Текст книги "Страна, которой нет (СИ)"
Автор книги: Kriptilia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)
Это не ловушка, думает Ажах. Поймать нас можно было и здесь, и еще легче – все-таки мы не были готовы. Это не ловушка, но наверняка это много хуже ловушки.
Интермедия: Международные новости, 2034 год
Передает Радио SBS, Австралия. Международные новости: 11-летний мальчик арестован за надругательство над Кораном
11-летний Шахаб Бису был задержан вчера служащими полиции нравов города Дохук, столицы провинции Дохук, входящей в состав непризнанного большинством мировых держав Туранского союза. Как передает независимый новостной канал TX, мальчик был остановлен в парке Азади во время игры в мяч со сверстниками и обыскан. В его ранце были найдены рваные и испачканные страницы книги, в которых опознали страницы Корана.
Подозреваемый в богохульстве мальчик был препровожден в ближайший полицейский участок. Как выяснилось, он принадлежит к семье курдов-езидов. Сразу же за распространением известия об аресте в городе начались беспорядки. Арабское население, состоящее преимущественно из выходцев с юга, выкрикивая националистические лозунги и недвусмысленные угрозы, начало скапливаться в местах проживания курдов. Курды-езиды в страхе перед погромами начали покидать свои дома.
Езидизм – древняя религия, которая сохраняет определенные традиции и обычаи, зародившаяся в древней Месопотамии. Езидизм, который был возрожден шейхом Ади бен Мусафир в девятом веке н.э., – это не миссионерская религия, которая признает существование Всевышнего Аллаха и проводит свои ритуалы на курдском языке.
Количество последователей данной религии на территории бывшего Ирака достигает полумиллиона человек, и большинство из них проживает в районах относящихся к двум провинциям Нинева и Дохук. Они регулярно подвергаются преследованиям со стороны исламского населения. В течение последних трех лет в одной только провинции Нинева произошло более сотни инцидентов, в которых пострадали тысячи немусульман.
Передает Радио SBS, Австралия. Международные новости: беспорядки в Дохуке
Сегодня вечером тюрьма, где содержится одиннадцатилетний Шахаб Бису, обвиняемый в надругательстве над Кораном, подверглась нападению толпы.
Жители города и окрестностей начали скапливаться у тюрьмы с полудня, городские власти и администрация тюрьмы неоднократно просили собравшихся разойтись, но не рискнули применить силу, поскольку численность толпы к тому моменту превысила 50 тысяч. Кроме того, как нам стало известно из независимых источников, власти не рисковали сосредоточить полицейские части у тюрьмы, опасаясь антикурдских погромов...
Что послужило непосредственной причиной штурма, пока неизвестно. Штурмующие требовали выдать им Шахаба Бису для немедленного наказания в соответствии с «законами веры». Проникнуть на территорию тюрьмы толпе не удалось, беспорядки охватили соседние кварталы. Городские власти потребовали ввести в Дохуке чрезвычайное положение – и получили на то санкцию от руководства региона. Спустя тридцать пять минут после введения чрезвычайного положения на подавление беспорядков выдвинулись части Народной Армии. Турана. Генерал Кемаль Айнур, прибывший в Дохук, заявляет, что дело будет изъято из ведения местных гражданских властей – как допустивших тенденциозную утечку информации и игнорировавших преступные призывы.
Передает Радио SBS, Австралия. Международные новости: чрезвычайное положение в Дохуке отменено.
Трехдневное противостояние сепаратистки и антитюркски настроенного населения города Дохук и Народной Армии Турана завершилось в пользу последней. Как передает независимый новостной канал TX со ссылкой на пресс-службу Народной Армии Турана, беспорядки пресечены, основные зачинщики задержаны, ведется расследование.
После того, как специальный отряд Народной Армии взял под свою охрану тюрьму, где содержался Бису и члены его семьи, беспорядки усилились. Потребовалось введение дополнительных сил. Ситуация начала меняться после того, как трое свидетелей по делу Шахаба Бису изменили свои показания, сообщив, что поврежденные страницы Корана были подброшены мальчику во время обыска.
Напомним, что причиной нынешних беспорядков стал арест 11-летнего курдского мальчика Шахаба Бису по обвинению в надругательстве над Кораном. Арест стал причиной массовых волнений и погромов в курдских кварталах. После введения чрезвычайного положения вооруженные отряды Народной Армии Турана приняли решительные меры по пресечению беспорядков. Это послужило поводом для активизации националистических, фундаменталистских и сепаратистских тенденций в провинциях Дохук и Нинева. Демонстранты обвиняли городские власти в проведении политики протурецкого протекционизма, а тюркское, курдское и прочее не-арабское население в захвате земель, коррупции, богохульстве и нарушениях религиозных законов.
«Это очередная провокация Народной Армии, направленная на дискредитацию органов местного самоуправления и нацеленная в наше право на охрану веры!» – заявил корреспонденту канала ТХ один из протестующих, пожелавший остаться неизвестным из страха перед преследованиями со стороны протурецкого «оккупационного» правительства.
Генерал Кемаль Айнур заявил в пресс-коммюнике, что по его мнению провокация действительно наличествует – но со стороны псевдорелигиозных кругов и международных террористов, готовых использовать любые, сколь угодно подлые средства дабы посеять рознь между гражданами Турана. Народная Армия, – напомнил он, – формируется по территориальному признаку из жителей региона – и потому она здесь куда более своя, чем иностранные проповедники и их пособники. И она стоит и будет стоять на страже интересов населения, в каковые интересы не входят ложь, подкуп, клевета, попытки детоубийства и религиозные погромы. Генерал Айнур также отметил, что Народная Армия намерена ходатайствовать перед Законодательным Собранием Турана о принятии закона, приводящего региональные законы о кощунстве в соответствие с общетуранской практикой.
Из архива Народной Армии Турана за 2034 год.
День 7
Жиль Ренье, глава делегации Евросоюза
День начинается с лингвистических консультантов, старых и новых. Утром обнаружилось, что из трех пустующих мест слева от Орхана-эфенди два – заняты. Неизвестным арабом в отутюженной до хруста форме Народной Армии – почему-то полевой, а не парадной, и с цветными наградными полосками в два ряда, даже странно, что всего лишь капитан... сейчас его "поднимут" и мы узнаем, о ком это нам не сочли нужным сообщить. Второго поднимать не нужно, младший аль-Сольх прекрасно выглядит и более чем узнаваем. Цветущий его вид вызывает приступ паранойи... ничего не было, ни хвоста, ни захвата, Бреннер солгал, сговорился с местными, сейчас все взорвется максимально вредным образом – и даже еды в зале нет и взять ее негде...
Ренье прищурился, отмечая, что пора менять очки – в очередной раз вспомнил, почему ему ни один врач не даст добро на коррекцию зрения, устыдился, ощутил острую потребность в глотке диет-колы, вернулся мыслями к Фариду аль-Сольху, и вот так, щурясь, решил, что слишком уж хорошо выглядит молодой человек, слишком уж пышно цветет, знакомо так – точь-в-точь как сам Ренье, если его в очередной раз промыть и залить новым содержимым. Так что, может быть, паранойя скребется напрасно. Увидим. В любом случае, юный контрразведчик представлял собой некий символ, знак, который еще предстояло разгадать. Что хочет сказать Туран, делая ход этой фигурой?
Самое очевидное сообщение "ничего не произошло". Никто не пропадал, никого не похищали, не было на свете – или во всяком случае, в Дубае – никакого аль-Рахмана, не заводили с ним подозрительных связей уважаемые представители сил международной тьмы – или как они нас там сегодня называют. Спите спокойно, граждане и гости. Второе, не менее очевидное – дом аль-Сольх тоже может спать спокойно. Что бы ни происходило на самом деле, официально они чисты как голуби и белы как пески.
Стальная сделка состоится. Если туранская часть «Вуца» – все те же аль-Сольхи – и понесет какой-то ущерб, то все произойдет в кулуарах, а гарантом стабильности для внешнего мира служит вот этот молодой человек при всех атрибутах лингвистического консультанта, в новенькой, еще не обмятой даже парадке, которую, надо заметить, он совершенно не умеет носить. То ли дело его сосед слева, есть на что полюбоваться: редкий для араба рост и еще более редкая выправка, здешние по большей части в форме выглядят неуклюже. Вот и данные. Тот самый капитан Хамади, который командовал недавними арестами в армейских верхах?
И о котором ходят такие замечательные слухи, надо же. "Посадил вертолет на крышу Дома"... "пообещал сотруднику секретариата Вождя привести анатомическое состояние в соответствие с занимаемой должностью" – ну не стоит нас считать уж совсем глупыми людьми. Эту мысль бы закусить, ах. Не надо. Вертолет без нужных кодов и разрешений над Солнечным Домом посадят и захватят или просто собьют для верности, вне зависимости от организации приписки. И если бы от секретариата можно было что-то получить одним криком, не капитан Народной Армии это бы первым обнаружил.
Закрытие конференции – официальная и строго регламентированная церемония, это на заседаниях может твориться небольшой хаос, незапланированные перемещения из зала в зал, переговоры за коктейлями а-ля фуршет, соглашения в курительной комнате и прочие радости внимательного наблюдателя; а вот на закрытии все должно идти как на параде. Таким образом, свободное место намекает… вероятнее всего, на визит достаточно высокопоставленной персоны. Это, конечно, будет не господин замминистра иностранных дел, здесь он представлен сыном. Нет, многовато аль-Сольхов на единицу площади. И не сам министр, он конференцию открывал и выступать на закрытии не может, невежливо. Не Народная Армия, представленная капитаном Хамади. Министр обороны? Нет, армия нынче как бы в немилости. Так кто?
Вождя здешнего ждать не стоит, он по традиции на таких мероприятиях отсутствует, поскольку с нашей официальной точки зрения Туран не страна, а военный и экономический союз совершенно независимых государств, сам государственного статуса не имеющий. Не считать же единой страной НАТО или Большую Восьмерку? Так что на всех мероприятиях, где кто-то из участников будет обязан проигнорировать его статус, Эмирхан Алтын не появляется. Хотя пошутить может. Например, не прислать вместо себя никого, оставить место пустым.
Скорей бы закончилась эта канитель. Речи гостей, речи принимающей стороны – то есть, инспектируемой, – это все ерунда, шелуха. Важен только метаязык: кто, от чьего лица, в какой очередности. Список составлялся позавчера, вчера, и сегодня утром он тоже составлялся, к восьми закончили, за час до собственно церемонии, и последнее место в расписании, заключительная речь туранской стороны, так до сих пор и обозначено «уточняется». Вон оно, пустое уточняемое место. А что, заставить всех выслушать в качестве заключительной речи пятнадцать минут молчания – это было бы вполне в стиле Алтына. И ведь слушали бы, никуда не делись, злорадно подумал Ренье, обводя взглядом зал. Кстати, было бы не скучней прочего.
Ренье как раз пытался вообразить себе ритм отсутствующего голоса и дипломатические последствия неслышимой речи, когда тактично-бледно-желтая стена справа от него потемнела, выделила из себя контур двери, а потом дверь открылась и выплюнула в зал господина искусствоведа от терроризма, костюм и лицо под цвет стены, выражение глаз такое, что хочется спросить, кого еще только что взорвали – и кого и что при этом осыпало... нет, не розовыми лепестками.
Господин полковник Штааль вообще вызывал своим видом… сочувствие. Напоминал школьника после выволочки в кабинете директора. Щуплый, угловатый и неловкий как подросток, двигается слишком скованно. При этом еще и пытается незаметно пробраться к свободному креслу, сшибая углы столов и цепляясь за подлокотники. Комедия положений, да и только. Кажется, господина полковника только что чем-то сильно огорошили?
Из всех присутствующих в зале за комедией положений открыто следили только две пары глаз: Бреннер и его бессменный помощник. Помощник скорее без особых чувств, вот уж всем немцам немец, не лицо, а колода невыразительная, а Бреннер – как на привидение. Кажется, посредник Бреннер не ожидал увидеть Штааля живым, сравнительно невредимым и даже на свободе?
Опоздавший наконец сел, тут же откинул пластину в ручке кресла и принялся что-то набирать, игнорируя текущего оратора. Потом поднял голову, обвел зал отсутствующим взглядом и так застыл. А вот многоуважаемый коллега и спарринг-партнер Орхан, конечно, не позеленел, но позволил себе закрыть глаза, прочитав сообщение. А штат молчит. И не только у нас молчит. Не случилось вовне ничего особенного – ни хорошего, ни дурного.
Только в графе «Заключительная речь» так и значится: уточняется.
Только аль-Сольх косится на начальника, словно грешник на доброго пастыря, а тот его так игнорирует, что холод аж до середины трибуны долетает.
Только у Бреннера такой пламенный взгляд, что тот холод где-то над головой Ренье тает и проливается за воротник, словно капель из поломанного кондиционера.
Сейчас что-нибудь грохнет, подсказала Ренье интуиция, и не подвела:
– С заключительной речью к участникам конференции выступит господин полковник Штааль, Народная Армия Турана.
Да, думает Ренье, ошибся. Не взорвалось, тогда еще не взорвалось. Должно было взорваться. Взрывается. Прямо здесь и сейчас. Вот и микрофон динамиту поднесли. Сейчас пробежит искра, раз, два, три.
Пока бежала искра, пока нелепый контрразведчик фокусировал взгляд на микрофоне и словно пытался спешно проглотить леденец, Жиль Ренье успел подвести итоги недельной работы. С Индией и Китаем все вопросы улажены, фокус с опиумным маком в Западном Пакистане туранцы разгадали сами, вопрос о референдуме в Восточном Пакистане снялся с повестки дня сам по себе посредством взрыва, вся прочая восточнопакистанская каша отложена на время формирования нового правительства в «осиротевшей» республике, стальной проект накрылся, но очень, очень удачно вывернули на контакт с Усмани и XCI, в остальных секторах и подсекторах все в плановом порядке и непорядке… а ведь – всё! Можно повести плечами, опереться на спинку кресла и внимать концу комедии.
Впрочем, отчего же концу? Финальному действию перед антрактом. Политика – это комедия, которая никогда не кончается.
«Пожелавшего остаться неизвестным израильского представителя Наблюдательного Комитета, оставившего будильник в секторе Западного Пакистана, просят оставаться неизвестным как можно дольше»
«А заплатит ли делегация Западного Пакистана господину Гершони за случайно забытый в соответствующем секторе во время визита антикварный экземпляр механического будильника середины 20 века? Копии счетов прилагаются».
…
«Но ввязываться в третью четвертую мировую…
Я понял бы – за нефть. Но за боржом будильник?!»
«А российская делегация как всегда – цинична и интертекстуальна»
Сообщения в неофициальной информационной рассылке для участников конференции. Ветка «Будильник».
Амар Хамади, старший инспектор Сектора А
Что я здесь делаю, спросил себя Амар. Себе же ответил: символизирую. Выстроились рядком три офицера жайша, составляя три пятых туранской делегации на закрытии, и символизируют. Начало для анекдота, вот только вместо единственного товарища, который мог бы по-настоящему оценить шутку, теперь пустота. Словно зуб потерял, и теперь жди, пока новый вырастет, и не получается обходить дырку в десне языком. Вроде бы живого Имрана недолюбливал, а теперь – хоть плачь, не хватает. Анекдот вот сочинить не с кем. Да еще и торчит рядом эта малолетняя богатая сволочь, как ни в чем не бывало! От этого только хуже. Вроде ведь думал, больше никогда не увижу – но нет. Иногда они возвращаются, пусть даже ненадолго.
Шеф усох и обвис как сдувшийся пляжный мяч. Нет, так-то он стоит очень прямо и зал оглядывает с обычным своим, будто не понимает, как оказался в таком странном и неподобающем месте. Но на самом деле – от него только шкурка на полу лежит. И причины ясны. Вон – дыры от зубов. Собака играла-играла, мотала-мотала и порвала. Та же, что и в прошлый раз. Та же самая. Они меня до государственной измены доведут как-нибудь, думает Амар. И смеется про себя, хотя ему совсем не смешно. Мысль пришла сама и казалась такой естественной.
Однажды один весьма умный человек сказал Амару: «Твоя проблема не в том, что ты теряешь все и всех, твоя проблема в том, что ты пытаешься присвоить всех и вся, а потом не можешь смириться с естественным ходом вещей!». Совершенно правильное замечание, если вписать в естественный ход вещей террор, катастрофы, болезни, бомбежку нефтяных районов, нелепые случайности, ошибки и все прочие формы несправедливости. Наверное, умные люди и психологи так и поступают. А глупые люди находят себе друзей и не позволяют естественному ходу вещей касаться их. Особенно здешнему естественному ходу.
Фарид чуть сдвигается в кресле, будто хочет что-то сказать. Потом качается обратно. Правильно, нечего тебе говорить. Плыви дальше, кто спорит. Только не надо с нами разговаривать.
В восемь утра Амара поймал – уже на выходе – сигнал, и сообщалось в закодированном по всем правилам сообщении, что ему надлежит прибыть в конференц-зал отеля «Симург» к 8-45, чтобы успеть пройти досмотр. Форма одежды – парадная. Парадку Амар на прошлой неделе сдал в чистку, вовремя забрать забыл, разумеется, поэтому плюнул и пошел как был, благо «как был» совершенно неслучайно, а по принятому в первый день службы решению, оказалось безупречное, ни складочки, ни пылинки. Прибыл. Успел. Прошел. И первым делом увидел в фойе Фарида. Тьфу ты, проклятье! Неужели шеф его все-таки простил?
Поначалу Амар и сам думал, что Штааль взялся за сопляка слишком круто и не с того боку. Все-таки сопляк, любимый балованный сынок богатого папы, да и накуролесил из лучших побуждений. Надо бы – измордовать словесно, протереть им всю мебель в кабинете, повозить мордой по полу и прочим образом морально уничтожить, потом встряхнуть, прополоскать и повесить сушиться. Будет как шелковый. А начальство драгоценное – оно как всегда, вместо того, чтоб голос повысить, за стенку прячется и оттуда из-за стенки очень вежливо отказывается разговаривать. Разве так с людьми можно?
Потом, к концу разговора понял – нет, это он ошибся, а шеф сразу определил, что парнишка-то с большой гнильцой. Стоял, как ни в чем не бывало, думал, поноет-поунижается, и простят. И сейчас сидит, грустные глазки строит. То Амару, то начальству. А перестает, только когда вспоминает, что они тут по делу и что вокруг – вода с пираньями, полный садок атлантистов, их союзников, наших союзников и всяких нейтралов. И Бреннер, который почему-то на нас глядит, как будто это мы у него любимую родную и единственную козу угнали, зверски замучили и даже съели, а не он нас дважды под монастырь подвел.
Зачем сегодня с утра Штааля опять к Вождю-дурной-собаке таскали? С ильхановым отчетом для Вождя? Дело с нашей стороны закрыто, все материалы переданы, кому велено и положено, так что Солнечному нашему могло понадобиться? Отчет подождал бы, да и зачем его лично представлять? И зачем Вождь вот эту шуточку с речью выдумал? Опять какая-то пакость намечается, не иначе. А мне объяснять, а у меня самого одни вопросы без ответов.
К счастью, объяснений пока никто не просит. К счастью, Фарид молчит. К счастью, умная машина в ответ на запрос сообщает, что инспектор аль-Сольх из службы безопасности Вождя временно – на 12 часов – предоставлен в распоряжение Народной Армии в дипломатических видах.
Ничего, вот закончится это наказание – как же долго тянутся протокольные четверть часа! – и мы все отдохнем. Только бы ничего не случилось до понедельника! Нам всем очень нужна передышка.
«Сегодня в 6.21 утра Рийн Стаматис, делегация Бразилии, Наблюдательный Комитет, была задержана на крыше зимнего сада за распитием и распространением нелегально приобретенного алкоголесодержащего напитка неизвестного происхождения и содержания. Просим всех гостей конференции пользоваться услугами легальных баров комплекса и не смущать пожарную службу»
Сообщение в официальной информационной рассылке Службы внутреннего распорядка конференции.
«Дипломатический конфликт на высшем уровне: афтер-пати на крыше отеля «Симург» было прервано вторжением службы правопорядка»
Заголовок в разделе «Дубай: курьезы и происшествия» бесплатной городской новостной полосы, два часа спустя.
«Итоги конференции заставили бразильскую делегатку уйти в запой»
Заголовок в экспресс-новостной ленте Еврозоны три часа спустя.
«Пожарная служба центрального района премирована за предотвращение дипломатического инцидента»
Новостная лента ЦР Дубая
Александр Бреннер, практикующий политик
Речь полковник явно не готовил, а если готовил, то как-то не так, как все люди. Не там делал ударения, не там вставлял паузы, не там частил. Временами застывал, хоть посреди слова – всматривался в зал. Двумя глазами в разных направлениях, как хамелеон. Не жестикулировал, кажется, не моргал. Смысла читаемого – обычного, вязкого дипломатического смысла, безвредного как вата, вероятно, не понимал. Соответствовать – не пытался, смотрел горестно. Белый клоун. Пьеро без Коломбины.
Создавалось впечатление, что текст речи оратор видел впервые, притом не имел склонности к публичным выступлениям и не владел ни одним из приемов, при помощи которых можно зачитать с трибуны хоть список биржевых котировок. Впрочем, в слова никто не вслушивался и даже не пытался. Следили за самим клоуном, за его манерами – на вкус Бреннера, выступающий переигрывал, – но больше отмечали сам факт его присутствия на трибуне в данное время в данном месте.
Бреннер посмотрел на капитана Медведя, сидевшего с таким тоскливым выражением лица, словно полковник Штааль – его любимый младший братишка, который, кажется, не получит первый приз в ораторском клубе. Соотношение возрастов только усиливало впечатление. Интересные у них там отношения в Секторе А…
Интересные у них отношения везде. Вплоть до самого верха. Бреннер был готов поставить иннервированный имплантат левого клыка против дешевой новогвинейской поделки, что, когда он уходил, Алтын был близок к ярости. Потом телеграф донес, что Штааля вызвали наверх и там арестовали или задержали. Потом Народная Армия атаковала настоящую. Потом стало тихо. И вот теперь это. Мальчик аль-Сольх в кресле консультанта, а его шеф на трибуне в качестве чучела Вождя. На месте, где по всем их правилам ему не положено быть никогда.
Штааль, а не Айнур, как следовало бы, имей этот чертов фюрер желание продемонстрировать, что Народная Армия ныне котируется выше остальных служб Турана – а это само по себе странно, учитывая все предыдущее. Хотя чувство юмора проклятого чокнутого туранца позволило бы ему засунуть на трибуну и какого-нибудь уборщика-курда с метлой. Но он послал не уборщика, а аль-Сольха-младшего – как быстро его в порядок привели, надо же! – капитана Медведя и вот это. Кривляющуюся белесую вошь.
Которая – и теперь в этом нет сомнений – своими белесыми же лапками и сплела добрую половину произошедшего. Вторую, судя по всему, сплели военные – и сплели так, что руководству узор очень не понравился. Арестованных не видно и не слышно, их даже не зачислили в виноватые. Хотели не того или неумно действовали. Нужно будет узнать, просачиваться-то начнет. Может быть, они затеяли что-то большое, а полковник Штааль был единственным, кто рискнул с ними открыто сцепиться – потому здесь и стоит. В награду.
Похоже, я промахнулся, подумал Бреннер. Серьезные люди аль-Рахмана – это не Народная Армия, это кто-то в верхах обычной. На том и погорели, судя по всему. Вопрос, конечно, было ли это самоуправство. Другой вопрос, по своему почину действовал жайш, или нет? Здешний фюрер, будь он неладен, обожает тараканьи бега и драки пауков в банке раз в десять побольше того, прошловекового. Все, от начала до конца, могло быть его операцией. Вот только кто убил Тахира?
Может, монетку бросить? Нет, слишком много кандидатов. Придется рулетку крутить... и с тоской осознавать, что этим не обойдешься. Что придется собирать всю мозаику, тихо, терпеливо, со всех сторон – от американских варваров до варваров пакистанских. Потому что речь уже заканчивается – и самое главное в ней то, чего в ней нет. Мы все наделали ошибок. Нас всех можно было взять за горло – и потребовать признать государственный статус Турана, например. Не обязательно прямо в лоб и грубо. Но я бы посмотрел, как все поплясали бы. Я посмотрел бы, а вот фюрер не захотел.
Он ведь наверняка узнал о делах XCI все. Взялся за ту ниточку, которую подсунул ему сам Бреннер, потянул – и докопался достаточно глубоко, и до двух противоречивых заказов, и до мстительной карьеролюбивой Флеминг, и бог еще знает, до чего. Самое время кричать «Резня!», а вместо того Эмирхан Алтын всех своих псов войны взял за шкирки и оттаскал, как нашкодивших щенят. Это очень плохо. Это говорит о том, что у солнечной сволочи большие и действительно далеко идущие планы, а еще о том, что вышеозначенной сволочью очень трудно управлять и по-умному, не только внаглую, как попытались его собственные псы. Кажется, он и визит Бреннера к делу приложил, и все провода вплел в свой замысел. А в эпицентре – вот эта вошь.
Которая здесь надолго. И несмотря на всю теперешнюю зелень – надолго в эпицентре. Такие бледнеют и цепенеют, и за сердечко хватаются, а плести не перестают и умирают, если не вмешаться, в глубокой старости. Придется, придется разбираться. И только потом... все остальное.
«– Госпожа Биркенстон, как вы оцениваете результаты конференции?
– Как в целом обнадеживающие. Должна сказать, что уровень взаимного доверия и готовности сотрудничать за последние годы сильно возрос.
– Вы хотите сказать, что несколько лет назад в тех же обстоятельствах дело закончилось бы войной?
– Вы вчитываете в мои слова слишком много…»
Энн Биркенстон, глава британской секции делегации ЕС. Онлайн-интервью в реальном времени газете «Гардиан»
Вальтер Фогель, референт
Участники, наблюдатели и гости разлетались, разъезжались, а некоторые просто расходились по своим номерам. На площади между корпусами возникла обычная в таких ситуациях, приметная только тренированному взгляду суета. Пересечения сфер деятельности разных охранных служб. Ошибки аппаратного и визуального опознания, ложные срабатывания детекторов оружия, взрывчатки и передатчиков, вызывавшие прыжки уровней тревоги. Координация движения автомобилей и вертолетов, проходившая с секундными сбоями. Вездесущая пресса, запускавшая камеры-автономки куда ни попадя. Паэлья, в общем.
Вальтер обернулся, провожая взглядом жайшевскую тройку, да так и застыл – сцена оказалась уж больно интересной, выбивающейся из предотъездной рутины. Шедший последним аль-Сольх вдруг обогнал обоих спутников, повернулся к ним лицом и заговорил со Штаалем. Жестикулировал парень, словно продавец сувениров. Не успел произнести и пару фраз, как капитан Хамади от всей души залепил аль-Сольху под дых кулаком – мальчишка отлетел до самого вертолета. Хамади ринулся вперед, и тут его, надо понимать, остановили. Голосов Вальтер не слышал за общим гулом, но такое впечатление, что капитану скомандовали «Фу! К ноге!», и он как послушная овчарка, занял место по левую руку Штааля.
Аль-Сольх, сидя на земле, еще пытался что-то сказать и, кажется, громко, хотя непонятно было, где он нашел в себе воздух. Крепкий мальчик, здоровый. Штааль пару секунд послушал, потом кивнул – и пошел себе к вертолету.
Интересно, за что? Хотя я бы на месте этого мальчика – и в его возрасте – такого бы наговорил по результатам, что не только дух вышибить, пристрелить могли бы запросто. Неприятные и неблагоразумные люди – контрразведка жайша. Берут мальчишку, разыгрывают втемную, используют в своих играх, а при малейшей попытке рыпнуться… вот так вот. Учитывая, что и папаша его по уши в той же игре, деваться Фариду теперь и вовсе некуда, вот с ним никто и не церемонится, открыто вполне. Головой надо думать, прежде чем для начальников каштаны из огня таскать.
– Повезло, – заключил генерал.
Повезло. Что не убили, что не потеряли, что все еще зачем-то нужен или не до такой степени не нужен. Перевели в другой аппарат, считай – в заложники. Но оставили в живых. Может быть, даже и наградят.
Молодой аль-Сольх уже успел встать и отряхнуться, и направиться куда-то в сторону, наверное, к своей машине. А потом он чуть повернул голову, заметил знакомые лица и... Вальтеру целых пять секунд казалось, вернее, он целых пять секунд был уверен, что мальчик им подмигнул. Хотя камера, конечно же, ничего такого не зафиксировала.
Вальтер вздохнул. До сих пор ему казалось, что дело в дурацкой конференции, вот кончится она, и сразу же все станет хорошо. Легко и правильно, как обычно, когда что-нибудь долгое и муторное наконец-то заканчивается, хоть как-то. Нет, не стало. Только наоборот. Скверное предчувствие, которое копилось в горле как отрыжка, усилилось, а не разрядилось. Значит, быть беде.
Обрыв.
Старомодная, черно-белая фотография. Серо-прозрачный борт «птички», два человека – ярко выраженный европеец и ярко выраженный араб – второй позади и чуть слева от первого. И ветер. Который по логике снимка должен бы дуть им в лицо, но дует в спину. Несет.
Обрыв.
Амар Хамади, статус не определен
На экране репитом то, что было черной машиной, сносило и сносило угол рекламной инсталляции, вспыхивал огонь, сыпались на летное поле белые, черные и рыжие пластиковые шары, разлетались в стороны... только на третий раз Амар понял, что это цветное – реклама паназиатского чемпионата по конному поло. Опять постановочный терроризм. Диктор удивленно-радостно сообщал, что, несмотря на большую мощность заряда, посторонних жертв нет, дипломатическое транспортное средство, доставлявшее президента Республики Западный Пакистан к дипломатическому борту, дипломатично взорвалось на достаточном расстоянии от терминала.
Акбар Хан, с перепугу потребовавший, чтобы все его перемещения обеспечивала его собственная служба безопасности, кажется, совершил ошибку. Кажется, спас этой ошибкой не то остатки реноме Турана, не то пилотов своего самолета.
Амар не подумал об эффектности зрелища. Он подумал только об одном: до чего некстати подорвался западнопакистанец, что и высказал немедленно.
– Отдых, говорите?.. There's no discharge in the war!
– Ну что вы, – Штааль ответил одной из самых обаятельных своих улыбок. Начальство сидело на табурете точно напротив экрана и выглядело свежим и счастливым, будто сегодняшнего утра не было вовсе. – Мы едем на Аль-Синнию, мы уже уехали. Терроризм – не наш профиль, да и Западный Пакистан, по правде говоря – тоже.
