Текст книги "Гордость, сила и зима: стирая границы (СИ)"

Автор книги: Неидеальная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 82 страниц)

Распрощавшись, сэр Дерек направился вниз по дороге, а я почему-то смотрела ему вслед, не в силах бороться с охватившей тревогой и печалью. Правда, перед тем, как окончательно скрыться из поля зрения, он обернулся и окинул  меня долгим взглядом, словно стремился запомнить каждую черточку. Я неловко улыбнулась ему в ответ и поспешила к входу во дворец. Розы в руках были покрыты снегом. Красное и белое. Кровь на белом снегу. Я усмехнулась своим внезапным ассоциациям, пора перестать читать на ночь книги о нечисти, которыми буквально завалили мою комнату Грей и Рейн. Снег сзади захрустел от чьих-то торопливых шагов; хоть я и находилась на защищенной территории, стало как-то не по себе. — Поздновато возвращаешься, малышка. — Рейн! Откуда идешь? Артур Рейн поравнялся со мной, и дальнейший путь мы продолжили вместе. Как только я вступила в орден, маг выдумал себе за правило называть меня уменьшительно-ласкательными формами: малышка, крошка, девочка… Прямо как Лекс. Список можно продолжать до бесконечности. Первое время я сердито фырчала на него, но, что скрывать, та отеческая теплота, с которой ко мне относился Рейн, была приятна. — Подарок маме забирал, чтоб ей пусто было, — откинул назад неровную челку Рейн и поудобнее перехватил большую коробку, мешавшую ему при ходьбе. Я еле сдержалась от смеха. Отношения Рейна и его тещи, которую он скрепя сердце называл мамой, были похожи на схватку кобры и скорпиона. И я даже не могла предположить, кто выйдет победителем в этой битве: дипломированный специалист с многолетним стажем, вооруженный всеми возможными магическими приемами, или же немолодая женщина, вооруженная сварливым характером, а в минуты особого гнева — сковородкой. Хорошо, что жили они отдельно, навещая родственников несколько раз в год, иначе Тиаре Рейн, супруге нашего мага, пришлось бы похоронить кого-то из родных. — А тебе не кажется, что твой букетодаритель староват? — с самым невинным выражением на лице спросил Артур. — Что за намеки, Рейн? И вообще, ты что, подсматривал? — Да нет, случайно увидел. Иду, никого не трогаю, настраиваюсь на поездку. Смотрю, впереди меня парочка идет какая-то, смотрю внимательнее, а это малышка наша с каким-то хмырем чешет. — Он не хмырь, Рейн. Это папин старый знакомый, — непонятно почему начала оправдываться я, приподнимая подол платья, чтобы без проблем подняться по лестнице до входа. — А спорим, что твоему папеньке этот «старый знакомый» так тщательно ручки не нацеловывает? — все еще продолжал докапываться маг. — Мог бы и не подсматривать, между прочим. Или вообще другой дорогой пойти, — уже начала я замахиваться цветами на назойливого чародея, который решил поиграть в заботливого папочку. — Ну, улица такая длинная, пустынная, мне было страшно одному возвращаться, — хохотнул он. Я кинула на него возмущенный взгляд и увидела, что Артур еле сдерживается от совсем уж открытого смеха. Я попыталась сохранить серьезное выражение лица, но не выдержала и, предварительно показав Рейну язык, расхохоталась. Некоторое время мы сосредоточенно поднимались вверх по лестницам, оставляя после себя мокрые следы. — Дочка-то твоя на каникулы к бабушке приедет? — перевела я тему. — Так она уже там, умасливает эту мегеру перед нашим приездом, — очередное «ласковое» прозвище тещи Рейн произнес полушепотом, потому что мы уже приблизились к его комнатам. — Ладно, до встречи, крошка. Смотри у меня. Завершив короткую тираду, Рейн скрылся за дверью, а я пошла дальше по коридору. Надо будет одолжить одну из напольных ваз, которые стояли на этажах практически на каждом шагу. *** — А потом мы повязали того бандюгана, — закончил рассказ об одном из предыдущих заданий Лекс. — И даже сохранили ему в целости все кости? — с деланным удивлением спросила я, уже открывая дверь в комнату. Мы с Лексом как раз возвращались после ужина, и колдун травил забавные байки, чтобы скрасить дорогу до спален. Выезжали в основном все рано утром, так что маг обнял меня на прощание и направился к себе, чтобы хорошенько выспаться перед предстоящим путешествием. К телепортации он по-прежнему старался лишний раз не прибегать. В комнате пахло розами и еще чем-то смутно знакомым. Я была уверена, что уже когда-то ощущала этот аромат — свежий, но немного пряный одновременно. Подойдя к вазе, провела пальцами по нежным бутонам, надо же — даже не подмерзли на холоде. И тут раздался торопливый стук в дверь, а затем в комнату влетел Эван. — Слушай, а ты Дика не видела? — Нет. — Нигде не могу его найти, — пожаловался мне провидец. — И ты ищешь его у меня комнате? — снисходительно поинтересовалась я. — Думаешь, он прячется у меня под кроватью? — Мало ли, вдруг ты видела. Пойду, еще поищу этого засранца. Ты скоро ложиться будешь? Я хотел забежать напоследок. — Я буду ждать тебя, мой прекрасный ясновидящий, — патетично сказала я и выпроводила парня за дверь. Подойдя к кровати, я уселась на нее и принялась ослаблять шнуровку на платье — после прогулки не успела переодеться, практически сразу отправившись есть. Посторонний запах, который я ощутила при входе, как будто бы стал сильнее. Почему-то сегодняшний день вымотал и физически, и морально, хотя я сегодня даже не тренировалась. Если бы дверца шкафа была открыта, можно было бы попытаться докинуть снятое платье прямо с места. Спать я, конечно, еще не собиралась, решив дождаться Эвана, но переодеться определенно стоило. Я встала и потянула платье наверх, но проскользнувшая в сознании деталь заставила вернуть его в прежнее состояние. Дверца шкафа. Я точно помнила, что, когда уходила, оставила ее открытой, есть за мной такой грешок. Кажется, кто-то побывал здесь в мое отсутствие. Я медленно подошла к шкафу, по пути вытащив из ящика стола кинжал, и резко открыла его. Пусто. Вещи, разумеется, были на своих местах, а вот из глубины шифоньера никто не выпрыгнул. Я стала медленно подходить к кровати, собираясь поднять покрывало и заглянуть под нее. Пальцы уже касались краешка, оставалось только сделать одно движение кистью. Стук слева заставил вздрогнуть от неожиданности. — Бред какой-то, — пробормотала я, резко перемещаясь к окну и закрывая его. Кинув кинжал на кровать, я взяла халат и сосредоточенно потопала в ванную. Горячая вода должна меня успокоить. Собственно, что я так переполошилась? Может, и забегал кто зачем-то. Не нашел — закрыл машинально шкаф да вышел. Я бросила в бадью несколько зачарованных кристаллов и стала дожидаться, пока она наполнится, а вода нагреется. Аккуратно залезая, я услышала, как раздался хлопок двери. Рука дернулась, и тело с плеском опустилось на дно. — Эван, ты? — крикнула я, сосредоточенно отплевываясь. Молчание было мне ответом. Еще несколько раз позвав друга и ничего не услышав, я поленилась вылезать и проверять, что за ерунда происходит. Если меня решили прикончить, то пусть подождут, пока я вымоюсь. Однако в дверь никто не ломился, поэтому предполагаемое убийство откладывалось. Из ванной я вышла в относительно мирном расположении духа, смеясь над своей паранойей. Запаха свежести и пряностей больше не ощущалось, что окончательно убедило в излишней нервозности. Пригладив мокрые волосы пятерней и поплотнее запахнув халат, я подошла к письменному столу, чтобы закрыть выдвинутый ящик. На темно-коричневом дереве белела роза. Ошарашенная, я так и опустилась на стул и дотронулась пальцами до стебля. Несильная боль от шипа развеяла сомнения о галлюцинациях. Я поднесла розу к лицу и с наслаждением вдохнула аромат; она пахла не так, как красные, запах был более нежным. Еще раз посмотрев на стол, я увидела, что неизвестный, одаривший меня цветком, оставил записку: Тебе больше подходят белые цветы. Слова были написаны аккуратным почерком, словно кто-то с наслаждением выводил их на бумаге. И кто же решил преподнести цветочек? Я резко дернулась в сторону кровати, чуть не опрокинув стул, и, рухнув на колени, откинула покрывало и заглянула вниз. Никого. Сунув руку между полом и кроватью, я пошарила в пространстве, но, разумеется, никого не схватила за волосы. Пальцы дотронулись до чего-то прохладного, зажав это что-то в кулаке, я поднялась на ноги и вернулась к столу. Раскрыв ладонь, увидела зеленый листочек, который наверняка до этого находился на стебле белой розы. Интересно получается, кто-то был в моей комнате, услышал, как открывается дверь, и спрятался под кроватью. Надо было сразу проверить, интересно, как бы гость выкручивался тогда? Повертев розу в руках, я поднесла ее к губам и поцеловала мягкие лепестки, а затем поставила цветок в кувшин с питьевой водой отдельно от красного букета. Я действительно любила белые цветы. ========== Глава тринадцатая, о стереотипах и заботе о ближнем ========== Я была напряжена, словно кошка перед прыжком, руки аккуратно пытались выполнить движение правильно. Еще немного… В самый последний момент кисть дернулась, слишком затянув петлю. — Это издевательство! — воскликнула я, гневно откидывая вязание. Спицы проехали по столешнице с неприятным звуком, заставив Теда Грина усмехнуться. — Совсем все плохо? — А сам как думаешь? — кивнула я на связанный кусок. — Ужасно, — даже не попытался соврать мужчина. Я и сама знала, что выглядит будущий шарф просто жутко, потому что вязала просто отвратительно. И я бы ни за что не притронулась к спицам, если бы не проклятый Лекс. На следующий день после отъезда от него пришло письмецо, в котором говорилось, что надо бы исполнить проигранное желание. А желал у нас маг, чтобы я лично связала ему шарф. Вернее, было два варианта: связать шарф или показать свои стихи. Иногда, особенно осенними вечерами, меня посещало вдохновение, и я рифмовала любовь с кровью, а розы с морозами. Лекс каким-то образом увидел листок с очередными бредовыми зарисовками юной девушки, с тех пор он периодически пытался выпросить полные тексты. В общем, я из двух зол выбрала шарф. Самое обидное, что цвет выбранной шерсти был очень красивый — насыщенно-фиолетовый, иногда уходящий в черноту. Он ассоциировался с горячими южными ночами и, на мой взгляд, очень подходил Лексу. Я так и представляла, как он лежит где-нибудь на песке и смотрит на темное небо. Или висит где-то на этом шарфе. Я уже готова из кожи вон вылезти, но связать еще метра два, чтобы повесить потом Лекса лично. Грин встал и подошел к каминной полке; пошарив в вазе с фруктами, он достал яблоко и кинул в мою сторону. Подняв руки вверх над головой, я поймала яблоко и с наслаждением вонзила зубы в сочный плод. Тэд вернулся к креслу и начал сосредоточенно чистить апельсин, срезая кожуру ножом. — Может, — задумчиво сказала я, проглотив кусок. — Петли слегка ослабить, тогда поприличнее будет? — А не проще просто купить шарф? — Нет, Тедди, это дело чести. Проигрыш в карты — святое. Хотя, мне тогда вообще масть не шла, — пожаловалась я. — Зато в любви повезет, — иронично отметил мужчина. Лезвие в руке слегка дрогнуло и полоснуло его по большому пальцу. — Ага, в большой и чистой, словно вымытый дракон, — фыркнула я, протягивая руку к его ладони и исцеляя небольшую царапину. — Благодарю, — кивнул Тед и стер кровь с пальца. — Как все-таки удобно иметь в команде целителя, прям не жизнь — а сказка. Жаль только, редко вы встречаетесь. — Редко, но метко. А вообще, это вроде как наследственное, у меня вот мамина бабушка была целителем, ее записи даже остались. Чисто теоретически, кто-то из моих потомков тоже унаследует дар. — А вот у нас один я в семье оказался без способностей, — немного грустно улыбнулся Грин. Его кузен Ларс был вещевиком, как и отец. Матери Теда и Ларса приходились друг другу родными сестрами. Мало кто в нашей стране не знал имени сестер Саммерс — блестящих предсказательниц. Несмотря на замужество, практиковали они под девичьей фамилией, идеально дополняя друг друга. К ним когда-то обращался за прогнозом сам Генрих III, наш покойный король. Но дар не помог им уйти от собственной гибели — почти пятнадцать лет назад они вместе с мужьями погибли при кораблекрушении. Теду тогда было пятнадцать лет, а Ларсу только-только исполнилось тринадцать, воспитывала затем вмиг осиротевших мальчиков бабушка по линии матерей. Ее не стало три года назад, так что Грин и Уэсли остались единственными родственниками друг у друга. — Может, ножи пойдем покидаем, — предложила я мужчине, чтобы избавить его от грустных воспоминаний. — После Новирока-то — самое оно, — сказал он, поднимаясь с кресла. Что верно — то верно. Этой ночью вся столица дружно отмечала Новирок, поэтому даже сейчас, в первый вечер нового года, коридоры дворца были окончательно пустынными. Я после гулянки проснулась за полчаса до захода солнца с идеально пустой головой, все воспоминания напрочь выветрились из головы. Безумно радовал тот факт, что проснулась у себя в комнате. Одна. Тед открыл глаза в одной кровати с двоюродным братом и королем, они, кстати, так и продолжали отсыпаться, просто заходи — и бери королевство. Иногда я искренне начинала считать, что каждый раз кто-нибудь готовит очередной заговор, затем пьет рюмочку за успех мероприятия, потом еще одну. И еще. И трезвеют заговорщики только спустя несколько дней после праздника, откладывая неудачную кампанию на следующий год. Прихватив несчастное вязание, мы с моим спутником погрузились в полумрак коридора. *** Я резко дернулась и оторвала взгляд от бумаг, лежавших передо мной. Сколько я уже здесь находилась? Судя по затекшей спине, никак не меньше трех часов. Мы с Тедди изначально действительно отправились в тренировочный зал, где мне показывали, как правильно метать ножи в цель. Я оказалась на редкость бестолковой ученицей, то неправильно держала оружие, смещая тем самым центр тяжести, то слишком высоко заносила локоть, из-за чего тоже не попадала в цель. Из десяти бросков только два достигали места назначения, и то — один пришелся по соседней мишени, в которую я вообще не целилась. В конце концов, Грин отчаялся научить меня попадать в цель, и мы разошлись, решив отложить тренировку на какой-нибудь другой день. Спать я совершенно не хотела, поэтому направилась в архив, где и сейчас продолжала находиться. Мне пришлось порядком покопаться в старых бумагах, но старания были вознаграждены — я нашла то, что искала — дело Луизы Олкот, той самой заказчицы «Весеннего листопада». Ее история оказалась достаточно банальной — супруг госпожи Олкот пресытился семейной жизнью и подыскал себе более молодую любовницу. Может, если бы у пары были дети, то неверный муж погулял бы да вернулся в семейное гнездышко, но, увы, за почти десять лет брака потомство так и не появилось. А вот молодая любовница господина Олкота смогла забеременеть и должна была подарить ему долгожданного наследника. Как гласило признание Луизы, прикрепленное к делу, муж захотел развестись с ней, чтобы жениться на беременной девушке и воспитывать своего ребенка. Господин Олкот хотел разрешить дело мирным образом, назначив пожизненное содержание Луизе, которого хватило бы на безбедное существование. Но супруга посчитала это недостаточной компенсацией за ветвистые рога на голове и решила получить в свое полное распоряжение все состояние мужа. Тогда-то она и обратилась к Дирону Ригли, а полученным ядом она отравила мужа. И беременную девушку. Сабрина Толсон погибла в возрасте восемнадцати лет, сейчас ей могло исполниться двадцать семь. Если бы не родители девушки, то, скорее всего, это преступление не было  раскрыто, одному Всевышнему известно, чего им стоило донести дело до самого короля. Убийцу их дочери покарали со всей строгостью — остаток своих дней ей предстояло провести в тюрьме, Луиза Олкот, надеясь на послабление, выдала изготовителя «Весеннего листопада», но ей это не помогло. Она так и не вышла на свободу, практически сразу ее убили в тюрьме во время одной из драк, разумеется, намеренно. И, если честно, мне было совершенно не жаль эту женщину. Хлопком погасив свет в архиве, я взяла свечу со стола и направилась к выходу. К моменту гибели моей матери Луиза Олкот была мертва уже с полгода, а «Весенний листопад» конфисковали и уничтожили. Так что версию с ее причастностью можно было смело отбрасывать. Интересно, а какой стадии достиг отец в своем расследовании? Свеча в моей руке погасла от сквозняка, погрузив коридор во тьму. Прекрасно. Магических светильников в коридорах, разумеется имелись, но сейчас же людей во дворце было очень мало, поэтому временно мы пользовались индивидуальными источниками света, мой — только что погас.