Текст книги "Гордость, сила и зима: стирая границы (СИ)"

Автор книги: Неидеальная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 82 страниц)

Мне всегда казалось, что танцующие пары рассказывают какую-то историю своими движениями. Полонез, например, представлялся разговором двух важных людей, которые только что заключили со всей помпезностью особенный договор. А менуэт навевал мысли о робком кавалере, который никак не может признаться в своих чувствах не менее робкой барышне. Осмотрев вальсирующие пары и отогнав мысли о хлопьях снега, я начала пробираться к столам с закусками. По пути еле увернулась от Дика, танцевавшего с какой-то привлекательной (еще бы, зная Дика) блондинкой, а потом чуть не налетела на короля Филиппа, который кружился в вальсе вместе с принцессой Аннабель. Девушка что-то увлеченно щебетала, а вот Блейк выглядел на редкость отстраненным, он вежливо кивал на фразы, но взгляд его был направлен как бы сквозь принцессу. И почему-то мне казалось, что мысленно он танцевал с Линдой Перевелл… Взяв в руки гроздь винограда без косточек, я неторопливо отправляла ягоды в рот. Заметив, что руки мои заняты, усатый офицер поменял траекторию движения и оперативно пригласил на танец скучавшую неподалеку девушку. Единственная дама, заявившаяся на бал в штанах и сапогах, коей, собственно, я и являлась, вызвала нешуточный интерес. Невольно в голову приходили сравнения с диковинной птицей в клетке, на которую откровенно таращились. Периодически поступали приглашения потанцевать, на которые поступали вежливые до определенного момента отказы. Потом это уже порядком все надоело, поэтому пришлось вооружиться виноградом. То, что будет организован бал, я подозревала, но намеренно не взяла платья, которое соответствовало бы случаю. Танцевать я умела, но не особо любила. Одно дело в свое удовольствие покружиться в вальсе, а другое — стоптать себе и оттоптать кавалерам ноги в опостылевших плясках. А официальной версией для моих боевых товарищей, которые позволили себе немного расслабиться, но все равно оставались настороже, было мое желание «неустанно нести свою службу». Хотя, возможно я бы и хотела потанцевать с кем-то особенным для себя, но все равно бы не смогла в этом признаться. Даже самой себе. Виноград в руке закончился, симпатичный рыжеволосый парень, завидев такое дело, рыпнулся в мою сторону. Но тут же был вынужден развернуться, потому что я приветливо помахала рукой с зажатым апельсином. — Малышка, ты так всех кавалеров распугаешь, — материализовался рядом со мной Лекс в компании Чарльза Кристалла. — Это я умею, — согласно кивнула я, снимая шкурку с апельсина. Сколько папиных кандидатов в мужья я успела отвадить до того, как вступила в орден — не сосчитать. Хотя, некоторые кадры были весьма забавными. Особенно тот мужчина, кажется, Тибальд Ройм, который постоянно рассказывал о смальте, кусочках, из которых складывалась мозаика. Помнится, однажды он взялся показывать мне эту смальту, хотя, компания ему явно не требовалась. Я вообще толком не поняла, зачем ему невеста, потому что влюблен сэр Ройм точно был в эти кусочки. Но, когда я заснула за просмотром, он почему-то обиделся и сказал, что я задела тонкие струны его души. В общем, той еще скрипкой был несостоявшийся женишок. — Кстати, о тебе спрашивал Джереми Бэкон, — припомнил Чарли, принимая у меня треть апельсинчика. — Надеюсь, ты сказал, что я провалилась. Или умерла. — Что, не понравился мальчик? Мне тоже. Кстати, вон он, долго жить будет. У тебя секунда, чтобы скрыться. Старательно смотря в сторону, я направилась в противоположный конец зала, обходя Джереми по максимальной амплитуде. Зал был просто огромен, чтобы пересечь его быстрым шагом понадобилось не меньше трех минут, а ведь еще надо не попадаться под ноги танцующим. Проходя мимо окон, высота которых равнялась высоте стен, я с грустью отметила, что никакого балкончика за ними нет. А жаль, это было бы очень кстати, потому что становилось достаточно душно. Сам бальный зал оказался очень похож на тот, что размешался в алийском дворце — просторный и светлый. Хрустальные люстры, заправленные магией, зрительно помогали сделать помещение еще больше, а каменный пол покрывали замысловатые узоры, в которых смутно угадывались очертания какого-то растения. Видимо, тот, кто расписывал пол, и сам не знал, какое растение он изобразил, потому что больше всего это напоминало смесь папоротника и подорожника, а цветы походили на пионы. Смутно так походили. — Ой, извините, — смущенно пробормотала девушка-служанка, задевшая меня подносом. — Ничего, — немного отодвинулась я от стола, давай ей возможность составить бокалы. Служанка как-то неловко переставляла посуду, один раз она даже чуть не опрокинула чашу с пуншем, видимо, впервые прислуживала на таком мероприятии. На вид она была моей ровесницей, из-под косынки торчала русая челка, серые глаза смотрели на все очень внимательно, а форменное платье подчеркивало угловатость фигуры. — Как тебя зовут? — Э... Элиза, — робко пролепетала девушка, искоса глядя на меня. Наверное, она чаще слышала приказы, потому что мой вопрос застал ее врасплох. — А почему вы не танцуете? — О, я в неподходящей одежде, — подмигнула я девушке, нацеливаясь на яблоко. — А ты не знаешь, когда это все закончится? — Совсем скоро, — оглядела Элиза зал своим пристальным взглядом, — совсем скоро. А правда, — она понизила голос до шепота, — правда, что вы лично разоблачили сэра Роуга? Как вам это удалось? Ой, извините, мне нельзя было спрашивать, — в ужасе прижала она ладошки ко рту, все еще продолжая внимательно смотреть не меня. — Не извиняйся, — попыталась я одобрительно потрепать по плечу Элизу, но она как-то дернулась в сторону. Заметив, что я недоуменно на нее покосилась, служанка выдавила подобие улыбки и сделала шаг ко мне. Может, ей просто не нравилось, когда к ней прикасались посторонние? Элиза, кстати, продолжала пытливо смотреть, ей определённо не терпелось узнать подробности разоблачения Роуга. Я еще раз подивилась тому, как разлетается по свету информация, а потом начала говорить: — Сэр Роуг просто оказался не в то время и не в том месте. Поправочка, для него не в том месте. — А как вы обо всем узнали? Рассказывать о том, что я тенью бродила по дворцу, пока мое тело медленно умирало, как-то не хотелось. Девушку я видела первый раз в жизни, а сообщенная информация уж точно в кратчайшие сроки разлетится по всему замку. Если вести о моем скромном участии в деле с Роугом так открыто блуждали среди общества, то сплетни из первых уст будут просто вишенкой на куске торта. Я не представилась, но Элиза точно знала, что я прибыла с ламельской делегацией, знала, как меня зовут. Еще раз окинув взглядом служанку, я увидела, что из-под ее платья выбился висевший на шее тоненький шнурочек, на котором висел кулон в виде свернутой змейки. — Красивый кулон, — перевела я тему, кивая на змейку. — Он что-то значит? — Н-нет, просто подарок, — тут же спрятала шнурок служанка, а затем суетливо начала откланиваться. — Прошу прощения, что так задержала вас, всего доброго. Развернувшись на каблучках, Элиза торопливо принялась пробираться к выходу, свой поднос она оставила на столе. Я проводила служанку удивленным взглядом, а затем вновь стала разглядывать танцующие пары. Я так увлеклась, что пропустила коварное приближение Джереми, который подкрался и опять гаркнул меня на ухо: — Потанцуем, Джиневра? Или тебе больше нравится настоящее имя? — А как ты с больной ногой танцевать будешь? — У меня не болит нога, — непонимающе уставился на меня сын министра, заправляя длинную прядь за ухо. — Неужели? — удивилась я, а затем от всей души наступила ему на ногу, посильнее надавливая пяткой. Форменные сапоги, кстати, у нас были на толстой, рифленой подошве, в них категорически не рекомендовалось даже случайно наступать кому-то на конечности. И Джереми Бэкон подтвердил это, слегка взвизгнув тоненьким голосочком, но из-за громкой музыки его почти никто не услышал. — А говоришь, не болит. Удачи, Джеймс. Прихватив со стола яблоко, я направилась к выходу из зала, потому что заметила там скопление знакомых синих мантий. А это значило, что пытки плясками подошли к концу, теперь можно было расслабиться в отведенных комнатах. *** — Спишь? — раздался тихий шепот возле кровати. Спала, пока кто-то не вошел в комнату посреди ночи и не начал задавать глупые вопросы. Вот что этот человек рассчитывал услышать? Спросонья я плохо соображала, что от меня вообще нужно, угораздило же дверь забыть запереть. Но это никак не походило на покушение, потому что убийцы не уточняют, спит человек или нет. А сразу делают свое грязное дело, и правильно, нечего расстраивать жертву перед смертью. — Не спи, дело есть, — все еще шепотом произнесли совсем рядом с кроватью. Да кто там такой настойчивый? Я накрылась одеялом с головой, пытаясь избавиться от этого ночного кошмара в лице назойливого посетителя. Так и хотелось сказать: «Я сплю, не мешай, изверг». Но выдать смогла только маловразумительное мычание. Некто принял это за приглашение и нагло растянулся рядом на кровати, это я поняла по тому, как примялся матрас. Поползновений на девичью честь не последовало, поэтому я снова провалилась в сон. Ненадолго, сразу же над ухом снова раздался теперь уже раздосадованный шепот: — Мне помощь нужна, ты ж у нас мастер деликатные тексты составлять. Когда я успела стать мастером в указанной области, прошло как-то мимо меня. Почему надо решать этот вопрос прямо сейчас — тоже непонятно, я еще раз издала приглушенное мычание, надеясь, что неизвестный скроется. И сильнее накрылась одеялом, повернувшись на правый бок. По идее, я сейчас лежала в одной постели с мужчиной, надо было встать и выпроводить его, но желание спать пересиливало. Стыд мне, позор и вечное порицание. И опять меня выдернул из объятий сна шепот: — Надо просто аккуратно все написать, чтобы не обидеть. Да прекрати спать, когда я с тобой разговариваю! Раздался хлопок, зажегший свет, а потом одеяло начали отбирать. Я настойчиво боролась за него, в конце концов, резкий рывок заставил повернуться на левый бок, а одеяло так и вовсе откинули куда-то в ноги. Сил терпеть эту наглость больше не было, я резко открыла глаза. Увиденное зрелище заставило на секунду оцепенеть. Ричард Форс, лежавший прямо передо мной, тоже испытал все прелести шокового состояния, я начала серьезно опасаться, что его глаза выпадут и затеряются в подушках. — Пошел вон из моей постели, — прошипела я, сразу же проснувшись. — П-прайд, ты что делаешь в кровати моего брата? — просипел Дик, стараясь не смотреть на меня. Получалось у него, откровенно говоря, плохо. Помимо воли взгляд его перемещался на мое тело. Тут важно отметить тот факт, что, собираясь в Ронию, я умудрилась забыть ночные сорочки. И спала я, собственно, в нижней части белья (ай, ладно, в трусах) и обыкновенной льняной рубахе с длинными рукавами, которая еле-еле прикрывала ту область, на которую упомянутое белье надевалось. Во сне рубаха имела свойство задираться, обнаруживаясь по утрам практически на голове. Сейчас, судя по ощущениям, рубашка была где-то на уровне талии. — Вон! — практически выкрикнула я, пихая Форса в грудь. Не рассчитала немного, он от неожиданности кубарем свалился с кровати, а я схватила одеяло, обмоталась им и юркнула за ширму. Щеки просто горели от возмущения и стыда. Кажется, я поставила рекорд по скоростному одеванию. Потому что, когда я, пылая праведным гневом, выскочила из-за ширмы, облачившись в штаны и швырнув одеяло обратно на кровать, Ричард только-только поднимался с пола. — Что ты тут забыла? — возмутился Дик, отряхиваясь и не очень дружелюбно смотря на меня. — А тебе не кажется, что я должна этот вопрос задавать? Вообще-то, это ты только что вломился ко мне в комнату и нагло улегся на кровать! Да ты в этой одежде целый день шатался везде, где только можно было. Еще и в обуви! — Мне следовало раздеться? — едко осведомился Ричард, опасно приближаясь. — Следовало, — язвительно сказала я, тоже делая шаг, — в своей комнате. Мы стояли напротив и целенаправленно прожигали друг друга взглядами. Но Форс не спешил осыпаться на ковер горсткой пепла, как и я. В комнате только слышалось возмущенное дыхание, я тяжело дышала, потому что пыталась контролировать свои эмоции, а не устраивать свершение кровной мести с помощью подручных средств. В честь чего Дик изображал сопение пьяного дракона, понятно не было, но кровник ждал объяснений. Как будто это я к нему в спальню вломилась! — Вэл, у тебя все нормально? Дик? — показался на пороге ванной заспанный Эван, на ходу застегивавший рубашку. — Ты что здесь делаешь? — Лучше скажи, что твоя дорогая подружка забыла у тебя в постели? — Ревнуешь, Форс? — прокомментировала я, стараясь поддеть его. Больше всего это все напоминало сцену ревности, когда супруг застал неверную жену в объятиях любовника. Но жен, мужей и любовников здесь не было. И Форс не мог меня ревновать, скорее он злился из-за того, что оказался в такой нелепой ситуации. А после предыдущей фразы он и вовсе посмотрел на меня совсем уж диким взглядом и определенно решил придушить. — Технически это ее постель, вообще-то, — торопливо вклинился между нами Эван. — Мы почти сразу поменялись комнатами, потому что здесь матрас лучше, а Вэл плохо спит на чужих кроватях… — Очень важное уточнение, Эван, — выдохнула я, постепенно успокаиваясь. Если я не прибила Дика сразу, то уже можно быть уверенной, что кровопролития не произойдет. Хотя теперь такое скопление Форсов в моей спальне начинало напрягать. Надо было как-то выпроводить их, и поскорее, потому что у ясновидящего было такое плутоватое выражение, как будто он хотел что-то высказать брату. — Почему бы вам не устроить братские посиделки в другом месте? Форс, ты же к Эвану шел, промахнулся, с кем не бывает. На самом деле, ни с кем такого не бывает, но ты же у нас уникальный. — Прайд, не нарывайся! — Вообще-то, ты должен был сказать: «Прости меня, пожалуйста, остолопа». Но даже эта простая фраза тебе явно не по силам! — И что еще я, по-твоему, не могу сделать? — прищурился Дик, отодвинув брата и снова приблизившись ко мне. — Ребят, может, — начал было бедный провидец, но, столкнувшись с нашими яростными взглядами, мгновенно сдался. — Ладно, продолжайте. — Признать очевидное, — пропела я, снова поворачиваясь к Форсу. Ричард удивленно на меня посмотрел, затем кинул суровый взгляд на брата, а потом снова обратил свое внимание на кровницу. А я тем временем продолжила: — Ты никогда не признаешь, что вот тут вот действительно допустил оплошность. Но нет, вместо того, чтобы по-тихому извиниться и скрыться с глаз моих, строишь из себя оскорбленную невинность. Все, спокойной ночи. Завершив фразу, я подошла к столу и принялась наливать в стакан воду, а затем жадно стала пить. За спиной послышались шаги, Эван, что-то пробормотав, кажется, удалился к себе в комнату. А вот Дик по-прежнему стоял сзади, я чувствовала, как он смотрит на меня. В очередной раз послышались шаги, но не удаляющиеся, а приближающиеся. — Не злись, — обошел меня Дик, а затем протянул оттопыренный мизинец. — Давай мириться. Этот жест смотрелся так мило, что я еле сдержалась от улыбки, сохраняя максимально суровый вид. Вот умеет же Форс применять свое обаяние, когда надо. Нарочно смотря в другую сторону, я протянула ему мизинец. Вещевик тут же сплел наши пальцы и начал раскачивать руки. Свободную ладонь он положил мне на макушку, повернув на себя голову, заставив смотреть в лицо. Самое забавное, что сейчас он был очень серьезен в этом детском жесте, а во взгляде не было и капли иронии. — А вообще, ты сама виновата, — ухмыльнулся Дик. — Надо было дверь запирать. — Ах ты паршивец! — возмутилась я и попыталась нанести ему несколько ударов кулаками по широкой груди. Попыталась — потому что расхохотавшийся кровник проворно перехватил меня и закинул на плечо. Оставалось только осыпать несильными ударами спину и мстительно ворчать. А Ричард тем временем приблизился к кровати, сгрузил меня вниз и, прежде чем я успела что-то сделать, схватил одеяло и плотно обмотал им, прижав руки к телу. — Спи, неугомонная, — откинул с моего лица нависшие пряди волос Форс, а затем быстро проскочил в ванную, захлопнув за собой дверь. Пока я выпутывалась из одеяла, дверь в ванную, Дик, разумеется, уже запер. Я пару раз стукнула по ней, но открывать мне не спешили. И этому человеку летом исполнится двадцать три года! А по поводу входной двери — это он прямо в точку, надо бы исправить эту оплошность, а то новых ночных визитеров моя психика не вынесет. Уже засыпая, я вспомнила слова Ричарда о деликатном тексте, видимо, братья сейчас сосредоточенно писали ответ госпоже Жаклин. Эта мысль заставила шевельнуться в груди какое-то непонятное чувство, но понять, что это, я так и не смогла, окончательно сморенная сном. ***