Текст книги "Гордость, сила и зима: стирая границы (СИ)"

Автор книги: Неидеальная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 82 страниц)

И вот я твердо была намерена обшарить каждый сантиметр слева от секретера и найти тайник. Первым делом нажала на все подозрительные выемки и впадинки на мебели, но оный упорно не желал открываться. Видимо, по той простой причине, что его там не было. В темноте поиск значительно затруднялся, но свет я не зажигала, опасаясь привлечения внимания. Дальше наступил черед стены. Низ, примерно метр в высоту, представлял собой деревянные панели, а верх до потолка был задрапирован тканью. На панели я тоже понажимала, кое-где постучала, но они не спешили отодвигаться. Ножки секретера, пол около него, под ним — все тщательно осмотрела. И ничего. Вообще. Озадаченно почесав макушку, я вернулась к диванчику и прилегла на него, чтобы под тем же углом рассмотреть кабинет. Правда, тогда здесь горел камин, но общие очертания все равно сейчас можно было разглядеть. Только я устроилась на диване, за дверью послышались приглушенные разговоры, а в щель между полом настойчиво пробивался свет. Какой приличный особняк обходится без тайного хода, который открывался бы, допустим, выдвинутой книжкой или же нажатием на украшение камина? Наше родовое поместье в этом плане было на редкость неприличным. За неимением потайного хода, я выпрыгнула в окно, поскользнулась на мокрой траве и завалилась на спину. И быстро-быстро подкатилась к стене, стараясь не обращать внимания на дождь. Это было проблематично, но у меня возникли проблемы посерьезнее — собаки, гулявшие по территории, и люди, вошедшие в кабинет. Псы пока что не торопились облаять округу, я их вообще не видела. Оставалось надеяться на пропахшую травами одежду да на милость богов. Лежать на мокрой траве тоже было неприятно, но пошевелиться я просто не могла, красочно представив лицо отца, если меня все-таки обнаружат. То, что в помещение вошел папа, сомневаться не приходилось: я четко слышала его приглушённый голос, а потом раздался хлопок, зажёгший свет. — Что-то мы засиделись за шахматами, — сказал кому-то отец, подходя к окну. Теперь я слышала его голос прямо над собой и посильнее прижалась к стене, надеясь не закашляться не вовремя. Подоконник нависал над землей, так что хоть немного от капель он защищал, но приятного все равно было мало. — В хорошей компании время летит незаметно, — вежливо ответил Дерек Уоррен. От звука его голоса я подскочила и едва не ударилась головой о каменный подоконник. Дальше стали слышаться шорохи, слово мужчины закопались в бумагах, а из разговоры и вовсе стали совсем тихими. Я уже хотела отползти в сторону и пробраться обратно в дом, потому что становилось холоднее. Но потом голоса опять послышались надо мной, пришлось затаиться. — Непогода бушует. — Да. Впрочем, эта гроза ничто по сравнению с той, что была в ночь, когда Вэл родилась, — тепло произнес отец. Раздался звук откупоривания бутылки, а затем послышался плеск жидкости. — Столько лет прошло, а мне кажется, как будто вчера было всё. Если бы папа предавался воспоминаниям в другом месте, я была бы ему очень благодарна. О том, во что превратится одежда, я старалась не думать, а только прикидывала, насколько еще затянется приступ ностальгии. — Старею, видимо, — хмыкнул отец. — Вот и тянет на воспоминания. Думаю, что вам, друг мой, — фривольно обратился к сэру Дереку он, — не очень интересно слушать отеческие воспоминания. — Отчего же, — мягко возразил Уоррен. — Скажите, Дориан, сколько времени потребовалось на уговоры леди Валерии, чтобы вы дали своё согласие на переезд в Алию? Разговор перешёл непосредственно к обсуждению моей персоны, подслушивать беседу отца с сэром Уорреном было очень неловко. Да что там говорить — дико и неимоверно стыдно, словно я заглянула в чью-то спальню. — Нисколько. — Вот как? — в голосе сэра Дерека четко промелькнуло удивление, а затем он звучно поставил бокал на подоконник. – Это, конечно, не моё дело, но юная девушка, одна, в большом городе. Пусть и в королевском дворце. Будь у меня дочь, я бы её никуда не отпустил. О, Всевышний. Неужели они действительно будут обсуждать методы воспитания? Такими темпами я к ним скоро присоединюсь, потому что всплыву! — А кто сказал, что я хотел её отпускать? И кто сказал, что не попытался задержать? — в голосе прозвучала плохо скрытая усмешка. А я вспомнила разыгранный спектакль по книге «Тяжелобольной отец и неблагодарная дочь». — Запретили бы, заперли бы в комнате, домашний арест в конце концов, — продолжил предлагать различные идеи сэр Дерек. А я мысленно погрозила ему кулаком. Нет, посмотрите на него! Тоже мне нашёлся идеолог воспитания. — Впрочем, тогда бы леди Валерия не была бы леди Валерией, — с непонятной интонацией протянул мужчина. Я была готова поклясться, что сейчас его губы подрагивали от легкой улыбки, во всяком случае, голос звучал именно так. — Вот видите, вы и сами всё прекрасно поняли. Она давно не ребёнок. И всё же, мне было бы гораздо спокойнее, если бы я знал, что о ней позаботятся. Я все-таки чихнула. Тихо, зажав себе нос, но чихнула. А очередной раскат грома скрыл фразу, которую произнес сэр Уоррен, однако мне показалось, что в конце прозвучало что-то, похожее на «всё же» или «тоже». Раздался очередной хлопок, погасивший свет, а затем донеслись удаляющиеся шаги. Дверь захлопнулась, я подскочила с сырой земли и забралась обратно в кабинет. Меня можно было выжимать, а одежда подлежала стирке. Решив принять на всякий случай в комнате лекарств для профилактики, я, все еще не зажигая свет, направилась обратно к секретеру. По пути что-то зацепила ногой, но успела перехватить предмет около самого пола. Это оказалась папина любимая трость с набалдашником в виде головы орла. Сжав ладони на полированном дереве, я в задумчивости теперь смотрела на мебель, обдумывая слова отца. Сырая одежда только добавляла сосредоточенности, хотя должно было быть совсем наоборот. Папа никогда не подпускал меня к записям, которые связаны со смертью мамы. Он хотел защитить своего ребенка от внешнего мира и делал все для этого. О том, что его дочь влезла в самостоятельное расследование, отец, как я надеялась, даже не догадывался. Не стоило добавлять ему еще тревог из-за непутевого чада. Сколько раз я ни пыталась выведать информацию у отца, каждый раз эта тема сворачивалась, иногда в очень резкой форме. Мне недвусмысленно давали понять — и думать об этом забыть. Сейчас, сидя в кабинете у отца, вся промокшая и замерзшая, намеревавшаяся вскрыть секретер, я четко осознавала, что окончательно завралась. Слишком многое приходилось утаивать, чтобы не вызвать бурю эмоций: Форсы, риск, которому подвергались члены ордена, собственные поиски убийцы, то, что я сама — убийца… Истинная причина временного возвращения домой ведь так и не сообщилась, да и Лекса я попросила не распространяться. Я далеко не идеальная дочь, о которой мог бы мечтать любой глава клана, было безумно страшно, что отец разочаруется во мне. Может, еще не поздно стать примерным ребенком? Раздался сухой щелчок. Изумленно я глянула вниз и поняла, что, предаваясь активным душевным терзаниям, увлеклась и крутанула набалдашник трости. И голова орла поддалась, заставив продолжить вращать ее. Становление на путь истинный откладывалось — в трости скрывался тайник, в котором был обнаружен ключ. Затолкнув мысли о раскаянии подальше, я подошла к секретеру и вставила находку в замочную скважину. Еще один щелчок доложил, что замок открыт, и я потянула дверку на себя. Нервно обернувшись и посмотрев на вход в кабинет, я все-таки решила зажечь небольшой светильник, висевший рядом на стене. Приглушенные лучи разлились около мебели, позволив ориентироваться. Внутренние ящички не запирались, в них я бессовестно заглянула первым делом. Там лежали разнообразные письменные принадлежности, еще какие-то ключи, свечи и прочие вещи, которые иногда должны быть под рукой, потому что разыскивать их лень. Когда я открыла последний ящичек, то на секунду замерла, ощутив горький запах лилий. Некоторое время не могла понять, почему от этого аромата сердце буквально сжалось, а потом вспомнила, что так всегда пахло от мамы. С тоской повертев в руках небольшой флакон духов, я убрала его обратно. Стекло звякнуло обо что-то металлическое. Достав предмет, я не смогла сдержать вздоха: это были обручальные кольца родителей, которые уже после маминой смерти отдали ювелиру. Один золотой ободок распилили, соединили со вторым, а потом запаяли. Еще там лежали перевязанные лентой письма, на которых значилось имя отца. С тяжелым сердцем я захлопнула ящичек и в очередной раз вздохнула. Документы были разложены по папкам, так что пришлось достаточно покопаться, чтобы найти нужную. В какой-то из моментов, я не сдержалась от всхлипывающего смешка, потому что обнаружила свои детские рисунки. Надо сказать, они были просто ужасны, впрочем, если я сейчас возьмусь за мелки, то будет не лучше. Что обычно рисуют дети — свои впечатления. Так на листках узнавались два длинных огурца с пририсованными руками и ногами, а также одинаковыми прическами, в которых различался только цвет. Про лица и говорить не стоит — они скалились жуткими улыбками. И за руки огурцов держался огурчик поменьше, у которого было не менее страшное лицо. В общем, наш семейный портрет мне явно не удался. А вот яблоня на другом рисунке определенно вышла неплохо, но общее впечатление портили три уродливые колбасы, призванные изображать меня и двух мальчишек, с которыми я однажды повстречалась. Если честно, то различий не имелось вообще, а волосы у мальчиков вообще нарисованы зеленым, потому что желтого мела тогда под рукой не оказалось. Закончив с ностальгией, я наконец добралась до интересовавших меня бумаг. Шелест наполнил кабинет, а я старалась не обращать внимания на то, как трясутся руки. Там был целый список, из которого постепенно вычеркивались имена. Многих отец проверил лично, убедившись в невиновности. Разумеется, первыми значились Форсы, фамилию вывели с такой яростью, что перо в свое время прорвало бумагу. Несмотря на работу дознавателей, папа проверил кровников. Хорошо, что не стал скоропалительно устраивать сражение с Грегори Форсом, иначе это все плохо бы кончилось. Дальше тоже было достаточно много имен, но следовали пометки о невиновности. Закончив с бумагами, я убрала все на место, разложив все по местам. Ключ занял свое законное место в тайнике, а трость я оставила около стола. Щелкнув пальцами и погасив светильник, я тихо вышла в коридор и направилась в свою спальню. В памяти были сохранены несколько имен, но два среди них стояли особняком. Одно — Итан Прайм, на него отцу удалось выйти, но обнаружить мужчину так и не получилось. Зато, как я поняла по записям, Итана назначили на должность главного подозреваемого, и папа не оставлял надежд найти его. Я даже написала на листочке маршрут Прайма, который до этого был зафиксирован на бумагах. Вдруг это как-то поможет. А второе имя тоже оказалось хорошо знакомо. И оно все расставило на свои места. Во всяком случае, теперь я в этом была почти полностью уверена. *** Он был похож на дикую кошку. Двигался плавно и экономно, иногда совершая выпады. Больше всего это напоминало пляску со смертью, вот только кровопролития не подразумевалось. Четкая, уверенная комбинация завораживала, заставляя смотреть на мужчину, не отрывая взгляд. — Хорош, правда? — спросил папа, кивая в сторону сэра Уоррена, который тренировался недалеко от нас. — Как оружием владеет, а как двигается. Заметь, не теряя при этом мужественности и привлекательности. — Папа, твой восторг по поводу внешних данных сэра Уоррена заставляет меня волноваться, — улыбнулась я, переводя взгляд на отца. Мы не спеша прогуливались, разговаривая о разных мелочах, пока не вышли на открытый участок и не обнаружили там Дерека Уоррена. Завидев мужчину, папа немного недовольно покосился на мои штаны, но вслух возмущаться не стал. Я и так уже прослушала лекцию о том, что девушки из приличного общества не должны падать вниз с деревьев с такими словами, которые я озвучила. Сам факт залезания на липу отец оставил без внимания, а вот мой сочный комментарий, который последовал за треском ветки, его очень взволновал. На несчастную липу я забралась, чтобы сорвать несколько листочков, но намерения осуществить не успела, свалившись вниз. — Пап, я тебя давно спросить хотела кое о чем, — неуверенно обратилась я к отцу. Мы уже добрались до одной из скамеек и теперь отдыхали под лучами солнца. Он поправил воротник своей рубашки и кивнул, беззвучно спрашивая, что же я хотела. — Ты потом не женился, потому что не хотел, чтобы у меня мачеха была? Опасался, что я ее не приму? Он некоторое время молчал, а потом запустил руку в волосы. Я еще раз невольно отметила, что седины на черных волосах так и не появилось, что не могло не радовать. Но вот отвечать на мой вопрос папа не спешил, тщательно что-то обдумывая. Теперь мы сидели на лавочке, продолжая смотреть на тренировку. — Просто, — прервала я молчание, — ты ведь еще молод, и повторный брак — естественное желание. Да и младших братьев и сестер никто не отменял, — скованно улыбнулась отцу. — Это ведь не будет значить, что ты забыл маму. Но всегда же проще, когда рядом с тобой есть кто-то. — Знаешь, я и не заметил, что ты стала такой взрослой, — проговорил отец, обнимая меня и целуя в макушку. Я только крепче прижалась к нему и заглянула в лицо. Голубые глаза отца были слегка сощурены от солнечного света и немного слезились. Думаю, что последнее не связано с ясной погодой. — У меня после смерти твоей мамы были отношения с другими женщинами, но ни одну я не смог привести в дом. Казалось, что я пятнаю память об Амелии. И твоей реакции я тоже опасался. Ты ведь росла с такой верой в любовь мамы и папы, что жениться на другой женщине означало бы разбить красивую сказку. Да и не встретил я той, которая заменила бы твою маму. — Может, надо искать не замену, а женщину, которая делала бы тебя счастливым? — я поцеловала папу в щеку, а потом тихо заговорила ему на ухо: — Все имеют право быть счастливыми. И я знаю, что маму ты до сих пор любишь и помнишь. И она бы точно хотела, чтобы ты был счастлив. — Я уже счастлив, что смог воспитать такую дочь, — с неприкрытой гордостью произнес отец, поглаживая меня по спине. — Но не жди, что я побегу в храм сегодня же. — Ладно, — притворно вздохнула я, — до завтра подожду. — Можно, кстати, двойную свадьбу сделать, — почти что ненавязчиво намекнул он. Я практически и не заподозрила, что во второй свадьбе принимала бы непосредственное участие. Семейную идиллию прервал подошедший сэр Дерек, который предложил размяться главе клана Прайд, однако предложение было вежливо отклонено под предлогом важных дел. А потом папа самым гнусным образом взял и скрылся, оставив нас наедине! Сэр Уоррен с усмешкой посмотрел вслед отцу, а потом перевел взгляд на меня. — Я так понимаю, леди Валерия, сэр Прайд только что намекнул, что сегодня я без партнера для тренировки. Не вам же мне меч в руки вкладывать, — иронично спросил мужчина, в карих глазах которого промелькнуло что-то непонятное. — Почему бы и нет? — неожиданно для самой себя отозвалась я, вставая со скамьи. Захотелось размяться и, что скрывать, было интересно проверить, сколько я выстою против такого опытного воина. Наскоро сбегав в дом и подобрав себе тренировочное оружие, а также оперативно вернувшись, я встала напротив соперника, который внимательно изучал меня с легкой улыбкой на губах. Но и идти на попятную он не собирался. Как я ни старалась, но разгадать этого мужчину мне так и не удалось. Сэр Уоррен продолжал пристально смотреть, и во взгляде его промелькнула какая-то непонятная искорка, которая означала, пожалуй, азарт. — Дамы — вперед, — отвесил легкий поклон Уоррен, перетекая в боевую стойку. Я нанесла пробный удар, нацеленный на выявление слабых мест. Уверенный блок показал, что прорех в обороне не наблюдается. У мужчины было существенное преимущество в силе. А вот разница в росте могла сыграть в мою пользу. Еще один удар, который не менее уверенно заблокировали. — Сдаетесь, леди? — Не сегодня. Хищно улыбнувшись, Уоррен атаковал. Еле успев выставить блок, я невольно попятилась назад. Короткая передышка была прервана новым ударом. На этот раз я просто увернулась, пустив клинок соперника по лезвию своего меча. Это дало время для очередной попытки пробить оборону. Не вышло, зато на лице сэра Дерека было четко написано удивление. Сталь ударялась о сталь, и мы кружили по траве, все же постепенно отступая в тень деревьев. Стало очень жарко, под ногами хрустели ветки, но азартная тренировка не прекращалась. И мне, и Уоррену было интересно, чем все это закончится.