Текст книги "ОСА-12 (СИ)"
Автор книги: Nightingale8622
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 46 страниц)
– Как ты себя чувствуешь, Криз? – не слишком тепло, что, впрочем, уже было вполне привычным, спросила координатор.
– Что случилось? – не поняла Хейс, пытаясь оживить в голове воспоминания. Путь через открытый космос, убийство уборщика Пита, побег из Зоны 23, Кэннон…
Кэннон!
– Кислородное голодание, – сухо пояснила Проайс и подошла, чтобы положить Криз обратно на кушетку. Та не стала сопротивляться, так как чувствовала тошноту и слабость. – Ты слишком долго возилась, а запас кислорода у тебя был всего-то на двенадцать минут.
– Но мне казалось, я действую достаточно быстро, – прошептала Криз, наслаждаясь покоем, в то время как Проайс, покопавшись в инструментах, извлекла большую недружелюбную иглу.
– Вколю тебе стимулятор, ты должна быть на ногах максимум через полчаса. Дольше отлучаться нельзя…
– Ты знала? – перехватив занесенную над собой руку с иглой, потребовала ответа Хестром. – Проайс, ты, мать твою, знала, что я там найду?!
Лицо Железной Суки стало еще строже.
– Я догадывалась, – спокойно ответила она. – На станции «Лазарь» не происходит ничего хорошего.
– Я убью его, – прошептала Криз, отпустив её руку, так как сил было мало. – Я убью этого сукиного сына… Вырву ему глаза за его ложь! За Хэнка! И теперь за Кэннона! Он обещал мне, что с Уильямом ничего не случится!..
– В таком состоянии ты не сможешь убить даже муху, – все так же строго, но уже с оттенком удовлетворения отметила Проайс и сделала укол. – Подожди минуты три, а потом можешь попробовать.
Хейс усмехнулась потрескавшимися от сухости во рту губами.
– Я слаба, Проайс, но я не лишилась рассудка, – проговорила она, чувствуя, как стимулятор растекается по телу вместе с кровью, принося живительную бодрость. – Я не так проста, как Кэннон когда-то. И не помчусь сломя голову с пистолетом. Я не идиотка.
– Жаль, – не смутилась та. – И в то же время я рада, что ты созрела для этого решения, Криз. Игла еще при мне. Та самая игла, предназначенная для сама знаешь кого.
– Ты намеренно помогла мне в этом деле, так? – выдохнула Хейс, поднимаясь с кушетки.
– Разумеется. Я хотела, чтобы ты увидела все своими глазами, – последовал ответ, и руководитель проекта отошла на пару шагов назад, как будто опасаясь, что та сорвется и попытается снова ей врезать. – А что ты думала, Криз? Что найдешь его там, распивающим текилу на морском берегу? Ты же на «Лазаре», очнись! Здесь нет морских курортов или хотя бы мягких диванчиков в шаттлах, как ты привыкла, – с ехидцей добавила Проайс, очевидно, напоминая о действиях своего тогдашнего подотчетного агента при вербовке Кэннона. – Ты ведь знала, что у Кэннона редкая аномалия в регенерации ткани, так? Полученная в ходе экспериментов первой стадии проекта «Трезубец»? Неужели ты думала, что его не распилят на части, дабы посмотреть, как этим выгоднее воспользоваться?
Эти вопросы резанули по сердцу. Хейс нахмурилась. Действительно, а на что она рассчитывала?
– Разве ты не слышала, что на «Лазаре» проводятся не самые приятные эксперименты? – последовали новые. – Уилсон занимается клонированием и воскрешением, из твоего Кэннона ненормальный садист Лихт в роли доктора Франкенштейна делает собственное чудовище, а Лоусон стоит над ними и руководит всем этим сумасшествием!
– Но как она может? – Хейс ощутила, как горлу подступает новый горький комок.
– Очень просто, – фыркнула Проайс, отмахнувшись жестом. – Миранда, знаешь ли, сама генетически создана, и она считает эту концепцию – «все ради науки» – достаточно обоснованной, чтобы некоторые особи пострадали в ходе испытаний, но цель была достигнута. К тому же, Призрак настолько привязал Лоусон к себе с помощью сладких речей и – главное – заботой о её родной сестре, что Миранда не видит всей той гнили, которая скрывается внутри раны. «Цербер» прогнил, Криз. О чем я тебе и говорила. Но ты и сама это чувствовала, правда? Поэтому-то и хотела убежать.
– Я хотела убежать, потому что мой босс хладнокровно убил моего друга, – пробормотала Хейс, не в состоянии сейчас защищаться от нападок.
– Но вместо того, чтобы взять иглу и отомстить, ты переспала с ним, и, кажется, тебе понравилось, – съязвила Проайс.
– Иди в задницу…
Но та была неумолима, наслаждаясь своей полной моральной победой:
– А до этого ты свято верила, что Призрак помогает деткам в сиротских домах и беженцам, так что ли, Криз? Хочешь я расскажу тебе, как все было на самом деле, а?
Проайс уселась на стул и немилосердно продолжила, чеканя каждое слово:
– Тебе было просто плевать на то, что происходило за закрытыми дверями лабораторий. Ты догадывалась о том, что там не пирожки пекут, но тебе было некогда и неохота задуматься над этим. Ты выполняла задания, потому что тебе это нравилось. Ты на это подсела, Криз! Втираться к людям в доверие, обводить их вокруг пальца, чувствовать тайное превосходство, адреналин в крови от мысли, что ты как затаившаяся змея в углу. И это как раз – таки совсем не странно! То, что тебя не касалось, тебя и не волновало. Это понятно. Ты просто такая же эгоистка, как и все мы. Человеческая природа. Но стоило тебе узнать о смерти Мастерса, тебя это задело. Ты разозлилась. И решила покончить с Организацией, убившей твоего друга, поскольку опасалась, что когда-нибудь сама окажешься на его месте. Когда дело коснулось твоей персоны, ты зашевелилась. Возможно, некоторые твои поступки, совершаемые ради цели – выполнить задание – тебе и не нравились, но этого было недостаточно, чтобы заставить тебя зашевелиться. И тебе было плевать, что случилось с Кэнноном, и не надо оправдывать себя какими-то тухлыми обещаниями Призрака! Ты обманывала и убивала – и плевать тебе было, что там с этим мальцом, пока ты не получила пинок под зад, так ведь вы, наемники, выражаетесь? А теперь, увидев своими глазами разницу, «до» и «после», результат твоей же собственной вербовки, ты вдруг ужаснулась? Пора открыть глаза, Криз, и признать, что ты ничем не лучше тех, кто сотворил с Кэнноном подобное! Впрочем, как и я, если тебя это успокоит.
Проайс расплылась в легкой улыбке, а Хейс, подавив в себе желание возразить или по крайней мере попытаться все-таки врезать сообщнице по носу, глубоко вздохнула.
Проайс права. Чертовски права. Во всем права. То, что случилось с Уильямом – полностью её вина. Она вспоминала о нем иногда, с тревогой и интересом спрашивая себя, каким он мог стать, и тут же на ум приходили слова: «Обещаю, Хестром», – которые, казалось, обволакивали таким обманчивым и теплым спокойствием, уверенностью, что Призрак сдержит данное обещание. Но какой дурой надо быть, чтобы поверить в это? И она, поддавшись этому мягкому голосу, никогда не позволяла себе додумать мысли до конца, поскольку, как сказала Проайс, было некогда и неохота. Задания поглотили её с головой, смена личин происходила не только внешне, но и внутри, и Хейс так же заигралась, как и Грейсон в своей роли. Только у Криз была роль другая – бессердечной суки, принимающей дозу адреналина за дозой. И еще кое-что…
– И еще кое-что, – как будто прочитав её мысли, продолжила Проайс, – ты слишком была им очарована, Криз. Ты знаешь, о ком я говорю. Не позволяй ему больше манипулировать тобой. Надеюсь, то, что ты там нашла вместо Кэннона, немного отрезвило твою затуманенную похотью или глупой влюбленностью голову.
– О, Проайс, еще как… – горько усмехнулась Хестром. – Они превратили Кэннона в… в какой-то напичканный имплантатами и чужими органами кусок мяса!
Не справившись с тошнотой, она осела на пол и согнулась. Её обильно вырвало.
– Что-то ты совсем размякла, – слегка озаботилась Железная Сука. – Еще не время сопли распускать. Так что соберись! Еще нужно много чего сделать, Криз! И убить Призрака не на последнем месте в этом пункте!
– Нужно… – Хейс вытерла рот полотенцем, наконец поднявшись и стараясь отвести взгляд от того, что расположилось нелицеприятной лужей на полу, дабы её не вырвало снова. Тут же активировался маленький уборочный дрон и принялся счищать остатки несовершенства человеческого организма, как назвал бы это проклятый Призрак, с поверхности. – Нужно саботировать проект «Трезубец».
– Исключено! – резко отрезала Проайс.
– Это нужно сделать! Это меньшее, что я могу сделать для Уильяма! Он бы этого хотел.
– Не неси бред! – рявкнула та. – То, что ты была знакома с ним пару недель, а потом покувыркалась не значит, будто бы ты знаешь, что он хотел бы! К тому же, мне на это совершенно плевать, а ты задумайся вот над чем! Пока ты тут валялась, я уже удалила все записи о посещении «доктора Лойт» из истории журналов, подчистила все записи камер, а противопожарная сигнализация, по предварительным отчетам техников, была вызвана коротким сбоем во временном отсчете ВИ сектора, который чуть ранее и спровоцировал подключение всех уборочных дронов. Охранников, которые видели твое лицо, скоро вынесут ногами вперед в результате какой-нибудь «случайности», хотя… возможно, это будет лишним и слишком красноречиво указывать на то, что в секторе что-то не так. Надо над этим еще подумать. Уборщик выброшен в космос, с его «случайной» смертью никто долго возиться не будет, всем плевать, так что скоро назначат нового, а ассистент Кларк полагает, что упал в обморок просто от слабости, так как в последнее время много работал – мое официальное заключение ему пришлось по душе. Знаешь, зачем я это перечисляю?
– Догадываюсь, – проговорила Хейс угрюмо.
– К тому же, у тебя была возможность саботировать проект и подарить своему другу прекрасную негу забвения, но ты этого не сделала. Почему же, Криз? Отвечай!
Хестром показалось, что с ней обращаются как с дитем малым. Это вызвало внутри всплеск возмущения.
– Чтобы не оставить следов, мать твою!
– Именно! – кивнула Проайс. – А значит, никакого саботажа не будет, пока ты не выполнишь то, что должна. Тебе нужно встретиться с Призраком, вскрыть его сейф и достать необходимую информацию. А потом воткнуть ему иглу и подождать, когда он сдохнет. Только после того, как данные о ячейках «Цербера» будут у меня на руках, я помогу тебе сбежать. А дальше – мне абсолютно плевать, что ты сделаешь. Можешь хоть сразу же угробить себя в попытках разнести тут все к чертовой матери. Но ничего не получится – это я тебе гарантирую, потому что станция «Лазарь» нужна Альянсу. Однако я тебе обещаю, что как только выполнишь свою часть сделки, я выведу Кэннона из игры и устрою ему торжественные похороны под фанфары.
Хейс вдруг невесело рассмеялась.
– Снова верить обещаниям?
– Как хочешь, можешь не верить. Но выбора у тебя нет, – Проайс активировала инструментрон и просмотрела какие-то данные. – Кларк отправил отчеты по твоему состоянию, этот идиот упоминал что-то, что его «озадачило». Уверена, это несерьезно и ты быстро оклемаешься. И как только почувствуешь, что готова действовать – а я надеюсь, произойдет это скоро, в наших общих интересах – свяжешься с Призраком и, применив все свои актерские способности, выпросишь у него личную встречу. Ясно?
Говоря это, координатор просматривала отчет, а Хейс тем временем задумчиво глядела на стену, ощущая себя чертовски усталой. Когда же это все закончится? Почему все так сложно? Она не ощущала в себе уверенность в том, что сможет достойно выстоять против Призрака в этот последний раз, не была уверена, что он не сумеет разгадать её истинных мотивов перед тем, как она воткнет ему в шею – а лучше в глаз – иглу с ядом. Ей нужно отдохнуть и попытаться хотя бы в мыслях разобраться, что теперь делать. А ведь еще где-то был Шепард, тот самый «грифон», которой ждал своего наказания…
Тут её вырвал из тяжелых раздумий выдох Проайс, причем глаза женщины за очками слегка округлились, а потом с недоверием взглянули на Криз.
– Что такое? – резковато спросила та, которой еще не хватало проблем и с собственным здоровьем.
Проайс вдруг быстро поднялась и, зашагав к терминалу несколько нервозно, что говорило о крайней степени её удивления, вошла в сеть и стала что-то там просматривать.
– Что случилось? – напряглась Хейс, но Железная Сука не отвечала, копошась в каких-то электронных документах. Потом, открыв очередной и быстро пробежавшись по нему глазами, координатор смачно и почти обреченно выругалась, что совсем уже не вязалось с привычной ей стервозностью.
– Дай мне руку, – приказала Проайс, схватив со стола какой-то прибор. Анализатор крови. – Мне нужен образец.
– Я что, умираю? – иронично выдвинула самое страшное предположение Хестром, хотя внутри предательски зашевелился страх. Но она все же протянула руку, лишь слегка скривившись, когда прибор, проткнув кожу на пальце, взял у неё образец крови. И принялся анализировать, выводя какие-то строки на терминал. Проайс, уже не обращая внимания на пациента, уткнулась внимательным взглядом в отчет, сразу же удаляя нетерпеливым движением пальца то, что не заслуживало внимания.
Но вот рука её зависла в воздухе. А потом раздался глубокий обреченный выдох.
– Кажется, у нас небольшая проблема, Криз, – наконец произнесла Железная Сука, окидывая Хестром пронизывающим взглядом. – Точнее, большая. И у тебя.
– Тогда советую тебе сразу же о ней рассказать, пока я не потеряла терпение, – прошипела Хейс, стараясь за резкостью скрыть страх. – Иначе я тебе снова врежу…
Отравление? Неизлечимая болезнь? Началось отторжение организмом имплантатов? Радиация?..
Однако то, что она услышала, вообще не укладывалось ни в какие теории.
– Ты беременна, Криз.
***
Хестром Криз нечасто удавалось выводить из равновесия простыми тремя словами. К грубому варианту, посылающему куда подальше, она уже привыкла: еще и не такого наслушалась в юности среди наемников. Ванильный вариант ей еще никто и никогда не говорил, по крайней мере, по-настоящему, и этот вариант вызывал у неё, пожалуй, лишь отторжение и долю здорового цинизма.
Эти же слова совсем не дошли до её сознания в течение нескольких секунд, как будто это сказали кому-то другому. Быть, может, Проайс ударилась головой?
– Не поняла… – недоверчиво проговорила Хестром, качнув головой, как будто прогоняя охвативший её туман тупости.
– Что непонятного? – огрызнулась Проайс. – Ты беременна, Криз. Завышенный уровень гормона хорионического гонадотропина. Это подтверждает как сегодняшний анализ Кларка, так и повторный – мой. Такой уровень бывает только у беременных.
– Это бред, Проайс, – все еще не понимала Хейс, сверля бывшего координатора глазами. – Это невозможно. Рамзи установил мне, как и всем агентам «Осы», абортивный имплантат почти пять лет назад, и с тех пор все было нормально! Плановые проверки показывали, что все нормально!
– Только не в этот раз, – отрицательно покачала головой Проайс и указала куда-то на терминал. – Это заключение Рамзи по твоему лечению после Терра Новы. Ты пробыла в капсуле три дня. Следовательно, детородная функция организма была восстановлена, а имплантат, блокирующий зачатие, был поврежден.
– Неправда! – не согласилась Хейс, почувствовав себя растерянной. – Рамзи разрешил мне работать дальше! И в его отчете не было ничего подобного! Я видела этот отчет!
Проайс как-то странно прикусила губу, а потом, тихо выругавшись снова, призналась:
– Первоначальный отчет доктора Рамзи содержал информацию о незначительных сбоях в имплантате… – Проайс взглянула на терминал, – RN-312-84, вследствие чего его все же пришлось удалить из организма. Но я, чего уж таить, отчет не прочитала и отослала назад, не вдаваясь в подробности, и приказала Рамзи исправить его. Видишь ли, Криз, ты нужна была мне в работоспособном состоянии как можно скорее, пока не сбежала и не наделала глупостей! А Альянс давил сверху, чтобы я достала им информацию из сейфа Призрака как можно быстрее, так что да: плевала тогда я на эти «незначительные сбои». Но я понятия не имела, о чем писал Рамзи, поскольку даже не удосужилась пересмотреть твой список имплантации и понять, что это за RN-312! Моя ошибка, Криз, – Проайс пожала плечами, но при этом вид у неё совсем не был раскаивающимся. – А поскольку эти «сбои» по первоначальному заключению не могли помешать твоей полевой работе и удаление имплантата не угрожало жизни, я просто закрыла на это глаза.
– Этого не может быть, – не сдавалась Хейс, не желая признавать очевидного. – Имплантат не мог повредиться просто так, от нечего делать!
Проайс склонилась над терминалом, снова пробежавшись по отчету взглядом:
– Цитирую Рамзи, Криз: «…возникшие сбои вследствие какого-то мощного внешнего воздействия, предположительно, удара электрического тока, вывели из строя механизм имплантата RN-312, что не угрожает жизни агента, но может являться препятствием для его дальнейшей работы в будущем…» Там дальше идет подробное объяснение, что Рамзи имеет в виду под «препятствием», но, черт меня возьми, дальше читать я просто не стала, потребовав изъять это из отчета, чтобы Призрак не задал мне трепку: ему нужны были данные Сарацино и твоя шкурка в сохранности. Забавно получилось.
– Забавно?! – внутри Хейс вспыхнула ярость. – То есть я залетела только из-за того, что ты, мать твою, хотела как можно скорее воспользоваться мной?? Ну ты тварь!
Потеряв выдержку из-за обрушившейся на неё новости, Хестром ринулась вперед и, схватив Железную Суку за грудки, резко оттолкнула. Потом со всей злости замахнулась, но, увидев, как та сжалась в ожидании удара, передумала. Выругавшись, она выместила злость на стеклянном шкафчике, разбив стекло и почувствовав боль в правом кулаке от порезов.
– Чтоб тебя! – успокаивая ярость, пробормотала она, разжав кулак и наблюдая, как по руке струится кровь. – Какая-то нереальная издевка! Проклятье! Ты можешь это исправить, Проайс? Сейчас это мне ни к чему!
– «Это», судя по всему, является всего лишь нежелательным последствием твоего задания на Бекенштейне, – поправляя одежду, произнесла сухим голосом Проайс, снова взяв себя в руки.
– Почему первое обследование у Кларка неделю назад это не выявило?
– Не все так быстро там происходит, знаешь ли. Уровень хорионического гонадотропина проявляется не сразу. Теперь, если Призрак узнает…
– Он не узнает, – жестко проговорила Хестром. – Вопрос еще остается открытым, сука: ты сможешь все исправить?
Проайс сложила руки на груди.
– Смогу. Но не сейчас и не завтра. В ближайшие дни. Придумаю какой-нибудь предлог, чтобы снова обследовать тебя. Тогда все и сделаем.
– Кларк может обо всем догадаться, – немного успокоенная от этого ответа, сказала Хейс.
– Я возьму это на себя. Скажу, что анализатор капсулы выдал неверный результат. Он мне поверит.
– Проклятье, – снова выдохнула Хестром, все еще не в силах смириться с этой новостью и сообразить, что теперь делать дальше. – Какой-то бред…
– Слушай, что ты сейчас сделаешь, Криз, – взяла инициативу в свои руки координатор. – Ты направишься в свою комнату и будешь торчать там, пока я не скажу или пока не получишь приказов напрямую от Призрака. Когда я урегулирую ситуацию с Кларком, дам тебе знать. Тогда – и только тогда начнешь выполнять свою часть плана. Свяжешься с лидером, узнаешь комбинацию, воткнешь иглу. Если ты все сделаешь правильно, в «Цербере» произойдет небольшая смена власти, и ты сможешь либо убираться восвояси, либо переждать её, чтобы потом я разобралась с твоей маленькой проблемой. Ничего не изменилось, Криз. Все также остается в силе, поняла? Возьми себя в руки. Надень маску бессердечной суки снова и никому ни слова. Ты все поняла?
Какое-то время Хейс глядела на собственное отражение, пойманное осколками разбитого стекла в шкафчике, не в силах переварить и принять услышанное. Потом нехотя кивнула.
– Все ясно, – она повернулась к Проайс. – Буду ждать твоего сигнала.
С этими словами она направилась к двери и, разблокировав её, вышла прочь. Сейчас ей хотелось лишь одного – спрятаться где-нибудь, чтобы все проанализировать, обдумать, сделать выводы.
Хотя один из выводов уже напрашивался сам по себе: она оказалась в полном дерьме.
========== 44. ISOLATED SYSTEM ==========
Проайс все же была неправа: теперь изменилось все.
Парадоксально, но это так. Несмотря на все попытки Хестром смириться с очевидным и принять его как данность, с которой нужно что-то сделать, ей это плохо удавалось. С тех пор, как она вернулась в отведенную ей на «Лазаре» комнату, прошел уже целый час, а она все еще сидела перед выключенным терминалом и буравила пространство перед собой отстраненным взглядом.
Она пыталась успокоить себя тем, что скоро Проайс все исправит, как они и договорились. Это было самое верное решение. Хейс же выполнит свою часть этой странной сделки с Проайс или же гребанным Альянсом, чтобы забыть обо всем этом кошмаре и вырваться из лап «Цербера». И Призрака. Оставаться дольше в этих лапах ни в коем случае нельзя. Она и раньше чувствовала, что зачастую теряет контроль над собственной волей, попав под умелую манипуляцию босса, то теперь, после увиденного в Зоне 23, ей стало по-настоящему страшно.
Что, если расположение Призрака закончится уже завтра и ему не понравится, как она выполнила его приказ? Что, если он нажмет ту самую кнопку, и чип в её теле, где бы он ни находился – а самостоятельно узнать этого Криз не смогла – попросту убьет её, получив команду от хозяина? Что, если имплантация четыре года назад перерастет в нечто более ужасное завтра? Вдруг Призрак решит превратить её в своего зомби, вставив ей в голову чип, подавляющий волю?
Как тогда она сможет контролировать себя? Превратится в послушного раба? А вдруг у нее в голове уже находится такой чип? Если проанализировать её поведение после имплантации, то она всегда слушалась приказов босса, даже не думая играть на стороне или не подчиниться им. Быть может, все её мысли о том, что она свободна в своих желаниях – это лишь иллюзорная часть прикрытия внедренной ей технологии полной покорности, чтобы объект сам не сознавал, насколько он покорен?! Но если так, то как она может вести эту игру с Бекенштейна? Хотя, кто знает, вдруг это всего лишь тонкая и изящная манипуляция Призрака? Но для чего?
Нет. Все эти мысли, определенно, не шли ей на пользу. Просто сводили с ума. Теперь еще эта ужасная правда про Кэннона. Как ей выжить под прессом такой красноречивой и поразительно простой мысли: «То, что с ним случилось – твоя вина»? Застывший перед глазами образ тела на медицинском столе с таким знакомым и одновременно пугающе незнакомым лицом, пожалуй, навсегда врезался в память. Она закрывала глаза – и видела его. Открывала – и вот он снова здесь, иллюзорно расплывается перед глазами.
Впрочем, не узнай она о том, что ей сообщила Проайс, потом беспокоилась бы по этому поводу куда сильнее. Теперь же, отвлекаясь от образа перед глазами, она непременно натыкалась на постоянно крутящийся в голове вопрос: «Что ты теперь будешь делать, Хейс?»
Ответ она уже знала, но почему-то этот ответ подсознание никак не удовлетворял.
Чтобы хоть как-то отвлечься, Хестром переместила данные с терминала Миранды себе на датапад, предварительно отрубив его от общей сети, и попробовала в них разобраться.
Видеозаписи по проекту «Трезубец». Их насчитывалось свыше восьмисот, и Криз, немного подумав, включила самую первую, датированную концом 2177 года. Как раз тот период, когда она завербовала Кэннона.
Хейс увидела на записи какой-то лабораторный кабинет. Там было пусто, но недолго: показалась стройная фигура женщины, а потом и мужчины. Последний был оголен по пояс. Лоусон и Кэннон.
– Располагайтесь, – почти вежливо распорядилась Миранда, указывая на медицинский лежак. Уильям, быстро оглядевшись, с оттенком легкой нерешительности взобрался.
– Щупать меня будете? – попытался пошутить он, и Хейс поняла, что за внешней бравадой он как обычно пытался скрыть нервозность. Кэннон был таким, каким она его и запомнила: молодой и крепкий наглец, но выглядел он все же несколько потерянным. У него отсутствовала левая рука, а значит запись была сделана незадолго после его привлечения в «Цербер».
– Я сниму несколько показателей, – проигнорировала его реплику Миранда, – чтобы определить, насколько вы готовы для имплантации первого типа.
– Что это за зверь такой? – не понял он, усмехнувшись.
– Хм, – издала какой-то не слишком понятный звук Миранда. Она стояла спиной к камере, так что её лица Хейс не видела, но была готова руку дать на отсечение, что та недовольна вопросом. – Я же присылала вам все разъяснения по поводу проекта, Уильям. Вы с ними ознакомились?
– Честно пытался, док, – признался он. – Но там столько научного дерьма, что я даже при всем желании не смог разобраться. Можете объяснить по-человечески?
Какое-то время женщина на записи молчала, не шелохнувшись, как будто раздумывая, стоит ли заставлять себя ответить. Потом холодно отчеканила:
– Первая стадия проекта – это вживление в организм первого типа имплантатов, нанороботов класса Vetro-8, изобретенных доктором Лихтом и призванных помочь организму адаптироваться к предстоящим операциям в виде внедрения синтетической ткани в кости и мышцы для последующей реализации вживления кибернетических имплантатов более сложного уровня…
– Оу, доктор Лоусон, не скажу, что вы сделали все это дерьмо понятнее! – остановил её Кэннон, ухмыльнувшись.
Миранда несколько секунд молчала, прежде чем сказать:
– Мы сделаем из вас супер крутого киборга. Так понятнее?
– Черт, мне это даже нравится, – хмыкнул Кэннон. – Надеюсь, вы ничего мне не отрежете? Важного для жизни?
– Не волнуйтесь, все функции организма останутся при вас. Ничего не отрежем. Лишь видоизменим, добавим, сделаем лучше.
– Ладно, хрен с этим. Мне не впервой ложиться под нож. Берите свои анализы.
Дальше запись была не слишком интересной: Миранда делала какие-то пометки в датападе, прикрепляя новые датчики, что-то отмечая и внимательно изучая – словом, занималась нереально скучными вещами. Поэтому, когда раздался свист, а на записи стало видно, как Кэннон, сложив губы трубочкой, издавал какую-то мелодию и слегка потряхивал головой и плечами в такт, Хейс не слишком удивилась и против воли, несмотря на то, что глаза как-то незаметно залились слезами, рассмеялась.
Он оставался в своем репертуаре, даже лежа на медицинском столе! Вот только это не продолжалось долго – Миранда не выдержала:
– Прошу вас, Уильям, прекратите. Здесь не цирк.
– Да, в цирке явно было бы веселее… – отпарировал он, но все же прекратил.
Потом следовала еще часовая запись проводимых анализов с короткими комментариями Лоусон специально для фиксации на камере, так что Хейс, быстро переключая, убедилась, что здесь больше ничего интересного нет.
Вытерев непрошенные слезы, она просмотрела список записей, сообразив, что вряд ли ей удастся просмотреть свыше восьмиста файлов. Так что выбрала наугад один из них, датированный спустя три месяца после первого и с грозной пометкой «переход на вторую стадию». И тут же поняла, что этого делать не нужно было, но оторваться не смогла.
На этой записи Уильям уже не улыбался и не шутил. Он лежал на кровати в каком-то помещении, похожем на медицинскую палату, и выглядел крайне слабым и очень бледным. Через какое-то время появился мужчина, тот самый доктор Лихт, которого Проайс так красноречиво назвала «Франкенштейном».
– Как вы себя чувствуете, Уильям? – спросил он, подойдя ближе и рассматривая пациента, причем с таким выражением, как будто перед ним лежал не человек, а объект исследования. Скорее всего, так и было.
– Чертовки плохо… – признался тихо Кэннон. – Как прошла операция?
– Хорошо, – ответил Лихт. – Но к нашему глубокому сожалению, ткани регенерируют не так быстро, как мы надеялись. Наши первоначальные прогнозы были слишком оптимистичными. Мы вживили вам первый тип имплантатов, которые должны были помочь организму адаптироваться к следующей стадии. Однако ткань не регенерирует с максимальной скоростью, несмотря на мои попытки катализировать процесс. Я считаю, что это связано с активностью мозговой деятельности, так как организм затрачивает лишние силы на бодрствование. Но лидер Организации, как, впрочем, и доктор Лоусон посчитали ваше добровольное согласие на участие в экспериментах прекрасным условием для вашего скорейшего выздоровления после операции и скорейшую адаптацию организма к изменившимся условиям функционирования. К сожалению, они ошиблись, поэтому мною была дана рекомендация ввести вас в коматозное состояние, чтобы заживление происходило быстрее…
– Нет, нет, нет, – Кэннон, превозмогая боль, схватил доктора за руку. – Только не так… Я все вытерплю, только не вырубайте меня, док, так надолго.
– Уильям, – мягко, как будто говорил с подверженным социопатии пациентом, ответил доктор, – уже все решено. Я хотел предупредить вас об этом, чтобы вы не считали себя обманутым. Но решение уже принято.
– Как оно, мать вашу, может быть принято, если я сам не согласен? – вспыхнул Кэннон, по-прежнему крепко держа врача за руку, однако по голосу становилось понятно, что это давалось ему с огромным трудом. – Я не хочу этого! Постойте… Вы можете хотя бы позволить мне связаться кое с кем?..
– Увы, все контакты с внешним миром в рамках проекта запрещены, – с появившимися равнодушными нотками возразил доктор.
– Она не из внешнего мира! Она где-то здесь должна быть, на этой станции или другой… она тоже из «Цербера», – силы наконец закончились, и Уильям отпустил врача и откинулся на спину. – Позвольте мне просто связаться с ней и сказать… сказать, чтобы она проследила…
– Это невозможно, – оборвал доктор и кивнул кому-то, кто, как оказалось, был в палате, но не попал в поле зрения камеры.
– Что?…– Кэннон не на шутку испугался, когда к нему подошли два санитара довольно крепкого на вид телосложения. Они стали удерживать пациента, не позволяя ему сопротивляться.
– Нет!… Вы не можете!.. Так нельзя!… – кричал Кэннон, не в силах изменить что-либо. А, увидев иглу в руках доктора, понял, что это не шутки. И стал сопротивляться сильнее, но ничего не смог поделать: его сил было недостаточно после операции, а сдерживали его крепко. Какое-то время после инъекции он еще дергался, а потом ослаб и, еще не до конца потеряв сознание, что-то попытался сказать. Это был столь тихий шепот, что камера не зафиксировала звука, но Хейс была готова поклясться, что прочитала по губам: «Хестром».
Она быстро вырубила запись дрожащей рукой. Её снова замутило. Она стала дышать глубоко и ровно, прогоняя дурноту, вызванную ужасным открытием: Кэннон надеялся на её помощь, когда ей было плевать. Что она делала в то время? Кажется, пыталась завербовать очередную жертву церберовских экспериментов по имени Джек, но справедливости ради Хейс понятия не имела, что случилось с Подопытной Ноль, поскольку ей предоставили лишь краткую характеристику по Объекту Внедрения, но биография или другая информация была засекречена. Почему она вспомнила об этой дикарке сейчас, по прошествии уже четырех лет, когда почти не вспоминала о ней на протяжении этого периода?
