Текст книги "Чертоги Казад-Дума (СИ)"

Автор книги: Каэрия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 57 страниц)

Хмыкнув, гномка нырнула в темноту, за собой оставив лишь прохладу наступающей ночи.

Впереди – война.

♦♦♦♦♦

Впереди – война. Талрис чувствовал ее приближение, как птицы чувствуют приближение урагана. Сладкий запах крови, забытый существами Эннората, вновь разливался по воздуху томным, любимым ароматом. Одетая в сверкающие доспехи, Война величественной поступью приближалась к раздольям Средиземья, в руках свой неся меч, а в сердце – праведный гнев некогда забытых Королей исчезнувшего на тысячелетия государства. И пусть сейчас лишь тени клубились пунцовыми облаками над прославленными героями Эндора, вскоре они должны были превратиться в кровавый туман, в себе скрывающий огненное дыхание Ангбанда. Миас ухмыльнулся.

Саурон боялся. Странным сыну Мелькора казалось решение Властелина Колец свой страх тройке Пелори показать: коснувшись меча Талриса у Дол Гулдура, Майа позволил трем воинам Дор-Даэделота заглянуть в собственную душу. И увиденное детей Моргота удивило. Во всяком случае, Талрис ощутил именно удивление. Как оказалось, Саурон зла бывшим союзникам не желал, но трепетал перед ними, как мог бы трепетать перед лихой силой Валар.

Но напускная открытость в мире, где цена ошибке равнялась смерти, считалась обманом. Ведь Саурон прекрасно знал, что делал, берясь своей призрачной рукой за рукоять меча. Возникал вопрос: зачем Темный Властелин показывал врагам свои чувства? Чего хотел этим добиться? Явно ведь не жалости. Чего-то, однако, иного…

Талрис, обернувшись, косо посмотрел на едущего в стороне назгула. Шавка Майрона следовала за Миас по пятам, как преданный оруженосец. Чародей от навязанной компании избавляться не хотел. Лишать Саурона ощущения контроля было жестоко, так что сын Моргота позволил назгулу следить за собой и дальше.

Поджав губы, Миас напомнил себе о Гэндальфе. Олорин, пребывающий в скромном облике ничем непримечательного старца, твердой дланью Илуватара вмешивался во все проблемы, возникающие в Средиземье. И пусть трем воинам Барад-Дура уже удавалось обводить этого Майа вокруг пальца, в этот раз хотелось воспользоваться неиссякаемой прытью посланника Валар как можно более ловко. Поэтому, пришпоривая коня, Талрис свернул с дороги и помчался к Лихолесью галопом.

Однако все быстрее крутилась мельница интриг. Впервые за много десятков лет чувствуя себя молодым и полным сил, сын Мелькора с улыбкой на устах ехал к Дол Гулдуру. Зная, что Анаэль поведет войско Азога по Мен-и-Наугрим, чародей собирался подготовить для одного из Истар маленький сюрприз, способный отвлечь внимание опытного воина Майа от орчьей армии.

Теперь преимущество было у тех, кто выигрывал в скорости.

♦♦♦♦♦

Теперь преимущество было у тех, кто выигрывал в скорости. Траин, раздумывая о плане детей Мелькора, поглядывал на маленького варга, исступленно кричавшего подле своих более сильных сородичей. Голова от постоянного визга несчастного создания раскалывалась пополам, однако прекратить страдания худого и искалеченного волка гном не мог. Поэтому, сложив руки на груди, старый Король-под-Горой лишь опустил взгляд к земле.

Без всяких сомнений, Анаэль надеялась выкрасть у Торина ключ от двери Эребора, посылая орков к владениям Трандуила. Судя по шепоткам уруков, эльфийка вознамерилась вести свою новую армию через Лихолесье, по старой гномьей тропе, проходящий вблизи от Дол Гулдура. Как понимал сам Траин, решение бессмертной о переходе через Черный Лес не нашло одобрения у Азога. Бледный гундабадский завоеватель не хотел приближаться к старым владениям Саурона, опасаясь излишнего внимания со стороны Властелина Колец. О том, что Темный Владыка жив, бывший Король Одинокой Горы знал давно: дети Моргота частенько обсуждали между собой возможные действия приспешника отца. Не скрывая чего-либо от Траина, Анаэль и Талрис открыто спрашивали у гнома советов, когда дело касалось Саурона. Подгорный же житель, боясь потерять доверие Миас, охотно делился своим опытом с чародеями. За много лет пленения у магов некогда гордый и надменный сын Трора научился смирению и скромности: пребывая в покорном молчании, Траин многое слышал и многому учился. А потому сейчас легко ориентировался в стремительно изменяющейся обстановке.

Вздохнув, гном решил, что Анаэль Дол Гулдур не волновал. Если бы эльфийка страшилась встречи с Сауроном, то повела бы Азога и его людей напрямую к Трандуилу, минуя темные тропы Лихолесья. И, однако, в качестве маршрута бессмертная предпочла открытой местности старый мрачный бор. Траин полагал, что младшая дочь Мелькора не хотела встречаться с Гэндальфом, который сопровождал Торина. Не мудрено. С другой же стороны, Миас хотели привлечь к Саурону внимание тех великих владык Средиземья, что считали себя защитниками Эндора. А значит, Серого Странника чародеи надеялись заманить к старой крепости. Талрис, который отсутствовал на сборах орчьего воинства, вероятно занимался как раз подготовкой ловушки для Таркуна. И весь исход компании, по сути, теперь зиждился лишь на скорости и сообразительности: кто кого перехитрит, кто кого успеет облапошить. А так как наследники Ангбанда действовали до настоящего момента без сомнений, умело и мудро, следовало предположить, что разыгрывающийся раунд они выиграют.

Но Траину не хотелось сидеть, сложа руки. Не для того он столько лет слушался чужих приказов, изучая врага и запоминая его планы. Зная, чем грозит сыну поход в Казад-Дум, старый Король обдумывал план побега. Конечно, подгорный житель благородного рода Дурина не собирался с мечом в руках убегать от стада разгневанных орков, чтобы найти смерть свою в течении Андуина. Нет, Траин собирался поступить несколько иначе. Памятуя о том, что трое Миас являлись обладателями разумов поистине диковиной силы, гном для начала хотел убедиться, что задуманный им побег не являлся частью плана детей Мелькора. Чем балроги не шутили, но такая возможность существовала. Анаэль, рассказывавшая о сестре много разных вещей, не раз и не два повторяла, что наследница трона Дор-Даэделота была искусным манипулятором, талантливым лжецом и бессердечным полководцем. С такой станется учесть строптивые нравы подгорного народца.

Вздохнув, Траин поднялся на ноги и устало посмотрел на мечущегося из стороны в сторону худого варга. Молодой волк, хромающий на переднюю правую лапу, пытался дотянуться до пищи, к которой его не подпускали матерые черные сородичи, ростом, наверное, с доброго жеребца. Иногда жалобно поскуливая, несчастный щенок ластился перед старшими волками, с их стороны получая в ответ лишь рык и укусы. Ослабший и явно голодный, хромой полугодка выглядел как скелет – ребра под облезшей кожей можно было легко пересчитать, а торчавшую дугу хребта, казалось бы, без усилий переломить.

«Сила рождается в слабости», – подумал про себя Траин, подходя к своре зубастых псов Азога. Заприметившие гнома варги обернулись к Королю-под-Горой, тут же утробно зарычав и оскалив клыки. Капающая из широких пастей слюна вызывала у наследника Трора тошноту, но, превозмогая себя, гном вытащил из ножен меч Анаэль. Заприметив белую сталь, варги, испуганно поджав хвосты, разбежались кто куда. Траин, быстро схватив самый большой кусок протухшего мяса, поспешил отойти подальше от рычащих злобных волков. Пятясь назад, гном отгораживал себя от кровожадных животных клинком, острое лезвие направляя на свирепых созданий. Убедившись же в том, что варги нападать не собираются, подгорный житель осторожно подозвал к себе ослабшего щенка. Последний, недоверчиво взирая на Траина, испуганно выхватил отвоеванный гномом кусок мяса из рук и убежал куда-то восвояси. Проводив хромого варга взглядом, старый Король устало опустил плечи.

Наверное, со стороны он тоже выглядел как маленький избитый щенок. Ни чести, ни достоинства, ни даже храбрости – лишь сильное, ничем неколебимое желание выжить и вернуться домой. Траин, сглотнув, посмотрел на белый меч в руке.

От стали веяло жаром, таким же сильным и удушающим, как жар кузнечного горна.

♦♦♦♦♦

От стали веяло жаром, таким же сильным и удушающим, как жар кузнечного горна. Феанор, опустив свой новый клинок, обернулся к Саруману. Волшебник, насупившись, ждал дальнейших распоряжений. Эльф же, вертя в руке меч, несколько минут просто играл оружием, привыкая к его весу. Тонкий клинок, выкованный самим Феанором и заколдованный Майа, прелестно пел, разрезая воздух. Еще не остывшие руны, нанесенные на поверхность лезвия итильдином, источали мягкий голубоватый свет. Король Нолдор, подхватив меч обеими руками, поднес изящный клинок к лицу.

– Ты сильный волшебник, Курумо, – протянул Феанор спустя пару минут молчания. Даже не пытаясь быть обходительным с главой ордена Истари, бессмертный улыбнулся краешками губ. – Не всякая магия может так глубоко проникнуть в железо, прошедшее через мои руки.

Саруман молчал, судя по всему просто боясь ответить. Эльф же приосанился и обернулся к владыке Изенгарда. Покорившийся воле Саурона, теперь Истар был предателем, с которым не стоило церемониться и которого уж точно не стоило жалеть. Феанор, хмыкнув, решил, что в разворачивающейся битве каждый играл только за себя. Курунир, как и Майрон, охотился за властью. Тройка Гор Пелори упрямо пыталась освободить отца. Сам же Феанор лишь хотел вернуть в Аман утерянные некогда Сильмариллы. Выходило, что Средиземье и жители его страдали от амбиций и тайных вожделений сильных мира сего. Как-то несправедливо получалось, но такова была жизнь.

– Чего еще тебе надобно, Кузнец? – голос Сарумана больше не дрожал. Уверенный тон мага звенел раздражением и свободолюбием. Белому Чародею не нравилось играть роль марионетки, но загнанный в угол, Курунир теперь мог только склонять голову перед посланником своего нового хозяина да подчиняться воле Короля Нолдор. Феанора все устраивало. Улыбнувшись своим мыслям, темноволосый создатель Сильмарилл опустил взгляд.

– Мне нужно новое тело, Курумо, – слова на удивление легко срывались с губ, обретая доселе невиданную жесткость. Удивляясь самому себе, бессмертный крепче сжал в руке меч. – Ты споешь для меня песнь, Саруман. Да постарайся спеть ее хорошо, потому что ныне от магии твоей зависит не только моя жизнь. Считай, Майа, что в руках твоих находится судьба Валинора. Знаю, чары эти будут темными. Но ведь цель оправдывает средство, не так ли?

====== Глава 3.4: Мен-и-Наугрим ======

♦♦♦♦♦

Но ведь цель оправдывает средства, не так ли? Бильбо решил, что постулат этот вполне сгодится для аргумента в пользу действий, скажем так, странных. Конечно, вскапывать долину хоббит не собирался, однако исползать ближайшую лужайку вдоль и поперек был намерен. До жути хотелось найти оброненный наконечник стрелы, чтобы показать Гэндальфу. К тому же, покоя не давали услышанные слова, эхом прозвучавшие в голове. Не будь мистер Бэггинс уверен в собственной трезвости, решил бы, что перебор эля дурно сказался на душевном самочувствии. Голоса ведь просто так не мерещатся. Должны быть причины.

– Да ну чтоб тебя… – зло прошипел полурослик, отбрасывая в сторону очередную веточку, попавшуюся под руки. Наконечник будто бы испарился. Всего пять минут назад яростно поблескивающий гранями, он, казалось бы, растаял в черноте ночи. Бильбо, признаться честно, последним фактом был крайне огорчен. Его «туковское» начало упрямо желало вернуть утерянную вещицу.

– Мистер Бэггинс, у Вас все в порядке? – спросил Ори, ближе всего сидевший к суетящемуся полурослику. Гномы, теперь мирно обсуждавшие предстоящий ужин, лишь косо поглядывали на Бильбо. Последний не обращал внимания на долгие изучающие взгляды компаньонов.

– Да, все хорошо, – весело произнес хоббит, выпрямляясь. Перепачканный и усталый, он, тем не менее, чувствовал некоторую взволнованность. Качнув головой, опустил руки вдоль тела, покусывая губу. Давящее чувство в груди усиливалось, как бывало перед грозой. Хотелось поскорее дойти до Одинокой Горы. Бильбо, поймав себя на этой мысли, криво ухмыльнулся. Кто бы мог подумать что он, зажиточный и преуспевающий житель Шира, никогда не высовывавший носа за пределы собственного огорода, будет так желать встречи с драконом? Немыслимо. – Просто пуговку потерял…

Ори довольно кивнул и вернулся к своему любимому делу – старательно выводя слова, гном терпеливо переносил на страницы своего блокнота все произошедшие события. Удивительно кропотливый и внимательный, скромный подгорный житель являлся счастливым обладателем уникального ныне таланта: не слишком умелый в битвах, Ори, однако, своим красноречием мог сразить любого неграмотного гоблина. Единожды заглянув к компаньону в заветную тетрадку, Бильбо на всю жизнь изменил свое мнение о подгорном народце. Раньше казавшиеся неотесанными и глуповатыми, теперь гномы виделись ширцу не только существами, знающими толк в красоте, но и созданиями, умеющими красоту созидать. Летописи Ори отличались сдержанной лаконичностью и отточенной живостью.

Грустно вздохнув, Бильбо отвел взгляд от нового друга и отер руки о собственные штаны. Найти наконечник в темноте не представлялось возможным, поэтому мистер Бэггинс решил отложить поиски до утра. Пока можно было просто отдохнуть. Поэтому, в очередной раз поджав губы, наш маленький герой направился к Гэндальфу. Серый Странник все еще листал книжку Ниар, выпуская из ноздрей густые струйки сизого дыма. Длинная трубка мага не отрывалась от его губ, и волшебник, погруженный в чтение, лишь изредка отнимал ее ото рта, перелистывая страницы.

Остановившись напротив чародея, Бильбо замер. Вновь вспомнились слова, недавно прозвучавшие в голове. Нахмурившись, хоббит с улыбкой на устах решил, что Гэндальфу о таинственном голосе ничего не скажет. Но вот соблазн спросить о значении услышанного был велик. Не колеблясь, мистер Бэггинс обратился к чародею:

– Гэндальф, можно у тебя кое о чем осведомиться? – Бильбо, говоря спокойно и уверенно, удивился сам себе. Раньше не хваставший бравадой, ныне он с легкостью справлялся с нервами. Как, однако, меняли походы людей. Опасность, стерегущая путников за каждым кустом, прибавляла смелости.

– Конечно же, дорогой Бильбо, – Гэндальф, оторвавшись от книжки, поднял к полурослику взгляд. Несколько мрачный и сильно уставший, Серый Странник прямо глядел хоббиту в глаза. Бильбо же, нахмурившись сильнее, скривил губы. Как-то не хотелось приставать к волшебнику по мелочам, но ведь чудной голос, звенящий в ушах, это не мелочь?

– Ну, в таком случае, – мистер Бэггинс набрал побольше воздуха в грудь. Не зная пока сути дела, он несколько опасался напрямую спрашивать о чем-либо старинного друга. – Ты случайно не знаешь, что означают слова «Алдир Аар»? Прочитал где-то в книге, а вот толкования не нашел… Все думал спросить тебя, да времени не находилось…

Серый Странник изменился в лице. Посерев, он теперь из-под густых кустистых бровей мерил полурослика тяжелым изучающим взглядом. Бильбо, сглотнув, замолк, не понимая реакции чародея. По телу прошлась легкая дрожь, сравнимая с той, что овеяла полурослика в момент прикосновения к загадочному наконечнику стрелы. Мистера Бэггинса вновь охватило ничем необъяснимое предчувствие скорой беды. Оцепенело разведя руками, ширец ждал ответа мага. Гномы, до этого не обращавшие внимания на беседу хоббита с проводником, теперь вслушивались в их разговор. От Гэндальфа веяло холодом. Длинные тени, пляшущие в ритм с языками огня, вились в темную даль долины.

– Хотелось бы мне узнать, откуда достопочтенному хоббиту известны слова языка валараукар? – спустя минуту молчания спросил волшебник. Бильбо, начиная паниковать, сглотнул. Говорить о таинственном голосе полурослик все еще не собирался.

– Говорю же тебе, в книге прочитал, – заплетающимся языком промямлил мистер Бэггинс, стараясь не выказывать собственного страха. Как-то все происходящее не укладывалось в рамки «нормального». И дело было даже не в путешествии к Одинокой Горе: Бильбо давным-давно осознал собственную глупость и ребяческую браваду, которые и подтолкнули маленького обитателя Шира кинуться за гномами. Причина страха таилась где-то гораздо глубже ставшей уже привычной опасности. Хоббит, живя в своей маленькой и уютной норке, успел прочитать множество сказок и сказаний Средиземья. Поэтому и знал, что почудившиеся голоса обычно бывали плохими предзнаменованиями. Качнув головой, Бильбо зачем-то добавил: – Пока бесстыдно копался среди книг Ниар, нашел одну интересную. Там и вычитал это странное слово. Может, растолкуешь, что оно значит?

Гэндальф теперь стал еще более мрачен. Почмокивая губами, он степенно отложил пухлый томик в сторону. Перевел взгляд к костру и вновь поднес ко рту свою длинную трубку. Несколько минут маг просто молчал, в его серых глазах отражалось пламя костра. Лившаяся с небес тишина накрыла маленький лагерь, и теперь все его обитатели ждали ответа Серого Странника. Последний факт хоббита удручал больше всего. Шум и гам, сопровождающие гномов на каждом шагу, обычно успокаивали.

– Этим словом некогда в темных землях Ангбанда называли Железную Корону, которую носил на своей голове Великий Враг, – Гэндальф заговорил неожиданно. Его сухой голос лился по полумраку как горный ручей. Бильбо, чувствуя отчего-то дурноту, смотрел в затуманенные воспоминаниями глаза волшебника. Серые, они потемнели и теперь виделись хоббиту черными озерами. – Алдир Аар – слеза Эндора. Вот что означают эти слова. Некогда в Корону ту Моргот вставил Сильмариллы, как символ своей власти над светом Средиземья. И был у этих слов свой символ – три камня, переплетенных нитями жизни. Старое понятие, забытое ныне. Темные слова, Бильбо, которые не стоит произносить вслух ни при каких обстоятельствах.

Гэндальф перевел взгляд к хоббиту. Мистер Бэггинс отступил назад, чувствуя себя маленьким и слабым под гнетом взора чародея. Предчувствуя со стороны Серого Странника море вопросов, полурослик ссутулился и поспешил отойти в сторону, не желая дискутировать на поднятую тему. Сердце в груди трепетало, как пташка, попавшая в силки. Не зная, куда себя деть, Бильбо уселся рядом с Бифуром. Взял в руки собственный меч и начал его с любопытством оглядывать, пряча глаза от друзей. В голове метались разрозненные мысли, черной тучкой нагонявшие ужас. Чувствуя нутром сгущающуюся вокруг тьму, мистер Бэггинс раз за разом мыслями возвращался к странному голосу, прозвучавшему в голове. Диковинному эхоподобному посланию, вторившему металлическому холоду наконечника стрелы.

Кому чудной голос мог принадлежать? Хорошо, если другу. Ну а если врагу?

♦♦♦♦♦

Ну а если врагу? Вдруг именно врагу достанется то малое превосходство скрытых знаний, которые Миас в течение тысячелетий так яростно оберегали от чужих взоров? Такой вариант не исключался, учитывая, что сейчас тройка гор Пелори действовала открыто. Ниар, поморщившись, прогнала прочь дурные думы. Не хотелось как-то подступаться к мысли о проигрыше. Старшая дочь Мелькора права на провал не имела. Столько лет готовясь к освобождению отца, теперь Красная Колдунья не собиралась отступать. Лучшего момента для тайных поступков в ближайшем будущем не предвиделось, так что действовать стоило без промедлений. Что Ниар и делала.

Однако раздумья об Осаа не давали покоя. Да, вначале появление гномки наследница Барад-Дура восприняла как нечто обыденное, не заслуживающее внимания. В конце концов, призраки не могли как-либо повлиять на жизнь материальную. Теперь же общество странной подгорной жительницы Ниар вводило в тоску: разум сразу рисовал картины заговоров и страшных интриг, которые Валар могли в качестве подарка готовить детям своего старого врага. В любом случае, старшая Миас не верила ни одному слову матери Торина. Учитывая, что уйти из чертогов Намо гномке помог Палландо, осторожность не была излишеством. Умные бойцы Майар знали толк в военном деле и умели загодя находить в стратегии противников слабые места. И хоть Синий Маг сам попросил Красную Колдунью отправить его в Аман, его мотивам тоже не стоило доверять. Ведь даже такие с виду честные и бескорыстные позывы Истари могли использовать в своих интересах. А Палландо, каким бы он ни был при жизни, оставался наместником Валар в Средиземье, защитником существ Эннората. А значит, являлся врагом.

Качнув головой, Ниар подняла взгляд к горизонту. Темная бездна неба начинала светлеть: серые краски касались тонкой нити земного края, плавно переливаясь в лазурно-синий цвет рождающегося дня. Набухающие у юга дождевые тучки отражали лучи восходящего солнца, пестря золотом. Стелящийся по траве свет пробуждал ото сна насекомых, играя радугой на искрящихся росинках. Погруженная в дремоту долина наливалась красками, а по-осеннему холодный ветерок сдувал с широких зеленых полей плотный настил молочного тумана. Ниар, потянувшись в седле, довольно улыбнулась. Проведя всю ночь на спине Арго, девушка впервые за много часов езды ощутила себя бодрой.

«Может быть не все так плохо, как может показаться, – успокоила себя Красная Колдунья, отпивая из бурдюка. – Так или иначе, мы все же своего добьемся. Это вопрос времени. Просто хотелось бы обойтись без лишнего кровопролития».

Последняя мысль Ниар смутила. Вернув на место кожаный мешок, не так давно вновь наполненный холодной родниковой водой, нахмурилась. Как-то по-изуверски нагло было рассуждать о количестве возможных жертв после бойни в Эреборе. Старшая Миас не умела обманывать себя. Много лет назад заключенный со Смогом союз казался выгодным и правильным тактическим ходом. И несмотря на тысячи погибших гномов, дружба с драконом все еще оставалась ценным преимуществом. Спали тогда огнедышащий змей хоть весь Эсгарот вместе с городами лесных эльфов, Ниар бы все равно поступила так, как поступила.

Не к месту вспомнился скромный гном, что сопровождал Торина Дубощита. Тот самый робеющий перед каждой тенью Ори, что мучился ночными кошмарами. Совсем ведь еще юный, на порядок более неопытный в сравнении с компаньонами, этот подгорный житель умилял своей наивностью и кристально чистой храбростью. А ведь дурачок искренне верил в силу смелости и благородства, восхваляемой существами Средиземья. Ниар, вновь качнув головой, сглотнула. На душе, однако, было мерзко. Впрочем, так бывало всегда перед войнами. Как и после них.

В голове почему-то зазвучали слова старой, давно забытой всеми песни. Когда-то давно ее куплеты с удовольствием напевали люди Гондора, подыгрывая себе на волынках и флейтах. Грустная музыка прошлого заполнила сознание Красной Колдуньи, и наследница Барад-Дура впервые пожалела, что рядом не было призрака гномки. Сейчас любая компания была бы в радость, даже компания потенциального недруга.

Вздохнув, Ниар оглянулась и нашла зеленую долину залитой солнечными лучами. Мир пылал золотом рассвета и серебром осевшей на траву росы. То тут, то там мелькали пролетающие ночные бабочки, а порой издали до ушей доносилась продолговатая трель соловья. Улыбнувшись, создательница Лугбурза тихонечко кашлянула. Арго, величественно вышагивающий вперед, мотнул головой, явно угадывая мысли хозяйки. Старшая дочь Мелькора лишь тихонечко погладила лошадь по шее и, расправив плечи, начала напевать ту песню, что пару мгновений назад вспыхнула в истлевшей книге памяти яркой звездою.

Магия лилась по землям Эннората вместе с ярким и чистым голосом существа, некогда покорившего Гондолин. Высокими нотами волшебство касалось сказочной долины, и все естество мира замирало в своем великолепии, поддаваясь немыслимой силе одного из воинов Барад-Дура. Лучистым звоном срывались забытые людьми слова с губ древнего демона и умелыми мазками художника ложились на вселенную, делая ее краше. Сверкающие луга наполнялись теплом и светом, а звезды, что с небес глядели на землю, лишь чище и ослепительнее сияли на фоне таинственной твердыни. Песнь летела вперед и с собой несла маленькие чудеса чародейства…

Ты видел мира изнанку,

Правитель горного замка,

Ковал мечи не из стали –

Сердца черных гор кричали

В твоих руках, и закалки

Не требует больше душа.

Но все изменила птица

И огненной тенью на лицах

Страх отразился. Народ,

Встречая последний восход,

Покинул свой дом вереницей

И храбрость надолго ушла.

Ты зря не верил в себя,

О том, что утратил, скорбя,

Правитель мертвого замка.

Твой меч – отнюдь не жестянка,

Кем выкован для тебя?

Спеши же – сгущается мгла*

…

♦♦♦♦♦

… Фили резко обернулся, дрожа. До ушей словно бы донесся чей-то удивительный голос, полный ласки, добра и мудрости. Мягкое и чистое девичье пение, теплой рукой ложащееся на грудь и успокаивающее встревоженное сердце. На мгновение молодого гнома охватило странное чувство: будто бы попав домой, Фили ощутил несравнимую ни с чем радость материнских объятий и жар очага в родной кухне. Наваждение было таким ярким и сильным, что юный воин даже растерялся на секунду, хлопая глазами и удивленно оглядываясь вокруг. Но потом чудесное пение стихло, и мир вновь стал унылым и серым. Обернувшись, Фили посмотрел на брата. Тот, замерев на месте, пустым взглядом мерил даль.

– С тобой все в порядке? – прочистив горло, спросил молодой гном у Кили. Последний, подпрыгнув на месте, безрадостно погладил одолженного у Беорна пони. Крохотный скакун вяло потряс ушами.

– Да, все хорошо… – Кили ответ протянул нехотя. – Просто какое-то странное ощущение возникло… Неважно, впрочем.

Фили захотел было спросить у брата, в чем, собственно, дело, но осекся. Мимо прошел тучный Бомбур, распихивая локтями своих сбившихся в кучку друзей. Дядя стоял рядом с Гэндальфом, поодаль от всей компании. О чем-то разговаривая с магом, Торин изредка стрелял глазами в сторону Лихолесья. Бледнее обычного, Король-под-Горой выглядел не выспавшимся и ужасно утомленным. Впрочем, как и все члены маленького отряда. Вставшие до рассвета, гномы Эребора быстро собрали всю поклажу, позавтракали на скорую руку и отправились в путь. За какие-то полчаса они добрались до небольшого взгорка, где находились Врата в Черный Лес – небольшая дубрава, которую прямо посередине иссекала тонкая линия заросшей и темной тропы. Уходящая вглубь Лихолесья, еле заметная дорожка растворялась в чарующем черно-зеленом тумане густой чащобы. Фили, тоже иногда поглядывая в сторону дороги, шедшей через частокол высоких дубов и елей, чувствовал первобытный страх. Хотелось бы как-то избежать переправы через мрачный и полный опасностей лес, но Гэндальф заверил компанию, что избранный путь является лучшим из всех возможных. Бильбо, единожды спросивший у мага об обходном маневре, получил в ответ от Серого Странника множество полных раздражения слов. Таким образом больше никто даже заикаться не смел о безопасных альтернативных путях к Эребору.

– Не сходите с тропы, – в очередной раз повторил Гэндальф, прямо смотря дяде в глаза. Торин молча кивал, не желая раскрывать рта лишний раз. Фили, наблюдая за ним, вновь почувствовал прилив восхищения: как воин, лидер, наставник, Король-под-Горой очень мудро и правильно поступал, сдерживая нейтралитет молчания в случаях, когда спора можно избежать. Тяжелый характер дяди тем и был славен, что находил проявление лишь в ситуациях, требующих напора и жесткости. Каким-то образом сдерживающий внутренних демонов, Торин вновь и вновь доказывал спутникам, что достоин трона Эребора как никто другой. Фили, хмыкнув, отпустил собственного пони, развернув миниатюрную лошадку мордой к зеленой долине. Коняшка, мотнув головой, безразлично потопала вдаль. С пони расставаться не хотелось, но таков был уговор с Беорном – он предоставлял путникам свою живность в помощь, гномы же в свою очередь эту живность обещали отпустить на подступах к Лихолесью. Нарушать даденных обещаний никто не желал, а поэтому путешественники теперь снимали тюки с едой со спин крохотных скакунов и отправляли низеньких лошадок в обратный путь.

– Как-то нехорошо получается, – произнес Кили, надевая себе на спину перевязанный веревками мешок с хлебом. Фили, подтянув к себе крепкое лукошко, битком набитое сдобой и завернутыми в салфетки кусками пчелиных сот, пожал плечами.

– Ну, не все же просто должно быть, не так ли? – по-философски заметил он, складывая руки на груди. Кили, фыркая и отплевываясь, пытался получше устроить за спиной тяжелый тюк. Вертясь из стороны в сторону, брат то и дело подпрыгивал на месте. – Считай, мы и так достаточно отдохнули, а Мглистые Горы перешли без особых сложностей. Путь долгий, а никто не пострадал. Надеюсь, Лихолесье пройдем без сложностей.

– Ага, ты в это веришь? – Кили подтянул ремни мешка, крутанулся на месте, пытаясь ухватиться за висящий за спиной шнур поклажи. Выругался разок, споткнувшись о собственные ноги, и вновь начал прыгать на месте, приноравливаясь к тяжелой ноше. – Сам же знаешь, с Гэндальфом все было бы проще…

Фили, поджав губы, согласно кивнул. С магом, естественно, сподручнее как-то. Гэндальф был стар, опытен. Наверное, хорошо знал все перепутья в Черном Лесу. Тяжело вздохнув, молодой гном посмотрел на Бильбо, которого Серый Странник зачем-то подозвал к себе. Полурослик теперь стоял в паре шагов от чародея, слушая его и кивая. Напутственные речи выходили до ужаса долгими.

– Слушай, раз уж такое дело и пока никто в лес не кидается, может, сыграем в слова? – предложил Кили, дергая теперь уже пойманный шнур. Фили, наблюдая за братом, спокойно взирал на его нелепые телодвижения. – Все равно ведь время как-то убивать надо. Так что, если хочешь, начинай ты.

Темноволосый племянник Торина, наконец, остановился, схватившись за мешающий шнур обеими руками. Торжествующе улыбаясь, Кили перестал егозить и теперь стоял рядом, гордо выпрямившись. В глазах его сверкала радость победы: обуздав противный мешок за спиной, брат теперь с остервенением дергал веревочку, силясь подтянуть тюк. Фили, прищурившись, хохотнул. Нелепое зрелище веселило, и пренебрегать забавным моментом юный гном не собирался. Жизнь, в конце концов, только один раз давалась, и вкушать все ее прелести вопреки тяжелым обстоятельствам нужно было всегда и везде.

– Что за ерунда?! – не выдержав, громко крикнул Кили и со всей гномьей дури потянул в сторону от себя болтающуюся веревочку. Мешок за спиной брата дернулся, бечева, несколько раз оборачивавшая тюк, лопнула. Ремни на плечах Кили издали глухой стон и мешок со спины племянника Торина свалился на землю. Кили же, лишившись за спиной ставшей уже привычной тяжести, замахал руками, все еще держа в руке кусок оборванной веревки. Пару раз ойкнув, грандиозно шмякнулся на мягкое место. Фили тут же прыснул, а стоявшие рядом компаньоны, до этого ждавшие окончания диалога Гэндальфа и Бильбо, громко загоготали.