Текст книги "Истинное зло (ЛП)"

Автор книги: Oceanbreeze7

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 36 страниц)

– А теперь мы пойдём, – весело сказал Дамблдор. – Желаю вам всем спокойной ночи. Не засиживайся допоздна, нехорошо быть сонными завтра на занятиях…

Том повернулся, медленно моргая, и негромко произнес:

– Спите спокойно, профессор.

Дамблдор остановился на полшаге, а затем ушел, как будто и не было никакой заминки.

– Итак, – прямо сказал Фред. – Ты теперь живешь здесь, с нами? В общежитии для мальчиков? Я думал, у тебя…э-э … больничное крыло?

– Немного обидно, но, – сказал Том без всякого выражения. – Похоже, большинство больниц уже устали от меня.

Джордж дернулся, тихонько поморщившись.

Том грациозно поднялся по винтовой лестнице. Фред и Джордж сопровождали его с обеих сторон. Двери в общежития мальчиков распахнулись на петлях, волшебно и бесшумно, позволяя просочиться внутрь. Обычно только те, кто там жили входили в каждую из башен, и было довольно странно, что сейчас вошло так много посетителей.

– Эй, у нас сюрприз! – крикнул Фред в комнату.

Кто-то застонал, отдергивая плотные шторы.

– Оставь нас в покое, мы ненавидим твои сюрпризы …оу, – мальчик сделал паузу, выглядя немного смущенным. – Извини, приятель, тебе что-то нужно?

Еще несколько занавесок отодвинулись, плавно возвращаясь в исходное положение. Одна кровать была плотно закрыта, вероятно, Уизли, учитывая отсутствие криков.

– Дин Томас, приятно познакомиться, – сказал первый мальчик, спрыгивая на пол и подходя ближе. Он был в носках, видимо спал в них. Том встретил его руку и вежливо пожал ее, прежде чем его глаза скользнули в сторону, чтобы осмотреть комнату.

– Том, – сказал Гарри Поттер, сидя на кровати и выглядя очень озадаченным. Он разинул рот, челюсть несколько мгновений болталась, прежде чем закрылась обратно. Он моргнул, неуверенно оглядывая комнату. Том улыбнулся, когда мальчики увидели новую кровать; комната сдвинулась, чтобы разместить ее так, что трудно было представить себе комнату без нее.

– Ты переезжаешь к нам? – мальчик разинул рот, явно нервничая при этой мысли. – То есть, конечно, ты можешь, но разве это…не против правил или…

– Не-а, директор сам все разрешил, – сказал Фред, дважды похлопав Тома по плечу. – У нас появился новый лев.

– Черт возьми, слизеринцы закатят истерику, – взволнованно сказал Дин. – Я слышал, что ты легендарен в написание эссе. И это сказала Гермиона.

– Правда? – изумился один с ирландским акцентом. – О, тогда это просто отлично. Что ты опять натворил, Поттер? Все всегда связано с тобой.

– Понятия не имею, – впервые в жизни ответил Гарри.

– Я Невилл, – Том почувствовал, как его внутренности скручиваются от противоречивых узоров на его одежде для сна. – Ты можешь … э-э…

– Не обращай внимания на Невилла, он немного напуган. Я Симус, заходи. Приятно познакомиться, поможешь нам решить проблему с розовой жабой?

– Поверь мне, – сказал Том. – С этим не будет никаких проблем.

***

– Ты разозлил Уизли, да? – поддразнил Дин, многозначительно толкнув Тома плечом, когда пятикурсник Гриффиндора направился в зал для завтрака.

– Очевидно, – сказал Том.

И Рон, и Джинни были полны взаимным отвращением к Тому. У Рона случился припадок утром, когда тот узнал, что Том Риддл переехал к ним. Том был в восторге, узнав, что занавески на кровати были заколдованы так, чтобы никто не мог заставить их открыться снаружи. Наблюдая за тем, как Уизли пытается сделать это, он почти улыбнулся.

– Итак, – сказал Дин Томас. Он обнял Тома за плечи одной рукой, держа ее свободно и небрежно. Том не отреагировал. – Ты был … э-э … особенным студентом, да? Модные частные уроки и все такое. Теперь ты наконец спустился с небес, чтобы встретить лицом к лице с нами, простолюдинами?

– Что-то в этом роде, – сказал Том, странно оживившись. Это было…странно. Странно и нелепо, что Том Риддл способен поддразнивать. Дин Томас явно не знал этого, потому что рассмеялся рядом.

– Это странно, – фыркнул Рон, мрачно надувшись. – Все это. Я думал, он заперт!

Гарри тоже так думал. Должно быть, что-то изменилось.

Большой зал был полон жизни и суеты. У гриффиндорских студентов была привычка дремать, и дремать в самом начале до того, как прибудет почта. Том, казалось, ничуть не встревожился. Гарри разинул рот при виде Тома, с легкостью включившегося в обычную утреннюю суету Гриффиндора.

– Я слышала новости, – сказала Гермиона приглушенным голосом. Время от времени она бросала короткие взгляды в сторону Тома. – Джинни сказала мне вчера вечером.

– Ублюдок ухитрился пролезть … ой!

Гарри не выразил никакого сочувствия Рону, который получил довольно сильный удар учебником от Гермионы. Она выглядела обеспокоенной.

– Гарри…скажи честно… – голос Гермионы упал до шепота. – Как он? Он кажется…другим.

– Я знаю, – признался Гарри. – Всё по-другому.

Это напомнило ему о дневнике. Высокий худой Том Риддл, эгоистичный и уверенный в себе. Гарри видел его в нем все больше и больше, словно наполняющийся плотью – то, чего ему раньше не хватало.

– Что ж, надеюсь, ему действительно помогли.

Почта прибыла в стандартном шквале из сов. Каждая громко пищала и улюлюкала, воруя кусочки еды. Один мальчик из Хаффлпаффа подбросил кусочки тоста прямо в воздух, наблюдая, как голодные птицы опускаются за ним со взмахом перьев.

– По крайней мере, он может помочь нам с нашими очками факультета…

Позади них, возле стола Равенкло, кто-то с грохотом уронил тарелку. Посуда загремела вокруг, сок чуть не выплеснулся от силы их удивления. Затем низкий рев сотен шепотов обрушился на Большой Зал. Ошеломляющее присутствие шока, страха и замешательства.

– Не может быть, – выдохнул Невилл, сжимая обеими руками «Ежедневный пророк». – Гриндевальд мертв?

– Что? – ахнула Гермиона, вытянув одну руку в воздух. К ней подлетела сова и вложила ей в руку газету. Она разорвала бечевку, стягивающую конверт, и вцепилась в бумагу, как голодная гончая. На обложке было написано то же самое

Геллерт Гриндевальд обнаружен мертвым среди животных!

Гарри очень осторожно старался не смотреть на Тома.

– Это просто смешно, – Гермиона разинула рот, ее лицо побледнело от шока и ужаса. – В…в газете написано, что его нашли разорванным на куски. Некоторые его части еще не восстановлены – его съели волки!

– Как волки попали в тюрьму? – риторически спросил Невилл.

– Как он попал в волков? – возразил Рон, сунув ему в лицо намазанную маслом булочку. – По-моему, звучит подозрительно.

Взгляд Гермионы скользнул по странице. Несколько одноклассников прервали чтение, чтобы просто посмотреть на нее. Они терпеливо ждали, зная, что Гермиона подытожит все самое важное.

Гермиона театрально фыркнула и вдавила газету в свою бедную овсянку.

– Это просто смешно! Ежедневный пророк формулирует это как … как своего рода заговор! Здешний смотритель заявил и представил доказательства, что Гриндевальд покинул замок по собственной воле! Он сбежал и знал, что его убьют, но все равно сделал это!

– В Азкабане есть смотритель? – спросила Лаванда, изо всех сил стараясь очистить апельсин своими искусственными ногтями.

– Нет, он не в Азкабане, – поправил Невилл, нервно покраснев. – Он…он был в Европе. Худшее место в мире. Нурменгард.

– Хуже чем Азкабан? – повторил Дин, присвистнув.

– Так оно и есть! – Гермиона фыркнула и, поморщившись, вытащила покрытый овсянкой пророк, просто чтобы перевернуть страницу и продолжить чтение. – Здешний надзиратель – Кри … – голос Гермионы резко оборвался.

Ученики наклонились, возбужденно глядя на нее.

– Начальник тюрьмы – Крина Димитриу, – сказал Том Риддл, намазывая маслом обе стороны тоста, как животное. – Фрау Димитриу – это ее титул. У Нурменгарда сильная защита. Гриндевальд нашел подходящий момент, чтобы сбежать, он попытался, и у него ничего не вышло.

Том Риддл откусил один-единственный острый кусочек от своего завтрака. Громко хрустя зубами, невинно моргая глазами.

– Вот и все в чем дело.

Нет, подумал Гарри. Дело не в этом.

Гарри встречался с Гриндевальдом. Он…он никогда не забудет этот опыт. Кислое, испорченное чувство в его памяти все еще заставляло его нервно дергаться. Гриндевальд никогда бы так не сбежал, не тогда, когда это было равносильно самоубийству. Гриндевальд не стал бы этого делать, но никто другой об этом не знал.

– О, мне нравится ее наряд, – сказала Лаванда, постукивая по фото. – В самом деле, почему нам нельзя иметь её в качестве преподавателя взамен?

Крина Димитриу выглядела шокирующе, точно так же на фото, как и в жизни. Она не улыбалась, не волнуйтесь. Она стояла на улице высокая и крепкая, в толстых кожаных сапогах и классической шубе. Та была расстегнута спереди, позволяя камере увидеть ее официальный профессиональный черный наряд. Гардероб человека, стоящего у власти и знающего это.

– Посмотри на собаку рядом с ней! – прошептал Симус, бросая газету Дину. Том перехватил ее, плавно развернул, чтобы взглянуть своими глазами.

Крина Димитриу не улыбалась, но и не выглядела испуганной. Взгляд острый, левая рука мягко покоится на большом мохнатом черепе Лупеску Эгиде.

– Да, – спокойно согласился Том. – Впечатляющая собака.

Гермиона вскинула глаза, вопросительно глядя на него, хотя он не обратил на это внимания. Лупеску явно не был ни собакой, ни волком, но мир был полон идиотов, которые поверили бы любому слову.

– Ну, кто бы ни была эта леди, похоже, она не нравится учителю защиты, – заметил Невилл.

Амбридж довольно злобно разводила огонь на своей тарелке. Каждый кусок газеты, который она вырывала из собственной, она с самодовольным видом швыряла прямо в пекло.

– Дико все это… – Рон кивнул на газету. – Большой злой темный лорд, съеденный волком.

– Гип-гип ура, – хихикнул Дин, поднимая бокал в шутливом тосте. – Я голосую за то, чтобы избавиться от мисс Норрис и поселить в замке большого косматого волка. Может быть, он съест и жабу!

Гриндевальд не умер бы, убегая. Нет, тут было что-то еще.

– Когда говориться, что он умер? – спросил Гарри, доставая газету. Гермиона послушно передала ее, указывая, где на странице.

– Его нашли сегодня утром, – сказала Гермиона. – Гробовщики сказали, что он умер всего несколько часов назад.

Задолго после того, как вчера вечером приехал Том. Гриндевальд умер после прибытия Тома, а это означало, что Том никак не мог находиться в том же месте.

Лупеску бродили по залам Нурменгарда в одиночку, двигаясь на охоту. Они не говорили по-английски, только выли и рычали. Гриндевальд тоже ходил по коридорам – но почему они так резко набросились на него? Что же он натворил?

– Его нашли снаружи, – сказал Гарри, снова и снова повторяя одну и ту же строчку. – Его нашли снаружи.

– Да? – спросил Рон. – Он пытался бежать?

Крина сказала, что из Нурменгарда никому не сбежать. Гарри вспомнил. Если бы он попытался бежать, то направился бы в зону портключа. А не в лес.

Гарри отложил газету и медленно посмотрел налево.

Том Риддл доел тост, слизывая блестящий жир с кончиков пальцев. Чистые, незапятнанные кончики пальцев. Один за другим он слизывал растопленное масло – портрет декаданса.

– Ну, теперь, наверное, хорошо, Гарри, – Невилл попытался утешить его. – Зная, что там больше нет… другого темного лорда.

– Да, – тупо ответил Гарри. Том проигнорировал его, выуживая стакан темно-красного клюквенного сока. Судя по тому, как он запачкал его рот, Гарри мог вообразить, что это вино. – Это действительно хорошо.

Поверх головы Тома Гарри встретился взглядом с таким же пустым лицом Альбуса Дамблдора.

Гарри не пропустил, как губы Тома изогнулись в едва заметной улыбке.

***

– Как продвигаются твои занятия окклюменцией, Гарри?

– Не самым…лучшим образом, профессор, – признался Гарри, слегка поморщившись. – Это… Это сложно.

Дамблдор задумчиво кивнул, глядя в окно. Его редко можно было застать вне его кабинета. В тот момент, когда Гарри боялся опоздать на Прорицания, Дамблдор появился возле главной часовой башни, наблюдая за вращением и движением шестеренок. Оттуда разговор кажется шел легко, словно его ноша перекинулась на циферблат часов.

– Сэр? – тихо спросил Гарри, подбирая слова. Часы протикали четыре раза, считая, пока он перебирал согласные и гласные. – Том кажется вам…странным?

– Я нахожу многие вещи странными и необычными для меня, Гарри, – сказал Дамблдор на одном выдохе. – Но, отвечая на твой вопрос… Я беспокоюсь за Тома.

– Он изменился, – сказал Гарри.

– Да, и я еще не решил, к лучшему это или к худшему.

Гарри зашаркал ботинками по камню. Дамблдор смотрел, как вращаются и вертятся большие часы. Они тикали, глубокие вибрации его секундной стрелки скользили по старому кованому железу. Тик. Тик. Тик.

– Сэр… – Гарри замолчал. Тик. Тик. – С….Гриндевальд…

– А, – сказал Дамблдор. Он сплел пальцы вместе, положив их перед животом. – Я все гадал, когда же ты спросишь. Да, Гарри. Я не верю, что Геллерт умер естественной смертью. Этот человек был…упрям. Возможно, по ошибке.

Шестерни и металл соскользнули вместе. Органическая смесь стали и железа, сформированная и согнутая инструментами в идеальную композицию и ориентацию. Минутная стрелка скользила, регулируя мельчайшие зазубрины, пока та устраивалась в своем новом доме. Секундная стрелка заиграла снова.

– Геллерт Гриндевальд был моим другом, Гарри, – признался Дамблдор. – Я не буду лгать и говорить, что он был хорошим человеком, но он был моим другом.

Гарри кивнул, глядя на свои ботинки. Он чувствовал себя так, словно вторгся в нечто особенное и личное.

– Сэр вы…вы думаете, Том…

– Ох, Гарри, – вздохнул Дамблдор. – Во все времена… каждая возможность всего, чем мы когда-либо могли бы быть, мы оказываемся в глубокой воде невозможных спекуляций. Мы можем удивляться, сожалеть и сходить с ума от нашего горя. Наши вопросы о том, что мы должны были сделать, могли бы сделать иначе. В такие моменты мне нравится размышлять не о себе, а о других. Я верю, что Геллерт был введен в заблуждение. Его страдания и битвы сделали его потерянным и усталым, но он был моим другом. Даже обезумевший от власти и наполненный невыразимой ненавистью…он был членом семьи, Гарри.

Тик. Тик. Тик.

– Я не знаю, что делать с Томом, профессор.

Дамблдор не отворачивался от часов. Он наблюдал за ними в тихом бдении, считая секунды и минуты, воспоминания и возможности.

– Вот, Гарри, откуда ты знаешь, что тебе все еще не все равно.

***

После того как солнце село и камины в общей гостиной загорелись золотым пламенем, Гарри резко дернулся от пронзительного ожога далекой ярости.

– Ай! – воскликнул он, роняя перо и прижимая ладонь к лицу. Чернила размазались по дуге его правой брови, запеклись в волосах.

– Ты в порядке? – спросила Джинни тихим и обеспокоенным голосом. Позади них, на другом конце комнаты, что-то упало на землю с приглушенным звуком.

Гарри повернулся, вытягивая шею, чтобы заглянуть через спинку стула. Его лицо словно горело, свинцовая тяжесть давила за глазами. Чужой гнев штопором пронизывал его, копая все глубже и злее.

Том Риддл стоял неподвижно, застыв на полпути. Его правая рука вцепилась в книжную полку, костяшки пальцев побелели от силы. Его левая рука бесполезно трепетала, пальцы судорожно подергивались, когда он невидящим взглядом смотрел вперед.

– Ух ты, – пробормотал Фред, протягивая руку, чтобы помочь Гарри удержаться на ногах, когда очередная волна пронзила его череп. Почти синхронно Том издал низкий шипящий вздох и крепче вцепился в книжную полку.

– Это…ты знаешь, – тихо спросила Джинни. – Как… в тот раз?

Гарри захотелось закричать, потому что еще это могло быть? Не то чтобы он просто врезался ногой в стену.

– Вот, держи его, – сказал Джордж, таща за собой долговязого негнущегося мальчишку. Джинни мгновенно скривила рот в оскале, сердито шмыгая носом. Том не обращал на нее внимания, глаза его остекленели от явной боли.

– В прошлый раз у них была связь или что-то в этом роде, – извиняющимся тоном объяснил Фред, поддерживая Гарри одной рукой. – Хочешь, мы позовем профессора?

Том в спешке выдохнул, медленно выходя из своей застывшей позы. Эмоции и боль улетучились не через секунду, оставив Гарри необъяснимо истощенным.

– Ублюдок, – выплюнул Том, дрожа то ли от гнева, то ли от боли. – Подавись.

– Действительно разозлил его, – выдохнул Гарри, потирая обеими ладонями глаза. – Он в ярости.

Из-за Гриндевальда, что он умер. Он не хотел, чтобы Гриндевальд умер, и от этого у Гарри скрутило живот.

– Дыши, – посоветовал Фред, наблюдая, как Том продолжает дергаться.

Странно было видеть Тома в башне. Еще более странно было теперь знать, что он тоже чувствовал эмоции Волдеморта. Очевидно, они причиняли ему не меньшую боль, что взбодрило Гарри на мстительном уровне.

Он яростно вспомнил о положении Тома на следующее утро, когда Слизерин решил отомстить за что-то и выпустил две дюжины заколдованных змей из искусного пирога с патокой. Невилл свалял дурака, случайно выпустив маленьких рептилий в общую гостиную.

– Гарри! – закричала Гермиона, стоя на столе. Она старалась не наступить на стопку учебников, которые сейчас были в опасной близости от того, чтобы упасть. – Гарри!

Невилл отчаянно извинялся, каким-то образом повиснув на подвешенной к потолку лампе.

Гарри помчался вниз по лестнице, Том следовал за ним. Три первокурсника вопили о кровавых убийствах, в то время как семикурсник небрежно наколдовал защитные и заглушающие чары, чтобы продолжать писать просроченное эссе.

Змеи лихорадочно метались по комнате, танцуя по ковру и извиваясь ближе к стенам. Одна из них влетела прямо в камин, сгорев от соприкосновения.

Том наблюдал за этим зрелищем, закатывая глаза при виде хаотического беспорядка, царившего в комнате. Где-то громко булькнула жаба Тревор.

– Они наколдованы, – решительно сказал Том, глядя на Гарри с чем-то близким к раздражению. – Они не разумны.

Они не разговаривали, не так, как Василиск или змея, которую вызвал Малфой во время дуэльного клуба.

– Акцио змея! – попытался Гарри, быстро пригнувшись, когда двадцать три змеи взлетели с пола прямо к его голове. Он спрыгнул на пол, надеясь, что его быстрая реакция спасет его от летающих рептилий. Она и раньше помогала ему в подобной ситуации.

– Это просто жалко, – вздохнул Том. – Инсендио.

Заклинание поймало извивающуюся массу змей, и все они исчезли в одно мгновение. Оно было недостаточно сильным, чтобы причинить материальный ущерб, и вместо этого все змеи просто исчезли.

Том окинул взглядом комнату, с отвращением покачал головой и направился вверх по лестнице.

Гермиона смотрела на него широко раскрытыми глазами со своего насеста на столе. Никто не сделал движения, чтобы снова спуститься.

– Я просто… – Гарри помедлил, прежде чем броситься за Томом.

Мальчишку было трудно не заметить. Остальная часть его соседей исчезла, оставив Тома и Гарри в притворном уединении. Том сбросил рубашку и быстро оделся. Гарри успел заметить лишь проблеск кожи, прежде чем Том снова оделся.

– Спасибо, – выпалил Гарри. У Тома был такой вид, словно он готов был биться головой о стену. – Откуда ты так много знаешь о змеях?

Лицо Тома стало удивительно плоским. Небольшая морщинка пролегла между его бровями, руки замерли на одеяле кровати. Было ясно, что он сомневается.

Гарри уже начал признавать свое поражение, когда Том заговорил. С небольшими паузами, как будто он тоже не понимал, зачем говорит.

– У меня…была змея.

– Нагайна? – догадался Гарри, уже зная некоторую правду.

– Да, – спокойно подтвердил Том. – Нагайна. Она была моим фамилиаром.

– Что с ней случилось? – спросил Гарри, садясь на кровать. Том не последовал его примеру, вместо этого он провел пальцами по складкам на одеяле. Гарри отстраненно подумал, куда делось одеяло, которое Гермиона связала для него.

– Я оставил ее в Хогвартсе на лето. Наложил Заклинание, чтобы она спала. Вернувшись, я бы разбудил ее. Полагаю, она…

Он не закончил фразу, Гарри чувствовал себя настолько виноватым, что не стал спрашивать.

– В первый раз, когда я услышал, что кто-то еще использует парселтанг, я был в Тайной комнате, – признался Гарри. – Это… звучало странно. Но я мог понять. Я часто слушал, как в саду моей тети шипят садовые змеи.

Том слегка улыбнулся, чуть приподняв уголки рта.

– Ты сказал, что убил василиска. Мечом.

– Тем, что в кабинете Дамблдора.

– Не мог бы ты отвести меня в Комнату? Я хочу увидеть василиска.

–Что? – выпалил Гарри, чувствуя себя очень неуверенно. – Я … я не думаю, что …

– Я просто хочу отдать дань уважения, – успокоил его Том, разьясняя свою просьбу. – Кремировать ее должным образом.

– О, – сказал Гарри, чувствуя себя ошеломленным странной просьбой. – Тогда я…хорошо.

Они спустились после обеда, в свободный час. Гарри не мог найти ни Рона, ни Гермиону и чувствовал себя слишком виноватым, чтобы признаться Джинни, куда они направляются. Том кипел от тихой ярости, когда Гарри направил его в туалет. Миртл подозрительно отсутствовала, трубы сдвинулись и опустились, открывая им вход.

Гарри подумал, что в полумраке комнаты Том должен был выглядеть устрашающе. Он думал, что воспоминания хлынут на него, угрожая утащить, словно морской прилив. У него не было причин бояться, потому что лицо Тома омрачилось совсем не так. Слишком худой, слишком острый. Слишком бледный, наблюдательный и тихий. Тело василиска покоилось в гнилой смеси разложившейся плоти. Бактерии пожирали ее заживо, так как ни одна муха не могла пройти через защиту.

– Ты хочешь, чтобы я что-то сказал? – спросил Гарри, чувствуя себя очень неловко. Статуя Салазара Слизерина выглядела странно, части от неё были отколоты. Большие куски разбитого камня и клочки змеиной кожи, разбросанные по всем туннелям.

– Нет, – тихо произнес Том ровным и мягким голосом, глядя на ее труп.

– Э – э … будь осторожен! Ее зубы все еще опасны, – предупредил его Гарри.

Том выглядел миниатюрным рядом с ее большим телом. Здесь произошло что-то печальное.

– Я хочу сжечь ее, – тихо повторил Том.

Он крепче сжал свою волшебную палочку. Гарри последовал за ним ко входу в зал, где статуи со змеиными лицами несли свою вахту. Сразу за ними закрывались врата парселтанга.

– Я собираюсь сжечь эту комнату, – сказал Том, слишком довольный тем, что имел в виду. – Это будет крематорий. Мы уйдем и больше не вернемся.

Гарри не мог спорить, потому что Том уже сделал два шага вперед. Комната всегда казалась неправильной – больной чумой, которая давила слишком сильно на разум. Том начал очень осторожно двигать палочкой, совершая витиеватые систематические движения. Попрактиковавшись дважды, он начал произносить заклинание, которого Гарри никогда раньше не слышал.

Комната давила все сильнее, он почти задыхался, находясь в ней. Это ощущалось как дым, обволакивающий легкие и пробивающийся в горло.

Том закончил произносить заклинание, и из его палочки вырвался шлейф огня, такой яркий и горячий, что Гарри испугался, как бы они оба не сгорели заживо.

Гарри слышал, что чешуя и кости василиска невосприимчивы к магии, но это явно была ложь. Туша горела изумрудными вспышками, ее яд отразил свет, прежде чем залиться оттенками фуксии и лайма. Том стоял, бесстрастно наблюдая, как его палочка выплюнула больше огня, чем венгерская хвосторога, ярче и горячее, чем сверхновая. Тяжесть комнаты никуда не делась. Она давила сильнее, вызывая головокружение, пока Гарри не почувствовал себя словно опьяненным.

Том закончил заклинание, и огонь вспыхнул ярко и неистово. Перед глазами у Гарри все поплыло; на секунду он представил себе большой разъяренный череп дракона, сделанный из пламени.

– Пошли, – сказал Том, резко схватив Гарри за руку. Том пошатнулся, пьяно покачиваясь рядом от жара и дыма. Огонь потрескивал на костях и яде так громко, что это звучало почти как рев.

***

Том проснулся от того, что что-то ударило его по лицу. Он вздрогнул, откинулся назад и сунул руку под подушку. Ему потребовалось смущающе много времени, чтобы найти свою палочку, дезориентированно возясь с её ручкой.

Комната казалась необычной, странная атмосфера окутывала не в это утро. Гарри сидел в другом конце комнаты, спиной к изголовью. Он выглядел бледным и больным.

– Черт возьми, это жутко, – сказал Дин Томас, прищурившись. – Ты с нами тут?

Эмоции промелькнули в нем. Слишком быстро, чтобы их можно было отнести к категории нормальных. Чистый восторг, ошеломляющее чувство радости, которое почти заставило его скорчиться под их открытостью. Низкий кипящий гнев, бездонное одиночество с монохромными берегами безнадежности.

Нет, это были его эмоции. Он знал эти воды и знал, как вернуть их в свои берега. Смех, острое чувство радости были чужими.

– Я в порядке, – сказал Том, медленно садясь. Его голова и зрение кружились, глаза помутнели, когда они немного расфокусировались. – Просто…

– Я знаю, – прохрипел Гарри через всю комнату. – Так и есть…он действительно счастлив.

– Сам-Знаешь-Кто? – спросил Рон, стоя в оборонительной позе над своим другом.

– Случилось что-то хорошее, – пробормотал Гарри. Его трясло так сильно, что Том видел это с другого конца комнаты. Счастье задержалось на периферии его сознания, такое мощное и сильное, что даже когда оно стало угасать, он почувствовал искушение улыбнуться.

Гарри сделал несколько судорожных вдохов, заставляя свое тело успокоиться. Дин нервно посмотрел на Гарри, одной рукой пронзительно сжимая плечо Тома.

– То, на что он так надеялся… – пробормотал Гарри, слегка покачиваясь и морщась.

– Как Том тоже это почувствовал? – спросил Невилл, теребя одеяло. Казалось, они разбудили всю комнату. – Он…он тоже смеялся.

Все взгляды устремились на Тома, наблюдая за ним. Эмоции закружились, прилив поднялся и словно жестоко омыл его кожу. Где-то вдалеке он почувствовал покалывание обезумевшей женщины-зверя, плевавшейся сквозь прутья.

– Это семейное, – объяснил Том сквозь пульсирующую головную боль. – Ясновидение.

Брови Симуса поползли вверх, когда он тихо присвистнул. Рон нахмурился, а Невилл торопливо выдохнул.

– Яснов..Что блин? – сердито спросил Рон.

– Ты же знаешь, – тихо сказал Невилл, слегка покраснев. – Как…провидцы? Они…э-э … эмпаты?

Сквозь темные волосы Гарри Тому удалось разглядеть очень невпечатленное выражение лица.

– Ты можешь чувствовать эмоции людей? – спросил Дин, глядя на него почти с благоговением. Романтизация. Он выбрал подходящую историю из коллекции книг Крины.

– Нет, – невозмутимо ответил Том, лениво потягиваясь, в то время как Гарри все еще покачивался на кровати. – Это эмпатия ясного знания. Интуиция.

– О чем я сейчас думаю? – выпалил Симус слишком легкомысленно от осознания.

– Это так не работает! Это…интуитивное…чувство? – защищал Невилл неуклюже. – У бабушки было подобное со слухом…мне ничего не сходило с рук…

– Ты ведь не купишься на эту чушь? – взвизгнул Рон, разочарованный тем, как легко его соседи по комнате приняли предполагаемую наследственную черту Тома. – Я имею в виду, читать чувства? Серьезно?

Одной рукой под одеялом, держа палочку, не было необходимости произносить заклинание. Либо держа в руках палочку, либо говоря вслух – Том мог колдовать в любом случае.

Он украдкой посмотрел, скользя вверх от веснушек, встречаясь взглядом с Рональдом Уизли, и переместил свою скрытую палочку.

… Слишком беспокоился о своем друге. Гадая, когда Гарри нападет на него во сне, выплевывая слова и заклинания. Сам-Знаешь-Кто вернулся из могилы. Он боялся Гарри, но так же неистово любил его. Он гадал, когда же он заговорит со своим другом и будет вынужден уклониться от проклятия или.

Рон Уизли отвел глаза, глядя на Гарри сверху вниз и крепко сжимая.

– Это не чушь, – категорично сказал Том. Его прогресс в заклинании понравился ему, скоро он сможет наложить его без движения палочки или только шепотом. – Например, сейчас у меня четкое предчувствие, что ты боишься, что Гарри тебя проклянет.

В комнате воцарилась тишина. Невилл неловко откашлялся.

– Не обращай на меня внимания, – пробормотал Том. Он схватил одежду, готовясь к новому дню. – В конце концов, я просто несу чушь.

У Всех хватило порядочности спокойно подготовиться к предстоящему дню. Странно, что Волдеморт был счастлив. Он не верил, что это существо способно на такое, но что-то явно еще осталось. Он сомневался, что Волдеморт часто испытывал такую радость, это объясняло бы, почему он все еще находил подобные эмоции возможными.

Когда Гермиона получила свою почту, она развернула обложку и вскрикнула так громко, что все обернулись.

– Что? – спросил Гарри, все еще выглядя обиженным.

Том молчал, оценивая состояние своих варенных яиц. Волдеморт и раньше посылал эмоции заранее, как с Гриндевальдом. Испытывать эмоции ранее, чем прилетала почта означало, что человек знал или, возможно, имел способ получить эту почту раньше.

В любом случае, пророк обратился к Волдеморту по причинам, о которых Том не знал.

Гермиона расстелила газету на столе перед собой, отодвигая тарелки и чашки, чтобы освободить место. Стол превратился в мираж движения, черные и белые чернила плясали на фотографиях. Девять волшебников и одна ведьма. Некоторые люди на фотографиях молча насмехались, другие постукивали пальцами по рамке своих фотографий.

– Антонин Долохов, – дрожащим голосом прочитала Гермиона. – Осужден за жестокое убийство Гидеона и Фабиана Прюэттов. Августус Руквуд, осужденный за утечку секретов Министерства Магии Тому-Кого-Нельзя-Называть…

Он знал эти имена.

Том встал, присоединившись к небольшой группе людей, разглядывающих разворот газеты. Аристократические лица, тонкие шрамы на скулах. Одна женщина с тяжелыми веками была похожа всем, кроме пола, на Ориона Блэка.

– Беллатрисса Лестрейндж, – почти шепотом прочитал Том.

– Ты ее знаешь? – спросил Гарри таким же тихим голосом.

Том уставился на нее, прослеживая линию ее носа. Форма ее бровей и уникальный надменный изгиб губ.

– Она похожа на кого-то, кого я знал.

Гермиона разорвала газету и начала читать отчет внутри. Скорее всего, в конце она даст краткое резюме. Гарри оглядел Большой зал, морщась от безразличия других студентов. На днях они больше отреагировали на Гриндевальда.

Учительский стол, к сдерживаемой радости Тома, вещал совсем другую историю. Дамблдор и МакГонагалл были глубоко погружены в разговор, оба выглядели чрезвычайно серьезными. Профессор гербологии прислонила открытую газету к своему стакану. Профессор Амбридж поглощала миску с кашей, она не обращала внимания на студентов. Время от времени она бросала свирепые взгляды на директора.

Десять Пожирателей Смерти завораживали Тома. Он не знал, куда делось так много его бывших одноклассников. Незнакомые имена говорили ему, что они продолжили свое наследие. Малфой, Блэк, Лестрейндж, Долохов. Все эти имена он знал, все эти лица были ему не знакомы.