Текст книги "ОСА-12 (СИ)"
Автор книги: Nightingale8622
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 46 страниц)
– Цель у меня вполне конкретная и надеюсь, с твоей она совпадает, – хитро улыбнулась она, включив все свои женские уловки, поскольку виски изрядно ударил ей в голову. – Поэтому, может, хватит трепаться и перейдем в главному?
Хейс сама не верила своим ушам. Помнится, эта была фраза Ниро, когда, нанюхавшись хеликса в тот самый злополучный день на Элизиуме, он развалился на диванчике в баре и, прервав ход её повествования о том, каков будет план по вывозу контрабанды, схватил её за руку и потащил в квартиру. Тогда она для верности врезала ему по челюсти, чем, впрочем, не смутила, поскольку к тому моменту они уже хорошо друг друга знали.
И вот теперь, переняв эту несвойственную ей напористость в подобных делах, Хейс хотелось только одного: забыться.
Её приятель по имени Фаррел если и был удивлен, но виду не подал и, галантно взяв её за руку, повел за собой.
Перед глазами Хейс окружающая картинка слегка расплывалась, но сознавала она все достаточно четко: вот они вышли из бара, причем Фаррел как-то по-хозяйски отодвинул со своей дороги крогана-вышибалу, а тот, на удивление, не стал выеживаться, вот они садятся в такси и все десять минут дороги просто молчат, а девушка лишь замечает оценивающий и голодный взгляд своего сообщника на сегодняшнюю ночь, вот они выходят, и её галантно пропускают вперед в красивую, богато обставленную двухъярусную квартиру.
Но потом все резко изменилось. Как только она услышала щелчок электронного замка и обернулась, то почувствовала, как на лицо опускается тяжелый кулак.
– Как тебе такое, а? – в миг отбросив маску обходительного джентльмена, выкрикнул Фаррел и опустил на её лицо очередной удар, после которого она повалилась на пол. – И где же сейчас твои когти, сука? Сейчас я покажу тебе, кто тут главный! Впереди у нас целая ночь, можешь орать, сколько угодно – стены звуконепроницаемые! К утру ты уже усвоишь урок, клянусь!
Хейс было больно. Она сплюнула кровь, проверив пальцем, не сломал ли этот извращенец ей нос. Виски притупил чувство страха. Вместо страха она почувствовала, как на неё накатила волна безудержного хохота, и засмеялась, чем привела своего мучителя в полное замешательство, а потом и бешенство. Брокк бы оценил*.
– Ты еще смеешься?! – он быстро стащил с брюк свой ремень и, замахнувшись, хлестнул девушку по лицу. Но Криз не могла остановиться: алкоголь совсем выбил почву адекватности из-под ног.
– Так вот… – выдавила она сквозь смех, – о чем хотела предупредить… барменша…
Ремень снова опустился, задев её руку, но боли Хейс даже не почувствовала – приток адреналина был оглушительный.
– Это ж надо было… из всех дамочек… – улыбалась она окровавленными губами, – выбрать меня. Да ты не просто извращенец… так еще и крайне невезучий.
– Что ты там вякаешь? – её неадекватное для роли жертвы поведение совсем отключило функции его мозга анализировать. – Сейчас я покажу тебе, кто главный!
Отбросив ремень, он снова ударил её и, перевернув на живот все еще смеющуюся девушку, стал грубо стаскивать с неё брюки, даже не догадываясь, что своим жестом напомнил ей кое-кого другого: насильника из прошлого, который действовал примерно таким же образом, когда его малолетка вдруг сопротивлялась. Эта параллель вызвала в Хейс приступ неуемного гнева. Она резко ударила Фаррела затылком и, пока он стонал, пораженно схватившись за нос, вынырнула из-под него. Поднявшись на ноги, схватила брошенный на пол ремень.
Мужчина понял её намерение сразу же и хотел ударить, но Хейс ловко увернулась. Молниеносно активировав резотрон, она вонзила Фаррелу в бок свой стилет. Потом, не давая опомниться, набросила ремень на шею насильника и стянула так крепко, как только могла.
Будучи довольно крупным, мужчина пытался вырваться, но ярость Хестром, помноженная на желание в очередной раз отомстить призраку из прошлого, превратила её из жертвы в настоящего убийцу. Насильник метался из стороны в сторону, силился стянуть ремень или ослабить хватку, но безуспешно: фурия за спиной не позволяла ему этого сделать, несмотря на то, что в течение борьбы они разгромили хрупкую мебель в прихожей.
Наконец, мужчина начал сдавать. Лицо его постепенно синело, движения становились расплывчатыми. Он медленно умирал, и его мучения слегка охладили жар той ярости, что бушевала в душе девушки.
– Надеюсь, теперь ты понял, кто тут главный, – проговорила она с отвращением и замахнулась стилетом. Лезвие вошло точно в правый глаз. Фаррел дернулся, зашелся судорогой и вскоре обмяк.
Только тогда Хейс позволила себе выдохнуть и осесть на пол. Лицо было разбито, два пальца сломаны. Адреналин полностью отрезвил её мысли, и теперь она столкнулась с другой проблемой.
Барменша, вышибала и еще множество голов видели, как она и этот Фаррел выходили вместе. На улицах двое могли попасть на камеры СБЦ. Их мог запомнить таксист. Хорошо, что хоть стены были непроницаемыми: извращенец превратил свое логово в идеальное место для насилия, не подозревая, что готовит идеальное место для собственного убийства. Поэтому у Хейс было время подумать.
Неприятности, связанные с СБЦ, ей были не нужны. Её изображения в криминальных сводках – тем более. Пусть и под вымышленным именем. И если год назад после убийства на станции им с Хоком потребовалось сматываться как можно скорее, то сейчас, у Хестром Криз, нового оперативника “Цербера”, был другой вариант.
Она активировала свой инструментрон и вызвала координатора, предварительно отключив видеосвязь.
– Слушаю, – голос Проайс прорезал тишину квартиры, подобно лязгу ржавых кандалов.
– Это Криз, – устало выдохнула девушка. – Я на Цитадели. Мне нужен протокол 14.
– Протокол 14? – не смогла та скрыть своего удивления. – Какого хрена, Криз? Тебе было дано время не для этого!
– Так получилось, – Хейс и не подумала оправдываться. Тем более сейчас. – Я передам вам свой адрес. У вас есть группа зачистки на Цитадели?
– Конечно, есть, – прошипела недовольная таким поворотом дел координатор. – Я отправлю группу по адресу. Никаких следов не останется. Ты же должна после их работы убраться со станции. И без фокусов!
– Вышлите мне координаты места встречи, – попросила Хейс.
– Ты что, закончила все свои дела?
– Да, – девушка взглянула на труп, валяющийся рядом. – Я закончила все свои дела. И теперь готова.
***
Вербовщик 112-08, удостоверившись, что Хестром Криз покинула Камалу, вернулся в свою квартиру и стал педантично собирать вещи. Их было совсем немного: датапад, кое-что из одежды, генератор щита, пистолет, данные анализа по объектам, которыми он занимался в последние месяцы. После некоторого раздумья Хэнк решил уничтожить свои наработки.
Больше с “Цербером” ему не по пути. Это было нелегко: врать в лицо своей подопечной. Но так было нужно. Она никогда не должна была узнать о том, что произошло на Марсе на самом деле. Правда лишь усугубила бы её чувство разочарования в Организации, и так уже собиравшейся пустить её в расход. Если бы не подсказка Вербовщика, Хестром Криз, возможно, была бы уже мертва.
Но вместо этого лидер собирался включить её в свой секретный проект.
Хэнк усмехнулся. Он был уверен, что Хейс справится. Не зря он приложил столько сил, чтобы завербовать её. Не зря он потерял интерес к своей работе сейчас, когда она уже не могла удовлетворить его в полной мере. На Камале больше нет алмазов, остались только обычные минералы, на которые Хэнку уже не хотелось терять время.
Но его запросы о переводе на другие объекты были не услышаны. Сначала Мастерс не мог понять, зачем его держат на планете, пока его не осенило: Призрак ему не доверяет.
Это стало поразительным и неприятным открытием. Впрочем, мужчина предполагал, что такое будет возможно.
Он верил в “Цербер” всей душой. Но больше он ничего не мог дать Организации. И как ни прискорбно было это сознавать, “Цербер” больше не нуждался в Восьмом Вербовщике, не доверял ему. Это ясно доказывало то печальное обстоятельство, что за Хэнком велась слежка. Некто постоянно пересекался с ним, наводил справки, выяснял, где его найти.
Пришло время найти собственную дорогу в жизни.
Он готовился к этому решению уже полтора месяца. Создал новые документы, нашел колонию, где смог бы перевести дух и понять, чем заняться дальше. Хестром Криз больше в нем не нуждалась. Мысль о том, что с ней он впредь не увидится, причиняла слабую, но ощутимую боль.
Хэнк никогда не позволял себе поддаваться чувствам. Топтал их, рубил на корню, вырывал руками сорняки эмоций. Но иногда ему приходила в голову забавная мысль, что, возможно, его отношение к Криз было продиктовано скорее личными чувствами, а не профессиональными, как ему казалось раньше. Да, она была перспективна. Да, целеустремленна. И умна. И все же это не было исключительной редкостью.
Впрочем, Вербовщик никогда не развивал мысли на эту тему или тем более о чем-то фантазировал. Он просто давным-давно разучился жить чем-то еще, кроме своей работы. И вот теперь, когда работа была закончена, ему снова придется научиться думать только о себе.
С этими мыслями он навсегда покинул свою арендованную и оплаченную наперед квартиру, долго плутал между домами и кварталами, проверяя, нет ли “хвоста”. Убедившись в его отсутствии, он направился в доки, принадлежавшие “светилам”, где уже был арендован личный шаттл.
Быстро разогрев двигатели, Хэнк активировал поднятие магнитных зажимов. Но ничего не произошло. Красным загорелся датчик, сигнализирующий об ошибке. Вздохнув и изрядно насторожившись такой неожиданной поломке, мужчина поднялся и, вытащив свой пистолет, вышел проверить в чем дело.
В доках было тихо: на Камалу уже давно опустилась ночь. Только пара охранников, бездельничающих у выходов и сонный диспетчер в своей будке наверху. Док был обособлен от центра и не пользовался популярностью у туристов, поскольку никаких гарантий, кроме сохранности судна, “светила” не давали.
Внезапно вырубилось освещение. Хэнк еще сильнее сжал свой пистолет, понимая, что происходит. Но сдаваться так легко он не собирался. Несмотря на то, что его навыки, когда-то полученные в армии Альянса и давно покрытые пылью, оставляли желать лучшего, у Мастерса было преимущество – предупреждение об опасности от собственных инстинктов. Внутри бурлило легкое недовольное удивление тем фактом, что Некто нашел его, хотя Хэнк по праву считал себя асом в том, как путать следы. Очевидно, нашелся тот, кто перехитрил хитрого.
В тишине Хэнку казалось, что громко звучат только его собственные удары сердца. Он осторожно добрался до магнитных зажимов и вручную разблокировал их. Потом, все так же озираясь, направился назад.
И тут понял, что время пришло. Его уже ждали.
Некто – высокий и стройный – резко метнулся в сторону, уходя от выстрелов Мастерса, взмахнул своим длинным мечом и, сделав обманный выпад, воткнул лезвие Хэнку в грудь. Мужчина даже не успел испугаться. Хотя чего бояться? Такой расклад был вероятен в 8 случаях из десяти, несмотря на всю проявленную осторожность.
Вербовщик только удивился, кто этот человек и зачем ему старомодное оружие в двадцать втором веке. И последнее, о чем он подумал, это надежда, что Хестром Криз никогда не пересечется с этим убийцей и его мечом.
– Призрак передает тебе привет, – проговорил убийца, не сознавая, что жертва уже не слышит ничего. – И возвращает долг.
Но Хэнк уже был мертв, чтобы суметь ответить.
========== 4. СТАТУС КВО ==========
апрель, 2177 год
Стыковка личного шаттла, заимствованного со станции “Арктур” и несущего его эмблему, в доке для особых гостей в Рио-де-Жанейро произошла поразительно быстро. Адмирал Райс не мог бы сказать точно, что послужило тому большей причиной: то, что диспетчер узнал цифровой код высшего командного состава, или то, что сегодня в доках было относительно спокойно.
Пилот не сообщал имени своего единственного пассажира, поэтому на платформе после всех завершающих фаз стыковки не появилось и встречающих. Диспетчер оказался все-таки достаточно умен, дабы прийти к выводу, что гость города желает оставаться инкогнито.
Впрочем, Райс особо к таинственности и не стремился. Он знал, что за каждым его шагом следят как минимум два вездесущих ока: одно принадлежало Командованию, озабоченному все нарастающим влиянием своего адмирала в высших политических и военных кругах Альянса, другое – Джеку Харперу, взявшему себе много лет назад псевдоним Призрак.
При мысли о Харпере адмирал как обычно почувствовал легкое раздражение. Монстр, созданный им же самим, полностью вышел из-под контроля, и у этого монстра хватало ума, чтобы ловко избегать расставленные ловушки и выжимать из любой неприятности, подстроенной бывшим другом и коллегой, все соки выгоды.
С того момента, как было произнесено решающее “Bellum Internecium”**, прошло почти полтора года, и Райс все это время пытался ухватить этого монстра за все щупальца, чтобы чуть позже окончательно размозжить ему голову молотком. Увы, удалось поймать не так много щупалец, как хотелось бы.
Сначала он перекрыл Харперу потоки финансирования. Потом оттянул в свою сторону финансовые извержения некоторых очень влиятельных персон, когда-то изъявивших желание вложиться в секретную прочеловеческую Организацию. В кулуарах личных бесед Райс смог многих убедить в том, что сейчас, под единоличным руководством Призрака, эта организация не сможет реализовать тех надежд, что на неё возлагают.
Финансовое щупальце было очень жирным, но проклятому Харперу удалось извернуться и спрятать его, а потом и найти себе других инвесторов. Что-то, а дар убеждения у Джека всегда был превосходным. Загадочность вкупе с обаянием и самоуверенностью помогли этому человеку найти таких инвесторов, которые были достаточно богаты, чтобы не оглядываться на Альянс.
Тогда игра пошла по-взрослому. Райс составил список самых значимых проектов “Цербера” с целью переманить акционеров на свою сторону и подкинуть им мысль, что это Призрак работает на них, а не наоборот. Это оправдало ожидания лишь наполовину: некоторые проекты были закрыты, некоторые обанкротились, когда перепуганные внутренними противоречиями в Организации акционеры вывели значительную часть своих средств, но некоторые по-прежнему продолжали функционировать, уже недоступные чужому влиянию извне. Райс сам не заметил, как стал “чужим” для организации, которую создал с Харпером бок о бок.
Ему оставалось лишь сетовать на собственную слепоту, ведь столь стремительному отчуждению “Цербера” от крыла адмирала явно способствовало долгое подготовительное копошение Харпера в куче политического дерьма. В итоге, как это ни было прискорбно сознавать, “Цербер” совсем отбился от рук.
– Поймай мне такси. Только случайное, – распорядился адмирал, и его пилот, козырнув, помчался выполнять приказ. Через две минуты он вернулся и объявил, что аэрокар ждет.
Быстро преодолев стыковочный док и направившись к стоянке такси, Райс нырнул в указанный аэрокар и отпустил своего пилота.
– Куда? – сухо спросил водитель, понимая, что это не тот пассажир, с которым есть резон поболтать по душам.
– Академия “Вилла Милитар”***, главный корпус, – так же сухо ответил Райс и уткнулся в окно.
Красоты огромного города не могли прервать ход его тяжелых мыслей.
Адмирал тяжело вздохнул.
Осознав, что война на финансовом поле не дает нужных результатов, Райс пришел к неутешительному выводу о неизбежности радикальных мер. Ему не нравилась эта мысль. Когда-то трое – он сам, Джек Харпер и Ричард Травлин, ныне уже покойный – были преисполнены идеализмом и вдохновением изменить мир к лучшему, а свою дружбу считали воистину крепчайшей. Увы, жизнь жестока. И адмирал отдал тот самый приказ на ликвидацию базы Организации и её лидера.
Но не успел. Харпер скрылся вместе со всеми отчетами и разработками, и теперь его местонахождение неизвестно. Здесь требовался другой подход.
В ответ на “любезность” бывшего друга – хотя Райс предполагал, что Джек и так это планировал – на адмирала было совершено три покушения за последние полтора года. С помощью предусмотрительности и осторожности эти попытки были пресечены, но развили у адмирала ощущение охватывающей его паранойи. Впрочем, последнее являлось той ценой, которую мужчина готов был заплатить. Он уже привык к потерям, в его жизни их уже насчитывалось слишком много. Не так давно он принес в жертву своему государству собственного сына, так с чего бы ему боятся паранойи?
– Приехали, – голос водителя такси разрезал тишину, установившуюся в кабине аэрокара, и почти убаюкивающее монотонное ворчание двигателя.
Прежде чем перечислить на счет водителя кредиты, Райс велел ему подъехать ближе к главным воротам КПП, где с молчаливо-суровыми лицами стояли охранники. Все-таки пять минут пешком – это слишком неосмотрительно для человека, пережившего уже три покушения.
Поскольку водитель явно не пребывал в восторге от военных, так как скорчил недовольную мину, он все же выполнил просьбу своего пассажира. Райс, не выходя из машины, приоткрыл окно и передал охраннику свой опознавательный код, а, получив разрешение, велел таксисту двигаться дальше.
– Что? – удивился тот. – Туда? В рассадник зла?
– Из этого “рассадника зла” выходят лучшие военные специалисты Альянса, спасающие такие никчемные шкуры, как твоя, – огрызнулся Райс, сбив с водителя всю спесь своим строгим холодным тоном. – Живо внутрь!
Водитель, пробормотав что-то невразумительное, все же не стал спорить и направил кар внутрь по дороге меж коротко стриженных газонов. Потом остановил перед высоким красивым зданием.
Попав внутрь защищенного комплекса, Райс почувствовал некоторую дозу спокойствия. Отправив таксиста обратно, адмирал поднялся по ступеням крыльца и вошел внутрь.
Академия Межпланетного Воинского Обучения представляла собой несколько взаимосвязанных корпусов, разделенных на три уровня подготовки солдат: начальный уровень подготовки МВО, куда принимали всех военных, прошедших первоначальный отбор; непосредственно сам корпус МВО, где готовились новоиспеченные бойцы с уже присвоенным кодом “N1”; и, чуть меньше по размеру и в некотором отдалении, находился корпус “N7”, где могли тренироваться, оттачивая свои навыки, солдаты, уже получившие высшую квалификацию. Именно в этот корпус, расположенный за фасадом основного здания, и направился адмирал.
Он миновал огромный холл, повстречав множество новичков. Но те лишь мельком взглянули на незнакомого человека и не проявили к его персоне никакого интереса, поскольку адмирал никогда не носил на своих погонах соответствующие званию нашивки. Это привлекало лишнее внимание и в повседневной жизни только мешало. Конечно, по предписаниям ему полагалось носить все свои лавры на форме и ходить с гордо поднятой головой, изображая из себя павлина и олицетворяя собой героический Альянс. Но Райс плевал на все предписания. И олицетворял собой, скорее, ту сторону государства, которую следовало скрывать за семью печатями. Он надевал адмиральскую форму только тогда, когда хотел кого-нибудь напугать. Хотя это ему зачастую удавалось проделывать даже без формы.
Преодолев резкими шагами холл, адмирал поднялся на второй этаж и миновал историческую галерею, выставившую напоказ все подвиги спецподразделения “N7”. Одно из голографических изображений было новым, установленным пару месяцев назад, и именно у него столпилось несколько новичков, которые с одухотворенными лицами обсуждали проекцию. Райсу даже не требовалось подходить ближе, чтобы понять, о чем монотонно повествует проекция: Скиллианский Блиц. Кажется, демонстрировался тот самый момент, когда лейтенант Джон Шепард указывал координаты пиратских наземных сил через допотопный передатчик, чтобы пометить объекты для ракетного удара фрегата “Азенкур” под командованием ныне погибшего капитана Румена, которому Альянс посмертно присвоил звание Героя.
Райс прекрасно знал все детали этого двенадцатичасового противостояния. Это было предметом его собственной гордости, ведь именно он, Серый Кардинал, как шептались за его спиной, нашел этот самородок по имени Шепард.
Наконец, завершив путь через галерею, адмирал прошел между корпусами и, введя свой код, вступил в корпус “N7”, попасть в который в статусе элитного бойца мечтал каждый из новичков.
Внутри было совсем немноголюдно, почти пустынно, в отличие от холлов МВО. Тому служила нехитрая причина: бойцов, получивших первоначальную квалификацию “N1”, дальше здесь не обучали, предпочитая зубрежкам действия в полевых условиях или подготовку на станции “Арктур”, откуда и прибыл адмирал. Но каждый солдат с высшей квалификацией имел в своем арсенале привилегию вернуться сюда в свою увольнительную и воспользоваться превосходными тренажерными залами, симуляторами, ресурсами и помощью как финансовой, так и психологической, если вдруг у него возникала такая необходимость. Альянс заботился о своей элите, поскольку только здоровый боец “N7” мог олицетворять собой мощь и незыблемость системы.
Миновав пост со скучающей от безделья охраной и быстро предъявив свой код, Райс узнал, куда ему направиться, и решительно зашагал на стрельбище со смутной надеждой, что у него еще есть немного времени, прежде чем его настигнет директор академии с пожеланиями вечной дружбы. Пост охраны еще на главных воротах должен был уже сообщить своему начальнику о прибытии нежданного гостя.
На полностью роботизированном стрельбище никого не было, кроме одиноко застывшей на огневом рубеже фигуры, умело примкнувшей к упору, дабы понизить отдачу тяжелой снайперской винтовки “Герой”. Наметанный глаз адмирала определил: вторая модификация, заказанная корпусом “N7” на опробование.
Райс усмехнулся странному совпадению: человек, которого считали героем, пристреливал оружие с одноименным названием.
Адмирал не мог отказать себе в удовольствии немного понаблюдать за действиями стрелка и даже насладиться этими минутами тишины вдали ото всех глаз. Вот стрелок быстрыми и четкими движениями перезаряжает оружие проецировочными**** пулями, наводит прицел и, нарушая тишину, делает пробный выстрел. Сгусток энергии за микросекунды преодолевает многометровое расстояние до мишени и попадает ей почти в центр. Тогда стрелок терпеливо выверяет прицел, стреляет снова и попадает прямо в “яблочко”.
Помня о скором нашествии директора академии, Райс с чувством досады вышел из зоны наблюдения и пару раз похлопал в ладоши. Стрелок с привычной готовностью к любой неожиданности быстро развернул голову. Потом, умело переведя винтовку из боевого режима в безопасный, вытянулся по струнке.
– Сэр, – привычным тоном обратился он так, как обратился бы к любому офицеру рангом выше.
– Я здесь не в качестве адмирала, Джон, – сразу же отозвался Райс, подняв ладони вверх и намекая, что формальности излишни. Солдат не сдвинулся с места и по-прежнему буравил пространство перед собой, так что адмирал, с горечью вздохнув, скомандовал:
– Вольно, капитан.
Тот сразу же отмер, встав в другую ожидаемую позу: руки за спиной, ноги на расстоянии плеч. Райсу это напомнило детскую игру и даже бы повеселило, если б только это в очередной раз не доказывало, что Джон Шепард все еще злится. Хотя прошел уже почти год.
– Еще раз повторяю, Джон: я хочу поговорить неофициально. И это мой приказ, – строго проговорил Райс. Подействовало. Мужчина напротив после секундного обдумывания кивнул и расслабился. Тут же уперся спиной о стену и скрестил руки на груди, всем своим видом демонстрируя пренебрежение.
– О чем вы хотели поговорить?
Без “сэров” и какого-либо уточнения. Кажется, разговор будет не из легких.
Только сейчас Райс заметил, как изменился Джон. Он не видел своего подопечного с той злосчастной встречи после Блица* и, несмотря на все попытки хотя бы перекинуться с ним парой слов, натыкался только на холодное молчание. Потом Шепард и вовсе перестал отвечать на вызовы, давая понять, что уже все сказал.
Райсу было знакомо такое поведение. Джон сейчас был на той ступени, когда первое очарование благими целями и побуждениями прошло и ты начинаешь ощущать себя всего лишь в качестве обычного винтика в огромной огнедышащей паром и жаром машине Альянса, когда приходит твердое и очень неприятное понимание простой истины: солдаты, пропитанные идеализмом и верой в справедливость, не выигрывают войн. Их не выигрывают даже командиры, жертвующие такими идеалистами. Войны ведутся политиками, а победу одержит тот, у кого влияния и власти накопилось больше. И ничего в этом мире уже не изменить. Все слишком давно и надолго устаканилось именно в таком порядке.
Джону нужно это лишь переварить. И смириться.
– Приехал, чтобы поздравить тебя с днем рождения, – пожал плечами Райс. – И спросить тебя, почему, бога ради, ты сейчас здесь, один, а не в компании своих друзей, где-нибудь в захудалом баре в Рио?
– Мои друзья погибли, – отчеканил тот сухо, хотя желваки красноречиво забегали по щекам. – И вы это знаете.
Сказал – как отрезал. С этим Райс не мог поспорить. Он надеялся, что время если не излечило, то хотя бы немного уняло боль от ран одиннадцатимесячной давности, но, кажется, раны были слишком глубоки. Или слишком глубоко было чувство вины, не позволяющее этим ранам затягиваться быстрее.
– Это тебе, – Райс извлек из кармана заранее заготовленную нашивку “N7” и положил на оружейный стол. – Почетная награда от Командования за превосходное завершение курса и получение квалификации. Ты это заслужил, Джон. Это знак твоего высшего мастерства. Единственная цифра, которую можно носить с гордостью.***** Мы были несколько озадачены тем печальным фактом, что ты не явился на награждение на Арктуре. Но списали это на твои… переживания. Хотя я-то знаю, что ты просто не хотел получать это из моих рук. Вот и пришлось ехать сюда.
На непроницаемое лицо Шепарда на мгновение легла тень, но тут же исчезла, уступив место деланному безразличию. Под глазами его пролегли усталые круги, и Райс догадывался, что не только изнурительная подготовка “N7” служила тому причиной.
– Не думал, что получу этот ранг так быстро, – сухо заметил солдат, просверлив глазами адмирала. – Но, верно, начальство закрыло глаза на мои “успехи” по электронике. Мне присвоили высшую квалификацию меньше, чем за год. А вот Дормена*, к примеру, до сих пор держат на четвертой ступени. С чего бы? Опять безграничная любовь Альянса?
– Отнюдь, – искренне возразил Райс. – Полученный тобой опыт в Блице, проявленное мужество, решительные действия… Всегда легче следовать приказам, чем отдавать их. То, что ты успел совершить всего-то за двенадцать часов, многие другие не могут сделать и на протяжении десятилетий. Так что тут все честно, Джон. Реальные дела – заслуженная награда.
На губах Шепарда засквозила слабая, почти презрительная усмешка, призванная продемонстрировать его истинное отношение к происходящему. Райс развел руками.
– Ну что ж. Я тебя поздравил. Надеюсь, мы еще увидимся, Джон, когда пройдет чуть больше времени… Я бы очень этого хотел.
Больше адмиралу сказать было нечего. Он не привык показывать свои чувства, даже если в этот момент его охватила настоящая печаль, поскольку эта встреча лишний раз доказала, что он потерял Джона. Навсегда. Утраченное доверие вернуть довольно сложно. А Шепард не из тех, кто дает второй шанс.
Кивнув, адмирал развернулся и направился к зоне наблюдения. Закрыв за собой дверь и сделав пару задумчивых шагов к выходу, он услышал, как возобновился звук стрельбы, приобретя злобные, почти укоряющие нотки. Это напоминание о прошлых ошибках, после которых между адмиралом и его приемным сыном разверзлась непреодолимая пропасть, больно прошлась по сердцу Райса, уже и так истерзанному потерями, временем и одиночеством. Он скорее покинул стрельбище, чтобы заглушить эти звуки непроницаемыми стенами.
Потом пару раз глубоко вздохнул и быстро привел свои чувства в порядок, поскольку впереди замаячила знакомая фигура директора академии.
Ну что ж, Райс прибыл сюда не только для встречи с Шепардом. У него была и вторая цель, в которой директор окажется как нельзя кстати.
***
Директор академии оказался довольно полезен: после вводного рассказа о том, как все в академии замечательно устроено благодаря ему, он предоставил своему гостю отдельное помещение для предстоящей встречи, довольно просторное и уютное, но вместе с тем пригодное для официальных и не очень бесед.
Как раз к последней категории и относилась запланированная встреча с выбранным кандидатом.
Райс еще раз открыл личное дело и пробежался по нему глазами: “…Кэннон Уильям, год рождения – 2159, место рождения – неизвестно. Приемные родители: Кэннон Энтони и Октавия, акт об усыновлении от 26 мая 2164 г. №1236547. Настоящие родители неизвестны…”
Общая информация Райса не особо интересовала. Он поймал глазами абзац в медицинском досье, заслуживающий куда большего внимания: “…диагноз при рождении: синдром Вролика, вторая степень, прогрессирующая. Подтвержден доктором Маргрит Брайт, дата последнего изменения: 13 января 2164 года.
Полная ремиссия. Заключение доктора Рин Лайден от 5 мая 2164 г.” Далее следовало экспертное мнение доктора об уникальности подобного случая и предположения, как же такое могло случиться. Между строк так и читалось: “Я ни хрена не понимаю”.
Потом несколько страниц о случившемся в 2166 году: тяжелейшие травмы после аварии аэрокаров, ампутация конечностей, приписка об инвалидности. Тут же следовал перечень установленных в том же году имплантатов, долгие месяцы реабилитации, увековеченные в толстенных отчетах. Заключение военной медицинской экспертизы 2177 года о признании полной негодности данного кандидата, пожелавшего вступить в армию. Несколько сводок о состоянии здоровья в течение шестимесячного обучения, с приписками лечащего военного врача академии мистера Джонсона о том, что у кандидата выявлена регенеративная аномалия, и снова предположения, что все это значит, под ненаписанным лозунгом, как и выше, “ни хрена не понимаю”.
Райс, просматривая эти “мнения”, усмехнулся. Разумеется, ни черта они не понимали, эти докторишки.
Наконец, заключение военного медицинского обследования с припиской “Отклонить прошение по медицинским показателям”.
Шесть дней назад. Как раз тогда, когда солдаты, миновавшие первоначальную трехмесячную подготовку по новой идиотской программе Альянса, проходили очередное медицинское обследование для зачисления в программу МВО и дальнейшего получения ранга “N1”. Открытая три месяца назад специальная программа зачисления (СПЗ), выдуманная каким-то умником, была введена для воспитания элитных бойцов едва ли не с пеленок, в обход необходимым по обычным условиям офицерскому званию, службе в обычных войсках и опыту на полях сражений. Программа, которая, по мнению Райса, скоро должна была в полной мере продемонстрировать свою несостоятельность, поскольку элитное спецподразделение должно было формироваться из уже закаленной стали, а не из гибких алюминиевых прутиков. Но автор программы, похоже, так не считал. И кто был автором?.. Ах да, самоуверенный директор академии, сующий свою нос туда, куда не просят, и не выносящий салат из перца и соли с бумагой.*
