Текст книги "Истинное зло (ЛП)"

Автор книги: Oceanbreeze7

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 36 страниц)

– Знаете что? – спросил Фред. – Я так не думаю. Джордж, я думаю, мы переросли очное образование.

– Да, я и сам так думаю, – усмехнулся Джордж.

– Пришло время проверить наш талант в реальном мире?

– Определенно.

Том издал низкий смешок, хриплый звук, который заставил Гарри улыбнуться, прежде чем он осознал это. Близнецы призвали свои метлы, которые проламывали стены и декор, когда летели по воздуху, закованные тяжелыми кандалами Амбридж, волочащимися за ними. Они могли бы легко снять железные цепи – но это не вызвало бы столько разрушений. Как только метлы призрачно скользнули по поверхности болота, они всколыхнули волну грязи, которая брызнула под ноги Амбридж.

– Мы вас больше не увидим! Не поддерживайте связь! – крикнул Фред и вскочил на метлу.

– Скидка на все товары для студентов Хогвартса. Волшебные Вредилки Уизли! Наше новая локация!

Гарри в благоговейном страхе скрестил руки на груди и наблюдал, как Амбридж взвизгнула, драматично размахивая руками, прежде чем вытащить палочку и направить ее на летающих близнецов.

– Они храбрые, не так ли? – тихо спросил Том. Задумчивое размышляя, он по-кошачьи наклонил голову. – Это что-то новенькое.

– Что ты имеешь в виду?

Том постучал пальцами по руке, затем повернулся и вытащил палочку. Он держал ее низко, умные глаза внимательно следили за дрожащей палочкой Амбридж через холл. Том пробормотал достаточно четко:

– Demutos.

– Том, что ты сделал? – быстро прошептал Гарри, он не узнал заклинание. Не было никакого движения палочкой, означающего, что это было какое-то превращение.

– Посмотри на болото, – тихо выдохнул Том. – Было бы очень жаль, если бы Амбридж наложила проклятие.

Гарри прищурился, вглядываясь в болото, затем вдоль края, где мраморный камень уступал место илу. Болотистая, покрытая водорослями ветка, торчащая из глубокого болота, слегка сдвинулась, ровно настолько, чтобы погрузиться под воду. Гарри не сомневался, что Том каким-то образом преобразил ветку во что-то другое.

Близнецы улюлюкали, рассыпая петарды, которые со свистом проносились вокруг, как феи, а потом взрывались купонами. Филч лихорадочно бегал вокруг, пытаясь выхватить как можно больше бумаг из рук возбужденных студентов. Амбридж кричала, пытаясь сбить их с неба, прежде чем направить свою палочку на самих мальчиков.

Том поднял палочку, осторожно прижав ее к щеке, пока кожа не вдавилась внутрь. Мальчик быстро закрыл глаза, затем наклонил голову, чтобы никто не мог взглянуть, и прошипел на парселтанге: «Удерживай женщину».

Гарри вздрогнул – он никогда раньше не слышал, чтобы Том говорил на парселтанге, никогда так открыто. В его ушах это звучало странно, чуждо и необычно. Он прекрасно понимал, что тот сказал, но что должно следовать дальше он не мог предсказать. У него не было никакого понимания синтаксиса или лингвистических правил.

Том быстро опустил палочку и посмотрел на болото. Амбридж выкрикнула что-то, что прозвучало опасно – как начало взрывного проклятия.

Поверхность водорослей и прудовой пены болота вспыхнула вспышкой темно–коричневой воды. Большая желтая анаконда выскочила из воды, разбрызгивая повсюду грязь, прежде чем вцепилась в одну из рук Амбридж и повалила ее на землю.

– Филч! – закричала Амбридж, мечась, когда гигантская змея быстро обвилась вокруг нее, размером с запястье Хагрида. – Филч! Помоги мне!

– Я не могу, мэм! – в отчаянии воскликнул Филч. – На вас сидит змея!

Гарри бы забеспокоился, но он слышал, как Том уточнил змее только сдерживать ту. Змея не причинит вреда Амбридж, но напугает ее и поставит на место. Не говоря уже о том, что Том нечаянно спас близнецов от небольшого сотрясения мозга, перелома костей или серьезной порки.

Фред закричал, перекрывая рев зала:

– Отправь её в ад, Пивз!

Пивз, со слезами на глазах наблюдавший за хаосом, поднял руку в стандартном приветствии. Фред и Джордж развернулись, проломили витражное окно и улетели в закат.

История о великом побеге никуда не делась, тем более что близнецы никому не объяснили, как на самом деле убрать болото. Место было огорожено канатом, и Филчу было поручено переправлять через него студентов на занятия. Желтая анаконда, оказавшаяся довольно милой, лениво дремала на островке посередине с открытыми глазами. Слизеринцы все нервничали, чтобы изгнать бедняжку на случай, если кто-то из старших классов заколдовал ее. Она уже продемонстрировала сверхъестественное количество интеллекта, больше, чем обычное наколдованное животное.

– Она трансфигурированная, – вежливо объяснил Том. – Трансфигурация из органических веществ длится дольше. Ветка дерева все еще была жива, и это поддерживает змею.

Гарри был уверен, что МакГонагалл или Флитвик могли бы в одно мгновение убрать болото, но им нравилось наблюдать за борьбой Амбридж.

Желтая анаконда, которую кормили куриными ножками два первокурсника, лениво высунула язык и погрузилась в грязь. Гарри однажды попытался заговорить с ней, но ее интеллект не увеличился настолько, чтобы понять и принять участие в разговоре. Она была всего лишь магическим превращением, которое сделал Том в данный момент, хоть и впечатляющим.

Филч бродил по коридорам с хлыстом наготове. Том уже выразил отвращение при виде такой вещи – Гермиона предупредила студентов держаться от него подальше. Проблема заключалась в том, что, хотя было много студентов-нарушителей, их было слишком много, чтобы эффективно отлавливать. Инспекторская дружина пытался помочь, но с ее членами продолжали происходить странные вещи. Крэбб спустился вниз, отрыгивая ужасную булькающую смесь, Миллисента была охвачена роем канареек, а у Панси Паркинсон (к радости Гермионы) выросли рога.

Пивз воспринял прощальные слова близнеца как политику. Безумно хихикая, он заполонил школу и вызвал ураган разрушений на своем пути. Разбитые окна, перевернутые столы, сломанные статуи. Он высадил тарантулов посреди Большого зала, поджег кабинет Амбридж и сочинил замысловатую версию легенды Мерлина, где Амбридж каждый раз упоминалась в роли чудовища.

***

Прошлой ночью Гарри приснилось, что он путешествует по коридору Отдела тайн. Он прошел через круглую комнату, затем комнату, полную щелкающего и танцующего света. Он прошел дальше, через комнату, полную маховиков времени.

– Я всегда беспокоился о будущем, – сказал Том Риддл, незваный гость. Гарри сделал паузу, желание и неконтролируемая потребность потрескивали внутри. Он повернулся, словно на шарнирах, напряженно, словно он был во сне, сотканном из алмазов, и увидел Тома Риддла, разглядыаающего большие песочные часы, наполненным золотым песком.

– У меня было так много времени, – тихо сказал Том. Он протянул руку, коснувшись пальцами стеклянной поверхности песочных часов. – Столько времени, что я позволил ему проскользнуть сквозь пальцы, как бесполезному шиллингу.

Гарри почувствовал, как мучительное давление медленно спадает с его глаз. Она все еще был там, безымянная безликая тяжесть на самой комнате, но они были свободны от ее контроля.

– У тебя еще есть время, – сказал Гарри Тому.

– Я потратил его впустую, – тоскливо вздохнул Том. – Я понимаю, что для некоторых из нас сегодняшний день может стать нашим последним завтра.

Песок осыпался и плавно скользил, мягко шелестя, словно падающий дождь. Гарри почувствовал головокружение, утонув под его звуком.

– Я сделал столько ошибок, – сказал Том. – Я устал думать об этом. Никакой дальнейший анализ не вернет мое время назад. Я повзрослел, но не достаточно быстро для нас.

Том посмотрел на него, и в его глазах отразилось что-то темное и дикое. Темное зеркало с искривленными глазами, и сказал:

– Я сам виноват. Я стараюсь быть хорошим, но тут же срабатывает спусковой курок. Мой череп поворачивается – холодный, тревожный, жесткий. Я наношу удар, безжалостный и жестокий. Я знаю, что все это мне предстоит исправить, но все же прошу твоего внимания и сострадания, Гарри. Я все обдумал, и нет никакого лекарства от гангрены сердца. Я отдал свою любовь, которой ты так сильно дорожишь, я перестал искать выход из этого темного места, я перестал молиться о свете.

Гарри пошатнулся, почувствовав, как туманные дьявольские силки обвились вокруг его ног. Они расплывались, стены и окружение превращались в полки светящихся шаров. Лицо Тома было затенено и подсвечено синевой тысячи хрустальных шаров.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – сказал Гарри словно из-под воды.

Том посмотрел на полки, его рука зависла совсем близко, но не касалась. Ряд номер семьдесят семь, в середине прохода.

– Ты этого не запомнишь, Гарри. Мы не единственные зрители, – сказал Том Гарри и Волдеморту. – У меня никогда не было твердой уверенности в вере, в идеалы, высеченные во мне. Это моя последняя исповедь.

– Последняя? – спросил Гарри.

Том Риддл улыбнулся и потянулся к одному шару, с любопытством наклонив голову к маленькому шарику на полке.

– Нет Бога, кроме меня.

***

Это был еще один теплый день, и студенты грелись на солнце, борясь с надвигающимся психическим срывом.

В любом случае у них было меньше шансов быть подслушанными снаружи, так как Амбридж не смогла бы наброситься на них неожиданно. Они занимались под буками на берегу озера. Рон не был в восторге от идеи учиться, однако свежий воздух был слишком соблазнительным, чтобы проигнорировать.

Они разложили свои книги в тени бука и сели, с удовольствием просматривая заметки и обзорные руководства.

Безоблачное небо улыбалось самому себе в гладком сверкающем озере, атласно-зеленые лужайки время от времени колыхались под легким ветерком. Наступил июнь, а вместе с ним и СОВ.

Учителя больше не задавали им домашних заданий; уроки были посвящены пересмотру тем, которые, по мнению учителей, скорее всего, появятся на экзаменах. Лихорадочная атмосфера сводила с ума большинство студентов, заставляя их поддаваться глупым ошибкам, а затем приступам гениальности. Гарри никогда еще не испытывал такого облегчения от того, что больше не занимается окклюменцией.

Теперь Том посещал занятия чаще, чем когда-либо. Кое-что из учебного материала он уже знал, поскольку сам сдавал экзамены полвека назад (плюс-минус десять лет). Он забавлялся, наблюдая, как студенты совершают нелепые ошибки или прорывы в теориях, которых он даже не замечал. Флитвик бегал вокруг, исправляя позу заклинателя и движения палочки, а также время от времени обращая вспять прозрачную свинью, бесновавшуюся по комнате.

– Ты не собираешься попробовать? – спросил Гарри, работая над довольно хитрым маскировочным заклинанием, которое он, скорее всего, никогда не будет использовать.

– Мне нравится смотреть, – сказал Том. Гарри почти поверил ему, но тут Симус поджег свой стол.

У Эрни Макмиллана появилась раздражающая привычка расспрашивать людей об их привычках в учебе. Это распространилось на занятия ОД, которые теперь стали прославленным учебным уголком.

– Как ты думаешь, сколько часов ты занимаешьсы в день? – спросил он у Гарри, когда они по очереди блокировали ноги и поворачивали их на манекене.

– Не знаю…несколько? – встревоженно сказал Рон. Он решил сделать небольшой перерыв, наблюдая за Эрни с чувством страха.

– Больше или меньше восьми? – спросил Эрни.

– Меньше? – озадаченно спросил Рон.

– Я занимаюсь восемь! Или девять! Я каждый день занимаюсь час перед завтраком …

Том, читавший в дальнем углу комнаты книгу, которую Гарри никогда раньше не видел, захлопнул ее. Мальчик выглядел немного взволнованным, немного усталым и болезненным. Он не совсем оправился с тех пор, как Гарри впервые заметил его плохое самочувствие.

– Ты когда-нибудь замолкаешь? – риторически спросил Том.

Эрни в бешенстве развернулся на каблуках.

– Ты! Ты даже не учишься! Как ты собираешься сдать …

– Я уже сдал, – устало сказал Том.

– О да, – Эрни быстро заморгал. -Ты этот…программа вне Хогвартса. И что? Сколько у тебя? Пять? Шесть?

Рон подавил смех рукой, даже Гарри пришлось скрыть усмешку. Намек на то, что Том не получит проходной балл по всем предметам? Он, вероятно, мог бы посоревноваться с Гермионой.

Выражение лица Тома разгладилось, и он холодно нахмурился.

– Одиннадцать.

У Эрни отвисла челюсть.

– Одиннадцать?

– Я не увлекаюсь маггловедением, – беззаботно ответил Том.

Эрни поперхнулся словами, с трудом выговаривая их. Том снова открыл книгу, потом передумал и сунул ее в сумку. Он встал, отряхнул пыль с брюк и энергично зашагал по комнате. Гарри чувствовал это, бегущий лев ревущих инстинктов Тома.

– Поборись со мной, – рычали и ревели голова и сердце Тома. Ребра Гарри задребезжали от этого лихорадочного звука. На дуэли.

– Эй, Риддл, – сказал Гарри. – Насколько хорош ты в защитных заклинаниях?

Палочка Тома оказалась в его руке прежде, чем Гарри закончил фразу. Они двигались на автопилоте, в хореографическом танце, которого Гарри раньше не видел. Они знали друг друга – чувствовали свои желания и потребности и питали друг друга, как уроборос.

– Подожди, Гарри …

– Расслабься, Рон, – успокоил его Гарри, направляясь к мягкой платформе, где время от времени происходили дуэли. Лонжероны, отработка заклинаний против партнера в быстрой последовательности.

Сражайся со мной, требовал пылающий лев Тома. Гарри вытащил палочку и держал ее наготове.

Том бросил первое заклинание, быстрое парализующее, которое двигалось медленнее, чем могло бы. Играет, проверяет. Гарри отступил в сторону и позволил ему пролететь мимо, красный луч исчез в каменной стене.

– Экспеллиармус, – попробовал Гарри. Том тоже отступил в сторону.

Они сплетались, избегая без слов того, что бросали друг другу. У Тома был более широкий арсенал, и он был склонен применять и экспериментировать с множеством заклинаний, каждое из которых имеет уникальные модели применения. Оглушающие и обезоруживающие заклинания стреляли прямо, но отключающий шестигранник закрутился, и шкафчик для ног дернулся, как молния.

Гарри наколдовал воду, и Том превратил ее в липкую смолу. Гарри ослепил Тома, и тот закрыл глаза и сражался вслепую.

Гарри знал, что собирается группа, чтобы либо сделать ставки, либо критиковать непринужденный игривый тон дуэли. Это было совсем не похоже на дуэль с Малфоем или тренеровку против Гермионы. Они двигались в ритме друг с другом, двигаясь и приспосабливаясь друг к другу как единый организм.

Гарри не испытывал ни смятения, ни огорчения, когда его тактика не срабатывала. Все, что он мог сделать, это попытаться применить новую и, надеясь на лучший выбор, смотреть, что произойдет.

– Серпенсортия, – неторопливо произнес Том. Длинная змея, черная и любопытная, приземлилась на циновку и свернулась вокруг себя. Том ничего не сказал, не произнес ни слова, но животное было создано с учетом желаний Тома и инстинктивно знало, что делать.

Гарри почувствовал вопрос, настойчивое любопытство, что он будет делать.

Когда-то Том был скорее внушительным понятием, чем личностью. Подставное лицо изумлялось и ненавидело, и узнать его было невозможно. Он бросился защищаться, и Гарри захотелось сказать, что он понимает, почему Том так себя чувствует. В такой же ситуации это почувствовал бы и Гарри.

Тому требовалось подтверждение своих эмоций, а не решение или извинение.

– Успокойся, – прошипел Гарри на парселтанге. Это было похоже на тайну, язык, который разделяли только они. – Ты здесь не нужна.

Змея посмотрела между ними, прежде чем согласилась дрожащим да, и отыскала место возле камина. Животное не было разумным и, вероятно, исчезнет в течение часа.

Лицо Тома побелело, когда он улыбнулся искренне и откыто. Он поднял палочку точно так же, как Гарри, и они закричали:

– Экспеллиармус!

В последний раз, когда Приоре Инкантатем ожил, вместе с ним ожили и родители Гарри, и Седрик.

Их палочки вибрировали, как будто между ними пробегали электрические разряды, заставляя их руки крепко сжиматься вокруг палочек. Узкий луч света соединил две палочки, ярко-золотистый. Он распался на паутину золотистого света, птичью клетку, сверкающую в Выручай Комнате.

Свет боролся, давя и толкая смесь намерений и эмоций. Наивное счастье Тома в борьбе с бушующим адом его честолюбия. Всепоглощающее сочувствие Гарри искажало его нерешительность.

Заклинания и огни исходили от их палочек, маленькие чары и мелкие вещи. Заклинания трансфигурации светились синим, согревающие чары кружились, как пар. Обратная запись всех заклинаний, наложенных каждой палочкой.

Том надавил, толкнул, и палочка Гарри расцвела Патронусом в виде оленя, который сиял золотом, как солнце. Из волшебной палочки Тома выросла темно–фиолетовая паутина – проклятие иллюзии, – которая рассыпалась в воздухе, как пыльца. Он тоже обнаружил золотого стервятника, бесшумно срывающегося с его палочки.

– Что это такое? – крикнул Том, покраснев и напрягшись от связи.

– Приоре Инкантатем! – крикнул Гарри в ответ, перекрывая гудящее электрическое кольцо. Месяцы заклинаний, обратных заклинаний в их золотой клетке. Гарри не боялся этого, как когда-то.

Том поразился этому редкому зрелищу – и резко отдернул палочку. Золотая нить боролась с ним, и Том боролся сильнее. Электричество обожгло его, и палочка Тома выплюнула заклинание, которое Гарри не узнал. Огромная масса огня, кипящая серно-желтым цветом с мармеладными глазами и телом дюжины кричащих животных, сложенных в одну гротескную форму.

Том выдернул палочку, золотая клетка упала, и огненная химера закричала.

Гарри смотрел, как она закручивается вверх, прежде чем исчезнуть. Том ошеломленно уставился на это, немного бледный, дрожащий и явно несчастный.

Эрни подбежал к Гарри и хлопнул его по плечу.

– Ты получишь лучший результат на практических занятиях по защите! Это было ужасно!

– Отличная работа, приятель! – радостно воскликнул Рон. – А что было с этой…золотой корзиной?

– Это редкое заклинание, – заранее извинился Гарри. – Дамблдор рассказал мне об этом. Это происходит только с…э-э, с палочками с одинаковой сердцевиной.

– Ой, – Рон мгновенно сдулся. – Это наверняка помогло бы мне сдать мои СОВ, конечно. Это совсем нечестно.

Остальные зрители, видевшие представление, согласились, что оно действительно выглядит впечатляюще, и никто не сомневался, что у Гарри все получится. Процветающая торговля на черном рынке средствами для концентрации, умственной ловкости и бодрствования возникла среди пятого и седьмого классов. Гарри и Рон соблазнились бутылочкой Эликсира для мозга, предложенной им шестикурсником Равенкло, который, по-видимому, получил его от очень надежного Слизеринца, который снабжал всю школу.

– Он не плохой, обещаю, – настаивал Райвенкловец. – Теперь, когда близнецы Уизли ушли, он наш лучший поставщик.

Гермиона конфисковала зелье – даже после того, как оно оказалось подлинным, и вылила всю бутылку в унитаз. С тех пор разрешалось только интенсивное обучение.

Гермиона заперлась в библиотеке, находясь в компании с Джинни, которая была достаточно предусмотрительна, чтобы принести напитки и еду, и Томом, который был поразительно феноменален с Древними рунами.

Они потратили полдня, пока Гермиона называла имена рун, чтобы Том определил их, уделяя только половину своего внимания. У него были свои занятия, он читал книгу в кожаном переплете, которая, когда Гермиона заглянула поверх обложки, была теорией светлой магии, связанной с эмоциями.

– О, я все время ошибаюсь, – тихо простонала Гермиона, нацарапав одну руну изо всех сил. – Кто вообще придумал, что гидра означает девять, но ее рунный след – три, а затем рисует их идентичными…

Том издал тихий звук понимания. Гермиона фыркнула, подтаскивая книгу, чтобы грубо плюнуть её в его сторону. Она схватила перо и со смаком тыкнула ему в лицо.

– Ты нарисуй!

Том посмотрел на нее страдальческим взглядом, затем выхватил перо из ее руки.

– Что ты хочешь?

Джинни пробормотала что-то неприятное. Гермиона взяла свой стул и придвинулась поближе к креслу Тома. Она сунула пергамент в его книгу, закрепив его на месте.

– Вот это – прямо тут. Табличка, расположение эйхваза неуместного с отхилой и урузом!

Том взглянул вниз, дважды моргнул, его глаза дрожали.

– Это рунический алфавит Старшего Футарка, местоположение не так важно, как порядок …

– Тогда расставь это по порядку! – сопротивлялась Гермиона. Том вздохнул, явно намереваясь проигнорировать ее, но потом решил, что, если он поможет, она быстрее отстанет.

– Вот, – сказал Том, беря перо, чтобы нацарапать косым шрифтом. – Расположение не важно, это конфигурация.

Гермиона уставилась на страницу, с непроницаемым выражением лица глядя туда, куда скопировал из книги. Она дважды моргнула, затем издала слегка напряженный звук и отрывисто кивнула.

– Я… правильно. Не мог бы ты…немецкие солнечные часы. У меня были…проблемы с размещением гидры и…

Том тихо зарычал и переложил пергамент, чтобы начать заново. Она внимательно наблюдала, как он нарисовал острый круг пером, останавливаясь, чтобы взять еще чернил.

Он начал с самого верха рисовать систему нумерации. Демигуазия, ноль. Единорог, один. Графорн, два.

По кругу, за исключением того, что формат структуры был полностью смещен. Круг был, но все числа и изображения сгрудились далеко на правой стороне, числа от одного до десяти сжались на правой стороне круга, расширяясь вниз, но останавливаясь на полпути. Вся левая сторона круга оставалась пустой.*

*часы, которые нарисовал Том в Примечаниях

Гермиона прикусила язык, чтобы не начать немедленно возмущаться.

Она не была врачом – у нее не было никакого опыта в медицинских вещах, но из того, что она знала, рисование часов – хоть бы и волшебные рунические часы – всегда были диагностическим инструментом для того, чтобы определить, что мозг работает правильно. Рунический круг Тома напоминал что-то из телешоу, которое она смотрела в детстве. На ум пришли такие слова, как аневризма и кровоизлияние, хотя она не могла точно определить, что они означают.

Том уставился на бумагу, его глаза слегка подергивались, когда он держал перо в неподвижной руке, тянущейся вправо. Он совершенно не обращал внимания на левую сторону листа.

– О, спасибо, – пронзительно пискнула Гермиона. Том позволил ей взять пергамент, закрыв книгу. – Это многое проясняет.

Том нахмурился, между бровями пролегли морщинки. Как она раньше не замечала, каким изможденным он выглядит? Бледность его кожи. Под его веками она могла проследить синие капилляры, похожие на паутину.

Он посмотрел на нее с подозрением, настороженно глядя.

– Конечно…

– Он догадается, – быстро подумала Гермиона, резко отворачиваясь. – Подумай!

– …Ты ведешь себя странно, – непринужденно заметил Том. – Подозрительно.

– Нет времени думать! – Гермиона схватила палочку и выпалила:

– Ступефай!

Глаза Тома расширились, но в такой тесноте у него не было времени сопротивляться. Он повалился на бок, безвольно повиснув на подлокотнике кресла. Его книга соскользнула на пол, чашка с чаем упала с бокового столика и растеклась по полу библиотеки.

– Черт возьми! – крикнула Джинни, вскакивая на ноги в тревоге. Она сделала шаг назад, пытаясь понять, почему Гермиона случайно оглушила Тома.

– Я знаю! – пронзительно сказала Гермиона. – Я не думала! Я запаниковала!

– О нет, я не жалуюсь, – пояснила Джинни. – Можно я его пну? Пожалуйста?

– Нет! – сказала Гермиона, помня о других обитателях. – Я…Ты не могла бы помочь мне перенести его в больничное крыло? Я…я помню, он должен был встретиться с мадам Помфри! И он сбежал!

– Ублюдок, – мрачно согласилась Джинни.

Гермиона озабоченно засунула палочку за ухо, запихивая вещи Тома в сумку. Джинни услужливо отложила книги в сторону, наложив на их вещи заклинание легкости. Том был мертвым грузом, острым и неуклюжим. Закинув одну его руку себе на плечо, которая лишь соскользнула с него со змеиной легкостью, Джинни слегка вы ругалась, и в конце концов наложила на рубашку Тома липучие заклинание, чтобы он держался у нее на плечах.

– По крайней мере, он не так уж много весит, – пожаловалась Джинни. Ноги Тома волочились за ними, голова безвольно свисала между их руками.

Вдвоем они потащили Тома вверх по лестнице (Джинни радостно ударила его коленом о перила) и их окружили другие измученные ученики. Никто не спрашивал, почему кто–то потерял сознание – СОВ были жестоки ко всем.

Джинни толкнула ногой Больничное крыло, пропуская Гермиону в узкий дверной проем. Нога Тома издала болезненный звук, слегка зацепившись за закрывающуюся дверь. Мальчик не шевельнулся.

– Мадам Помфри! – Джинни выкрикнула приветствие, пытаясь подтолкнуть Тома к ближайшей кровати.

– О боже! – вздрогнула мадам Помфри, глядя на Тома со смесью страха и покорности. – Он…

– Просто переутомился! – Гермиона бросилась вперед. Джинни закатила глаза, хмуро глядя на обмякшее тело Тома, прежде чем схватить свою сумку, решив, что ей нужно быть где-то подальше. Гермиона была благодарна ей за такое пренебрежение.

– Мадам Помфри, – сказала Гермиона, – Я…я думаю, у Тома кровоизлияние в мозг!

Женщина помолчала, прежде чем аккуратно вытащить палочку.

– Вы видели столкновение? Удар?

– Нет, я … я думаю, что это долговременные повреждения, – попыталась возразить Гермиона. – И…и это не очень хорошо. Я думаю, он болен и …

– Мисс Грейнджер, я не могу говорить с вами из-за врачебной тайны.

– Смотрите! – Гермиона с трудом вытащила книгу и рисунок, сделанный Томом. – Он копировал изображение отсюда! И вот он рисовал по памяти, а это не часы!

Мадам Помфри взяла пергамент старыми руками. Она осторожно держала его между пальцами, хмуро глядя на то место, где размазались чернила. Почерк извивался, переходя от уникальных каракулей к неразборчивым каракулям. – Вы сказали, что видели, как он это рисовал?

– Да!

– Ты уверена? – спросила мадам Помфри совершенно серьезно. – Это тебе нарисовал Том Риддл?

Гермиона слабо кивнула, и Помфри положила пергамента на свой столик. Она помолчала, глядя на Тома с двусмысленным выражением.

– Благодарю вас, мисс Грейнджер, – очень тихо сказала мадам Помфри. – Двадцать очков Гриффиндору. А теперь бегите, я позабочусь о мистере Риддле.

Гермиона, которой ничего не оставалось, кроме как ждать, кивнула и наблюдала, как Помфри подняла тело Тома и отнесла его в отдельную комнату в задней части крыла.

***

Временами Поппи Помфри получала удовольствие от своей работы.

Потом наступали моменты, когда она чувствовала, что потерпела неудачу самым худшим из возможных способов.

Все медиведьмы и целители действовали в рамках системного подхода к пациентам. Самый простой способ лечения пациента – убедиться, что он остается стабильным.

– ABCDE*, – мысленно отчеканила Помфри, вспоминая подход к бессознательным пациентам. – Во-первых, дыхательные пути.

*Алгоритм ABCDE оценки состояния при неотложных ситуациях, базовые навыки неотложной

помощи.

Оценка состояния пациентов.

Том и сам дышал нормально, ничего не мешало. Тем не менее, она поспешно наложила на его нос чары пузыря, чтобы обеспечить чистый кислород.

– Дыхание сделано. Теперь циркуляция.

Кровообращение состояло из многих вещей: частоты сердечных сокращений, работы сердца, состоянии сосудов и циркуляции. Помфри сильно надавила на ноготь большого пальца Тома, что бы выдавить всю кровь, и позволить ей снова наполниться.

Медленно – слишком медленно. Она произносила диагностические заклинания, считывая частоту его сердцебиения и среднее давление, основываясь на трепетании сонных артерий в горле. Высокое – очень высокое.

– Что здесь происходит? – прошептала Помфри, пытаясь понять, почему у него такое высокое давление, если он без сознания. Через минуту она сделала укол маленькой иголки и влила лекарство от обезвоживания.

Размер зрачков и их реакция были нормальными, немного медленными, но у мальчика не было сотрясения мозга. Она могла запросить его личную информацию, но помимо того, что она знала, это должно было пройти через директрису, которая почти наверняка отказала бы Крине Димитриу.

Поппи Помфри не собиралась позволять мелочной политике мешать здоровью ребенка.

Образец крови был взят и отложен в сторону, чтобы ее инструменты анализировали ее, пока она работала. Еще одно зелье внутрь, витамины и питательные вещества, учитывая, как худо выглядел мальчик. Она и раньше давала ему добавки – и была уверена, что он их принимал.

– Подумай, Поппи, чему нас учили в школе?

Прошло слишком много времени с тех пор, как она работала врачом скорой помощи, но она не забыла этого. Она двигалась с эффективной скоростью, предупреждая домового эльфа, чтобы он был вместо нее на случай, если кому-то из учеников понадобится зелье. У нее было срочное дело. Отложив кровь для анализа, она осмотрела его скелет. Ничего сломанного или ушибленного, никаких признаков травматических переломов черепа. Одна лодыжка выглядела так, будто вот-вот растянется, но это не имело никакого отношения.

Тест на функционирование печени будет производиться ее приборами. Свертывание крови было в порядке, порез уже покрылся корочкой. Токсины были тревожной проблемой, мальчик могначать принимать их снова. Она не хотела думать об этом.

Он дышал нормально, вряд ли ей понадобится глубокое сканирование его груди. Она могла определить его кислородный обмен с помощью своего заклинания пузыря, пока не определит скорость кислорода в его конечностях.

85% – это не очень хорошо. Совсем.

Вот почему у него такой высокий пульс, – мрачно подумала она. Воспаление сосудов. Где-то инфекция.

Где? Инфекция должна была быть серьезной, если она являлась причиной его общего плохого здоровья. Она не хотела думать об этом, но Гермиона Грейнджер принесла неоспоримый источник доказательств. Том Риддл полностью игнорировал свою левую сторону зрения – он мог видеть и взаимодействовать с ней, но он игнорировал эту сторону.

– О, дитя… – вздохнула Поппи. Она отвела палочку в сторону, схватила пару больших ножниц для одежды и начала методично срезать с него одежду. Стандартный протокол, посмотреть, с чем она работала.

Он был изможден, истощен. Безволосые руки и ноги, хотя маленькие пучки волос изо всех сил пытались вырасти. Его голова казалась тонкой, а кожа бледной. Снижение кровообращения из-за воспаления сосудов. Системная воспалительная реакция?

Она срезала еще одежду и замерла при виде колдовских бинтов. Толстые, хорошо замотанные и скрывающая что-то важное. Поппи Помфри размотала повязку и обнажила темную отвратительную язву. Огромную, как галеон, она была с ямой внутри, как стафилококковая инфекция, но сочилась черной жидкостью. Она размотала оставшиеся бинты, разрезала его брюки и в ужасе посмотрела на происходящее.

Том Риддл был весь в огромных мокрых язвах, таких больших, что в них можно было засунуть палец. Из самой большой, вдоль правого бедра на внешней стороне, вытекала густая медовая жидкость, которая выглядела и пахла смолой.