Текст книги "Семья поневоле (СИ)"

Автор книги: Mad Santa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 40 страниц)

– Не смей, слышишь?! Не смей судить меня. Восемнадцать лет я жила только для тебя, делала все, лишь бы тебе было хорошо! И теперь я наконец-то хочу быть счастливой, и ты не имеешь никакого права меня в чем-либо обвинять!

– И кто, как ты думаешь, сделает тебя счастливой? Этот двуличный лживый сукин сын?!

Взгляд Забини был полон ненависти, когда он ненадолго повернулся в мою сторону. Я не знал, что именно привело его в такую ярость, что он настолько вышел из себя, но от шока я не мог даже шевельнуться, не то что сказать что-либо в свое оправдание. Зато Нора не намерена была мириться с таким положением вещей. Схватив мальчишку за воротник рубашки, она холодно процедила:

– Чтобы я больше не слышала этого. Я люблю этого человека и доверяю ему, понял? И если я считаю нужным, я буду с ним, хочешь ты этого или нет. И я требую от тебя уважения ко мне и к моему выбору. И к Северусу. Извинись перед ним, сейчас же!

– Импа с два, – выплюнул мальчишка.

– Извинись… Северус не такой, ты не знаешь всего, Блейз… Ты еще не разбираешься в людях…

– И кто будет учить меня разбираться в людях? Семикратная победительница конкурса «стань вдовой»?

Омерзительный смех мальчишки почти сразу прервался звонкой пощечиной. Если бы Онория не сделала этого, наверное, я сам бы врезал по его нахальному лицу.

– Я твоя мать! – Срывающимся голосом выкрикнула Нора, не обращая внимания на катящиеся по щекам слезы. – И никто не смеет так со мной разговаривать в моем доме!

Мальчишка лишь лениво повел бровью, потирая поцарапанную щеку.

– Тогда ноги моей больше не будет в твоем доме.

Запахнув мантию, он вышел из комнаты, толкнув меня плечом и даже не оглянувшись. Онория, уже плачущая навзрыд, медленно осела на пол, и я в считанные секунды оказался рядом, обхватывая ее за плечи, гладя по волосам.

– Северус… Останови его… Пожалуйста… – Всхлипывала она, отталкивая меня. – Верни…

Не желая оставлять ее одну, тем не менее я поднялся и побежал вниз по лестнице, а потом вырвался на улицу, ежась от сильнейшего ветра, но мальчишки нигде не было видно. Вернувшись, кутаясь в несчастный халат, я застал Нору там же, где ее и оставил, обнимающую себя руками и плачущую.

– Аппарировал, – объяснил я, Онория тут же кинулась мне на грудь, рыдая еще сильнее.

Глядя на нее, убитую горем, сломленную, и прокручивая в голове только что развернувшуюся на моих глазах сцену, я впервые ненавидел Блейза Забини.

3. Онория

Как сложно сохранить лицо, скрывая свое отчаяние, опрашивая всех знакомых волшебников, не ночевал ли у них мой сын, и при этом не выдав, что он ушел из дома. Да, сказал, что заночует у друга, а у кого именно, я запамятовала. И смех наивной дурочки. Я пообщалась уже с сотней разных людей, но Блейза не было ни у кого из них. Северус неохотно, но все же проверил по моей просьбе все магические гостиницы и сдаваемое внаем жилье, но все было так же безрезультатно. Время близилось к обеду, а я все так же не знала, куда исчез мой ребенок.

– Северус, с ним было что-то не так, – в который раз пыталась я объяснить Снейпу, который заставлял меня обедать, когда кусок в горло не лез. – Он не мог наговорить таких вещей просто так…

– Прости, Нора, но твой сын наглый, избалованный и самовлюбленный ребенок, к тому же в переходном возрасте. Ты впервые сделала не так, как он хотел, да еще и ударила его драгоценного. Разумеется, его оскорбленное достоинство этого не снесло. И если ты пойдешь на уступки, он сядет тебе на шею окончательно.

Я покачала головой, стараясь проглотить еще ложку лукового супа, но совсем не чувствовала вкуса.

– Блейз любит меня, Северус, я знаю. Больше всех на свете, что бы он ни говорил. Он был под Империо, или каким-то зельем, не знаю, но это был не он… Ты не видел его взгляд! – Выпалила я, когда зельевар только открыл рот, чтобы мне возразить, и пресекая попытку на корню. – Просто поверь мне, не спорь, пожалуйста. Блейз попал в беду, я чувствую, с ним что-то случилось. Мы должны его найти, понимаешь? Я знаю, что что-то ужасное происходит сейчас, пока ты вместо того, чтобы искать моего сына, заставляешь меня есть этот проклятый суп! – Я резко отодвинула от себя тарелку, так что жидкость расплескалась, впитываясь в белоснежную скатерть. – Если ты не хочешь мне помогать, я найду его сама! А ты можешь возвращаться в свой Хогвартс, ты же этого хочешь!

Вскочив из-за стола, я отбежала к окну, вглядываясь вдаль, словно Блейз сейчас придет, как ни в чем не бывало, и я пойду его встречать. Но вместо этого я почувствовала прикосновение к плечам, а потом Снейп обхватил меня обеими руками, прижимая к себе, и зашептал на ухо:

– Я его найду, обещаю тебе. И потом мы поговорим с ним и убедимся, кто из нас был прав. Но я его найду, клянусь. Веришь мне?

Я лишь ненадолго сжала его ладонь своими, стараясь сдержать слезы, а потом он отправился на поиски, поцеловав меня на прощание в висок.

4. Северус

Убежденность Норы в том, что с Блейзом что-то случилось, меня поражала. Приревновать и нахамить было вполне в его духе. Конечно, я не мог объяснить ей, кого скорее всего он приревновал, но и нежелание делить мать с кем-либо еще вполне могло стать поводом для агрессии. И ничего не было необычного в том, что восемнадцатилетний парень заночевал вне дома. И, разумеется, спит до обеда, потому его до сих пор и нет. Но, чтобы успокоить Онорию, пришлось пообещать, что я буду искать мальчишку. Он слишком гордый, чтобы после всего, что сказал, вернуться домой. Но, разумеется, он хорошо понимает, чем ему грозит исключение из школы, а потому, как только остынет, сразу вернется в Хогвартс, если уже не вернулся с тех пор, как я последний раз справлялся о нем у МакГонагалл. В этот раз я отправился туда сам.

Поговорив с Минервой дольше, я узнал, что Блейз вчера задержался в Хогсмиде. Точнее, ушел туда вместе со всеми учениками утром, но в самой деревне его никто не видел. Явился он уже поздно вечером, но так как было необходимо срочно варить зелье для Дамблдора, декан Гриффиндора не стала ругаться со слизеринцем, решив, что успеет поговорить после. Каково же было ее удивление, когда посланные на поиски эльфы доложили, что в школе Забини нет. Как он мог выйти через запертые двери, совершенно непонятно. Аппарировать в замке нельзя. Я сразу понял, что он воспользовался камином, но все учителя клялись, что не выпускали его, а мои комнаты были заперты. Камины же в других помещениях замка, исключая апартаменты сотрудников школы, не были подключены к каминной сети.

Не понимая, как тогда мальчишка умудрился покинуть замок, я отправился к себе, чтобы сварить директору зелье, а потом снова отправиться на поиски Забини, но, стоило мне подойти к двери, как все вопросы отпали сами собой. Я почувствовал, что запирающее заклятие было грубо взломано, и дверь не закрыта. Войдя внутрь, я увидел раскиданные во все стороны бумаги, как со стола, так и из его ящиков. В том числе там были некоторые документы, касающиеся моей деятельности как Упивающегося смертью. Я замер посреди комнаты, шокированно уставившись на весь этот хаос. Мысли разлетались во всех направлениях, но идеи, как мальчишка снял сильнейшие запирающие заклятия, которые мог открыть только тот, кто их наложил, у меня тем более не было.

Быстро сварив лекарство Дамблдору, стараясь сосредоточиться и не думать ни о чем, я отнес его МакГонагалл и вернулся к себе, намереваясь разобраться в случившемся. Был уже поздний вечер, а мальчишка так и не вернулся. Интересно, что он нашел и какие из бумаг прочел? Вспомнив, как он назвал меня вчера лживым предателем, я похолодел, представляя, какой еще смысл могли иметь эти слова. Если он догадался, что я шпион… Дело могло принять очень дурной оборот.

Перебирая бумаги, я начал раскладывать их назад по ящикам, вычисляя таким образом, чего не хватает – я хорошо помнил, что и где у меня лежало. На месте мальчишки, если б я нашел какой-то компрометирующий документ, я бы его забрал… Оставалось надеяться, что он мыслил так же, а по виду пропажи я смогу понять, что он себе возомнил и как станет действовать. И в этот момент я вспомнил, чего же недоставало среди исписанных пергаментных листов. Колдография. Старая, с Люциусом, Эрардо и… Луиджи!

Чуть ли не застонав в голос, я вскочил с пола, заметавшись по комнате. Впору было рвать на себе волосы – настолько я был слеп. Нужно было сразу поверить Норе, она ведь без труда поняла, что с Блейзом не так. Нет, это не Империо, это он…

Единственная проблема – я понятия не имел, где искать этого сукиного сына, но было очевидно, что Забини у него, и каждая минута промедления могла стоить ему если не жизни, то свободы. Где же ты, Блейз? Как я допустил, что ты попал к нему в руки? Не остановил, не уберег… Как, дементор поцелуй, ты вошел сюда и снял все печати с ящиков? Я ломал голову около получаса, пока не понял: нож. Проклятый артефакт позволял «разрезать» свою магию и слабую чужую. А моя, хоть и была сильной… Из-за того, что мы совершили двойной ритуал принятия, нож считает и мою магию «своей». Можно было бы долго иронизировать на тему, что я теперь никогда и ничего не смогу закрыть и спрятать от мальчишки, но я думал совершенно о другом – одна догадка привела за собой другую. Теперь я мог легко найти Блейза – если только он взял импов нож с собой.

В этот раз мне не пришлось даже напрягаться – желание найти Забини было настолько сильным, что меня не удержал бы ни один антиаппарационный барьер в мире. И хоть сейчас это желание было продиктовано не сексуальным влечением, а страхом за его жизнь, это не играло никакой роли. Лишь подумав о том, что хочу попасть к нему, я почти сразу почувствовал обжигающий шар в груди, который маяком повел меня в нужном направлении, когда я аппарировал на зов.

5. Блейз

Они обманывали меня все это время. Оба.

Она ничего не говорила об отце, сколько бы я ни спрашивал. Скрывала, кем был он, и кем суждено стать мне. Утаивала правду о Луи…

Он лгал все время. Когда обещал расстаться с ней, быть со мной… Когда говорил, что отец работал в посольстве, зная, чем на самом деле он занимался. Дурачил и меня, и мать…

Ненавижу вас, ненавижу обоих. Вы за все мне заплатите.

Луи был убедителен, но сначала я все равно не верил. Он давно не общался ни со Снейпом, ни с мамой, они изменились с тех пор, и он мог судить о них неверно. Я говорил ему, спорил, доказывал. А он только улыбался, насмешливо так, снисходительно, поглаживая меня по плечу и предлагая проверить самому и во всем убедиться.

И я проверил. Этот мерзавец клялся быть со мной, делить и радость, и горе… И пропал на две недели, даже не предупредив, поселившись в моем собственном доме, обманывая там такими же обещаниями мою мать! Ублюдок! Грязный, мерзкий предатель! Если б не мать, клянусь, в этот вечер я бы поднял на него палочку. С Непростительным заклятием на губах.

А она потребовала его уважать и извиниться. И верить ему, так, как верит она. Только вот я больше не верил ей. Не после того, что она скрыла об отце, только не после этого!

Мне больше некуда было пойти – единственные люди, которым я доверял безоговорочно, безусловно, в один миг оказались чужими. А кроме них у меня не было никого. Не было места, где меня не станут искать они, и где меня поймут и примут. А потому я снова вернулся в особняк к Торрадо.

Луи даже ничего не спросил, молча подставив плечо, и впервые за долгое время я плакал, как младенец, не помня себя от тоски, переполняющей все мое существо. А потом, взяв меня за подбородок, отстраняя от себя и заглядывая в глаза, отчего голова снова моментально начала кружиться, он сказал с усмешкой:

– Хватит. Слезы уродуют лица, а ты слишком красив, чтобы плакать.

Я прильнул щекой к руке, ласково стирающей с моего лица прозрачную каплю.

– Если ты согласишься, я дам тебе то, чего ты хочешь больше всего на свете. Стоит только заглянуть в сердце, и ты поймешь, чего желаешь. Я вижу отражение этого желания в твоих глазах, и я дам тебе все. В обмен на одно только «да»…

6. Северус

– Акцио, нож! – Взмахнул я палочкой, только оказавшись в полумраке роскошной спальни, и артефакт, вырвавшись из бледной кисти Торрадо, оставив на ней глубокий порез, прилетел ко мне. Я сжал его рукоять другой рукой, не опуская палочки, наставленной на грудь хозяина дома. Луиджи медленно поднялся, тряхнув окровавленной ладонью, а потом вытирая ее изящным батистовым платком – рана мгновенно затянулась, не оставив на коже и следа.

– Северус, как невежливо – врываться без приглашения в чужие дома. Хотя, если расскажешь, как ты это сделал, так уж и быть, прощу тебе эту бестактность. – Ухмыльнулся он, также попытавшись достать свою палочку, но я пресек и эту попытку, выпустив из своей предупреждающий сноп искр.

– Даже и не думай. Где Блейз?

Торрадо оперся бедрами о письменный стол, чуть отклонившись назад и сложив руки на груди. Длинные черные волосы струились по его плечам, переливаясь в отблесках пламени свечей, расставленных по всей комнате. Камин был также растоплен, но несмотря на это, в помещении было ужасно холодно – дыхание вырывалось изо рта облачками пара.

– А ты очень изменился, Снейп. Постарел, осунулся еще сильнее… Но я все рано рад видеть старого друга… – Обманчиво ласковым голосом обратился ко мне итальянец, вызвав очередную вспышку ярости:

– Зато ты практически не изменился, что не удивительно. Все такая же сладкоречивая двуличная тварь. Повторяю свой вопрос в последний раз: где Блейз?

Торрадо указал рукой в сторону кровати с завешенным балдахином, продолжая все так же невозмутимо подпирать стол. Наверное, ожидал, что сейчас я брошусь сломя голову к Забини, а он кинет мне в спину парочку заклятий. Первым порывом, действительно, являлись именно такие действия, но мне хватило здравомыслия сначала призвать к себе его палочку, а уже потом идти смотреть, не обманул ли меня старый знакомый.

Отведя в сторону темно-синюю занавесь, я несколько секунд пораженно смотрел на открывшуюся мне картину. Мальчишка, лежал на спине, широко раскинув руки. Несмотря на жуткий холод, его лицо и грудь в вырезе рубашки блестели от капелек пота, а голова металась по подушке. Приоткрытые губы что-то тихо шептали в полубессознательном бреду. Я сразу понял, что именно он с ним сделал, но чтобы убедиться, откинул голову мальчишки в сторону, схватив за подбородок, и заметил на шее две маленькие ранки.

– Ублюдок, ты ответишь мне за это, – я развернулся, намереваясь найти взглядом Луиджи, но тот уже стоял у меня за спиной, занося кинжал для удара. В последний момент я подставил артефактный нож, и лезвия лязгнули друг об друга, только что не рассыпая искры. – Второй раз у тебя этот номер не пройдет!

– Влюбленный Снейп, ха! Не думал, что такое бывает! Ради одного твоего вида стоило все это затеять! Ты так хотел увидеть своего любовника, что даже преодолел мой антиаппарационный барьер, не говоря уже о том, что нашел дом, скрытый чарами ненаносимости! Признаться, я думал, что ты не умеешь ничего, кроме как варить зелья.

Толкая всю эту речь, Торрадо продолжал делать выпады, намереваясь достать меня, так что я мог только уворачиваться и защищаться, не успевая направить на него палочку, чтобы проклясть посильнее.

– Я бы достал тебя из-под земли, гнусная тварь, если бы ты успел причинить ему вред.

7. Блейз

Я слышал шум, но не мог открыть глаз – веки словно налились свинцом. Все тело не слушалось, шевелились лишь кончики пальцев, и в них ощущалось странное покалывание. Кажется, кто-то произнес мое имя.

Туман, который клубился в голове довольно долгое время, начал постепенно рассеиваться, и я мог теперь различить в этом гуле лязг металла и голоса.

– Если б я знал, какой у Ардо вырос мальчишка, я бы сам пришел познакомиться, и гораздо раньше. Нельзя прятать от старых друзей такую красоту, Северус.

Громкий скрежет металла по металлу прорезал воздух, отдаваясь звоном в ушах, заставляя сморщиться.

– Я не позволю тебе больше притронуться к нему, даже если мне придется умереть.

– Я уже, с позволения Темного Лорда, притронулся. Так что опусти нож, не надо идти против воли Господина. Он не оценит…

– Ты лжешь, – голос Снейпа прозвучал отчаянно, полный неуверенности и боли, а в ответ послышался лишь звонкий смех. Я, собрав все силы, приподнялся на локте, чтобы заглянуть в щель в пологе и понять, что происходит. Перед глазами все расплывалось, но я все же различил две мужские фигуры. И что-то блестящее один из них прижимал к горлу второго.

– Луи, – позвал я, тихо, охрипшим голосом, но этого хватило, чтобы фигура с ножом обернулась, а потом марионеткой с обрезанными нитями осела на пол. Я понял, что не могу дышать, шокированно таращась на происходящее, стараясь разогнать туман.

– Ты проиграл, – послышался голос Снейпа, а потом он опустился на колени над поверженным врагом, крепко сжимая в руке палочку. – Это мое собственное проклятие, такие раны не зарастут, и не надейся.

– Нет, я уже победил, – прохрипел откуда-то с пола итальянец, сопровождая речь странным булькающим смехом. – Напрасно ты… и его мамочка… его прятали. Я передал приглашение… И согласие…

– Авада Кедавра, – последовал холодный ответ, и ослепительно полыхнуло зеленым. А через пару секунд я увидел расплывающееся лицо Снейпа, окровавленными руками раздвигающего полог и смотрящего на меня.

– Ты его?.. – Только и смог спросить я, пока снова не провалился в пустоту.

8. Северус

Средневековый негодяй словно родился с кинжалом в руке – настолько он был ловок в фехтовании. Я знал, что долго против него не продержусь, а уж когда он упомянул Темного Лорда… Стоило ли надеяться, что этот ублюдок действует по собственной инициативе, а не по приказу Господина? Но ведь я был уверен, что Лорд считает Торрадо мертвым, как и мы все. Блефует? Однако секунда моего замешательства – и нож Эрардо вылетел из моей руки, а длинный изогнутый клинок оказался прижат к горлу. Легкое надавливание, и я почувствовал, как потекла кровь. Противник только засмеялся, глубоко вдыхая такой любимый им аромат. В том, что он меня прирежет без сожалений, я не сомневался. Как вдруг услышал тихий, слабый голос. Блейз звал его. Не меня.

Но теперь уже была очередь моего визави отвлечься, и я не упустил свой шанс, выхватив палочку, невербально накладывая Сектумсемпру. Что может быть проще для автора, чем использовать свое детище?

Глядя, как Торрадо повалился на пол, когда со всех сторон из него брызнула кровь, я не испытал ни капли жалости. Только отвращение, смешанное с желанием поскорее добить эту тварь. Его ткани с бешеной скоростью регенерировали, и только благодаря этому он еще был в сознании, но на месте старых порезов тут же открывались новые, кровоточащие не менее интенсивно.

Я сообщил ему, что сопротивляться бесполезно, присев перед корчащимся в агонии некогда прекрасным телом, но Луиджи лишь рассмеялся, захлебываясь кровью. От его слов внутри все похолодело, я не желал и не мог поверить в то, что услышал. То, чего я больше всего боялся, и потому не хотел подпускать к себе Блейза. Это случилось, и я не смог его защитить.

Швырнув непростительным в старого врага, который сразу затих, я поднялся и бросился к кровати, отдергивая балдахин. Забини, опирающийся на локоть и дрожащий всем телом, шокированно смотрел на меня. Что-то пробормотав, мальчишка безвольной куклой упал на постель, вновь теряя сознание.

Нужно было убираться отсюда – один сфинкс знает, когда и какие гости нагрянут к Торрадо и обнаружат его труп. Очистив и свою палочку, и найденную на тумбочке палочку Забини от последних заклинаний, я поджег труп, воспользовавшись немагическим огнем, чтобы не оставлять следов. Спрятав обе палочки и нож Эрардо в карманы мантии, я отыскал мантию мальчишки и принялся натягивать на него. Аппарировать отсюда я не мог – и нож, и Блейз были здесь, а значит ничто извне не могло помочь мне преодолеть барьер. Поняв, что придется идти пешком до его границы, я взвалил мальчишку на спину и поплелся к выходу.

Стоило мне выйти за дверь, как я разразился потоком нецензурной брани. Дом стоял на утесе, с одной стороны примыкающем к высокой горе, а с другой обрывающемся в море. Не стоило и надеяться, что барьер кончится раньше, чем земля под ногами, но я упорно не хотел в это верить, с трудом дотащив тяжеленного мальчишку до самого обрыва и убеждаясь, что аппарировать все еще не могу. Один я мог бы улететь, обернувшись летучей мышью, но вдвоем с Забини… У меня не было ни метлы, ни ковра-самолета… А дом уже занялся огнем, так что возвращаться внутрь и искать метлу было бесполезно. Улететь, аппарировать, взять метлу и аппарировать назад, возвращаясь за Забини… Дом ненаносим, я не смогу вернуться. Только если оставить с мальчишкой нож, тогда все получится… Но что если он очнется и убредет куда-нибудь, или свалится с утеса, или уронит нож… Я никогда его не найду, а он никогда не сможет выбраться из этой ловушки…

Понимая, что иначе нельзя, я наколдовал веревку, привязывая мальчишку к себе. А потом наложил на нас обоих пузыреголовое заклятье. После чего прыгнул с утеса вниз, увлекая за собой Забини.

Аппарировать на лету, как я и думал, я не успел, а от удара об воду, хоть и смягченного еще одним, пружинящим, заклинанием, вышибло дух, и я несколько секунд беспомощно барахтался в ледяной воде, чувствуя, как тяжесть висящего на мне тела неумолимо тянет на дно. Но мы могли дышать, так что, пока не наступит полное переохлаждение, мы были бы живы. Приходя в себя, я изо всех сил погреб к поверхности, выныривая через несколько секунд и вытаскивая из-под воды голову Блейза, лицо которого, как и у меня, закрывал полупрозрачный кожистый пузырь, наполненный воздухом. Собравшись с силами, я аппарировал в Хогсмид.

9. Блейз

– Нет, мистер Малфой, нельзя, мистеру Забини нужен покой. – Услышал я знакомый строгий голос где-то в отдалении, и еще более знакомый и даже родной раздался в ответ:

– Ну мадам Помфри, я же только на минуточку! Буду сидеть молча, обещаю.

Я знал, что уговаривать колдомедика Хогвартса бесполезно, но попытка Драко пришлась мне по душе, и ей, кажется, тоже, потому что ответ прозвучал уже более мягко:

– Завтра, Драко. Подождите еще день, ему станет получше.

Голоса смолкли, а я открыл глаза, рассматривая высокий потолок. Я уже несколько раз приходил в сознание и успел понять, где нахожусь, но не более того. Ужасная слабость заставляла снова проваливаться в сон, полный жутких и непонятных цветных кошмаров, после которого я не чувствовал себя отдохнувшим и отрубался опять, стоило лишь проснуться.

Сколько уже дней я тут находился, я сказать не мог. Друзей ко мне не пускали, это я ясно понял по словам Помфри, но все же кто-то меня навещал, я был уверен. Иногда я слышал, что со мной разговаривают, берут за руку, видел чью-то фигуру, сидящую рядом. Может, это были и разные люди, может и нет. Повернув голову, я заметил в вазе на тумбочке букет лиловых фрезий, и губы растянулись в улыбке. Мама…

– Хорошо, что вы очнулись, – услышал я голос Помфри, а вскоре увидел и ее саму. Поправив мне подушку, она пощупала лоб, потом поводила над моим телом палочкой, сердито поджимая губы, после чего сходила и принесла какой-то пузырек.

– Мне надо поговорить с профессором Снейпом, – попросил я, но она мгновенно перебила:

– Вам нужно выпить восстанавливающее зелье, – и поднесла пузырек к моим губам.

– Ладно, но потом позовите профессора, – согласился я, опустошая сосуд в несколько глотков, с трудом приподняв голову и морщась от горечи лекарства.

– Вам необходим полный покой, это исключено, – возразила сердитая ведьма, давая понять, что спорить с ней бесполезно. Но тут в дверях возникла фигура в черной мантии, и я вздохнул с облегчением, но сердце в груди пустилось галопом, а на лбу выступил пот. Да, я хотел с ним поговорить, но стоило ему войти, и волна животного страха накатила, душа в своих липких объятиях, обволакивая разум. Он убьет меня за то, что я сделал. А ведь многого я просто не помню или не понимаю…

С абсолютно непроницаемым выражением лица, лишь мельком взглянув на меня, профессор обратился к Помфри:

– Могу я с ним поговорить? Наедине, если вы не против.

Колдомедик завела ту же песню о покое, что меня нельзя волновать и прочее, но леденящий взгляд Снейпа заставил ее сдаться. Дав ему пятнадцать минут, она удалилась, нахмурившись и качая головой.

Присев на стоящую рядом с кроватью табуретку, профессор извлек из мантии мою волшебную палочку и протянул мне. Я аккуратно взял ее, не понимая, зачем он вручил мне палочку и почему молчит. Наверное, мой ничего не понимающий взгляд был довольно красноречив, потому что Снейп раздраженно бросил:

– На пасхальных каникулах поедем к Темному Лорду. Без возражений.

Я сглотнул, не веря своим ушам, и натянул одеяло до подбородка, словно оно могло меня защитить.

– Я не… я…

– А не надо было подписывать приглашение! – Рявкнул он, и от спокойствия на его лице не осталось и следа. Только сейчас я разглядел его и осознал, насколько профессор изменился за то время, что я его не видел. Похудел, осунулся, и только угольно черные глаза лихорадочно блестели, выделяясь на фоне пергаментно-бледной кожи. – Не надо было тащиться к Торрадо! Зачем вообще было рыться в моих вещах! Неужели тебе не хватило ума понять, что я прятал от тебя лишь то, что было для тебя опасно?! А вовсе не потому, что не доверял!

– Ты не сказал, куда исчез, и я… – начал я оправдываться, понимая, что это звучит неубедительно даже для меня самого, и Снейп тут же отрезал:

– Твоя мать запретила. Она была тяжело больна и не хотела, чтобы ты знал.

– Мама? – Я приподнялся, удивленно глядя на профессора, но он положил руку мне на плечо, заставляя лечь обратно, чуть ли не вдавливая в подушку.

– Лихорадка моко. Но теперь все в порядке. Я запатентовал новое лекарство, – с долей иронии сообщил он, впрочем, не скрывая некоторого самодовольства. Однако через секунду профессор вновь стал угрюмым и раздраженным. – Я ничего ей не сказал. Точнее, сообщил, что ты сам вернулся в Хогвартс, чем-то болен и не приходишь в сознание. Я не знаю, как сказать твоей матери о том, что ты сделал! Это ее убьет!

Он замолчал, но жилка над его левым глазом продолжила нервно подергиваться, так что никакая маска спокойствия не могла скрыть его внутренние переживания. Воспоминания начали накатывать, как приливные волны – одно за другим. Как Луиджи рассказывал мне, что мой отец был Упивающимся смертью, одним из лучших, чуть ли не правой рукой Темного Лорда. О том, какое блестящее его ждало будущее. Что Темный Лорд не забывает заслуги своих приближенных и не оставит его сына без милости. Что мне выпала честь присоединиться к могучей гвардии Упивающихся смертью и в будущем занять то место, на которое претендовал мой отец. Что я уже сейчас на голову выше многих в магических умениях и могу быть полезен. Как он дал мне пергаментный свиток, на котором была нарисована темная метка, и попросил расписаться. А в ту же секунду сознание словно прошило тысячей раскаленных игл, а левое предплечье обожгло болью.

Я откинул одеяло, задирая рукав больничной пижамы и уставившись на руку, которую украшал неглубокий, но очень длинный порез в виде моей размашистой подписи – от запястья и почти до самого локтя.

10. Северус

Нора была в ужасе. Она плакала, кричала, умоляла меня привезти Блейза домой, но я сказал, что в его состоянии перемещения куда-либо вредны. Да и в Хогвартсе при нем круглосуточно будет Помфри, и я тоже буду постоянно его навещать и следить за лечением. Гораздо лучше, чем приглашенный на дом врач из Мунго, в чем мы недавно успели убедиться. О том, чтобы отправить мальчишку в больницу, и речи не шло. Будет слишком много вопросов о том, что случилось, да и огласка нам совсем ни к чему.

Помфри кричала еще громче, когда увидела Забини и поняла, что с ним. Требовала обратиться в Аврорат и начать расследование, а Блейза отправить в отдельную охраняемую палату в Мунго. Тут уже Дамблдору пришлось ее успокаивать и заверять, что этого больше не повторится и другие ученики вне опасности, а с Забини все будет в порядке, если его оставить в школе.

Лишь через неделю состояние Блейза перестало вызывать опасения, и тогда я разрешил Норе его навестить. Не до конца оправившись еще от последствий лихорадки, она опять сдала, переживая за сына. Ее саму впору было укладывать на соседнюю койку и лечить, но Онория упрямо повторяла, что все с ней в порядке, и лучше б я занимался лечением ее сына, чем приставал к ней с подобными предложениями. Несмотря на все мои заверения в обратном, она винила себя в том, что позволила в тот вечер мальчишке уйти, и он попал в беду.

Но я знал, что ответственность целиком и полностью лежит на мне, и никуда от этого мне не уйти. А еще я знал, что болезнь Блейза – далеко не самая большая наша беда. Действительно ужасная вещь крылась в шраме на его руке, который он сейчас разглядывал с выражением непередаваемого ужаса в глазах.

– Торрадо – Упивающийся смертью, один из сильнейших. И да, твой отец тоже был одним из них… Из нас… – Рассказать Забини правду, и при этом не выдав, что я шпион Дамблдора, было практически невозможно, так что я с трудом подбирал слова, выдавливая их из себя с нечеловеческими усилиями. – Все сторонники Темного Лорда обещали, что их совершеннолетние дети также придут к нему в услужение. Однако, поскольку Эрардо уже давно мертв, я надеялся, что тебя эта участь минует. Негоже подростку вмешиваться в… политику. – Рисковать своей жизнью, нарушать закон, запятнывать руки кровью. – Но Темный Лорд, оказывается, не забыл никого, и потому Торрадо пришел к тебе. Я покопался в твоих воспоминаниях. Не мог же я ждать, пока ты очнешься и сам расскажешь, что случилось. – Взглянув на потупившего глаза Забини, явно сгорающего от стыда, я с трудом подавил желание обнять его, похлопать по спине, утешить, сказав, что все будет хорошо. Но это было бы ложью, чудовищной по своим размерам. – Да, он нашел бы тебя сам, если бы ты не явился в Годрикову лощину. Вербовщики посещали кандидатов в прошлые выходные. Малфой, Паркинсон, Кребб, Гойл, – все они тоже подписали согласие. У Нотта драконья оспа, он лечится дома.

– Я мог бы отказаться, – начал мальчишка, но я перебил:

– Не мог. Я думаю, ты не мог не заметить, как на тебя воздействовал Торрадо. Все, что он говорил, казалось тебе правильным, ты ему верил, даже когда он сочинял ужасные вещи о твоей матери и обо мне… Нет, это не Империо. К сожалению Темного Лорда, магический контракт с ним, заключенный под воздействием непростительного, не имеет никакой силы. Потому он часто прибегал к помощи Луиджи. Торрадо – вампир, Блейз, – раздраженно бросил я, видя, что до мальчишки до сих пор не дошло. – Молодой, почти как на колдографии двадцатилетней давности, очаровательный, наливающий тебе вино, но сам не пьющий, мгновенно очаровывающий и забивающий голову, заставляя ему верить. Чему вас учили на Защите от Темных искусств, если ты не слышал о вампирской эмпатии? Это их природный дар – считывать чужие чувства и внушать другие, управляя людьми. Стоило тебе только с ним встретиться – и ты уже не мог ничего сделать, был обречен подписать проклятый договор. Не надо, Блейз, – попросил я мягче, увидев, как он закрывает лицо руками, – не время жалеть о случившемся. Надо думать, что делать дальше. На пасхальных каникулах все, кто согласился вступить в ряды Упивающихся смертью, должны явиться к Темному Лорду, чтобы он лично проверил каждого. И плохо будет тому, кто на самом деле не разделяет его идей.