Текст книги "While I'm Still Here (ЛП)"

Автор книги: killerxshark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 50 страниц)

– Серьезно? Черт!

– Ага. У него сегодня было типа хорошее настроение, наверно, пытался добиться моего доверия, чтобы я не заявил на него после того, как уеду. Но это не важно, нахуй его, у меня есть девять тысяч гребаных долларов. Офигеть. Угадай, сколько у меня сейчас всего денег на счете? – задорно улыбаясь, прошептал он.

– Эм, я не знаю… девять тысяч долларов?

– Шестьдесят семь тысяч.

– Ты, блять, шутишь?! Что? Откуда у тебя столько?

Вообще я не должен был так удивляться, я ведь видел его дом и какая мебель была внутри. Я знал, что его мать водит роскошный белый внедорожник с коричневыми кожаными сидениями, я знал о деньгах, что, безусловно, имелись в его семье. Это было очевидно – по размерам дома и интерьеру. Хотя глупо было думать, что одних денег может быть достаточно. Его родители, вероятно, просто откупались от Джерарда, чтобы скрасить его одиночество, восполняли деньгами то, что не могли дать ему – поддержку и заботу.

Гребаные ублюдки.

– Тише, не кричи! Я не хочу, чтобы меня ограбили. Ну, мне еще давно досталось кое-какое наследство, я сохранял все подаренные чеки, плюс проработал почти три года… Еще мне дают деньги родители. Не знаю… также папа открыл счет на мое имя и стабильно его пополняет, так что вот… да.

– Вау… ничего себе. Я так понимаю, это твоя последняя остановка перед новым домом, да?

– Да. Ты единственный, кого я хотел увидеть прежде, чем уехать.

Я обернулся и уткнулся в его плечо, чувствуя тепло, просачивающееся из-под чужой толстовки.

– Совсем скоро ты станешь таким счастливым, Джерард. Только подумай об этом. Я даже завидую.

– Да, я знаю. И это отстой. Мне нужно будет вернуться за тобой через три гребаных месяца. Почему ты, блять, не можешь поехать со мной сразу? В этом нет никакого смысла.

– Ага, но я поговорю с мамой, наверно, а потом… не важно. Нахер все. Через три месяца мы увидимся.

Если бы он продержал меня в своих объятиях еще хотя бы минуту, то я, скорее всего, рухнул бы в обморок. Джерард был таким теплым, уютным, заботливым, я чувствовал себя в безопасности, пока меня держали его руки. И этот факт только осложнял ситуацию.

Отступив на шаг, я взял его за руки и заглянул в глаза.

– Джерард, я просто хочу, чтобы ты знал, что я считаю тебя потрясающим человеком и… огромное спасибо за то, что все это время ты всегда был рядом со мной. Ты не заслуживаешь того дерьма, через которое тебе пришлось пройти… знаешь, то, о чем ты рассказал мне. Я очень горжусь тобой, ты такой сильный и смелый. Я так счастлив за тебя. Ты уезжаешь, теперь все кончено.

Он глубоко вздохнул и покачал головой прежде, чем снова наброситься на меня и со всей силой сжать в отчаянном объятии.

– Спасибо, боже, спасибо тебе… не могу дождаться, когда ты прочитаешь мое письмо. Я все время об этом думаю, я просто… господи, нам о стольком нужно будет поговорить в Нью-Йорке… надеюсь, тебе понравится идея…

– Джерард, тебе уже пора ехать… ну же, давай. Стань свободным и счастливым, как ты этого и заслуживаешь.

Солнце не оказывало на меня никакого эффекта в этот день – оно горело и светило на нас с насмешкой, отсчитывая последние минуты. Лучшие друзья – партнеры, расходились в разные стороны. Я не мог винить его за это, он должен был уехать. Да, я нуждался в нем, как в воздухе, но я не был настолько эгоистичным, чтобы заставить его остаться дома и смириться с тем дерьмом, с которым он имел дело каждый день. Я бы не смог после этого смотреть ему в глаза.

Хотя погода была спокойной и теплой, я все равно немного замерз. Так что без зазрения совести я прижался к Джерарду еще ближе, используя наши последние минуты; я должен был насладиться этим моментом сполна.

– Не забывай обо мне в своем большом городе, – пробормотал я в его плечо, чувствуя слезы, накапливающиеся в уголках глаз.

Возможно, дело было в ветре и именно поэтому мои глаза заслезились; я не плакал, расстроенный скорой разлукой, скорее это было дыхание Матери Природы, вызвавшее естественную реакцию моего тела. Я еле заметно наклонил голову, чтобы вытереть навернувшиеся слезы до того, как они станут заметны и повлекут за собой нежеланные последствия. Я не хотел портить наши последние совместные минуты своими жалкими рыданиями. Я должен быть сильным и говорить четко: твердый голос, не затронутый дрожью, и ясный взгляд, не затуманенный слезами. Я должен был видеть, слышать, говорить, чувствовать и делать все, что в моих силах.

Осознание чего-то, чего я еще сам не знал, вдруг обрушилось на мою голову, когда Джерард отпустил меня и заглянул в глаза.

– На Хэллоуин я буду здесь.

– Хорошо.

Он взял меня за ладонь и, поднеся ее к губам, поцеловал мои пальцы, пока я пытался схватиться за его руку еще крепче, отказываясь отпускать. Я не мог. Он был нужен мне здесь, рядом со мной.

Я заворожено наблюдал за его трепещущими ресницами, когда он прикрыл глаза, оставляя очередной поцелуй на моих пальцах и успокаивающе сжимая ладонь.

Избегая зрительного контакта, Джерард притянул меня в еще одно долгое объятие. Ни один из нас не имел надежного дома – тыла, но друг с другом мы были единым целым, мы были Бэтменом и Робином – командой, и весь мир лежал у наших ног.

Как любил повторять Джерард: жизнь становится намного лучше, когда рядом с тобой есть кто-то, с кем ты можешь сражаться бок о бок. И теперь, когда у меня был партнер, я не мог отделиться от него, наш маленький мир ломался надвое под натиском разлучившего нас расстояния.

Я даже не думал поддерживать с ним связь в его отсутствие, так что это прощание было последним шансом сделать и сказать ему все, что я хотел. Пусть речь и шла всего о трех месяцах разлуки, но в нашем случае это было почти столько же, сколько мы знали друг друга, и как показывала практика, за этот отрезок времени могло произойти все, что угодно.

Я скользнул ладонями по его спине, а затем просунул их в задний карман джинсов Джерарда. Меня не волновало, что мы стояли посреди улицы, меня не волновало, что мы ловили неодобрительные взгляды любопытных прохожих. Блокируя окружающий мир, я спрятал лицо в его груди.

– Прошлая неделя была лучшей в моей жизни, котенок.

– Не называй меня котенком. Я Робин, – с каждым произнесенным звуком мои губы касались его рубашки.

Так много произошло с нами, но мы дошли до конца, забрались на вершину, отчаянно доказав каждому, что мы были сильной сплоченной командой. Бэтмен и Робин, сражаясь бок о бок.

– Слушай, куколка, обязательно поговори с мамой, хорошо? Она очень любит тебя. Ты ее ребенок.

– Я поговорю с ней, обещаю. Давай, теперь езжай навстречу Нью-Йорку и своему новому дому.

Джерард выпустил меня из объятий и неуверенно улыбнулся.

– Да, ладно. Ну… увидимся позже…

– Конечно. Увидимся.

Он стоял и смотрел на меня, словно ждал, что я скажу что-нибудь еще.

– Джерард?

– Огромное спасибо за то, что разрешал мне оставаться у тебя дома. И за все остальное.

– О, да не за что. И тебе тоже спасибо, за все. Было очень приятно познакомиться с тобой и зависать вместе…

Да, потому что всего этого могло и не случиться…

– Просто дождись Хэллоуина. Я буду здесь, как только ночь Дьявола перейдет в хэллоуинскую, ровно в полночь, когда тебе исполнится восемнадцать, я буду стоять у твоей чертовой парадной двери. Поэтому собери заранее все свое барахло. А еще я не знаю, смогу ли звонить тебе из Нью-Йорка, потому что я собираюсь много работать, заниматься делами и… обустраивать квартиру, – последние слова он произнес чуть ли не визжа от предвкушения, из-за чего я глупо рассмеялся, замечая его подрагивающие от возбуждения пальцы. – Я найду работу, на которой можно будет оставаться сверхурочно, поэтому, скорее всего, я буду просыпаться, работать весь день, приходить домой только для того, чтобы поесть и немного поспать, а затем снова уходить на работу. Это все, чем я планирую заниматься.

– На кой черт тебе столько работать?

– Чтобы заработать достаточно денег к твоему приезду. Я буду полностью тебя содержать, знаешь.

– Вот ты мудак. – И еще я знаю, что у твоей семьи ебаная куча денег.

– Ну, это у тебя день рождения на Хэллоуин, придурок, так что заткнись. Я же родился на Пасху. Поэтому мудак здесь ты.

Мы одновременно улыбнулись друг другу.

– Пока, Джерард.

– Пока, Фрэнк.

– Пока, Бэтмен.

– Пока, Робин.

– Пока, Гот Вейдер.

– Пока, Фи.

На этом он махнул рукой, сел в машину и завел двигатель.

Словно ошпаренный, я вдруг ахнул и подбежал к нему, указывая на стекло, чтобы Джерард открыл его.

– Да, Фрэнки?

Я усмехнулся и немного приспустил пояс своих штанов, демонстрируя полоску голой кожи и резинку нижнего белья, которое я не снимал с тех пор, как надел его утром.

Джерард рассмеялся, запрокинув голову.

– К черту тебя. Не делай больше ничего, пока я не уеду, умоляю.

Я на секунду задержал дыхание, когда наклонился к нему и чмокнул в губы, специально издавая этот влажный звук, который ему так нравился. Отстранившись, я улыбнулся Джерарду самой теплой и приятной улыбкой, чтобы перед отъездом у него осталось в памяти что-нибудь хорошее об этом месте.

– Я буду так одинок.

Мне не оставалось ничего иного, как пожать плечами и надеяться на лучшее.

– Эй, я буду у тебя через три месяца, хорошо?

– Да, детка.

– Пока, Джерард. Не скучай, – произнес я, собирая последние крупицы самообладания, чтобы продолжать уверенно улыбаться.

Его обеспокоенное выражение лица медленно сменилось на удовлетворенное, пока он тщательно всматривался в мое лицо.

– До встречи, любимый.

А затем он вывернул руль и поднял стекло.

Я не мог заставить себя сойти с дороги. Хотя должен был. Я должен был просто развернуться и зайти в дом. Я должен был отвести взгляд от стоп-сигналов его машины, когда он притормозил на светофоре в конце моей улицы.

Но я не мог. Я стоял и смотрел с тоской, пока колеса увозили его все дальше и дальше от меня. Я смотрел вдаль, прищурившись, пока задний бампер его прицепа не исчез за углом последнего дома.

Он уехал. Он действительно уехал.

Он вырвался, он стал свободным, сбежав от всего, что отягощало его жизнь все эти годы. Пока я оставался здесь, запертым в Черри-Хилл, он отправился туда, где мог начать все с чистого листа одновременно с заканчивающимся летом и вступавшей в права осенью. Так, как и было заложено природой.

Я полагал, что многие вещи в моей жизни заканчивались осенью, это было закономерностью, вот только весной мне все равно никогда не удавалось очнуться и прийти в себя; так или иначе часть меня всегда умирала. И пусть технически это было только начало года, я чувствовал себя именно так.

Я просто разлетался на куски из года в год и не мог ничего исправить.

Внезапно я ощутил тянущую пустоту внутри, словно не осталось ничего, кроме тяжелого и усталого скелета. Но затем разрушился и он, мои кости стерлись в пепел и невидимым грузом приковали ноги к земле. Я едва смог поднять их, когда сделал шаг в сторону дома. Его губы навсегда отпечатались на моей коже. Его ладони все еще чувствовались в задних карманах моих джинсов, они держали меня, сохраняя тепло. Сохраняя его тепло. На какой-то момент я задумался, достаточно ли оказалось бы моих карманов, если бы это было единственное, что я мог ему предложить. Место, чтобы согреть замерзшие руки.

Он, блять, уехал.

Я практически представлял у себя в голове какую-нибудь грустную мелодию с трогательным проигрышем фоно, что сопровождала бы мое удручающее состояние, но в то же время придавала бы сил и вдохновения, как это иногда делают в фильмах, чтобы скрасить печальный момент и подарить зрителю веру в лучшее, а заодно желание досмотреть ленту до конца. Такая песня, где пелось бы о разлуке и теплых воспоминаниях. Хотя одних воспоминаний мне все равно было бы мало. Я не мог всю жизнь надеяться на свою коробку памяти…

Единственное, что мне теперь оставалось сделать, это вернуться в дом и подняться в свою комнату, избежав встречи с мамой. Достать из шкафа коробку памяти и наконец прочитать записку, которую Джерард отдал мне, когда мы еще ходили в школу. Интересно, что такого он мог в ней написать… я был совершенно уверен, что ничего из этого не способно меня удивить после того, что я узнал о нем за последние несколько дней. Тем утром, когда Джерард вручил мне свернутый листок бумаги, мы еще даже не ходили на Pixies.

Но потом я кое-что понял.

Это было что-то, чего я должен был ждать с нетерпением. Я буду снова и снова перечитывать записку, надеясь приблизить день встречи, который наступит только через несколько месяцев. А пока мне придется стать независимым и осознать, насколько мы важны друг для друга. Я больше не мог только забирать, мне нужно было научиться еще и давать. И я был уверен, что я, блять, научусь. Мы будем в порядке, Джерард и я.

Возможно, у кого-то в жизни были люди, которые приходили и уходили, как фантомы, задерживаясь на мгновение, прежде чем отправиться в новое место. Но я знал, что наш случай был другим. Чем-то настолько особенным, во что я, возможно, никогда не верил, но что произошло со мной на самом деле. И даже несмотря на то, что мы пережили трудные времена, я понял, что всегда есть кто-то, кому намного хуже, чем мне, и что я не должен жаловаться на свою жизнь. Я должен ценить то, что имею, и принять факт, что не все в конце концов так безнадежно.

Все будет хорошо.

Итак, я развернулся и с яркой улыбкой на лице направился к парадной двери своего дома.

________________________

В следующей главе:

Он вошел в мою жизнь весной, в тот отрезок времени, когда все начиналось.

Зеленела трава, расцветали цветы, распускались почки на деревьях, давая им новую жизнь, и таял снег на тротуаре, принося надежду и счастье.

Джерард подхватил меня летом, заставляя забыть о законах природы. Времена года перемешались и шли не по порядку – сейчас приближалась осень, но для меня она была более вдохновляющей и возрождающей, чем начало весны, всего четыре месяца назад.

Осень – сезон смерти. Какое-то время это может казаться красивым, когда листья окрашиваются в золотистый цвет, а воздух становится свежее, но правда кроется как раз под этой красотой. Правда, состоящая в том, что все теряет жизнь, истощается. Растворяются цвета, склоняются к земле деревья и высыхают растения, чтобы защитить себя от холодной зимы.

Сейчас наступала осень, но ничего не умерло. Фактически все стало только ярче, чем когда-либо. Ничего не закончилось. Пока нет.

Комментарий к Глава 24.1

Я плачу

========== Глава 24.2 ==========

Зайдя в дом, я заметил маму, стоящую у окна в гостиной, прислонившись к стене. Ее руки были скрещены на груди, и выглядела она так, как будто ждала меня.

Я уставился на нее из прихожей.

– Ты следила за мной?

Маленькая улыбка показалась на ее бледных губах, когда он слегка тряхнула головой, и каштановые слегка вьющиеся волосы свободно упали на плечи.

– Фрэнк, вы с Джерардом так мило смотритесь вместе.

Глядя на нее в тот момент, я вдруг ощутил острый порыв уверенности. У меня больше не было причин что-то скрывать. Я был счастлив и не собирался это прятать.

Поэтому я заявил смело:

– Мы любим друг друга.

Ее брови тут же приподнялись, и она медленно кивнула, всем своим видом демонстрируя растерянность.

– Хорошо…

Я чересчур довольно, а может даже безумно, усмехнулся, не в силах управлять своим поведением, вызванным эйфорией. Ее реакция не имела никакого значения, меня это не останавливало. Это чувство было чуждым для меня. Я не привык говорить о таком в открытую, но новые ощущения буквально разрывали мою грудную клетку. Я никогда не поверил бы, что буду настолько счастливым, буду так гордиться собой, буду твердо уверен, куда я направляюсь и чего хочу.

– Мы любим друг друга, и мы собираемся спасти мир.

Адреналин каким-то образом просочился в мои мышцы и кровь, я чувствовал, как он управлял моим телом. Я должен был покинуть этот дом и переехать, свалить как можно, блять, дальше отсюда и начать новую жизнь с Джерардом. Наконец мы открылись друг другу полностью, разрушив все преграды и границы, разделяющие нас. Наконец мы узнали друг друга, но теперь нам придется ждать еще, теряя самих себя в вихре неопределенности и одиночества. Он ждал, пока я созрею для переезда, а я ждал, когда он вернется за мной. Это так, блять, глупо. Нужно было просто сбежать с ним.

Я должен был быть там, с ним, чтобы спасти мир от несправедливости и жестокости.

– Так, значит, он уехал, да?

– Да. Разве ты не видела, как он отъезжал?

– Нет. Я слышала, как проехала машина, но я отвернулась. Не хотела подсматривать, как вы прощаетесь.

Факт, что мы должны были попрощаться друг с другом, казался просто смешным. Этим утром Джерард открыл мне свою самую большую тайну, и я только сейчас понял, как он нуждается во мне. А что я? Я подвел его, потому что не смог поехать с ним. Он полностью доверился мне, разделил всего себя со мной, а спустя несколько часов после этого мы расстались. Хотя по-хорошему нам нужно было сесть в каком-нибудь уединенном месте, один на один, и просто поговорить. Но вместо этого он вынужден застрять в своей новой квартире в одиночестве на три месяца. Скорее всего, невысказанные слова и мысли будут разъедать его, ведь мы даже не обсудили все как следует. Мне лишь оставалось надеяться, что это ничего не изменит в наших отношениях.

– Какая разница, что мне только семнадцать? Мне исполнится восемнадцать меньше, чем через три месяца. И потом я уже смогу делать все, что захочу, ты ведь понимаешь, да? Так что даже если ты не отпустишь меня, – а ты меня не отпустишь, – мой возраст не имеет никакого отношения к моей самостоятельности. Я могу позаботиться о себе, и ты это знаешь. Ты довольно часто оставляла меня одного, так что я вполне научился жить в одиночку. К тому же Джерард все равно будет заботиться обо мне. Ты нихрена не знаешь о нашей дружбе, мам. Ты думаешь, что он обычный парень, в которого я втрескался по уши и теперь хочу уехать с ним. Но он больше, чем это. Он – все для меня, а я – все для него, и он заботится обо мне.

Я был приятно удивлен тем, что сказал так много женщине, которой я обычно не говорил и двух слов за день. Как же хорошо, что в этот гребаный вторник она не работала и весь день была дома, потому что мы наконец могли поговорить по душам. Нахуй ее, это все было так тупо. Я злился и на себя тоже за то, что просто не кинул напоследок «нахуй все» и не уехал. Блять, Джерард только что рассказал мне столько личного дерьма, а я спокойно отпустил его и оставил одного на три месяца? Что, черт возьми, со мной было не так?

– Я знаю, что он позаботится о тебе. Просто подожди хотя бы до ноября, ладно? Я не хочу, чтобы ты рубил с плеча.

Я покачал головой и недоверчиво ухмыльнулся, опустив взгляд на ламинат под ногами – в этот момент он казался мне значительно интереснее. Краем глаза я видел, как мама выпрямилась и сделала шаг в мою сторону.

– Послушай меня, Фрэнк. Моя первая любовь поступила со мной также. Он то и дело кормил меня обещаниями; мы съехались, стали жить вместе. Первые пару лет все было прекрасно, а потом он меня бросил. Он оставил меня ни с чем, и ты знаешь, почему так случилось? Потому что это я позволила ему оставить меня ни с чем.

Я поднял взгляд с любопытством, когда задумался над ее словами. Прищурившись я перевел все внимание на маму, серьезно заинтересовавшись тем, что она хотела мне сказать.

– У меня ничего не было, и я думала, что он сам обо всем позаботится. Тем более он мне это обещал: быть добытчиком, зарабатывать деньги, оберегать от всех проблем. Я не хочу, чтобы с тобой произошло то же самое, Фрэнк. Я слишком люблю тебя и никогда не пожелаю тебе допустить мои ошибки.

Я говорил спокойно. Сдержанным тоном голоса. Отстраненно. О выборе, который я сделал… точнее, о выборе, который я не сделал.

– Но это не ошибка, мам. Ты не знаешь Джерарда. Ты не знаешь его так, как я. Ему не плевать на меня. Никогда не было. Он готовит мне еду. Он вывозит меня в город. Он говорит со мной и слушает. Мы понимаем друг друга с полуслова. Я тоже о нем забочусь, он рассказал мне обо всем дерьме, через которое ему пришлось пройти. Ты понятия не имеешь. Он даже сказал, что я никому не могу принадлежать, потому что я независим. Мы… мы на одной волне. Мы дали друг другу обещание, что всегда будем Бэт… эм, что мы всегда будем рядом друг с другом.

– Кем вы будете? Ты что-то начал говорить…

– Неважно.

Легкая усмешка на ее лице сменила хмурый взгляд.

– Нет, скажи.

Я засунул руки в карманы и, дернув головой, смахнул с глаз челку.

– Ты будешь смеяться.

– Не буду, обещаю.

Сделав вздох, я выдал все как на духу.

– Мы – Бэтмен и Робин. Мы партнеры. Правда, мам, ты даже не представляешь. Мы собираемся создавать комиксы на серьезные темы и через них посылать важные сообщения миру, как Бэтмен и Робин. Мы будем бороться с озлобленными засранцами, такими, как его отчим. Мы все друг для друга.

От моего внимания не ускользнуло то, что она явно была потрясена моими выражениями, однако, ничего об этом не сказала.

– А как же я? Для меня в твоей жизни больше нет места?

Я пожал плечами.

– Тебя никогда не бывает дома.

– Фрэнк, я работаю или пытаюсь наладить свою собственную жизнь, ты ведь в курсе. Я спокойна, когда знаю, что ты здесь, даже если ты игнорируешь меня большую часть времени. Даже когда я сижу в гостиной, а ты наверху в своей комнате, я все еще знаю, что ты здесь, рядом, что дом не такой пустой и одинокий. Я много работаю, потому что хочу, чтобы ты был счастлив и обеспечен.

– О, да, конечно, а что насчет Рэнди? Ты больше не одинока.

– Фрэнк, он просто… я не знаю, он… заходит иногда…

– Да, вот именно, он теперь тоже здесь, – сквозь стиснутые зубы грубо произнес я, – так что какая разница, останусь я тут или нет?

Она вздохнула, сжав губы. Должно быть, ей нечего было ответить.

– Мам, Джерард не бросит меня. Он всегда рядом и нуждается во мне так же, как я в нем. Он всегда интересуется, как я себя чувствую, что меня волнует. У нас есть нечто действительно… – я затих, не зная, как объяснить это. – Нечто действительно особенное.

– Вы встречаетесь?

Улыбка коснулась уголков моих губ.

– Нет, мы не встречаемся.

– Тогда что значит «нечто особенное»? Между вами что-то было?

У меня отпала челюсть, я уставился на нее, а улыбка мгновенно пропала с моего лица.

– Черт, мама! Ты не можешь спрашивать меня о таком! Мы просто хорошие друзья. А особенным я называю то, что мы полностью доверяем друг другу…

Я знал, что прокололся. Мои щеки моментально покраснели, что только усилило ее подозрения. Проклятье.

Она злилась, неверящим взглядом прожигая меня.

– Фрэнк, между вами что-то было? Вы занимались сексом? Вы использовали защиту? Мы поговорим об этом, Фрэнк, сейчас же… – она приложила ладонь ко лбу, как будто у нее резко разболелась голова, но я подозревал, что это было сделано для того, чтобы придать ситуации больше драматичности. Я был уверен, что это в лишний раз убедило ее в моей незрелости.

Я чуть не задохнулся, хоть и не дышал, казалось, последние пару минут. Я едва смел смотреть ей в глаза, а мое смущение только сильнее выдавало меня.

– Нет. О господи, ты не можешь спрашивать меня о таких вещах!

– Это было в моем доме?

– Нет. Джерард сказал, что слишком уважает тебя, так что это было не здесь, – я покачал головой и пораженно ахнул, когда до меня дошло, как я облажался. – Нет! Черт, что я вообще несу?

– Он кажется милым, но вы занимались сексом, и ты утверждаешь, что вы не встречаетесь? Очевидно, этот мальчик не хочет иметь с тобой серьезных отношений, Фрэнк. Ты говоришь, что у вас есть нечто особенное? Звучит так, как будто он тебя просто использует, ничего не давая в ответ.

Я осторожно прислонился к стене.

– Мама. Послушай меня. Он дает мне свою дружбу. Как ты можешь говорить, что он использует меня? Мы так близки. Я бы так хотел переехать вместе с ним, чтобы посмотреть, как все сложится дальше. Мы действительно стали хорошими друзьями, мам, мы полностью доверяем друг другу, делимся всем. Мы знаем, что делаем. Мы столько времени потратили на планирование нашего будущего.

Она вздохнула и шагнула ко мне. Я оставался стоять на месте, все еще прислонившись к стене и нервно сжимая одну ладонь в другой. По мере ее приближения я внимательно наблюдал за реакциями на ее лице. И что-то мне подсказывало, что мама начинала одобрять идею моего отъезда. У нее всегда был этот взгляд, когда она собиралась сдаться: складка между бровями и закушенная нижняя губа, пока она рассматривала возможные варианты. Наконец она заговорила.

– Ты не готов уехать прямо сейчас, Фрэнк. Я понимаю, ты хочешь этого, ты думаешь, что справишься, но Фрэнк, ты ничего не знаешь о самостоятельной жизни. Ты не знаешь, как планировать бюджет, оплачивать счета, закупать продукты и содержать место в чистоте и порядке. Кстати, тебе нужно будет оформить банковскую карту, чтобы открыть счет и начать откладывать деньги. Послушай, так как тебе уже почти восемнадцать, я позволю тебе взять на себя кое-какие расходы по дому, хорошо? Ты уже взрослый, уверена, ты справишься. Я знаю, что Джерард очень ответственный, и он милый мальчик, правда. Он такой очаровательный, симпатичный и вежливый. У него хорошие манеры, это о многом говорит. Я видела, что у него есть машина, а еще я знаю, что он возил тебя вчера вечером в тот шикарный ресторан.

Я буквально расцвел от ее слов, но непроизвольно вздрогнул, когда задумался о том, что это действительно было только вчера. Такое чувство, что прошла вечность…

– Но ты должен понять, что это может быть просто мимолетное увлечение на лето, что вполне бы объяснило тот факт, что вы официально не встречаетесь.

Я до глубины души был потрясен ее предположением, что Джерард был несерьезным увлечением. Как будто наши отношения являлись чем-то дешевым, одноразовым и недолгим. Нахуй это. Она ничего о нас не знала. И было очень сложно заставить ее посмотреть на ситуацию с моей позиции, хотя я и был рад, что смогу переехать, как только мне исполнится восемнадцать. Я буду ждать его в Хэллоуин, ровно в полночь, и, как и обещал Джерард, я вырвусь из оков этого города, как только наступит тридцать первое октября и я стану совершеннолетним.

Слова вертелись на моем языке, я буквально чувствовал их, но я не хотел предавать Джерарда. Он верил, что я сохраню его тайну, и я намеревался это сделать. Независимо от того, как ужасно я желал рассказать маме о его положении дома, я собирался молчать. Я стремился объяснить ей природу наших отношений, но я знал, что она, вероятно, снова начнет твердить о том, что Джерард использовал меня или еще что-то в этом роде.

– Мы не встречаемся, мы не хотим опускаться так низко. Встречаться – отстой, потому что это подразумевает только то, что вы занимаетесь сексом, ходите на свидания, а потом, может быть, заводите собаку или покупаете вместе машину. Мы выше всего этого.

Судя по тому, как лицо мамы резко омрачилось и она отвела взгляд, я мог сказать, что ей было неприятно это слышать.

– Мам, прости, я не это имел в виду. Я знаю, что тебе нравится Рэнди… просто извини, ладно? – я наблюдал, как спустя секунду колебания на ее губах все же проявилась слабая улыбка. – Я хотел сказать, что у нас есть реальные планы на будущее, это не что-то случайное. Это все для меня.

Как бы я не жаждал стать независимым и свободным, я понимал, что мне придется пережить август, сентябрь и октябрь. Мне даже нравилось ее предложение научить меня оплачивать счета, вести хозяйство и справляться с остальными домашними делами.

Последние три месяца пролетели так быстро, что не было оснований предполагать, что следующие три месяца пройдут иначе.

– А теперь послушай меня, Фрэнк, хорошо? Я знаю, меня часто не бывает дома, но ведь и ты не всегда нуждаешься во мне, не так ли? Отныне по выходным и по вечерам, когда я буду не с Рэнди, я собираюсь помогать тебе. Ты узнаешь, как это весело, когда нужно заботиться о каждой чертовой мелочи, из которой ты строишь свою жизнь. Вот так.

Огромное и сильное чувство благодарности вдруг нахлынуло на меня, и я шагнул навстречу к маме, чтобы обнять ее. Слабый, но приятный аромат маминых духов напомнил мне, что я очень долго отталкивал ее от себя. Было так приятно вернуться. Я начал ценить ее еще больше, когда до меня дошло, что Джерард, например, не мог обнять свою маму каждый раз, когда ему этого хотелось. А я мог, пока что. Сжимая ее в своих объятиях, я проговорил:

– Я люблю тебя, мам. Спасибо за все.

Она поцеловала меня в лоб.

– И я люблю тебя, для меня ты значишь намного больше, чем Рэнди. Помни об этом. Ты всегда будешь самым важным человеком в моей жизни.

Я почувствовал себя виноватым за то, как вел себя последние месяцы. Быть может, мы пока не пришли к общему пониманию, но, по крайней мере, мы двигались в верном направлении.

– Мам, прости меня за то, что я вел себя как мудак все это время.

– Фрэнк, прошу тебя, твои выражения… мои уши…

– О, да какая разница, мама! – рассмеялся я. – То есть хорошо, да, ладно. Извини за это. Но я правда вел себя, как му… эм, вел себя очень глупо, прости. Я понятия не имел, что я делал и куда катится моя жизнь. Я так рад, что встретил его, мам. Мы говорили и о мировых проблемах, и о личных вещах, это очень мне помогло, и даже тот факт, что я перееду, заставляет меня задуматься о важном, понимаешь? Я стал намного счастливее. Раньше я был очень одинок.

– Ты больше не должен чувствовать себя одиноким, я всегда здесь, рядом с тобой, ты ведь это знаешь, да? – мягко спросила она, потирая большим пальцем мою щеку и внимательно смотря прямо в глаза.

– Да, – кивнул я.

Она снова обняла меня, а я уже был готов оттолкнуть ее, потому что она стирала запах Джерарда с моей одежды. Но, конечно же, я этого не сделал. Я годами избегал маму и только теперь понял, как скучал по ее объятиям, по ее любви и заботе.

– Приятно видеть, что ты вышел из своего подросткового кризиса, Фрэнк.

Я рассмеялся прямо ей в волосы, из-за чего несколько прядей попали мне в рот.

– Ох, черт! Я, кажется, только что зажевал часть твоих волос, – все еще смеясь, проговорил я, а затем наконец отстранился. – Я тебя люблю, мам. Честно. Я знаю, что иногда просто ужасно себя веду, и мне за это очень стыдно. Я ценю тебя. И я знаю, как много ты работаешь.

Она нежно погладила меня по спине и сказала, что я могу идти. Мы решили, что обязательно обсудим ситуацию с Рэнди, но позже, потому что, по ее мнению, мне уже хватило на сегодня серьезных разговоров и я нуждался во времени на отдых.

Да, ведь трех месяцев будет недостаточно.

Я поднялся в свою комнату и быстро захлопнул дверь, чувствуя, как горят мои щеки от нетерпения. Коробка памяти была тут же снята с полки, я держал ее в руках, пока шел к кровати, и прижимал к себе, как ребенок, получивший свой рождественский подарок. Мое дыхание сбилось, а голова кружилась. Я так гордился собой за то, что дождался этого дня, как Джерард и просил.