Текст книги "Страна, которой нет (СИ)"
Автор книги: Kriptilia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц)
– Значит, все-таки под нас подкапывались? – спросил неугомонный техник; Амар только вздохнул – вот разжевал же все и в рот положил, а все человеку чего-то не хватает, чтобы проглотить.
– Да, да! – Имран терпением не отличался. – И под нас, и под идею халифата, и заодно зрителей в Европе попугать, им критики всю этимологию и энтомологию растолкуют, со всеми сурами и цитатами.
– Еще, наверное, – вставил реплику в щель Шестнадцатый, – потому что для атлантистов Улей – это тупик. Вот сожрут они всех, останутся без конкурентов, потеряют нужду в элите и так и закуклятся до скончания времен.
– Умный мальчик, – одобрительно похлопал его по плечу уйгур. – Ты хочешь сказать, что культура у них сохраняется как феномен на границе контакта?
– Чего? – утратил нить беседы умный мальчик, и принялся объяснять, размахивая руками. – Ну вот смотрите, вот они притворяются людьми, зачем? Защитная окраска, им самим это не надо. Там вот Хелльстрем говорит – как мне надоела эта одежда, эта еда, хочу вниз! Когда внешнего не будет, окраска не понадобится...
– Мы о том же, – вежливо прервал монолог Амар. – Да, наверное, такой вывод и заложен, должен быть очевиден. Для режиссера это – мы. И актеры подобраны, и ядерное оружие, чтобы даже дурак догадался, ну и Хелльстрем...
– Это да-а, – кивнул Имран. – Это красиво.
– Как вы думаете, случайно?
– Может, и случайно, – покачал головой Амар, – им нужен был характерный ренегат. А, может, по базам данных пробежались. Докладывать будем?
– Ни-ни-ни, – радостно проскандировал Имран. – Пусть сам.
– Он же так никогда не посмотрит.
– А так он сразу поймет, какой французский агент подсунул копию нашим сестрам из аналитического отдела.
– Кстати, а какой? – толкнул его в плечо Амар, представляя, что устроят двенадцать гремучих змей из обсуждения просмотренного, и решил, что надо скорее залезть в их внутренний чат. Жайшевские аналитички работали в отдельном помещении, держались все вместе, с коллегами были подчеркнуто скромны, а шуточки и сплетни передавали друг другу на очки-визоры.
Уйгур ухмыльнулся:
– Пошли работать, муравьи, у нас мир стоит не завоеванный.
Если кто-то может жаловаться, что из мореплавания романтика ушла – то в нашем деле ее отродясь не было. У нас скучная, неблагодарная работа. Когда в наших коридорах говорят, что мы делаем историю – это психотерапевтическая накачка, и не очень удачная. К нам идут не за этим. К нам идут за карьерой, за влиянием, которое можно продать, за информацией и просто за деньгами. За безопасностью, которую дает статус государственного служащего с допуском. Но, несмотря на все это, время от времени кому-то из нас, как правило, случайно, удается сделать человека, который делает историю. Так вот, мечтать о таком – идиотизм. Во-первых, потому, что работа куратора при таком источнике – это конец вашей карьеры. Может быть, вы уйдете на пенсию начальником отдела. Как я. Потому что источник класса А – дороже жемчуга и злата, и, соответственно, никто и никогда никуда не повысит ведущего, к которому источник привык. Во-вторых, это вообще конец всего. Вам будут давать очередные звания, вас, если повезет, завалят бонусами, но делом вашей жизни останется этот конкретный человек или, при особом невезении, несколько конкретных людей. Ваши интересы могут сто раз измениться, ваши планы – тоже, вы можете просто захотеть все бросить и уехать в другую страну. Источник класса А ставит на всем этом крест. Иной жизни у вас не будет. И в-третьих, эта жизнь, как правило, состоит из сплошного кровохарканья. В самом буквальном смысле слова: куратор, которого рвет желчью после сеанса связи – зрелище бытовое и привычное. Вы будете аналитиком, няней, мамкой и психиатром при неблагодарной золотоносной сволочи, которая и так имеет слишком высокий шанс сдохнуть от последствий своих собственных ошибок – а потому первая ваша... в общем, вы меня поняли. А еще эта сволочь должна вам верить. Даже не верить, а твердо знать, что для вас – нет, я вовсе не об идеалах – знать, что вы цените корыстные интересы своей страны, чуть больше своих личных корыстных интересов. Вот на такую чуточку. Но больше. И самое скверное знаете что? Это должно быть правдой.
Из выступления [засекречено] перед выпускниками [засекречено] в июле [засекречено]
Шейх, желающий остаться неизвестным
Сенсор устроен неудобно. Все остальное – еще хуже. Сенсор видит мир вверх ногами, потому что такую поставили линзу. Экономили. Переворачиваем до сих пор за счет процессора, тратим до дэва мощности. Процессор – тупица страшная, незнакомого не узнает, когда глючит, когда просто не видит, хоть оно прямо перед носом болтайся. Первый приоритет присваивает семи точкам, не больше. Можно разогнать до одиннадцати, но тогда даже не заметишь, где сбоит. Или зависнет что-то. А сенсоры еще и тонус теряют – и фокусироваться не хотят. И жидкость пересыхает. И баланс дохнет. В общем – позор, а не система.
Очки можно не снимать даже на время разговора. Хотя почтенные старейшины влиятельных родов до сих пор читают по старинке, с планшеток, если не с распечаток. Неважно. Эмулятор отрисует все необходимое – пакол, бороду и морщины, уберет все лишнее.
Маска №5. Защита от проверки: максимальная. Имитация дальности: 800~1000 км. Уровень помех: аналогичный устройству класса 4. Активировать.
Контакт с той стороны тоже лепит ворону на зрительном канале. Только ворона у него качеством пониже и сыр пожиже. Изображение – мужчина западно-семитского типа – лет двадцати-пяти, если из деревни и за тридцать, если горожанин, но скорее из деревни: плохо сошедший крестьянский загар, огрубевшая кожа, брился вчера, головной платок стирали, но не гладили, рубашку тоже. Фон – труба каирской подземки. Фон и фигура – разного происхождения, состыкованы кое-как. Типичный мюрид в ответ на типичного шейха. Сделано на коленке, так что шутка, а не рефлекс. "Лепить ворону" – калька, заимствование из того же языка, откуда пришло слово "маскировка", лепить – потому что ворона пластилиновая.
– Да благословит тебя Аллах и да приветствует, – встроенный фильтр субвокалки меняет голос, обогащая всеми необходимыми деталями: индивидуальностью, акцентом. "Мюрид" не икает, услышав русский, потому что некачественная краденая графика икать не может.
– Спасибо, добрый человек, – мгновенно отзывается контакт. Русским он на уровне разговорного не владеет, зато владеет транслятором.
Собеседник может оказаться подставой. Всегда может. Но даже если он передаст техникам полный пакет принятых данных – изображение, звук, микроколебания напряжения, – результаты экспресс-анализа покажут, что «шейх» почти не маскировался. Как и все прошлые разы. Внешность – стандартная аватара, а голос свой собственный, словарный запас собственный. Результат психолингвистического анализа: образ соответствует личности.
На более глубокое исследование нужно больше времени и ресурсов, чем есть у "мюрида".
Остается носитель, конечно. Но это риск неизбежный и неизменный. И вообще, если любая из противных сторон доберется до носителя на физуровне, значит, молоко уже пролито.
– Мне нравится место. – Реснички видеосенсоров движутся в такт речи и маскировщик вставляет от себя нужные слова и вежливые обороты. – Но у меня есть предложение по ходу процедуры.
Контакт отзывается с легкой паузой. Он не очень готов выслушивать пожелания клиента в этой области. Не готов – и показывает это. На словах рассыпается в радостных изъявлениях.
– Обратите внимание на коммерческую собственность на противоположной стороне улицы...
"Мюрид" слушает, почтительно кивает собеседнику, и, кажется, не возражает. Под конец, выбрав подобающую формулу, все же интересуется, зачем.
– По многим причинам, о дитя. Во-первых, это красиво, – значительно поднимает палец шейх. И обрывает связь.
Самая медленная река – Почтенному маслоторговцу
Полагаю прибыть своевременно или несколько позже.
Сообщение, не отфильтрованное во время пробного запуска системы «Сомнительное», разработанной Сектором А контрразведки Народной Армии Турана.
Суджан Али, «мюрид»
Интересно, кто это на другой стороне? – хмыкнул Суджан, спускаясь на улицу. – Небось, какой-нибудь юнец из информационного отдела, таким самая радость под старческой аватарой выделываться… Здешний старик не только говорил бы с довоенными оборотами, он думал бы по-другому. И уж точно не просил бы усложнять. Это им против шкуры всей – усложнять. Потому что люди самое-самое простое едва с четвертого раза делают, даже когда все благополучно. А все благополучно бывает редко, куда чаще его заменяет «все плохо». Здешние старики, да и вообще старики, консервативны не по глупости, а от большого горького опыта.
А этот... этот молодой и из организации, не сам по себе. Ресурсы есть, поражение в печень не кусало еще, вот и хочется сделать сложно, чтобы ахнули. Чтобы дело, да отвлекающий манёвр, да покрасивше.
Тамбур, переход вниз – в Дубае любят трубы и герметику, даже не военной памятью, а уже и просто так, в смысле красоты. Даже в подземных торговых галереях сводчатые, рубчатые потолки и крышки люков неизменно обведены резиной.
Маневр покрасивше? Что ж, пожалуйста, нам не трудно. Нам не нужно, чтобы заказчик начал нервничать раньше времени. Пусть думает, что всё идёт по его плану, а исполнитель – на то и исполнитель, что готов выполнить любое распоряжение за разумную цену. Тем более, что распоряжения, в целом, дельные и не слишком обременительные, именно потому что дельные.
Переход, лифт на шестой уровень. Суджан вместе с толпой туристов вышел в просторный зал, потом еще в одну трубу, тоже рубчатую, но пластиковую и прозрачную, над улицей. От стен, несмотря на все защитные покрытия, тянуло теплом, а вдоль центральной дорожки дул прохладный кондиционированный ветер.
Наблюдения... сказал бы «вовсе нет», но будем осторожны. Не видно наблюдения. Ни самому Суджану, ни его камерам, ни человеку из прикрытия. Не видно. Будем исходить из того, что встреча прошла успешно.
В принципе, всё готово. Отвлекающий манёвр распределяем на резерв, сигналы отправлены, подтверждения получены. Три человека произведут по отдельности невинные и не привлекающие внимания действия. И им не скучно, и заказчику приятно.
Вечер. Улицы внизу полны людьми, машинами, по эстакаде с деловитой вибрацией идут скоростные поезда. Ползучая пешеходная дорожка под ногами чуть сдвигается в такт очередному удару, компенсирует. Стайка роликовых подростков обогнала по нижней, обдав запахом жареной резины, фруктов и почему-то крахмала. Резиновый обод входа впереди светился нежно-розовым.
Вся эта суета не раздражала, а, наоборот, успокаивала. Суета была чужой, город был чужим, чужой была страна и люди вокруг. На них можно было смотреть как на полностью посторонних, а не таких, что были своими, а потом вдруг сделали шаг в сторону, вывернулись наизнанку. Недалеко, в нескольких километрах отсюда, находился человек, который тоже когда-то был своим, а теперь стал чужим. Впрочем, ему осталось недолго и в этом городе, и на этом свете.
«У заказчика чистые руки, у исполнителя чистая совесть» – в принципе, глупость. Но по нынешнему случаю совестью Суджан мучиться не намеревался. То, что он собирался в самом конце как минимум сильно, а скорее всего и очень неприятно удивить заказчика, его тоже не беспокоило. Впрочем, удивление заказчика, а, главное, степень неприятности этого удивления будет напрямую зависеть от его, заказчика, намерений.
Переступить через розовую дымку, задуматься – почему на этом порожке никто ничего не ломает? Выбросить из головы.
Интересно, всё-таки, кто этот «шейх»? Не сам контактер, а, так сказать, первичный источник заказа. Думал уже, проверял, искал, не нашел. Хорошо закопались. Базовые версии, по-прежнему – либо кто-то из местных, туранских, силовиков, либо люди Акбар Хана. Местные могли искать приезжего специалиста потому, что им категорически нельзя светить в таком деле своих, а ему, Суджану, доводилось уже работать в Туране, и вообще он подходит по критерию цена-качество-личная заинтересованность. Особенно, признаемся, по последнему параметру, хотя со вторым все тоже неплохо. Акбар Хан – мог и потому, что у него подходящих людей здесь под рукой нет, хотя кого-то из своих «антитеррористов широкого профиля» он с собой, несомненно, притащил – но с ними же так... никогда не знаешь, кто им уже платит или заплатит в будущем. Но так ли, иначе ли, а как только прогремит второй взрыв, исполнитель любому из этих заказчиков окажется совершенно не нужен. Ну, в крайнем случае, пригодится для отвода глаз на показательном процессе. Даже покрасоваться можно будет перед расстрелом.
Из раскрытой пластиковой двери пахнуло сдобой – и смотри-ка, на арахисовом масле жарили... Заглянул – так и есть, парикмахерская, а в углу полуавтомат листовые пончики печет. Пол-автомата – железка, пол-автомата – бабушка марокканского вида, вся в подвесках. Посмотрела уничтожающе: что, мол, тут, брать же не будешь? Не буду, бабушка, вредно для здоровья и руки занимает. Тем, собственно, и вредно.
Нет, мы лучше, всё-таки, останемся живые и на свободе. И поэтому сейчас и вплоть до второго взрыва мы будем демонстрировать полную свою подконтрольность – насколько это вообще возможно в условиях, когда большая часть участников одного дела друг друга даже не видела в лицо. А потом заказчику, скорее всего, все-таки придётся горько удивиться.
Вообще, забавно, если окажется, что это действительно люди Акбар Хана. На Акбар Хана Суджан бы даже и сам от себя поработал бы, особенно по старому своему профилю – давить талибов в горах. Впрочем, этот миляга в своем Западном Пакистане их и сам уже почти передавил – да так, что даже туранцы, а не только европейцы с их «правами человека», морщились. Но по прямому профилю Суджан не действовал с тех самых пор, как его группа попала в засаду по дороге на обусловленную точку встречи, а потом остатки добили на запасной точке. Он тогда уцелел, в общем-то, чудом. А дальше ему помогло уцелеть то, что он вовремя сообразил: это не хитрость врага и не утечка информации, да и шквальный огонь в последнем пункте – не случайная несогласованность в работе силовиков разных служб. Его слили террористам, а для верности решили заполировать «своими». Суджан так и не узнал, зачем – что он видел, что слышал, кому помешал, чью благосклонность хотели купить его головой, кому освобождали место.
Пончики остались на четыре этажа выше и на семьсот метров позади, вокруг уже плескался полупрессованный вечерний жар открытой улицы, а запах все еще держался в ноздрях, вкус полз по языку, твердая спекшаяся корочка, пористая мякоть, почти жидкая сладость внутри, и так каждая бусина, а их на листе двенадцать... таких не делали у него дома, он только в Туране впервые поймал этот запах, а само лакомство, кажется, китайское. Не ел его Суджан в детстве, а гляди ты...
Ни гнев, ни обида, ни горе, ни гибель друзей, ни полная невозможность вернуться домой, однако, не заставили его искать смерти. Своей. А вот ту чужую смерть, которую он давно искал, заказчик помог найти. Уже почти. И за это Суджан был даже ему благодарен. Но доверять? Нет, от таких глупостей его излечили всего за один раз и окончательно. А уж когда в деле политика… тут, как выяснилось восемь лет назад, не имеет значения, насколько верно ты служил, насколько храбро сражался и насколько ценные услуги раньше оказал. Палец прикасается к сенсору, имя исчезает из списка. Он, к счастью, был не такой уж большой шишкой, чтобы тщательно проверять и делать генетическую экспертизу трупа. Подходящее по антропометрии обгоревшее тело во взорванной машине вполне удовлетворило «охотников», после чего они облили труп бензином ещё раз и сожгли окончательно. Тащить на опознание его явно не собирались. Как, впрочем, и допрашивать, и переубеждать, и перетягивать на свою сторону.
Но кто-то знал или подозревал, что он жив. Или посчитал гибель неубедительной. Суджан не обманывал себя – информация о последних годах его жизни где-то существовала, где-то циркулировала, встречалась с другой информацией. В конце концов, когда он остался без службы, без страны и без всего остального, он умел только то, что его учили делать с юности – стрелять, взрывать, проникать в охраняемые помещения и уходить от погони, следить и обнаруживать слежку, устраивать засады и находить засады… Довольно обширное «только». А потом кто-то (может быть, даже компьютер) поймал часть сведений о его нынешней жизни сопоставил с той, давней.
Или кому-то просто повезло.
Говорят, что во время войны всем было не до контрабанды и не до пограничников и людей из береговых служб растаскивали на все военные и полицейские надобности, пока у всех стран на этом месте не осталась одна дыра. Так что Вождь береговую охрану сразу сделал независимой, чтобы растащить ее, в случае чего, могли только главком да он сам. А на самом деле, это, скорее всего, просто административно случилось. Взяли чью-то службу за основу – турецкую, кстати, от нее больше всего осталось – а потом какое-то время сливать ее было не с кем, а потом они отъелись, и их стало рискованно сливать, слишком большой кусок, флотилии свои. Так и остались, а теперь за этим видят государственную мудрость. Хотя Вождь вообще мог. У него много что так случайно получается, что и намеренно бы лучше не вышло.
Из рабочих записей Мишеля де Сенса, инфопортал «Восточный экспресс»
Вальтер Фогель, личный секретарь
До возвращения Бреннера Вальтер успел набросать очень грубую и приблизительную схему текущего расклада, которую потом собирался показать начальству. Какие-то звенья всё равно «провисали», казались ненадёжными, требовался взгляд со стороны.
Пока же он включил новости по одному из каналов постоянной трансляции. Официальная информация, она и есть официальная информация, особенно в Туране, но кое-что полезное можно извлечь и из неё. Некоторые политические инициативы готовятся заранее, потому что, не сориентировав общественное мнение, провести их в жизнь бывает затруднительно. И здесь важнее даже не то, что конкретно говорится, но и то, как именно, когда, кем и по какому поводу. И все равно гадание на медийной гуще. Но даже оно что-то дает.
Мелькали новости местной и мировой политики, искусства, спорта… Вальтер перестал переключать каналы, когда на экране потянулись сверкающие линии огромного тепличного комплекса, снятого с высоты птичьего полёта. Потом замелькали полосы рельсовых линий, идущих между рядами растений. Люди в белых халатах, автоматические распылители и ещё какая-то сельскохозяйственная, но отнюдь не полевая техника.
– Очередной агротехнический комплекс, пущенный в ход четыре месяца назад, дал первый урожай плодовых тел на растениях нового типа. Теплица предпоследнего поколения объемом один кубический метр позволяет поддерживать рацион на уровне 1500 килокалорий в сутки на человека. Как обещают сотрудники лаборатории имени Джейды Йылмаз, теплицы нового поколения будут обеспечивать 2000 килокалорий и 95% норму витаминов и микроэлементов при том же объеме. Предоставить научный комментарий мы попросили доктора биологии…
В углу экрана чуть мигает цветной кружок – программа рвется предоставить субтитры на всех разнообразных языках Турана. Переозвучивать передачи запрещено. В Дубае вещают на местном диалекте арабского, в Тегеране на фарси, в Стамбуле на турецком и так далее. В регионах, где есть миноритарные языки, будут и на них. Остальное – текстом, текстом, текстом.
– Аграрная проблема заключалась в том, что даже генетически модифицированные сорта первого порядка, в общем, достигли предела возможностей. Чтобы увеличить урожайность питательных культур, необходимо было искать обходной путь. И поскольку один из ограничителей роста растений – отсутствие доступного азота, наши ученые начали с того, что заставили часть уже существующих симбионтов, живущих внутри пищевых культур, вспомнить, что их «дикие» предки-цианобактерии умели фиксировать азот. Ну а потом... Вы помните, насколько серьёзные продовольственные проблемы испытывал Союз, не говоря уж об окрестных государствах, к началу массового внедрения?
– Еще бы. Думаю, что и большая часть наших зрителей помнит это не хуже.
– Проблема была не только в том, чтобы создать сами растения. Хотя в условиях хозяйственной разрухи уже это было весьма значительным подспорьем. Необходимо было разработать систему, позволяющую надежно выращивать их в самых разных условиях.
– Мини-теплицы, расположенные на крышах и балконах зданий, во дворах, на небольших подвесных платформах, и в самом деле получили широкое распространение в последние годы. Это позволяет, разумеется, частично, обеспечить города не только за счёт сельской местности, но и за счёт безопасных продуктов, выращенных в городской черте. Вы это имели в виду?
– И это тоже. Распределенное производство – залог безопасности всех. И мы наконец смогли поставить производство еды на промышленную ногу. Нынешние агроцентры еще и база для следующего рывка. До прямой сборки нам пока далеко, но можно считать, что достаточно скоро призрак голода, издревле висевший над человечеством, отступит навсегда…
Вальтер выключил трансляцию и вернулся к новостным лентам. Вот о таких вещах мы, увязнувши в сиюминутных политических, военных и прочих интригах и конфликтах, часто забываем, а, между прочим, забывать о них нельзя. Туран не только решил… ну, скажем так, почти решил продовольственную проблему и у себя, и у своих союзников, в том числе на весьма разорённых войной территориях. Он теперь лидер в области технологий, которые уже – не без иронии – прозвали «четвертой зелёной революцией», и торгует ими с дружественно настроенными режимами других стран. Африка, Латинская Америка. Те, кто совсем недавно задыхался. Вникать в то, по каким политическим или идейным соображениям правительство считает ту или иную далёкую страну союзником, желающих на самом деле не так уж много. Но вот то, почему страна, дающая возможность справиться с голодом – друг, понятно всякому.
То, как из конгломерата делящихся, сливающихся, дерущихся, разорённых религией, войнами и Войной стран вдруг воздвиглась и продолжает воздвигаться, да ещё совсем рядом, могучая современная империя, напугало Европу изрядно. Слишком стремительный процесс. И явления вроде «четвертой зеленой» сыграли тут не последнюю роль. Новая власть не только дала объединяющую идеологию, когда все виды старой, и религиозной и светской, дискредитировали себя. То, что она усмирила враждующих и накормила голодных, куда более заметно населению, уставшему от бесконечной войны и разрухи. Люди иногда довольствуются идеями вместо хлеба, но очень недолго. Но вот вместе с хлебом они воспринимают идеи куда лучше. Хоть идею «евразийского союза» и «солнечной истины», хоть чёрта с рогами. Съедят и добавки попросят.
– Ты спать вообще ложился? – поинтересовался Бреннер, заходя в комнату.
– Ложился, – недовольно буркнул Вальтер, глядя в развёртку. Восемь окон и, кажется, придётся ещё три открыть. Как бы их расположить поудобнее? Ага. Вот так. – Четыре часа я спал, как положено.
– И даже зарядку не сделал, – продолжал ворчать генерал, глядя через плечо. – А это что такое? – он ткнул пальцем в какую-то, и в самом деле дурацкую, информационную заметку.
– Первоисточник ищу. Он явно аналитическую часть содрал у кого-то. Переписал своими словами, чтобы не судиться, добавил от себя… мыслей… точнее, глупостей. Анти-Мидас. Всё превращается в… информацию третьей свежести.
– Таких информагенств и журналистов – девять из десяти, – зевнул Бреннер. – Ты лучше скажи, как по-твоему, что на нашей конференции делает европейский сектор контрразведки?
– Вполне возможно именно то, с чем заявились, – Вальтер открыл ещё одно окно, проглядел вполглаза, перешёл по ссылке. – Это же царство тысячи и одной ночи – если Евросоюз участвует в программе по вооруженной борьбе с наркотиками, то со стороны Турана привлекают отдел, занимающийся ЕС. Так сказать, два в одном, и заявленную задачу порешаем, и проследим, чтобы прочие борцы не нашпионили лишнего.
– Я тебя спрашиваю не о том, что они делают в программе, а что они делают на конференции, потому что вчера их в списке не было, а сегодня они там есть. А изменилось со вчера очень немного.
– Мы с вами изменились, вернее появились... Ага. Вот откуда он это взял, похоже, – Вальтер вывел на проекцию статью «Восточного экспресса». Интересно, что за остряк название ресурса придумал? Потом перепрыгнул ниже, к комментариям. Как любопытно. Еще любопытнее. Совсем удивительно. – Тут даже не из заметки переврано, а из полемики в комментах. «Освобожденная женщина Турана», ну и никнейм...
– «Освобожденная женщина Востока» в русском сегменте поищи, – откликнулся генерал. – Что там насчёт изменений в составе туранских представителей и остальных делегаций?
– Это вчерашняя статья. Тут другое. Может быть, мы и ни при чем. То ли этот Освобожденная женщина Турана шизофреник. Не пойму.
– Скидывай. – Бреннер теперь глядел на собственный стол. Вальтер перебросил ему страницу со статьей и результаты поверхностного анализа. – Действительно...
Российскокультурный, и с хорошей вероятностью, если лингвоанализатор не врет, русскоязычный владелец дурацкого – зато зарегистрированного во всем азиатском сегменте – псевдонима сопоставил несколько событий, о которых сообщалось в открытых источниках, и выдвинул предположение, что на очередном заседании конференции по соблюдению мирных договоренностей в Юго-Западной Азии радикальное крыло евроамериканского блока попытается разыграть «опиумную» карту. Предложит президенту Западного Пакистана дружескую помощь в ликвидации нелегальных плантаций, для чего конечно же потребуется ввести на территорию Республики Западный Пакистан милитаризованный отряд FDA, владеющий специальными технологиями обнаружения и уничтожения посадок опиумного мака, каковые и служат источником финансирования группировок движения «Талибан».
Самым смешным в предположении было то, что, насколько знал Бреннер, парочка его коллег прибыла на конференцию именно с такими инструкциями. Впрочем, вариант напрашивался – и если это видят в сети, то вряд ли пропустили в Дубае.
Президент Наваб Аслам Акбар Хан боролся что с маком, что с талибами с первого дня своего президентства и вплоть до сего часа. Нельзя сказать, что безуспешно. Ресурсов под предлогом борьбы было освоено много, одной военной техники и оружия, предоставленных Тураном, Китаем, Индией, Россией и даже Евросоюзом было получено и якобы уничтожено противником не меньше, чем в легендарных сражениях XX века. Политических оппонентов и потенциальных соперников под предлогом борьбы тоже списывали в масштабах, потрясавших воображение. Проблема же, будь она неладна, не решалась – и, кажется, Акбар Хан все-таки допрыгался. Впрочем, результаты последней открытой спутниковой съемки маковых полей объявляли фальшивкой не только в правительстве Западного Пакистана, но и наблюдатели в Пекине...
– Будем иметь в виду. Еще что-нибудь интересное есть? – Бреннер потянулся и встал из кресла.
– Вот, – Вальтер подал планшетку с заранее заготовленными справками, отчетами, списками запросов на личный визит или разговор по связи, приглашениями официальными и не очень.
– Ага, – Бреннер прочитал поданное, видимо, остался чем-то доволен, но сообщать подробности не торопился. – Отдохнул бы… Сейчас будет показ призёров соседского кинофестиваля, так что можешь сходить. Объёмная панорама, всё такое… Я не могу, у меня глаз начинает болеть. Да и привычки нет. Потом на плоскости посмотрю.
Упс. Что это генерал кино заинтересовался? Вроде бы раньше читать предпочитал. Вальтер и сам либо читал что-нибудь из европейской классики, по середину двадцатого века, либо смотрел сугубо развлекательные фильмы, даже боевики, лишь бы действие происходило не на Ближнем или Среднем Востоке.
Глядеть на героических стероидных спецназовцев было смешно, но и иногда и у них мелькало что-то человеческое. Маркус Шлезинг был, например, очень хорош в брутальных ролях. Вроде и бык-быком, а лицо выразительное. Говорит мало, но оно, пожалуй, и к лучшему… «Так вот кто навёл на меня террористов…» или «Побойся бога, Льюис, там же заложники!» Рукопашка, кстати, терпимая в его фильмах – грубая, силовая, с побиением противника всем, что под руку попадётся. Всё равно, конечно, перегибают палку, но ничего, смотреть можно.
– Может, ну его? – Вальтер поморщился. Опять какую-нибудь высокоинтеллектуальную заумь совершенно непонятного вида впихнут и сиди два с половиной, а то и три часа, стараясь не заснуть и не делать морду очень уж тупой.
– Сходи, сходи. И тебе расслабиться надо, и… эти вещи иногда не хуже разведсводок показывают, что у некоторых людей, а иногда и у целых стран в голове.
Уфф… Ну ладно, надо так надо. Что у нас тут? На первом месте «Улей», на втором «Дом осуждённых», на третьем – «Последний кольценосец» (пояснение: кинополемика с «Властелином Колец»). У «Кольценосца» хотя бы понятная без словаря аннотация. Какой-то русский полсотни лет назад написал боевик в пику Толкину, а тут местные, значит, сняли фильм по мотивам. «Всё было не так, а как оно было, мы вам сейчас расскажем». Ну, посмотрим. Знакомство с приёмами пропаганды потенциального противника нам не повредит, а на большее вряд ли стоит рассчитывать... Да и отвлечься от некстати нахлынувших воспоминаний не повредит тоже.
2027, еще единый Пакистан
Новые пакистанские войска, собранные с помощью и под защитой европейских солдат, представляли собой немногочисленные кадры довоенной армии, на пять шестых разбавленные людьми, взявшими в руки оружие уже после того, как всё началось. Или, если уж быть точным, взявшими в руки оружие на, так сказать, постоянной, а не «от случая к случаю, как подвернется» основе. Набирались они по деревням и бедным городским районам – за деньги, за паек, за хорошее оружие, за обеспечение семьям. Поначалу местные власти мобилизовывали и принудительно тех, кто казался годным к службе – просто на улицах хватали, но огромное количество дезертиров среди призывников вскоре заставило отказаться от этого способа.
То невразумительное нечто, которое в 2027 году называлось правительством и армией Пакистана, по большей части состояло из людей, групп и народов, зачастую имеющих между собой обширные кровавые счёты. Десятую часть этой армии Вальтер готов был из вежливости назвать «иррегулярными войсками», остальные представляли собой на одну четверть откровенных бандитов и на три четверти – мелких шакалов, слишком трусливых, чтобы грабить и насиловать открыто, но всегда готовых на это, стоит начальнику отвернуться. Впрочем, большинство начальников и сами были вполне достойны тех войск, которыми руководили. Одного такого Вальтер чуть не застрелил, остановила только слишком большая разница в звании. «Ну и надо было пристрелить, – хмыкнул Бреннер, выслушав отчёт адъютанта об очередной поездке в провинцию. – У тебя охрана была получше его людей» Впрочем, трое суток спустя неубитого Вальтером местного «бригадного генерала» кто-то взорвал в собственной машине вместе с его начальником штаба – очень хорошей английской миной с радиоуправлением. Преемник принял намёк к сведению и впредь ограничивался воровством со складов и рэкетом. Правда, через два года его всё равно расстреляли – за продажу оружия террористам. Делал это, впрочем, не Вальтер, Вальтер просто провел расследование. Но два года спустя уже все было иначе.
