Текст книги "Ничья (СИ)"

Автор книги: mawka01

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 45 страниц)

В начале октября приехали в Польшу, где на днях должно было быть наше выступление и вручение награды. У аэропорта нас встретил огромный лимузин, и мы двинулись в отель. Правда, ехать пришлось очень долго, так, что все начали нервничать. С недавнего времени с нами разъезжала съемочная группа с проекта «Russia.ru», и снимали нашу жизнь. Можно было понять, что с каждым новым нашим этапом в жизни случались новые и новые шоу. Сначала «Тату в поднебесной», затем «Экспедиция», ну а теперь «Раша.ру». Тем более, я думаю, это здорово следить за жизнью артиста, видеть его закулисные дела, обыденную жизнь. Мы – такие же, как и все, в нас нет ничего особенного. По прибытию в отель, нас повели к нашему номеру, показав все внутри. Женя снимала на камеру, ходя за нами по пятам. Через десять минут встретились с Ольгой внизу и тут же поехали на съемочную площадку, то есть на то место, где мы должны были выступать. Внутри оказался огромный цех, где все кипело в работе, местные девчонки что-то репетировали, другие возились со светом, а нам рассказывали, что и как будет происходить. Затем нас проводили в гримерку, которую тоже показывали предварительно. На самом деле, очень прикольно. Женька осталась с Волковой в гримерке, пока я бегала с Олей по другим делам. Затем мы снова уехали в отель, точнее я решила немного поспать, пока Юлька побежала по магазинам за DVD. Решила что-нибудь посмотреть вечером, будет, чем заняться, тем более у нас такая шикарная плазма висит прямо перед кроватью. Она приехала глубоко вечером, очевидно задержавшись не только в магазине с DVD, но к этому времени я только проснулась. Она присела рядом на кровать и, поцеловав меня в щеку, протянула несколько дисков, которые нам предстояло посмотреть.

– Что первое смотреть будем? – Спросила она меня, скидывая кожаную куртку. – Я не знала, на чем остановиться и купила несколько.

– Не знаю, – разглядываю я коробки с дисками, – Юль, что это ты купила? Две девушки на обложке, ты…

– Лен! – Она рассмеялась, приземляясь на кровать рядом со мной. – Там нормальный фильм, не волнуйся, или ты стесняешься?

– А вот и нет! – Все же отвернулась я, понимая, что меня действительно это немного смутило. – «Невидимый мир», значит? И о чем он?

– Не знаю, сейчас посмотрим, – Волкова уже явно для себя решила, что мы будем смотреть, – только не смущайся, хорошо?

– Не смущаюсь я! – Звонко засмеялась я, подвигаясь, чтобы освободить Юльке место.

– Так, все ладно, извини, забыла купить попкорн, но ничего, так посмотрим! – Она ложиться рядом, примыкая близко ко мне.

Весь фильм мы шутили, смеялись, комментируя разные сцены. В общем, фильм и, правда, очень здоровский, очень актуальна проблема нацизма. А вообще фильм о любви двух южноафриканок во времена Апартеида (1950-е годы). Это повествование о любви двух женщин, живущих в очень традиционной атмосфере, а окружающие их люди существуют в четко структурированном и подверженном культурным стереотипам мире. Есть на что посмотреть и что обсудить. Были и неловкие моменты, даже интимные, когда я немного краснела, а ее рука, будто случайно накрывала мою. Я улыбалась ей, зная, что между нами исключительно дружба… Боже, почему я не думала о том же, когда мы были в ее машине? Ее мягкие губы, ее дыхание, ее руки… Я вновь вернулась к просмотру фильма. Она не была ничем озабочена и только изредка смеялась над репликами и своими комментариями к фильму.

– Ну, и как тебе? – Спрашивает она в конце, когда появляются титры.

– Хорошо. – Улыбаюсь я. – Очень даже прикольный фильм.

– Мне тоже понравился, ну, чем займемся?

– Придумаем… – Смеюсь я, когда она наваливается на меня сверху и начинает меня щекотать…

На следующий день была очередная репетиция, на которую мы поехали рано утром. Забыла книгу, пришлось читать какой-то дерьмовый детектив. Хоть что-то, по крайней мере, в машине кино нормально не посмотришь. В лимузине Юлька опять рассказывала всем забавные истории из нашего прошлого и все дружно смеялись над этим, в том числе и я. Может, пришло время жить настоящим? На репетиции сначала торчали в гримерке, а когда вышли стали долго настраивать звук. Одним из пожеланий было выступать с русской версией «Я сошла с ума», мы начали петь первый куплет, репетируя перед выступлением, но мало того, что я забыла слова в куплете, так и нам плюс не убрали из припевов. Это было даже смешно слушать. Волкова стала ругаться какого хрена играет фанера, а я стала докапываться, почему не убрали бэки. Потом уже, сидя в гримерке, мы еще раз обсудили с Олей, какой это позор. Поэтому, в итоге, решили петь «All the things she said», что тут поделаешь? Прошла еще тысяча и одна репетиция в костюмах, репетиция выхода, репетиция мейк-апа, звука, света и т.д.

… Перед выступлением все суетились. Гримеры делали макияж, Волкова объясняла, какую нужно делать прическу. Одевшись, я сделала вывод, что нужно купить леггинсы, потому что выступать в трусах просто надоело.

– Пойдем, все… Товарищи, выходим, выходим, выходим! – Командует Юлька уже одетая и накрашенная.

Быстро идем на площадку, вокруг столько людей, что не отличаешь, кто есть кто. Еще раз обсуждаем выход, свет, проверяем звук, все ли вообще в порядке. И вот ведущие заводят толпу все больше и больше, затем объявляют нас, мы выходим на сцену, держась за руки. Получаем награду, и почти тут же начинаем петь «White robe», в конце песни скидываем плащики и начинаем петь «220». А затем мы снова выступаем с самой ожидаемой песней вечера – «All the things she said», все в тех же корсетах, с тем же отличным настроением. Правда, бэки все равно были слышны, ну ладно, бог с ним! А когда наступает всеми любимый проигрыш, мы одновременно разворачиваемся и идем друг к другу, но как только мы становимся близко, я будто прихожу в себя и, все так же улыбаясь, отхожу мягко назад. Она не настойчива, останавливается. В конце песни, беря меня за руку, она улыбается. А потом подходит ко мне вплотную, примыкая к моему телу, протягивает микрофон в зал. Я обнимаю ее талию руками, понимая, что пусть лучше будет так, чем ничего…

А затем опять куча интервью, куча фотографов, красные дорожки, телевидение, всего предостаточно.

Утром она сама будит меня, как случалось раньше во все эти дни. Нависнув сверху меня, она радостно завизжала, а затем впилась в мои губы.

– Ну, блин, Волкова, опять ты целовать лезешь? Слезь с меня! – Смеялась я, отпихиваясь.

– С Днем Рождения, рыжая! – Соскальзывает она с меня и устраивается рядом. – Сегодня насыщенный день!

– Даже не напоминай мне, я хочу еще немного поспать! – Тяну я на себя одеяло, которое настойчиво она хочет вырвать. – Волкова, я ненавижу тебя!

– У нас сегодня сто-олько всего, просыпайся! У тебя сегодня праздник, ты должна цвести и пахнуть!

– Для начала я должна выспаться! – Недовольно бормочу я, чувствуя, как Волкова уже за ногу тянет меня с кровати.

– С нашей работой мы никогда не выспимся! Давай живо в душ, завтрак я уже заказала!

Делать нечего, я все же встала с кровати и поплелась в ванную комнату. Каково было мое изумление, когда я вошла внутрь. Почти тут же я довольно выкрикнула: «Волкова, да ты романтик!». Она засмеялась в ответ. Зеркало было украшено маленькими стикерами с поздравлениями и пожеланиями, а в центре красовался отпечаток ее губ. С каких пор она такая романтичная? Она незаметно подкралась сзади, обнимая меня.

– Ты у меня самая лучшая, рыжик! – Бубнит она, дружелюбно целуя меня в плечо. – Все, не буду тебя отвлекать, давай быстро в душ и завтракать!

Десять минут под струями прохладной воды, двадцать минут завтрака, полчаса на то, чтобы одеться, сорок минут доехать до места интервью, еще около часа съемки. Сначала миллион вопросов, столько же ответов, потом быстренько зашла на форум просмотреть поздравление ребят, все это, как обычно снимают на камеру. Юлька сидит рядом, тоже читая поздравления. Звонок от любимой мамочки, поздравляет меня, Юлька врывает трубку и поздравляет ее. Все мило и как-то по-семейному. «Пойдем», – говорит Юлька и ведет меня куда-то, где уже приготовлен небольшой сюрприз. Заходим в какую-то комнату, там собрались все близкие и те, кто хотел поздравить. Посередине стоит стол, на котором расположился огромный торт, весьма аппетитно выглядевший. Волкова первая запела «Happy birthday to you», остальные подхватили ее и пропели вместе с ней. Счастливая улыбка тронула мои губы, в голове пронеслись воспоминания со всех лет, все те дни, когда я праздновала свой День Рождения с ней, с родной. Когда она пришла ко мне домой, взъерошенная, уставшая, запыхавшаяся, растрепанная. Пришла, подняв свои голубые глаза на меня, которые так и светились искренностью, нежностью и невероятной любовью, которой я не придавала значение. Она облокотилась на дверной косяк, несмело протянув мне руку, и разжала ладонь, на которой покоился символ нашей любви. Ее любви ко мне. Этот кулон все еще со мной. Они допевают песню, поздравляют, хлопают в ладоши, а я радуюсь, как маленький ребенок, как в те года, и ничего не меняется. Ласково гладит меня по спине, пока я рассматриваю торт. А затем она поворачивает меня к себе, беря мое личико в свои ладони и мягко, едва касаясь, целует меня в губы. И так все последний раз… Последний раз снимают наш поцелуй, знал бы кто заранее об этом. Она обнимает меня крепко-крепко, как будто хочет сказать мне, что никогда не отпустит меня, не позволит мне уйти, как будто все так и должно быть. И я обнимаю ее, закрывая глаза, желая казаться себе ее любимой. Затем небольшое чаепитие, перекус, а потом снова бежим по делам. Рука в руке, идем не спеша, прогуливаясь по улицам Польши, время от времени нас фотографируют наши люди для частной коллекции, для наших фото альбомов, не для журналов и прочих вещей. Тем более эта картина – нас, не может ничего вызывать, кроме умиления и какого-то теплого чувства на душе. Доходим до какой-то улицы, где повсюду стоят палатки с сувенирами и выбираем парочку себе, чтобы осталось что-то на память. Всякие такие вещи – единственное, что может напоминать о прошлом. С нами ходит Оля, тоже выбирая что-то себе. После покупок мы вновь гуляем по шикарным улицам, просто наслаждаясь прекрасным днем. Время от времени у нас спрашивают какие-то вопросы на камеру, а мы отвечаем. Так проходит парочка часов, после чего, мы отправляемся в ресторан кушать… Вечер выдался не менее романтичным, мы прогуливались по набережной, изредка разговаривая о чем-то глупом, глядя, как солнце опускается за горизонт, как люди с таким же упоением наблюдают за этим явлением. Мы много смеялись, по ходу купили где-то бутылку вина, и распили ее прямо на улице, радуясь, как маленькие дети. А потом, ввалившись в отель, мирно заснули на кровати, переплетая ноги и руки. Так что еще там было в Польше за все это время? Автограф сессия, со многими фанатами, которые дарили какие-то подарки, говорили слова благодарности, пели наши песни, все это безумно круто. Снова интервью, фотографы, которым нужно улыбаться в камеры, красная дорожка и опять десятки фотоаппаратов. Юлька дурачилась, хватая меня за попу, а потом дружный смех, искренние улыбки. Все счастливы.

Когда мы вернулись в Москву, все стало на свои места: Юля проводила время с Парвизом, я занималась своими делами, редкие встречи с Борисом, которые в основном заканчивались ссорами и ругательствами, потому что больше никогда и ничего не наладится. В один из дней, за несколько десятков часов она подошла ко мне со словами, что нам нужно двигаться дальше. «Что?», – засмеялась испуганно тогда я, не особо понимая, к чему она клонит, или попусту не захотев понимать. Она пожала плечами и перенесла наш разговор на потом. Но все необратимо катилось к черту. А 21 октября вышел наш третий, последний альбом, которого так ждали, релиз которого постоянно переносили. «Управление отбросами» остались в прошлом – «Новые улыбки» желание того, чтобы все улыбались, не взирая на то дерьмо, которое у нас выходит. Но все не так уж плохо, уверяю я себя, в три раза чаще, чем это делает Волкова. Состоялась огромная автограф сессия в магазине союз, куда собрались множество фанатов со всех городов. Вспышки фотокамер, автографы, поздравления, наши песни. В один день все и сразу. Душно. А потом снова в привычном ритме. Интервью на love радио в начале ноября, одни и те же вопросы, накаляющаяся почему-то ситуация, нервы ни к черту, все куда-то катится, она смотрит на меня так, как раньше едва ли смотрела, успокаивает меня, когда не может успокоиться сама. А после радио все опять по своим делам. Звонки Бори, Юля ругается, она все чаще разговаривает со мной о нем, высказывая свои недовольства, а я пожимаю плечами, выхода у нас нет. И никогда не будет. Она верит в том, что мы можем сами – а я нет. Мы не те, что прежде, к нам не приходят по 130 тысяч японцев на концерты, мы вообще забили на Японию или она на нас, мы больше не сжимаем друг друга в объятиях и страстно не целуемся на камеры, нас не за что любить. Никто не понимает «людей инвалидов», никто не понимает «управление отбросами» и «обезьянок ноль», никому это не надо. Мы уже не те, наши идеи уже не те. Никто нас не понимает. За что боролись – на то и напоролись. В середине месяца – ELLE style awards, знакомые лица, незнакомые, опять вопросы. «Ходят слухи, что вы сделали пластическую операцию?» – незатейливо спрашивает какая-то журналистка. «Губы сделала, но я не считаю это за пластическую операцию», – отвечает Волкова. «А что вы с ними сделали?», «Увеличила», «Вы отговаривали Юлю?», – теперь журналистка обращается ко мне. «Отговаривала, отговариваю и буду отговаривать. Буду бить! Она и так красивая, просто не знаю, почему она не понимает этого…», – улыбаюсь я, глядя на Юльку. Другие вопросы были про моду и стиль, в основном на них отвечала Волкова. Вечер в стандартном описании: алкоголь, море выпивки, несерьезные закуски, много звезд, вручение каких-то наград. И только под ночь домой, когда ноги уже ничего не чувствуют. Но самое интересное было еще впереди, то, чего практически никто не ожидал. В конце месяца состоялась пятая юбилейная премия RMA. Мы приезжали первые на красную ковровую дорожку. Сначала приехал фургон, на котором была огромная картинка с альбома «Управление отбросами», из заднего отсека выехали мы с Юлькой на мотоциклах, подъезжая к входу на премию. И вот снова эти возгласы фанатов, поспешно подходим к ведущим. Опять вопросы, столько эмоций, переживания, хоть все не в первый раз, и не в последний. Между разговорами ведущий положил руку на плечо Волковой, после чего последовала дружеская шутка ведущей: «Не обнимай, она уже не свободна», на что Юлька ответила: «Я обнимаюсь либо с Леной, либо со своими детьми». Внутрь нас провожают подбадривающие крики фанатов, она берет меня за руку последний раз на этой премии, спустя пять лет, после того, как мы появились здесь впервые… Она уверено держит меня, не бросая на полпути, ведет меня вперед. Все так, как должно быть. Встречаемся со многими знакомыми лицами, здороваемся, на нашем диване зависает Лена Темникова из группы «Серебро», она задушевно общается с Волковой, пока я наблюдаю за атмосферой, которая на каждом таком мероприятии одинакова. Выступают разные звезды – кто-то плохо, кто-то хорошо, мне все равно. Когда дошло до премии «Легенда MTV» – вызвали нас. Волкова ограничилась, как обычно, парочкой слов: «На самом деле просто круто быть легендой», и махнув рукой, мы скрылись со сцены. Но, пожалуй, это не то, чем я так озаботилась, да и сама Юлька, хотя этого она даже не скрывала. Перед тем, как вручить нам статуэтку, еще раз показали разные вырезки с прошлых лет, то, как мы были когда-то популярны, то, как все сходили с ума. Россия гордится нами. И я чувствую, как невыносимо пульсирует в тоске мое сердце, слышу, как стучит ее сердце, но она не хочет себе в этом признаваться. Она всегда была таким человеком, что никогда бы не созналась в себе, что ее что-то печалит, волнует, особенно это касалось воспоминаний. Тем не менее, она накрыла рукой мою руку, а затем помогла встать, чтобы получить награду. Оставшийся вечер мы болтали, встречали знакомых людей и снова болтали, несколько раз у нас брали интервью. А когда спросили, кто был лучше всех в этот вечер, я тут же ответила: «Волкова!», одаривая ее самой трогательной и очаровательной улыбкой. В ответ прозвучало: «Катина!», и все отстали от нас. Она держала мои руки и постоянно о чем-то рассказывала, время от времени, я вставляла незначительные реплики, как обычно бывало. Напившись и повеселившись в меру, мы вновь разъехались по домам. Ведь теперь не было такого: «А давай рванем ко мне?», у каждого была своя личная жизнь, в которой не хотелось бы быть третьим лишним, у каждого было что-то новое, свое. А прошлое – так и осталось в прошлом. На следующий день выступление на «Новой волне» с детишками из «Непосед». С этим номером было много шума, сначала -несогласие с режиссером, потом – чуть ли не отказ от выступления, хотя на следующий день все уладилось. В итоге – номер ставили мы с Борисом. Три минуты на сцене, открывая рот под фонограмму – ничего уж тут не поделаешь. Опять какие-то поздравления. Кажется, я устала.

От всего этого – устала…

Все так и шло к концу, спасения от которого не было. С Юлей мы все-таки поговорили, и она предложила мне уйти от него, взять и уйти, не пребывая в уверенности, что мы не останемся на улице, как бродячие щенки. Все кончено. Я уже знаю это. В общем, все конечно же, из за Бориса. Но я никогда не признаюсь себе в этом, неужели я стала такой же, как она? После стольких лет, что я держалась – я сдалась? Боря любит шоу и скандалы с эпатажем. А Юле, моей девочке, нужен драйв, ей нужны постоянные тусовки, ей не нужно все это. Видимо она просто устала петь непонятные для нее песни. Она устала, и я ее понимаю. Я тоже устала, но я не люблю такие перемены, я их боюсь. И она знает, что я боюсь. И все равно тянет меня за собой. Проблем слишком много, выходов слишком мало. Опять же не те синглы. Юля поняла, что Боря гробит группу, и ушла. Причем, я подозреваю, что уйти она хотела еще в 2007, когда нам принесли тексты и мелодии демок. И уже сейчас, в 2008, она окончательно уходит, изредка встречаясь для съемок, журналов, поддержания группы на слуху… Ничто не вечно.

«Нам нужно уйти», – твердит она мне в зачастивших телефонных звонках. «Мы не можем….», – подолгу молча в трубку, все же отвечаю я. «Мы можем, нужно только захотеть!», «Нет, Юлёк, не стоит», – уже со слезами молю ее я, зная, что все предрешено. «В общем, ты со мной?», «Я не могу… останься…».

В декабре 2008 года было проведено собрание, на котором было решено прекратить работу проекта «t.A.T.u.» в режиме full time.

====== 69 ======

«Я выхожу на балкон, чтобы взглянуть на все то, что мне так напоминает о тебе, обо всех безумных и нежных ночах, которые мы провели вместе. Чтобы вспомнить каждую секунду, которую ты была рядом, и чтобы навсегда запомнить те недолгие минуты, которые остались нам с тобой. Тебе и мне. Вместе. Я вспоминаю все то, что мы прошли, держась за руки. Но сколько всего нам предстояло еще пройти – я и не думала, сейчас не время, по крайней мере, мои мысли сосредоточены на том, что ты здесь, со мной, рядом. Стоишь сзади, то ли в смятении, то ли в страхе, то ли в смущении. Ты ли это? Здесь, в гостиничном недорогом номере, от которого мы уже отвыкли, на 18 этаже, время остановилось, давая еще раз пережить все те моменты, которые и без того запали в нашу душу. Ты стоишь немного позади меня, боясь приблизиться ближе, ведь это стало так опасно. Ты не хочешь, чтобы это вновь овладело нами, я боюсь этого не меньше тебя. Прохладный ветер путается в волосах, но я не мерзну, пока ты рядом. Сегодня выдалась особенная ночь, каких еще не было в нашей сумасшедшей жизни. Я закрываю глаза и улыбаюсь, понимая, что всё в порядке, до глубины души, поэтому закрываю дверь. Это действительно происходит? Твое дыхание обдувает мои волосы, я в неведении. Господи, ты взяла меня за руку, мы стоим…

Обманутые...

Я знала это с самого начала и мои объятия распахнуты. Твоя голова покоится у меня на груди, ты как маленький ребенок, тебе нужно успокоиться, мне тоже. И мы изо всех сил стараемся не заснуть... Мы здесь, на балконе восемнадцатого этажа. Мы улетаем вдвоём... Мы говорим о родителях,

о нашем прошлом в семье, которая никогда не была семьей, но как таковой мы считали ее. Понимая, откуда мы родом. И ничего уже не хочется, только отдохнуть. И так, последние минуты мы вместе. Умиротворенные, уставшие, обманутые. Наши чувства были выставлены напоказ, на всеобщее обозрение. Я не могу поверить, что это происходит со мной... С тобой, с нами. Но нас больше нет, практически нет. Пустое название того, что раньше казалось недостижимым. А мы обычные, такие же, как и все. Любящие, обманутые. И я подала руку, чтобы показать – я твоя, твоя навеки. Навеки... Когда я ощутила, что ветер усиливается, я ухватилась за перила в растерянности, мне есть что сказать, и, кажется, тебе тоже. И вот я уже почти говорю то – самое запретное, это почти срывается с моих губ, но ты опережаешь меня. И я знаю, почему ты делаешь это – не хочешь, чтобы я чувствовала себя виноватой, чтобы потом не пожалела. Есть что сказать. Потому ты меня поцеловала.

И я попытаюсь заснуть, чтобы удержать тебя в своих снах. Мы здесь, на балконе восемнадцатого этажа. Мы вдвоём... Улетаем...

Теперь я вспоминаю наш разговор пятиминутной давности. Мы молчим, не желая ничего говорить. Все давно уже понятно.

– Зачем ты это делаешь? – спросила я тебя, переполненная тоской и тревогой за то, что нам еще предстоит.

– Так надо. – Ответила ты, как обычно, сухо.

Впрочем, другого я от тебя и не ожидала. За последнее время ты так изменилось, что я даже не уверена в том – ты ли это? И была ли моя Юля вообще? Моя любимая черноволосая девочка. Ведь даже вид кулона тебя не пугает, ты смотришь на него практически безразлично.

– У тебя всегда есть выбор, – боясь заглянуть в твои холодные глаза, я отвожу взгляд на что-то бесполезное. Ты отрицательно качнула головой и иронично улыбнулась.

– Всю нашу гребаную жизнь нас заставляли что-то делать. Заставляли целоваться, корчить из себя лесбиянок, обезьянок, и у нас никогда не было выбора… – ты грустно улыбаешься, глядя на меня, и больше всего в твоем взгляде – жалости ко мне. Глупой, никчемной, рабски зависимой от тебя – такой независимой, ничьей.

– Почему ты так поступила со мной? – я не выдерживаю и вновь, спустя полчаса пустых размышлений, спрашиваю тебя о самом больном, но ты не придаешь этому значения.

Другого от тебя я и не ждала. Ты это ты. Наверное, тебя уже ничто не изменит.

– Как – так? – твоя любимая черта корчить из себя дуру никуда не делась.

– Ты и сама знаешь! – ты начинаешь меня злить, вот-вот моя обида выльется во что-то серьезное. – Почему ты кинула меня?

– Я никого не кидала! – протестуешь ты, отворачиваясь от меня.

– Тогда почему все закончилось ТАК? – ты не даешь мне успокоиться, убивая своим настроем.

– Ты и сама знаешь...

– Ну да, ты все равно никогда не принадлежала мне... – обреченно вздыхаю я, уходя на балкон.

– Принадлежала! – уже кричишь ты из комнаты, твой голос касается моей спины.

– Очнись! Кому ты врешь? – я зло оборачиваюсь к тебе: обреченной, обезоруженной.

– Я никому не вру, перестань истерить, – все же берешь ты себя в руки и идешь ко мне.

– Ты никому не принадлежала и не можешь принадлежать… – положила руки на холодные перила, наблюдая за тем местом, которое мне так напоминает обо мне.

– Откуда тебе знать? – ты как всегда настойчива, а я так устала от всех этих разговоров.

– Я прожила с тобой чёртовых десять лет, я знаю тебя вдоль и поперек, я знаю о тебе даже больше, чем ты сама! – выпаливаю я на одном дыхании, чувствуя, как слезы подступают к моему лицу, и я не могу совладать с этим

– Тогда почему ты не заметила элементарного?!

– Я заметила... Ты никогда не принадлежала мне, и поэтому так все закончилось, – слова уносит ветер, но, кажется, ты их слышишь.

– Видимо, ты замечала совсем другие вещи... – нет, твои слова разобрать намного тяжелее, но я все же разбираю их…»

– Ало, это снова я, – как будто я не узнала бы ее голос, который за эти года я выучила наизусть, каждую нотку, каждую интонацию.

Она посмела предположить, что я не узнаю ее. Она вновь дала о себе знать.

– Я узнала, – уверенно отвечаю я, глядя на дату.

Какой уже день она звонит мне между 4 и 5 часами дня или вечера, застревая в этом интервале непонятно по каким причинам. Каждый день в это время раздается ее звонок, стандартно начинающийся: «Это я», и как всегда я отвечаю одно: «Я узнала». Сегодня пауза затянулось чуть больше обычного, но она вовремя очнулась.

– Как ты? – уже не совсем стандартный вопрос, сбилась программа и, кажется, ее план пошел к черту. Что же ты, девочка моя, переживаешь?

– Ты для этого звонишь? – я ставлю все точки над “I”, стараясь казаться сухой и равнодушной, только голос дрожит, потрескивает от негодования и ожидания ее самого главного вопроса, ответ на который я так и не придумала, так и не нашла.

– Да.

– Прекрати, – жестко говорю я, сжимая зубы, не находя времени для ее выкрутасов.

За все эти года я натерпелась, наслушалась.

– Ладно. Что ты надумала? – и вновь стандартная программа, главный вопрос, на который она ждет мой ответ, но так и не может дождаться, перезванивая каждый день между 4 и 5 часами дня или вечера.

– Ничего, – все так же отвечаю я, устало разглядывая книжные полки дома, на которых, к великому моему сожалению, нет книг, в которых были бы ответы. Только спрятанные бестиарии и фолианты, только то, что мне никогда не принадлежало. Почти все эти книги Ваня отдал мне, так и не рассказав ничего, но правда я узнала от нее. Чуть позже. В истерике она сама рассказала мне все.

О том, что Ваня сам забрал у нее эти чертовы листки, и о том, что ей жаль. Чего жаль я так и не поняла, она просто выдавила это, уставшая, поникнувшая: «Мне жаль, Ленок…» – именно так закончился ее приступ истерии. Ваня забрал у нее эти листы и подсунул мне. Тогда я еще смутно понимала, как он мог сделать это. Как он смог забрать у нее то, что ему никогда не принадлежало. А она хорошо научилась воровать его привычки, ведь сама когда-то забрала мой кулон, который никогда не принадлежал ей. Но это уже в прошлом. А потом ко мне все-таки пришло осознание того, что они с Ваней встречались, задолго до нашей встречи с ним, и разговаривали, и она так же ничего мне не сказала, как и я ей. Но многое я узнала чуть позже…

– Ленок, нет времени, – торопливо произносит одна, будто кто-то хочет вырвать у нее трубку.

– Я знаю! – срываюсь я, злобно меряя шагами комнату. – Просто не дави на меня!

– Ты свободна в выборе… – уже спокойней отвечает она.

– Я еще не решила.

– Я перезвоню тебе позже… – привычные короткие гудки.

Что было потом? Да ничего! Пустые убеждения фанатов в том, что все в порядке, что группа t.A.T.u. продолжает свое существование, параллельно с сольными проектами. Ничего подобного! Ничего подобного никогда бы не произошло и не происходило. И все настолько паршиво, что в моей голове не осталось слов, мыслей, которые я могла бы выразить. Только озлобленность на все, жгучая обида. Боже, я не могу поверить в то, какая я идиотка! Я поверила в то, чего никогда не было! Мы никогда не любили друг друга, это все паршивое навязывание того, что мы лесбиянки. Когда на твой позвоночник, на твою макушку постоянно давят, ты уже перестаешь сопротивляться. Ты уже перестаешь сомневаться в том самом. Ведь так просто было стать лесбиянками, любить друг друга до гроба, не общаясь до этого ну вообще никак. Ваня доказал нам это, и даже, когда все закончилось, я продолжала в это верить! В сказку, которую в два счета придумали и рассказали нам, навязали. Блондинистая овца! Я не находила себе места, все время рвала и метала что-то, переживала, как сумасшедшая, как только выхода на публику, все становилось, как обычно – у нас все хорошо. Ведь еще никто не знал о том, что нас больше нет. И никогда не будет, не смотря на обещания не забрасывать проект.

Работа, если это можно назвать работой, стала нудной, скучной и неинтересной. Раз в месяц интервью, где либо я, либо Юля. Раз в месяц тусовка, где появляется одна Волкова. Какие-то журналы все находят, о чем написать, но нам все меньше хочется говорить, о чем-то рассказывать. Ничего нет. Я все меньше появляюсь на мероприятиях, только Юлька изредка светится там. Но вряд ли кто-то уже сходил с ума, фотографируя исключительно нас, вряд ли кто-то определенно точно узнавал эту девушку из толпы. Ведь у нее больше не было короткого черного ёжика, не было юбок, не было меня рядом. Рядом с ней был элегантным мужчина, у нее было так изменено лицо, что едва ли бы кто-то узнал в ней ту самую татушку. Ничего, уверяю я себя, всему всегда приходит конец.

И конец пришел, в виде незатейливого блога инсайдера. Именно так именовал себя Борис в сети. Инсайдер – это в его стиле. Я хорошо помню тот день, даже слишком, он запомнился мне так же, как и первая встреча с Ваней, первая встреча с Юлей. Я запомнила тот день солнечным и безумно грустным, хотя грустным – не совсем то определение. Безнадежный, угнетающий, истеричный день. Тогда я не сидела рядом с Борисом, наблюдая, как он набирает этот текст с пустым взглядом. А если бы и сидела, то наверняка бы мне показалось, что ему все равно. Он устал терпеть Юльку, она устала терпеть его. И все так офигительно просто и сложно, что у меня нет слов. В тот день я молчала. Когда он все-таки опубликовал его, мое сердце сжалось от невыносимой боли, все внутри похолодело, оборвалось. А потом, как будто в ускоренном режиме я видела эти сообщения на форуме, одно за другим, каждую минуту. Я видела эти плачущие смайлики, которым раньше не придала бы значения, эти многоточия, это обиду, злость на нас, слезы, у кого-то безразличие. И, читая все это, я чувствую, как слезы обжигают мое лицо. Я уже не сдерживаю себя, стараясь казаться себе сильной. Я слабая. Была бы я сильная, как она – этого бы не произошло. Почему? Почему все должно быть именно так? Еще никогда в жизни я не чувствовала себя такой одинокой, такой жалкой. Я просто лежу на столе, положив голову на руки и реву, как ненормальная. Говорят, это помогает. И когда я поднимаю голову, снова перед моими глазами обновления каждую минуту. И эти обрывки фраз перед глазами: «Я не могу в это поверить… Такого не может быть… Наверное, опять пиар, а потом придется штурмовать «Союз», автограф-сессия, все дела…», «Нет… Пожалуйста, скажите, что это шутка!!! Они не могут поступить так с нами!!!», «Тату – вся моя жизнь, почему мне вырывают сердце??? Так не должно все заканчиваться…», «Они даже не могут уйти нормально! Все предсказуемо!», «…я не знаю, что можно сказать, в таком замешательстве я впервые, и меня даже не хватает на слезы, потому что внутри творится что-то невообразимое…», «Огорчает лишь то, что они ушли молча, даже не объяснив причину. Возможно, из уважения к нам, они все-таки прокомментируют ситуацию. Но радует что все же вместе: вместе пришли, вместе ушли никто никого не выгонял и не подсиживал, как это бывало в других коллективах». «Я любила их со своего детства, вся моя юность – Тату, это часть моей души!!! Мы все равно будем СХОДИТЬ С УМА и НАС НИКТО НЕ ДОГОНИТ!», «Пожалуйста, не уходите!!! Не прекращайте проект!!! У вас столько возможностей, вы все можете, и раньше было не сладко, но так нельзя!!! Вот порог десятилетия и такой подарок…», «На повторе песня «Не жалей», она сейчас, как никогда актуальна. Внутри полнейшее опустошение, слов нет, мыслей нет… Удачи…», «Я продолжаю верить в вас…», «Вы научили нас любви, вы показали нам, что такое свобода, свобода выбора, вы сделали все, что нужно. СПАСИБО!!!», «Тату навсегда в моем сердце, этого уже не отнять, спасибо этому форуму, на котором я нашел столько друзей…», «Такой великой группы больше никогда не будет ни в России, ни в мире. Зато будет нечто новое. И вместо одной ослепительной звезды мы получим две». «Я в шоке… в полном шоке…». «Нет, не грустно… Истерика. Сумасшествие, хожу по комнате, не зная, куда деть себя, песни Тату по кругу… Почему все именно так?», «Да, почему все так кончается? Устроили бы нормальный тур, выпустили бы международный диск, и все бы наладилось…», «Не могу понять почему, но мне в данный момент больно слушать их песни и смотреть их фото... Не знаю почему...», «ТО, ЧТО ПРОЕКТ ТАТУ ПРЕКРАТИЛ СВОЕ ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ – ЭТО НЕ ЗНАЧИТ ЧТО ИХ БОЛЬШЕ “НЕТ”!», «Ничего… Так бывает, проект Тату изжил себя…», «Спасибо за ВСЕ. Удачи новому проекту, и… Юле. t.A.T.u. навсегда в моем сердце!». «…я даже не успела побывать на их концерте», «Странные и смешанные чувства внутри… Все значит так, как должно быть… Юля сделала свой выбор… все знают, о чем я», «Грустно читать эти строки…», «Все это печально, но я стараюсь держаться. Ведь теперь мы выросли вместе с ними, у меня вторая семья… Любовь… Друзья… Ничего бы этого не было без НИХ», «t.A.T.u. – это образ!! Образ, в котором есть Юля, Лена и любовь! Любви я давно там не замечаю... И, как и многие вообще сомневаюсь, что она была когда-то. Но зачем забирать последнее?? Неужели не понятно, что t.A.T.u. без Юли – это не Тату? Неужели не понятно, что t.A.T.u. без Лены это не Тату?!», «Раньше я был влюблен в две вещи – Тату и футбол. Сейчас остался только футбол», «Я хочу, чтобы это все было не напрасно…», «Ребят, это был даже не проект, это была целая культура, эпоха. Эпоха двух девчонок, которые перевернули окружающий мир и наши маленькие мирки с ног на голову». «На автомате набрал Ване, в трубку всхлипываю, а он мне говорит, что сам прослезился…», «По крайней мере, я надеюсь, что девчонки не в ссоре..», «Будет что-то новое…», «Только что поняла, что больше ничего не будет…», «Я до сих пор не могу поверить…», «Читала… Ничего понять не могла… Потом встала и расплакалась…», «Как же мы без них?», «Что ни началось – все кончается…».