Текст книги "Семья поневоле (СИ)"

Автор книги: Mad Santa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 40 страниц)

7. Блейз

На занятиях я был сам не свой. МакГонагалл скривилась, когда я трансфигурировал котенка в «котенка наизнанку», хотя надо было всего лишь перекрасить ему шерсть. После следующей попытки, во время которой я был поглощен мыслями о Снейпе и о том, каково это – с мужчиной, профессор покраснела и сняла пять баллов со Слизерина, сердито сдвинув брови и поджав губы. Даже Драко запунцовел и захихикал в кулачок, глядя на плод моего превращения, а уж остальные, кто успел заметить это непотребство, и вовсе разразились смехом, и конец урока был полностью смазан.

На Защите от Темных искусств я тоже не выдал ничего вразумительного. То я, задумавшись, не успевал вовремя среагировать и выставить щит и получал какое-нибудь проклятие, то сам попадал вместо своего в чужого спарринг-партнера, а один раз запустил Ступефаем в саму преподавательницу – Гестию Джонс. Естественно, она не ожидала нападения сзади и без сознания упала на пол. Пришлось долго приводить ее в чувства и даже послать за Помфри. Сердобольная колдомедик, врачуя преподавательницу, очень настойчиво внушала той, что я не безрукий идиот, а просто еще сказываются последствия недавней травмы. Так что я обошелся без очередной потери изрядного количества баллов.

Но все равно потерял их на Древних Рунах, весьма неприлично интерпретировав перевод одного из старинных магических текстов. Профессор Бэбблинг была в ужасном шоке и брызгала слюной от того, какая нынче пошла молодежь.

Потом мы отправились на обед, и там я Снейпа, слава Мерлину, не видел. Зато Малфой все утро только и мечтал, что расспросить меня о причинах моей рассеянности. Любопытство было написано на его лице большими красными буквами и только что не светилось как рождественская гирлянда. Поэтому поели мы быстро – я из-за отсутствия аппетита, а Драко торопился уйти в укромное место, где мы могли бы поговорить.

Такое место нашлось в одном из старых классов Астрономической башни. Занятия там давно не проводились, и уцелевшие парты покрывал толстый слой пыли. Сломанные столы и стулья были свалены в кучу в одном из углов. Очистив заклинанием поверхность одной из парт, стоящей возле окна-бойницы, мы забрались на нее, усевшись по-турецки друг напротив друга.

– Рассказывай, Забини, – выразил нетерпение Малфой, разглядывая меня, словно он мог увидеть по глазам причину моего беспокойства. Я замялся.

– Мне нужно… Драко, ты мог бы… ну, сделать кое-что для меня? Я должен убедиться… – Промямлил я, ужасно смущаясь. Сейчас он пошлет меня подальше, но я все же должен был спросить: – Поцелуй меня.

– Что? – И без того вытянутое лицо Малфоя вытянулось еще сильнее. Он несколько раз открыл и закрыл рот, глядя на меня выпученными глазами. – Забини, ты в своем уме?!

Я понял, что просить не стоило, и попытка позорно провалилась.

– Прости, проехали… – Махнул рукой я, отворачиваясь и разглядывая кучу сломанной мебели, будто в ней было что-то интересное.

– Да нет, Блейз, я не в этом смысле. Я могу… Ну… Сделать то, о чем ты попросил. – Покраснел Драко, тоже начав мямлить. – Ты только объясни, зачем.

Я вздохнул с облегчением, сообразив, что Малфой не собирается обозвать меня извращенцем или надавать по морде. Все-таки, он мой лучший друг, и готов помочь в любой ситуации.

– Помнишь, я говорил, что нравлюсь одному… парню? – Драко кивнул, и я продолжил: – Мне кажется, что я тоже испытываю к нему определенные чувства. Нет, я не влюбился, ты что! – Замахал руками я, увидев выражение лица Малфоя. – Ну, вроде как новых ощущений захотелось. Наверное. Ну я не знаю, понравится мне или нет, понимаешь? В общем, я его поцеловал… Да, Драко, не смотри на меня так. Ты же с кучей парней целовался и не только, почему мне нельзя? – Возмутился я, спрыгнув с парты и подойдя вплотную к окну. На улице снова шел дождь, а ночью должна была разразиться настоящая гроза. – Короче, как-то не очень у нас получилось, и я не разобрал, понравилось мне или нет. И не знаю, стоит ли повторять, или лучше забыть об этом.

Драко молчал, кажется, у него внутри шла внутренняя борьба между желанием помочь мне и отказаться от этой глупой затеи. В конце концов, он тоже встал и подошел ко мне, положив руку мне на плечо и заставляя развернуться к нему. Я слегка присел на подоконник, чтобы оказаться с Малфоем одного роста.

– Хорошо. Целуй, – тихо сказал он, глядя мне в глаза. Я еще сильнее смутился. – А что? Тебе это нужно, ты и целуй, – невозмутимо возразил Драко в ответ на мои мысли. – Или ты и с этим парнем будешь ломаться, как девственница?

Слова друга подействовали на меня именно так, как он планировал, специально задевая мое самолюбие. Чтобы я когда-нибудь чего-нибудь боялся?

Положив ладонь Драко на шею, я медленно притянул его поближе к себе и аккуратно коснулся его губ своими. Губы Малфоя были мягкими и нежными, как у девчонки, и он с готовностью ответил на поцелуй, пропуская мой язык внутрь и позволяя исследовать его рот, пока хватало воздуха. Через некоторое время он перехватил инициативу, и уже его горячий, дерзкий язык вытворял у меня во рту что-то невообразимое. Я окончательно сел на подоконник, потому что у меня от внезапно возникшего головокружения подогнулись колени. Все, что я мог – прижимать Драко к себе как можно сильнее. Одна моя рука все еще лежала у него на шее, и я бессознательно перебирал пальцами короткие сзади платиновые волосы, а вторая уже скользнула под мантию на его талию, через тонкий шелк рубашки ощупывая горячее тело. Его руки в свою очередь расположились у меня на спине, поглаживая и посылая по всему телу волны мурашек. Мы целовались и целовались, долго, неистово, мучительно сладко, и когда Малфой придвинулся вплотную, устроившись между моих разведенных коленей, я почувствовал его эрекцию. У меня самого уже давно сводило мышцы от напряжения в паху. Но ощущение чужого стоящего члена показалось мне настолько странным, шокирующим, неправильным, что, взяв Драко за плечи, я с усилием отстранил его от себя. Тяжело дыша, как после забега на длинную дистанцию, мы смотрели друг на друга и молчали.

– Я что-то сделал не так? – Наконец, спросил Малфой, все еще глубоко вдыхая после каждого слова, и убрал от лица упавшую на лоб длинную светлую прядь. Блестящие глаза, порозовевшие щеки и припухшие губы в дополнение к судорожному, тяжелому дыханию и выступившим на лбу капелькам пота явно выдавали то, чем он сейчас занимался. Наверное, я выглядел не лучше, только что прическа не растрепалась, ибо на моей голове растрепываться нечему.

– Нет, все хорошо, – ответил я. – Спасибо.

– Ты явный бисексуал, Забини, – Ухмыльнулся Драко, снова превращаясь в надменного и наглого слизеринца. – Я удивлен, как ты смог дожить до восемнадцати лет и не понять этого раньше.

– Малфой, не трави душу, а? И так паршиво, – зло сверкнул глазами я, соглашаясь с его выводами. Мне очень даже понравилось целоваться с парнем. Ничуть не хуже, чем с девчонкой. Я даже увлекся в какой-то момент и чуть не опустил руку ниже…

– Паршиво?! – Разозлился Малфой, еще сильнее краснея. – Да я лучше всех целуюсь! Мне все говорили, что я…

Я засмеялся. Не выдержал и начал хихикать, и смех помог расслабиться и сгладить напряжение момента. Я уже не чувствовал себя так неловко.

– Ты отлично целуешься, Малфой, – успокоил друга я. – Мне понравилось.

Драко расплылся в самодовольной улыбке. Я тоже улыбнулся, приобняв его за плечо.

– Ты настоящий друг, хоть и самовлюбленный гад. Ну что, пошли уже отсюда?

Толкаясь и смеясь, мы вышли из пустого класса и направились в подземелья.

– И что ты теперь планируешь делать? – Спросил Драко, явно намекая, что я должен посвятить его во все свои планы. – Пойдешь целоваться с этим своим парнем?

Я недовольно фыркнул.

– Он не мой парень, и я еще ничего не решил. И кто он, я тебе пока не скажу. И не проси. Это все странно для меня, я не хочу торопиться. Ты сам ведь тоже мне рассказал про свои похождения с мальчишками только на пятом курсе, хотя уже на третьем…

Драко ткнул меня под ребра, чтобы я говорил потише, когда мы проходили по забитому учениками коридору. Не хватало еще сделать ориентацию Малфоя достоянием общественности. То-то гриффиндорским придуркам будет потеха.

– Я тебе обещаю, как только что-то произойдет, я тебе расскажу.

========== 7. Визжащая хижина ==========

1. Северус

Разговоры обо мне и Онории постепенно начали стихать. Новых поводов для сплетен не появлялось, а старые уже все исчерпались, так что мои проходы по коридорам больше не сопровождал шлейф из шепотков и хихиканий. Забини я вновь видел только на уроках и старался не обращать на него внимания. Ходить ко мне по вечерам он так и не начал, и я тоже не звал его. Последний наш разговор вышел довольно грубым, а кончился вообще чем-то из ряда вон, так что нам обоим нужно было время, чтобы остыть. Так что прошло уже больше недели с тех пор, как мы последний раз общались. Блейз наконец-то перестал хромать, вовсю заигрывал с девчонками, посещал квиддичные тренировки и вообще жил обычной жизнью. Мне следовало поступить так же и обо всем забыть, и я почти заставил себя это сделать. Днем я действительно не думал о мальчишке, но ночь отплачивала мне за это сполна. Стоило мне заснуть, и я видел его в каждом болезненно-ярком видении, просыпаясь в поту и с мокрыми пятнами на простынях. Я даже пробовал медитировать перед сном, тщательно очищая сознание, как перед сеансом Окклюменции, но невозможно было закрыть разум от самого себя, и умопомрачительно аморальные сны снова и снова приходили, мучая меня ночь за ночью.

Потому что в глубине души я их ждал. Я давно не видел цветных снов. Много лет я ничего не испытывал ни к кому из людей. Только презрение или ненависть. В лучшем случае – безразличие. Внутри была пустота, которая росла год за годом, поглощая все, что еще оставалось во мне живого. Я перестал чувствовать. Перестал радоваться, и начал злорадствовать. Я был мертв, не будучи убитым. А теперь я снова был жив. Я словно проснулся, вырвался из оков. Тогда, в ночь Самайна, я слышал в лесу каждый шорох, чувствовал запах прелых листьев и пресной воды, наслаждался тем, как ветер ласкает кожу, путаясь в волосах. А отблески луны играли на его смуглой коже…. Так же как отблески огня в камине, когда мы пили огневиски, а поленья весело потрескивали, разгоняя холод и мрак. Я впервые за долгие годы плакал, пусть и проронил всего несколько скупых слезинок, но мне действительно было больно, когда в Больничном Крыле я держал его за руку и ждал, пока он наконец очнется первый раз после того ужасного удара и падения. Когда мы поругались, я был искренне, по-настоящему зол, взбешен, и внутри меня словно полыхал огонь, сжигая остатки здравого смысла. И я дрожал, и сердце на миг замерло, пропуская удар, когда его губы коснулись моих. Кажется, даже само время остановилось. Неправильно. Ненормально. Невозможно, – в который раз внушал сам себе я, но я снова жил благодаря этому неуместному, противоестественному и абсурдному чувству. И я уже был уверен, что это, но обещал себе с этим бороться.

Но Дамблдор снова потребовал, чтобы я попытался добыть для него проклятый медальон. Он не объяснил ни зачем он ему, ни к чему такая срочность. Просто добудь, и все тут. И я принялся планировать ограбление.

Дом Амбридж обезопасила, сделав его ненаносимым. Никто не мог показать мне, где она живет. Увидеть это место можно, только перенесясь туда портключом или аппарировав вместе с тем, кто там уже был. А ходить куда бы то ни было кроме работы эта дама не считала нужным. Так что единственным шансом заполучить медальон было ограбление в Министерстве.

Проникнуть внутрь – не было ничего проще. Конечно, вход для посетителей отпадал – ведь надо было предъявить охраннику палочку и сообщить цель визита. Так что надо было пользоваться служебным входом под видом одного из работников. Вырубить одного из них и добыть волосок для оборотного зелья – особо и мараться не пришлось бы. Но вот уйти… Я был уверен, что уйти я не успею, а аппарировать из Министерства нельзя. Рисковать я не имел права. Если попадусь – все, конец. И на Дамблдора не смогу работать – раз я грабитель работника государственного аппарата. И на Волдеморта не смогу – он живо заинтересуется, зачем я туда полез и что хотел украсть. А раз этот медальон как-то связан с уничтожением Темного Лорда – в этом я не сомневался, Дамблдор только об этом сейчас и думает – то Лорд тоже поймет, что это такое, и не погладит по головке за то, что я пытаюсь приблизить его кончину.

Как боевик я никогда не был особенно силен. Да, я знаю все про Темные искусства и могу применить, но противостоять толпе охраны… Я стратег и тактик, а не воин. И прорываться на выход с боем я не был намерен – в Министерстве полно авроров, да и среди остальных работников тоже есть те еще колдуны. Так что несколько дней я ломал голову, как уйти оттуда, откуда уйти нельзя. И тут мне на помощь пришли навязчивые мысли о Забини. Он тоже не мог уйти со мной из пустыни, и не мог аппарировать, и потому позвал эльфа. Конечно, взять с собой в Министерство эльфа я тоже не мог, по той же причине, что и воспользоваться входом для гостей. Эльфа пришлось бы показать на посту охраны и объяснить цель его визита. Но поразмышляв еще, я вспомнил, что мальчишка, прежде чем аппарировать с эльфом и мной из пустыни, смог аппарировать в нее. И тогда я подумал о ноже. Сам о том не подозревая, Забини дал мне отличный способ сбежать из Министерства, когда по глупости добавил моей крови в котел. Оставалось лишь проверить, достаточно ли сил у этой магии, чтобы преодолеть антиаппарационный барьер главного правительственного здания магической Великобритании.

2. Блейз

После экспериментов с Малфоем мне стало намного легче. Поцелуи с парнями перестали казаться мне чем-то диким, и я даже стал лучше его понимать. Теперь он мог рассказывать мне о своих гомосексуальных интрижках, и я с интересом слушал. Можно сказать, наша дружба от всего случившегося только окрепла. И я перестал чувствовать себя каким-то извращенцем от того, что положил глаз на мужчину. Осталось только «положил глаз на преподавателя» и «положил глаз на страшилище», но это были уже не такие серьезные нарушения, и с ними можно было жить. О том, что я еще и «положил глаз на жениха матери», я старался не думать вообще. А поскольку с самым сильным своим страхом я примирился, мне стало намного легче, и я уже не был помешан на мыслях о профессоре. Да, я чувствовал влечение к нему, да, я хотел снова его поцеловать, а там будь что будет – последствия я представлял себе не очень четко. Но чувства мои стали ровными, плавными – словно тугой волной тепла, поселившейся в груди, которая пришла на смену постоянным, рваным всплескам неконтролируемых эмоций, которые можно было сравнить с открытым огнем. Я знал, что где-то есть человек, к которому я испытываю незнакомые мне ранее чувства, и что в любой момент, если я захочу, я могу пойти и увидеть его, и сделать все, на что хватит смелости. И эти мысли грели душу, давая силы спокойно жить, общаться и учиться. Торопиться не надо было ни в коем случае.

К тому же мне хотелось чем-нибудь удивить профессора. Порадовать, сделать так, чтобы он перестал считать меня идиотом. И я нашел такой способ – узнать, наконец, что за подарок он мне сделал. Когда я выписался из Больничного Крыла, Помфри вернула мне квиддичную форму и другие вещи, что были на мне во время игры, в том числе и кулон. Я тут же повесил его на шею и все еще носил, не снимая. Так что, как сказала бы героиня какого-нибудь женского романа, «его частичка всегда была со мной». На самом деле носить подарок Снейпа было просто приятно. Потому, что это его подарок.

С тех пор, как я решил узнать, что же это такое, я бежал в библиотеку всякий раз, как у меня появлялось немного свободного времени, и искал намеки в книгах, но все было безрезультатно. Сколько бы я ни копался, я не находил никакой информации о загадочном медальоне из янтаря со странным растением внутри. Конечно, я понимал, что, видимо, просто не так ставлю вопрос, а соответственно, не там и ищу. Чтобы найти информацию об этой вещи, надо представлять, что это такое, а для этого и надо найти информацию. В общем, типичный замкнутый круг.

Утром в субботу был очередной поход в Хогсмид. У меня давно было назначено свидание с Трейси Девис, и я не решился его отменять. Однако когда мы с ней уже выходили после завтрака из Большого Зала, чтобы направиться прямиком в деревню, на пути неожиданно нарисовался Снейп.

3. Северус

– Вы мне нужны сегодня, мистер Забини, – холодно сообщил я, подойдя к Блейзу, который шел к воротам школы под ручку с еще одной студенткой Слизерина. – Мисс Девис вполне хорошо проведет время без вас, не правда ли? – Я посмотрел на девчонку, и она тут же закивала, лишь бы я перестал сверлить ее взглядом. Однако мальчишка не был бы собой, если бы так просто позволил испортить ему свидание.

– Простите, профессор, но у нас сегодня поход в Хогсмид, и у меня есть разрешение от матери. Почему я должен оставаться в замке? Давайте решим все наши вопросы вечером, ладно? Я зайду часиков в семь… – Протянул он, раздумывая.

– Вы нужны мне сейчас, – настоял я.

– У меня выходной!

– У вас отработка. За нарушение внутреннего распорядка и режима комендантского часа. Помните, мистер Забини, как вы гуляли после отбоя, направляясь на свидание к некой мисс блондинке? – Злорадно поделился я информацией, глядя, как меняется выражение лица Девис. Через секунду она уже ушла догонять своих подружек, злобно сжав руки в кулачки.

– Зачем вы это сделали? – Прошипел разозленный мальчишка.

– Вы же отказались пойти со мной по-хорошему, – пожал плечами я. – Вы не оставили мне выбора. Я подожду вас здесь. Принесите свой нож, и пойдем.

– Куда пойдем? – Не понял Забини, и я с ухмылкой ему сообщил:

– Как куда? В Хогсмид. Вы разве не туда собирались? Или моя компания для вас менее приятна, чем общество мисс Девис? – Последний вопрос, разумеется, задавать не следовало. Он не входил в стандартный набор ядовитых фраз и был продиктован исключительно моими глупыми чувствами к мальчишке.

– Даже более, и вы не представляете насколько, – язвительно бросил он, удаляясь по направлению к подземельям.

4. Блейз

На свидание с Девис мне было наплевать, но то, как Снейп посмел распоряжаться мной и моим временем в выходной, порядком разозлило, и поэтому я принялся с ним спорить. Но в итоге, хоть и сделал вид, что обижен, внутри я ликовал, мне хотелось провести с ним время и понять, что он думает обо мне после того поцелуя.

До Хогсмида мы с профессором шли в полной тишине. Пробегающие мимо студенты опасливо обходили нас стороной. Не хватало еще заработать от Снейпа снятие баллов или еще какую-нибудь пакость и испортить себе выходной. Хотя на нас смотрели не так странно, как это было бы пару недель назад. После жутких статей про него и маму мое общение с ним воспринималось нормально – как будущих отчима и пасынка, так что никто не удивлялся, что я иду гулять со Снейпом. Только сочувствовали, что мне не повезло с новым отцом.

Я нарушил тишину, лишь когда мы подошли уже к окраине деревни, и впереди оставалось только одно здание.

– Мы идем к Визжащей хижине?

– Именно, – бесстрастно подтвердил профессор.

У меня по спине пробежал легкий холодок. Хоть я и не верил в привидений, про этот дом ходило много разных нехороших слухов.

– И там нет привидений, Забини.

Профессор кратко рассказал мне о том, для чего в школе посадили Дракучую иву, и что от нее идет тоннель к Визжащей хижине, и как там прятался профессор Люпин, будучи учеником. Ненависть Снейпа к оборотню чувствовалась в каждом слове этого рассказа. Поняв, что это всего лишь обычный дом, хоть и очень старый и зловещий, я успокоился и невозмутимо вошел внутрь. Полы скрипели, мебель была переломана, стены изодраны. Все покрыто толстым слоем пыли, хотя его толщина в разных местах была различной, что свидетельствовало о том, что иногда сюда все же заходили.

На втором этаже обнаружилась старая спальня с побитой молью кроватью. Другой более-менее приличной мебели там не было, и нам пришлось сесть на выцветшее коричневое покрывало, наброшенное на продавленный матрас.

– Я позвал вас сюда, – начал профессор, буквально выдавливая из себя каждое слово, – потому что мне нужна ваша помощь. Нож, – нехотя пояснил он, и я тут же достал из кармана мантии искомый предмет. – Мне нужно научиться чувствовать след и идти по нему.

– Ну и наложили бы заклятие на какую-нибудь свою склянку и тренировались с ней, – недовольно пробурчал я, уперев руки в бока. – На моем ноже свет клином сошелся?

Профессор презрительно скривился, стараясь сдержать раздражение:

– Думаете, я бы обратился к вам, если бы мог обойтись без этого унижения? – Спросил он, и я вынужден был согласиться. – Если бы у вас было хоть немного мозгов, Забини, вы бы слушали, что я вам говорил. Заклятие следа, как и заклятие верности – очень древняя магия. Я слышал или читал лишь о нескольких артефактах, на которые наложены подобные чары, а видел один единственный – ваш клинок. Заклятия накладываются на оружие в момент изготовления. Этот нож настолько древний, что старше самого Хогвартса и его основателей. Возможно, его изготовили еще во времена Мерлина, и может быть даже он сам. Это искусство утеряно, Забини, вы понимаете? – Спросил он, разговаривая со мной, как со слабоумным. – Если бы я знал нужное заклинание и ритуал, я бы давно озолотился как артефактор. И уж точно не просил бы ваш дурацкий ножик.

– Ну и попросили бы его, я бы вам отдал, и занимайтесь с ним чем хотите. – Бросил я, обиженный таким к себе отношением профессора. – Зачем надо было тащить меня в эту дыру?

– Затем, что вам уже удалось однажды аппарировать по следу, и вы могли бы объяснить мне, как. Этого нет ни в одной книге. Я пытался его почувствовать всю ночь, но ничего не получилось. Я, вероятно, что-то делаю не так. – Профессор кривился от того, что приходилось сознаваться, что он что-то умеет хуже меня, но все же он контролировал свои эмоции. – Вы должны научить меня.

Я усмехнулся, почувствовав себя королем положения. Надутый Снейп – зрелище довольно-таки презабавное. А учить учителя – вообще редкая возможность, выпадающая раз в жизни, и я обязан был ей воспользоваться.

– Ну… – протянул я, вспоминая, как у меня самого получилось почувствовать след. – Я сидел и медитировал. Надо расслабиться, очистить сознание и…

– Я знаю, что значит медитировать, Забини, – раздраженно перебил меня профессор, гневно сверкая глазами. – Не учите келпи плавать.

– Так, или вы меня слушаете и не мешаете, или я ухожу и учитесь сами, – разозлился я, повышая голос. Профессор хотел что-то сказать, но заставил себя смолчать, и я продолжил:

– Значит, расслабьтесь, – я скинул ботинки и забрался на постель, усаживаясь по-турецки. Профессор нехотя тоже разулся, но ноги просто согнул в коленях перед грудью, вытянув носки.

– У каждого человека своя, наилучшим образом подходящая для медитации поза. – Объяснил он, опираясь отставленными чуть назад руками на постель и слегка откидывая назад голову. Я наоборот наклонился вперед, так же выставив для упора руки.

– Сосредоточьте свое внимание на ноже, откинув посторонние мысли. Вы должны думать только о нем, как хотите его найти.

Около часа мы сидели молча, стараясь поймать это необычное ощущение. Профессор не выдержал первым:

– Я ничего не чувствую. – Недовольно фыркнул он, выпрямившись и разминая затекшие руки. – Объясните хотя бы, что это за ощущение такое, как его распознать.

– Тепло, – ответил я, стараясь подобрать нужные определения, но облечь неясное чувство в слова оказалось довольно сложно. – Что-то вроде сгустка энергии, теплого шарика, который появляется в груди. И он… – Я замялся, почесав в голове. – Ну, как бы ведет вас туда, куда нужно. То есть ты знаешь, что если аппарируешь, попадешь куда надо. Просто знаешь…

– Просто знаешь, – передразнил Снейп, – хорошее объяснение. Как учитель, вы – полная бездарность.

– Это вам не рецепт зелья, где известен список ингредиентов и порядок действий. Это нематериальный процесс, тут труднее. И вообще, – разозлился я, поняв, что профессор просто насмехается над моими попытками играть в педагога, – может, у вас просто притупленное чувственное восприятие? Вы такой материалист, что может быть просто не способны на высокие и сложные чувства?

5. Северус

Забини снова обвинил меня в неспособности любить. Почему-то именно это обвинение задевало меня сильнее всего. Если бы он сказал, что я циничный ублюдок, никого не уважаю, не понимаю юмора и не разбираюсь в моде, я бы стерпел. Любая глупость – но только не это. Только не упрек в бесчувственности от того, чувства к которому доводят меня до безумия каждый день и каждую ночь. В прошлый раз я попытался его ударить. И слишком живо помнил, чем это кончилось. И мне совсем не хотелось сейчас повторять нечто подобное. Конечно, не хотелось умом, ибо тело мое просило и желало наглого мальчику беспрестанно, но на то мы и люди, чтобы не идти на поводу у инстинктов.

– А сами-то вы что-нибудь чувствуете? – Поинтересовался я. Забини сначала ухмыльнулся, но потом его зрачки удивленно расширились. Несколько секунд он сосредоточенно прислушивался к себе, а потом, потупившись, ответил:

– Нет.

Я не мог не воспользоваться возможностью позлорадствовать.

– И у кого из нас после этого притупленное восприятие? Или, может быть, полная эмоциональная импотенция? – Съехидничал я, глядя, как мальчишка комкает в руках покрывало, только что не дымясь от злости. – Наверное, вы что-то делали не так. Вспомните, Забини. Вы упускаете что-то очень важное, что вам помогло почувствовать, ощутить след. Думайте же! – Прикрикнул я, не сдержавшись.

– Я хотел спасти вас, – пробормотал он чуть слышно. – Наверное, я думал не только о ноже. Я хотел найти вас тоже.

– И что это меняет? – Спросил я, прокручивая это неожиданное умозаключение в голове, пытаясь рассуждать. – Думаете, магия верности усиливает магию следа? Если у ножа два хозяина…

– Наверное, когда нож у одного из хозяев, след усиливается, чтобы привести другого к нему, и его легче ощутить. – Закончил мальчишка мою мысль. – Подумайте обо мне.

Повисла напряженная тишина. Забини предложил мне сделать то, чего я усиленно старался не делать уже долгое время. Он тоже смутился и не говорил ничего, разглядывая обои.

– О вас? – Наконец, переспросил я, понимая неизбежность эксперимента.

– Да, – ответил он, снова принимая позу для медитации. Я вновь откинулся на руки, расслабляясь.

Нож. Я хочу найти его. Его и Блейза. Переместиться к ним. Почувствовать их. Узнать направление.

Два часа попыток ничего не дали. Услышав вздох Забини, я открыл глаза и увидел, что он блаженно улыбается.

– У меня получилось. – Ответил он шепотом, словно боясь спугнуть приятное ощущение. – Я чувствую его. И вас.

– А теперь сиди тихо и не мешай мне, – зло бросил я, снова закрывая глаза, чтобы расслабиться и не дать краске окончательно прилить к лицу.

Время словно замедлило бег, когда я стал дышать медленнее и ровнее. Все посторонние ощущения ушли на второй план, мысли пропали, уступив место одному желанию – чувствовать его. Найти Блейза. Попасть к нему, увидеть, коснуться… Ощутить тепло его кожи, посмотреть в глаза… Найти, прижать, не отпускать… Внутри словно начало разливаться тепло, формируясь в плотный шарик в районе солнечного сплетения. Ощущение было безумно приятным, и я не заметил, как начал улыбаться. Однако это заметил мальчишка.

– Получилось? – Полюбопытствовал он, сбивая меня с концентрации, и сгусток энергии тут же рассеялся, словно его и не было. Я чуть слышно выругался.

– Получилось-получилось, – недовольно проворчал я, вставая с постели. – Теперь нужно тренироваться в аппарации по следу. Уйдите в другую комнату, чтобы я не знал, где конкретно вы находитесь. Я попробую аппарировать снаружи.

Мальчишка кивнул, поспешно обуваясь, а я, надев ботинки, вышел из дома на улицу. Как я и предполагал, уже начало темнеть. Мы пропустили обед и даже рисковали не успеть на ужин, если задержимся надолго. Вдохнув полной грудью морозный декабрьский воздух, я постарался расслабиться. Медитировать стоя совсем не так здорово, как сидя в удобной позиции. Тем более, я был вынужден думать о Забини. А вместе с мыслями о нем неизбежно приходило возбуждение. Но если постоянно себя одергивать и контролировать – не получалось почувствовать искомый энергетический сгусток. Пришлось смириться и дать волю фантазии и эмоциям, чтобы достичь желаемого эффекта. Внутри снова сконцентрировалось тепло, и я понял, что знаю, что оно поведет меня к нему. Собравшись с духом, я аппарировал.

6. Блейз

Профессор ушел, а я вышел в коридор, направляясь в соседнюю комнату. Потом это показалось мне банальным, и я спустился на первый этаж. Но там даже присесть было не на что. Мало ли, когда Снейп сможет сюда аппарировать, и сможет ли вообще. Я же замучаюсь стоять посреди комнаты как дурак. Еще немного побродив по дому, я поднялся по полусгнившей лестнице на чердак. Там было темно, сыро и очень холодно. Несколько досок крыши отсутствовали, так что я мог видеть над головой стремительно темнеющее небо. Поежившись, я сильнее запахнулся в мантию, усевшись в старое кресло.

Было приятно знать, что я смог как-то пригодиться профессору, научить чему-то и его. А еще сознание того, что Снейп последние несколько часов непрерывно думал обо мне, грело лучше огневиски. И эта улыбка, появившаяся у него на лице… Интересно, кто-нибудь видел раньше Снейпа улыбающимся так? Наверное, я первый.

Профессор неожиданно возник передо мной с чуть слышным хлопком. Оглядевшись, он довольно усмехнулся, поправив мантию.

– Вы добились того, чего хотели? – Поинтересовался я, вставая.

– Надо еще пару раз попробовать, для закрепления эффекта, – ответил он, предлагая мне снова сменить комнату, чтобы он не знал, куда аппарировать, и шел исключительно по следу.

Еще где-то через полтора часа, когда профессор в очередной раз появился передо мной прямо из воздуха, он, наконец, удовлетворился итогом наших сегодняшних занятий.

– Кстати, а как так получается, что сейчас вы аппарировали в полуметре от меня, а когда я отправился в пустыню, то оказался чуть ли не в двадцати метрах от вас? – Спросил я, пока мы шли по дороге от Хогсмида к школе. Пошел первый в этом году, тут же тающий, коснувшись одежды или кожи, снег.

– Расстояние, Блейз, – добродушно ответил профессор, убирая волосы за уши. Мне показалось, что так он совершенно перестал быть зловещим зельеваром. – Мексика слишком далеко, точность теряется пропорционально расстоянию до объекта. К тому, же, вы не так и хорошо умеете аппарировать. У вас же и при обычной аппарации точность варьируется в пределах нескольких метров? – Вопросительно поднял бровь Снейп, и я вынужден был кивнуть. – Я, пожалуй, смог бы аппарировать в ту пустыню с погрешностью метра в три-четыре, самое большое. А из Лондона, к примеру, смогу попасть точно, даже несмотря на министерский барьер.