Текст книги "Чертоги Казад-Дума (СИ)"

Автор книги: Каэрия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 57 страниц)

♦♦♦♦♦

Звезды алмазной россыпью сверкали на черных потолках мироздания. Ночь выдалась на удивление ясной.

Затишье перед штормом. Торин это понимал. Любуясь небом через широкое окно, молодой наследник Дурина никак не мог уснуть. Переворачиваясь с одного бока на другой, гном вновь и вновь возвращался мыслями к Смогу. К предстоящей битве. К тем ужасным событиям, что должны были развернуться под Одинокой Горой. Смерть не очень беспокоила Торина. Тревогу вызывали мысли о проигрыше. Мысли о том, что Эребор никогда вновь не станет домом для тех гномов, что остались ждать своего Короля в Синих Горах. Прикрыв глаза, Торин попытался задремать. Мысли, однако, покоя не давали. Под боком самозабвенно похрапывал Бофур (спустя полчаса прослушивания сей симфонии Торин ясно понял, что готов ради сна безжалостно убивать), так что еще и изрядно мешали окружающие звуки. Если бы Беорн не запретил выходить ночью на улицу, гном бы без промедления пошел в яблоневый сад. «Яблоко, – вспомнил неожиданно молодой Король. – Яблоко все еще в кармане…». Есть не хотелось. Но эреборец помнил, что взяв фрукт в руки, ощутил себя лучше. Вряд ли конечно подарок Ниар мог снова каким-то образом поднять настроение, но ведь попытка не пытка. Протянув руку к карману плаща, потомок Дурина вынул из него красный кругляш. Хмыкнув, поднес яблоко к лицу, вдыхая сладкий аромат лета, что источал фрукт. Вспомнилась улыбка задорной девчушки на вороном коне, ее крепкий и здоровый смех, скромность и вызов во взгляде. Зажмурившись, молодой Король с легкостью выудил из памяти свежее воспоминание… Такое летящее и безмятежное. Ладный ход черного скакуна, пылающего жаром. Точеная фигура юной красавицы, и лучики света, гуляющие свободно по ее белой коже. А еще – смелость и свобода. И большие карие глаза, в которых плясал огонь… И все это – пара секунд жизни. Лицо Торина тронула улыбка. …Ниар… Комментарий к Глава 2.2: День “отдыха”

Обложка ко второй главе:

http://orig02.deviantart.net/8f2e/f/2015/064/a/c/dwarf_by_mirabilemendax-d8kh816.jpg

====== Глава 2.3: День “отдыха” ======

♦♦♦♦♦

…Ниар…

Какое-то дурацкое имя выбрал Мелькор, нарекая свою дочь. Отца попрекать плохим вкусом девушка не собиралась, но всякий раз пробуя свое имя на вкус, Красная Колдунья морщилась. Сочетание букв ей нравилось: яркое «р», твердое приглушенное «н», восходящее звонкое «иа». Однако происхождение, да и смысл имени не радовали. Истоками своими уходящее к языку орков, слово «Ниар» означало «дуб». Притом используя это слово, орки подразумевали далеко не высокое крепкое дерево. Почему Моргот в качестве имени для своей старшей дочурки выбрал сие орочье понятие, Ниар не знала, а спрашивать боялась. Уважения, правда, «дубовая» девочка среди орков с таким распрекрасным именем смогла добиться не сразу. Свирепый народец признал ее силу только после пары-тройки показательных уроков, тут же дав девушке новое прозвище – «Мирад’ок». Эта кличка оказалась немногим лучше, ибо значила она «удар ломом».

А хотелось иметь имя подобрее и поженственнее. Как имя «Анаэль». С квенья оно переводилось как «ромашка». Или, например, прекрасное (и крайне редкое) орчье имя «Элрель» – «спасительница». Что-то в таком роде. Но никак не пренебрежительное «Ниар». «Дубовый, толстый, туповатый». Фыркнув, Красная Колдунья отерла зеркало рукой и посмотрела на собственное лицо. С кожи стекали капельки ледяной воды. Умывшись, девушка ощутила свежесть, но полностью смыть с себя усталость Ниар не смогла. Ночь выдалась бессонной, пусть и плодотворной. Закончив все приготовления для своих маленьких и темных планов, принцесса ангбандская теперь была свободна от дел как птица в полете. Впрочем, существовали еще такие понятия как стирка, готовка, ульи и огород. Так что расслабляться не стоило. Поджав губы, Ниар стряхнула с рук капельки и, развернувшись, оглядела сад Беорна. Светало. А хозяин пасеки между тем куда-то ушел: судя по всему, смотреть на плоды дел эреборской компании. Оборотень, конечно, мог спросить и у самой ангбандки о том, что произошло с Гэндальфом, Торином и их компаньонами, но делать этого не стал. Пожалуй, из чувства самосохранения. Беорн вообще старался пореже обращаться к Ниар с необычными просьбами, зная, что девушке придется пользоваться своими колдовскими навыками. А лишние напоминания о происхождении принцессы мучали медведя. Беорн был довольно-таки совестливым. Хмыкнув, создательница Барад-Дура отошла прочь от большой кадки с водой, приставленной к одной из стен деревянного дома. Желудок, пустой еще со вчерашнего вечера, нещадно вопил и требовал завтрака, плотного и, желательно, жирного. Спрашивается, почему Мелькору было сложно детей своих создать без подобных вот животных нужд? Жизнь бы изрядно полегчала, если бы различные физические слабости вдруг потеряли свою власть над телом. Неосуществимая мечта, но зато какая соблазнительная… «Ладно, хватит, – решила Ниар, потирая замерзшие руки. Утро, хоть и ясное, выдалось прохладным. – Нужно все же взяться за дело. И закончить с бытовой мелочью лучше бы побыстрее». Клонило в сон, но волшебница, подавляя в себе желание прилечь на траву и подремать, прошла к входу в медвежий дом. Двигаясь бесшумно, она осторожно открыла тяжелую дверь и тенью скользнула внутрь. В избе Беорна царил предрассветный полумрак, по воздуху вились едва заметные дымные облака, а в камине тлели догорающие угли. Гномы, лежащие на тюфяках и перинах, казалось, крепко спали. Гэндальф, которого животные Беорна обустроили лучше других путников, закутавшись в теплое одеяло, видел свои тревожные сны, понятия не имея о присутствии врага рядом с собой. Посмотрев на лицо Майа, Ниар нахмурилась. Как же легко их было сейчас убить. Никто бы даже не проснулся. Но вот беда – лишить жизни путешественников Миас пока не могла. Хотя бы потому, что с ними она связывала возвращение в Эндор отца. Значит, нужно было набраться терпения и ждать. А с последним у старшей дочери Мелькора всегда были проблемы – особой выдержкой девушка не обладала. Качнув головой, Ниар себя приструнила. Не стоило торопить события, не стоило даже думать о будущем. Важнее прочего сейчас был отсутствующий завтрак. Готовая слопать целиком хоть балрога, ангбандка тихонечко перешагнула через лежавшего на полу гнома. Тот, перевернувшись на другой бок, сладко что-то протараторил и смолк почти тут же, погрузившись в еще более крепкий сон. Улыбнувшись, Ниар с удовольствием заметила, что гости, в целом, казались умиротворенными. На войне частенько приходилось видеть солдат, которые даже погружаясь в мир эфемерных сновидений оставались напряженными и испуганными. Представители подгорного народца, судя по всему, не страдали ночными кошмарами и бессонницей. Хотя ведь и им несладко жилось последние лет сто. Снова перешагнув через очередного гнома, Ниар замерла на месте. Взгляд ее упал на одного из гостей. То был один из молодых соратников Торина, которого, кажется, звали Ори. Вчера именно этот юный и наблюдательный член гномьего отряда проявил смелость перед Беорном, первым представившись оборотню. Вел себя юнец скромно: говорил тихо, иногда наивно, а иногда слишком серьезно. Сутулился, опускал взгляд умных карих глаз перед старшими и тихонечко улыбался, прижимая к груди маленький, но широкий блокнот. Вечно что-то пишущий, вечно слушающий и внемлющий чужой мудрости, Ори приятно удивил Ниар. Открыто смотря девушке в лицо, гном не искал за личиной незнакомки врага и не ожидал подвоха. Чистой и яркой была душа юного эреборца. Сейчас Ори тоже прижимал к груди свой блокнот, видимо боясь с ним расстаться даже под крышей друзей, в безопасности. Его лицо казалось Ниар серым и напряженным: гному снился какой-то сон и не из приятных он был. Слегка морща нос, Ори беспокойно постукивал пальцами по кожаной обложке блокнота. Теплое одеяло сползло со спины гнома и теперь лежало рядом. Бедняга. Присев подле, Ниар подхватила стеганную накидку и осторожно гнома укрыла, стараясь не тревожить сна молодого храбреца. Убедившись, что одеяло полностью накрывает гостя, чародейка еще несколько секунд изучала лицо Ори, после чего протянула руку к его голове и положила холодную ладонь на разгоряченный лоб.

Гному действительно снился кошмар. В туманных ночных видениях юного воина окружали полчища орков, голодных, свирепых и жестоких. Хмурясь, Ниар с удивлением признала в снившихся Ори уруках морийцев: высокие скалистые стены Казад-Дума угрюмо возвышались над серым морем сражения. От такого кошмара любой во сне начал бы стонать.

«Элрелемир себрион, – произнесла Ниар в уме на валарине. Заклинание легкое, светлое, очищающее мысли и успокаивающее сознание. – Спи безмятежно, храбрец».

Подождав, пока гном затихнет, Красная Колдунья поднялась на ноги и задумчиво уставилась на свернувшегося калачиком Ори. Тихий, юный, совсем не злой. Ниар до безумия сильно захотелось наорать на кого-нибудь. Из всех самых гадких вещей мира подлые закономерности войны ангбандка ненавидела больше всего. Без всяких споров и притязаний на звание миролюбивого человека, Ниар готова была признать, что питает страсть к сражениям и битвам: девушка не мыслила себя без меча, без крови врагов и постоянной близости смерти. Была своя прелесть в войне, неукротимый шарм жестокости и священная, неприступная правда защиты своих близких. Но чаще всего в пожарах сражений гибли существа, которые не имели никакого отношения к спорам Великих и которые заслуживали жизнь больше, чем полководцы. Как этот ни в чем неповинный мальчик, волею судьбы пошедший за Торином и по велению рока оказавшийся тут, в доме Беорна. Глупо.

Прикрыв глаза, Ниар резко отвернулась и попыталась выровнять сбитое гневом дыхание. Уже через пару мгновений злость прошла, а сердце сбавило скорость своего бесконечного бега. Неприятный осадок на душе остался, но принцесса Дор-Даэделота не в первый раз мучилась рассуждениями о несправедливости и судьбе. Рожденная войной, взращенная ею и живущая только благодаря ей, Ниар ежедневно размышляла о смысле кровопролития. И не находила его.

Качнув головой, девушка напомнила себе о завтраке. Аппетит, правда, пропал, но поесть было нужно. Поэтому, аккуратно обойдя Ори стороной, Красная Колдунья прокралась к столу и, недолго думая, начала осматривать кухонные шкафы. Вспоминая, где лежат сдобные лепешки, старшая Миас начала осторожно заглядывать за высокие деревянные дверцы низеньких тумб. Чувствуя себя не в своей тарелке, Ниар улыбнулась, прислушиваясь к оркестровому хору в своем желудке.

Воришка в собственном доме.

♦♦♦♦♦

Воришка в собственном доме. Во всяком случае, сейчас Ниар походила именно на воришку. Крадучись, она приоткрывала дверцы шкафов и пыталась что-то в них отыскать. Взгляд девушки перебегал с одного предмета на другой, жадно выхватывая из общей картины какие-то скляночки и баночки. Из одного шкафа девушка вытащила кружку, с другого – пару тоненьких медовых хлебцев. Закончив мародерствовать на кухне Беорна, девчушка поставила все найденное на стол, затем налила в кружку чистой воды и осторожно присела на стоящую у стола скамейку. Все это Ниар проделала на удивление быстро и тихо.

Торин вынырнул из пучин сна, наверное, четверть часа назад, найдя всех компаньонов спящими. Взглянув за окно, гном увидел сереющее небо и к собственному сожалению понял, что проснулся слишком рано. Звезды еще не успели погаснуть на безграничной небесной тверди, а лучи восходящего солнца даже не касались зеленых вершин рядом растущих деревьев. Решив пока не подыматься и друзей своих не будить, Торин просто лежал и смотрел в небесную даль, наслаждаясь тишиной и покоем.

Признаться честно, когда в дом вошла Ниар, сердце гнома екнуло. Привыкший на все обращать внимание, реагировать на малейшие признаки опасности, Торин, заприметив скользнувший внутрь темного помещения лучик света, потянулся к мечу. Привычки, знаете ли, от них избавиться практически невозможно. Ожидая увидеть в дверном проеме какого-нибудь орка (вероятно, спросонья), Торин в удивлении замер, наблюдая за тем, как в щелку протискивается маленькая девчушка. Осторожно ступая по полу, видимо остерегаясь скрипов и шорохов, Ниар прикрыла за собой дверь и начала медленно ступать вперед. Перешагивая через спящих гномов или обходя их стороной, если такая возможность существовала, воспитанница Беорна невесомой тенью шла на кухню. Торин, задержав дыхание, молча наблюдал за Ниар, боясь пошевелиться. Нет, чем-то смутить девушку гном вряд ли мог. Но давать ей понять, что не спит, тоже не собирался. Во-первых, потому, что тут же началась бы сутолока: друзья бы проснулись, сразу бы заверещали, начали бы готовить завтрак. Во-вторых, хотелось просто понаблюдать за тем, что будет происходить. А произошло следующее.

Ниар, обойдя всех гномов, остановилась подле Ори, склонилась над ним и укрыла, при этом как-то по-матерински нежно. Потом коснулась лба гнома рукой. Страдающий плохими снами, Ори всегда под утро начинал переворачиваться с боку на бок, иногда издавая странные стоны, похожие чем-то на стоны болеющего человека. Торину всегда было искренне жаль мальчишку, но помочь ему Король-под-Горой был не в силах. Сегодняшнее утро ничем не отличалась от многих уже прошедших: спящий Ори начал ерзать на полу, скинул с себя одеяло, издавая приглушенные вскрикивания. Но стоило девушке коснуться гнома, все будто бы прошло: Ори стих и обмяк. Пораженно всматриваясь в Ниар, Торин молча наблюдал за тем, как девушка поднимается с колена на ноги, несколько секунд стоит над спящим другом, а затем отправляется на кухню. Подмывало во весь голос спросить: что, балрог дери, произошло?

Однако свои наблюдения Торин пока предпочел оставить при себе. Причины были. Много причин. Но хватало одной. Вполне возможно, что Ори просто стало чуть-чуть полегче. Совпадения, они иногда случались. Наверное, даже чаще, чем «иногда».

Девушка тем временем за обе щеки уплетала сухие пластинки медового хлеба, запивая их водой. Искоса поглядывая на Ниар, Король-под-Горой отчего-то почувствовал себя слегка смущенным. Ничего запрещенного или непристойного в своих действиях (а точнее – в их отсутствии) Торин не находил, но тем не менее воспринимал мелкий шпионаж как нечто низкое. Пожалуй, следовало дать девушке понять, что за ней наблюдают. С другой стороны – зачем?

Ниар ела красиво. Именно красиво – надкусывая хлеб, девушка медленно его прожевывала, явно наслаждаясь трапезой. Иногда отирая губы, она подносила к ним кружку и делала два-три больших глотка, после чего снова принималась за хлеб. Порой крошки падали ей на колени, и тогда девушка очень коротким движением смахивала их со своей одежды. А временами они оставались у нее на губах, и тогда Ниар осторожно их слизывала. Прикончив один хлебец, задорная девчушка по-мальчишески непринужденно облизала пальцы и в один присест допила воду. Оглядев же стол, сложила на него руки и, прикрыв глаза, просто продолжила сидеть на месте.

Торин вчера не успел хорошенько разглядеть воспитанницу Беорна. Случайных пятнадцати минут вряд ли могло хватить для ознакомления с внешностью, так что эреборец с любопытством окинул юную особу свежим изучающим взглядом. Да, Ниар была подтянутой – но далеко не худой, как могло показаться. Стройные ноги в икрах были широки, так что утверждение «девушка любит бегать» имело некий смысл. Руки в запястьях казались до ужаса тонкими, а ладони – крохотными, аккуратными, ухоженными. И даже если Ниар занималась тяжелой работой по дому, тонкая кожа и маленькие не натруженные пальчики не выдавали в юной особе домохозяйку. Тонкая рубашка скрывала под собой широкие для леди плечи, маленькую грудь и осиную талию. Не девушка, а загляденье. Действительно, как крепкий и острый клинок умелой работы.

Засмотревшись, Торин не заметил, как Ниар поднялась со своего места. Убрав кружку в мойку (казалось гному, что при желании в ней можно было кого-нибудь утопить), а остатки хлеба обратно в шкаф, задорная девчушка направилась назад, к выходу из дома. Упругой походкой вышагивая к двери, Ниар на секунду задержалась напротив Торина, подняв к нему лицо. И посмотрев ему в глаза…

Вот тут Король-под-Горой испытал неслабое потрясение и теперь уж точно сильное смущение. Уверенный в том, что на лице его сии эмоции вряд ли читались, Торин просто продолжал упрямо глядеть девушке в глаза, уступая ей возможность действовать.

Ниар, к удивлению гнома, просто живенько улыбнулась, коротко поклонилась и, не став дожидаться ответа со стороны Короля, пошла к двери. Ее непринужденное поведение, такое легкое и такое при этом странное, вводило в прострацию. Провожая глазами силуэт девчушки, Торин молчал.

А на задворках сознания крутилась одна и та же фраза, эхом вторящая эмоциональному состоянию: вот вам и утро доброе, чтоб его.

♦♦♦♦♦

А на задворках сознания крутилась одна и та же фраза, эхом вторящая эмоциональному состоянию: вот вам и утро доброе, чтоб его. Двалин не был предвзят. Скорее просто устал как вол и со вчерашнего вымотался так, словно всю предыдущую неделю вкалывал на поле. Спать пришлось на полу, а от подобного «комфорта» спина болела в два раза сильнее обычного. Старые травмы порой напоминали о себе, а гному гораздо приятнее было почивать на мягкой почве, чем на прямых кленовых досках. Впрочем, крепкий завтрак компенсировал все ночные неудобства и тупую, ноющую боль в пояснице. Отпивая пьянящего меда из кружки, гном оглянулся.

Завтрак подавали тоже звери: как и вечером, они стайкой набежали к столу, ловко расставили на нем кружки и тарелки, принесли из кладовой большие блюда с печеными пирожками, булочками и сладкими медовыми кексами. Завершив приготовление к трапезе, звери Беорна исчезли из дома так же неожиданно, как и появились в нем.

Гномы же, просыпавшиеся медленно, неохотно поднимались с пола, скидывая с себя теплые одеяльца. Полусонные, они ждали, пока накроют на стол, после чего такие же полусонные сели за него, начав потягивать из кружек горячий, пряный чай. Прикончив бодрящий напиток, они молча принялись поедать кексы, в то время как воспитанница Беорна (за стол не садившаяся, но завтракающая рядом у кухонного шкафа) расторопно меняла кружки и ставила на стол новые, до краев наполненные подогретым медом. Девчушка казалась Двалину милой, но при этом какой-то напоказ открытой и улыбчивой. Молча юная особа подставляла на стол новые блюда, так же молча уносила куда-то старые. Скромная? Пожалуй, да. С хитрецой? Без всяких сомнений.

Бильбо, сидевший напротив, кашлянул. Зыркнув в сторону хозяйки дома, он осторожно поставил свою кружку на стол и отодвинул от себя тарелку с недоеденным кексом. Хоббит выглядел немного дерганным, хотя, пожалуй, его вины в этом не было. Привыкший к тихой жизни, мистер Бэггинс с трудом превозмогал свою тягу к удобству и вежливости. Вот и сейчас, скорее всего, Бильбо ощущал себя неуютно просто из-за воцарившейся на кухне тишины. Двалин же подобные «молчаливые» моменты готов был возводить в ранг священных явлений (настолько редки они были в гномьей компании).

– Кхм… – прежде чем заговорить, хоббит откашлялся. Его забавные уши на кончиках покраснели, а лицо мистера Бэггинса отчего-то разрумянилось. Ухмыльнувшись, Двалин нашел зрелище забавным. – Ниар, позвольте спросить.

Девушка, стоявшая в стороне и попивающая собственный чай из огромной кружки, подпрыгнула от неожиданности и, поперхнувшись, закашлялась. Справившись с приступом, она удивленно воззрилась на Бильбо, улыбаясь краешками губ и пунцовея. Последний факт, в принципе, был вполне объясним: четырнадцать пар глаз уставились на юную особу с неподдельным интересом. Если бы Гэндальф до завтрака не уехал по своим делам, то пар глаз было бы пятнадцать. Волшебник хоть и не нашел воспитанницу Беорна любопытной, тем не менее разделил бы с гномами и хоббитом заинтересованность в беседе. Хотя бы потому, что обстановка нормальным людям могла показаться угнетающей. Двалин, правда, готов был настаивать на обратном.

– Да, конечно, – уверенный приветливый девичий голос. – Спрашивайте, мистер Бэггинс. Только постарайтесь обойтись без вопросов о моем росте. Я человек. Просто маленький человек. А если о возрасте – то после двадцати мне всегда только восемнадцать.

По компании гномов прошелся шепоток и легкий, едва слышимый смех. Бильбо в мгновение стал совершенно красным. Скромно опустив взгляд, мистер Бэггинс улыбнулся, подыскивая правильные слова. Поборов же присущую ему кротость, Бильбо вновь поднял взгляд и спросил, уже более уверенно и четко (про себя Двалин хоббита похвалил):

– Нет, не о росте речь, впрочем, может быть только косвенно. Я еще вчера хотел спросить, но как-то постеснялся, – хоббит обхватил кружку руками и заерзал на месте. Признак действительно сильного любопытства. Двалин, отпив меда, хмыкнул. – Вы ездите на лошади. Притом на очень большой лошади. А ведь ростом Вы не выше меня… Как Вы вообще залазаете на нее? Признаться честно, я с трудом могу себе это даже представить.

Вопрос резонный. Девчонка оборотня самому Двалину чуть ли не в пупок дышала. По жизни гному попадалось много разных людей: низких и высоких, толстых и худых. Однако тех, что были ростом с хоббитов – никогда. На коне Двалин юную особу видел. Слезающей с коня – тоже. Но вот как девица ростом с полурослика запрыгивает на своего доброго скакуна, увы и ах, гному наблюдать еще не приходилось.

Все молчали и пялились на Ниар. Девушка, более или менее свыкнувшись с общим вниманием, теперь спокойно встречала на себе чужие взгляды.

– Ногами, мистер Бэггинс, – ответ был прост. – Залазаю на коня ногами.

И вновь вся компания дружно захихикала. Сидевший на другом конце стола Торин тихонечко улыбался. На воспитанницу оборотня Король не смотрел, однако с каким-то забавным выражением лица оглядывал хоббита. Сидевший по правую руку от Торина Балин, развернувшись, кивнул Ниар.

– Ну а если серьезно, милое дитя, как Вам удается справляться с лошадкой? – брат говорил с улыбкой на лице, но тон его был холоден. Двалину этот факт не понравился. Посерьезнев, он тоже посмотрел на девицу. Та мельком зацепилась за его взгляд. Гному тут же захотелось опустить глаза к полу. У Ниар взор был чуть ли не похлеще Торинского: ясный, резкий, тяжелый, острый, как лезвие меча. Не девка, а огонь.

– У меня были хорошие учителя, – мягко произнесла хозяйка дома. – Я родом с Востока, того самого, что находится дальше Руна. Моя родина лежит за Красными Горами, а потому вряд ли вы знаете о ней что-либо. Но народ моей страны всегда ценил искусство верховой езды, поэтому дети с малых лет приучались к седлу. Возраст, рост и вес не имели никакого значения там, откуда прибыла ваша покорная слуга.

Слова Ниар буквально взорвали молчание: тут же со всех сторон на девушку посыпались разные вопросы. Вы с Востока? Путешествовали в одиночку? А драконов на Востоке не видели? А что там, за Руном? И так далее, и тому подобное. Двалин молча наблюдал за тем, как друзья, надрывая глотки, пытаются привлечь к себе внимание девчушки. Но гном, хмурясь, лишь оглядывал лицо Ниар.

А воспитанница Беорна лгала. Родом она была явно не с непознанного Востока. Однажды Двалину пришлось общаться с купцом, пришедшим на земли Средиземья из-за Орокарни. Тот был высок, широкоплеч и смугл. Черные волосы восточного человека кудрями вились по спине, а зеленые, точно изумруды, глаза сверкали из-под густых широких бровей. Ниар же больше походила на коренную северянку Эндора. Во всяком случае, ее бледное лицо красноречиво говорило именно об этом.

Тем временем девушка отвечала на вопросы. Да, она была родом с Востока. Путешествовала воспитанница Беорна всегда в одиночку (вот так-так, подумал про себя Двалин). Драконов на Востоке отродясь не было. А за Руном простирались обширные степные земли, за которыми начинались восточные города-государства. Да, в ее стране все ездили на лошадях. И да, любого можно было посадить на спину коня. Шум нарастал, и беседа за столом плавно перетекла в веселые споры. Все как обычно.

– Могу поспорить, что не любого, – в ответ на реплику Ниар выкрикнул Нори. Широко улыбнувшись, он добродушно хлопнул Бомбура по плечу. Толстяк, уминая булочку, удивленно поднял к другу взгляд. – Попробовали бы ваши друзья усадить вот этого гнома на лошадь! Он не только толст, но и труслив порой…

Бомбур, надо сказать, обиделся. Не став отвечать, просто взял еще одну булочку и мрачно нахмурился. Двалин ухмыльнулся, чувствуя, что беседа на такую тему добром явно не закончится.

– К балрогу Бомбура! – вскрикнул Кили, поднимая кружку и кивая Ниар. Девушка, обходя стол, собирала пустые тарелки. С делами хозяйскими она справлялась быстро и ловко. – Попробуйте-ка усадить в седло нашего хоббита! Он и на пони-то с трудом держится, а уж как мы уговаривали его…

– Строго говоря, никто меня не уговаривал, – зашипел Бильбо, слыша слова племянника Торина. Кили, обернувшись к хоббиту, весело улыбнулся. – Вы просто усадили меня в седло.

– Не суть, – Фили, сидевший между мистером Бэггинсом и своим братом, благодушно рассмеялся. – Но в седле Вы действительно не очень держитесь…

– А потому я хоть половину своей доли готов поставить на то, что Бильбо бы никто на коня посадить бы не смог, – закончил свою мысль Кили, вновь отпивая из кружки. Все вокруг его поддержали, подшучивая над хоббитом и изрекая довольно-таки едкие комментарии друг другу в беседе о лошадях. Балин, что молча наблюдал за ходящей вокруг стола девушкой, лишь загадочно хмыкал. Торин, вообще не проронивший ни слова за завтраком, почему-то в сторону Ниар не смотрел. Король думал о чем-то своем.

– И чего же стоит Ваше слово, мистер гном? – спросила воспитанница Беорна, забирая у Кили кружку и подавая новую, полную меда. Молодой гном улыбнулся, засверкал глазами и гордо изрек:

– Клянусь Дурином, Эребором и именем своей матери! Если вдруг Бильбо сможет хотя бы ярд вперед проехать на Вашем коне, половина золота, что будет принадлежать мне, станет Вашей!

Услышав слова юного гнома, Ниар рассмеялась. Видимо не придав им особого значения, вернулась к мойке и принялась мыть посуду, больше не обращая внимания на шумевших за спиной гномов. Споры, однако, продолжались, как продолжались и беседы. Вскоре вся компания начала обсуждать план дальнейшего пути, кто-то перекинулся парой слов о Смоге, потом гномы дружно переключились на более приятные темы об оружии и железе. Ниар, как добросовестная хозяюшка, подливала в кружки мед, подставляла гостям блюда с печеньицами, улыбалась гномам и порой отвечала на их веселые шутки.

Когда же трапеза подходила к концу, и все давным-давно забыли о произнесенных Кили словах, воспитанница Беорна подошла к столу со стороны Торина, взяла небольшое яблочко, что лежало на широком деревянном подносе (Беорн видимо не любил железо – все у него в доме было сделано из теплой и крепкой древесины), и обратилась к племяннику Короля.

– Кили, я принимаю Ваши условия спора, – звонко откусив кусок от яблока, девушка оперлась о стол одной рукой. – Хоббит сядет на Арго, проедет ровно ярд и половина Вашего золота станет моим.

Девичий голос перекрыл шум. Гномы стихли, и в этот раз было заметно, что Ниар довольствуется всеобщим вниманием. В ее карих глазах блестели лукавые огонечки. Двалин, посмотрев на Кили, хмыкнул. Племянник Торина зря вообще рот открыл. Воспитанница Беорна не походила на тех людей, которые умели проигрывать. Чем-то эта девчушка привлекала, чем-то неопределенным и таинственным. Что скрывалось за простотой и приветливостью Ниар, Двалин понятия не имел, но то, что он видел, гном был готов назвать настоящей, неподдельной харизмой.

– Я не согласен, – пропищал Бильбо в наступившей тишине. Побледневший, он как никто другой осознавал всю реальность происходящего. Хоббит, казалось бы, уже понял, что Ниар не являлась бесхитростной нюней.

– Идет, – твердо ответил Кили, вставая со своего места. Молодой гном, хоть и побледнел, но пыла своего не растерял.

– Ну что ж, – изрекла Ниар и, отбросив в корзину для мусора огрызок, резво пошла к хоббиту. Оказавшись прямо напротив Бильбо, схватила его за шкирку и на удивление легким движением стянула несчастного со скамеечки. Мистер Бэггинс, не ожидавший такой прыти от молодой женщины, податливо пошел следом за юной особой. – Пари есть пари: дело святое.

Волоча за собой Бильбо, Ниар вышла из дома на улицу, где набирал цвет и распускался бутон нового дня. Погода вновь радовала глаз и душу, солнышко весело играло лучами рассвета с зеленой травой, а яблони на ветру издавали приятный шорох. Сидевшие за столом гномы проводили взглядом девушку с хоббитом, вслушиваясь в возмущенные крики последнего. На кухне Беорна вновь воцарилась тишина. Залетающие внутрь помещения звуки лишь усиливали то безмолвие, что сковало гномов.

– Я зря поспорил? – первым заговорил Кили, обратившись к дяде. Торин, как обычно спокойный, посмотрел на племянника. На лице Короля не читалось удивления. Казалось, что молодой наследник Дурина, как и хоббит, давно прознал о воинственной природе маленькой девочки, что подавала завтрак.

– Сдается мне Кили, что зря.

Поднявшись с места, Торин отхлебнул из кружки и вышел из-за стола. Поглядев в окно, ухмыльнулся. Двалин, знавший Короля еще мальчишкой-шалопаем, (ох и любил Торин проказничать в свое время: как-то раз он умудрился подменить всю одежду королевского гарнизона на тоненькие шелковые ночные наряды, что так любили человеческие женщины) без промедления узнал во взгляде внука Трора искорки любопытства. Едва заметные, они, тем не менее, становились ярче. Двалин качнул головой. Ничего хорошего, однако.

– Ты же не думаешь, что эта козявка сможет закинуть хоббита на свою лошадь? – обратился к Торину Бофур. Разведя руки в стороны, гном покосился на Кили. Последний выглядел потерянно. Видимо уже прощался с половиной своего еще не добытого золота. – Я имею в виду, она то может и хорошо ездит. Но хоббит далеко не так прост, как кажется… Мы с вами успели в этом убедиться.

– А ты-то сам уверен, что козявка, которая нам тут харчи разливала, проста? – Двалин посмотрел на Бофура с легкой ехидцей в глазах. – Стала бы она спорить, если бы не была уверена в выигрыше?

– Да ну говорить о чем-то смысла нет, – сидевший Фили тоже поднялся с места, и, хлопнув брата по плечу, вышел из-за стола. – Вы как хотите, а я пойду и гляну. Если вдруг Бильбо все же окажется верхом на лошади, теперь уже я клянусь Дурином, никогда слова плохого не скажу в сторону хоббита.

Не сговариваясь, все гномы тут же начали вскакивать со своих мест. Кто-то брал с собой кружки, кто-то – булочки. Все надеялись увидеть веселое представление. Двалин, наблюдавший за Торином, подождал, пока друзья выйдут из деревянного дома. Проходивший мимо Балин косо глянул на Короля, покачал головой и последовал за компаньонами. Торин же, казалось, идти никуда не торопился.