Текст книги "Чертоги Казад-Дума (СИ)"

Автор книги: Каэрия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 57 страниц)

Именно в этом заключалась ее сила. Источник ее надежд и стремлений.

♦♦♦♦♦

Именно в этом заключалась ее сила. Источник ее надежд и стремлений. По крайней мере, так казалось Бильбо. Раздумывая о Ниар, хоббит все чаще приходил к выводу, что маленькой девочкой двигали вполне понятные мотивы. Ведь, ясное дело, лихая наездница отправилась в долгое путешествие не за бессрочной славой. Ею двигали вещи более приземленные, более понятные простым обывателям – любовь, забота, желание оградить от зла. Тяга к мирной жизни толкала навстречу войне яростнее ненависти и нетерпимости.

Плотнее укутавшись в плотный камзол, Бильбо поджал под себя ножки. Устроенный прямо на тропе лагерь заметала ночная буря. Снег валил с небес плотным настом. Хлещущий в лицо ветер драл горло, нагонял на глаза слезы, серебрил непокрытые головы. Сковавший землю мороз не щадил никого – продирающиеся вперед, гномы едва перебирали ногами, то и дело теряя из виду занесенную снегом дорогу. Растущие сугробы накрывали деревья, кусты и камни, не давая различить под ногами гладкие ленты льда. Только за прошедшие полчаса упавший пять раз, Бильбо проклинал про себя зиму и все с нею связанное.

Вконец умаявшись, едва не потерявшись на пустыре и посеяв таки один мешок с едой, храбрецы решили остановиться на ночлег. Не найдя поблизости подходящего убежища, гномы разбили лагерь посреди ветвистой тропинки, уходящей вверх, к горам. Растущие рядом деревья защищали от промозглого ветра, но падающий снег продолжал добавлять путешественникам хлопот. Бифур, промучившись с костром почти четверть часа, таки сумел разжечь отсыревшие ветки. Сильно замерзшие, подгорные жители принялись устраиваться на привал. Бомбур попытался что-то приготовить, но его обычно вкусная похлебка в этот раз показалась Бильбо отвратительной – слишком холодная, она растеряла свои вкусовые качества, а плотная пленка жира затянула наваристый суп.

После молчаливого ужина все начали укладываться спать, стараясь занять место поближе к костру. Бильбо, всматриваясь в угрюмые лица компаньонов, отчаянно пытался согреться. Решивший первым взять вахту у то и дело затухавшего очага, уселся рядом с покатым валуном. Успокаивая себя мыслями о Мории, полурослик зачарованно смотрел на пляшущие языки огня. Шумный лагерь вскоре притих – басовитые голоса эреборцев сменил тихий напев бурана, изредка прерываемый щелчками догорающих поленьев. Крупные снежные хлопья ложились поверх гномьих накидок. Белая перина стремительно росла, погружая дремлющих храбрецов в холодные объятия.

«Осталось совсем немного, – подбадривал себя Бильбо, придвинув ножки вплотную к костру. Негромко чихнув, полурослик рукой потянулся к своему мечу. Приятная прохлада клинка успокоила мятежную душу мистера Бэггинса. – Нужно перетерпеть, набраться смелости и идти дальше. Что мы, зря, что ли, столько шагали? Если не Эребор, то, хотя бы Мория. Вновь встретимся с бледным орком и покажем ему крепость гномьей стали. По самые гланды покажем!».

Перевернувшись, Бильбо плечом уперся в серый камень. Пару раз моргнув, принялся оглядывать незатейливый кусок скалы, силясь перебороть скуку и назойливые мысли о тепле. Внимательный взгляд полурослика скользил по изъеденному ливнями валуну. Испещренный крохотными дырочками и царапинками, он казался чересчур круглым и чересчур правильным. Не было на импровизированной подушке Бильбо ни мха, ни лишайника, ни вьюнов. Мистер Бэггинс, покрутив носом, протянул руку к валуну, смахивая с него налипший снег. Тонкий слой инея с подветренной стороны легко осыпался наземь, оставляя после себя свободно различимые серебряные бороздки незатейливого узора.

– Что за?... – чуть ли не задыхаясь от волнения, Бильбо принялся обеими руками ощупывать камень. Глотая ужас, полурослик плотно сжал губы, удерживая в себе громкий крик. Снежный рисунок на валуне оказался мистеру Бэггинсу знаком. Он уже видел его однажды, казалось бы, в прошлой жизни. Только тогда простой геометрический рисунок предстал перед глазами хоббита искусной гравировкой на наконечнике кем-то потерянной стрелы. Три кругляшка, сплетенные вместе серпантинами тонких линий.

«Это не может оказаться банальным совпадением, – мысль-вспышка озарила разум мистера Бэггинса. Беспокойство о холоде, голоде и постоянном насморке отошло прочь. Облизав губы, Бильбо взвился на ноги. Оглядывая округу, щурился, пытаясь разглядеть за пеленой бурана хоть что-нибудь. – Слишком уж много их уже было. Что это за знак? Кому он принадлежит? Другу? Врагу? Невидимому соглядатаю?».

На мистера Бэггинса мгновенно накатила хандра. Ощущая, как начинают дрожать ноги, смелый полурослик пожалел, что рядом не оказалось Гэндальфа. Волшебник сумел бы объяснить, успокоить и дать мудрый совет. Но приходилось обходиться собственными силами. Шмыгнув носом, Бильбо вновь обратил свой взор к непроглядной черноте зимнего леса.

Казалось, из-под снежного балдахина сама ночь глядела на смельчака. И взгляд ее был отнюдь не добрым.

Комментарий к Глава 11.1: Чертоги Казад-Дума Планы меняются. Придется выкладывать по одному кусочку, пока есть доступ к компьютеру.

====== Глава 11.2: Чертоги Казад-Дума ======

♦♦♦♦♦

Казалось, из-под снежного балдахина сама ночь глядела на храбреца. И взгляд ее был недобрым. Больг, чуть поежившись, вообразил себе, как вьюга заметает пустоши окрест Мордора. Каменные плато, по-видимому, становились настоящими ледяными узилищами в особенно суровые зимние дни. Снег никогда долго не лежал на мертвой почве черной страны, но если пурга пробиралась за плотную стену гор к Айзенмуту, можно было смело утверждать, что несколько дней подряд лютый мороз будет царствовать над Горгоротом. Ни толстый наст пепла, ни тонкие лавовые ручейки не могли спасти от холодного дыхания стихии – страна, которую все привыкли видеть в темном наряде, облачалась в сине-белую шубу. Когда же снег сходил, и зима под натиском горячих ветров сдавала позиции, голые равнины проступали к сумрачному свету, выставляя на обозрение миру пожатую жатву: трупы окоченевших орков, варгов и троллей распускались черными бутонами под красным светом Амон Амарта. Такой была весна в Мордоре.

Однако усиливающийся буран теперь не пугал Больга. Заглядывая себе за спину, остроухий всматривался в бешеную пляску снежных мотыльков с кипящим в крови волнением. Бывший в Мории не так давно, он теперь с удивлением оглядывал преображенные магией врата. Распахнутые настежь, каменные двери не колебались под дюжим танцем метелицы. Упрямо сдерживающие натиск ураганного ветра, они испускали едва заметное голубое свечение. Ровный геометрический вальс рисунка, выбитого на монолитном камне гигантских ставней, искрил отблесками пылающих жаром факелов. Ожившая Мория впервые за много столетий приветствовала гостей.

– Не робейте, – шепотом обратился Талрис к своим компаньонам. Больг, заслышав певучий голос чародея, задрожал. – Сейчас мы дома. Никто вас не тронет, ручаюсь.

Стоящий по правую руку от Больга оборотень возмущенно заворчал, но по велению мага таки ступил вперед. Талрис же, удовлетворенно кивнув, развернулся на каблуках и неспешным шагом зашагал вдоль по широкому коридору. Авари, робея, глянул в спину Беорну. Помявшись на месте, неловко зашагал следом.

Новое тело преподносило Больгу множество приятных сюрпризов. Всю прежнюю жизнь мыслящий ограниченными рамками орочьей души, теперь он с удовольствием погружался в совершенно безвестные ранее ощущения. Так, непривыкший чувствовать красоту, вновь рожденный Кинн-Лаи без преувеличения ошеломленно оглядывал хорошо знакомые стены Казад-Дума. Внимательный взгляд цеплялся за каждую мелочь в монументальной архитектуре гномов: дети Аулэ, существа трудолюбивые и кропотливые, тяготели к минимализму. Прямые линии сплетались в единый узор, подчиняясь строгой математической дотошности маленьких художников. Многоярусные абаки высоченных колонн, когда-то отшлифованные гениальными умельцами, искрили хитроумным орнаментом. Пол, гладкий и блестящий, как стекло, отражал в себе волшебное сияние высокого потолка.

«Здесь ничего не изменилось, – подумал Больг, рассматривая узоры камня у себя под ногами. – Все осталось так, как было. Чародеи Белерианда принесли с собой только магию и свет. Древнее искусство гномов было перед моими глазами и прежде. Однако отчего же мне не приходило в голову насладиться фееричной красотой Казад-Дума? Почему раньше глаза мои были застланы пеленой? Ведь прелестное наследие подгорных жителей не может не завораживать. Застывшие в каменной плоти акварели ушедших лет, почему раньше вы не волновали моего сердца?»

Больг не нуждался в ответе. Сжав руки в кулаки, он чуть приподнял подбородок, загоняя в себя крик безумца посреди пустыни настоящего. Благодаря чужой воле возобладавший зрением, умом и памятью предков, некогда бывший сыном кровожадного племени, он теперь с болью, ужасом и презрением припоминал деньки былой славы. Кошмары прошлого будоражили ослабший рассудок, но остроухий держался за свет в своем сознании крепко. Давший себе клятву найти Ниар и отблагодарить ее, Больг не желал забывать о содеянных грехах. Восставшие из тлена голоса в голове твердили, что не бывает ничего исключительно хорошего или исключительно плохого. Жизнь – борьба интересов и убеждений, в которой нет правых и неправых. Зато есть обманутые. И есть те, кто их обманул.

Моргнув, Больг вслушался в ровное эхо шагов, расходящееся по просторному залу туманным шепотом. Посмотрев искоса на Талриса, перевел взгляд вперед. От зрелища, представшего его неискушенному взору, перехватило дыхание: там, где колонны зала перерастали в ордерную аркаду и широкий проход превращался в исполинских размеров аллею, ширилась необозримая толпа орков. Выстроенные в идеальные шеренги, молчаливые и как никогда серьезные, они глядели в сторону новоприбывших гостей. Жадные, жестокие глазки чернокровых блестели от страха и презрения. Перекошенные лица бывших собратьев напугали Больга. С ужасом созерцающий безбрежный океан морийской армии, воин Кинн-Лаи убеждал себя не трусить. Глядя в кривое зеркало, созерцая свой прошлый образ жизни, Больг все больше погружался в меланхолию и все сильнее желал возродить в чернокровых собратьях зов эльфийской крови. Его народ, переживший множество страданий и мучений, заслуживал даже большей награды.

Безумно уставший, но не потерявший способности трезво воспринимать окружающее, Больг принялся чеканить шаг. Заметив, что уруки неосознанно отступают назад при взгляде на Талриса, улыбнулся. Вот она, многотысячная армия клыкастых чудовищ, коей так гордился Хозяин Лунатурко! Вроде бы выглядит устрашающе: десятки сотен вооруженных тяжелой сталью чернокровых вояк, одетых в броню, готовых убивать и глумиться. Бравые, смелые, они даже взгляда не могли поднять к одному из Миас без дрожи в коленках. Захлебываясь омерзением, Больг поморщился. Не желая больше лицезреть парад темных сил, всем сердцем возжаждал побыстрее оказаться вдали от злобных взглядов. Стоявшая в переполненном зале тишина угнетала – напитанная чужими страхами и ненавистью, она непробиваемым куполом накрыла морийское царство.

Двести ярдов вперед. И еще двести ярдов по прямой – зоркий взор Больга различил вдали одиноко стоящую фигуру молодой девушки. Ряженая в ослепительно-белые шелка, она горделиво обозревала свои владения. Ее волос, спадающий на плечи серебряным водопадом, лоснился в страстном свете факелов. Едва заметная улыбка растягивала губы красавицы. «Анаэль, – догадался вновь рожденный. Оглядывая новую хозяйку Казад-Дума, заметил, что неосознанно выискивает общие черты лица у белокурой эльфийки и Талриса. – Осанка. Вот что отличает их от нас всех. Никто в этом мире не может обладать подобной осанкой. Миас не ходят по земле. Они шествуют по Эннорату, созерцая свои владения, присматривая за просторами смертного мира. Не удивительно, что орки расходятся перед ними». На Больга отчего-то накатило счастье. Не испытывавший ранее ничего подобного, он, под гнетом эмоций, сам вытянулся в струнку. Подняв голову, глубоко вдохнул терпкий, прогорклый воздух Мории – вбиравший в себя каждую секунду происходящего, ловящий каждый момент странного торжества, Авари старался увековечить в памяти окружающее. С неподдельной, практически монументальной гордостью Больг ступал за Талрисом, сыном Мелькора, наследником затонувшего Белерианда. Путь к Казад-Думу оказался долгим и сложным. Но последние шаги давались вновь рожденному легко. Судьба даровала сыну Азога возможность присутствовать при возрождении цивилизации, исчезнувшей столетия назад. Разве мог он ее упустить?

♦♦♦♦♦

Разве мог он ее упустить? Удачу, что впервые за долгое время одарила Смога улыбкой? Нет, ни в коем случае не мог. Дракон зарычал, расправляя крылья. Потоки холодного воздуха щекотали тело змея. Лед под исполинскими лапами застонал, покрываясь мелкой сетью трещинок. Могучий пламенный дух, летучей тенью он проник на далекий Север. Там, где почти никогда не рассветало солнце, и лишь алмазная россыпь неба освещала бескрайние белые просторы, он стоял пред своими собратьями, держа слово за тех, кто мог примерить титул Владык Эндора. – Ты желаешь, чтобы мы полетели с тобой, Смог Великолепный, – старший из последних урулоки взглянул на собрата с горечью и пренебрежением. Гигантский черный Король Севера, покинувший Белерианд задолго до падения Дор-Даэделота, он не понимал яростной преданности Смога старым наветам. – Ты говоришь, что дети Владыки вернулись в Средиземье. Что же нам до их дел? Старые хозяева забыли о нашем существовании. Их не волновали наши судьбы. Мы выжили только потому, что поступились приказами Миас, осквернив их слово мятежным решением. Зачем же теперь нам защищать ангбандских героев? Зачем, спустя столько лет тишины и покоя, вновь проливать кровь? Ожидая такой реакции, Смог выдержал паузу. Оглядывая найденных собратьев, опустил голову, всматриваясь в глаза тем смельчакам, что рискнули покинуть свои холодные убежища и явиться на встречу. Были среди тех немногих храбрецов и старые, и молодые. Были прославленные, а были и безвестные. Большие, маленькие, крохотные – многие драконы примчались на далекий зов чудака, что много лет назад покинул снежную обитель и отправился навстречу приключениям. Они смотрели на него и видели перед собой странника, повидавшего мир, ставший для отшельников сказкой в устах бури. – Да, я хочу, чтобы Вы полетели со мной, – громогласно заявил Смог, чувствуя, как огонь в сердце начинает разгораться сильнее. Смертоносное пламя обогревало змея, разгоняя кровь по жилам. Как никогда остро ощущавший желание жить и бороться, он оскалил клыки. – Хочу, чтобы вспомнили, какого это, быть одним из нас. Одним из тех, кто готов биться за собственную правду, честь, достоинство. Представьте на минутку, что за снежными равнинами лежит мир, который вы успели забыть. Вечная вьюга остудила ваш дух, лишив последних воспоминаний о свободе. Неужели вам не хочется расправить крылья и отправиться к тем, что подарили нам жизнь? К тем, что боролись за наше право властвовать в небесах Эннората? Смог поморщился. Моргнув, направил свой взор за спины старых друзей. Там, под балдахином вековечной зимы, ждали своего часа покинутые укрепления Дор-Даэделота. Огромные замки на востоке великого государства, отстроенные в безмолвии севера из чистого льда. Взор дракона стал жестче. Хорошо знакомый холод выпустил на свободу заключенные в склепах сознания призраки прошлого. Много времени утекло с тех пор, как еще молодому дракону приходилось облетать далекие уголки угодий Темного Владыки. Тогда Север, темный и непознанный, всеми считался необитаемым. Не сказать, что этот толк был совсем уж безосновательным: просторы, выбранные Мелькором для обитания, отличались от остального Средиземья строптивым нравом. Ближе к горам, там, где, по мнению коренных жителей Дор-Даэделота, жили уже южане, погода оставалась достаточно спокойной и тихой. Остальные земли походили на ледяные долины, сплошь покрытые снежным пухом. Беспощадные ветра севера сбивали с ног тех, кто отчаялся идти проклятым путем навстречу смерти. Безбрежные дали никого не щадили: слабые погибали в объятиях царствовавшей на Севере зимы. Но в диком крае тьмы, объятом безумной стихией, таилась своя особенная прелесть. Смог, много повидавший за свою жизнь, с нарастающей болью вспоминал те пейзажи, что в юности лицезрел лично. Те гигантские горы, растущие прямо изо льда. Их голубую, чистую красоту – острые вершины покрывали снежные шапки, в неясном ночном свете искрящиеся ярче всех алмазов мира. Ровные блики на склонах безликих гигантов, мерцающие остротой и холодом. Монументальные, несокрушимые колонны изо льда, возносящиеся прямо к небесам. Хоровод отражений, пляшущих в ровных, как зеркала, северных озерах. Высоченные цитадели, замки и укрепления, остропикие, сплошь покрытые кристаллами инея. Горизонт, сливающийся с радужными огнями Севера. Ровные ряды сосулек, свисающих с насквозь промерзших деревьев. Лиги и лиги лесов, скованных холодом на веки вечные. И огонь, который несли с собой мятежники Амана. Яркий красный свет чародеев Миас, обращающий мертвые просторы в кипящие жизнью равнины, сокрытые от глаз врагов. – Вы, жалкие пережитки прошлого, попрятались вдали от бури, сметающей на своем пути все нами любимое, – гортанно проговорил Смог. Лапами впиваясь в снег, поймал взор старшего дракона. Черный змей с изорванными в сражениях крыльями молчал. – Мир забыл о вашем существовании. Те существа, что ныне правят Средиземьем, полагают вас умершими. Навеки сгинувшими со светлого лика Эндора. Посмотрите на себя. Вы ведь живы! И прячетесь! Прячетесь во льдах, которые некогда служили домом всем нам. Обитаете на руинах той великой державы, что мы вместе отстроили на пустом, бесплодном месте! Думаете, вы всегда сможете здесь жить в покое и мире? Нет, братья, нет. Придет тот день, когда неверные осмелятся преодолеть свои страхи и ступят на просторы Севера. И тогда никто не придет вам на помощь. Оглянитесь – здесь пусто. Только призраки шепчут в заваленных снегом крепостях. Разве за это мы боролись? За это погибали наши друзья, любимые, родные? Зачем нам жить так? Ведь есть еще те, кто может возродить былую славу Дор-Даэделота. Смог замолчал, задыхаясь от возмущения. Сам не ожидавший от себя такой пылкости, он все вспоминал те дни, когда его чешую еще не покрывало гномье золото. Дни величия и гордости, дни грандиозных побед и громогласных поражений. – Я вернулся сюда не для того, чтобы убеждать вас в чем-то, – пробасил дракон, выпуская изо рта густые клубы дыма и искр. – И ушел я отсюда не для того, чтобы охотиться за чужим богатством. Так много веков минуло со времен нашей былой славы, что мы успели забыть, кем являемся и для чего были созданы. Впервые с момента падения Белерианда у нас появился действительный шанс показать вселенной, что духи Дор-Даэделота еще способны бороться. Вот что я скажу вам, братья и сестры: я лучше погибну в огне битвы, покрытый пиками и стрелами, чем буду прозябать здесь. В моей груди еще теплится огонь Утумно, в голове еще живы образы великих сражений. Мой выбор прост. Я не знаю, какой выбор сделаете вы… Смог смолк на мгновение. Настала тишина, нарушаемая лишь завыванием вьюги. Север бесновался, север поднимал восстание и раздувал свои тайные меха, поднимая в воздух мириады жалящих снежинок. Молчаливый предводитель урулоки, дракон всех драконов, ступил вперед. Земля содрогалась под его весом, тень от его крыльев затмевала звездное небо. Смог, чувствующий себя ребенком в глазах Черного собрата, принудил себя стоять смирно. Казалось, минула целая вечность прежде, чем старший змей произнес вслух волю своего крылатого народа: – Ты, Смог Великолепный, говоришь правильные вещи. Не суди нас, и мы не станем судить тебя. Прежде, чем окончательно решить, стоит ли вступать в битву, мы хотим увидеть ту, что поведет нас в бой. Покажи нам хозяйку Дор-Даэделота. Мы хотим услышать голос Ниар, принцессы ангбандской. Ее воля и слово окажутся решающими.

♦♦♦♦♦

Ее воля и слово окажутся решающими. Ее деяния станут завершающими. Никто и ничто в этом мире не сможет возобладать над ее разумом. Ниар, остановившись, улыбнулась. Уверенность вновь наполнила ее одинокое сердце радостью ликования. Мудрый стратег, она не спешила праздновать победу. Зная, что вечные противники открыли глаза и навострили уши, Красная Колдунья ожидала следующего шага со стороны врагов. Наступал их черед действовать.

– Нам еще долго идти? – Илийя, взмыленная и усталая, едва забралась на взгорок. Ведя камаргу под уздцы, эльфийка то и дело оглядывалась назад. Пылу в ней поубавилось после одной ночёвки в предгорье. Громкий вой варгов пугал бессмертную не на шутку.

– Судя по свежеющему воздуху, нет, не долго, – Ниар старалась говорить о дороге туманно. Ей все еще не хотелось посвящать Нанивиэль в свои маленькие тайны. Общество юной Квенди казалось приятным, пусть и весьма утомительным. Однако, все лучше, чем разговаривать вслух с собой. – Арго даст знак, когда мы подойдем к нужной тропе. Но, сдается мне, совсем скоро мы окажемся прямо у подножия горы. Тогда придется свернуть на юг и чуть пройти вниз.

– Конь знает дорогу, – пробубнила эльфийка, уже ничему не удивляясь, – забавно. Вы, значит, уже путешествовали здесь?

– Когда-то давно, – призналась Ниар, морща нос. Ей не хотелось вспоминать те дни. Хотя за последние полгода ей пришлось очень часто бродить по закоулкам памяти. Удивительные вещи порой могли найтись в необжитых чердаках разума. – И то было не лучшее мое путешествие. Я была молода, глупа, наивна. А люди, сопровождавшие меня, в итоге оказались жестокими лицемерами. Пожалуй, я готова признать, что тогда пострадала моя гордость.

– Выражаетесь так, будто Вам не одна тысяча лет исполнилась, – Илийя добродушно прыснула, подсовывая своему белоснежному жеребцу припасенный кусочек сахара. Лиорил покорно съел дарованную сладость. Вообще, обычно строптивый, он нынче хорошо исполнял роль кроткого питомца. Красавец-жеребец действительно был отлично вышколен. Ниар хохотнула. Анаэль, пожалуй, не стоило знать о поразительном смирении камаргу.

– Ну, мне до трех тысяч лет осталось всего ничего, – промурлыкала Ниар, говоря чистейшую правду. Впрочем, Красной Колдунье не была известна точная дата собственного рождения – ей никогда не приходило в голову следить за возрастом. Все прожитые дни, так или иначе, превращались лишь в сгусток слипшихся воспоминаний.

– Молю, прекратите шутить, – рассмеявшись, Нанивиэль облизала губы. – Я начинаю себя дурно чувствовать. Вроде идем на подмогу гномам в сложном предприятии, а я хохочу, будто дитя малое.

– Ладно, больше не стану, – Ниар погладила морду Арго. Фриз, мотнув головой, фыркнул, явно выпрашивая у хозяйки сладость. Вороной скакун всегда был весьма обидчивым. Счастье Лиорила, очевидно, раздражало жеребца. Смилостивившись, ангбандка выудила из кармана угощение. – Пора, пожалуй, двигаться дальше. Меньше всего хочется бродить по горам в темноте…

Нанивиэль с этим высказыванием охотно согласилась, и девушки двинулись в путь, медленно поднимаясь к Мглистым Горам. Скальный массив, нависавший над их головами, грозно темнел по мере того, как солнце медленно затухало на западе. Ниар, твердо вышагивая по неровной почве, отчаянно боролась с соблазном снять повязку с глаз. Больше всего в Средиземье ангбандка отчего-то любила именно горы. Питая тайную страсть к высоте, Красная Колдунья восхищалась горными пейзажами и чистым воздухом безлюдных просторов. Благо, Нанивиэль старалась не раскрывать рта вблизи от логова орков. Юную квенди сложно было назвать глупой. Памятуя об этом, Ниар старалась как можно меньше говорить и как можно больше слушать.

Тот инцидент, что заставил ангбандскую принцессу обратиться к тайной силе, произошел спустя четверть часа после короткого привала. Беды ничего не предвещало и, пожалуй, именно поэтому реакция Красной Колдуньи оказалась не в меру жесткой. Привыкшая к тому, что приказы исполняются без промедления и угрозы не пропускаются мимо ушей, старшая Миас была застигнута врасплох внезапным появлением старой знакомой у горного кряжа. То, что произошло в дальнейшем, низвергло сознание колдуньи в пучину хаоса и посеяло в ее душе зерна сомнений в собственной правоте.

Вначале появился голос. Ниар даже не сразу поняла, кому именно он принадлежит. Едва слышимый шепот, звучавший будто бы отовсюду. Тихое обращение, полное ненависти и непонимания. Привыкшая к опасности, чародейка, заслышав чуждый Эннорату вопль, начала лишь удивленно озираться по сторонам. Совсем иным оказалось поведение Нанивиэль. К глубочайшему удивлению Ниар Илийя, едва ли сознающая важность момента, смогла разобрать слова послания Осаа. Резко остановившаяся, эльфийка в страхе подпрыгнула на месте. Ее глаза, полные ужаса, свирепо заблестели.

– Вы слышали это? – вздрагивая, спросила бессмертная. Ниар, хмурясь, обернулась к спутнице. Не собиравшаяся обращать внимание на крики призрака, ангбандка готова была проклясть юную Квенди. Излишняя любознательность могла свести последнюю в могилу. – Голос, такой тихий, странный. Будто бы кричат из-за стены… Вы не могли его не слышать.

– Нет никакого голоса, идем, – отрезала Ниар, зная, что минута промедления может сыграть на руку неугомонной гномке. Мать Короля-под-Горой ни в какую не желала понимать, что время переговоров давно закончилось.

– Он точно есть, – возразила Илийя, словно не замечая резкости в реплике Красной Колдуньи. Нервно улыбнувшись, эльфийка закивала головой, бешено вращая глазами. – Я уже слышала его раньше. Вы, пожалуй, сочтете меня спятившей, но я знаю, кому принадлежит этот голос.

«Вот как? – старшая Миас приподняла одну бровь. Осколки догадок начали исступленно складываться в единую картинку. Понимая, что гномку не стоило недооценивать, Ниар потянулась рукой к повязке. Волосы на загривке встали дыбом. Зная, что на пути к Казад-Думу возникнут неприятности, дочь Мелькора совсем не ожидала, что источником проблем станет тот, кому она совсем недавно доверяла. – Значит, ты с ней знакома? Зачем тебе понадобилась Илийя, гномка? Ведь девочка не имеет никакой власти надо мной».

– Здравствуй, Нанивиэль, – глубокий голос с чуть слышимой хрипотцой раздался невдалеке. Ниар, инстинктивно разворачиваясь к источнику звука, оскалила зубы. Неконтролируемая ярость крупной дрожью прокатилась по телу ангбандки. – Узнаешь меня?

– Я же говорила! Эта гномка! Я встретила ее в Лихолесье незадолго до того, как наткнуться на отряд Торина! – теперь зазвучал девичий альт, полный радости и ликования. Казалось, Илийя готова была воспарить к небесам от счастья. Неожиданная встреча явно приподняла бессмертной настроение. – Именно она говорила со мной прежде, чем орки кинулись за мной в погоню! Мне кажется, она хотела меня…

– Что ты делаешь тут, Осаа? – Ниар перебила спутницу, забыв об учтивости. Не настроенная на игры, Миас сорвала с головы тонкий кусок ткани. Неяркий свет резанул глаза стеклом. Моргая, ангбандка прогнала прочь накатившие слезы. Мир плясал в неясных очертаниях и слепящих пятнах догорающего дня. – Я ведь давала тебе шанс уйти.

– Так Вы тоже ее знаете? – Илийя, явно пораженная, обернулась к чародейке. Поймав на себе ее взгляд, обомлела, забыв о том, что хотела сказать. Сполохи огня, пляшущие в глазах Ниар, напугали эльфийку. Бессмертная, отшатнувшись, выпустила из рук поводья Лиорила. Камаргу, будто ни в чем не бывало, лишь гордо поднял голову. – Что… что у Вас с глазами?

– С ними все в порядке, Илийя, – стараясь говорить спокойно, Ниар сделала крохотный шажок к Нанивиэль. Сфокусировав взгляд на бессмертной, невольно поморщилась. Свет быстро наступающих сумерек жалил, причиняя резкую боль. Зная, что теряет контроль над ситуацией, старшая Миас принялась считать вдохи, надеясь хотя бы не потерять контроль над собственными эмоциями. – Помнишь, я говорила, что родом с Востока? Я солгала. Мои родные края лежат много севернее…

– И много западнее, – теперь не боящаяся навредить, Осаа вступила в разговор. Быстро шагая, подошла к Нанивиэль. Бессмертная, теперь смертельно испуганная, глядела на Ниар с мольбой во взгляде. – Ниар – ангбандка. Ее родина – Дор-Даэделот. Тебе выпала огромная честь, деточка. Ты путешествовала со старшей дочерью Моргота, старого Вала, что предал своих братьев в погоне за властью над Эа.

– Замолчи, прошу тебя, – Ниар, не желая так просто расставаться с завоеванным доверием Нанивиэль, прищурила глаза. Морозный ветер вновь крепчал. Подтаявший за день снег покрывался плотным настом льда. Средиземье противилось зиме, но наступление холодов было неотвратимым. Обострившееся внимание Красной Колдуньи фиксировало незаметные изменения в дыхании Эннората.

– Знаешь, за три тысячи лет она многому научилась, – продолжала Осаа, даже не глядя в сторону ангбандки. Еще не понимая до конца намерений призрака, Ниар сглотнула, цепенея от ужаса. – Многое узнала о существах Средиземья. Не обманывайся внешней красотой, Нанивиэль. Ниар является порождением тьмы, чудовищем, живущим только ради убийства. Она похожа на своего отца. Коварная, лживая, хитрая. Ей ничего не стоило обвести вокруг пальца благочестивых…

– Я сказала, замолкни!!! – срывая связки, завопила Ниар. Тембр ее голоса изменился, по обыкновению став глубже, грубее, звонче. Металлические нотки проникали в слова, разрезая воздух многогранным эхо. Протянув руку вперед, старшая Миас подумала о магии. В этот раз ей не потребовалось произносить заклинание вслух. Достаточно было пожелать его исполнения. Тонкая ленточка чар протянулась от маленькой ладошки ангбандки к эльфийке. Юная квенди, даже не успев сообразить, что ее ждет, повалилась на землю. Навзничь опрокинутая мощными чарами, Нанивиэль погрузилась в глубокий, крепкий сон. Ниар, зарычав, опустила плечи. Ей никогда не нравилось действовать наперекор собственным планам. Обратив к Осаа свирепый взгляд, спросила: – Хочешь еще с кем-нибудь поболтать?

– Что ты с ней сделала? – Не моргая, Королева Эребора глядела в глаза Ниар, видимо пытаясь отыскать в них знакомое тепло. – Что ты сделала с ней!?

– Ничего такого, чего нельзя было бы исправить, – прошипела старшая Миас, примеряя на себя давно забытую роль. Приосанившись, чародейка вскинула голову к небу, прикрывая глаза. Кипящая в крови ярость не дозволяла дышать ровно. – А вот тебя ждет иная участь, гномка. Подобные мне не повторяют дважды. Я дала тебе шанс вернуться в Аман. Ты им не воспользовалась.