Текст книги "Руками не трогать (СИ)"

Автор книги: Каспарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 102 (всего у книги 107 страниц)

После стандартной процедуры установления личности, дающего показания допрашивать свидетеля вызвался помощник Дамблдора.

Флеминг снова попросил право первого допроса, но в этот раз был послан куда-подальше. В смысле, получил вежливый отказ и просьбу в этот раз последовать правилам.

– Как вы можете охарактеризовать Гарри Джеймса Поттера? – первый вопрос помощник Дамблдора был практически идентичным первому вопросу Флеминг, кажется это у них, юристов, тут такая фишка…

Как этого помощника, кстати, зовут? Вот на это имя Гарри вроде обратил внимания ещё при зачитывании… А, точно, Ричард МакДональдс (без с?).

– Он, мягко говоря, не самый хороший студент, – от Стебль Гарри, разумеется, никакой хорошей характеристики не ожидал услышать. С деканом Пуффендуя у него отношения как-то не задались. Впрочем, явно не настолько, чтобы она выходила свидетель обвинения, по крайней мере Гарри так ни разу открыто с деканом и не ругался, в отличие от той же МакГонагалл. – Я полвека преподаю в Хогвартсе и ещё не встречала таких студентов, как мистер Поттер.

«Полвека? Ого. Интересно, а Реддла она застала?»

– Это понятно, вы его преподаватель, да?

– Да, я преподаю травологию, но ещё и являюсь деканом его факультета – Пуффендуй, так что я проводила с ним и с другими студентами Пуффендуя достаточно времени, чтобы понять, что это за подростки и какими они статут людьми, когда вырастут.

– И каким вы посчитали станет Гарри Поттер?

– Я подумала, что он может стать преступником, но не думала, что это произойдёт так скоро. Знаете, я с самого начала чувствовала, что с Гарри Поттером что-то не так. В начале он был тихим мальчиком, однако слишком уж быстро он начал меняться, и вскоре я уже стала серьёзно сомневаться в правильности решения «Распределяющей шляпы» отправить его ко мне на факультет. Я таких даже в Хогвартсе нигде не видала, а уж на Пуффендуе и подавно. Ещё когда он был простым тихим ребёнком, то всё время принимал участие в разных неприятных историях. Эти происшествия походили на случайности и я сперва всё списывала на стечение обстоятельств, но вскоре тот собрал вокруг себя главных хулиганов Хогвартса и начал издеваться над своими одноклассниками, а вскоре стал совершать ещё более жестокие шутки.

Вот сука. Нагло врущая сука.

Да, возможно реплика про хулиганов имела место быть, он постоянно крутился в компании Близнецов Уизли, Тонкс и Джастина. Но он никогда ни над кем не издевался и ни про какие жестокие шутки речь тоже не шла. И Стебль не могла этого не знать. А значит нагло врала.

Даже Дамблдор нахмурился. Он-то должен прекрасно понимать, что Стебль врёт. Но он возражать не спешит, ему ведь выгодно создать его неблагоприятный образ Гарри Поттер. Причём Гарри может понять Дамблдора, с ним-то всё понятно, он ему и память подтёр и сейчас обвиняет во всех грехах. У них с Дамблдора война, это нормально, что кто-то может вести её не совсем честно, хотя очевидно, что такие слова Стебль – её собственная инициатива. Даже Грюма, если очень сильно постараться, то понять можно. Но её…

На самом деле Стебль всегда была той ещё сукой. Причём сукой, которая в отличие от МакГонагалл никогда напрямик ничего не высказывала, не пыталась поговорить по душам, как Дамблдор, не пыталась что-то объяснить, как Люпин.

Она просто из-подтишка гадила. Всегда. Наказания, выговоры, жалобы Дамблдору, примитивные манипуляции, попытки влияния через студентов. Гарри до сих пор помнил, как та пыталась выгнать его из Пуффендуя, промывая мозги другим студентам, тем самым заставляя их его ненавидеть.

Конченная тварь.

– Жестокие шутки? Можете привести пример?

– Ой, ну я так сразу и не скажу. Их было очень много, всех не упомнишь. Гарри Поттер постоянно терял очки факультета, причём в громадных количествах, лишая мечты победить в соревновании всех моих студентов, а для нас это всегда было самой главной целью, он бросал иголки в учителей с целью навредить, он их магией сильно ускорял и пытался попасть в преподавателей, а когда попадал – громко смеялся, юмор у него такой был. Издевался над младшекурсниками, не один раз и не два. А ещё был квиддич. Квиддич проходил на глазах у всей школы, и вся школа видела, что он творил. Он был загонщиком – подходящая роль под его характер, если вы не знаете, то эта роль заключается в том, что нужно бить битой по тяжёлым мячам, чтобы те сбивали других игроков. И это так должны действовать нормальные загонщики, но Гарри бил игроков, а не мячи. Иногда он кидался битами, когда не мог долететь до других детей, которые от него разбегались, ещё он бывало просто брал игроков и кидал их вниз с многометровой высоты…

– Так ладно, достаточно, – неожиданно прервал Стебль Дамблдор, помощник с удивлением посмотрел на прокурора и вернулся на своё место. – У меня один вопрос: в дни пропажи Драко Малфоя, Поттер приходил в Хогвартс узнавать дату сдачи экзамена СОВ?

– Да, так и было, но…

– Всё у нас больше нет вопросов. У вас тоже, надеюсь, да? – директор посмотрел на Флеминга.

– Да, вопросов нет, – кивнул Джералд. Он наверное понял, что от Стебль ничего положительного не добьётся.

Профессор покинула зал. А Гарри с неприкрытой яростью смотрел ей вслед.

Уже даже у Дамблдора, которому выгодны все эти слова, закончилось терпение слушать это наглое подлое враньё.

Ну то есть это не прямо всё полная ложь. В каждой лжи есть доли правды, и эта речь не исключение. Кажется, на одном из первых уроков Гарри действительно кого-то там иголкой поранил, и квиддич тоже, Малфоя он действительно руками скинул с метлы. Но тот за несколько дней до этого избил Криви, поэтому спуск на землю – минимальное и не единственное наказание, которое он заслужил.

И всё же… Гарри понял, что у него только что появился новый самый ненавидимый им человек – это Помона Стебль. Все прошлые такие люди были мертвы – Снейп, Полкисс и Малфой. И Поттер надеялся, что Стебль в скором времени постигнет та же участь.

Дамблдора и Грюма Поттер, наверное, всё же не ненавидел. Ну либо ненавидел, но не так сильно. Они были его врагами, врагами, которые сейчас всеми силами пытались уничтожить его будущее и испоганить жизнь.

Но понять их было всё же можно. Просто им с Гарри не повезло оказаться по разную сторону баррикад.

– Можно пригласить нашего свидетеля следующим? И не первого, а второго, – тем временем Люпин вступил в переговоры с Фаджем.

Свидетель защиты. Ремус Люпин.

После того, как Ремус подтвердил, что он преподаёт защиту от тёмных искусств и является членом Ордена Феникса, Флеминг приступил к допросу. В этот раз первым был он, его всё-таки свидетель.

– Как вы охарактеризуется подсудимого?

Да, это точно местная фишка, задавать в начале этот вопрос.

– Я преподаю в Хогвартсе не так давно, как другие мои коллеги, всего четыре года, так что я не знал Поттера на его начальных курсах, и тихого паренька я, к моему сожалению, не застал, – Люпин легонько улыбнулся. – Но при мне он был скромным, умным и жадным до знаний парнем. Тихим я его не назову, но и злым тоже.

– До вас давала показания Помона Стебль, профессор травологии. Она сказала, что Гарри Поттер во время учёбы Хогвартсе часто участвовал в жестоких шутках. Скажите, мой подзащитный когда-нибудь участвовал в жестоких шутках?

– Никогда, – уверенно заявил Люпин. – Я вообще уверен, что жестокость это не про Поттера. Он ни в чём таком замешан не был, уж с близнецами Уизли даже близко не сравнится. Да, было исключение в виде Турнира Трёх волшебников, это правда. Но там была другая ситуация, Гарри, как мне кажется, очень сильно хотел новых испытаний. Я сказал, что он был жадный до знаний, но наверное не правильно выразился. Он был жадным до разных испытаний. У него есть такая черта характера – постоянно пытается чего-то себе доказать. Он участвовал во многих разных соревнованиях, достиг огромного успеха в квиддиче и видимо не мог пройти мимо главного студенческого события. Но ограничение по возрасту не давало ему участвовать, поэтому он решил устроить для себя ещё одно соревнование, в котором он должен был обмануть ограничения. Я не вижу в этом ничего дурного и уж тем более жестокого. Все мы были подростками.

– А ваши коллеги согласны с вашим мнением?

– Преподавательский состав? Ну всех разное мнение, я не претендую на истину в последней инстанции. Вот, профессор МакГонагалл, – Люпин бросил мимолётный взгляд в сторону заместителя директора. – немного недолюбливает Поттера как раз из-за той ситуации с Турниром Трёх Волшебников, а вот профессор Слизнорт наоборот. Я считаю, что каждый имеет право на своё мнение по поводу того или иного ученика. Нам, учителям, любимчиков заводить строго запрещено, но всё равно почему-то заводим. А такие спорные личности как Гарри Поттер редко получают безоговорочную поддержку от всех учителей. Я могу лишь выразить своё мнение и заверить вас, в том, что вне зависимости от моего к нему отношению, ни в чём жестоком он замешан не был.

Профессор ЗОТИ говорил слишком искренне. Гарри был уверен, что Флеминг с Ремусом, как с ним, ответы на вопросы не проговаривал.

– На данном суде Гарри Поттеру предъявляется множество обвинений, в том числе ему ставятся в вину массовые убийства маглов. Вы считаете, что обвинения против Гарри Поттера ложны?

Сразу после вопроса, Джералд посмотрел в сторону Дамблдора и его помощника, кажется, ожидал, что его вопрос опротестуют, но нет, протеста не было.

– Если честно, мне тяжело поверить в то, что человек, у которого Тёмный Лорд убил обоих родителей сговорился с ним для достижения каких-то своих целей, пусть даже и с его детской копией. Но мне ещё тяжелее поверить в то, что Грюм с Дамблдором сговорились, чтобы оклеветать Поттера. Я считаю, что мы имеем дело с серьёзным недопониманием между обеими сторонами. Я не берусь судить, какие конкретно недопонимания и чем они вызваны. Ровно как занимать чью-либо сторону. Я просто предполагаю, что Поттер не виновен ни в чём, из того, в чём его обвиняют, но и Альбус с Аластором не пытаются его оклеветать. Я не уверен, как так вышло, но это моё мнение.

– Ладно, – удовлетворённо кивнул Флеминг. – Ваш ответ понятен. Тогда, Дамблдор, у вас есть вопросы?

– Нет, спасибо, – кивнул Дамблдор и улыбнулся Люпину, видимо показывая, что не держит на него зла за показания в защиту Поттера.

Тот кивнул директору в ответ на улыбку и покинул зал.

Вот уж Люпина, Гарри, конечно, не ожидал увидеть в качестве свидетеля защиты. У них были хорошие отношения, но всё же не сильно выходящие за пределы отношений типа “учитель-ученик”, а Гарри, несмотря на небольшую симпатию, питаемую им к Ремусу, никогда не пытался улучшить эти отношения, поскольку всегда в уме держал то, что профессор ЗОТИ мог быть шпионом Волдеморта. Но выходит, что теперь можно было убрать его из кандидатов в предатели, ведь предателю не было бы смысла свидетельствовать за него в суде.

А Стебль, кстати, слишком сука, чтобы быть ещё и предателем.

Впрочем, не то чтобы личность предателя сейчас имела хоть какое-то значение.

====== Глава 203. Предатели и предатели предателей ======

Свидетели обвинения. Много.

А дальше начались показания Отряда Близнецов. И вот тут всё было одинаково плохо. Один за другим в зал входили бывшие сокомандники Поттера и давали показания. Все их слова были похожи друг на друга. По сути все эти семнадцать допросов можно было суммировать несколькими строчками диалога:

– Поттер и Джастин были главами отряда?

– Да.

– Обучали вас применению непростительным заклинаниям?

– Да. Джастин – Империусу, Гарри – Аваде.

– Давали приказы убивать женщин и детей?

– Да.

Сперва Флеминг тоже допрашивал свидетелей после Дамблдора, узнал у двоих, когда и зачем был создан отряд Близнецов. Зачем – для борьбы с Волдемортом, когда – 2 года назад, в сентябре. Также Флеминг спрашивал показывал ли Гарри Поттер какие-то признаки того, что он в будущем собирается убивать женщин и детей – нет, не показывал. Джералд уточнял много деталей у свидетелей, однако на четвёртом человеке, вышедшем обвинять Поттер он либо уже узнал всё что хотел (Гарри надеялся на это), либо потерял надежду хоть как-то дискредитировать показания свидетелей.

С появлением в зале суда каждого нового предателя Отряда Близнецов внутри Поттера всё сильнее и сильнее кипел гнев, ему становилось всё труднее и труднее запоминать имена давших против него показания. Но под конец всех этих предательств Гарри понял, что несмотря на большое количество свидетелей, он прекрасно помнит каждого, кто приложил усилия для того, чтобы посадить его в Азкабан.

Флер Делакур (возможно она так хотела засадить бывшего парня в тюрьму), Нина Белорукая (единственная из компашки друзей во главе с Парком, кто дала против него показания), Ханна Аббот, Меган Джонс, Роджер Дэвис (очень ожидаемо), Алисия Спиннет, Шон Амеки, Анджелина Джонсон (конченная стерва), Кэти Белл, Оливер Вуд, Джон Хьюстон (Гарри говорил с ним всего примерно раза 3 за всё время. Трудно ожидать преданности, но всё равно…), Седрик Диггори (его предательство Гарри воспринял особо болезненно), Дин Томас (В общем, все Гриффиндорцы, которых понабрали близнецы Уизли по итогу их сдали), Ралф Льюис (дал показания самым первым, вроде даже быстрее Роджера), Гермиона Грейнджер (Гарри с самого начала знал, что она расколется, но легче всё равно не стало), Кайл Ру (ещё одно болезненное предательство. Этот, кстати, сдал их прямо с потрохами, рассказал, что он взял Пивза в Хогвартсе именно по приказу Поттера и ещё некоторые неприятные детали. Очередная сука, в общем), и Сьюзен Боунс (неприятное, но тоже немного ожидаемое предательство. Она была слишком тихой и кроткой, чтобы пойти против Дамблдора).

По каким-то причинам показания не дал Гонка. Вполне вероятно, что никто не мог перевести его высказывания на человеческий язык, либо потому, что Дамблдор не стал дискредитировать версию обвинения такими свидетельским показаниями.

Все, кто дали показания против Гарри Поттера уже были оправданы во всех потенциальных преступлениях в результате сделки со следствием.

Вот по итогу и оказалось, что для кого-то освобождение от придуманных обвинений – это цена предательства.

Впрочем, были и те, кто отказались дать показания против Гарри Поттера и Джастина Финч-Флетчли, даже несмотря на давление со стороны Дамблдора и возможные обвинения. Флеминг рассказал о них Поттеру ещё до суда, но даже сейчас от от осознания того, что кто-то сейчас сидит в камере и всё ещё его молчаливо поддерживает, Гарри стало легче. Таких было меньше половины, но всё же больше десятка:

Показания отказался давать Эмсат Вайт. Как сказал Флеминг, он требовал за свои показания гарантию того, что его ни в чём не обвинят и денежное вознаграждение. Ему не дали ни того ни другого, поэтому он отказался выходить и обвинять Поттера на суде. Трудно сказать, можно ли назвать это преданностью или просто фактом того, что человек не выторговал себе вознаграждение за предательство. И всё же, какими бы не были его причины, Эмсат ничего не сказал. А значит встал на ступень выше всех вышедших в зал суда предателей.

К Эмсату также неожиданно присоединилась Пу-тян. И Гарри не имел понятия, почему, и Флеминг, что странно, тоже. По поводу молчания Пу у Поттера была только одна рабочая гипотеза и связана она была с Японской делегацией, пришедшей якобы вытащить её из-под суда. Хоть Гарри и не особо понимал, каким образом связано присутствие Японской делегации и молчание девушки, но то что Пу ничего не сказала – факт, который поднял девушку в глазах Поттера наверное даже больше, чем в два раза.

Третьим был Самюэль Парк. Дамблдор сказал Фаджу, что тот собирался дать показания, но в последний момент передумал. Неизвестно почему. Но Флеминг, когда рассказывал это Поттеру, очень самодовольно ухмылялся. А, учитывая, что Поттер последний год жил с Реддлом, понятие «самодовольно» нужно было заслужить, и вот ухмылка Джералда заслуживала её на все сто процентов. В общем, очевидно, недача показаний Парка – происки Флеминга.

Четвёртым и пятым… Впрочем, наверное, этих двоих можно было смело назвать одним человеком. Фред и Джордж Уизли. Да здравствуют братья Уизли, самое полезное пополнение отряда. Оба сделали то, что не делали, наверное, никогда в жизни – замолчали. Всё началось с небольших совместные шуточек в Хогвартсе и закончилось невероятно полезным участием в жизни отряда Близнецов и синхронной поддержкой Поттера в суде. Между прочим, оба сидели в разных камерах, и действовали независимо друг от друга, но всё равно практически идентично. В общем, близнецы Уизли в очередной раз оправдали доверие.

Шестой – Герберт Флит. Честно сказать, Гарри не так уж чтобы часто общался с вратарём сборной Пуффендуя, чтобы понять, что у него в голове. Он неплохо проявил себя в Киллере, был хорошим вратарём, и ещё хорошо шутил, но редко. Собственно, вот особо и всё, что Поттер мог про него сказать. Но Герберт ведомыми какими-то, понятными только ему, причинами вообще не шёл на диалог со следствием и лишь требовал своего адвоката. Которого, кстати, как выяснилось позже, у него не оказалось.

Йохер Лугдрег. У него забыли взять показания.

Седьмой стала Нимфадора Тонкс. От неё Гарри меньшего и не ожидал. Разумеется, ни о каком предательстве речи ни шло.

Восьмым стал Эрни Макмиллан. Очень приятная неожиданность. Эрни был на втором плане, особо ни в чём замешан не был и нигде особо не показывал характера и способности сопротивляться оказываемому давлению. Однако неожиданно твёрдо сказал Дамблдору «нет».

Девятый – Грегори Гойл. Единственный, кто догадался соврать и свалить всё на Реддла. Наплёл Дамблдору с три короба, рассказав ему историю про то, что они кружок по защите, а вся «тёмная движуха» это всё происки Гребондора, и он также пытками и угрозами заставлял их использовать непростительные заклятия, хотя они, разумеется, сопротивлялись и пытались сообщить в аврорат. В общем, респект ему. Жалко только, что Дамблдору до этого уже пол отряда нажаловалась, так что история особого эффекта не произвела.

Десятый Антон Бабушка. И тут дело было явно не в русской делегации. Он допрашивался самым первым и потребовал за свои показания бутылку водки…

…ещё бы он потребовал что-то другое.

В общем, после небольших переговоров, бутылка водки была ему предоставлена и, разумеется, мгновенно им выпита, после чего Бабушка ушёл в какой-то магически-водочный транс, из которого его никто не смог вывести, а соответственно ни один человек не смог выбить из него ни слова. Всем потенциальным свидетелям предлагали награду за данные показания, а Бабушка в итоге стал единственным, кто умудрился что-то получить за их отсутствие.

И последний, одиннадцатый… Кстати, странно, вроде бы их должно было быть двенадцать. Хмм, кажется кого-то забыли, ладно, раз забыли, значит не так уж важно.

Одиннадцатым стал Алистер Мёрфи. Тут всё просто, у него единственного был адвокат. А этот адвокат знал Флеминга (Гарри ничуть не удивился, когда выяснилось, что Джералд – популярная личность в юридических кругах), поэтому посоветовал своему нанимателю молчать и смотреть, что будет.

– Думаю, с позицией отряда Поттера всё понятно, – заявил Фадж после показаний Роджера Дэвиса. – А что насчёт свидетеля, который первый предоставил вам информацию о том, что происходит в коттедже? Ммм? Гонка, вроде как, но его нет в списке вызванных свидетелей.

«О, Гонка, да, давайте его вызовем», – пожалуй, это было единственное предательство, которому Гарри в данный момент был рад. – Пусть тоже выйдет даст показания, они хоть посмеются. А то та жопа, в которую он угодил, не особо к смеху располагает.

Дамблдор поднялся со своего места:

– Боюсь, он плохо себя чувствует и сегодня не сможет дать показания.

Конечно, Дамблдор его решил не вызывать. Если он выйдет и расскажет своими словами версию событий Дамблдора, то все его свидетельские показания не будут так котироваться. И таким образом, показания главного свидетеля сыграют с директором злую шутку. А если бы это, кстати, услышал Гонка, то он бы точно возмутился, сообщив, что с шутками не играют.

– В таком случае, у вас должны быть его письменные показания, протокол, допрос или хоть что-нибудь, предъявите хоть что-нибудь.

А Фадж явно с Гонкой был не знаком, слишком уж он настаивал на этой встрече. Очень печально, что она не состоится.

– С ними тоже возникли проблемы, – медленно начал Дамблдор. – Как выяснилось, Гонка болен дислексией, и он не смог записать свои показания. С его подписью также возникли проблемы, поэтому мы решили не прибегать к вызову данного свидетеля. У нас достаточно показаний других, пришедших лично, свидетелей, которые прямо говорят о незаконной деятельности отряда Поттера.

Идиотизмом он болен, а не дислексией. Впрочем, стоит отдать должное Дамблдору, отмаза вышла неплохой.

– Да, показаний, конечно, достаточно, но всё же главного свидетеле стоило бы вызвать. Впрочем, если вы считаете нужным его не вызывать значит пусть будет так. Мистер Флеминг, теперь ваша очередь вызвать своего свидетеля. У стороны обвинения закончились желающие дать показания, люди.

– Конечно, желаю. Позовите, пожалуйста, третьего свидетеля, ладно?

Свидетель защиты. Самюэль Парк

Вот так под влиянием Флеминга свидетель обвинения превращается в свидетеля защиты.

– Вы Самюэль Парк, бывший студент школы чародейства и волшебства Хогвартс, а ныне член Отряда Гарри Поттера? – спросил один из помощников Фаджа у черноволосого парня, усевшегося по-турецки на свидетельском кресле. Джастин стайл.

– Вообще, наш отряд называется «Отряд Близнецов» или «Отряд Фреда и Джорджа», ещё вроде как «Отряд Дреда и Фоджа», каждый по разному называет. Но вообще да, я нахожусь в подотряде Гарри Поттера. И, разумеется, меня зовут Самюэль. Парк – фамилия дедушки, у него азиатские корни, а так я Британец. Родился в Манчестере, если вам интересно.

Щепотка влияния Флеминг и Парк был не похож сам на себя… Хотя нет, вполне возможно, что сейчас он как раз был собой, Гарри припоминал, что бывший староста Пуффендуя всегда вёл себя довольно смело и не походил на остальных старост. Но всё же какая-то доля мотивации Флеминг в таком нагловатом поведении Парка определённо присутствовала.

После установления личности и прочей юридической фигни, Флеминг приступил к допросу:

– Ну здравствуй, Самюэль Парк. Скажи мне, Гарри Поттер и Джастин Финч-Флетчли были главами отряда?

В этот раз, он обошёлся без своего стандартного первого вопроса.

– Были, – уверенно кивнул Парк. – И был у нас ещё один такой, Альбус Гребондор, он третьим главой был. Отряд Близнецов делился на три подотряда, каждый из который занимался по сути одним и тем же, но в основном, раздельно. Без понятия, зачем так сделали, но вот так.

– Тогда я хотел бы задать вопрос по обвинению. Гарри Поттер или Джастин Финч-Флетчли когда-либо учили вас или других членов Отряда Близнецов применять непростительные заклятия?

– Конечно нет. Это ведь запрещено.

И Поттер, и Дамблдор с идентично озадаченными выражениями лица уставились на Самюэля.

– Вы уверены? – тем временем уточнил у Самюэля Флеминг, состроив похожую удивлённую гримасу. Как будто бы он сам до этого момента не ожидал подобных слов свидетеля.

Впрочем, кажется, правильно будет использовать термин «лжесвидетеля».

– На сто процентов, – кивнул Самюэль. – Я бы запомнил. Такое, блин, так легко не забудешь. Я точно могу сказать, если бы ко мне подошёл кто-то и начал показывать как применять запрещённые заклятия, то я бы его тут же в Министерство сдал. Без исключений.

– Мы протестуем, – в этот раз высказался сам Дамблдор. Он впервые что-то опротестовал. Счет по протестам «100:1» в пользу Флеминга. – Свидетель говорит неправду.

– Нет, я говорю правду, – не согласился Самюэль. – Лжесвидетельство – преступление, а я не преступник. Как и Поттер, кстати.

– Протест принят, свидетель… – начал Фадж.

– Эй, в смысле принят? – громко возразил Флеминг, перебив судью. – Это незаконно, вы что!.. – тут он немного сбавил тон, осознав, что, наверное, кричать на судью – не лучшая идея. – Свидетель говорит правду, пока не доказано, что он врёт. Мы тоже тогда можем сказать, что все свидетели стороны обвинения врут. И даже больше того, мы не только можем сказать, но и говорим – все свидетели стороны обвинения – лжесвидетельствуют. Но мы, по крайней мере, не протестуем, чтобы их немедленно заткнули. А если вы будете такие протесты принимать, то в чём тогда вообще смысл суда? Я скажу, что Поттер не виновен, Дамблдор скажет «протестую», вы скажете «протест принят, потому как Поттер виновен». Только откровенно некомпетентный или предвзятый судья может принимать подобные протесты!

Фадж покраснел и со злостью во взгляде уставился на Флеминга. Тут же к нему подошёл его первый помощник и начал шептать ему на ухо.

Корнелиус чуть расслабился, прошептал ему что-то в ответ, и наконец подал голос:

– Визенгамот запрашивает использование сыворотки правды на свидетеле защиты, Самюэле Парке.

====== Глава 204. Сто и один способ, как наврать в суде ======

– Согласное поправке 20.1, – тут же начал возражать Флеминг.

– Запрещено использование сыворотки правды на подсудимых и несовершеннолетних свидетелях, – вместо него закончил помощник Фаджа. – При этом использование сыворотки правды разрешено на совершеннолетних свидетелях без медицинских противопоказаний, чьи показания кажется суду подозрительными.

– Что за бред? В Юриспруденции нет такого понятия, как «подозрительный», – возмутился Флеминг, впрочем, скорее для галочки, чем для того, чтобы отменить применение сыворотки правды.

У него явно был план.

Был же?

– Хорошо, ваша правда, пусть будут не подозрительными, – помощник Фаджа в законах разбирался явно лучше самого Фаджа, поэтому пошёл на попятную. По крайней мере в голове Поттера слово «подозрительный» тоже ассоциировался с чем-то очень не явным, с тем, что невозможно задокументировать. – Визенгамот просто может запросить применение сыворотки, если на то воля судьи. Так как сейчас, мы решили запросить применение экспертизы на данного свидетели защиты.

– Именно, – подтвердил Фадж слова своего помощника. – Поскольку показания свидетеля конфликтуют с показаниями других свидетелей мы вынуждены прибегнуть к подобной мере. И так как медицинских противопоказаний у свидетеля нет, то я прошу принести сыворотку правды и повторить допрос с…

– Протестую! – раздалось привычное слово со стороны Флеминга. – У свидетеля есть медицинские противопоказания.

– В таком случае, нам нужны письменные свидетельства о его медицин… – начал было помощника Фаджа, но их всех прервал тот самый, смущающий всех свидетель.

– У меня как раз с собой, – сказал Самюэль. Он заготовленным движением засунул руку в карман своего пиджака и вытащил оттуда небольшую папку с двумя (может трёмя) листками бумаги. – Могу вам дать, надо?

Фадж повернулся к своему любимому помощнику и тот вновь что-то зашептал тому на ухо.

«Эй! Больше двух говорят вслух!»

Корнелиус наклонился вбок, прошептал что-то в ответ, затем повернулся к своему второму помощнику, тот кивнул и молча встал со своего места, подошёл к Самюэлю, протянул руку, в которую парень вложил своё, предположительно, письменное подтверждение медицинского противопоказания. После чего помощник №2 положил эту папку перед Министром магии.

Этот документ Фадж читал куда более внимательно. И по истечению пяти минут всеобщего молчания наконец объявил с недовольной миной:

– Всё верно. Самюэль Корнелиус Парк…

Самюэль Корнелиус? Фадж ведь тоже Корнелиус, получается. Приёмный сын?

Гарри пару секунд представлял, какой бы это был бы неожиданный поворот, из-за чего прослушал часть речи.

Ладно, это тупо, – решил он и вернулся мыслями к, между прочим, довольно скучной речи Фаджа, полной бессмысленных уточнений.

– …Магические препараты, влияющие на речь и мозговую активную. Запрещено из-за нервной болезни «Магитомика»…

Гарри понятия не имел, что это за болезнь. В первый раз слышал название, поэтому допускал, что она могла быть выдуманной, хотя он таким никогда особо не интересовался. По крайней мере он считал, что справка поддельная, и вполне возможно, нарисована лично Флемингом. Слишком уж удобно у Парка оказалась какая-то болезнь, запрещающая ему использовать сыворотку правды. Либо Джералд подделал документ, что, кстати, наверное, легко проверить, либо просто искал среди отказавшихся дать показания тех, у кого есть какие-то противопоказания против сыворотки правды.

– Медицинское заключение от «клиники Хома». Печать настоящая, – Фадж произносил это, продолжая изучать справку. – Клиника Хома это очень известная медицинская компания, которая действует в Англии уже больше ста лет. Я не думаю, что это поддельная справка, Дамблдор, – Фадж с выражением вины (Эй, чё за фигня?) посмотрел на Дамблдора.

– Протестую! – разумеется, это был Джералд. – Где это видано, чтобы судья…

– Протест отклонён, – мигом парировал министр. – Мистер Флеминг, если вы будете мешать мне вести суд, то я буду вынужден удалить вас из зала.

Флеминг был глубоко возмущён, но ничего не произнёс. И Гарри и Джералд понимали, что если адвоката выпроводят из зала, то для Поттера всё будет кончено.

А вообще, если Фадж вот прямо настолько заодно с Дамблдором, то у них реально большие проблемы. До этого момента Министр Магии вёл суд ещё более-менее нейтрально. С небольшим перевесом в сторону Альбуса, конечно, но понять можно. А теперь его симпатия стороне обвинителя становилась слишком очевидной.

– Я тоже думаю, что справка настоящая, – ответил Дамблдор. – Мы можем сделать запрос, но это займёт время и суд придётся перенести. Возможно этого сторона защиты и добивается. И я тут вспомнил одну удивительную деталь, которую чисто случайно вычитал из газет. Клиника Хома как раз три дня назад была выкуплена нашим старым знакомым – Людо Бэгменом. Ещё даже документы не оформлены, поэтому думаю, справка датирована вчерашним или позавчерашним днём.

Фадж бросил взгляд куда-то в низ листка (проверял дату?) и повернулся к одному из своих помощников (№2). После пяти секунд тихих обсуждений, он повернулся обратно к Дамблдору.

– Что вы хотите сказать Визенгамоту? – спокойно уточнил Фадж, совсем не таким тоном, каким задавал подобный вопрос Флемингу. – Вы обвиняете Людо Бэгмена в сговоре с Гарри Поттером и его адвокатом?

– Нет, разумеется, нет. Забудьте, это просто бредни старика. Думаю, стоит возобновить допрос.

– Мы можем запросить использование Омута Памяти… – немного подумав, произнёс Фадж. – Или легилименцию.

И всё же это абсурд. Судья с обвинителем открыто обсуждают, как избавиться от неприятных показаний свидетеля защиты. Гарри не нужно было быть Флемингом, чтобы понять, что это нихрена не нормально. Это уже переходит все грани объективной реальности. Если там сейчас люди смотрят трансляцию этого суда, то они действительно должны взбунтоваться против такого цирка.