Текст книги "Семья поневоле (СИ)"

Автор книги: Mad Santa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 40 страниц)

– Я достаточно взрослый, чтобы понимать, что такое стабильные отношения. С чего вы взяли, что я тоже этого не хочу?

Я снова начал злиться, как и всегда, когда кто-то пытался решать за меня и учить меня жизни. Я уже год как совершеннолетний, но все равно меня считают ребенком!

– Твое поведение это доказывает. Твои отношения с Драко…

– У меня нет ничего с Драко, и никогда не было, говорю же! – В отчаянии бросил я, крепче сжимая его руку. – Не знаю, откуда вы только взяли этот бред!

– А Миллисент? – Недоверчиво спросил Снейп, снова тщательно рассматривая мое лицо на предмет лжи.

– Я не спал с ней с моего дня рождения, – искренне ответил я. – Ну и потом тот минет, ну это же не считается…

– А Паркинсон? – Вдруг спросил он, и я автоматически ответил:

– Это было один раз, к тому же вам назло, и я об этом жалею.

Минуту мы молча смотрели друг на друга. А потом меня осенило:

– Постойте-ка, а откуда вы знаете про Паркинсон? Вы что за нами подглядывали? – Я возмущенно надулся, сверля его взглядом. Снейп ехидно процедил:

– Вы не очень-то и таились.

Крыть было нечем, но я все же не убрал с лица выражение незаслуженной обиды. Хорошо, что он не знает про Перкс.

– Я не трахаю все, что шевелится, и, к вашему сведению, меня оскорбляет, когда обо мне думают подобным образом! – Я старался сдерживаться, но все же в голосе появились стальные нотки. Его недоверие доводило меня до бешенства. – Дементор поцелуй, какого импа я перед вами оправдываюсь? – Вырвал я свою руку из его ладони, слегка отворачиваясь. – Да, у меня были кое-какие связи, но я свободный человек, никого не обманывал и никому ничего не обещал. А вы фактически начали встречаться с моей матерью, хотя не любите ее. Вы ее использовали, обманывали и собираетесь ей изменить, а еще говорите мне о порядочности! Да пошли бы вы! – Закончил я, пытаясь отдышаться. Кровь пульсировала в висках, застилая пеленой глаза. Снейп неожиданно крепко схватил меня за плечо, привлекая к себе.

– Да, я виноват и перед ней, и перед тобой. И мне действительно не следовало тебя обвинять. Ты верно подметил, я не имею на это морального права. Просто я…

– Ревнуете? – Усмехнулся я, постепенно успокаиваясь. Вспышка гнева прошла так же быстро, как я появилась, и в голове снова прояснилось. Снейп как-то странно потупился, но промолчал. Я ухмыльнулся еще шире. – Ревнуете…

9. Северус

Забини удалось меня пристыдить, а затем смутить. Я не мог понять, что со мной не так, но в его присутствии та часть меня, которая отвечала за холодность и язвительность, уходила на второй план, выпуская самую беззащитную и мягкую мою половину. И тогда мальчишка мог бы вить из меня веревки, если б до конца понимал, что он со мной делает.

– А с чего ты взял, что я собираюсь ей изменить? – Спросил я, чтобы сменить тему, но выбрал еще более неудачную. Блейз сначала как-то дернулся, но потом решил свести все к шутке:

– Мммм… а что, не собираетесь? – Игриво усмехнулся он, придвигаясь ближе и начиная тереться носом об мою щеку. Я фыркнул.

– Мне надо это обдумать, – как можно более спокойно произнес я, скидывая с его плеч мантию и пробегая пальцами по мягкой ткани пижамы, под которой чувствовались рельефные мышцы. Мальчишка довольно ухмыльнулся, поцеловав меня в ухо, а потом медленно провел языком по шее, посылая мурашки по всему телу.

– Я же не мешаю вам думать, не так ли?

Я только хмыкнул, стараясь выглядеть не очень уж счастливым, а то наглец возомнит о себе невесть что. Однако если признаться себе честно, я давно, а скорее вообще никогда не чувствовал себя таким счастливым. Сначала я считал свое влечение неправильным и пытался с ним бороться, что не давало мне ощутить всю полноту чувств, да и к тому же обычно главным чувством была страсть, а она выжигает за собой все, чего коснется, услаждая тело, но ничего не оставляя душе. А сейчас я, конечно, ощущал возбуждение и безумно хотел мальчишку, но все же вожделение уходило на второй план, уступая место не плотским желаниям, а настоящим эмоциям – нежности, радости, теплоте и удовольствию от близости.

Я забрался на кровать, и Блейз последовал за мной, сбросив ботинки, и лег, положив голову мне на грудь. Я тут же зарылся пальцами в короткие жесткие волосы у него на затылке, а вторую руку устроил на его широкой спине. Забини же смело скользнул горячей ладонью под отворот моего халата, щекоча пальцами кожу на животе.

– Если б дело было в сексе, меня бы здесь не было, – прошептал он, и сейчас я ему верил. Переспать он мог бы с кем и когда угодно, он знал, как соблазнить и подобрать ключик даже к самой неприступной девчонке. Да и к мальчишкам, если уж на то пошло. А он сейчас здесь, со мной, и тоже не торопится тащить меня в постель, наслаждаясь уютом, покоем и теплом. Просто лежать вдвоем ведь так приятно.

– Я знаю, – прошептал я, сильнее прижимая к себе крепкое, мускулистое тело, и мальчишка довольно замычал, устраиваясь поудобнее.

– Еще раз спасибо за его вещи. Для меня это…

– И это я знаю, Блейз, – мягко перебил я, целуя его в макушку. – Давай просто помолчим?

========== 12. Первый блин комом ==========

1. Блейз

Проснувшись, я понял, что снова спал не один. Ко мне прижималось на редкость долговязое, худое, если не сказать костлявое, тело. Я невольно улыбнулся, осознавая, кто лежит со мной рядом. Открывать глаза не хотелось, так что я решил использовать вместо зрения осязание, и ладони тут же скользнули под распахнувшийся во сне халат профессора. Он недовольно засопел, попытавшись отвернуться на другой бок, но я притянул его к себе, удерживая, и тот нехотя приоткрыл сначала один, а потом второй глаз. Заспанный Снейп с упавшими на лицо спутанными волосами удивленно смотрел на меня, а потом мягко улыбнулся, снова закрывая глаза. Разрешение остаться было получено.

Учитывая, что мы так и уснули на заправленной кровати, не укрывшись одеялом, а в подземельях ночью довольно прохладно, я немного замерз. Точнее, теплая пижама прекрасно согревала тело, а вот голые ступни были ледяными. Поэтому я не придумал ничего лучше, чем погреть их о ноги профессора. Тот сразу недовольно зашипел, окончательно просыпаясь. Я засмеялся. И тут же получил подзатыльник. А потом, наконец-то, поцелуй.

Постепенно Снейп сполз ниже, начиная зубами расстегивать пуговицы на моей пижамной рубашке, и вскоре уже целовал мою грудь и живот, щекоча вечно спадающими на лицо волосами. Сначала лениво и по-утреннему медленно, но затем все более настойчиво и страстно, и я почувствовал, что возбуждаюсь. С готовностью приподняв бедра, когда профессор быстрым движением спустил до колен мои штаны вместе с плавками, я завороженно наблюдал за выражением его лица. Сегодня он выглядел совсем не так, как в прошлый раз – спокойнее, расслабленнее, увереннее. Перестал стесняться своих желаний и моего тела. И уже смело взял в руку мой теперь полностью напряженный член, накрыв ладонью головку и чуть сжимая пальцы. По телу от сочетания прохлады воздуха и жара от возбуждения мгновенно прошла волна дрожи, заставляя выгнуться ему навстречу, вызвав на его губах самодовольную ухмылку. А потом я не поверил своим глазам, когда Снейп убрал волосы за уши, задумчиво облизнув губы, и наклонился над моим пахом, явно собираясь…

Неожиданный стук в дверь заставил меня вздрогнуть и подскочить, нелепо ткнув членом профессору в щеку, но обсуждать и вообще как-то реагировать на это не было времени, потому что раздался голос МакГонагалл:

– Профессор Снейп, вы здесь?

Он тут же поднялся, запахивая халат и оглядываясь на меня. Я тоже попытался вскочить, но запутался в спущенных штанах и рухнул с кровати на пол, больно ударившись локтем.

– У вас там все в порядке? – Очевидно, услышала шум декан Гриффиндора. Профессор пошел открывать, недовольно нахмурив брови. Я кое-как натянул штаны и рванул в ванную, закрыв дверь. Сердце в груди колотилось как ненормальное. Через несколько минут я услышал его голос:

– Блейз, можешь выходить, она ушла.

Снова оказавшись в спальне, я увидел профессора, уже надевшего брюки и застегивающего манжеты на белой рубашке. Подойдя к нему, я помог справиться с маленькой пуговичкой.

– Что-то случилось? – Спросил я, удивляясь визиту преподавателя Трансфигурации, но Снейп недовольно фыркнул.

– Конечно, случилось, я проспал собственный урок у четвертого курса. Да и ты должен быть на занятиях. Уже девять, Забини, и каникулы кончились!

Закончив с манжетами, он быстро пробежал по ряду пуговиц на груди, а потом заправил рубашку в брюки и застегнул ремень.

– Может, вы немного успокоитесь, профессор? – Улыбнулся я, перехватив его руки. – До следующего урока еще есть немного времени. Не стоит так торопиться. На первый вы все равно уже безнадежно опоздали. – Обхватив руками его шею, я собственнически поцеловал его в губы, глубоко и совершенно неприлично. Он ненадолго замер, глядя мне в глаза, когда я наконец-то отпустил его, начав застегивать свою пижамную рубашку, а потом поднял с пола мою мантию и накинул мне на плечи.

– Пока урок, тебя никто не увидит. Приведи себя в порядок и больше не прогуливай.

– Как скажете, сэр, – позволил себе съязвить я, задом выходя из комнаты.

2. Северус

Я проспал первый раз в жизни. Не удивительно, что МакГонагалл лично явилась проверить, не обнаружит ли в спальне мой бездыханный труп, ведь смерть – единственное, что могло заставить меня не явиться на собственный урок (правда, Биннсу и это не помогло). Как оказалось, это еще мог сделать Забини. Я и не предполагал, что этот заносчивый, самовлюбленный фанфарон может быть таким – уютным, домашним, милым… Нет, нежным и заботливым он показывал себя и раньше, но это было в целях меня запутать и застать врасплох, чтобы потом позволить себе нечто из ряда вон. А вчера он ничего из себя не строил, и ничего не добивался – просто уснул со мной рядом. Или я первый уснул? И проспал, как ребенок. Потому что даже будильник не завел! Надо же было настолько потерять разум. И даже проснувшись, я ни на миг не вспомнил о работе и не поинтересовался, сколько времени. Все мои мысли были заняты только мальчишкой. Да и сейчас заняты! Я вел урок у второкурсников Хаффлпаффа и Рейвенкло, но мыслями был все еще в своей спальне, рядом с ним. Снова и снова вспоминая этот безумный, жаркий, развратный поцелуй, я считал минуты да вечера, только бы снова увидеть его. Только бы… Мимолетная встреча взглядами в Большом Зале во время обеда, и потом еще один долгий, мучительный урок. И тягучие, тоскливые часы после, когда все ученики выполняют домашнее задание, до самого ужина.

Я не мог сделать ничего полезного, стоило чем-то заняться, и я тут же бросал дело, потому что не получалось сосредоточиться. Словно весь мир внезапно завертелся вокруг Забини, его сильных, властных рук, мягких чуть полноватых губ, глубоких темных глаз и маленькой родинки в ямочке ключицы. Однако когда уже близилось время отбоя, я заставил себя собраться. Раньше же я как-то жил без Забини. С чего же теперь так схожу с ума? Если я буду позволять себе думать только о нем и ничего не делать, то я не смогу ни работать, ни помогать Дамблдору, ни… да вообще ничего! Надо снова вспомнить, что личная жизнь – лишь часть жизни наряду с профессиональной, общественной и прочими ее сторонами. И сейчас как никогда нужно, чтобы я был в здравом уме и отдавал себе отчет в своих действиях, подчиняя их здравому смыслу, а не слепым желаниям. Даже если у этого желания самый бесстыдный на свете взгляд.

3. Блейз

Добравшись до своей спальни незамеченным, я не спеша принял душ, наслаждаясь теплом и лаской упругих водяных струй, а потом, одевшись и собрав сумку, отправился на второй урок. Ребята удивленно косились на меня, но не задавали вопросов, чему я был несказанно рад. Один Драко был какой-то угрюмый и тихий. Мне почему-то вспомнился день, когда я попросил его меня поцеловать. И потом тот случай в душевой, и эта омела… И как я мог быть так слеп, чтобы не понять, что он влюблен в меня? А ведь он так часто будто бы по-дружески обнимал меня, гладил, залезал в постель… Я чувствовал себя преданным, потерянным и убитым. То, чем я больше всего дорожил – искренней крепкой и как мне казалось вечной дружбой с Малфоем, словно вываляли в грязи, очернили и опорочили то святое, что между нами было. И некоторое время назад я бы высказал Драко все, что теперь о нем думаю, не стесняясь в выражениях, но сейчас я понимал, слишком хорошо, каково это – быть влюбленным безответно, без шанса на взаимность, наблюдать, как объект твоего сумасшествия проводит время с другими, а тебе остается только до крови кусать губы и молчать, потому что он даже не смотрит на тебя. Разве сам я не воспользовался бы любым шансом быть рядом, даже если бы пришлось притворяться просто другом?

Так или иначе, но мне в этом плане повезло больше – я наконец-то разобрался со Снейпом. Да, это не самый лучший кандидат в пары. Мужчина, старше меня, со скверным характером, темным прошлым и настоящим тоже, да еще и создающий мне проблемы с матерью, и с ним нельзя встречаться открыто. Но разве я выбирал? Нет, так вышло, и говорить тут не о чем. Снейп – значит Снейп. А все проблемы уходят на второй план на фоне того, что наконец-то, кажется, все наши разногласия улажены, а все размолвки позади.

Я старался сосредоточиться на уроках, хоть в голову и лезли мысли о профессоре. Все-таки образование сейчас – самое важное для моего будущего. И Снейп первый начнет меня презирать, если я скачусь до уровня Лонгботтома и иже с ним. А накидывать мне баллы или просить об этом других преподавателей он тоже не будет, это уж точно. Наш последний разговор, окончившийся ссорой – яркое тому подтверждение. Нет, от особых отношений с профессором в плане учебы у меня не будет никакой выгоды, да я ее и не искал. Так что надо собраться, откинуть ненужные мысли и много и упорно заниматься.

В обеденный перерыв мы лишь обменялись взглядами, но этого было достаточно, чтобы я снова сбился с настроя и начал думать только о предстоящем вечере. Лишь к середине послеобеденного урока я смог опять сосредоточиться. И после занятий, хотя и безумно хотелось побежать к профессору, я заставил себя сесть и сделать домашние задания. А потом решил немного покопаться в письмах отца. И так увлекся, что не заметил, как подошло время отбоя.

Мерлин, Снейп опять подумает неизвестно что! – волновался я, проносясь по коридору к его апартаментам. – Решит еще, что он мне не нужен, и я о нем не думаю! Постучав для приличия в дверь, я через несколько секунд вошел, не дожидаясь приглашения.

– Простите за опоздание, профессор, – улыбнулся я, застав того за варкой какого-то зелья. – Какая у нас сегодня тема занятия?

4. Северус

Забини все-таки явился. Одна часть меня просто заходилась по этому поводу от восторга, а вторая была вне себя от негодования, потому что мальчишка первым делом спросил о теме урока, вместо того чтобы кинуться мне на шею. Я с огорчением осознал, что обе части были совершенно нерациональны. Блейз был прав – он все еще мой ассистент, и занятий никто не отменял. А потому я дал ему задание и терпеливо ждал, пока он с ним справится, впрочем, позволяя себе наблюдать за ним несколько более заинтересованно, чем положено преподавателю. Когда через полтора часа он, наконец, закончил, у меня не было замечаний.

– Хорошо поработал, – похвалил я, понимая, что он заслужил, но я совершенно не умею это делать. Мальчишка самодовольно улыбнулся, показывая, что ничего другого и не ожидал.

– Вы не умеете выражать одобрение словами, сэр, – нагло бросил он, подходя ближе, и я вынужден был согласиться, чуть заметно ухмыляясь. И сообразив, на что он намекает, схватил его за галстук и резко притянул к себе:

– Зато умею действиями.

То, что происходило дальше, больше напоминало вольную борьбу, чем любовную прелюдию: мы с Блейзом начали быстро срывать друг с друга одежду, не церемонясь с отрывающимися пуговицами, до боли сжимая друг друга в объятиях, страстно целуясь до багровых засосов и даже кусаясь. Я никогда не думал, что могу вот так по-животному наброситься на кого-либо в сексуальных интересах. Кажется, Забини даже зарычал, когда я в ответ на слишком сильный укус шлепнул его по заднице его собственным попавшим под руку брючным ремнем. И, похоже, ему это только понравилось. К моему немалому удивлению, и мне тоже.

Незаметно взяв палочку, я направил ее на запястья мальчишки, невербально наложив модифицированный вариант Инкарцеро. Вместо обычных веревок из кончика палочки выстрелила ярко-зеленая атласная лента, туго привязав его руки к изголовью кровати, которую мы уже успели привести в полный беспорядок, борясь и барахтаясь. Блейз сначала пораженно замер, а потом дернулся, проверяя веревку на прочность. Я покачал головой и издевательски улыбнулся:

– Обижаешь…

А потом я делал с ним все, что приходило в голову, вырывая у него хриплые стоны и заставляя содрогаться всем телом. Вспомнив свое недавнее желание, я провел языком по тонкому, почти незаметному уже шраму на боку Блейза, двигаясь к пупку, а потом ниже, переходя к легким поцелуям-прикосновениям вдоль дорожки темных волос.

А что? Я уже хотел сделать это утром, если бы нам не помешали, – объяснил я сам себе, обретая все больше смелости и уверенности. – Я хочу, чтобы ему было хорошо. Так хорошо, что он запросил бы о пощаде. Убрав за уши волосы, чтобы они не мешали, я неумело, но решительно приступил к выполнению своего плана.

5. Блейз

– Твою мать! – вырвалось у меня в промежутке между стонами и бессвязным бормотанием. Я изобразил из себя прилежного студента, сдерживаясь, чтобы не кинуться на Снейпа поцелуями, и варя идиотское зелье, и заработал высшую награду. Все тело давно покрылось капельками пота от напряжения и борьбы с профессором, который постоянно пытался то перевернуть меня, чтобы отшлепать (что мне очень даже понравилось, но я не сдавался из принципа), то заламывал мне руки, не давая трогать его в ответ на его откровенные ласки. А потом коварный совратитель просто связал меня. И мне оставалось только бессмысленно дергаться, понимая, что вырваться все равно не удастся, и стискивать зубы, чтобы не стонать слишком громко, когда он мучительно и головокружительно покусывал мои соски, сжимая руку на члене. А дальше… мне не хватало воздуха, и я только и успевал облизывать мгновенно пересыхающие губы, когда удостоился жутко неуклюжего минета. Иногда было очень приятно, иногда совсем нет, как например после того, как он случайно прикусил кожу слишком сильно – это было даже больно, и уж совсем не хорошо. Но я был готов кончить просто оттого, что это со мной делал сам Снейп! В это было сложно, просто нереально поверить, но это было, и я вовсе не сошел с ума, хотя, казалось, был на грани расставания с остатками разума.

А потом, когда профессор все же освободил мои руки, перед этим всласть насладившись моим беззащитным телом, настала моя очередь показать ему, чему я научился. Но демонстрировать свои достижения мне удалось не так уж и долго – доставляя удовольствие мне, Снейп и сам уже дошел до грани, и его нужно было лишь немного подтолкнуть.

– Мне идти, или я могу остаться? – Спросил я, удобно устроив голову на груди профессора и закинув на него руку и ногу. Он долго бурчал, что ему так неудобно и жарко, но все же смирился и перестал меня отпихивать. Я возразил, что мне зато без него холодно, и это, кажется, немного его смягчило.

– Можешь, если перестанешь меня доставать глупыми вопросами, – хмыкнул он и снова надолго замолчал. Я и сам был не болтлив, но Снейп просто поражал своей неразговорчивостью. Конечно, с ним молчать было одно удовольствие – слова были нам не нужны, хватало взглядов и прикосновений. Но я ловил себя на мысли, что хотел бы говорить с ним, чтоб он рассказывал мне о своих мыслях, о жизни, может быть прошлом, или планах на будущее. В общем, чтобы он доверял мне… Но пока я этого не чувствовал, и это не могло не огорчать. Оставалось убеждать себя, что рано или поздно, когда мы привыкнем друг к другу, когда станем еще ближе, все изменится.

6. Северус

Мог ли я себе представить, что все сложится так? Что я однажды буду счастлив, просто так, в Хогвартсе, по-прежнему будучи преподавателем Зельеварения, живущим в небольших апартаментах в подземелье? Изменилась только одна вещь – я теперь жил не один. То есть, конечно, Забини не переселился ко мне в полном смысле этого слова, но, как я и боялся когда-то, повадился приходить днем делать у меня уроки, по вечерам мы занимались зельями, после чего проводили несколько часов, просто выпивая, разговаривая или целуясь, а иногда он оставался на ночь… Но для меня, человека, привыкшего всю жизнь жить в одиночестве, временами и этого было много. Но я, разумеется, не мог об этом ему сказать. Впрочем, мне показалось, что через некоторое время Блейз и сам догадался – стал приходить днем реже, а если и появлялся, то тихо сидел и делал уроки, не отвлекая меня. И если сначала мне мешал сосредоточиться сам факт его присутствия, заставляя думать о чем угодно, только не о работе, то потом и я начал привыкать к его наличию в моей спальне, как к неотъемлемой детали, и почти не обращать внимания. Насколько это возможно, учитывая сексуальную привлекательность этой самой новой детали моего интерьера. Впрочем, после каникул прошло не больше двух недель.

Я как раз вернулся от Дамблдора, а Забини уже успел придти и сидел в кресле у камина. Только учебники были отброшены в сторону, а у него в руках был свиток пергамента.

– Почему вы мне не сказали?

Я не мог понять, что на этот раз я не так сделал, но, подойдя ближе, узнал на листе почерк Норы. А потом понял, что это ее письмо, которое я получил через несколько дней после возвращения из поместья.

– А почему ты рылся в моих вещах? – Разозлился я, вырывая пергамент и запихивая его в ящик стола. – Кто дал тебе на это право?

Блейз медленно поднялся, с вызовом глядя на меня. Он действительно был очень зол, и сейчас очень напоминал Эрардо, когда тот узнал, чего на самом деле от него хотел Темный Лорд. Сведенные на переносице брови, поджатые губы и играющие на скулах желваки. Я мог бы испугаться, если б не знал Блейза и чего он стоит.

– Я всего лишь искал бумагу, – холодно ответил он, зачем-то одергивая мантию, будто она не сидела на нем идеально. – А письмо лежало на столе вместе с чистым пергаментом.

Я вспомнил, что действительно сунул его в пачку листов, когда неделей ранее Блейз пришел не вовремя и застал меня за чтением. И, видимо, я так и оставил его там… Но он все равно не имел никакого права его читать.

– Было очень любопытно прочитать, как мама поздравляет вас с днем рождения, – скривился мальчишка. – Вы знаете обо мне все, а я не в курсе даже, когда вы родились. Я не заслуживаю это знать?

– Блейз, это такая мелочь, – начал я, но он резко меня оборвал:

– Я даже такую мелочь знать не заслуживаю?

Я подошел к нему, кладя руки ему на плечи в успокаивающем жесте.

– Блейз, не надо, прошу тебя. – Я так устал, Мерлин свидетель, у меня был очень тяжелый разговор с директором. Я не мог выслушивать еще и жалобы Забини на мою скрытность.

– Вы мне вообще ничего о себе не рассказываете. А я бы хотел узнать про ваших родителей, детство, первую любовь, лучших друзей и прочие глупости, которыми полны воспоминания каждого человека. Но вы не пускаете меня в свой мир, не хотите, чтобы я узнал вас ближе. Я весь перед вами наизнанку вывернулся, спрашивайте, что хотите, а в ответ я получаю молчание и отчужденность. – Выговорившись, Блейз сразу как-то потерял свой запал, и из горящего злостью его взгляд стал просто разочарованным и обиженным. – Я не помешанный на сексе, как вы до сих пор обо мне думаете, хоть и не признаетесь. Я хочу узнать вашу душу, а не только тело. Я даже не смог придумать, что подарить вам на этот дурацкий день рождения, потому что совсем не представляю, что вы любите, чем интересуетесь, чего хотите… Я ничего не знаю, и даже не знал, когда этот самый ваш день рождения… А теперь он прошел…

Под конец этой тирады Забини уже перешел к истерике, теперь вместо отца явно напоминая свою мать. Мне ничего не оставалось, кроме как притянуть его к себе, прижимая щекой к груди, и крепко обнять, позволяя ему делать вид, что он не плачет, в свою очередь притворяясь, что ничего не замечаю.

7. Блейз

Почти две недели я наблюдал за ним, делая уроки, потягивая огневиски, варя зелье, сидя на диване, лежа на кровати или валяясь на ковре перед камином. Что бы я ни делал и где бы в комнатах Снейпа я ни находился, я старался разговорить его, чтобы узнать о нем побольше, но все было бесполезно. Снейп или говорил о зельях, или обо мне, или предпочитал не говорить вообще. Поняв, что я его раздражаю, и в таких темпах он меня просто выгонит, я чуть поумерил свой пыл, сосредоточившись на молчаливом наблюдении за его привычками, чтобы вытянуть хотя бы из них крупицы информации.

А когда я нашел это проклятое письмо, то просто слетел с катушек. Мама в цветастых подробностях описывала, что она подарила бы ему на день рождения, если бы он смог выбраться из Хогвартса в поместье. Я позлорадствовал, что он все же «не смог», ибо, насколько я помнил, девятого января Снейп спал в этой самой комнате рядом со мной. Однако меня безумно разозлило то, что он скрыл от меня про свой день рождения. А еще что до сих пор не сказал матери, что между ними все кончено, и читает ее эротические послания.

Разумеется, я высказал ему только первую часть своей обиды, не желая показывать, что я ревную. Он снова скажет, что не может объяснить ей такое в письме, а встретиться тоже ну никак не получается. Последний раз, когда я затеял подобный разговор, Северус обещал решить все проблемы на пасхальных каникулах. А потому мне оставалось молча терпеть.

Снейп обнял меня, прижимая к себе, как ребенка, и я почувствовал себя еще хуже. Будто я собирался рыдать у него на плече, – поморщился я, отстраняясь и упираясь ладонями ему в грудь. Чем я хуже нее и ее предложений?

– Кажется, я знаю, чего бы вы хотели в подарок, – усмехнулся я, отталкивая его и делая два шага назад. – Или кого.

Зрачки Снейпа мгновенно расширились, и он так и остался стоять столбом посреди комнаты, наблюдая за мной. Я начал медленно раздеваться, расстегнув и скинув сначала мантию, потом избавившись от галстука, после чего разделался с рубашкой, медленно расстегивая каждую пуговицу и поигрывая шелковой тканью, скользящей по телу как вторая кожа. Расправившись с пряжкой ремня, я рванул его из петель, и кожаная змейка оказалась у меня в руках. Сложив пополам, я выразительно шлепнул ремнем по руке, и от этого звука Снейп, кажется, проснулся, прекратив наблюдать за мной как под гипнозом.

А через секунду он уже оказался напротив, и в черных как бездна глазах плескалось неприкрытое, совершенно животное желание. Ловко расстегнув пуговицу и молнию на ширинке, он рванул вниз мои брюки вместе с плавками, так что я оказался голым раньше, чем рассчитывал. И тут же, без церемоний и прелюдий, и даже без тени смущения, он схватил меня за ставший мгновенно твердым член. Секунда для обмена взглядами, и его рука жестко скользнула вверх и вниз по всей длине. Я только успел застонать, а через миг уже лежал лицом на столе, с которого Снейп с невероятной для педанта беспечностью смахнул все на пол. Край столешницы больно врезался в живот, но я не решился об этом сказать, понимая, что сегодня я – его подарок. Я осознал, что все еще держал в руке ремень, только когда он вдруг исчез из нервно сжатого кулака, а через секунду ягодицы обожгло огнем. Я только закусил губу, выгибая спину, стараясь оглянуться через плечо, чтобы увидеть, что Снейп там делает. Но его рука тут же легла мне на шею, снова заставляя уткнуться в стол. Холодный мрамор действовал на горящие огнем щеки и грудь как кусок льда. И вдруг я почувствовал, как еще что-то холодное коснулось меня сзади.

8. Северус

Я не поверил своим ушам, когда вместо того, чтобы продолжать обвинять меня в скрытности и устраивать истерику, Блейз фактически предложил мне себя в качестве подарка на прошедший праздник. Я был бы тысячу раз лжецом, если бы начал утверждать, что не думал о сексе. Каждую ночь, когда он оставался у меня, а иногда и днем, просто наблюдая, как Забини делает уроки, я ловил себя на мыслях о том, что хочу большего. Оральные ласки и петтинг – важная составляющая секса, но они не могут целиком и полностью заменить сам секс. Я не знал, каково это – трахать мужчину, но был уверен, что хочу это узнать так сильно, что я с трудом сдерживал себя, чтобы не накинуться на Блейза. Почему-то мне казалось, что он еще не готов, и я не хотел его торопить. Но теперь, когда он сам предложил, в меня словно бес вселился, и я перестал соображать, что делаю. Его безумно эротичный стриптиз настолько меня завел, что я был вынужден его прервать, дабы не кончить от одного вида обнаженного мальчишки, играющего с ремнем. И я просто обязан был его за это наказать. Не помню даже, как ремень оказался в моей руке, но через секунду я уже прохаживался им по крепкой смуглой заднице, заставляя Забини вздрагивать и ерзать. И я не представляю, как мне пришло в голову смахнуть со стола все свои бумаги и расположить на нем Блейза, но так мой стол, определенно, выглядел гораздо лучше.

Достав из ящика предусмотрительно приготовленный заранее любрикант, я нанес его на пальцы и осторожно коснулся Забини, который тут же задергался, как уж на сковородке. Наверное, он попробовал бы вывернуться, если б я не держал ладонь у него на шее, прижимая к столу.

– Не надо, – попросил я, призывая его не шевелиться и постепенно начиная вводить палец. Я чувствовал, как Блейз напрягся, и переместил свободную руку с его шеи на плечо, успокаивающе массируя. – Расслабься, давай, – попросил я, добавляя второй палец, но естественно стало только еще теснее. А в моей голове пульсировала только одна мысль – оказаться внутри не пальцами, почувствовать, как вокруг сжимается эта жаркая теснота. Ни о чем не думая, я убрал от Блейза руки, быстро спуская с себя брюки, и снова схватил его, на этот раз за бедра, стараясь входить не слишком резко, но и недостаточно медленно, потому что терпеть я уже не мог. Забини застонал, начиная двигать тазом, и я тоже начал двигаться, сильнее стискивая пальцами его бедра, так что кожа в местах нажатий белела. Мне было так хорошо, как не было уже давно, когда я ощущал, как он сжимается вокруг меня, слышал хриплые стоны, срывающиеся с его губ, смотрел на покрытую капельками пота широкую, сильную спину, скользнув языком вдоль позвоночника, а потом впиваясь зубами в его плечо, только бы не закричать в голос.