Текст книги "Руками не трогать (СИ)"

Автор книги: Каспарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 106 (всего у книги 107 страниц)

Окей, вот это звучало обнадёживающе. Но в любом случае, разница между свободой и Азкабаном (или казнью) будет минимальной.

– Кто за то, чтобы признать подсудимого – Гарри Джеймса Поттера виновным и приговорить его к пожизненному заключению в Азкабане?

В этом объявлении про Джастина не было ни слова. Видимо, если этот вариант победит (да ни за что), то Финч-Флетчли будут пересудивать. Пересуживать.

Тут первой руку подняла низенькая миниатюрная волшебница с бантиком на голове, рядом была фамилия – Амбридж. И Гарри тут же её вспомнил, она заместительница министра, о которой все нелестно отзывались.

Вслед за ней подняли руки её соседи, ещё пару женщин позади неё, взрослый колдун… и… Так, голоса пребывают… Ещё двое мужчин. Но темп явно медленнее, нежели при голосовании за его освобождение и это не может не радовать. Сразу пять волшебников, сидящих в одном ряду, но далеко друг от друга, присоединились к голосам.

Ещё двое мужчин и одна женщина. Пауза… И ещё мужчина, который, кажется, очень сильно колебался, также присоединился к проголосовавшим. И ещё на другом конце зала (Гарри пришлось повернуться и смотреть на судей через другой бок) вроде прибавилось проголосовавших.

Итого… Всего 24. Отлично, это очень мало, процентов пятнадцать, может даже меньше.

– 24 человека проголосовали за то, чтобы признать подсудимого подсудимого виновным и приговорить его к пожизненному заключению в Азкабане.

Тут Гарри с Фаджем пришли к одному и тому же числу.

– Отлично. Всего 24, – прошептал Гарри Флемингу.

– Ну как тебе сказать, – пробормотал побледневший Флеминг. – Помнишь я тебе говорил про объединение?

Сто-оп.

Подожди-ка… 24 плюс 85… Это 109. Судей примерно две сотни, и если взять это число за истину, то остаётся 91 голос.

Что больше 85.

– Кто голосует за то, чтобы признать подсудимого – Гарри Джеймса Поттера виновным и приговорить его к поцелую дементора.

Да не-е-ет. Кто-то должен же воздержаться! Флеминг говорил, что 20 судей в среднем воздерживаются, очень маловероятно, что сейчас все 91 проголосуют за казнь, даже, если они там действительно объединились. Плюс, если количество голосов одинаковое, то решение идёт в пользу обвиняемого, то есть при ситуации 85 против 85 победить должен оправдательный приговор…

Так что голосов, чтобы приговорить его к поцелую дементора хватить не должно.

Правда же?

====== Глава 210. За всё приходится платить ======

Сразу двадцать рук взметнулось ввысь. В одно мгновение. Судьи действовали прямо как роботы, ни секунды не раздумывая. Через мгновение к ним присоединилось ещё шесть. И ещё шесть.

Темп был лютый. Намного выше, чем при голосованию за его освобождение, там все голосовали в разное время и источали сомнения, здесь же – чёткая уверенность.

«Что за хрень?»

Затем ещё… твою мать, сколько их? Семнадцать, нет, уже восемнадцать. И снова роботы, снова двадцатник, как они так голосуют? Нет, их девятнадцать, то есть в сумме… Чёрт, ещё один, и ещё двое. Так, сколько в сумме, быстро…

66. Окей, остальные же возд… Ещё один, двое, трое, четверо, семьдесят, окей, всё ещё меньше 85. Ещё двое, сука, опять группа людей одновременно подняла руки, здесь точно что-то нечисто, сколько их там, семеро?

Так, а вот и восьмидесятые. Всё, вы и так норму перевыполнили. Пора закругляться.

81. Нет, реально пора.

82. Уродливый мужчина с бородавкой со злобной улыбкой присоединился к остальным.

Иди нахер, неизвестный уродливый мужчина.

Чёрт, если ещё проголосуют хотя бы четверо… Уже, трое, пожилая колдунья стала восемьдесят третьей.

Так, блин. Воздерживаться должно двадцать человек. Откуда восемьдесят три набралось? Это выше среднего. Хватит.

Наступила пауза.

Операторы вертели камерами, как угорелые, Гарри краем глаза заметил, как Рита Скитер ударила своего толстого, вероятно, напарника, и тот начал вращать аппаратом в два раза быстрее.

К голосованию, впрочем, пока никто не присоединялся

Фадж.

Камеры.

Гарри, Флеминг, Дамблдор.

Джастин.

Парень, ответственный за протокол прекратил быстро писать и, как и все, с ожиданием уставился на непроголосовавших судей.

Даже охрана с каменными лицами как будто бы случайно повернулась по направлению к судьям и внимательно следила за решающими секундами процесса.

Но голосов не было.

83. Число проголосовавших за смертную казнь оставалось неизменным.

85 против 83.

«Чёрт, он так седым станет».

– Кто-то ещё будет голосовать? – поинтересовался Фадж.

Что-то во время прошлых голосований он так не интересовался… Но когда ему начало не хватать голосов, то он тут же начал затягивать время и пытаться стимулировать судей проголосовать за поцелуй дементора!

И ведь, сука сработало.

Сразу после слова Фаджа руку поднял один молодой рыжеволосой парень в заднем ряду. По мнению Гарри, ему было вообще плевать на итог суда, он просто хотел подлизаться к начальству.

85 за оправдание. 84 за казнь.

Ладно, лучше вернуться седым, чем не вернуться вообще.

…

…

…

– Точно никто не будет? – вновь спросил Фадж.

«Закрой свою пасть, мудак».

Флеминг хотел было что-то сказать, уже открыл рот, но резко передумал и закрыл.

…

…

«Ну?»

…

…

«Всё, заканчивай голосование, судья сделали свой выбор.»

– Я так понимаю это все, – подал голос Антуан. – Как бы вам сильно было неприятно это признавать, но судьи решили Поттера оправдать.

– Все ли? – Фадж пристально посмотрел на судей. – Флегинс, вы воздерживаетесь?

«Ах ты, тварь!»

Мужчина в очках, к которому обращался Фадж вздрогнул и тут же поднял руку.

– Извините, забыл совсем, – подал голос он.

85 против 85. Ещё один голос и его приговаривают к смертной казни.

Один голос.

Один, сука голос! И примерно шестеро воздержавшихся судей… Может даже меньше. Если хоть один поднимет руку…

– Миссис Дагун, вы воздерживаетесь или забыли проголосовать! – Фадж решил вновь открыть свою мусорную яму, по ошибке названную ртом.

«Не смей, сука!»

– Вы оказываете давление на судей, министр, – аккуратно подал голос Флеминг без привычный наглости. Он тоже был очень сильно взволнован, аж потел от волнения, и боялся спугнуть судей. – Так нельзя, это незаконно. Завершайте голосование.

– Протест отклонён, – Фадж на Флеминга даже не посмотрел. – Миссис Дагун, если вы хотите проголосовать – вам надо поднять руку.

Миссис Дагун, от которой походу зависела судьба этого суда, была молодой женщиной с короткой стрижкой. Она подняла… нет, не руку, указательный палец и покачала им туда сюда. После чего вернула локти на подлокотники кресла.

– Вы уверены, что хотите проголосовать именно так? Мне казалось, вы лучше многих осознаёте виновность Поттера и опасность нахождения такого опасного человека в мирном обществе.

– Ахуеть, нахуй, – тихо прошептал Флеминг, а затем повторил, но уже громко. – Ахуеть, нахуй.

Наверное, для пущего эффекта нужно было говорить это в объектив камеры, которые вращались то на него, то на Фаджа, то на миссис Дагун. Но Флеминг не догадался, видимо слишком ахуевал.

Так или иначе Фадж его проигнорировал.

Как и Корнелиуса Миссис Дагун. Она улыбалась и просто смотрела на Фаджа, ничего не предпринимая.

Гарри выдохнул.

85 против 85.

А Флеминг говорил, что при ничье решение всегда принимается в пользу подсудимого. То есть оправдательный приговор победит, несмотря на то, что ещё 24 человека тоже признали Поттера виновным, но голосовали за другое наказание.

– Ну как знаете… – Фадж буравил злобным взглядом всю ту же Миссис Дагун, но ей было откровенное плевать. – В таком случае у нас ничейная ситуация. Что тогда делается?

«А, Фадж не знает про «правило ничьей». Время его обрадовать».

– Если голоса разделились в равном размере, то среди вариантов выбирается тот, который наиболее соответствует желаниям подсудимого, – сказал Гондуль и сжал губы.

Ближе к концу суда он немного разговорился.

– Это ты из голо… – Фадж остановился и не стал заканчиваться свою фразу, вместо этого он повернул голову направо, к своему помощнику.

Тот сделал задумчивое лицо, поднял глаза к потолку, что-то обдумывая, поскрипел зубами и кивнул.

После наблюдения за этим обменом, Гондуль встал со своего места и спросил у Поттера:

– Гарри Джеймс Поттер, вы желаете, чтобы вас признали виновным и вы получили поцелуй дементора за свои преступления или вы желаете, чтобы с вас сняли все обвинения?

«Хороший вопрос! Дайте два! И ещё подумать недельку-другую».

– Мы возьмём свободу, спасибо, – Флемингу понадобилось ноль целых и сколько-то там десятых секунд, чтобы выбрать. Он нервно, но широко улыбнулся Гондулю, но ещё жутко волновался.

Почему?

Всё же было кончено? Или ещё нет?

– Ваша воля ясна, – Антуан улыбнулся в ответ. – В таком случае ждём, пока главный судья смирится с решением Визенгамота, объявит его, а потом можете расходиться по домам.

Фадж буравил всех злобным взглядом и с объявлением не спешил. Видимо, он ждал какого-то чуда, которое позволит ли ему приговорить Поттера к казни.

И чудо произошло.

Потому как внезапно подал голос тот, кто вообще тут ничего не решал и был членом суда лишь для галочки, тот, кто подавать голос не должен был вообще ни в каком случае – парень, ведущий протокол, чьё имя вроде называлось в начале суда, но уже наверняка забылось всеми его участниками.

А сказал он следующее:

– Простите, министр, но вы ведь сами не проголосовали.

«Стоп, у Министра есть право голоса? Он же главный судья и всё уже выск… Нет, Антуан же голосовал, значит и ему наверняка можно…»

Оп-па.

Да… Приехали.

– Протестую, – мигом воскликнул Флеминг, поняв куда идёт дело. – Голосование уже закончилось, и Визенгамот принял решение по Поттеру, изменение этого решение – незаконно.

– Протест отклонён, – почти что-то весело ответил расслабившийся Фадж. – Суд ещё не объявил приговор. Глава отдела магического правопорядка судьёй не является и полномочий что-то решать по этому делу у него нет.

– А я протестую снова. Во-первых, он является судьёй, а во-вторых у него, как у главы магического правопорядка, есть полномочия завершить голосование, что он и сделал, а весь этот процесс был совершен с вашего молчаливого согласия.

– Протест отклонён. Визенгамот возобновляет голосование.

– Это что за хуйня? – неожиданно для всех, включая себя самого, подал голос Джастин Финч-Флетчли. – О, так я могу говорить?

И его тут же снова заткнули заклинанием. Суд продлился настолько долго, что заклятие немоты успело рассеяться.

– Я голосую за поцелуй дементора, – уверенно заявил Фадж, посмотрев Поттеру прямо в глаза. – И завершаю голосование. Итоги голосования. 86 голосов за смертную казнь, 85 – за оправдательный приговор, 24 – за пожизненное заключение в Азкабане и 5 судей воздержались. Таким образом, именем Магической Британии по воле высших судей Визенгамота Гарри Джеймс Поттер приговаривается к смертной казни через поцелуй дементора. Он признан виновным в…

«Ах, вы все ёбаные твари…»

– Не сорвись только на министра магии, – тихо прошептал Поттеру Флеминг. – Учитывая, тот пиздец, что он сейчас вытворил во время этого голосования, его всё равно все сожрут с потрохами. Тебе главное не устроить сцену и не говорить слишком многого. Вообще ничего не говори. Я сам хочу ему вмазать, клянусь, ещё никогда так никому не хотел двинуть, но я держусь, и ты держись. К апелляции у нас будет другой министр, я тебе точно говорю, его снимут. Скорее твоя девушка будет следующим министром, чем этот ебанутый.

Гарри кивнул. Но ярость на Фаджа не убивалась.

Тем временем тот заканчивал произносить в каких обвинения признан Гарри Поттер:

– …и покушению на убийство Аластора Грюма. Приговор будет исполнен в течении пятнадцати минут после его объявления, дементор прив…

– Стоп, что?! Пятнадцать минут?! Вы чё ебанулись?! – очень громко и удивлённо поинтересовался Флеминг, заглушая дальнейшую речь Фаджа.

Гарри с непониманием посмотрел на адвоката, который секунду назад просил не устраивать его сцены…

И тут до него дошло.

Пятнадцать минут.

– Мистер Флеминг, вы осознаёте…

Мистер Флеминг плевать хотел, что ему собрался предъявить Министр Магии, он вновь его перебил:

– Вы приговорили Гарри Поттера к казни с перевесом в один голос. Я молчу про то, что вы давили на всех голосовавших, и сделали это без явных доказательств. Это уже сейчас не важно. А вот что важно это то, что у нас есть две апелляции, плюс ходательство о помиловании. Вы просто не имеете права назначать казнь, не дождавшись апелляционной части и согласования, это нарушает сразу все мыслимые и существующие законы!

– Сейчас военное время, мистер Флеминг, – парировал Корнелиус. – Есть более важные законы и согласно закону военного времени о тяжёлых преступлениях…

– Вы, сука, выдумали только что этот закон! Такого закона нет и никогда не существовало! Если подсудимый приговорён к смертной казни, то судья обязан разъяснить ему его право ходатайствовать о помиловании. Законность приговора, право на апелляцию, первый пункт, база любого приговора. В резолютивной части любого приговора должно содержаться разъяснение о порядке и сроках его обжалования. Вы нарушаете само определение приговора! Вы что вообще ебанутый?!

Судя по тону и словам Флеминга, а также тому факту, что он, будучи адвокатом, оскорбляет судью говорит о том, что-то идёт пиздец как не по плану.

Впрочем, Гарри тоже был бы не против рассказать Фаджу, что он вместе с Джастином делал со всеми его родственниками, но, увы, на него всё ещё направлено куча камер.

– Мистер Флеминг, суд уже закончен, я вам выписываю штраф…

– Вы не договорили приговор, какой нахрен закончен? Все ещё сидят на своих местах и ждут, что вы прекратите этот цирк! Переносите дату приведения приговора в действие! На неделю минимум или я вам такое устрою, что вы завтра же отправитесь в тюрьму, причём китайскую!

– Мистер Флеминг, – Фадж снова начал краснеть от ярости. – Вы удалены из зала за неподобающее поведение. Охрана, выведите пожа…

– А-ху-еть! Ладно. Ладно. Я выйду, но только Экспекто пат…

Джералд достал палочку, но на него мигом напрыгнул громила и заломал, не дав адвокату произнести заклятие.

«Флеминг пытался отправить патронус Реддлу», – вспомнил Гарри, что говорил ему Джералд.

– Его будем судить следующими, – Корнелиус с видимым удовлетворением следил за тем, как тот же громила и несколько авроров заклинаниями вяжут адвоката и левитируют его к магическому барьеру, за которым расположен выход из зала.

– Смотри, чтобы тебя следующим не судили, – Гондуль плюнул в сторону Фаджа.

Увы, не попал.

Вторую попытку он совершать не стал и направился к выходу из зала вслед за громилами с адвокатом. Вместе с ним к выходу из зала устремились и журналисты.

Все, кто поддерживал Поттера на этом суде, покидали его один за другим.

Фадж, кажется, очень хотел отдать приказ – схватить и Гондуля тоже, но не стал, а решил закончить чтение приговора. А если быть точным, то его краткий пересказ. Джастина, кстати, он так и не упомянул. Но его казнить вроде не собирались.

– Я продолжаю. Таким образом, поцелуй дементора будет произведён приблизительно через пятнадцать минут. Возможны некоторые сложности с подготовкой дементора, но они не займут много времени. Выведите из зала Мистера Финч-Флетчли, его приговор будет объявлен после пересмотра обвинения. Приговор Поттеру утверждён, является окончательным и обжалованию не подлежит. Гарри Джеймс Поттер, у вас есть право на последнее слово перед вашей казнью. Если вы хотите что-то сказать, то сейчас – самое время. Ибо другой возможности у вас не будет.

…

М-да.

Гипотетическая смертная казнь как-то слишком быстро стала реальной.

– Альбус Дамблдор, – тихо произнёс Гарри, стараясь привлечь внимание самого адекватного из его врагов, которые здесь присутствовали.

Во время творящегося беспредела, происходящего во время голосования, директор Хогвартса хмурился и всем своим видом показывал, что категорически не одобряет происходящее.

Но всё же он ничего не сказал. Не вмешался, как в случае со Стебль. Дамблдор, очевидно, решил, что лучше мёртвый Поттер, чем свободный от всех обвинений Поттер на воле.

Наверное, хоть теперь в голове у Дамблдора возникли некоторые логические несоответствия. А то получается, что Селвина убивать было нельзя, а Гарри Поттера – можно.

Неувязочка ведь.

Интересное, а Грюм, Стебль, Артур Уизли, Сириус Блэк и остальные члены Ордена Феникса как относятся к данному решению суда?

– Мистер Поттер, если вы не хотите потерять право на последнее слово перед казнью, то рекомендую вам сохранять молчание, – торжественное выражение лица Корнелиуса пропадать и не думало. Наоборот оно становилось вся ярко выраженнее и ярко выраженнее.

– Я хочу поговорить с Альбусом Дамблдором, – уже более громко произнёс Поттер. – Рассматривайте мой разговор с Дамблдор как последнее слово.

– Вы не можете просто так…

– Я протестую, – раз Флеминга нет, придётся протестовать Поттеру. Единственное правда, что он не имел ни малейшего понятия, на каком основании протестует и законен ли вообще его протест. Но то что происходило на этом суде ничего общего с законностью не имело, так что это не было важно. Важно было поговорить с Альбусом Дамблдором. Человеком, чьё слово, несмотря на должность, здесь ценилось больше всех остальных. – Альбус Дамблдор, – Гарри посмотрел в живые светло-голубые глаза Альбуса Дамблдора. – Перед судом ты сказал мне, что я могу в любой момент позвать тебя, чтобы раскаяться и объясниться.

Альбус Дамблдор, будучи человеком, понимающих своих студентов с полувзгляда, прекрасно всё понял и в этот раз.

– Корнелиус, будьте так любезны, предоставьте нам с Поттером минутку, – обратился он к Фаджу. – Нам необходим небольшой разговор. Можно не предоставлять нам отдельную комнату, а наши слова не станут ни для кого секретом. Вы будете слышать всё, о чём мы разговариваем.

Фадж нахмурился, и торжественная улыбка чуть-чуть потускнела. Как и во всех спорных ситуациях он повернул голову к своему помощнику, а тот очень медленно покачал головой.

– Согласно протоколу… – начал Фадж.

– Я всё понимаю, министр, – тихо, но чётко заявил Дамблдор. – Я просто прошу у вас об одолжении. Приговор уже объявлен, никто ничего его не изменит и на вашу власть никто не покусится. Но мне очень сильно нужен этот разговор. Я ни разу не мешал вам за всю вашу карьеру, и часто помогал вам во многих затруднительных ситуациях, помогите, пожалуйста, и вы мне. Много времени это не займёт, я прошу у вас всего пять-десять минут с обвиняемым. И это была его последняя просьба. Думаю, мы можем удовлетворить последнюю просьбу обвиняемого, приговорённого к смерти. Равно как и мою.

Фадж задумался.

Его помощник снова покачал головой, но министр на него уже никакого внимания не обратил. Просьба Дамблдора для него была важнее.

– Ладно. Раз это последняя просьба обвиняемого, то мы можем её уважить. Но не больше десяти минут.

– Да, этого времени хватит…

Вообще-то вряд ли.

– …А вам всё равно нужно время на приготовление дементора к поцелую…

Как они готовить, то его собрались, кстати? Морально? Мистер дементор, сейчас вы пообедайте невкусной неполноценной чёрствой душой приговорённого паренька? Или ему фартук нацепят?

– ...Так что процедуру казни мы не затянем и проблем не возникнет… Тогда я поговорю с ним.

«Давно ты, Дамблдор, так спокойно об убийстве рассуждаешь? Где были эти рассуждения, когда нужно было убить Селвина… Впрочем, не ты сделал тот выбор… Винить тебя глупо, но косвенно ты всё равно виноват».

– Можете преступать, время вам предоставлено.

Дамблдор кивнул и подошёл к Поттеру.

Подошёл и уставился прямо ему в глаза. А Гарри уставился в ответ.

Никакой взаимной ненависти в этом обмене взглядами не было и в помине, Дамблдор смотрел со страданием, а Гарри с обречённым спокойствием.

Больше он ничего сделать не мог.

Флеминг был хорош, невероятно хорош. Отдал все своим силы, чтобы вытащить его из зала суда. Но всё же он проиграл коварству всех сторон, заинтересованных в казни Гарри Поттера.

Дамблдор проиграл тоже. Он этого ещё не знает. И всё же такой умный человек должен понимать, что его убеждения, ради которых директор Хогвартса всё это и устроил только что разлетелись на множество осколков.

Двойные стандарты. Селвина убивать нельзя, Поттера – можно. Да, не он приговорил Гарри к казни, из всех участвовавших в этой афере директор оставался самым незапятнанным, не он же и решал судьбу Селвина. Но всё же Дамблдор был причастным. И во время беспредела Фаджа он ничего не сделал. И не сделает. Не вмешается, не остановит Фаджа.

Своим бездействием он решил убить Поттера. Но вместе с ним погибли и все его идеалы и убеждения.

Своими поступками Дамблдор сам доказал, что он был не прав. А Гарри Поттер – прав. И уже не так важно, кого приговорили к казни, а кого нет.

– Вот и конец, да? – спокойно поинтересовался Дамблдор.

– Ага, – кивнул Поттер. – Конец.

Однажды, когда он только начал уважать Альбуса Дамблдора, он задумался над тем, какой станет их последняя встреча. Это была мимолётная мысль подростка. И она явно не имела ничего общего с тяжёлой реальностью.

– Этого ты хотел добиться? Быть приговорённым к смертной казни, быть преданным своими бывшими друзьями и предать их в ответ. Извиваться и корчиться до последнего, всё пытаясь избежать возмездия, но так и не сумев избежать справедливого наказания.

В одном Дамблдор был прав на сто процентов. Из людей предавших его можно было собрать просто огромнейшую толпу. Тут и Дамблдор, и Грюм, и МакГонагалл со Стебль, и наверняка множество других учителей Хогвартса, ну и разумеется, половина отряда близнецов. Про эти предательства Дамблдор и сам прекрасно в курсе.

А вот про то, что именно Реддл заколдовал судей, чтобы они проголосовали за «смертную казнь» Гарри Поттера, Дамблдор никогда не узнает.

Он даже личность Гребондора до сих пор не раскусил, уж про тему с мучеником-Поттером ради народного восстания он точно не догадается.

– Нет, не этого.

– Если бы у тебя была бы возможность что-нибудь исправить, то ты что-нибудь изменил в своей жизни?

«Да. Много чего. Для начала – убил бы Селвина, когда у него была возможность. Ну и конечно же…»

Гарри поднял голову и оглядел зал суда – Журналистов не было. Ни одного.

Взгляд Поттера вернулся к лицу Дамблдора. Ему нужно узнать правду.

– Надо было убить тебя ещё в особняке Финч-Флетчли. Зря я стёр тебе память и отпустил.

Дамблдор грустно вздохнул.

– Не тот вывод, на который я надеялся, но ты хотя бы честен.

Честен? Да, честность – роскошь, которую Гарри никогда не мог себе позволить наедине с Альбусом Дамблдором. Но теперь наверное уже можно прекратить «извиваться и корчиться», а нормально поговорить с Дамблдором.

Другой возможности, увы, больше не будет.

– Ладно. Хорошо, пусть будет по твоему, – Гарри выдохнул и вновь посмотрел Дамблдору прямо в глаза. – Сейчас я буду с тобой честен. Честен, как никогда раньше не был. То, что вы все хотели от меня услышать уже давным давно я тебе расскажу прямо сейчас. Усаживайтесь поудобнее. Я постараюсь уложиться в пятнадцать минут, но разговор будет не быстрым.

Да, это был конец.

Но перед концом у него будет ещё диалог с Дамблдором.

Диалог, в котором он расскажет о своих преступлениях, о своей мотивации вести себя так, как он вёл. Селвин, Чжоу, отряд, преступления, Тонкс. Он расскажет, как всё пришло к тому, что он оказался в этом зале суда, будучи приговоренным к смертной казни.

Гарри наконец расскажет Дамблдору всё, что ему необходимо знать.

Комментарий к Глава 210. За всё приходится платить Что можно сказать? Ну пока, наверное ничего, вот следующая глава выйдет, поделюсь впечатлением от всей этой фигни, в группе я уже писал. Но вообще хочу сказать, что такое завершение это НЕ было импровизацией и способом резко всё закончить, ибо я устал(а я реально устал) и мне надоело писать, нет, с самого старта я примерно таким всё сделать и хотел, ну без Бабушки только. И глав всего 100 планировалось, а не 200.

По эпилогам пока никакой инфы нет, они ещё не написаны.

====== Глава 211. Исповедь ======

«Последствия твоих действий настигнут тебя, чтобы ты ни делал. Без исключений».

Код Гиас: Восставший Лелуш

19 марта. 21:36. Зал суда.

Последняя речь Гарри Джеймса Поттера перед казнью.

– Ты хочешь раскаяться? – спросил директор.

Если он действительно решит раскаяться, то Дамблдор удивиться от произведённого эффекта.

– Не совсем. Я просто хочу объяснить свою позицию и поговорить о моей жизни. Ты строил много разных теорий о том, как я таким стал. Оказался в зале суда и всё такое. Ты всё это делал без какой-либо информации, ничего толком обо мне не зная, ни про Волдеморта, ни про Гребондора, ни про кого. Но несмотря на это незнание, ты очень близко подошёл к сути. И я думаю, что тебе необходимо узнать, что на самом деле всё это время происходило. Узнать правду.

Дамблдор наколдовал себе стул напротив Поттера и уселся на него.

– Да, ты прав, я многого не знаю и могу лишь догадываться. Мои догадки чаще всего близки к истине, но никогда ей не станут. И я хотел бы больше узнать о тебе, Гарри. Хоть это и будет слишком поздно.

Гарри ещё огляделся по сторонам.

Флеминга, разумеется не было, как и адвоката Джастина и прочих юристов, пресса покинула зал, или их выпроводили, впрочем Гарри был уверен, что именно покинула. Осталась только охрана и судьи.

Всё, дальше бежать некуда.

Гарри вернулся взглядом к Дамблдору и внезапно осознал, что у него трясутся обе руки. Он с удивлением бросил взгляд на свою правую ладонь, которая тряслась немного сильнее левой.

«Что за фигня? Хватит трястись, тупая рука».

– Не стоит боятся смерти, Гарри – Дамблдор истолковал реакцию тела Поттера по-своему.

– Я не боюсь смерти, – огрызнулся Гарри и тут же исправился. – В смысле боюсь, но рука трясётся не из-за этого. Чего это она? Я спокоен, пытаюсь быть спокойным, но она всё равно трясётся.

Поттер натянул цепь на максимум и схватил свою правую руку левой, тем самым немного снизив тряску.

Тело предавало его, показывало то, чего он показывать не желал. Нет, он был взволнован, и взволнован очень сильно, но он не боялся, и руки у него ещё никогда не тряслись…

…до этого момента.

– Ты ни в чём не раскаиваешься, да? – поинтересовался Дамблдор, наблюдая за тем, как Гарри пытается успокоить свою правую руку.

– Ни в чём, и ни коим образом, – Гарри оставил руку в покое. Пусть трясётся, хрен с ней. – Но ты должен знать правду о том, что я от всех скрыл. Например, об обвинениях. Не все из них были правдивыми. В чём-то я был виноват, в чём-то нет.

– Похвальное рвение, Гарри. Если ты действительно расскажешь всё из того, что утаил, то здорово поможешь нам в войне против Волдеморта. Однако извини меня за моей скептицизм, но раз ты не раскаиваешься, то я не совсем понимаю твои намерения. Ты случайно не хочешь ещё сильнее нас запутать?

– В этот раз без обмана. Только правда и ничего кроме правды. Вы меня казните через 15 минут, мне нет никакого смысла и дальше вам врать.

– А ты не рассчитываешь на амнистию? Апелляцию? Пересмотр дела? Может побег? Гребондора мы ведь так и не нашли.

– И не найдёте, в письме он мне сказал, что покинул Британию. Но это не то, о чём я хочу поговорить. Я ни на что из перечисленного не надеюсь. Несколько минут назад надеялся, но на закон вам оказалось плевать. Так же как и мне, кстати. Тут мы с вами похожи, только вы прикрываетесь своими ложными идеалами. Но внутри… Внутри вы все такие же, как и я. Вы доказали это, совершив надо мной самосуд.

Дамблдор глубоко вздохнул и решил не вступать с Поттером в дискуссию, что является самосудом, а что нет:

– Хорошо, я тебя слушаю, у нас не так много времени, чтобы обсуждать, что хорошо, а что плохо. Постарайся уложиться в пятнадцать минут, ладно?

Гарри закрыл глаза.

Он должен верить, верить в первую очередь в себя, верить в свои выводы, верить, что не ошибся.

– Началось всё… Хмм… Не знаю, какой период времени можно с уверенностью назвать началом. Нельзя тыкнуть куда-то и сказать «Во, вот здесь всё началось». С концом всё также… Всё шло как-то плавно… Честно, сложно назвать какой-то поворотный момент. Может, смерть Чжоу? Она меня о многом заставила задуматься. Или, наверное, моё убийство своих детских мучителей. Можно сказать, моё первое действие против всего мира.

– Под мучителями ты понимаешь маглов?

– Да, именно их. Пирс, его отец, Дадли и ещё какие-то парни. Не знаю их имён. Может знал, но сейчас уже точно забыл. Остальных вообще можно было и не убивать, но это было слишком тяжело. То есть, если бы я решил оставить их в живых, то им надо было бы стирать память, оставлять там какие-то следы магии, по которым меня можно было бы легко вычислить. Убить их было просто проще. Они и так наверняка были виновны в том же в чём и остальные.

– То есть ты сознаёшься, что…

– Ты не слышишь, что я говорю? Клянусь, что с этого момента и до конца своей жизни я не скажу вам ни слова лжи. Я их убил, да, всё верно. И вообще, практически все обвинения в мою сторону – чистая правда. Ну кроме откровенно абсурдных разве что. И, разумеется, твоя логика про моё объединение с Пожирателями Смерти – бред, причём полный.

– Хмм, – Дамблдор не был так уверен. – Это правда?

– Конечно. Всё, как говорил Флеминг. Он хороший лжец, но в этом не соврал. Хотя вроде как он сам не был в курсе, что в тот момент говорил правду. Вообще, он тут самый невинный выходит. Он не знает о наших с Гребондором планах, но при этом действует в их интересах. И он, кстати, единственный, кто не пытался отправить меня дементору, и кто реально пытался оправдать меня. Так что там насчёт Волдеморта? По мне так это же очень очевидно. Волдеморт перебил всех моих родных и любимых. На кой чёрт мне с ним объединяться?

– Хорошо, но в таком случае, как ты поставил метку на руке маглов? И кто такой Альбус Гребондор, если не Пожиратель Смерти?

– Нет, о Гребондоре мы будем говорить в последнюю очередь, и я сам выберу то, в чём буду признаваться. А я хочу поговорить с вами не о Гребондоре, а о себе. Ты пытался строить теории о том, когда и почему всё пошло не так. Ты сказал, что это потому что я в малом возрасте попал в сети Тёмного Лорда. Возможно, не спорю. Но ещё это, может, потому что я в малом возрасте попал в сети малолетних маньяков, как думаешь? В сети тех, кто издевался надо мной, гнобил и пытал меня. И в Хогвартсе тоже нашлись те, кому я просто не нравился, и кто из-за этого считал своим долгом меня всячески унизить. Даже преподаватели! До сих пор не понимаю, как вы решили проигнорировать момент, когда мне подлили сыворотку правды. Нет, я не спорю, что в Хогвартсе я нашёл очень много друзей, но сволочей я там нашёл ещё больше. Поэтому тобой вложенная в мою голову идея о том, что мстить – плохо, не сильно прижилась. Ведь в глубине души мне всегда хотелось отомстить. И отомстить всем.