Текст книги "Чертоги Казад-Дума (СИ)"

Автор книги: Каэрия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 57 страниц)

♦♦♦♦♦

– Полагаю, ничего страшного не случится, если мы вдруг все вместе окажемся у Беорна на пороге. Ваш маг рано или поздно позовет вас, конечно, но Гэндальфу невдомек, что мой наставник все про вас уже знает. Так что… добро пожаловать.

Договорив последнее, девушка махнула рукой и прыгающей походкой двинулась между ульев по направлению к изгороди. Провожая ее взглядом, Торин несколько мгновений ошеломленно стоял на месте. Встряхнув головой, молча пошел следом за юной женщиной, назвавшейся Ниар. Спрашивать совета у друзей гному не хотелось. Во-первых, потому, что вряд ли девушка лгала. Во-вторых, потому, что ждать Гэндальфа уже надоело. Ну и в третьих, соратники тоже выглядели порядком ошарашенными. Складная речь незнакомки впечатляла своей… чеканностью.

Вообще, Торину следовало ей ответить. Но в момент, когда девчушка оказалась рядом, в голове гнома было только два до безумия нелепых вопроса: «Вы?» и «Как такой малютке удается залазить на такую большую лошадь?». Конечно, увидев ее еще у Каррока, молодой Король понял, что хозяйка вороного жеребца не была высокой. Однако подумать, что она была настолько низенькой Торин просто не мог. Хотя бы потому, что таких крохотных людей гному встречать еще не доводилось. В Дунланде он видел высоких смуглых мужчин и таких же высоких и смуглых женщин. Странники, что торговали в этом человеческим городе, были хоть и светлее, но немногим ниже. Так что рост незнакомки Торин воспринял как маленький сюрприз.

Оглянувшись, гном посмотрел на своих компаньонов, что шли рядом, почти не отставая. Все они переглядывались друг с другом, искоса поглядывая на шедшую подле всей группы черную, статную лошадь. Конь, кстати, без приказа хозяйки двинулся следом. Не только красивый, но и умный. Торин нахмурился, с жеребца переводя взгляд на девушку.

Неожиданная и приятная встреча, тут спорить не с чем. Готовый поклясться Эребором, меньше всего молодой наследник Дурина ожидал повстречаться с этой миниатюрной и улыбчивой красавицей снова. Кто бы мог подумать, что незнакомая наездница окажется подопечной того, чьей помощи искал Гэндальф. Впрочем, можно было догадаться, наверное. Но никого случайные прохожие обычно не волнуют. Торин улыбнулся краешками губ, смотря в спину девчушке.

Совсем еще юная, она легкой походкой обходила ульи, ловко огибая их то с одной стороны, то с другой. Насвистывая что-то себе под нос, быстрым ветерком девушка неслась через пасеку, не оглядываясь и не сбавляя скорости. Ее короткий волос, забавно торчавший во все стороны, под светом яркого солнца казался почти медным, а светлая кожа белела подобно снегу. Только сейчас Торин заметил, что вокруг тонких запястий чудного существа вились кожаные браслеты с крохотными каменными подвесками. Забавно, но девчушка, кажется, любила все простенькое: одежда ее была чистой, но изношенной и скромной. Кожаные сапоги до колен в некоторых местах протерлись. Пояс, который девушка обвила вокруг талии два раза, был сплетен из толстых льняных шнуров, а хлопковая рубашка по краям имела парочку дыр. Неопрятно, но мило. Возможно потому, что вся неопрятность лихой наезднице шла – с легкостью ее можно было представить сидящей где-нибудь в засаде, с кинжалом в зубах и луком за спиной.

Хмыкнув, Торин заметил еще кое-что. У юной человеческой красавицы действительно не было при себе оружия. Вообще никакого. В этот раз молодой Король не испытал удивления, но лишь нашел подтверждение собственным думам. Хотелось бы узнать, каким образом молодая особа намеревалась защищаться от недругов, в случае неприятных с ними встреч. Явно ведь в рукопашном бою против орков и прочих тварей у девчонки и шанса то победить не было. С такой задачей и большим человеческим воинам сложно было бы справиться. А о детишках, как эта наездница, речь вообще идти не могла.

Задумавшись, гном спешно обошел один улей, остерегаясь летавших вокруг пчел. Подождал, пока мимо пройдут племянники. Пропустил вперед остальных своих друзей. Хлопнул по плечу замыкающего компанию Бомбура – добродушный толстяк выглядел обиженным и уязвлённым речами Гэндальфа о «двух гномах в одном» – и двинулся следом. Настроение, к счастью, стало немного лучше. Хотя бы потому, что яркое клеверное поле, в цвету пылающее сочными красками, навевало воспоминания о детстве. Ощущая успокоение, Торин со всей компанией завернул по направлению к широким воротам. Девушка, что теперь вела всех гномов за собой, открыв калитку, пригласила гостей во внутренний двор, обнесенный изгородью. Улыбаясь и кивая, она подождала, пока внутрь дворика зайдет Торин. Когда все гномы оказались по «домашнюю» сторону ворот, девчушка ловким движением взяла своего коня под уздцы, ногой прикрыла калитку и рукой указала куда-то вдаль.

– Идите дальше, прямо по тропинке. Увидите низкий деревянный дом и заходите в него, вас уже ждут, – девушка стояла рядом с лошадью, поглаживая морду вороного коня, который судя по всему, порывался куда-то быстренько ускакать. Жеребец казался строптивым: только теперь Торин понял, насколько действительно огромным был этот черный скакун. Широкие копыта коня оставляли в земле большие глубокие следы. Мохноногий, он выбивал ногами упрямую чечетку, силясь вырваться из рук хозяйки. То и дело разворачивая строгие аккуратные уши в сторону, вороной великан легонько тыкался девчушке в плечо. Картина поражала своим великолепием. – Будете встречать на пути животных – не пугайтесь и ни в коем случае не обижайте их. Беорн такого не потерпит.

Досказав последнее, девушка потянула своего жеребца куда-то в сторону. Счастливый, конь без промедления ступил следом за наездницей. Гномы, поняв, что проводника они в чужом доме лишились, тут же заголосили.

– Послушайте, милейшая, лучше будет, если Вы отправитесь с нами! – из толпы вышел Бофур, мило улыбаясь и скромно пряча руки за спиной. Поглядев на него, Торин хмыкнул. Друзья соображали достаточно резво. Перешептываясь, они искоса и недоверчиво оглядывали девчушку. Сам Король-под-Горой не находил в юной особе ничего опасного, но, как показывал горький опыт, зачастую очевидная доброжелательность могла скрывать за собой ярую ненависть. – Как же мы объясним Вашему хозяину свое появление? Нагло появляться в дверях – не дело. Нас ведь никто еще не приглашал.

Бофур замолк, в искреннем и неприкрытом волнении ожидая ответа. Девушка, смотря гному прямо в глаза, снова рассмеялась. Лицо Торина при этом вновь тронула улыбка. Красивый смех, переливчатый, почти детский. Давно не приходилось слышать такого.

– Я Вас приглашаю, мистер гном. Вас и друзей Ваших. Но если вы робеете, деваться некуда, – отпустив поводья, девушка хлопнула вороного скакуна по крупу и, подождав пока лошадь скроется за деревьями, прошла вперед. – Идемте.

♦♦♦♦♦

– Идемте.

Ловко развернувшись, девица широкими шагами прошла к каменной тропинке и повела всю компанию вперед. Фили, с любопытством оглядывая незнакомку, гадал, кем она приходилась хозяину шикарных пчелиных владений. Как сказала сама девушка, Беорну она была воспитанницей. Верилось с трудом, учитывая нелюдимость всех оборотней.

– Она не похожа на человека, – прошептал Кили в полголоса, поравнявшись с братом. Опустив голову, он кивнул на красавицу-незнакомку. Маленькая, тоненькая, расторопная, больше прочего она отчего-то напоминала Фили рыжую белку. Движения девушки были плавными, отточенными, умелыми. Походка – прыгающей, но упругой. Тяжелый шаг компенсировался удивительной ловкостью. Странное сочетание. – Сам-то ее видел?

– Еще по дороге сюда, – Фили с легким раздражением окинул брата взглядом. Последний как обычно много говорил, много улыбался и отчего-то краснел. Упаднические мысли, судя по всему, вместе со всеми мыслями в целом убежали из головы Кили. Хотелось бы знать, в каком направлении. – Ехала к Карроку. Меня другое удивляет. Одета бедно, а подпруга коня серебром вышита.

Мимо братьев важно прошел белый баран. Яркий, как облачко, он искоса окинул гномов пренебрежительным взглядом, и поплелся прочь, неторопливо перебирая ногами. Как у барана мог быть пренебрежительный взгляд, Фили не волновало. Гораздо более важной деталью являлась походка этого животного: он шел в положении «стоя», на двух задних ногах. Прицокивая копытцами, лихо так топал к зеленой изгороди.

– Во имя Дурина, куда мы попали? – озвучил Кили мысли, пожалуй, всех гномов. В Средиземье, конечно, хватало чудных вещей и еще более чудных существ. Но ходящих как люди парнокопытных парням встречать ещё не доводилось. Поражаться было чему, хотя стоило помнить, что проявленное удивление могло быть оскорбительным к местным обитателям.

– Слушай, не спрашивай ничего, ладно? – попросил Фили брата. Сморщив нос, молодой гном представил себе, как выглядит хозяин пасеки. Воображения хватило только на то, чтобы пририсовать человеку уши и хвост. Как объяснил Гэндальф, Беорн мог превращаться в медведя. И, ссылаясь опять же на слова мага, оборотень этот обладал тяжелым характером. А попадаться под лапы огромному косолапому крайне не хотелось. – У меня и так двоякие мысли в голове, а тут еще ты…

Кили надулся, но уже через минуту засиял как солнышко. Догадаться о причинах столь бодрого настроения было достаточно просто. В воздухе, где-то в стороне, разливался пряный, пьянящий аромат свежеиспечённого хлеба. Сладкая сдоба, судя по тем мягким и карамельным ароматам, что щекотали носы голодных и усталых путников. Пустой желудок возмущенно заурчал при мыслях о скором обеде. Сглотнув, Фили приказал себе не торопить события и не вопить от счастья, которое могла доставить всем гномам крепкая и горячая трапеза. Хотя стремление броситься вперед и наворовать сытных булочек было огромным.

– Как я есть хочу. Я безумно хочу есть. А пахнет ведь корицей и медом. И парным молоком, – начал причитать за спиной Бомбур. – Наверное, аппетитные штуки стряпает этот Беорн. Только представьте эти круглые воздушные хлебцы, пропитанные свежим янтарным медом…

Фили от злости остановился. Кили поступил так же. Пылая негодованием, братья, не сговариваясь, обернулись к тучному гному, который мягко улыбался и сверкал глазами. Бомбур, встретив суровые взгляды племянников Торина, тут же смолк.

– Бомбур, сделай одолжение – заткнись хоть на минуту, – учтиво попросил Фили, сам того не ведая представляя описанные рыжим гномом вкусности. Желудок теперь устраивал маленькую революцию. Чтобы унять его вой хватило бы и маленького кусочка хлеба, но не на шутку раззадоренный, теперь он требовал действительно вкусных вещей.

– А если не смолкнешь, матерью клянусь, я сам тебя слопаю и даже не поперхнусь, – прошипел Кили, четко и ясно выговаривая слова. Толстяк, услышав всю тираду, грустно и отчужденно моргнул. На секунду Бомбура стало жалко. Однако после того как спазмы в животе повторились, Фили убедился в правильности совершенной над компаньоном словесной казни.

– Все трое – прекратите уже, – проходивший мимо Двалин холодно зыркнул на Фили. Поежившись, молодой гном косо посмотрел на притихшего брата. – И так жрать хочется, а вы…

Возмущенно махнув рукой, опытный воин пошел дальше, не обращая более внимания на разворачивающуюся потасовку. Вздохнув, Фили вновь посмотрел на Бомбура. Последний ждал чего-то, осторожно поглядывая в сторону. Немного растерянный, он явно не думал больше о сдобе, булочках и обеде. Вздрогнув, Фили оглянулся и увидел вдали сделанный из дерева дом. Из открытых нараспашку окон виднелась шляпа Гэндальфа, силуэт какого-то огромного существа и кучерявая макушка Бильбо.

Шедшая впереди девушка, которая взялась представить гномов своему покровителю, весело замахала одной рукой в жесте приветствия.

– Эй, Беорн! Я дома! Глянь, какой улов! Тринадцать милых подгорных человечков!

♦♦♦♦♦

– Эй, Беорн! Я дома! Глянь, какой улов! Тринадцать милых подгорных человечков!

Беорн заприметил всю толпу издали. Впереди шла Ниар, весело размахивая руками. На лице ее светилась улыбка, столь ей присущая доброжелательность и веселье. Как обычно в приподнятом настроении, девушка вышагивала вперед с грацией, которую редко можно было увидеть среди женщин. Конечно, все дамы старались быть элегантными и привлекательными. Секрет Миас был как раз в обратном: Ниар не пыталась быть похожей на тех высокородных Леди, которых воспевали поэты в сказаниях и песнях. Как существо древнее, легендарное, она сохраняла в себе едва уловимые природные начала.

Оборотень знал ее целых пять лет. Ровно столько эта чародейка прожила под крышей его дома. Беорн впервые встретил Ниар в Лихолесье. Избитая, раненая, она лежала на лужайке рядом с Арго. Понятия не имея, кем является маленькая девочка, добрый медведь подобрал ее и отнес к себе. Несколько недель он приводил Ниар в чувство, выжидая. Девушка крепла, хорошела и дарила ему улыбки. Спрашивать ее о чем-либо Беорн долго не решался. Понять, что произошло в Черном Лесу он не смог. Но предложил молодой красавице остаться на несколько месяцев. И девчонка согласилась. С радостью бралась за любую работу, трудилась, не вредничала и не паясничала, а вечерами пела, точно соловей. Очарованный ее легкостью, Беорн любовался Ниар. Правду он узнал по случайности, нелепой и грустной. Однажды решив проследить за своей подопечной во время ее практически еженедельных прогулок к Лихолесью, он увидел Ниар в компании двух эльфов: златовласой девушки и черноволосого юноши, высокого и стройного. Они разговаривали между собой на звонком витиеватом языке. Не став выдавать себя, Беорн вернулся домой и стал дожидаться Ниар. Когда девушка вернулась, она прямо сказала ему, что знает о его собственном походе в Черный Лес. И тогда был длинный разговор, во время которого старшая Миас дала понять Беорну, что молчание теперь являлось залогом его жизни. Не поверивший на слово, оборотень выслушал сказ чародейки о Сильмариллах, Мелькоре и детях его. Полностью осознав, кого он опекает, Беорн накинулся на Ниар и встретил в ней невиданной силы оппонента.

«Я не хочу убивать тебя, Медведь. Ты хороший человек, добрый, милосердный, справедливый. Ты можешь нести этому миру свет. Но если ты еще раз посмеешь поднять на меня свою руку, ты погибнешь. И я не дрогну, вырезая из груди твоей сердце и из шерсти делая плащ» – голос Ниар тогда звучал холоднее и резче обычного. Металлический, глубокий, он лился гладкой, плавной речкой. Но Беорн не стал гневить Миас, а лишь попросил повторить её свой рассказ. Что она и сделала, отпустив опекуна.

Как объяснила Ниар, ей нужен был приют. Она ждала кого-то здесь, на этой тропе, лелея в душе коварные планы. Со временем Беорн узнал от девушки много новых вещей. Вечерами они сидели за столом, пили мед и ели. А Ниар рассказывала оборотню про Ангбанд, ее родной дом, про далекие края Севера, про прошедшие войны и про героев, которые встречались ей на пути. Очень много девушка говорила о своем отце и о брате с сестрой. Нежность и любовь скользили в ее словах, и всякий раз, заслышав нотки грусти в речи своей сожительницы, Беорн чувствовал глубокий, нарастающий страх. Ниар была злым существом, убийцей, осквернительницей. Оборотень понимал это. И, осознавая с кем говорит, он пытался понять, как создание столь далекое от света могло испытывать такую сильную привязанность к своим близким. Чувства, ведомые лишь добрым и благородным существам.

Шли года, а Беорн убеждался в том, что зло по натуре своей не слишком отличается от добра. Он перестал бояться Ниар. Слушал ее и учился у нее, как маленький ребенок может учиться у мудрых и старых. А старшая дочь Мелькора продолжала рассказывать о путешествиях сестры и брата, об их победах и поражениях. Порой ее рассказы походили на сказки, порой были чересчур похожи на жизнь, но так или иначе в них были уроки, число которых Беорн уже давным-давно позабыл. Внимая словам колдуньи, он находил в ее речах правду, неприкрытую, ясную, твердую. Каждое слово Миас обосновывала и всему находила она объяснение. Раз за разом она доказывала Беорну свою доброту, так, что оборотень уже не понимал, как столь дивное создание может быть предвестником бед.

А две недели назад Ниар сказала, что скоро уйдет своей дорогой. И тогда медведь понял, что пришло время, которого он всегда боялся. Время перемен.

Оглянувшись на своих гостей, оборотень ухмыльнулся. Заслышав звонкий девичий голос, возвещающий о прибытии тринадцати гномов, Гэндальф притих. О нем Ниар рассказывала много любопытных баек. И, судя по ее словам, которым сам Беорн склонялся верить, маг этот был силен и мудр. По крайней мере, старшая Миас относилась к Серому Страннику с глубоким почтением.

– Пара значит, говорите? – выгнув одну бровь дугой, Беорн кивнул волшебнику. Тот, хмурясь, промолчал. Видно было, что маг чем-то недоволен и смущен. Последнее оборотня порадовало. – А пара это разве пятнадцать?

– Помноженное на семь плюс один, – тут же выпалил маленький спутник Гэндальфа. Достопочтенный хоббит был напуган, но полон энтузиазма и уверенности. Забавный малый. – Мы просто еще не дошли до той части рассказа…

– С вами ясно все, – тепло улыбнувшись, Беорн подошел к столу и, стащив со шкафа поднос со стаканами, начал расставлять их. Подождав, пока один из его верных псов – Ато – принесет кувшин с молоком, Беорн поглядел на молчавших гостей. Явно растерянные, они ожидали его реакции в тихом страхе. – Да вы не бойтесь… Я знал о Вашем прибытии и о том, кого Вы сюда ведете, Гэндальф. Так что гномы, хоббит и Вы сами для меня не сюрприз. Мой дом – ваш дом. Не ахти что, но накормить такую братию я сумею. Чем смогу, в общем, тем помогу. А пока, милый хоббит, будьте добры, помогите мне.

С этими словами Беорн протянул в руки Бильбо мешок с ложками и вилками. Объяснив, что и как нужно делать, оборотень раздал приказания всем своим зверькам и стал дожидаться прихода гостей. Они появились на пороге через пару минут. Залетевшая в помещение Ниар пылала несдерживаемой радостью. От нее пахло лугом, ветром и речкой, так что Беорн без промедления понял – дочь Мелькора вновь ходила к Андуину. Широко распахнув дверь, она жестом пригласила гномов пройти внутрь. Беорн с трудом представлял себе, как может выглядеть компания гномов, но под высокими балками его дома они смотрелись, как минимум, забавно. Серьезные, не знающие чего ожидать, маленькие подгорные жители усталыми, но смелыми взглядами смотрели на хозяина пасеки. Оборотню гномы понравились.

Хмыкнув, он прикинул про себя размеры своей столовой и величину пришедшей в дом компании. Столик нужен был явно побольше. Обойдя стороной оробевшего хоббита, что прижимал к груди вилки с ложками, Беорн остановился напротив гномов, сложив на груди могучие руки.

– Мое имя – Беорн. Вы мои гости. Так что пожалуйте в дом медведя, господа.

Несколько секунд в столовой стояла гробовая тишина. Почему-то все притихли, и лишь со двора доносилось веселое ржание вороного Арго. Улыбаясь, Беорн ждал. Когда первое робкое приветствие сорвалось с губ какого-то скромного смельчака, со всех сторон на оборотня посыпались произносимые имена и громкие возгласы «К Вашим услугам!».

Комментарий к Глава 1.3: Дом медведя

Обложка к первой главе:

http://fc04.deviantart.net/fs70/i/2015/015/0/1/sorceress_of_light_by_mirabilemendax-d8e0nm9.jpg

====== Глава 2.1: День “отдыха” ======

Подлецы считали Барад-Дур своей собственностью, а Мордор – своим наследством. Наглые сопливые ублюдки, неспособные правильно оценивать расстановку сил в мире. Наделенные практически ничем неистребимой уверенностью в собственном могуществе, эти трое претендовали на власть в Средиземье. И, судя по проявленному ими упорству, своих целей они добиться могли.

Саурон обошел стороной оставленный Талрисом меч. Поднять его клинок он не мог – лишенный тела, силы, власти, Темный Владыка лишь мечтал вновь коснуться ногами земли. И ведь чья была идея с кольцом, а? Сделав рывок вперед, Майа встал на одно колено перед клинком Миас. Свое оружие Талрис оберегал как зеницу ока. Оставленный тут, совсем рядом с Дол Гулдуром, меч даже сейчас полыхал магией мерзкого волшебника. Чары Талриса были как никогда сильны: время шло, детишки Мелькора крепчали. Раньше их ребяческие игры с магией Саурона даже умиляли. Приятно было смотреть на веселых сорванцов, которые без всякого страха в глазах катались верхом на пауках под высокими сводами Ангбанда. Невероятное зрелище на самом деле. Однако малыши быстро росли, хорошели, умнели. И начинали соображать, что к чему в Средиземье.

Раньше, когда Мелькор еще не был пленен Эру, Саурон дружил с молодыми и совсем еще наивными воинами Дор-Даэделота. В некотором смысле он был их вторым наставником. Моргот воспитывал отпрысков своих в строгости, порой жестокости и тирании. Да, нельзя было бы упрекнуть его в отсутствии всякой любви к детям. Он дорожил своими Миас, как не дорожил никем и ничем в существующем мире. Ради них троих Мелькор был способен на многое. Но страшась за участь детей, старый Темный Властелин в каждое проявление отцовской нежности (Саурон не мог забыть этих моментов, как ни пытался) добавлял завидную щепотку строгости и сдержанности. Сопляков поэтому было жалко, и, выводя малявок на прогулки, Саурон частенько давал им вволю повеселиться. Пожалуй, только рядом с ними Темный Властелин чувствовал себя живым. И светлым. Таким, каким был некогда.

Когда Мелькора пленили, Миас стали для Саурона некой опорой, постоянными защитниками, гарантом безопасности на случай, если что-то пойдет не так. По силе равные самому Морготу, они чаще вели себя кротко, спокойно и сдержанно. К удивлению многих – в том числе и к удивлению самого Саурона – никто из троих не выказывал жестокости или беспощадности к подчиненным. Миас лишь на поле брани казались таковыми. В меру властные, в меру алчные, они желали только одного – возвращения в Средиземье отца. Безумное желание, неподкрепленное никакими разумными доводами, оно снедало сердца трех великих воинов Ангбанда. Когда Саурон понял, что друзья его более друзьями не являются, было как-то поздно менять что-либо в устоявшихся отношениях. Конечно, поначалу они все вместе пытались решить непростую задачку, что задал им Эру, посадив Моргота в Куму. Дела стали хуже в момент, когда сам Саурон нашел возвращение Темного Владыки в Средиземье ненужным. Миас разгневались, пусть и не подали вида. Месть с их стороны пришла неожиданно.

Создать единое кольцо Саурону предложила Ниар. Сладкими были ее речи, повествующие о павшей перед новым владыкой Арде. И идея старшей Миас показалась Саурону хорошей. Обмануть всех, таким образом победив. Недолго думая, Майа поступил, как предложила ему Ниар. Невдомек ему было, что за обманом крылся еще один обман. Как говорится, доверяй, но проверяй.

«Забавно, но я ее сам всему обучил и многое рассказал, – подумал Саурон, вспоминая лицо старшей наследницы Мелькора. По сути ведь, принцессы Ангбанда, дочери Темного Властелина, прекрасной Ниар. Девушку сложно было назвать симпатичной, но обычным существам Средиземья она бы пришлась по вкусу. Из двух сестер самому Саурону всегда больше нравилась Анаэль. В белокурой эльфийке не было того коварства, что таилось в глубоких шахтах бездонного сердца Ниар. – Стоило только подумать, на что они способны, и того удара с легкостью можно было бы избежать».

Протянув руку к мечу, Саурон замер. Сделанный из обычной серой стали, ничем непримечательной и непрочной, клинок Талриса, тем не менее, обладал определенной силой. Ковался он в ангбандской кузне, и создателем его была Ниар. Девушка дружила с металлом: податливый в ее руках, он превращался в удивительное оружие, уникальное, крепкое, гибкое. Как закаливала свои мечи Ниар известно никому не было. Охраняющая секреты мастерства так же яростно, как секрет собственного происхождения, старшая дочь Мелькора предпочитала творить в одиночестве. Именно этот клинок, который принцесса специально делала для брата, целых два месяца не покидал полумрака кузнецы. Отдав меч в руки Талрису, Ниар пожелала, чтобы маг положил на него свои охранные чары. Теперь они мелкой вязью рун опутывали лезвие клинка, заставляя его светиться еле видимым светом цвета огненного сердца Ородруина.

Саурон качнул головой. Стоило ему только коснуться меча, вся пелорийская тройка сразу бы об этом узнала. С одной стороны Майа не терял ничего – бывшие друзья и так были осведомлены о делах старого союзника. С другой стороны, не хотелось выдавать собственных страхов. Задумавшись, Саурон отвел призрачную руку прочь от рукояти клинка.

– Судя по наружности двуногой и двурукой, ты пытаешься сохранять хоть какие-то остатки прежнего своего облика. Мне жаль тебя, Майрон.

Голос гостя вырвал Саурона из темных пучин раздумий. Поднявшись с колена, Темный Властелин посмотрел в сторону, где стоял поверженный враг. Впрочем, кто тут был повержен и когда – значения не имело. По факту, Майа сам находился не в лучшей своей форме, так что оскорблять призрак эльфа смысла не было.

– Этим именем меня уже давно никто не называл, – выпрямившись, Саурон оглядел своего посетителя с ног до головы. Эльф стоял рядом, лишенный страха и даже опаски. Спокойно взирающий на черный призрак Темного Властелина, знаменитый кузнец и создатель Сильмарилл демонстративно зевнул. – Жалость это глупо, Феанор.

– Для кого-то точно глупо, – не став спорить, эльф скучающим взглядом оглядел серые стены Дол Гулдура. Длинные волосы Феанора развевал поднявшийся ветер. Потихоньку смеркалось. Сгущающаяся вокруг старой крепости темнота одеялом окутывала душу Саурона. После того, как к Амон Ланку пришел Талрис, Темный Властелин ощущал внутри себя поднимающиеся волны паники. – Зачем призвал меня?

Умелец никогда не любил ходить вокруг да около. Саурон бы хмыкнул, будь положение дел немного лучше настоящего. К сожалению, в Средиземье теперь было неспокойно. Определенно, всех Истари волновало возвращение Темного Властелина, – то есть самого Саурона – но невдомек было мудрым защитникам Эннората, что даже Повелитель Колец мог чего-то страшиться.

Пелорийская тройка целых семьдесят лет не появлялась на землях Эндора. Лишенный былой власти, Майрон думал, что его бывшие ученики и приятели путешествовали по Востоку. Чем они занимались там, сказать было сложно, но Майа подозревал, что дети Мелькора промышляли войной: созидать и наслаждаться созиданием молодые воины Дор-Даэделота не умели. Знающие толк в стратегии и инженерии, с легкостью эти трое могли работать на какого-нибудь зажиточного восточного правителя, выжидая и прячась. Примерно семь десятилетий назад, точнее Саурон сказать не мог, в Средиземье вернулся Талрис. Не скрываясь, не пытаясь даже обмануть шпионов бывшего друга, молодой маг поселился среди людей, в какой-то маленькой и бедной деревне на западе Эннората. Жил при этом чародей скромно, магию не применял. По прошествии десяти лет переезжал на новое место. И так до появления в Средиземье Анаэль. Встретив сестру, Талрис отправился на запад, туда, где когда-то был Белерианд. В целом, Миас не привлекали к себе внимания со стороны. Но Саурон прекрасно знал, что неутихающий пожар в их сердцах не мог потухнуть просто так. Возвращение детей Мелькора говорило только об одном: сильнейшие воины Ангбанда, наконец, нашли способ вызволить отца из тюрьмы.

Последней в Средиземье вернулась Ниар. Самая хитрая и опасная из всей триады. Саурон почуял ее приближение задолго до того, как ноги старшей Миас коснулись плодородной земли Эндора. В груди основательницы Тарас Луны кипел гнев. Клокочущая злость, перерастающая в ярость. Уверенная в своих действиях и решениях, Ниар летела по Руну на своем вороном коне, точно мятежный дух, вырвавшийся из-под земли. Никогда раньше старшая дочь Мелькора не казалась Саурону такой сильной.

– Мало кто знает, что Барад-Дур в действительности возводился всего семь дней, – Майрон прошел стороной от Феанора. Эльф терпеливо ждал ответа на свой вопрос. – Огромные каменные глыбы поднимались вверх не на веревках, как привычно любому орчьему обществу, но с помощью магии, сильной, стихийной. Словно перышки летали отшлифованные блоки из черного камня по воздуху, подхваченные чарами тех, кого некогда Валар считали лишь глупыми выдумками напуганных существ Эннората.

Саурон прошел за спиной эльфа. Феанор теперь выглядел более заинтересованным в продолжение беседы. Ну, так еще бы. Сказки, известные детям Валинора. Слухи о тенях, что сражаются на стороне Врага. Пустые и ничем не подкрепленные байки о чудовищных созданиях, охраняющих все входы и выходы Ангбанда.

– Я до сих пор помню ту картину, что наблюдал во время отстройки крепости, – тихим голосом продолжил Майа. Щуря глаза, наполненные огнем, он улыбался. – Стоящая посреди черной твердыни тоненькая девушка, раскинувшая руки и поющая ангельским голосом. Магия, струящаяся из ее бездонной души, лилась несдерживаемым потоком огня и металла. Опутывающая камни цепкими лентами чар, эта магия впитывалась в бездушные глыбы, наполняя их дыханием старого и сильного Врага. Точно молотом в кузнице девушка вбивала колдовство в каждую щель Лугбурза, в каждый просвет между стенами, в крышу, в землю вокруг, в темные высоты потолков и еще более темные низины гротов, что окружали крепость. Душу свою эта маленькая и с виду неприметная девчушка разделяла на части и отдавала крепости, как собственному ребенку. Песнь чародейки бежала непрерывной и прекрасной трелью над безжизненными просторами Мордора, поднимаясь к небесам, сливаясь с клокочущим сердцем Ородруина. Сама земля вторила той песни и в воздухе висели ее ритмичные, ужасающие стоны. Ветер в те дни казался мне дыханием огня: летающие вокруг Барад-Дура волны лавы, рассыпающие вокруг тысячи искр, омывали стены крепости, ласкали их, как мужчина может ласкать тело женщины. Барад-Дур рос, и, защищенный магией, крепчал. Непреступными казались мне созданные девушкой шпили. Любой враг, что подошел бы к крепости ближе, чем на милю, был бы испепелен тем недремлющим стражем, что жил в стенах и камнях вокруг твердыни. Восхитительным было создание, что строило Барад-Дур.

Саурон встал напротив Феанора. Эльф был мрачен и серьезен. Сложив руки на груди, он исподлобья мерил Майа недоверчивым взглядом.

– Что говоришь ты мне такое, Майрон? – Феанор поморщился. Легонько так, элегантно. Саурона чуть не передернуло. Отвык он от эльфийских манер за столько-то лет отшельничества. – Крепость твоя была разрушена. И никакой магии в ней не было, насколько известно твоему покорному слуге.

– Создатель дает, создатель и забирает, – мрачно произнес Саурон, подмечая тот нарочито уважительный тон, которым пользовался призрак. В определенном смысле такое проявление почтения можно было считать оскорблением. – Но магия охраняла Барад-Дур. Магия Амана, светлая и неукротимая в своем могуществе. Девушка та предала меня, и вместе с сестрой своей и братом ушла из Мордора.