Текст книги "Останови моё безумие (СИ)"

Автор книги: Nargiz Han

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц)

– А теперь, теперь ты считаешь меня своим братом? – спрашивал я, пытаясь отвлечь себя от руки, которой она поглаживала мою ладонь. Мира замерла на мгновение и перестала водить своим пальчиком по моему запястью, я недоумённо смотрел в её глаза, она натянуто улыбнулась, перед тем как ответить:

– Конечно, теперь же я знаю, что ты всегда был самый лучший, – она снова чмокнула меня в щёку, что-то было не так, я ощущал её напряжение, но решил не показывать вида, поэтому выдавил из себя улыбку. Мира быстро вскочила на ноги как ошпаренная и побежала на кухню, чтобы узнать, что случилось, мне пришлось пойти за ней.

– В чём дело?

– Ужин. Нужно же приготовить ужин, а я тут с тобой разговоры разговариваю. Не будем же мы каждый день еду из ресторана заказывать, – она одновременно методично выкладывала на стол разные овощи из холодильника.

– Ну и что?

– Это неправильно, – теперь она встала перед грудой овощей, которую навалила на стол и размышляла об очередном кулинарном творении. – Вы с Лизкой работаете, а я тут совсем бездельничаю, поэтому я хотя бы буду готовить вам еду, – и она широко улыбнулась мне, потом вспомнив о чём-то, она схватилась за голову, – Ты из-за меня, сегодня, не смог нормально поработать, да? – Я быстро приблизился к ней и обнял, ничего не отвечая, она продолжила за меня, – У тебя были важные дела, а из-за меня ты, наверное, не смог их решить, – по голосу было понятно, что она расстроена. Я легонько отстранил её и заглянул в глаза, она действительно чувствовала себя виноватой,

– Малыш, самое важное дело я решил.

– Правда, а какое? – невинно спросила она, я не удержался и большим пальцем провёл по её щеке.

– Я пообедал с любимой сестрёнкой. Важнее этого, дел у меня просто не может быть, – я попытался вновь обнять Миру, но она неожиданно освободилась и отошла на безопасное от меня расстояние.

– Ты дурак? – обиженно надула она свои очаровательные губки.

– Даже не сомневайся в этом, – уверенно заявил я, складывая все овощи обратно в холодильник и пытаясь вернуть моей девочке хорошее настроение. Как я и предполагал, она развеселилась моей шутке, и уголки её губ приподнялись, но теперь она накинулась на меня, вспомнив про ужин.

– Что ты делаешь? Немедленно положи всё на место, мы будем делать овощное рагу.

– Что мы будем делать? – ошарашено смотрел я на сестру.

– Овощное рагу, – просто ответили мне. – Лизка очень любит, – продолжала Мира, явно неправильно истолковывая мой вопрос, нужно было подчеркнуть «мы», которое меня и напрягало.

– Я имел в виду, что не умею готовить, – всё-таки пояснил я.

– Ничего страшного, ты просто почистишь мне овощи. Да? – спросила она чуть погодя.

– Да, – твёрдо сказал я.

До наступления сумерек и до прихода Лизки мы с Мирой занимались приготовлением ужина, и это было по-настоящему весело. Мира то и дело возвращала в мои руки соскальзывающий с них нож, притворно хмуря свои бровки, но при этом заливалась смехом. Она размораживала говядину, в то время, пока я мучил ни в чём неповинные овощи, наблюдая за моими неумелыми действиями, она предупредила, что нарезать их будет сама, потому что «такое ответственное дело доверить мне будет равносильно началу третьей мировой войны». Очень ловко справившись с нарезкой, она приступила к обжариванию мяса, на мой удивлённый взгляд, она любезно прокомментировала свой выбор,

– Мужчина должен кушать нормальное мясо, – она улыбнулась мне, а у меня замедлилось сердцебиение от того, что она назвала меня мужчиной, но я тут же, помрачнел собственным мыслям «Проклятый извращенец, ты обещал быть просто братом». Чтобы Мира не заметила, как я нахмурился, поспешил отвернуться. Только сейчас заметил, что всё ещё хожу в офисной рубашке, только с закатанными рукавами, поэтому у меня появился хороший предлог оставить на время Миру.

– Я забыл переодеться, скоро вернусь, – резче, чем хотел, бросил я, покидая кухню.

– Хорошо, – откликнулась Мира, не отрываясь от готовки.

На выбор одежды, да и на само переодевание потратил больше времени, чем обычно, не спеша возвращаться к сестре, нет, мне очень хотелось оказаться сейчас рядом с ней, просто я боялся самого себя, боялся своих мыслей, о которых она никогда не должна узнать. Но поразмыслив, я испугался ещё больше, а вдруг, она поднимется ко мне, из-за того что я слишком долго не возвращаюсь и у неё повторится недавний приступ, после такого умозаключения я выбежал из своей комнаты и помчался вниз как ошпаренный. Буквально влетев в кухню, обнаружил Миру, мирно помешивающей рагу, она, конечно, обернулась, услышав мои приближающиеся громовые шаги.

– Что случилось? – недоумённо спросила она.

– Ничего, просто соскучился, – глупо улыбаясь и не думая, брякнул я.

– Ты иногда такой странный, – заулыбалась она, но говорила совершенно серьёзно. Я инстинктивно почувствовал, что между нами грозит повиснуть напряжённое молчание и уже готовился под предлогом просмотра телевизора сбежать из кухни, но звук открывающейся входной двери, спас меня.

– Я дома, – прокричала своим забивающим барабанные перепонки голосом наша гостья. Вместе с голосом послышались и шаги, не уступающие по децибелам моим, Лизка впорхнула в кухню с сияющей улыбкой во всё лицо.

– Чем это пахнет таким вкусненьким? – промурлыкала она, пребывая явно в хорошем настроении. – Ух, ты Мирок, ты готовишь моё любимое рагу! – воскликнула Лизка, заприметив сковороду с тушащимися в ней овощами, мою персону оставив без внимания. – Ты моя любимая сестрёнка! – продолжала она визжать, порываясь обнять Миру.

– Прекрати, – жалобно вырывалась та, не в восторге от любовных объятий сестры, – Ты меня задушишь, – и это выглядело правдоподобно, учитывая разницу в росте между сёстрами, наблюдая за постепенно сереющим лицом моей девочки, я встал, чтобы оттащить Лизку от брыкающейся сестрёнки.

– Ну, правда, Лиз, перестань, она же не маленькая, чтобы её так тискали, – выпалил я на одном дыхании, делая вид, что хочу присоединиться к их обниманиям. Сёстры, правильно поняв мои грозные намерения, обе разом завопили в голос, причём Мира кричала громче всех:

– Нееет!

Я снова сел за стол, чуть ли не скатываясь со стула от смеха.

– Ладно, я пойду быстренько переоденусь и будем ужинать, – пропела Лизка, не обращая внимания, что я смеюсь над ними, зато Мира, ещё как, это заметила, поэтому фыркнула на меня, одарив не самым добрым взглядом. Она усиленно оттирала щёку от Лизкиной помады:

– Ненавижу, когда она так делает, – бурчала она себе под нос, после того как шаги на лестнице стихли. – Ещё и обслюнявила, – продолжала она жаловаться на Лизку. – Прямо не завидую я её мужу.

– А я твоему, – машинально ответил я, благо «завидую» осталось внутри меня не высказанным. «Что-то сегодня, меня особенно сильно заносит!».

– Что?! – спросила Мира, попутно закипая от гнева, явно расслышав мой ответ.

– Всё-всё, молчу, я же просто пошутил, – примирительно выставил я руки в оборонительной позе. Но её ответ, без каких-либо физических действий с её стороны отправил меня в нокаут,

– Ты же мой брат! – воскликнула она, напоминая мне о моём месте в её жизни, – Ты должен считать меня самой лучшей!

– Ты и так для меня самая лучшая, – отвечал ей на автомате, не приходя в себя после её отрезвляющего мой затуманенный мозг заявления. – Тогда и Лиза хорошая? – осторожно отвлёк я Миру от моей больной темы.

– Лиза – потрясающая! – восторженно и очень искренне подтвердила Мира, возвращаясь к плите.

– А я?! – напыщенно спросил, широко улыбаясь, она окинула меня небрежным взглядом, сделала серьёзное лицо и только потом ответила:

– А ты – дурак! – И она расхохоталась, запрокидывая голову назад. А я думал, пусть я буду дураком, только твоим дураком, если ты будешь смеяться для меня, как ты смеёшься сейчас.

– Давайте поужинаем на кухне, – предложила Мира, когда Лиза, наконец, спустилась для ужина.

– Отлично, телевизор не будет мешать вам меня слушать. – Мы переглянулись с Мирой и обречённо вздохнули.

– Ээй, вам, что не интересно как прошёл мой первый рабочий день? – обиженно запричитала Лизка. Нам ничего другого не оставалось, как согласиться на прослушивание увлекательнейшего рассказа о работе секретаря тамады. Естественно я не сказал вслух, что называю её замечательного босса тамадой, потому что большая часть истории о подготовке свадьбы какого-то ресторатора, была посвящена этому самому тамаде. Определённо Лизку зацепил этот чересчур серьёзный парень с такой, на мой взгляд, несерьёзной профессией. По лицу Миры я заметил, что пару раз во время Лизкиного повествования она еле сдерживает улыбку, смотря на неё, мне тоже хотелось улыбнуться, но как бы мы оба не относились к восторгам сестры, мы честно были рады за неё. Привыкнув к ежедневным рассказам о новом знакомом Лизы, я всё больше убеждался, что рано или поздно эти двое начнут встречаться. Весь оставшийся вечер мы то и дело обсуждали Лизину работу и свадьбу неизвестного нам пожилого ресторатора, к моменту, когда все решили разойтись по своим комнатам, мы дружно позвонили родителям, чтобы узнать новости и поделиться собственными.

Когда очередь разговаривать дошла до Миры, она с каким-то диким восторгом заговорила с матерью, я не мог оторвать от неё своего зачарованного взгляда.

– Мамочка! Как вы там? Как наш домик? Там несильно всё запущено? Его можно починить сейчас или вы отложите ремонт на лето? – засыпала она вопросами Нину Максимовну.

– Дорогая, погоди минутку. Я не успеваю за тобой, – послышался в трубке голос Мириной мамы.

– Прости мам. Ну, так что? – всё же не отставала сестрёнка.

– Мира! – оттянула Нина Максимовна свою дочь, но всё-таки ответила, – Дочка, конечно же, ремонт начнём, только к лету, пока мы с отцом улаживаем бумажные вопросы, да и если немного подлатать крышу, то дотянуть до тёплых деньков можно.

– Может тогда, вернётесь? – неожиданно для меня задала следующий вопрос Мира, моя челюсть с неимоверным усилием осталась на месте.

– Ты серьёзно?! – похоже, Нина Максимовна пребывала в том же состоянии, что и я, взглянув на Лизу, понял, что она шокирована настолько же, только Мира выглядела абсолютно безмятежной.

– Да, а что такого, я не думаю, что Влад будет против, можешь сама с ним поговорить об этом, – продолжала говорить сестренка, ошеломляя меня всё больше и больше, и без сомнения не меня одного. Она протянула сотовый, находящемуся в лёгком ступоре – мне, а сама безвольно опустилась на диван рядом.

– Да тётя Нина, я думаю, если вы с отцом урегулировали все вопросы с выплатами, то Мира права, возвращайтесь в столицу до лета. О чём вы говорите? – запротестовал я, после услышанного мнущегося ответа папиной жены. – Тем более я не собираюсь отпускать сестрёнок к вам, в не отремонтированное жилье, пока за окном зима. Нет, я не принимаю возражений, и даже не буду говорить с отцом, – воодушевлённый предложением Миры я не намеревался слушать доводы мачехи и не поддавался на уговоры обсудить всё с отцом. Если Мира хочет остаться, я сделаю всё что угодно, чтобы так и случилось. Ещё немного попререкавшись с тётей Ниной мы распрощались взаимно довольные друг другом. Она пообещала сама поговорить с отцом. Только услышав в трубке частые глухие гудки, в мой мозг достучалась мысль, что я только что наделал, я добровольно продлил свою изощрённую пытку, постепенно превращающуюся в смертную казнь моего сердца. Видимо слишком долго я хранил молчание после окончания телефонного разговора, потому что, выплывая в реальность, я обнаружил две пары глаз, вопросительно устремлённых в мою сторону.

– Что сказала мама? – прервала молчание Лиза, наконец, осознавшая, что означает просьба Миры с откладыванием переезда.

– Обещала поговорить с отцом.

– Тогда ладно, – с выпученными в предвкушении глазами, попыталась Лизка изобразить спокойствие. – Пошли спать?

====== Глава 12 ======

МИРА.

Приняв душ и расчесав волосы, которые потихоньку начали отрастать, я улеглась в тёплую постель, уже порядком отморозив ноги, прохаживаясь босиком по кафелю в ванной, поэтому замоталась в одеяло как в кокон. Сон совершенно не спешил отправлять меня в царство Морфея и мою голову незамедлительно атаковали более живые мысли, в частности меня очень интересовало, как так вышло, что я попросила маму с папой вернуться. Не знаю, слова просто слетели с моих губ, я даже не думала об этом, и только когда я произнесла их вслух, поняла, что не хочу уезжать, не хочу возвращаться в свой дом. Потому что он пустой и холодный, потому что там никто не будет спрашивать, чего хочу я, никто не будет восхищаться моими картинами, и спешить пообедать именно со мной, там будут только бесконечно жалеть меня, когда мне будет необходимо сочувствие. И пусть я до сих пор отторгаю мысль, что Влад мой родной брат, я должна признаться, что буду скучать по нему, мне будет не хватать в том, моём маленьком доме, именно его. Мы только-только начали с ним сближаться, но он незримо пытался меня поддержать на протяжении всего времени, что я нахожусь в его доме, взять хотя бы его глупую выходку с подкарауливанием меня во время мытья посуды, – на губах невольно заиграла улыбка при воспоминании об этом. Он выглядел таким задумчивым сегодня, когда я спросила его об этом, меня так отвлёк его взгляд, что я забыла спросить у него о картинах, которые заметила утром. Всё равно. Я подарила их ему, значит, он может делать с ними всё что угодно, хоть выбросить…

«Такой смешной, он даже не умеет чистить картошку!»

Проснулась я на удивление поздно, отчего-то перед глазами бегали белые назойливые муравьи, но сердце меня не беспокоило, оно билось ровно и правильно, значит, просто во сне голову обо что-то ударила, даже самой стало смешно от такого предположения. Я поплелась в ванную и умылась ледяной водой, хотя пальцы жутко замёрзли от этой процедуры. Всё ещё морщась, я вышла из своей комнаты и отправилась по направлению к гостиной, затем вспоминая, что вчера мы решили временно переместить столовую на кухню, я развернулась и пошла туда. На кухне разворачивалась следующая картина – Влад с Лизкой мирно поглощали свой завтрак, омлет с гренками и совсем не разговаривали друг с другом. Но почему никто из них не разбудил меня? И почему я проспала завтрак?

– Мира! – наконец, брат заметил меня. – Выспалась?

– Мирок, ты встала?! Мы решили не будить тебя. Ты выглядела такой… ммм…безвредной. – И Лизка начала сотрясаться от хохота.

– А кто приготовил завтрак? – спросила я, не обращая внимания на Лизкины шуточки.

– Конечно же, я! Ежу понятно, что наш братик не в силах даже плиту включить, – получила я развёрнутый ответ на свой вопрос.

– Нам пора, – сухо вставил Влад, поднимаясь со своего стула.

– Ага, сейчас. Мирок, я оставила тебе омлет с тостами, поешь обязательно. – Лизка чмокнула меня в щёку и пошла, надевать свои сапоги. Брат как-то странно застыл на месте, бегая взглядом по кухне, потом так же странно вздохнул и вышел.

– Пока, – бросил он, не оборачиваясь, мне даже стало немного обидно.

После звука захлопывающейся двери, я вымученно вздохнула, ещё один день в одиночестве, и села завтракать. Бесцельно ковыряясь в тарелке и нервно разламывая тост на кусочки, мне так и не вспомнилось для чего я сижу за столом, поэтому я тут же встала и опрокинула оставшуюся еду в мусорное ведро, убрала со стола и вымыла посуду. «Сегодня уж точно не следует ждать брата на обед, тем более, судя по его прощальному взгляду, наполненному холодом Арктики, тащиться за тридевять земель, чтобы пообедать с сестрой в его планы явно не входит».

С самого пробуждения чувствовала себя неважно, частые и незапланированные засыпания, быстрая утомляемость и не проходящая усталость – это однозначные симптомы, тревожные звоночки, в копилку которых прибавилось сегодняшнее просыпание. Нужно срочно переключить мысли, нужно перестать думать о своей слабости, – рисовать, только за мольбертом я смогу перевести дыхание и перенестись в другую реальность, где я не такая болезненная, а мир не давит на мои хрупкие плечи своей безоговорочной непоколебимой твёрдостью. Я проплыла в свою комнату, чётко ощущая, как не хватает воздуха в груди, несмотря на мороз, ударивший ночью, отключила отопление в спальне и распахнула окно, до вечера я успею придти в норму, поэтому нужно предотвратить головокружение и принять таблетки. Только после всех манипуляций, проделанных с целью не допустить очередной приступ, я надёжно расположилась на стуле возле мольберта, укутавшись в тёплый плед, достаточно будет того, что пронизывающий ветер будет трепать мои волосы и охлаждать разгорячённое лицо. Как обычно в моменты особенно настойчивых проявлений моей болезни, я рисовала с завладевающим мою душу упоением, целиком охваченная идеей изобразить боль, грустно и неуместно. Почти все мои картины несут в себе отпечаток страдания и печали, но по-другому я не умею, не могу рисовать того, что не чувствую, через что, не прошла сама. А боль, это самое близкое мне, самое постоянное, что всегда присутствует и ведёт меня по жизни. Слишком много серых оттенков, слишком резкие мазки, слишком сильно надавливаю на грифель, выводя очередной контур, слишком много «слишком». Не замечаю, как начинаю дышать прерывистей и чаще, как сжимаю свободную руку в кулак, а губы закусываю до крови, глаза начинает застилать пелена, но нет, это не обморок, просто слёзы, которые непроизвольно наполняют иссушенные глаза, и медленно прокладывая дорожки по бледным щекам, устремляются вниз. Даже не пытаюсь стереть их следы или прекратить молчаливые рыдания, знаю, почему плачу и знаю, почему не могу остановиться – бессилие…, собственное бессилие….

ВЛАД.

Отупение, наступившее от слов Миры, с неохотой прощалось со мной, сопровождая меня до самых врат царства Морфея, и даже засыпая, не мог до конца осознать случившееся. Мира не желает поскорее избавиться от моего присутствия, как это было вначале, она приняла и поняла меня. А я проклятый извращенец! – это было моей последней мыслью перед полным погружением в сладкое небытие на ближайшие восемь часов.

Утро было безрадостным, я проснулся помятым и нервным как после отменного похмелья, мысли в моей голове отказывались выстроиться во что-то складное, беспорядочно роясь в измученном мозгу. По привычке принял контрастный душ, чтобы расслабить напряженный разум и взбодрить уставшее тело, переоделся и уложил взъерошенные волосы гелем. На меня из зазеркалья смотрело моё отражение, более удачливая копия Калнышева Владислава Сергеевича – большая часть этих звуков, составляющая моё имя удивительным образом идентична с именем моей любимой женщины, потому что она моя собственная сестра. Кривая ухмылка, на миг появившаяся в отражении при виде своего безупречного лица, погасла и на смену её, в глазах поселилась столь привычная в последнее время тоска, нескончаемая, безнадёжная…

Встал я сегодня раньше обычного, поэтому дом был погружён в фантастическую тишину, не испорченную ненужными, лишними звуками, тишину, не давящую, не угнетённую, но утекающую с каждым пройденным кругом секундной стрелки, приближая момент пробуждения. Спустившись вниз, поддался неконтролируемому, безотчётному порыву и проскользнул в комнату Миры, даже не задумываясь об оправдании, если застану её проснувшейся.

Нет, она всё ещё спит, сладко и безмятежно, хотя между бровей пролегла тревожная морщинка. О, как же мне хотелось дотронуться до неё, разгладить эту невинную складочку, которая умиляет и совсем не делает её хмурой, но я не могу, не должен. Обречённо опускаюсь на корточки у изголовья, и в оцепенении сжимаю руки в кулаки, чтобы невзначай не прикоснуться к самому желанному человечку в этом мире.

Несколько мгновений подарил себе и своему воспалённому воображению, бездумно растрачивая минуты на созерцание совершенства, что не подозревало о моём присутствии в своей комнате. Боже, что я творю, я же обещал, что буду хорошим братом, что выброшу из своей головы эту греховную ересь, тем более, сейчас, когда её доверие ко мне возросло настолько, что я боялся мечтать. Уже совсем скоро она будет искренне любить меня как брата, а я извращаю свою любовь к ней до безумия.

Нет, всё приснилось, я навыдумывал себе всякие глупости и, думая о них постоянно раздуваю проблему из пустяка. Я тоже люблю Миру как брат, только как брат, просто я заметил её красоту, привлекательность, обаяние, детскую непосредственность, это всё объяснимо, мы не росли вместе, это скоро пройдёт, теперь, когда мы с ней больше общаемся, я буду относиться к ней иначе, правильно и не предосудительно. Слишком резко поднялся на ноги и направился к двери, только выходя, обернулся, будто боясь, что передумаю и останусь, или того хуже выброшу принятые решения из головы и буду упиваться непрекращающейся ломкой, не отказываясь от наркотика, но и не осмеливаясь повысить дозу.

На кухне наткнулся на Лизку, очень быстро справляющуюся с приготовлением завтрака, благо она не заметила, как я вышел из комнаты сестрёнки, но после банального «доброго утра» я поведал ей об этом сам.

– Мира ещё спит, заходил разбудить её, но передумал, – криво усмехнулся, пытаясь шутить, – ей в отличие от нас не надо спешить на работу, так что, пусть хоть кто-то наслаждается сонными грёзами.

– Понятно, – осталась безучастной Лизка.

– Ты, вообще, как к яичнице относишься? – спросила она меня, через некоторое время, раскладывая омлет по тарелкам.

– Нормально, я вообще к еде отношусь нормально, – пытался я шутить и отвлечь себя от неприятных мыслей.

Лизка больше не задавала вопросов, и молча, принялась за свою порцию омлета. Это выглядело, по меньшей мере, странно – неразговорчивая Лиза претендует на премию в номинации «Шок года». Но я и сам не стремился к разговорам, не давая себе при этом возвращаться мыслями к сестре, поэтому единственное и надо заметить – правильное, было подумать о проблемах своей фирмы, о том, о чём мне и следовало думать до полного разрешения ситуации. Без особого удовольствия я запихивал внутрь себя содержимое своей тарелки, нервно поглядывая на мобильный телефон, который упорно молчал, находясь в мёртвом состоянии, на краю кухонного стола. Лизка хоть и молчала, но на лице её играла беззаботная улыбка – моя старшая сестрёнка как всегда довольна жизнью, она просто дышит оптимизмом и жизнелюбием, которое в последнее время надумало со мной распрощаться. Бесконечный поток ненужных мыслей прервал самый желанный для меня голос, но я вздрогнул от неодолимого трепета внутри себя.

– Выспалась? – единственное, что могли выговорить мои губы, не причиняя мне боли. Ответа не последовало, Лизка оживилась и принялась подшучивать над сестрёнкой, интересно называя ту «Мирком». «Мирок» – в исполнении сестры это прозвище звучало до жути нелепо, но мне нравилась ассоциация имени сестрёнки с «миром». Она и вправду, незаметно для меня самого, наравне с моей больной привязанностью также концентрировала в себе весь мир. С безумным желанием обладания её телом, с каждой уходящей секундой я ощущал возрастающую жажду завладения её душой. Так, СТОП Влад! Остановись! Ты не держишь слово, перестань думать подобное о своей СЕСТРЕ! Глаза моментально потухли от отрезвляющих мыслей, говорить ещё что-либо я был не способен физически, поэтому молча, наблюдал за беседой сестёр. Но надолго меня не хватило, собственное молчание угнетало меня больше, чем дурные мысли.

– Нам пора, – пробубнил я, еле выдавая звуки не своим голосом. Лизка начала суетится над завтраком для Миры, а я отсчитывал секунды до того момента, когда покину эти надвигающиеся на меня стены. Не осмеливаясь посмотреть на Миру, чтобы не сломать неокрепшее решение оставаться адекватным человеком, только на выходе бросил едва слышное «Пока». На какие мысли толкнёт Миру мое непонятное поведение, я не знал, но на данный момент не мог вести себя по-другому, ощущая, что нахожусь в засасывающей меня трясине из неестественных для брата чувств, по пояс, ещё чуть-чуть и у меня не будет, ни единого шанса на спасение. Или я обманываю себя, и этот шанс давно упущен, а я безнадежен?

Лизка устроилась на переднем сидении рядом со мной, по её чрезмерно сияющему лицу я быстро сообразил, что сестра не собирается продолжать роль «неразговорчивой Лизы», поэтому приготовился к прослушиванию очередного гениального монолога, внутренне, даже радуясь Лизкиной нескончаемой словоохотливости, способной меня отвлечь. Но сестра начала разговор о том, что совершенно не имело цели переключить мои мысли с Миры на что-либо другое, потому что Лизе понадобилось говорить именно про сестру.

– По-моему у вас с Мирой налаживаются отношения, – сделала она очевидное предположение, вполне себе серьёзно подразумевая нас как брата и сестру.

– Вроде как, – выдавливаю из себя безобидный ответ.

– Значит, Мирка опомнилась, – констатировала Лиза, а я поморщился, снова она коверкает имя сестрёнки, из-за этого прослушиваю её слова.

– Что?

– Мира по природе не самый дружелюбный человек на планете, – просвещает меня Лиза, – поэтому неудивительно, что сестренка, столько времени вела себя по-хамски с тобой. И я даже не знаю, что могло послужить причиной её выздоровления.

«Её болезнь, её болезнь была причиной, как ты выразилась, её выздоровления, какая ирония, но об этом говорить с Лизой я не собирался, всё ещё помнил про слово, данное Мире».

– Думаешь, взрослеет? – спросила Лиза у меня, продолжая строить догадки.

– Честно, не знаю, просто рад, что мы с ней больше не в конфликте, – правдиво ответил я.

– Да, я тоже, папа с мамой тоже будут рады, когда вернутся, – согласилась она, напоминая ещё и про вчерашнее происшествие.

– Думаешь, они согласятся? – осторожно перевожу тему на родителей, хотя на свой вопрос заранее знаю ответ.

– Конечно, это же Мира попросила, – с какой-то обидой в голосе отвечает сестра, но через секунду я слышу её уже ровный голос,– в конце концов, они и сами понимают, что так будет правильней. Они оба уже на пенсии, их там ничего особо не удерживает, ремонт в такую погоду невозможен, дом до весны не развалится, так, что спешить некуда, – чуть помедлив, она добавила, – да и они очень тебя полюбили. Я пытаюсь улыбнуться, доводя смысл её слов до своего разума, но выходит не особо удачно. Дальше мы едем, молча, после такого откровения, я не могу заставить себя говорить о чём-то отвлечённом, а продолжать говорить о нашей семье кажется кощунством с моей стороны.

Подвожу сестру до не совсем респектабельного здания, но зато, выделяющегося на весь квартал своей индивидуальностью, трёхэтажное строение было точной копией теремка из одноимённой сказки. Он напоминал о детстве своим посетителям, но не мне, моё детство не было таким радужным, в нём не было сказок, как и не было сказки о теремке. Эта особенность фирмы, где теперь работала моя сестра надолго не засела в моей голове, отчасти, потому что я поспешил отогнать мысли навевающие мне не самые приятные воспоминания из моего прошлого. Поэтому одарив сестру довольно сухим прощанием, я развернул свой внедорожник и отправился по заученному маршруту на место своей работы – в собственную компанию.

Оставаясь один в своей машине, я не давая себе времени на размышления надел наушник и позвонил Максу, чтобы узнать как обстоят дела со вчерашнего дня.

– Макс?

– Да Владислав Сергеевич, я слушаю.

– Я уже подъезжаю, подожди меня в моём кабинете, представишь мне отчёт о проделанной тобой работе за вчерашний день, – звучало настораживающе, но я заранее был уверен, что парень отлично справляется со своей работой.

– Хорошо, Владислав Сергеевич, сделаю, как вы сказали, – услужливо ответил мне мой заместитель.

– И ещё Макс, Павел Дмитриевич что-нибудь просил передать?

– Нет, Владислав Сергеевич, он не возвращался на фирму после вашего ухода.

– А сейчас он где?

– Сегодня он ещё не приходил, – как-то виновато ответствовал парень, совершенно не воспринимая занимаемой им должности.

– Хорошо. Я отключаюсь. – Помешкав с наушником и с закравшимися мыслями о звонке сестрёнке, я, избегая соблазна, отбросил его в сторону. Мимолётно бросая взгляд в зеркало заднего вида, и ловя себя на мысли, что продолжаю хмуриться с момента отказа от решения позвонить Мире, обречённо вздохнул. Удивительно, но гнетущие мысли о надвигающейся и в данный момент нависающей над моей фирмой и непосредственно моей репутации опасности не задерживались в моей голове больше нескольких секунд, а нескончаемые думы о сестре не желали прекращать роиться в оскудевающем до размышлений об одном человеке разуме. Я был полностью зациклен на Мире, устав бороться с самим собой, точнее со своей испорченной до запретной любви к сестре, частью, я смирился, отпуская на волю сердце, пообещав, что только вдали от Миры позволю себе думать о ней. Припарковав чёрный, как и моё ухудшившееся с утра настроение, джип на его законное место, я неспешно вошёл в самораскрывающиеся двери, проигнорировав заинтересованные взгляды в сторону своей персоны, направился к лифту. Небольшая кабина предполагала вместимость до двенадцати человек, но сегодня я был эгоистом, нажимая на кнопку отправки лифта перед самым появлением своих сотрудников, и отправляясь в путешествие наверх на девятый этаж в гордом одиночестве. Устало облокачиваясь о стену, не могу остановить процесс увеличения подавленности своего состояния, толком, не соображая, почему именно сегодня, чувствую себя особенно паршиво, вымученно опускаю веки, даже не пытаясь взбодриться перед выходом из кабинки. Не замечая настороженных взглядов и несмелых приветствий, прямиком прохожу сквозь длинный коридор в свою обитель, в поисках уединения, на ходу отметая мысль, что там меня дожидается мой заместитель.

– Владислав Сергеевич, – парень, завидев меня, вскакивает со стула, и торопиться поздороваться, – Доброе утро!

– Да Макс, присаживайся, – вышло устало и осипшим голосом, утро для меня явно не имело добрых признаков. – Что у тебя там? – задал ему вопрос, совсем забыв, что сам попросил дождаться меня с отчётом.

– Я принёс отчёт, Владислав Сергеевич, – уведомил меня мой служащий.

– Хорошо, – выдохнул я, безнадёжно массируя виски рукой и проваливаясь в кресле, – я внимательно тебя слушаю.

– В принципе, я всё уладил с персоналом, – уверенно начал он вводить меня в курс дела, с Максом всегда так, в обычном разговоре он всегда остаётся скукоженным, а рабочий диалог приводит его в деловую готовность и в голосе проскальзывают твёрдые нотки. – Как я уже говорил, Павел Дмитриевич, не появлялся на фирме со вчерашнего утра, но он просил передать через вашего референта, что свяжется непосредственно с вами лично, когда у него будут хорошие новости. – Мой заместитель выдержал паузу, давая мне времени обдумать сказанное, а может, ожидая моей реакции, но продолжил. – Все относительно успокоились после селекторного совещания, фирма, что предъявляет нам обвинения и счёт, пока молчит, точнее, сохраняет затишье, нам не удалось ничего узнать о конкурентах и их предполагаемом вмешательстве в это дело. Хорошая новость – пресса и интернет не в курсе наших проблем, но как долго это продолжиться неизвестно. Мы, можно сказать, бездействуем в решении проблемы, потому что предпринять что-либо не в состоянии. С остальными заказчиками всё гладко, что наводит на мысль о досадном недоразумении с нашей стороны или обдуманном и тщательно разработанном плане со стороны наших конкурентов. С Ребятами, что устанавливали программу и охранку, я поговорил, они в полном ступоре, из чего вытекает, что они делали свою работу на совесть. – Я продолжал молчать, но старался слушать Макса с предельным вниманием, этот парень не зря сидит в кресле моего заместителя. С виду привлекательный, следит за своей внешностью, педантичен в выборе гардероба, но создающий впечатление неуверенного в себе молодого человека, он прекрасно знал свою работу и крайне тонко чувствовал людей, именно поэтому разговор со своими сотрудниками я включал в его обязанности. Не знаю, что именно, но какое-то шестое чувство всегда подсказывало ему, врёт собеседник, или умело, притворяется, и как, ни парадоксально, его взгляд в редкие моменты скрытый за прозрачными стёклами изящных почти женских очков оставался добрым и незаинтересованным и глаза были совершенно обычными – карими, без сверхъестественных намёков на прожигание души.