Гарри с благоговейным трепетом, ослепленный эмоциями, которых он никогда не знал, но чувствовал себя побежденным их искренностью. Его пальцы дрожали, резко впиваясь в плечо Гарри.

– Заклинание, – мягко успокоил его Гарри. Том судорожно кивнул, пошатываясь.

Том прошипел заклинание с безупречным произношением и четкой артикуляцией палочки; большое красивое животное проявилось с оглушительным воплем.

Гарри нашел птицу знакомой, как иногда бывает во сне. Массивное существо с толстыми изогнутыми крыльями, лысой головой и жестокими большими когтями. Том взглянул на птицу и издал сдавленный смешок.

Маленькая птичка Лаванды испуганно взвизгнула и отлетела в сторону. Патронус Тома расправил крылья так широко, что заслонил свет и отбросил на них могучую тень.

– Черт возьми! – удивленно воскликнул кто-то. Патронус Тома открыл пасть и пронзительно закричал. Он изогнулся дугой вниз, отчаянно хлопая крыльями, прежде чем неуклюже обернуть когти размером с кулак вокруг рогов Патронуса Гарри.

– Посмотри только, – сказал Том в пьяном оцепенении. Птица откинула назад свою короткую оперенную голову, выгибая ее, как дракон. Она уродливо и громко вскрикнула, демонически зашипев. Том издал гортанный смешок, оборвавшийся, когда он попытался погладить птицу, а та попыталась укусить его.

– Гарри! – сказала Гермиона, пробираясь сквозь толпу. Она еще раз взглянула на птицу и пробормотал. – Стервятник.

Птица повернула голову и яростно зашипела. Она сделала шаг назад, помня о его массивных крыльях.

– Я думала, у тебя будет какая-нибудь змея, – призналась она немного растерянно и застенчиво.

– Змеи поддерживают, – задумчиво произнес Том, одурманенный счастьем. – Стервятники выживают.

– Это Грифон-стервятник, – сказал Гарри, удивляясь больше всего самому себе. – Они…они были в Лондоне.

Гермиона покачала головой.

– Нет, Гарри. Белоголовые стервятники живут в Южной Европе, в Альпах.

– Но… – Гарри замолчал. Он не мог вспомнить, откуда ему это известно, но он думал, что эти птицы в Лондоне.

Дверь в Выручай – Комнату качнулась под внезапным неожиданным ударом мощного заклинания. Болтовня в комнате стихла, умолкая под быстрым взрывом второго заклинания.

– Гарри? – робко спросила Гермиона. – Мы ждали кого-нибудь еще?

Дверь снова качнулась, застонав по швам. Улыбка Тома растаяла, когда он ушёл из его головы – это было похоже на то, как заклинание словно отслоилось от кожи Гарри. Том сделал шаг в сторону, осторожно держа палочку, когда стервятник с беззвучным криком растворился серебряной пылью.

ОД расступился перед Томом, который спокойно и небрежно направился к трещащей двери. Она снова сильно задрожала, по дереву расползлись тонкие трещины.

– Это Амбридж? – обеспокоенно спросил кто-то. Дверь зловеще затрещала.

– Все, – решительно сказал Том, полностью изменив свой прежний облик. – Не двигайтесь и не говорите.

Гермиона поспешно начала колдовать общирное заглушающее заклинание. Студенты бросились попасть под ее чары. Том провел палочкой по замысловатому узору, выгибая и сгибая локоть и запястье в нескольких точках. Он нарисовал его дважды, сглаживая форму и движение, пока не смог повторить его в одном связном движении. Он закрыл глаза, повернулся лицом к двери и прошипел:

– Spectoillex pavor.

Его палочка создала в воздухе темные черные трещины, как будто он разбил циферблат часов, который висел между ними и дверным проемом. Они расползались, соединяясь взад и вперед в хаотическом беспорядке, как паутина или морозные узоры.

Том опустился на колено, тяжело дыша и крепко сжимая в руке волшебную палочку. Все его тело слегка дрожало, это выглядело чем-то средним между болью и изнеможением. Гермиона что-то сказала – невозможно было расслышать под широким заглушающим заклинанием.

Дверь отворилась внутрь и с ужасающим звуком упала на пол. Том не издал ни звука. Паутина трещала, перекинутая, как сеть, с одной стороны комнаты от потолка и до пола. Не было никакого способа обойти ее – Том создал сеть, чтобы сдержать Амбридж?

Амбридж стояла там, явно обрадованная своим грандиозным появлением. Ее глаза скользнули вперед, глядя прямо на них с другой стороны сетки. Она нахмурилась, а потом покраснела от ярости.

– Филч! – закричала она от ярости. – Их здесь нет!

Студенты ОД суетились, молча переминаясь с ноги на ногу и растерянно глядя друг на друга. Том медленно поднялся с колен, довольный своей работой. На расстоянии вытянутой руки, разделенные паутиной. Амбридж в ярости развернулась на каблуках и вылетела из комнаты, источая отвращение. Все дружно вздохнули с облегчением. Дверь медленно поднялась и починилась сама собой. Дверной проем восстановился, и Гермиона сняла заглушающее заклинание.

– Ты сделал это! – радостно завопил Фред, торопливо бросаясь к Тому. Джордж закричал так громко, что эхом отозвался пронзительный крик его Патронуса – сороки. Дин присоединился к ним, разразившись аплодисментами. Гарри не знал, кто это начал, но в толпе студентов нарастал ровный рев. Не шути с Риддлом!

Том выглядел в равной степени измученным и застенчивым от такого внимания. Довольный своей популярностью, но в то же время ошеломленный ею.

– Гарри, – сказала Гермиона, цепляясь за его руку. Она говорила приглушенным серьезным голосом, который означал только неприятности. – Это было … это было проклятие иллюзии. Во время Первой войны оно не позволяло аврорам находить Пожирателей Смерти. Оно было темным, Гарри!

Гарри видел, как Ханна Эббот, покраснев, упала в обморок под пристальным взглядом Тома.

– Это помешало Амбридж найти нас, – защищался Гарри. – Возможно, это было плохо, но ты не можешь отрицать, что это помогло нам.

Гермиона вздрогнула.

– Может, и так, но он использовал для этого темную магию, Гарри.

Гарри наблюдал, как студенты ОД – люди, которых он привёл сюда, чтобы научить, как выжить, – объявляют Тома чемпионом. Том защитил их всех, держа подальше от посторонних глаз и от неприятностей.

Гарри увидел, как Том застенчиво улыбнулся, и сказал:

– А что, если темная магия не так уж плоха?

***

У них не было другой встречи ОД, и, не зная секрета, как открыть Выручай Комнату, Том с лихорадочной решимостью разыскал Гарри.

Сезон простуд пронесся по замку, покоряя армии хаффлпаффцев заразительным насморком. Луна пала жертвой болезни. В последний раз Рон видел, как девушка ковыляла с двумя маленькими горшочками горящих благовоний на каждом бедре. Гермиона попала в бедственное положение, собирая коллекцию салфеток, чтобы добавить их к стопке, возвышающейся почти так же высоко, как ее обзорная книжная башня для СОВ.

Том, которому было отказано в каких-либо зельях от стресса, вцепился в Гарри, как липучка, требуя доступа в комнату еще раз.

– Или я пойду в Тайную комнату, – пригрозил Том с блестящими глазами и темными мешками под ними. – Просто покажи.

Гарри так и делал, часто принося с собой несколько эссе, которые ему нужно было разобрать, в то время как Том выплескивал свое разочарование посредством магических заклинаний и потрошения тренировочного манекена.

Том тренировался так, словно от этого зависела его жизнь. Он не позволял себе ни минуты паузы – ни минуты колебания между движениями. Он установил мишень, прошелся по комнате и тщательно прицелился, прежде чем бросить заклинание. Он медленно шел через комнату, изучал точность и повреждения, прежде чем медленно восстановить ее и повторить процесс. Это было похоже на мельтешение туда-сюда, хоть и более разрушительное.

Гарри беспомощно посмотрел на свое эссе по чарам. Он не был уверен, что смог бы перечислить двенадцать применений для чар, меняющих цвет с желтого на красный, помимо…изменения цвета.

Том издал бессловесный звук разочарования, восстанавливая еще одну царапину, которая выглядела точно так же, как и дюжина предыдущих. Том пересек комнату, провел рукой по волосам и поднял волшебную палочку.

– Ictum! – прошипел Том, изогнув палочку дугой, как десятки раз до этого. Заклинание полетело в воздух, царапина тонкой полосой легла на цель, и Том издал гневный звук. Гарри прищурился – ему показалось, что все в порядке.

– Почему ты так злишься? – спросил Гарри, смирившись с тем, что его эссе все равно провалится. – По-моему, все в порядке.

Том заметно сжал челюсти.

– Я отклоняюсь вправо.

Гарри снова посмотрел на мишень.

– Я думал ты и стараешься попадать правее.

Это, по-видимому, было не так.

Том поднял палочку и попробовал еще раз. Оно попало точно с правой стороны.

– Какое заклинание ты используешь? – спросил Гарри, медленно поднимаясь. Колени громко хрустнули, когда он потянулся.

– Режущее, – сказал Том. Он послал его еще раз, затем еще дважды в быстром темпе. Скорость, с которой он мог метать заклинания, впечатляла. Гарри даже не слышал, как он применил заклинание во второй раз. – Это заклинание – Ictum.

Гарри посмотрел на мишень и встал рядом с Томом. Он поднял палочку и небрежно повторил движения, которые только что видел.

– Ictum!

Его заклятие едва попало в цель. Вся его рука приятно пульсировала теплым теплом, как будто он погружал ее в воду для ванны. Том нахмурился, не впечатленный прицелом Гарри.

– Послушай, я пытался, – возразил Гарри, пожимая плечами. – Я всегда использую обезоруживающее заклинание.

– Экспеллиармус? – спросил Том ровным тоном. Гарри кивнул и продемонстрировал. По крайней мере, его прицельность этого заклинания была точной

Том с легким любопытством наклонил голову. Он еще раз попробовал свое жалящее заклятие, оно попало в правую часть мишени.

– Может, попробуем прицелиться в сторону маникена? – предложил Гарри, указывая в дальний угол. Глаза Тома сместились в сторону, мелькая в крошечных судорогах. Он поднял волшебную палочку, прицелился, прежде чем заколебался. Его глаза дернулись, и он прошипел:

– Ictum!

Заклинание переместилось, приземлившись справа от цели. Том выглядел смущенным.

– То заклинание, которое ты сотворил на днях, – неожиданно произнес Гарри. Том выглядел усталым и измученным всей своей магической тренеровкой, и казалось, сейчас самое время спросить. – Чтобы не впустить Амбридж.

– Да, – медленно произнес Том. – Иллюзия.

– Гермиона сказала, что было темным.

Том медленно кивнул.

– А, – сказал он.

Гарри нервничал, чтобы расспрашивать дальше, но любопытство зудело в нем, как укус намекомого.

– Так оно было таковым? Как ты этому научился?

Том покрутил в пальцах волшебную палочку.

– Ты сказал журналистике, что этим обезоруживающим заклинанием парировал смертельное проклятие. Ты выучил это заклинание на…четвертом курсе?

– Я узнал его на втором курсе, – пояснил Гарри. – Оно мое любимое.

– Задачи и результаты могут быть достигнуты разными способами. Ни одно заклинание не служит только одной цели, – объяснил Том. – Я обнаружил, что темные заклинания служат самым… разнообразными целям при их использовании из-за изменения их намерений.

– У тебя больше контроля над исходом, – согласился Гарри. Если заклинания темной магии накладывались на основе намерения, то изменение намерения привело бы к другому результату с тем же заклинанием.

– Заклинание для обнаружения трупов… – задумчиво произнес Том. – С виду такое ужасное…

Было ощущение чего-то знакомого, мрачное чувство необходимости.

– Для чего ты его использовал? – спросил Гарри.