Текст книги "Семья поневоле (СИ)"

Автор книги: Mad Santa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 40 страниц)

– Спасибо, профессор МакГонагалл, что сообщили моему студенту то, что, будь у меня такое желание, мог сообщить и я сам, – едко бросил Снейп, врываясь в ее класс без обычной и уместной бы при обращении с замом директора, более старшим человеком, дамой и, наконец, хозяйкой кабинета вежливости. Это было непохоже на профессора, который даже с презираемым им Локхартом раскланивался в Дуэльном клубе по всем правилам и подчеркнуто вежливо общался с оборотнем Люпином, который, судя по высказываниям зельевара, когда тот проводил занятия по Защите от Темных искусств в полнолуние, был ему глубоко ненавистен. МакГонагалл была удивлена не меньше меня, казалось, еще чуть-чуть, и брови сдвинут ее дурацкую шляпу набекрень.

– Профессор Снейп, что вы… – начала она возмущенным тоном, но тут он снова позволил себе бестактно ее перебить:

– Мне нужен Забини. Немедленно. Приказ Дамблдора.

– Извините, профессор МакГонагалл, – решил я загладить неловкость за нас обоих. Раз Снейп так себя вел, дело было действительно срочным. – Мне надо идти. Большое вам спасибо за разговор, – улыбнувшись и получив ответный одобрительный кивок, я буквально вылетел из кабинета вслед за спешно удаляющимся Снейпом. Но на мои вопросы он отвечать не стал, сославшись, что в коридоре слишком много ушей, и весь путь до подземелий мы проделали молча.

2. Северус

Дело было слишком срочным, чтобы раскланиваться с МакГонагалл, и тем более, чтобы что-то объяснять мальчишке. Стоило только нам оказаться в моем кабинете, как я закрыл дверь и уставился на него, заявляя голосом, не терпящим возражений:

– Мне нужен твой эльф.

Забини удивленно уставился на меня, явно не ожидая подобной просьбы. Видимо, он считал, что нужно срочно варить зелье Дамблдору или проводить занятие Окклюменцией, или чего хуже – отправляться к Темному Лорду на обед.

– Какой эльф? Зачем?

Я выдохнул и снова глубоко вдохнул, стараясь не злиться. Почему нельзя хоть раз сделать так, как я скажу, не задавая вопросов?

– Тот самый эльф, который вытащил нас из пустыни. Мне снова нужно туда попасть. У меня кончается сырье для зелья Дамблдору. И я не хотел бы, чтоб целая толпа эльфов была в курсе о том, где я бываю и что делаю. Гораздо лучше, если это будет один старый эльф. Понимаешь, о чем я? И твоей матери лучше не знать об этом, поэтому я прошу тебя, – произнести слово «прошу» после всего того, что случилось, было невероятно трудно, но я усилием воли заставил себя. Несмотря на важность дела, я был не вправе требовать чего-либо от Блейза. А пока я не был еще мужем Онории, эльфы семьи Забини не стали бы меня слушаться. Только не в таком деле. – Вызови его и прикажи отправляться со мной, и как только появится кактус, набрать колючек, а затем перенести меня сюда. И нет, ты со мной не пойдешь, – возразил, не дожидаясь его слов, стоило только мне заметить тот самый взгляд. Я знаю, Блейз, что ты боишься отпускать меня одного. Я бы точно тебя не отпустил. Поэтому и не возьму с собой, ты испортишь все. Ты не сможешь спокойно стоять и смотреть, как я мучаюсь от жажды. И ты предложишь себя вместо меня, и тогда не смогу уже я… Это было бы слишком мучительно, спорить из-за того, кто должен жертвовать собой ради директора. Поэтому я решил все за нас обоих, и пусть лучше он обижается, зато целее будет.

– А если я скажу «нет»? – Изобразил упрямство мальчишка, но скорее, чтобы меня позлить, и не стал долго ломать комедию, дожидаясь моего ответа, который бы ему точно не понравился, прокричав: – Бьяджо!

В моих комнатах появился удивленный эльф в тоге из чистого кухонного полотенца, украшенного зеленым орнаментом в виде виноградной лозы, и Блейз в точности передал ему мои указания, повелев слушаться меня целиком и полностью и сохранить все, что мы делаем, в секрете. Глаза-блюдца старого домовика становились все шире по мере речи Забини, но ослушаться он бы не посмел, а потому низко поклонился, так что его уши отвисли до самого пола.

– А ты жди меня здесь, когда я вернусь, мне нужна будет помощь, – нехотя сообщил я, понимая, что, когда меня, измученного жаждой и полубессознательного, доставит сюда эльф, кто-то должен будет привести меня в чувства. Унизительно, но эту роль я не мог доверить больше никому.

– Одну минуту, – тихо сказал мальчишка, когда я уже приготовился аппарировать, взяв эльфа за руку. Блейз открыл свою сумку и достал отцовский нож. Подойдя ближе, он бесцеремонно отогнул полу моей мантии и вложил его во внутренний карман, а затем запахнул одежду обратно, слегка пригладив. – На всякий случай.

Я кивнул, потому что в горле возник ком, и я решил, что уже ничего не понимаю. Все-таки он тоже что-то чувствует ко мне, хоть и встречается с Драко? Это был вовсе не дружеский жест, это…

А потом комната перед глазами померкла, чтобы смениться ярким пустынным пейзажем.

3. Блейз

Лучше бы я не знал, где он и чем занимается. Теперь же мне приходилось нервно мерить шагами комнаты профессора, отгоняя от себя картины, увиденные несколько месяцев назад в пустыне. Сердце, кажется, не знало, что ему делать – то ли колотиться изо всех сил, то ли остановиться совсем, словно прислушиваясь, не случилось ли что-то страшное. Лучше бы на нашем занятии в меня действительно попал Ступефай. Я не должен был слышать того, что было сказано, и чувствовать его прикосновения. Мне казалось, что я смог заставить себя… нет, не забыть… но боль немного притупилась, и я надеялся, что научился жить с ней, быть с Драко, наслаждаться тем, что имею, и всей этой странной семьей… Мерлин, почему я был так глуп, что увернулся от проклятого заклинания? Меньше знаешь – крепче спишь. Ведь знание правды ничего, кроме страданий, мне не принесло. Нам обоим. Ведь всей правды он мне все равно не поведает. Зачем ему нужна была эта женитьба, если он все же… любит… меня, а не ее?

– Аааааа! – от бессилья закричал я, скинув с одной из полок несколько книг взмахом руки. – Проклятье, Снейп, зачем ты делаешь это с нами?!

Откинув один из упавших томов носком ботинка, я прошелся к шкафу с напитками, решив выпить огневиски. Но потом передумал, поняв, что каждый раз напиваться, стоит только зельевару выкинуть один из своих номеров спасителя всех и вся, – не выход. И не подходящее поведение для взрослого человека, каким я, в сущности, и являлся и каким хотел быть в его глазах. Но чем занять себя, я не знал.

Неожиданно послышался стук в дверь. Решив, что наверняка это снова МакГонагалл, ибо других посетителей за все время пребывания у Снейпа я тут не встречал, я пошел открывать. Точнее, один посетитель был, но приходил не через дверь, – внутри все похолодело, стоило вспомнить о Яксли и его бездушном голосе. Однако на пороге оказалась вовсе не декан Гриффиндора, а ее самый знаменитый шрамолобый студент.

– А профессор Снейп… – начал он, но я его перебил, решив, что надо действовать нагло и уверенно, чтобы произвести впечатление, будто бы я имею полное право здесь находиться, и не вызвать лишних вопросов.

– Профессор Снейп очень занят, Поттер, – схватился я за дверь, намереваясь захлопнуть ее у него перед носом. – Поэтому, если ты не хочешь ничего ему передать, можешь идти, – с ухмылкой разрешил, но очкарик не оценил мой дружеский жест, поставив ботинок между дверью и косяком.

– У нас с ним назначено занятие, Забини, и я не уйду, пока ты не скажешь, где он.

Я нахмурился. Интересно, чем это Снейп занимается с Поттером? Не может же он обучать главного врага Темного Лорда чему-то, что может ему помочь в борьбе с ним? Совершенно точно, он не может учить его Защите от Темных искусств, Окклюменции и тем более Зельеварению, как меня. А в других науках профессор не так силен… Или под занятием гриффиндорец подразумевает какую-нибудь очередную отработку, которых декан Слизерина всегда назначал гриффиндорцам с лихвой? Тогда это точно не стоит внимания.

– Я не сказал бы тебе, даже если б и знал, Поттер, убери ногу, – уже менее вежливо попросил я, – профессору явно не понравится, что ты ломал его дверь, – это могло бы показаться угрозой, и хорошо бы, если б до очкарика дошел намек. – Я передам, что ты приходил, так уж и быть, и он назначит тебе другое время.

Пытаясь испепелить меня взглядом, Мальчик-Который-Выжил убрал ногу и, развернувшись, ушел прочь, а я нахмурился. И все-таки, что он тут делал?.. Чем занимался с профессором?

Но через секунду стук в дверь раздался вновь и я, выхватив палочку, резко распахнул ее.

– Если ты не понял, Пот… – Но на пороге был вовсе не герой магической Британии, а теперь все-таки декан Гриффиндора.

– Мистер Забини, нам срочно нужно обезболивающее зелье! Ученики третьего курса взорвали какой-то фейерверк собственного производства… Неслыханно… В больничном крыле нет таких запасов, девять пострадавших… – Дрожащим голосом закончила профессор. – Глупые мальчишки…

Поняв по ее бледному лицу, что проблема серьезная, я решительно кивнул.

– Хорошо, профессор, я найду, у Се… Снейпа должен быть запас. Или сделаю. Я постараюсь! – Горячо заверил я ее, сразу выкинув из головы все терзавшие меня мысли насчет Поттера и того, что зельевар делает в пустыне. Я хотел стать колдомедиком, и вот оно, мое первое настоящее дело. Поступили пациенты, и им нужно лечение.

Закрыв дверь за МакГонагалл, я кинулся к шкафу с зельями, принимаясь читать подписанные мелким витиеватым почерком этикетки на склянках, банках и пузырьках. Я осмотрел их все, но ничего похожего не нашел. Потом я принялся рыться в других шкафах, отыскав еще несколько бутылочек с более опасными зельями, но и среди них не было подходящего. Тогда я распахнул шкаф с ингредиентами, на ходу перечисляя все необходимое для рецепта. Змеиный яд, слизь флобберчервя, корень асфоделя, экстракт плодов бузины, перо авгура и кровь саламандры. Один из самых сложных рецептов, которые были в книге Барлиния, подаренной Теодором. Этого зелья не было в школьной программе, и со Снейпом мы его тоже не варили. Почему же я так уверенно заявил МакГонагалл, что могу его сделать, и она не усомнилась?

На лбу выступила испарина, когда я представил, что с первого раза ничего не получится, я обязательно ошибусь, и с пациентами случится нечто нехорошее… Но я был полон решимости хотя бы попытаться. Коробочки и бутылочки с ингредиентами одна за другой вынимались из шкафа. Прозрачная густая жидкость, мутная слизь, сморщенный сушеный корень, розовая жидкость, черно-зеленое перо… Но никаких сосудов с оранжевой светящейся субстанцией, похожей на жидкий огонь, мне не попалось. Но Снейп не стал бы хранить такие редкие ингредиенты у всех на виду, поэтому я снова принялся обыскивать другие шкафы и ящики стола, надеясь, что найду искомое в одном из незапертых. Опять повторять опыт взлома письменного стола я не хотел, памятуя, к чему это привело в прошлый раз. Шрам на руке мгновенно начал зудеть, неприятно напоминая о себе. Да и ножа у меня при себе не было. А простой Алохоморой тайники профессора не взять.

Закончив обшаривать кабинет, я побежал в спальню, где тоже был комод и тумбочки. Платяной шкаф я, естественно, обошел вниманием – зельевар не из тех, кто прячет редкие вещества в носки сам от себя. На одной из тумбочек стоял большой каменный резервуар, наполненный чем-то серебристым. Такого зелья я еще никогда не видел. Подойдя ближе, я заметил, что в странной жидкости, в глубине, мерцали неясные тени… И мне тут же вспомнилось, как один раз, в детстве, я застал маму с таким же сосудом, но она быстро прогнала меня из комнаты. Однако мне было не до непонятного зелья, и я открыл верхний ящик, улыбнувшись, когда там действительно оказались сосуды с различными веществами. Удача улыбнулась мне, и среди них была яркая, светящаяся огнем пробирка.

Спустя полтора часа все было готово. Не рискуя давать зелье МакГонагалл без проверки, хоть цвет и консистенция и совпадали с описываемыми Барлинием, я принял небольшую порцию. По телу сразу же прошла легкая дрожь, а затем я попробовал себя ущипнуть и почти ничего не почувствовал. Это было странно, но не сказать, чтобы неприятно. Кожа словно онемела, и я решил, что такого теста достаточно, после чего понес свое лекарство в Больничное крыло.

4. Северус

Домовые эльфы семьи Забини всегда нравились мне. Хотя бы потому, что семь мужей Онории были в могиле, а она еще не в Азкабане. Эти трое домовиков всегда были преданы Эрардо, а теперь его вдове и сыну, и держали рот на замке, что бы ни случилось. А аврорат так и не смог получить разрешение на допрос с пристрастием. Точнее, на применение Веритасерума разрешение они получали, но… для такого зельевара, как Нора, это не проблема. Все равно, что пугать Хагрида трехголовой собакой. До Легилименции, изъятия воспоминаний и подобного дело, к счастью, не дошло.

Теперь же Бьяджо стоял в стороне, заламывая руки, поскольку ему очень хотелось помочь своему будущему хозяину, но он не смел, выполняя приказ этого самого будущего хозяина, потому что нынешний хозяин ему так велел. Я же, как и положено, умирал от жажды, при этом пытаясь не умереть насовсем. Темный Лорд бы сделал наоборот. За него бы страдал эльф, маггл или даже другой волшебник, а он бы стоял и смотрел, когда же покажется волшебное растение.

В этом и была разница между добром и злом, как любил говаривать Дамблдор. В нашем отношении к тем, кто слабее нас. Впрочем, директор много чего говорил, в том числе о добре и зле, но это была лишь философия старика, который несмотря ни на что привык доверять людям, даже тем, кто точно не стоил доверия. Когда-то это спасло мне жизнь, поэтому я был не вправе осуждать его, но таких оптимистических взглядов не разделял. Я не верил в Поттера, не верил в план Дамблдора. И в себя-то практически уже не верил. Но знал, что пока есть шанс, пока есть те, кто верит, надо бороться. И если умирать, то с гордо поднятой головой, а не смирившись и сложив покорно руки.

Положив одну руку под голову, а другую на грудь, чувствуя ладонью контуры ножа Забини под мантией, я лежал, закрыв глаза от слепящего солнца, и глубоко дышал. Несмотря на все страдания, что я причинил Блейзу, он верен мне, как никто. Он выполняет все мои распоряжения, не задавая вопросов. Если я попрошу, он даже жизнью своей рискнет ради меня, в этом сомневаться не приходилось. Только я все больше и больше убеждался, что того не стою. Стал бы он разговаривать со мной, узнай все, что я совершил в своей жизни? И что еще совершу. Альбус хочет, чтобы я открыл все свои тайны Поттеру, когда придет время. Чтобы он знал правду. Унизительно, но нужно для дела. Но открыть все секреты Блейзу я точно никогда не смогу. Хоть и знаю, что тайное рано или поздно становится явным. Но если я смогу, это «поздно» наступит как можно позднее, а лучше совсем не наступит.

5. Блейз

Вернувшись в покои зельевара окрыленным после похвалы Помфри, которая сказала, что не отличила бы мое зелье от того, что покупала в аптеке, и сдержанной улыбки МакГонагалл, я принялся убирать устроенный мной беспорядок. Очистил котел, разделочную доску и ножи, убрал брызги с рабочего стола, испарил остатки ингредиентов, которые были больше не нужны, затем принялся рассовывать обратно по шкафам наспех вынутые при поисках вещи. Коробочки и баночки летали взад и вперед, становясь на полки аккуратными рядами, повинуясь взмахам моей палочки, и вскоре в комнате воцарился порядок. Но так показалось лишь на первый взгляд, пока я не заметил валяющиеся на полу книги, сброшенные мной в порыве гнева. Снова подняв палочку, я отправил их левитировать обратно на полку, но тут одна из них обо что-то звякнула. Подойдя ближе, я заметил небольшую шкатулку, которая стояла за книгами. Полка оказалась глубже, чем это выглядело со стороны. Не иначе, заклятие расширения пространства. Пару минут я колебался, но любопытство взяло верх, и пальцы медленно коснулись холодной полированной поверхности каменной шкатулки. Замок щелкнул, и она поддалась. Внутри лежала небольшая золотая чаша с двумя круглыми ручками, неприметная, если не считать узора с эмблемой в виде барсука. Этот символ был мне знаком, и я на секунду потерял дар речи от изумления, не решаясь прикоснуться к истории, которой буквально веяло от этого предмета. Но потом все же аккуратно дотронулся до герба, и в ту же секунду почувствовал такой холод, словно комнату заполнили десятки дементоров, принявшихся высасывать из меня радость. Не в силах разжать пальцы, я упал на пол вместе с чашей, которая обжигала кожу, словно лед.

А потом я увидел профессора. Только он был не один, а с мамой, и они обнимались.

– Ты всегда был лишь бледной копией своего отца, мой бедный мальчик. – С насмешкой бросила мать, обвивая шею Снейпа смуглой рукой и притягивая его ближе. – Не такой умный, не такой красивый, не такой талантливый маг… Маленький, трусливый ребенок. Я всегда любила его больше, чем тебя, ты с детства чувствовал это. Чувствовал, что глядя на тебя, я думаю о нем, и на мои глаза наворачиваются слезы.

Профессор прижался к ней в ответ, зарываясь руками в ее кудрявые волосы, но ненавидящим взглядом продолжая испепелять меня:

– Теперь ты снова лишь бледная тень ее любимого мужчины. Посредственный Зельевар, бесталанный окклюмент, беспомощный боевой маг, бесполезный в качестве Упивающегося смертью, не способный защитить свою мать в случае опасности. Ей нужен я, а не ты. Теперь ты отошел на второй план, Блейз Забини. Оставь нас в покое, когда мы поженимся, уезжай и больше никогда не появляйся здесь.

Онория звонко расхохоталась, обнажая идеально ровные белые зубы в зловещей ухмылке:

– Он тоже никогда не любил тебя, используя, чтобы подобраться ко мне, завоевать мою любовь. Матерям так нравится, когда их женихи ладят с детьми. Каков хитрец, он все предусмотрел. Я люблю тебя, Северус, – томно прошептала она, прильнув к нему для поцелуя.

– И я люблю тебя, Онория, – ответил он ей со всей страстью, прежде чем требовательно впиться в ее губы, а в голове их смехом звенело слово «Неудачник». Несмотря на льющиеся из глаз слезы и дикую боль, пронзающую виски, я все еще старался заставить себя разжать пальцы, но ничего не выходило, а затем я провалился в пустоту.

6. Северус

В этот раз было легче, – думал я, опираясь на эльфа, только что аппарировавшего нас обоих в мои апартаменты в Хогвартсе.

– Блейз, воды, – прошептал я, с трудом ворочая языком в пересохшем рту. Но на наше появление никто не отреагировал, в комнатах стояла подозрительная тишина. – Хоменум ревелио, – еле слышно произнес, поднимая палочку и убеждаясь в присутствии здесь человека. – Бьяджо, помоги, – указал я на диван, чтобы домовик помог мне дойти до него и сесть, но стоило нам сделать несколько шагов, как я увидел лежащего на полу мальчишку, а в его руке – чашу Хельги Хаффлпафф.

– Проклятье! – вскричал я, не обращая внимания на вопли шокированного эльфа, и бросился вперед, тут же спотыкаясь и падая от обезвоживания. Но я все равно продолжил попытки встать и добраться до Забини, и дополз до него практически на коленях. Темная кожа была вся покрыта испариной, пальцы правой руки мелко дрожали, сжимая в руках чашу, полную темной магии.

– Депульсо, – указал я на сосуд, и он вылетел из ладони мальчишки, оставив после себя на смуглых пальцах багровый ожог. Найдя в себе силы снова поднять палочку, я заставил чашу влететь в шкатулку, которая, захлопнувшись, заняла свое место на полке, и ее прикрыли книги. Рядом появился пришедший в себя эльф со стаканом воды в руках, и я кивнул сначала в сторону Забини. Подожду.

Эльф бережно смочил губы своему хозяину, а потом помог напиться мне.

– Ты свободен, – сообщил я ему и тут же добавил: – и помни, ни слова Онории. И вообще никому о том, что сегодня ты делал, видел и слышал.

– Да, господин, – поклонился эльф и, последний раз взглянув на хозяина полными слез глазами-блюдцами, он исчез с тихим хлопком. Я выдохнул и без сил повалился на ковер рядом с Забини. Да что же это такое, ни на секунду его нельзя оставить одного.

Пролежав около получаса, прислушиваясь к неровному дыханию Блейза и сжимая его запястье, считая, как под пальцами пульсирует кровь, я пришел в себя достаточно, чтобы подняться и начать действовать. Достав из шкафа с готовыми зельями укреплящий настой, я выпил несколько глотков, а остаток вылил в рот мальчишки, после чего левитировал его на диван.

Недавно Темный Лорд решил устроить мне проверку и сообщил, что ему нужен меч Гриффиндора. Я сказал, что с радостью принесу его моему Господину. Тот приказал Беллатрисе сделать для меня допуск в ее хранилище в Гринготтсе, чтобы я положил туда меч. Из разговора с ней я узнал, что Чаша Хаффлпафф, которую я так давно ищу, тоже находится у нее. Чокнутая так гордилась, что Темный Лорд доверяет ей хранить такие редкие артефакты, что не удержала язык за зубами. Мне не составило труда добыть крестраж из хранилища Беллатрисы, она сама дала мне ключ и велела пропустить меня, как и хотел темный Лорд, чтобы я отнес туда меч Гриффиндора. Я уверил всех, что Дамблдор так редко достает его, что и не заметит, если я заменю его копией. Директор дал мне два фальшивых артефакта: и чаша, и меч были подделаны столь искусно, что только гоблин мог догадаться о том, что они ненастоящие. Положив в хранилище псевдомеч и подменив чашу, я спокойно ушел из банка. Только вот передать ее Дамблдору для уничтожения пока не успел. Но мне и в голову не пришло, что Забини будет рыться в моем кабинете, особенно после последнего случая, когда он нашел ту злосчастную колдографию и в итоге привлек к себе внимание Торрадо. Неужели это его ничему не научило?

7. Блейз

Так плохо мне было только после того, что со мной сделал Торрадо… Даже пробуждение после падения в квиддичном матче было хоть и жутко болезненным физически, но гораздо легче морально. Сейчас же мне казалось, что меня пытали, копались в мозгу раскаленными щипцами, примерно как при Легилименции, только в тысячу раз хуже, и при этом я несколько лет не спал, а видел свои худшие кошмары… С трудом открыв глаза, я огляделся, мгновенно узнавая комнаты Снейпа в Хогвартсе. А сам он сидел за столом и что-то искал в бумагах, похожих на старые письма.

– Очнулся, наконец, – ядовитым голосом констатировал профессор, и я вздрогнул, словно меня ударили. Перед глазами все еще явственно стояла картина, увиденная, стоило мне дотронуться до чаши. Снейп ненавидит меня и всегда использовал, чтобы подобраться к матери. Умом я понимал, что такого не может быть, но все же это было слишком правдоподобно, чтобы просто так исчезнуть из памяти. – Ты совсем ничему не учишься? Кто разрешал тебе постоянно рыться в моих вещах? Тебе не приходило в голову, что если что-то от тебя спрятано, то это может быть опасно? Торрадо тебе было мало? Сейчас, надеюсь, достаточно?! – Выпалил он, окончательно теряя самообладание, что было совсем не похоже на вечно холодного и невозмутимого зельевара. Я понимал, что он переживает за меня, но незаслуженная обида жгла хуже, чем след, оставшийся на моей ладони от проклятой чаши.

– Я искал ингредиенты для зелья! – Возразил я, вскакивая с дивана и подходя ближе. – Мне была нужна…

Но Снейп снова меня грубо перебил, выходя из-за стола и приближаясь, чтобы ткнуть меня пальцем в грудь, как нашкодившего щенка:

– Я тебе сказал ждать меня, а не устраивать тут лабораторию! То ты без спроса делаешь тут уроки, то пьянствуешь, теперь еще и зелья варить вздумал? Это мои комнаты, Забини, а не твои, и не смей никогда больше здесь ничего трогать! И не вздумай никому рассказать, что ты нашел, тебе ясно?

На побледневшем лице профессора от гнева выступили темные пятна, и я прекрасно понял, что в этот раз нашел нечто такое, что точно никем не должно было быть найдено. Сначала медальон Слизерина, теперь чаша Хаффлпафф… Снейп для чего-то искал артефакты основателей, и на них, судя по тому, что случилось сейчас, и как профессор запрещал мне трогать медальон голыми руками тогда, в Визжащей Хижине, было наложено какое-то сильное проклятие, вызывающее жуткие видения и воздействующее на разум. Но для чего он планировал использовать такие проклятые вещи? Задание Темного Лорда?

– Извини, я… – чувство вины действительно было искренним, хоть я и варил зелье по приказу МакГонагалл, и у меня была уважительная причина обыскивать его кабинет. Я никогда не любил совать нос не в свое дело, и мне было известно, что шкатулку я обнаружил уже после того, как сварил обезболивающее зелье, а потому потребности Помфри в лекарствах не могли оправдать меня в собственных глазах, даже если для Снейпа этим и можно было прикрыть правду. – Как все прошло в пустыне? – Поспешил сменить тему, но зельевара было так просто не успокоить, и он молчал, гневно сверкая глазами в мою сторону. Но я видел по его состоянию, что все более-менее в порядке, а значит он добыл то, что ему нужно. Иначе бы не вернулся так скоро. В прошлый раз он пропадал в Мексике неделю, прежде чем добился цели. – Если я больше не нужен, я тогда пойду?

Снейп напрягся, словно о чем-то вспоминая, а затем бросил:

– Прочти к следующему занятию книгу Гекаты Уотч «Тайны Трансильванских Трав», она хранится в Запретной Секции, но я выписал для тебя постоянное разрешение и отдал мадам Пинс, так что вопросов у нее не будет.

– Да, хорошо, – кивнул и, обойдя профессора, направился к его столу. – Я запишу название, – пояснил свой маневр, ища чернильницу и пергамент. И если перо попалось мне на глаза сразу, то еще сильнее мне бросились в глаза старые письма. А точнее одно, написанное явно рукой моей матери. И на нем стояла дата, двадцатое апреля восемьдесят первого года, за две недели до смерти моего отца. И я тут же забыл о том, что обещал себе не лезть в дела Снейпа. Ведь он сказал, что отдал мне все, что касалось отца, а потом я нашел у него колдографию с Торрадо. И теперь это письмо… Я уже купил себе билет в Упивающиеся смертью, хуже быть не могло. Перевернув письмо, словно это был чистый лист пергамента, я записал на нем название книги, которое продиктовал профессор и, сложив и запихав лист в карман мантии, быстро распрощавшись, покинул комнаты Снейпа.

8. Северус

Похоже, Забини, так же как и Поттер, отличался неуемным любопытством и желанием засунуть свой нос везде, где только можно. А учитывая, что он был моим ассистентом, а скоро станет и пасынком, мне требовалось срочно уничтожить все секретные материалы, которые можно было уничтожить, и перепрятать все, что уничтожить нельзя. Ведь он еще не раз придет сюда и, возможно, его придется оставлять здесь одного снова. А потому я достал из стола и потайных ящиков все компрометирующие меня документы и принялся перебирать их, сжигая некоторые, уже не нужные мне, письма, колдографии и страницы из книг, а нужные отправляя в другую стопку. За этим занятием и застал меня очнувшийся Блейз.

Я хотел спросить, как он себя чувствует, как на него повлияла чаша, что он увидел, но… Я догадывался, что его видения могли быть связаны со мной, и это могло бы вызвать у нас обоих неловкость. Дамблдор сообщил мне, что его всю жизнь мучает смерть его сестры, и потому у него была галлюцинация, связанная с ней, когда он надел проклятое кольцо. И чем дольше оно было на его пальце, тем сильнее влияло на его разум. А когда он попытался его уничтожить, при этом не сняв с руки… Эта оплошность привела к тому, что директор умирает. И Забини лишь чудом избежал такой же участи. То ли я вовремя забрал у него чашу, то ли Блейз не пытался ей навредить, а потому отделался лишь ожогом… Но так или иначе, ему надо сейчас благодарить Мерлина, что он не расплатился жизнью за свое любопытство. Правда, я тоже касался чаши, когда выносил ее из Гринготтса, и на меня она не подействовала. Я спрашивал об этом Дамблдора, и тот сказал мне, что сильнее крестражи действуют на тех, чей разум наиболее уязвим, чье сердце испытывает страдания, сомнения, чувство вины или другие сильные переживания. Я всегда умел сдерживать себя, а вот Забини оказался для этой темной магии легкой добычей. И у меня не было сомнений, что причиной этому был я.

Нельзя было больше позволять ему страдать и давать пустые надежды, а потому я запретил себе проявлять любую заботу. Гораздо лучше было преподать ему урок, чтобы больше никогда он не лез не в свое дело и не причинил себе вред. Накричав на него, я не стал слушать никаких оправданий и хотел выставить его вон, несмотря на все его попытки сменить тему, но потом вспомнил, что хотел показать ему на следующем занятии Зельеварением, и задал прочитать книгу. Записав ее название, мальчишка ушел, а я вернулся за стол, продолжая перебирать бумаги. То, что надлежало спрятать, я намеревался хранить в своем доме в тупике Прядильщиков, где Забини ни разу не был, и я не собирался его приглашать.

9. Блейз

«Северус, ты помнишь, о чем мы говорили с тобой в последний раз? Я долго не могла решиться, но теперь не вижу иного выхода», – гласил текст старого письма. Никаких приветствий и прилагательных вроде «милый» или «дорогой», которые так любила использовать мама, соблюдая этикет. «Я знаю, ты не хочешь в этом участвовать, но мне больше не к кому обратиться. Учитывая ту роль, что ты сыграл в сокрытии от меня правды об Эрардо, самое меньшее, что ты можешь для меня сделать – это выполнить мою просьбу. Ты знаешь, я люблю его, как никогда не полюблю ни одного мужчину. Но сына я люблю больше, и готова рискнуть всем. Если не ради меня, то ради будущего Блейза, я должна сделать все возможное, чтобы он остался в стороне от мрака, что надвигается на нас. Помоги мне, Северус. Ты всегда был моим надежным другом, и я надеюсь, что могу положиться на тебя. Нора»

Я раз за разом перечитывал эти строчки, но так и не мог понять, о чем таком просила мать. Точнее, подозрения закрадывались, но я не хотел верить. «Как никогда не полюблю ни одного мужчину», – звучит, словно она знала, что отца скоро не станет. «Но сына я люблю больше». Неужели мой отец умер, чтобы, по ее мнению, стало лучше для меня? Внутри все похолодело, и я снова пробежал глазами по строчкам. Какую такую правду об Эрардо скрывал Снейп? О Торрадо? О Темном Лорде? «…сделать все возможное, чтоб он остался в стороне от мрака…» Чтобы я не стал Упивающимся смертью? Она думала, Темный Лорд не призовет меня, если отец… умрет? Ком застрял в горле, а на глаза навернулись слезы. Они оба думали, что я в безопасности, пока не появился Луиджи. Я не остался в стороне от мрака, мама. Выходит, все зря?

Сидя на кровати за задернутым пологом, я снова и снова перечитывал письмо, комкая в кулаках простыню, не веря своим глазам. Неужели мать и Северус, двое самых дорогих мне людей, действительно убили моего отца? Просто… убили… ради меня? Ненавижу! – Скомкав ветхий пергамент, я упал лицом в подушку, чтобы спящие ребята не услышали моих рыданий. – Ненавижу! Ненавижу!!!