Текст книги "Ничья (СИ)"

Автор книги: mawka01

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 45 страниц)

Иногда и не понимала, почему именно в это время я так дорожу ей? Дорожу, как никем другим, боюсь потерять ее, боюсь оставить ее одну, боюсь быть брошенной и преданной. Кажется, за все это время, я так привыкла к ней, что уже никогда не смогу отвязаться. И это ужасно пугает меня. Я боюсь, что никогда не увижу ее черных, как смоль, волос, ее строптивый затылок, я боюсь не увидеть ее самоуверенный, дрожащий от интереса ко всему подбородок, ее острых, ярко выраженных скул, я боюсь не увидеть ее синих холодных глаз, ее стремящейся всегда вперед походки, ее торопливых пальцев, ее аккуратной маленькой груди, ее концептуальных возбужденных сосков, ее теплых губ цвета запекшейся на солнце вишни, боюсь не увидеть ее шею, которая так вздрагивает от моих поцелуев, боюсь не увидеть ее лопаток, к которым я прижимаюсь по ночам, боюсь не почувствовать запах ее тела, ее ровного, притихшего дыхания по утрам.

Господи, как же я боюсь потерять ее.

Больше всего на свете, проснувшись, я боюсь не увидеть ее снова.

За все то время, которое мы провели вместе, я могла сказать только о нескольких вещах полностью и уверенно, но обо всем по порядку и не сразу.

Первая вещь была проста и банальна, как ни одна другая мысль – я встретила ее совсем не случайно. Не происходят случайно встречи на середине пути. Я как сейчас помню тот момент, когда она вошла внутрь купе, улыбаясь мне своими белыми, ровными зубами. И я, в тот самый момент, даже не могла себе представить, что эти зубы будут когда-нибудь кусать мои губы, а потом зализывать их языком. Ее язык я тоже помню – болтливый, как ничей другой. Я помню тайну ее глаз. Странно, ведь ее тайн я никогда не знала. Голубые, холодные, которые никому не принадлежат. Я помню ее заливистый искренний смех, которым она заражала меня за секунды. Помню ее самоуверенную, и как мне казалось, наивную фразу: «Когда-нибудь я стану знаменитой, когда-нибудь обо мне заговорят», и в тот самый, мать его, момент я даже не могла себе представить, что она станет знаменитой, что ее будут засыпать цветами и мягкими игрушками, что ей будут дарить то, что не дарят простым смертным, что на концертах будут держать наши плакаты и орать: «Юля-я-я, Лена-а-а, я вас люблю-ю-ю!!!», я даже не думала, что из-за таких самоуверенных и наглых, как она, кто-то будет реветь, убиваться и говорить: «Они не ответили на мое письмо, где это чертово лезвие»? Господи, я ведь и правда тогда не думала об этом… Черт. Невозможно было так заиграться. Я не думала о том, что когда-нибудь смогу полюбить такую, как она, сидя в этом гребаном поезде, раздражаясь от ее колких фраз, молча ненавидя ее, я ведь не думала, что смогу полюбить такую – строптивую черную овцу. Да и вообще девушку! Тогда, в тот самый момент, я ждала, что ко мне подсядет парень, который бы потом вообще мог стать моим мужем, но я никак не ожидала ее – ту, которая не оставила мне выбора и влюбила меня в себя. Просто взяла и влюбила. Я встретила ее не случайно, и это самая понятная вещь из всех. Она научила меня всему. Всему, чему могла. Она научила меня любить.

И эта вторая вещь, о которой я могла с уверенностью сказать. И это странно, и даже абсурдно. Разве может научить любви тот человек, который сам не умеет любить? Хотя, говоря о том, что она не умеет любить – я поступаю некорректно. Она умела, просто по-своему, и мне никогда не понять тайны ее заботы и привязанности, ее любви к человеку. Слово «Люблю» слетало у нее пять раз за день, и как в это можно было верить? Так или иначе, она научила любить меня, за что я ей благодарна. Любить рыдая, стоя на коленях, цепляясь за человека руками и ногами, не давая ему возможности уйти. Это убивало меня изнутри. Я отчетливо понимала, что уже не смогу жить без нее, и это не так уже легко было признать, но мне пришлось. Я всегда ненавидела врать себе, делая вид, что все хорошо. Я смогла полюбить ее не сразу, прошло много лет, и тогда, будучи взрослым человеком, я поняла – назад пути нет. Сначала – не было ничего, похожего на любовь. Это – юношеский максимализм, неподдельный интерес, да и просто тупое слово «хочется», а когда хочется – всегда можно, но это никак нельзя было назвать любовью. С тех пор, как она родила, прошло еще какое-то время, и тогда я уже, будучи взрослым человеком, отчетливо понимала свою зависимость от ее. Рабскую зависимость.

Пожалуй, одной из главных вещей, позаимствованных у нее была фраза: «Нужно относиться ко всему проще». Я услышала эту фразу от нее после того, как Ваня забил наши головы своим тезисом: «Прошлого – нет, будущего – тоже нет. Времени нет и не будет». Вот хрень, она напропалую пользовалась его фразами, и жила по его законам, увлекая меня за ней, увлекая за ним, и она совсем не спрашивала моего разрешение на это. Во всяком случае, жить проще не представлялось возможным, из года в год становилось только сложнее, особенно во время работы с Ренским. Стали возникать споры, непонимания друг друга, я не говорю о том, что с Ваней было проще, было лучше, просто с ним было по-другому. Так вот я не люблю сравнения, нельзя сравнивать несравнимое. Говоря об этом, она сама же не придерживалась своей позиции, и никогда не уступала (и не могла уступить по определению) Борису, не давала засунуть полный шлак в альбом, который, по его мнению, мог принести большие деньги. Шлаком – назывались песни без малейшего смысла, где были слабые аранжировки, прослушав которые, даже Галоян плевался. А Галояну мы доверяли. Именно он записал большую часть музыки для второго альбома. Известные композиторы – это, конечно, хорошо, но еще лучше, когда эти люди проверены. Тем более что Сережа уже успел пропиариться за наш счет за время альбома «200 по встречной». Жить проще – это значит не думать ни о чем, во время того, как мы исполняем «я сошла с ума», не думать о самой глубокой философской песне «что не хватает тебе», плеваться от глупых, слов «обезьянки ноль», не умиляться фанатам при исполнении «gomenasai», не думать ни о чем, совсем ни о чем, старательно пряча слезы, во время того, как мы поем «ничью». Разве такое представлялось возможным?

Совсем нет.

В августе 2006 мы разорвали контракт с Universal. Вот тебе и крупнейший лейбл. Которого больше нет. Руководство Universal рассчитывало выпустить альбом, который бы разошелся 3 миллионами копий, но он разошелся всего лишь около 700 тысячами. На прощание с нами решено было выпустить прощальный диск с лучшими песнями «t.A.T.u. the best». Вот тебе и Тату кам бэк. Самый сильный альбом и таким тиражом. Трудно было себе представить, что будет с нашим третьим альбом, да и будет ли он вообще.

Но, не смотря на эту черную сторону работы группы, наш тур продолжался с завидным количеством концертов и выступлений. И почти все оставалось таким же, как прежде. Шли мучительные недели из города в город, концерты, куча людей, орущие фанаты, и никаких юбок-блузок-чулок, разве что поцелуи могли остаться. Если бы хотели – то непременно бы остались, хотя в пресс релизе всем обещали, что ничего особенно не будет: «Поцелуев не ждите, ждите намного большего».

Не так давно прошел наш крупнейший концерт в Санкт-Петербурге, и это можно было считать стартом для турне. К этому выступлению мы готовилась так долго и упорно, что иногда мне просто хотелось забить на все выступления, и вообще на все это. Сколько же сил было вложено в это шоу, а сколько было интриги, сколько журналов и газет писали об этом, сколько сплетничали на форуме, и как же быстро выкупали все эти чертовы газеты. Первое, крупное, с живой музыкой шоу в России – это тебе не шутки. Свен, как главный мозг группы, всех настраивал на работу. На активные, многочасовые репетиции. Шоу получилось и правда замечательным, ярким, романтичным, полным энергии и драйва, таким, когда бегают мурашки по коже от крика толпы, от их рук, от их радости. Это было очень круто… Так же было решено выпустить DVD по такому поводу с нехитрым, но искреннем названием «TRUTH», что в переводе означает – настоящее. Это было почти настоящее, не такое, как хотелось, но выбора у нас как такового не было…

А жаль.

Но, так или иначе, этот тур смог перевернуть все внутри у каждого из присутствующих, а у нас с Юлькой – подавно. Такие трюки мое сердце не выполняло никогда, еще никогда моя душа не была так встревожена и радостна и грустна. Еще никогда, а все потому, что пришло время этого тура.

Best tour ever 2006.

Сочи 4.08.2006 год.

Знаете, бывает такое, когда просыпаешься и на твоем лице блаженная улыбка. Да-да, именно блаженная улыбка, не как последствие бурной ночи или ощущения Дня своего Рождения, совсем нет, а просто чувствуешь, что вот-вот начнется что-то захватывающее, что заставляет внутри вскипать кровь, что заставляет улыбаться. В тот день я проснулась именно с такой блаженной улыбкой на лице, ясно осознавая то, что сегодня – начинается наш famous tour! И это действительно здорово. Юля где-то суетилась в глубине номера, кажется, она принимала душ или умывалась, я же в это время уже начала собираться на репетицию, которая должна была начаться через пару часов. Быстро позавтракав, мы сели в машину и двинулись к площадке. Там уже было несколько фанатов, которые терпеливо дожидались начала шоу. Мы быстро расписались на каких-то наших фотках и обещали вернуться чуть позже, чтобы была возможность пообщаться с ними. На репетицию ушло чуть больше времени, чем ожидалось, пока настраивали инструменты, мы с Юлькой обсуждали, как и что будем петь, где и как и что начинать. Ну, и заканчивать, соответственно. Когда всю аппаратуру настроили, мы приступили к репетиции, расхаживая по площадке взад-вперед, в то время, как несколько тех самых фанатов, стояли внизу и улыбались нам. Оказывается, я так соскучилась, что не смогу сдержать себя и посылаю им воздушный поцелуй. Здорово, как же здорово! Настроение отличное! После репетиции мы зашли в гримерку, чтобы выпить немного холодной воды, в Сочи действительно очень жарко. Я всегда помнила этот город, как солнечное и теплое место, где можно мечтать и поддаваться провокациям. Напомнив Волковой о том, что снаружи нас ждут ребята, мы вышли пообщаться с ними. Странно, я даже не думала, что могла так соскучиться по российским фанатам. Слышать их русскую речь – самое приятное, что может быть. Они рассказывали о многом, о том, как мы повлияли на их жизнь, о том, что они стали верить в любовь, что многих из них связали именно мы – своей музыкой, и теперь все они живут, как дружная, большая семья. И, знаете, это чертовски здорово. Через час должно было начаться выступление, и нас позвали снова в гримерку, на прощание мы сфоткались с ребятами и пожелали им удачи, в благодарность за все они вручили нам свои подарки и двинулись в зал.

– Давайте, скорее, скорее, – подгоняет кто-то из организаторов нас, – девочки, через десять минут выход.

– Понятно. – Брякает Юлька, подкрашивая губы. – Лен, передай мне румяна.

Я одной рукой подкрашиваю глаза, второй нащупываю румяна и протягиваю ей.

– Хорошие ребята эти, – задумчиво протягиваю я, пребывая в вечном мечтании, – вон, подарки подарили, такие общительные, искренние.

– Чего? – Тормозит Волкова. – А! Те фанаты? Да, прикольные! Давай, пошли уже…

– Почти иду, подожди.

– Где, бл*ть, мои туфли? – Теперь девчонка суетливо бегает по гримерке, ища свои туфли. – Ты видела их?

– Не. Одень другие…

– Какие – другие? Бл*ть! Как обычно! Че за срач?

– Посмотрим под диваном. – Подсказываю я.

– П*здец! – Провывает она. – Ты их туда засунула? Че они там делают?

– Не знаю, одевайся, пошли! – Я стремительно вылетаю из гримерки, на ходу поправляя прическу. – Шапку не забудь!

…Интро. Громкое, сексуальное. Ведь не только тела, голоса могут быть сексуальными. Когда музыка замолкает, по нашей программе, по нашей задумке, мы выходим, и не успев ничего произнести, зал взрывается криками и визгами, еще громче, чем на самом сексуальном интро. «Чужого не бери, свое не отдавай, зажмурься и умри, люби и умирай», – уверенно начинаю петь я .Famous tour начался. С самого теплого, с самого романтичного города – Сочи. А дальше… громкие, уверенные в себе барабаны, гитара…

У всех такие разные лица, я теряюсь в них, я улыбаюсь им, я просто не могу быть не счастливой. Не могу! Я так рада всему, что происходит. И я всматриваюсь в эти лица, ловлю их взгляды, их ресницы, их умиляющиеся слезы и умиляюсь им еще больше. Одни лица – растерянные, потерянные в своем мире, почти, как мое, в моменты медитации. Другие – сияющие от счастья, возбужденные, которые вот-вот сорвутся, пошлют все к черту и будут кричать на весь мир. Третьи – сердитые, недовольные охранниками, которые загораживают весь вид, которые сверлят все своим холодным, безразличным взглядом, но все же большинство фанатов это не волнует. И правильно! К середине концерта все уже разогрелись, все уже разделись. Волкова, совсем раскрепостившись, что присуще ей, во время песни «Нас не догонят» слезла со сцены и начала бегать в зале, протягивая всем руки, а охранник, спокойный, как дуб, маячил за ней. Весело! Прежде чем она собралась залезть на сцену обратно, она несколько секунд задержалась около того самого охранника и протанцевала перед ним, вследствие чего бедняжка покрылся багровой краской. Главное, чтобы штаны не порвались!

На песне «Полчаса» история практически повторилась, охранник снова маячил за ней, хотя она несколько раз махнула ему, мол, отвали, все путем. Затем, заметив свободное место в зале, пошла и попросила присесть рядом:

– Можно сесть? – Ей кивнули с дурацкой, блаженной и удивленной улыбкой. – Спасибо!

Расположившись поудобнее в кресле, она кинула взгляд на сцену, на меня.

– Ленок, Ленок, я на тебя смотрю! – И помахала мне рукой, как преданная фанатка.

– Давай для тебя буду петь? – Я подошла ближе к краю сцены и вцепилась взглядом в ее взгляд. – Сорвалась и как все, как во сне, я не я, не моя карусель и мечта не моя…

Она, резко вскочила, и хотела было подойти ко мне.

– Сиди! – Я не дала ей выбора, просто я хотела, чтобы она сидела напротив и так же смотрела на меня.

– Хорошо. – Она согласилась и села обратно, улыбаясь мне.

Просидев еще немного, она все же встала и подошла ко мне.

– А можно мне сесть с тобой?

– Нет, ты что! – Серьезно сказала я, смеясь в душе.

И она осталась стоять рядом, положив свою руку на мою коленку. Я накрываю ее руку своей рукой и чувствую себя самым счастливым человеком на свете…

–…Постойте! – Кто-то хватает меня за плечо, и я вздрагиваю.

Это происходит на полпути от сцены до гримерки. Кто-то хватает меня. Наверное, очередной фанат хочет очередной автограф. Но он хватает совсем не грубо, не резко, и даже как-то не по-фанатски, как-то по-другому, странно.И еще, мне кажется, что где-то это я уже чувствовала, где-то слышала этот голос. Почти такой, похожий. А может… повзрослевший. И мне совсем не хочется оборачиваться, чтобы разочароваться или же наоборот – обрадоваться, я хочу жить в мечтаниях, рассуждениях, думая об этой руке на плече, думая об этом голосе. Ведь я могла бы предположить, кто это мог быть, но, к сожалению, или даже счастью, догадок у меня не было. И во время того, как я думала эти секунды – я не удосужилась остановиться, так же упорно идя вперед, боясь потерять черный затылок Юльки, который стремительно терялся в силуэтах людей. А потерять ее – самое страшное, поэтому я бежала за ней…

– Стойте же! Лен, остановись! – Рука, на миг потерявшаяся с моего плеча, вновь обхватила меня.

Только теперь их было две. Сквозь шум людей, я понимала – это мужской голос. Я понимала, что руки обхватывают мои плечи, прося их остановиться и обратить на того человека внимание. Пошел бы к черту Юлькин затылок, раз совсем не собирается ждать меня. И я останавливаюсь.

– Да что такое? – Я крайне раздражительна, и это вовсе не из-за нежных рук, а из-за потерявшейся в толпе Юльки.

Я небрежно оборачиваюсь и замираю. Глаза расширились до неузнаваемости, и чтобы не закричать, я заткнула себе рот рукой. Тут же подлетел мой охранник и отпихнул парня.

– Стой, остановись, не трогай его. Пошли, – я взяла его за руку и повела с собой в гримерку.

Мы почти бежали, не слушая никого, не смотря ни на кого. Черт, как же он изменился, я боялась заплакать от нахлынувших воспоминаний. Его руки практически такие, какими и были, только стали больше, мускулистей, мужественней. И мы бежали все быстрее и быстрее, так, словно, ворвавшись в гримерку, непременно накинулись бы друг на друга. Как же он изменился… Стал совсем обаятельным, и парфюм другой теперь. Черт, откуда он здесь? Что он тут делает? Зачем пришел? Мое сердце вновь и вновь повторяло такие трюки, что внутри всю сжималось. А он преданно бежал за мной, схватив крепко мою руку и я боялась, что спустя столько времени, мы могли накинуться друг на друга. Просто так. Просто если захотелось бы…

Черт, как же он изменился…

Боже мой…

====== 61 ======

Он совсем не изменился, только волосы стали темнее, теперь он темно-русый, а не прежний натуральный светловолосый парень, с родинкой под губой. Он совсем не изменился – делаю вывод я, от него по-прежнему веет корицей. Его аромат намного более взрослый, не тот, который кричит о юношеском максимализме, не тот, который кричит о романтике, а самоуверенный, едва заметный аромат взрослого, состоявшегося мужчины. Вот хрень, я не видела его столько лет. Сколько уже не сосчитать. И пока мы бежим в гримерку, я на ходу обдумываю, что скажу ему, едва мы закроем за собой дверь. Все это время он терпеливо молчал, ожидая момент, когда мы остановимся и спокойно поговорим. И он дождался.

Войдя в гримерную, я закрыла за нами дверь. Странно, но Юли здесь не было. Во всяком случае, Юля волновала меня в данный момент меньше всего. Больше всего меня волновал – он. Тот, с которым связаны все самые лучшие мои воспоминания.

– Славка… – Я тихо, совсем ностальгирующе, выдохнула и накинулась на его шею, прижавшись к мужскому телу покрепче.

Его руки бесцеремонно, но немного поколебавшись, обняли меня за талию. Своей шеей, я почувствовала, как он так же, как я выдохнул. Спустя минуту, я взяла себя в руки и отлипла от него.

– Что ты здесь делаешь? – Кроме этого у меня был миллион вопросов в голове, но я задала именно этот.

– Живу. – Он расплылся в самой добродушной улыбке. – Ты помнишь? У меня здесь дом…

– Черт подери! – Я засмеялась и легонько пихнула его в плечо. – Я помню, тот самый дом недалеко от моря! Я помню, конечно же, я помню… вот хрень, как ты здесь оказался?

– Как и все остальные. – Он присел на кресло и подозвал меня к себе, я присела рядом. – Услышал рекламу по радио, пошел и купил билет на ваш концерт.

– Откуда ты знал, что это – мы? – Я задаю самые глупые вопросы на свете.

– А кто не знает в наше время про Тату? – Он засмеялся и коснулся моих волос. – Ты ничуть не изменилась, Ленка…

– Ты тоже. – Вторю я, завороженная его повзрослевшим лицом. – Как ты?

– Да обычно, в серой массе людей я ничем не выделяюсь. Такой же, как и все, работаю здесь, живу один. Скучно так, но на лучшее надеяться не приходится…

– А на личном как? Неужели у тебя нет девушки, семьи? – Я была искренне удивлена тому, что он один.

– Я думаю, что пока не готов к этому. – Честно признается он. – У тебя-то как дела?

– Да тоже ничего, на личную жизнь практически не остается времени, вокруг такая суета, года летят, как сумасшедшие…

– Это точно. Но ты ничуть не изменилась…

– Ты тоже… – Я осторожно касаюсь его гладковыбритого подбородка, и едва задеваю пальчиками его родинку, которая улыбается мне.

Неожиданно, с громким, заливистым смехом, внутрь врывается Юлька.

– Ленок, представляешь…, – она запинается, встречая в углу гримерки Славу. – ...Ты? – Выдыхает она, не веря своим глазам.

– Я тоже рад тебя видеть, Волкова! – Он встает с кресла и, подойдя к девчонке, обнимает ее. – И ты тоже почти не изменилась, вот только прическа…

– Славка! – Верещит она, обнимая его крепче. – Какими судьбами? Сколько лет, сколько зим! Господи, ты так похорошел! Прям мужчина такой! Ленка, ну а ты чего молчишь?

– Успокойся, – он мягко схватил ее за плечи, – просто решил сходить на ваш концерт, посмотреть на вас, так сказать, снизу вверх.

– И как? – Улыбается Юля.

– Отлично. Не думал, что когда-нибудь две обычные девчонки, которые со мной пиво дома пили, будут такими! Это круто, правда!

– Спасибо! – Встреваю я. – Может, мы куда-нибудь сходим, раз пошла такая пьянка? Что скажешь, Юль? Тем более что нам еще два дня тут куковать в любом случае придется.

– Я только за. – Быстро отвечает она, делая глоток минералки. – У вас, как обычно, жара дикая. Куда мы можем пойти?

– Да чего уже придумывать? Может, ко мне домой поедем? Как вам такое предложение?

– Поехали, – я поднимаюсь с дивана, – пойду, предупрежу наших.

– Хорошо. – Волкова утвердительно кивает мне и остается со Славой, в ожидании меня.

Спустя полчаса, мы выехали к нему домой. У него все оставалось по-прежнему, уютно и мило, как в старые добрые времена. Как же здорово спустя столько лет снова оказаться здесь. Все тот же зеленый задний дворик, где стоял качели, большой, просторный холл, второй этаж. Черт, оказывается я так соскучилась. И не понятно по чему больше – по этому дому или вообще старым временам. Пока я обходила его дом по кругу, Слава уже приготовил нехитрый ужин, заказал суши и достал бутылку вина из своего погреба. Мы собрались внизу за большим столом и принялись за вечернюю, а если быть точным – ночную трапезу.

– Ну что, за что выпьем? – Спрашивает Юлька, держа в руках бокал с вином.

– Давайте за встречу. – Предлагаю я, и все поддерживают меня.

– Расскажите, что произошло в вашей жизни за все это время? – Начинает разговор парень, и так продолжается весь вечер, одни разговоры плавно переходят в другие, одни тосты переходят в другие.

Следующий тост он поднял за нас, пожелав нам творческих успехов. Мы рассказывали ему о том, какой у нас Ваня, какие идеи он выдавал, и что на самом-то деле все, что показывали по телевизору – полная чушь, а он отвечал нам тем, что так и думал, мол, мы абсолютно гетеросексуальные. Кому, как не ему знать об этом. И сейчас мы вместе смеялись над этим. Надо же какая глупость – быть лесбиянками, зная, что ты гетеросексуален. Это то же самое, как быть сумасшедшим, зная, что ты абсолютно нормален. Ну, это ничего. Волкова рассказывала о наших шоу, которые так и переполнял пафос, скандалы, о наших крупных реалити-шоу типа «Анатомии», «Тату в Поднебесной» или же «Экспедиции», и все смеялись, а внутри меня что-то сжималось. Вот хрень, я хоть и смеялась вместе со всеми, но знала и понимала то, что в какой-то момент мы перестали играть в любовь и это переросло в настоящее чувство. И это задевало меня за живое, но я старательно не показывала это никому. Какое кому дело до меня? Кому какое дело, что у меня там – на душе? Поэтому, я бы ни в коем случае не стала портить своей романтично-ранимой душой всеобщую радость.

За этими делами прошло несколько часов, поэтому все решили лечь спать. Слава выделил нам отдельную комнату, а сам лег один. Расправив постель, мы с Волковой с наслаждением упали в нее и до ушей накрылись одеялом. Она почему-то молчала и молчала, даже странно. Наверное, очень устала. Все, как нужно. И все вроде бы ничего, если бы не сказанная перед тем, как заснуть Юлькина фраза: «Ты даже смотришь на него так же, как семь лет назад…». С мыслями об ее словах я и засыпаю…

Проснувшись, я замечаю, что Юля еще спит, наверное, это к лучшему. У меня есть время поговорить со Славой, правда я еще не придумала о чем, но сам факт. Мне хочется побыть с ним наедине. Интересно, он спит или уже нет? Я понимаю, что он проснулся, едва начала спускаться со второго этажа. Запах горячего кофе из турки – дает о себе знать на весь дом. Спустившись, я подошла к нему со спины, и обняла его накаченный торс руками. Его тело – мечта любой девушки, а кофе с утра – так вообще предел мечтаний. Он обернулся ко мне, расплывшись в добродушной улыбке.

– Доброе утро. – Бормочу я ему еще сонным, не проснувшимся голосом, и на секунду заколебавшись, припадаю к уголку его губ.

Кажется, он даже растерялся. Или мне показалось?

– Доброе утро, как спалось?

– Отлично! Давно я так не спала, а то все самолеты, автобусы…

– Я рад, – улыбается тот, – кофе будешь? Я тут сварил…

– Не откажусь, спасибо. Какие планы на день?

– Вообще никаких особо, можем на море сходить, или в клуб, или в кино… куда захотите. А если вы так устали от всего этого, то можно просто остаться дома…

– Нет, мы завтра уезжаем, поэтому, лучше куда-нибудь сходить! – Сразу же отвечаю я, глядя на то, как он наливает кофе в кружку. – И как ты только тут один живешь?

– Сам не знаю. – Пожимает плечами Слава. – Дом большой, тут одному скучно…

– Завел бы себе гарем! – Смеюсь я, задумываюсь об этом всерьез. – Было бы не так одиноко.

– Да я не такой, чего ты? – Снисходительно улыбается тот. – Это не для меня.

– Я не настаиваю…

Юлька проснулась спустя час, или около этого. В итоге, полноценно позавтракав, мы решили провести время на море, а потом зайти в какой-нибудь магазин и купить фильм для домашнего просмотра. Так мы и поступили. Море у них теплое, даже не помню, когда я в последний раз плавала. Наконец-таки, хоть какой-то отдых. За весь день мы вновь вспомнили столько смешных фрагментов из нашей жизни, еще больше узнали о Славе, еще больше рассказали о себе, но он как-то странно реагировал. А может, я опять накручиваю. В любом случае – день удался. Купив первую попавшуюся на глаза комедию, мы отправились домой. Юлька приготовила поп корн, а я разлила кока-колу по стаканам. Странно, даже колу я не пила уже столько лет, вот это отдых. Мы расположились на больших диванах в гостиной и включили фильм, потушив свет. Фильм оказался и правда очень смешным, таким смешным, что несколько раз моя девочка умудрилась подавиться своим же поп корном, она постоянно смеется, как сумасшедшая. Моя сумасшедшая девочка. Но все бы ничего, если бы к концу просмотра фильма, я случайно не обнаружила руку Славы на своем колене, которая медленно-медленно ползла вверх. Это такое странное чувство, когда сильные руки мужчины ползут вверх по твоей обнаженной коже, и ты чувствуешь, как мурашки переполняют твое тело, но еще странней тот факт, что держа за руку Юльку, я чувствую то же самое, только я – отражение ее, а его – я могу только дополнять. Так уж заведено. Его рука неуверенно замирает на моем бедре, поглаживая его большим пальцем, и я совершенно не знаю, что мне делать. Волкова, устав смеяться, откидывает свою голове на мое плечо, и я очередной раз вспоминаю о том, как хорошо мне с ней рядом, как я берегу ее, и что больше всего на свете боюсь потерять ее, боюсь проснуться и не увидеть ее рядом. А в то время Слава перемещает руку на другое колено и так же ползет вверх. Вот черт, резко начались титры. И он тут же отдернул от меня свои пальцы.

– Я, пожалуй, схожу в душ, ты не против? – Обратилась я к мужчине.

– Конечно, иди! – Он будто виновато посмотрел на меня, а потом на Юльку, покоящуюся на мне.

– Ленок, я с тобой. – бормочет уставшая Волкова, и я чувствую, что начинаю краснеть.

Одно дело, когда мы принимаем душ вместе в своем же номере, у себя дома, но говорить так при других людях, как минимум, некорректно, да и мало ли что он подумает? Хотя Славка умный, ничего не заподозрит. Был бы повод, а его нет.

– Вы всегда вместе в ванну ходите? – Озадачено спрашивает он, очевидно, шокированный происходящим.

– Нет, только по праздникам, – смеется моя девочка, находя это смешным, – ничего такого.

– Да я просто спросил. – Отмахивается тот, старательно делая вид, что его это не удивляет. – Чистые полотенца у вас в комнате в шкафу.

– Хорошо, спасибо. – Волкова, встав с дивана, хватает меня за руку и тащит за собой.

Мы быстро захватили полотенца, и зашли в душ. Скинув с себя одежду, вместе вошли в кабинку и закрылись. Вообще-то тут немного тесно и я совсем не понимаю, почему ее приспичило сходить именно со мной? Может, она ревнует меня? Это кажется, мне смешным.

– Тут немного тесно. – Говорю я ей свои мысли. – Вот приспичило тебе…

– Тебе жалко?

– Нет, просто узкий душ. – Беззлобно улыбаюсь я. – Ты, кстати говоря, давно не ходила со мной в душ вместе, с чего бы такие изменение?

– Я же говорю, только по праздникам вместе ходим.

– Тесно, блин, – опять протягиваю я.

– И чего ты добиваешься? – Хитро прищуривает глаза она. – Иди сюда.

Она обнимает меня, прижимаясь ко мне ближе.

– Теперь расстояние больше.

– Хороший ты нашла повод обнять, – смеюсь я, и обвиваю ее шею руками, – теперь не так тесно, ты права.

Она добродушно вытягивает губы трубочкой и чмокает меня в губы. Не нужно искать повода, чтобы сделать это. Мне просто хорошо с ней, но мысль о Славе не дает мне покоя. Я выхожу из душа первой, совершенно уставшей, обмякшей и иду в комнату. На выходе сталкиваюсь с парнем и неловко извиняюсь.

– Не зайдешь ко мне чуть позже?

– Зачем? – Тупо спрашиваю я, не особо понимая, что ему нужно.

– Поболтаем. – Он улыбается мне и его родинка тоже.

– Ну, хорошо, подожди немного, – я неловко поправляю сбившееся полотенце с обнаженного тела.

Придя в комнату, я натянула на себя майку и трусы. Чуть позже приходит и она, прикрывая за собой дверь.

– Ты чего? – Смеюсь я.

– Ничего, видишь – голая? Или мне нужны лишние глаза?

– Нет, – продолжаю хохотать я, забираясь повыше на кровать, – совсем не нужно.

– Я тоже так думаю. – Улыбается та и нарочно убирает руку с полотенца, которое тут же соскальзывает с ее тела. – Упс! – Притворно удивленно протягивает она и идет ко мне.

– Ты ничуть не изменилась, Волкова! – Улыбаюсь ей я, предательски чувствуя, как учащается мое сердцебиение. – Все ты со своими фокусами!

– Ты тоже ничуть не изменилась, Катина! – В ответ улыбается мне так, чувствуя то, что чувствую я. – Чего глаза-то загорелись?

– Ничего! – Смеюсь я. – Вот ничего! Что ты придумываешь?

– Ничего я не придумываю, – она забирается ко мне на кровать, и ложиться рядом со мной, – как я тебе?

Я заливаюсь смехом еще больше, подперев лицо рукой.

– Ничего такая…

– Ничего такая? – Вторит она, закусив эротично губу.

– Что ты делаешь? Юлек, все ты со своими фокусами…

– Как что? Ну, вот что? Соблазняю тебя. Не видишь что ли? – Она берет мою руку и подносит к своему плечу. – Начни отсюда…

– Я вижу. Зачем? – Давлю улыбку , мягко скользя по ее руке вниз. – Ну вот зачем ты это делаешь?

– Не знаю, хочу. Ты разве не хочешь? – Почему я не заметила, что мы говорим практически шепотом?