Текст книги "Ничья (СИ)"

Автор книги: mawka01

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 45 страниц)

– Раз на то пошло, то тогда хотя бы не любовник, – протянула она, – Любовница. И, наверное, ты права – неудавшаяся.

Она сказала это с такой дерзостью и раздраженностью, что мне стало не по себе. Что с ней происходит? Ведь вчера все было хорошо. Что случилось? Мне стало ужасно неприятно, но я не подала виду.

– Значит, не объяснишь? – тяжело вздохнула я, но совсем без ноток грусти. Скорее безразличия.

– Что тут объяснять? Проснулась и поехала домой, – выпалила она, копаясь в каких-то бумагах в шкафу.

– Что у тебя Игорь делал? – решила осведомиться я, – Тоже проснулся и решил к тебе в гости приехать?

– Ага… – тихо проронила она, не отрываясь от шкафа.

– Что – ага?

– Нашла! – она вытащила какие-то бумаги и протянула мне.

– Что это?

– Да мне тут бумаги передали, не знаю зачем. Кипер суд выиграла, – сказала Юлька, рассматривая меня.

– Который об авторских правах был? С Неформатом?

– Тот самый, она еще полмиллиона выиграла, представляешь?

– Ну и молодец! – я искренне была рада за Лену, ведь она не мало вещей сделала для нас, – Только зачем мне это?

– Просто, может интересно. Мне они тоже не нужны, – кинула рукой она и забрала бумаги.

– Ну ладно, – смирилась я, – Так что на счет Игоря? Зачем он заходил к тебе?

– Просто разговаривали, – отмахнулась в своей манере та, – Мы просто разговаривали!

– Да ладно? И о чем же? За последнее время у меня сложилось впечатление, что ты не лучшего о нем мнения.

– Тебе кажется, Лен, – как обычно просто ответила она и снова куда-то направилась, – Завтракать-обедать будешь?

– Нет, не буду, – сердито проронила я, плетясь вслед за девчонкой.

– Какие планы на день? На вечер? Мы могли бы развеяться где-нибудь…

– Я к Игорю поеду вечером, ты же слышала, – устало выдохнула я, совсем не понимая ее настроения, ее отношения ко мне, к Игорю.

– Значит, поедешь все-таки? – почти безразлично спросила она, – Ну ладно, тогда в следующий раз оторвемся. Хорошо провести тебе время.

– Волкова! Прекрати так говорить, – повысила голос я.

Мне и правда было непонятно то, почему она так себя ведет. Еще вчера она убеждала меня в том, что он подсыпал мне что-то в стакан. Сегодня я встречаю Игоря у нее дома. Что он у нее делал? О чем им говорить? А теперь она желает мне хорошо провести с ним время. Ага, как же. Искренность из ушей прет. Мне кажется, что она скорей привяжет меня у себя дома к батарее, чем отпустит меня к Игорю. Тем более одну.

«..А когда в следующий раз меня не будет, никто не помешает ему сделать это…» – крутятся у меня в голове ее слова.

Ей не все равно – это факт. Она не любит Игоря – это факт. Мне не все равно. Я не люблю Пашу. Игорь любит меня. Я люблю его. И все так сложно…

И все так просто…

– Что не так? – спокойно спрашивает она, доставая мороженое, – Почему каждый раз, когда я что-то говорю, тебе что-то не нравится?

– Ты ведь недолюбливаешь Игоря, только я никак не могу понять почему!

– Не неси чушь, Лен! Я желаю тебе счастья! Если тебе с ним уютно и комфортно, то спи ты с ним столько, сколько влезет! – развела руками она и снисходительно улыбнулась.

О, я знала, что означает это улыбка. Я попала.

Ее улыбка так и говорит: «Ты попала, милочка». Милочка – звучит сладко, даже приторно. В Юлькином стиле. Милочка – звучит вязко-эротически. Главное, чтобы сейчас не последовало встречное предложение, чтобы перепихнуться, перед тем, как ехать к нему. А потом, так сказать, сравнить ощущения. И я знаю, какова бы была ее улыбка, после того, как я сказала ей: «Ты неповторима, милочка». Сказала бы ей так же приторно – в ее стиле. Сказала бы вязко-эротически, и тогда бы, совсем без шансов на спасение, мы бы перепихнулись еще и еще. Так же сладко…

– Почему все твои темы сводятся именно к этому?

– К чему – этому? – засмеялась Юлька.

– К сексу, – спокойным тоном ответила я, ничуть не смутившись.

– Потому что всегда и все этим заканчивается. Разве ты не читаешь книги, не смотришь фильмы?

– Ты читаешь неправильные книги и смотришь неправильные фильмы. В этом вся проблема, – заулыбалась я, глядя на нее.

– Не может быть…

– Может, – подмигнула я ей, – Я, кстати, Паше звонила, узнавала, где ты.

– И что он? – улыбка тут же пропала с ее лица.

– Да ничего, спал. Сказал, что утром вы пересеклись, и он домой уехал… а так – ничего.

– Так все и было, – грустно заметила она, – Почти…

– Что значит – почти?

– Мы и правда пересеклись сегодня утром. Он собирал тут свои вещи, но, когда я вошла, я заметила, что он держит рамку с нашей фотографией в руках. Я стояла, даже не пытаясь его окликнуть. И, представляешь, он стоял над этой рамкой с фотографией минут пять! Не меньше. Честное слово! У меня даже слезы навернулись! С каких пор я стала такой сентиментальной? А потом он обернулся, увидел меня и чуть не выронил ее. Извинился, сказал, что вещи собирает. И только собрался выходить за дверь, но притормозил. Опять повернулся, посмотрел на меня и сказал, что скучает. Представляешь? Вот что мне делать?

– Не знаю, – даже растерялась я, не ожидая таких от нее слов, – А ты сама, что думаешь по этому поводу?

– Без понятия, поэтому тебя и спрашиваю. Мне кажется, что я тоже по нему скучаю…

– Может, ты дашь ему еще один шанс? – несмело предложила я, и мое горло тут же пересохло.

Это произнесла я. Я – та, что недолюбливает Пашу. Не любит, не терпит, ненавидит. Он не тот человек, который должен быть с Юлей. Это могла бы быть я, но есть столько НО. И в конечном итоге мы бы не были счастливы – это я повторяю себе изо дня в день. Повторяла изо дня в день после того, как мы разошлись. Навсегда. Это было совсем уместно, я всего лишь оправдывала себя за прошедшие года, которыми мы не воспользовались по полной.

Мы бы все равно не стали бы счастливыми…

Потому что вокруг столько НО…

– Может, – пространственно отвечает она, – Когда-нибудь, может быть…

Полдня мы сидим у Юльки, редко о чем разговаривая. Но других перспектив у меня нет. У нее – тоже. Позвонили Борису, поговорили об идущих делах, о скорой записи второго альбома (чего в данный момент я ждала больше всего на свете). Пришла пора ехать к Игорю, и Юлька, предчувствуя это, всячески оттягивала этот момент. Сама не знаю почему. Могу только догадываться, но кому нужны мои догадки? Я и сама не хочу их слышать. Всего лишь накручиваю себя. «Говорят это бред, называют больной. Я тобою больна, я болею тобой» – все, как строчки из песни. Все так просто. Все так сложно. Так или иначе – нужно было ехать. Разжать ее пальцы, держащие мою руку, опустить взгляд, не смотреть в ее глаза, в которых «немой крик». Так или иначе – нужно было уходить. И даже она понимала это. Я ушла от ее в половину шестого с тем расчетом, чтобы успеть переодеться дома. Много времени это не заняло. К Игорю я приехала вовремя.

– Привет, дорогая! – он широко распахнул входную дверь, давая мне пройти, – Прекрасно выглядишь.

«Прекрасно выглядишь» – звучало почти, как Волковская «милочка» – приторно и эротично. Заметив это, по моей спине пробежали мурашки.

– Спасибо, ты тоже,– н автомате ответила я и вошла к нему в квартиру,– Что сегодня у нас в программе?

– Эротический ужин, а затем отличный секс,– смеется он.

Я смеюсь вместе с ним, а в голове крутятся Юлькины слова. И вроде бы должно быть не смешно, но эротический ужин – звучит заманчиво.

– Эротический ужин, говоришь? – промурлыкиваю я и, прикрыв глаза, приближаюсь к нему вплотную, – Звучит неплохо. Эротично, это как-то по-испански.

– Именно поэтому я и рассчитывал на твой положительный ответ. Ты ведь согласна? – добродушно улыбается он и нежно обнимает меня за талию.

Вместо ответа я чуть поднимаюсь на носочки и целую его в уголок рта. Он ласково ловит мою нижнюю губу и слегка кусает ее.

– Подожди, еще не начался ужин, – я прикладываю свой пальчик на его губы, – Пошли…

Я сама веду его в ту комнату, где меня ждет сюрприз.

Мы заходим и присаживаемся на просторный диван. Игорь разливает вино. Я вспоминаю о словах Волковой, будто он что-то подсыпал мне. Но сейчас бутылка была закрыта. И в бокалах ничего не было. Я сама накручиваю себя. Он нормальный человек. Тем более, если вчера ему что-то обломилось, то сегодня бы он вновь подсыпал мне чего-нибудь. Эта мысль быстро улетучивается из моей головы, когда мы чокаемся. Я подношу стакан к своим губам и пью. Красное полусладкое. Неплохо, у него отличный вкус, впрочем, это отличительная черта испанцев. Русских испанцев. Каким был он.

Мне кажется, что нашелся тот человек, в которого я влюбилась без остатка. С того самого Мадрида – влюбилась. И ничто уже не помешает мне любить его. Мы разговариваем весь вечер о нас, об Испании и больших площадях, об искусстве и музыке, о нашей гребаной политике и даже о том, что сейчас все скупают доллар. О том, что у Марины Цветаевой была любовница, и не одна, о том, что Есенин любил ругаться матом и ходил по кабакам, рассматривая проституток. Разговаривали о том, что будет этим летом, что было прошлой зимой. И за всеми этими разговорами мы выпили всю бутылку, съели почти все. Тогда, по логике вещей, нужно было приступить ко второй части программы. А второй частью, если мне не изменяет память, был секс.

Наверняка он читает мои мысли! Потому что в следующую секунду он подсаживается ко мне ближе и говорит:

– Какой-то не особо эротичный ужин получается. Дай-ка я тебя покормлю. Тебе ведь нравится виноград?

Я довольно жмурюсь и киваю.

Игорь уходит на минуту на кухню и возвращается обратно с виноградом в руках. Очень романтично – ловлю я себя на мысли. Он подсаживается ко мне вплотную, приобнимая одной рукой. Другой – он берет ягодки винограда и играется со мной, отправляя одну за другой мне в рот. Даже до таких изысканных игр мы с Волковой, к сожалению, не дошли. Нас хватало только на то, чтобы перелить друг другу в рот какой-то непонятный коктейль. И это был самый оригинальный способ. Надо бы что-то с этим сделать. Когда-нибудь. Не сейчас….

Сейчас – я занята совсем другим. Есть с его рук – очень романтично. Есть один виноград на двоих – очень эротично.

Половина виноградины – зажато у меня в зубах, половину – пытается отхватить он. И все так просто – мои губы касаются его губ. Он медленно, постепенно углубляет поцелуй, запуская свой язык в мой рот. Его руки с талии плавно переползают выше, затем путаются в моих непослушных волосах. Я притягиваю его к себе еще ближе, обвивая его шею руками. Наши тела максимально прижаты друг к другу. Чувствую, как каждая мышца на его теле напряжена до предела. Все идет, как по маслу…

Мне хорошо с ним, даже очень.

Хорошо до того момента, пока я не начинаю забивать свою голову идиотскими мыслями о Юле. О нашей первой ночи после концерта в Японии. Как нам было хорошо. Нет, не просто хорошо. Такого, наверняка, больше не повторится. Es una pena. Она была так нежна со мной, так аккуратна и все ее прикосновения были, словно мягкие перья касались моей кожи. Это было нереально. Я открываю глаза, и на секунду мне кажется, что передо мной – она. Уже второй день подряд у меня эти галлюцинации. Но это не она, это – он. Он такой же нежный и ничем не хуже ее. Почти не хуже…

Его руки уверенно стягивают с меня кофту, немного копошатся с лифчиком, но все позади… Он покрывает поцелуями все мое тело, не давая шанса мне убежать, не давая шанса на раздумья.

Неожиданно начинает звонить телефон.

– Не бери трубку, – шепчет он мне в шею.

– Не буду, – шепчу я ему в ответ.

Чувствую, как он умело обходится с моим телом. Меня начинает трясти, волна возбуждения накрывает меня с головой. Но телефон все еще продолжает звонить. Кому там жить надоело? Я прижимаю его голову к своей груди, откидываясь назад от наслаждения. Он на секунду отстраняется и любуется мною. Еще бы – голая девчонка лежит на его кровати, а он будет недоволен? Не теряя времени, он снимает с меня джинсы и запускает руку между ног.

Юля, Юля, Юля – крутится у меня в голове, и я начинаю трусить. Про инерции сжимаю ноги.

– Что случилось? – обеспокоено спрашивает он.

– Телефон! Он мне мешает, – вру я.

– Отключи его! – он быстрее встает и подает мне его.

– Подожди! – я смотрю на дисплей и вижу, что это Волкова, – Это Юля звонит!

– Господи! – чуть ли не проныл он, – Что опять? Она без тебя и пяти минут прожить не может?

– Ну мало ли что случилось? – виновато произношу я, – Я возьму трубку?

– Может, потом? Лен, я уже не могу, – он спускается губами к груди, продолжая целовать ее.

– Это не займет много времени, – тихо прошу я и нажимаю кнопку «ответить».

– Алле! Волкова, черт подери, что тебе надо? – зло говорю я в трубку.

– Лен, Лен, мне плохо… – совсем тихо говорит она, и я едва могу разобрать ее слова.

– Что? Я не слышу тебя! Что там?

– Мне плохо, ты можешь приехать? Пожалуйста…

– Я у Игоря! Ты же знаешь! – начинаю злиться я.

– Я прошу тебя, мне кажется, что я… – начинает было говорить она, но связь резко прерывается.

Я начинаю перезванивать ей. Абонент не абонент. Она издевается?

– Господи! Как мне все надоело! – зло бормочу я, – Игорь, мне нужно уехать!

– Что? – совсем опешил он, отрываясь от меня, – Почему?

– Юле очень плохо! Мне нужно ей помочь.

– У нее что, кроме тебя никого нет?

– Нет! Мне нужно уехать, извини меня, пожалуйста… – тихо прошу я, совсем не в настроении ругаться.

На прощание я мельком целую его в губы и убегаю.

Что там произошло с Волковой? Почему у нее выключился телефон? Где она вообще? Черт бы ее побрал!

За что она свалилась на мою голову?

====== 51 ======

Сложно было покинуть его дом и, забыв обо всем на свете, ехать к ней. К той, которая меня предала и давно не любит. По крайней мере, мне так казалось. Я приехала к Волковой почти спустя час после ее звонка. Надеюсь, что за это время ничего смертельно страшного не произошло. Домофон все был так же сломан. За это время его никто не удосужился починить. Зачем? И правда, зачем? Я быстро поднялась на ее этаж и позвонила в дверь.

Никто мне так и не открыл. Я позвонила еще несколько раз, даже набрала номер Юли, но абонент снова оказался недоступным. Так, стоя перед ее дверью, я продолжала трезвонить. Неожиданно она окликнула меня сзади. Я обернулась – она стояла у лифта, оперевшись одной рукой на стену.

– Что с тобой? – спрашиваю ее я, подбегая к ней, – Что случилось? Ты где была?

– Я себя плохо что-то чувствую, только что с аптеки, – вяло ответила она.

– Зачем ты ходила туда, если плохо себя чувствуешь? – сама не знаю почему сорвалась на крик я, – Пошли скорее домой.

Я проводила ее в квартиру и усадила на диван в гостиной. Сама, не зная, что делать, бегала туда-сюда, пытаясь сообразить, что нужно делать. И что вообще происходит. Она молча сидела, ухватившись за свой живот руками, и улыбалась мне.

– Перестань суетиться, – посоветовала Юля мне, – Я не смертельно больна.

– Откуда я знаю? – схватилась за голову я, – Что у тебя болит? Может, тебя в больницу отвезти?

– Куда? – еще шире улыбнулась она.

– В больницу, мало ли что у тебя там! – я уже готова была взять телефон в руки и набрать скорую.

– Лена, не надо в больницу. Просто что-то прихватило, может, малыш шевелится, я не знаю.

– Давай все-таки в больницу! Пусть тебя посмотрят! Вдруг что-нибудь не так! Это не шутки, Юля!

Она засмеялась, глядя на то, как я развожу панику и мечусь туда-сюда по квартире.

– Прекрати смеяться. Собирайся, давай я такси вызову.

– Нет, я же сказала не надо. Мне уже лучше. Ты приехала – и мне стало лучше, – попыталась уверить она меня.

– Что-то ты темнишь, Волкова, – прищурилась я, глядя на то, как она ехидно улыбается, – Ты что-то скрываешь от меня?

– Нет, ты что! – засмеялась та и прикрыла глаза, – Оставайся лучше у меня на ночь.

– Я тебя убью! – на полном серьезе сказала я и стала подходить к ней ближе, – Ты выдернула меня от Игоря из-за какого-то пустяка что ли?

– Да ладно тебе. Вы каждый вечер ужинаете, – протянула девчонка и уставилась на меня.

Она сказала об этом с какой-то досадой, даже с ревностными нотками. И я не знала, что ответить. С одной стороны я ужасно злилась на то, что она заставила меня уехать от Игоря. Я была вынуждена уехать от него. Потому что она знала, что я не смогу оставить ее одну – бросить ее. Бросить ее ребенка. Я бы не смогла не приехать. И я приехала. А у нее, выходит, все не так плохо. И я была зла на нее. Но с другой стороны, мне было искренне жалко ее. Ведь в последнее время мы проводили не так уж и много времени вместе. А все потому, что почти каждый вечер я оставалась у Игоря – ужинать. И я понимаю, каково было ей. Сидеть тут – в одиночестве. Сидеть и вспоминать о чем-то. Ведь даже Паши теперь у нее нет. Нет алкоголя, клубов и прочих развлечений. Поэтому ей было необходимо мое присутствие. Ей надо было – меня. Собственницы по-другому не думают. И не могут думать.

По определению.

И она сказала это с такими нотками ревности, что мне захотелось лишь улыбнуться ей и обнять. Просто так. Как в старые добрые времена, когда об этом мы совсем не думали. Но я не сделала этого…

– Сегодня был особенный ужин, – тем не менее, раздраженно ответила я.

– И чем же он был особенен? – поинтересовалась она с таким же раздражением.

– Тебе этого знать не нужно. Ты сказала, что плохо себя чувствуешь – вот я и приехала к тебе. Что теперь?

– Мне и правда плохо, Ленок, – проныла она, – Останься со мной, я прошу тебя! Неужели тебе сложно? Раньше ты не задумываясь оставалась, и кажется, это было совсем неплохо. Те дни, что мы проводили вместе – ты же знаешь, какими они были. А сейчас ты относишься к этому как-то странно. Будто ты не можешь остаться в гостях у… – она на секунду замолчала, – у старого друга! Если тебе и правда сложно или что-то держит, то я не буду настаивать…

– Долго речь готовила?

– Не долго! – окончательно обиделась она и отвернулась.

Я молча развернулась и вышла на кухню. Нужно бы выпить кофе. Может, ей и правда было плохо, а я тут непонятно что напридумывала себе. Она же все-таки беременная. Нужно больше уделять ей внимания, а то такими темпами у нее начнется летняя депрессия. Летняя депрессия – что-то новенькое, надо будет обязательно запомнить это определение, придуманное мною же. Летняя депрессия – это когда отчаяние самое отчаянное. Такая вот тавтология, но и такое бывает. Поэтому нужно больше уделять ей времени. Надеюсь, что Игорь не очень обидится. Утром все же надеюсь поговорить с ним и извиниться.

Волкова все еще дуется. Что она и впрямь, как маленький ребенок? Я не могу обижаться больше минуты, поэтому надо бы заключить перемирие. Я на цыпочках пробираюсь в гостиную, где по-прежнему сидит она, надутая, как рыба-шар. Моя рыба. Улыбнувшись самой себе, я быстренько подошла к ней и обняла за плечи.

– Ну и долго ты собираешься еще обижаться? – интересуюсь я, глядя на часы, – Уже двадцать минут прошло.

– Еще долго, – сложив руки, бубнит она.

– Юль, прекращай, что ты, в самом деле? – устало выдыхаю я, – Вроде взрослая, а ведешь себя, как ребенок.

– Не забывай, что я не ребенок, пожалуйста, – протягивает хитро она, – Ты же знаешь…

– Ладно, знаю, – быстро соглашаюсь я, зная, куда она клонит разговор.

– Больше не дуешься?

– Еще дуюсь, – улыбается та, – Чтобы я не дулась нужно кое-что сделать.

– Опять ты про свое? – закатываю глаза я, – Не смешно.

– Ой, ладно-ладно, – сипит она и просто обнимает меня, – Теперь – мир.

– Ты спать собираешься? Уже третий час ночи, – говорю я Юле и помогаю встать ей с дивана.

– Вот как раз иду. Ты тоже спать?

– И я тоже, – вторю я, улыбаясь.

Всю ночь меня мучает бессонница. Не могу заснуть и все. Сама не понимаю почему. Наверное, кофе был явно лишним. Или я просто ужасно расстроена из-за того, что пришлось уехать от Игоря. Или я ужасно расстроена из-за Юльки. Просто так, без причин. За последнее время все кажется мне таким странным, и я не могу найти ответы на эти странности. У меня нет ключей, нет мыслей, нет ничего. Надеюсь, что скоро все вернется на свои места, в привычное русло. Это то, чего бы мне больше всего хотелось. Я лежу рядом с Волковой, как в старые добрые времена. Как в старые добрые времена она обнимает меня, и ее обнаженное тело касается моего. И теперь меня это ничуть не смущает. Не смущает так, как раньше, когда я задыхалась от эмоций и моментально краснела. Тогда нам было 15-16 лет, а сейчас, спустя много лет, ничто не кажется мне невозможным. И это обычное дело – ее обнаженное тело отпечатывается на моем. В свои 16 лет я и не могла представить то, что когда-нибудь сказка, рассказанная Шаповаловым будет настолько реалистична. Настолько реалистична, что и сам он не мог бы об этом догадаться. У него не было на то шансов. О том, что мы были настолько близки – он не знал. Он, конечно, мог бы догадываться, но никогда бы не узнал правду. Потому что все, что было между нами – так и оставалось между нами. И это как раз те слова, с которыми мы шли по жизни. Никто, никогда и ни о чем не догадается. Потому что это – внутри нас. И все так просто. И Ваня… даже Ваня не догадался бы. Что говорить там о фанатах? Но Вани с нами не было. И даже после многих лет второго пришествия фанаты не могли точно сказать – что было, а чего не было. Свечку никто не держал. Никто и ничего не знает…

Никто, ничего не скажет…

I love you, I hate you, I can’t live without you.

Неожиданно у Юльки завибрировал телефон. Что это еще такое за номер? Время пятый час, а у нее телефон. Может, ей кто-то звонит? Я аккуратно, стараясь не будить ее, вытащила телефон из-под подушки. «У вас одно входящее sms», – сообщает мне дисплей. Интересно, кому в такой час не спится? Что это и кому надо от нее? Мне так интересно, кто это, что я решаюсь прочитать его. I’m so sorry, Volk. Мне стыдно, но в то же время безумно интересно. Все равно у нее от меня секретов нет. Наверное, нет…

Открываю sms: «Когда ты оставишь уже в покое Лену, Юля? Не мешай ей быть счастливой! Она счастлива со мной! А ты сделаешь ее несчастной!». Моему удивлению нет предела! Кто это мог бы быть? Я смотрю на телефонный номер и только сейчас понимаю… понимаю… кто это…

Игорь!

Я дрожащими руками закрываю смс и кладу телефон снова под подушку. Игорь! Кто же еще? О чем это он? Зачем он ей пишет? Что ему от нее надо? Что ей от него надо? Что ИМ от меня надо? Мне становится совсем не смешно. Это слишком далеко зашло. И теперь я абсолютно не знаю, что делать. Кому и что говорить. Мне страшно ждать сегодняшнее утро. Говорить об этом. Думать. Но так оставлять это нельзя – это ежу понятно. Жаль, что я не еж.

Утро приближается так же стремительно, как опустилась ночь. Возможно, что даже быстрее, учитывая то, что после этой смс меня вырубило каким-то чудом практически мгновенно. Но, собственно говоря, это погоды не делало. Факт оставался фактом – Игорь написал Юле. Их что-то связывает. Они о чем-то говорят, о чем не знаю я. И это, мягко говоря, хреново. Когда я окончательно встала с постели, утро было совсем не утром. Скорее предобеденное время, в которое обычно работники офисов уже расслабляются, ожидая обеденный перерыв. Как хорошо, что я не работаю в офисе. Как хорошо, что я пою. Юли не было уже рядом, я была практически на сто процентов уверена, что она где-то в квартире. Так оно и было.

Я обнаружила ее в зале, сидящую на диване и смотрящую в свой телефон. Что ж, я появилась совсем во время. Можно было начать разговор. Начать разговор даже без прелюдий типа: «Привет, как спалось?» или «Хорошая сегодня погодка, не находишь?». В таких ситуациях можно было говорить в лоб и брать противника без жалости. Жалости она совершенно не заслуживала. Она все еще крутила свой телефон в руках, не замечая моего присутствия. Может, оно и к лучшему. У нее было еще несколько секунд для придуманного монолога, в котором бы она толкала речь ничем не хуже президента, уверяя меня в том, что сегодня ей лучше. И с Игорем ее ничего не связывает. И ее телефон – вовсе не ее, и смс – не смс. А может, она просто удосужилась уже удалить ее, обычно так делают опытные любовницы богатых женишков. Но у нее было всего лишь пару секунд для придуманного монолога, а все потому, что я, набрав в легкие побольше воздуха, стремительно направилась к ней.

– О, Лен! – она удивилась моему появлению и заметно занервничала, – Ты уже не спишь?

– Уже не сплю, – утвердительно кивнула, дав понять, что нервничает она не зря, – А теперь выкладывай все на чистоту!

– Ты о чем? – другого ответа я и не ожидала услышать.

Я слишком хорошо тебя знаю, Волкова. Я знаю тебя лучше, чем сама ты. Я знаю, какую эмоцию ты покажешь в следующую секунду, знаю, что ты скажешь, как отреагируешь. Знаю, как зашевелятся пугливо твои волосы на затылке. Как я люблю твои волосы, я бы набила ими рот и удовлетворенно улыбалась. Твои волосы – всего лишь моя мечта. Они мягкие и вкусные. Но они боятся того, что я скажу тебе.

– Все, что знаешь. Не отвертишься теперь, – совершенно серьезно сказала я, даже ничуть не улыбнувшись.

– Что конкретно тебе рассказать? – через три минуты мысленного переваривания информации спрашивает она, так же ничуть не улыбнувшись.

– Извини, я не спала ночью и прочитала смс от Игоря.

– Подло, Катина, но я тебя прощаю, – снизошла она, вновь глянув на свой мобильный.

– И что значит эта смска? Что у вас там за странное общение?

– У нас? – она заулыбалась, обнажив свои белоснежные зубы, – У нас нет никакого общения. Он тебе просто ревнивый попался.

– Ну, я так полагаю, есть повод ревновать?

– Да что ты? Ты думаешь? – она искренне удивилась и отбросила мобильный, – А я думаю – нет.

– Расскажи мне все с самого начала, – уверенно и настырно попросила я.

– С какого момента? – решила уточнить она.

– С самого начала. С того самого времени, когда ты въехала в его машину…

– Я не въезжала! – выкрикнула она и сложила руки.

– Расскажи, пожалуйста, – проигнорировала ее реплику я.

Все и так всем понятно.

– Когда мы врезались друг в друга, и я вышла из машины – он совсем не казался мне симпатичным. Ну, ты представляешь, чтобы тот человек, который въехал в твою тачку казался симпатичным? Такие истории только для сказок Донцовой. И как оказалось – ты была с ним знакома. Меня это ничуть не задело, я даже не ревновала. Зная себя, я была удивлена этому. Но, когда мы приехали в бар, я подумала, что он совсем ничего. У тебя и правда хороший вкус, он хорош. Даже слишком. Теперь я понимаю, почему вы познакомились в Испании. Он чем-то похож на испанца? Или мне кажется. Но это дела не меняет, он и правда очень хорош. И он понравился мне. Ты же знаешь, как это бывает? По крайней мере, со мной. Я не вру тебе, я была бы совсем не против перепихнуться с ним, но, как оказалось, он сох по тебе. Секс – любви к другому – не помеха. Ты же знаешь, я этого придерживаюсь. Но даже секса у нас бы не вышло. Он любил тебя, это было заметно даже в самый первый вечер. Разве ты не видела, как он смотрел на тебя? Весь тот вечер его взгляд был прикован только к тебе. Ты же знаешь, как я не люблю, когда я не в центре внимания. Мы немного перепили, именно поэтому я повисла на нем. Но, Лен, я правда понимала то, что все равно не пересплю с ним. Потом он спрашивал лесбиянки ли мы? Ты же помнишь? Мы ответили – нет. Но это ведь правда. Почти правда. Я лю… – она на секунду запнулась, – Я очень привыкла к тебе. И совсем мы не врали. Мы ничуть не лесбиянки. Потом, когда ты осталась в баре, мы вышли покурить. Тогда он сказал мне, что у него камень с души упал, что Лена НЕ ТАКАЯ. Не такая – означало «не лесбиянка». Мне было все это противно слушать, но он был хорош. Он нравился мне даже таким, а я устраивала его в роли друга. До того момента, как он стал пялиться на меня. Он видел, как я ревную, как я психую. Видел, как я скучаю по тебе, как я люблю тебя. И наверняка ему было трудно понять, что это даже больше, чем любовь. Хотя он не глуп, он не мог этого понять. А потом, когда мы приехали в клуб и познакомились с Ромой, он и правда подсыпал тебе что-то. Ты же слепо доверяла ему, но не верила мне. Наверное, ты и правда очень его любишь. Но не сильней, чем он тебя. Чем я тебя. Не важно. Как оказалось потом, он видел нас… Видел, когда мы стояли на улице, когда ты положила свои руки мне на живот. Тогда он сидел у Ромы в кабинете, где отлично видны камеры, которые стоят на улице. Представляешь? И кто бы мог подумать… И, наверное, в тот самый момент, он решил присвоить тебя себе, чтобы уж навсегда ты смогла расстаться со мной и со своими привычками. Именно для этого он подсыпал тебе что-то. Но ты отключилась. Странно у тебя реагирует организм. Я сказала ему, что все слышала, после того, как ты вырубилась. Он сказал честно и без всякой злобы, что хочет быть с тобой. Но он никогда бы не заикнулся о том, что ты любишь меня или что ты разрываешься. Но это видно. Я знаю тебя так же, как ты – меня. Мы ведь так давно знаем друг друга. Мы приехали к тебе домой, и Игорь захотел остаться у тебя, чтобы у меня не было шансов быть с тобой, заботиться о тебе. Он хотел быть – мною. Хотел целовать твои губы, знать все твои тайны, быть твоим отражением. Наверное, он и правда слишком любил тебя. Утром я ушла рассеянной, осознавая то, что мне ты не веришь. Ты веришь – ему. Он пришел ко мне домой внезапно, застав меня врасплох. Я совсем не понимала, что ему от меня нужно. Но он хотел быть – мной. А чтобы стать мной – нужно просто избавиться от меня. Но даже это он не стал делать. Он слишком любил тебя, чтобы отнять у тебя самое дорогое. И это он понимал. Или подозревал. Неважно. Наверняка, ты никогда не рассказывала ему о нас, о том, что было на самом деле. Или я все это придумала? Это тема не для чужих ушей. Это только между нами? – она вопросительно покосилась на меня, и я утвердительно кивнула, – Он пришел ко мне, застав врасплох… потом долго говорил о том, как любит тебя, что я все порчу и мешаю. Что я всегда все порчу. Извини, я не хотела. Он просил меня уехать, уйти из проекта, предложил огромные деньги, которых у меня и так полно. Но я попыталась ему объяснить, что чувства не покупаются и не продаются. Так же, как и память. Кажется, он не хотел этого слышать, знать. Гораздо проще было бы – убить меня. Но он слишком любил тебя. Затем пришла ты, нарушив его планы. Ты не должна была видеть его. И он все еще скрывал от тебя то, как ревнует тебя ко мне? Именно поэтому в клубе Ромы, после того, как мы пришли с улицы, он вел себя, как законченный эгоист. Он хотел, чтоб ты принадлежала ему. Но его чувства подсказывали ему обратное. Ты принадлежала мне. Мне… И в тот вечер, когда ты поехала к нему, мое сердце разрывалось от того, что происходит. Я не знала, что он говорит тебе, я не знала, что ты говоришь ему. Но я знала одно: он – любит тебя, а ты – любишь его. А я лишняя. Но это не оставило мне шанса забыть об этом. Я все придумала… да, прости меня. У меня ничего не болело. Я просто хотела быть чаще с тобой. А за последнее время ты отдавала себя целиком ему. Свое тело, душу, свои губы… А я так хотела побыть чуть больше с тобой, что не удержалась и позвонила тебе. Прости. А то, что Игорь прислал сегодня ночью смс. Это ничуть не удивительно. Он слишком любит тебя. А я – лишняя…