Текст книги "Чертоги Казад-Дума (СИ)"

Автор книги: Каэрия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 57 страниц)

Страх ушел тогда, когда Красная Колдунья начала петь. Вначале орк даже не ухватил мотива – настолько тихо шептала слова заклятья Ниар. Они слетали с ее губ и тонули в ночной тишине едва различимым шепотом. Потом в песнь начали проникать краски, и мир вокруг Больга зазвенел музыкой, постепенно нарастающей, живой, яркой. Голос чародейки преисполнился силой, слившись с гулом вселенной. Больг не понимал, о чем повествует песнь Ниар, но чувствовал весомость и мощь произносимых слов. Каждый звук, каждое придыхание и каждая пауза имели смысл. Трели ночных птиц проникали в призыв волшебницы, стрекот насекомых и даже далекое журчание воды вкладывались в общую картину музыки…

Больг не знал, как долго пела Ниар, когда тела его коснулась магия. В этот раз она не таила в себе опасности: золотые струи чар обхватили его шелковыми нитями, накрыли голову звездной паутиной, оплели руки лентами света. Глядя на ладони, орк зачарованно следил за искорками огня – будто живые мотыльки они оседали на серую кожу и впитывались в нее каплями росы. Так продолжалось до тех пор, пока все естество урука не заполнил чарующий своей красотой и вечностью свет, вслед за которым пришли упомянутые Ниар страдания.

Боль была мгновенной и удушающей. Кости будто наполнились расплавленным свинцом, кровь закипела, обратилась в яд. Повалившись на руки, орк крепко сцепил челюсти, загоняя в себя оглушающие сознание вопли. Будто охваченный предсмертной лихорадкой, внутри пылающий от жара и удушья, Больг на секунду подумал, что чародейка обманула его, вместо спасения одарив несчастного смертной карой. Но потом он увидел.

Привычные уродливые конечности, пульсирующие ослепительным сиянием, стремительно меняли свои очертания. Кривоватые и толстые пальцы становились тоньше, изящнее. Длинные когти, черные и обглоданные, втягивались внутрь, округлялись, наливались здоровым блеском. До сих пор серая кожа, изъеденная струпьями, сплошь покрытая шрамами и язвами, обретала гладкость и белизну. Тело Больга перерождалось. Приободренный и уверовавший, урук с новой силой принял на себя болевой удар, упрямо сдерживая в груди крики.

Когда песнь Ниар окончилась, наступило утро. Чернокровый не знал, терял сознание или нет – все произошедшее в его памяти отпечаталось туманными воспоминаниями о снедающих мышцы спазмах, о бесконечных и отчаянных попытках не потерять рассудок. Он пришел в себя тогда, когда первые лучи солнца уже коснулись земли.

Открыв глаза, орк в первую очередь увидел перед собой бесконечную синеву неба. Благословенная прохлада, остудившая измученное тело, целительным одеялом укрыла несчастного. Боли больше не чувствовалось. Зато ощущалась непривычная легкость и незнакомая истома. Понежившись на траве еще какое-то время, Больг с удивительным спокойствием и восхищением глядел ввысь, провожая долгим взглядом затухающие огоньки звезд.

Решив же подняться, орк неловко перевалился на бок. Опершись на изящную пятипалую конечность, с удивлением понял, что дарованное Ниар тело не только сильно, но и крайне выносливо. С улыбкой на устах взмыв на ноги, урук пошатнулся с непривычки. Поймав равновесие, замер на месте, пальцами ног чувствуя мокрую от росы траву.

– Принцесса Дор Даэделота, – он намеренно произнес мысли вслух, привыкая к новому звучанию собственного голоса. Глубокий и чистый тенор поразил чернокрового своей вкрадчивостью. – Воистину, Саурону не понять твоей силы…

Переполненный воодушевлением, радостью и счастьем, Больг громко расхохотался, вскинув руки к небу. Любуясь миром, принялся танцевать на лугу в солнечных лучах нового дня. Вновь рожденный, еще не видевший собственного отражения, он вкушал прелесть дара Красной Колдуньи и молился ей, как привыкли Эльдар молиться Варде. Снова и снова восхваляя имя Ниар, принцессы Дор Даэделота, Больг без колебаний решил, чью сторону примет в решающем бое.

Таким было решение первого из Авари Третьей Эпохи, таким оказалось слово первого Кинн-Лаи возрождающихся сил Белерианда. Оно запечатлелось на полотне судьбы чернильным пятном и обещало остаться неизменным до конца сущего.

И никто не в силах был изменить предрешенное.

♦♦♦♦♦

И никто не в силах был изменить предрешенное. Во всяком случае, так казалось. Траин уже начинал сомневаться в неколебимости постулатов своих предков. Глядя на каменные двери, за которыми крылось сокровище Миас, гном задумчиво мычал себе под нос, вспоминая Саурона.

Колдун явно рассчитывал застать Ниар врасплох, настроив орков Мории против ее семейства. Азог старался исполнять волю хозяина достойным образом: всячески подначивая собратьев, он рассказывал абсурдные истории о Миас и не чурался лишний раз опорочить Анаэль. Чернокровые день ото дня теряли веру в новых хозяев, помышляя бунт. Они готовились, точили ножи, планировали, ждали вестей с Мордора. А Анаэль, все явно замечающая и все явно понимающая, будто бы и не видела угрозы. С завидным хладнокровием бессмертная продолжала подыгрывать Азогу. Последний факт особенно сильно пугал гнома. Ведь получалось, что не только Саурон имел в запасе жутковатый план мести.

– Я знаю, о чем ты думаешь, пробужденный из камня, – рычащий бас балрога вынудил Траина отвлечься от скорбных размышлений. Демон, приставленный эльфийкой к Королю-под-Горой в качестве личного охранника, стоял рядом. – Не будет толка тебе в мече из звездного металла.

– Что вообще ты можешь знать, проспав тут другую сотню лет? – быстро свыкнувшийся со странной компанией, подгорный житель прицыкнул на Патао. – Истукан, исполняющий чужие приказы.

– Истинный сын рода Дурина, – балрог не обозлился. Лишь мудро кивнув, рукой указал в сторону от себя. – Упрямый, надменный, глупый. Я, быть может, и пропустил сотни бравых сражений, но разума не растерял. Саурон всегда был достойным соратником Хозяина, но он не чета пелорийской тройке. В нем много храбрости, много бойкости и рвения, но не стоить думать, гном, что он поступает с тобой справедливо.

– Вот уж точно не собирался так думать, – Траин поморщился. Выслушивать чужие отповеди настроения не было. Однако Патао говорил искренне. Что подгорного жителя ввергало в еще большее смятение. – И вообще, что ты там удумал себе? Неужели считаешь, что я собрался помогать этому проходимцу?

– Ниар ведет сюда твоего сына, дабы открыть заветную дверь, – валарауко прищурился, улыбнувшись. Белые клыки кинжалами торчали из огромной пасти. – Все считают, что после Торин падет от ее руки, но я сомневаюсь в этом. Старшую Миас Хозяин воспитывал мудрой и великодушной правительницей. Я сам лицезрел чудо ее милостивой души. К тому же, тебе стоит знать, что она уже спасла единожды Дубощита от гибели неминуемое и тяжкой.

– О чем это ты? – ни разу не веря словам демона, Король-под-Горой шарахнулся в сторону. – Впервые слышу подобную глупость. Зачем ей поступать так? Ведь если она умна настолько, насколько о ней говорят, не стала бы тратить силы на смертного. Проще воспользоваться ложью и наивностью людской, нежели…

– Рассуждаешь весьма недалёко, дитя Аулэ, – балрог расхохотался, выбрасывая из ноздрей снопы искр. – Ты, как и твои собратья, считаешь, что Миас – воплощение зла, истинное его средоточие. Однако это не так. Их силу питает страна света, их тела сотворены словом старшего Вала, их ум ярок и чист, как звездные переливы. Их души полны переживаний таких же, какими полнится твоя собственная душа. Ты не поверишь мне, но я скажу тебе правду. Ниар пропела песнь, и слышали ее все, кто жизнью своей обязан Мелькору. В нее Красная Колдунья вложила частицу себя и отдала ее Создателю в залог за жизнь твоего сына. Теперь Торин и принцесса связаны узами гораздо более крепкими, чем узы крови. Любой удар Дубощита перейдет на Ниар, и даже смерть отведет от него магия Миас.

– Почему я должен верить тебе? – Траин покачал головой, смело глядя в глаза огромного демона. – Зачем?

– А зачем мне врать тебе, смертный? – Патао посерьезнел. Опустив руку с хлыстом, склонился над гномом. Теперь подгорного жителя обдувал горячий воздух, вырывающийся из пасти балрога. – Что я получу от этой лжи? Ты не отойдешь от двери и не станешь нашим союзником. Ты поступишь так, как привык поступать. А между тем реальность останется прежней, и жизнь твоего сына отныне будет расцениваться нами как самое дорогое сокровище, которое существует во вселенной. Потому что смерть его будет означать смерть сильнейшей из нас. А на нашем веку и так было слишком много потерь. Подумай, Траин, хорошенько подумай, прежде чем пытаться заполучить Гуртанг. Меч может дать тебе свободу выбора. А может и лишить ее.

Балрог зарычал, медленно отходя в сторону. Ошеломленный, старый Король-под-Горой проводил надсмотрщика взглядом. Не смея пошевелиться, сглотнул, вновь возвращаясь мыслями к Саурону.

– Патао, – окликнув валарауко, подгорный житель вытянулся в струнку. Вновь и вновь чувствуя, как уверенность в будущем рушится под натиском перемен, Траин дал себе слово больше не торопиться с выводами. – Есть ли у Саурона хоть один шанс выиграть эту битву?

– Есть, – балрог задумался, вскинув голову к потолку. Огромный, окутанный тучами пепла, он походил на оживший в камне огонь. – Однако не считай, что его победа станет и для тебя таковой. Вспомни, как должно поступать с врагом и друзьями его. Рассуди, кем для Ниар является Торин. Разумею, сделать верные выводы порой чрезвычайно сложно. Но сейчас от них многое зависит. Помнить следует, что существуют те, кому война выгодна. Задайся правильным вопросом. Кому именно?

♦♦♦♦♦

Кому именно? Кому Ниар молилась, глядя в небеса? Потерянному отцу? Или тому самому Первому Певцу, который обратил ее жизнь в сущий кошмар? Осаа терялась в догадках и, глядя на Красную Колдунью, лишь убеждалась в том, что не понимает ангбандку.

– Прости, что наши с тобой разговоры в последнее время происходят исключительно по ночам, – оторвавшись от своих мыслей, чародейка улыбнулась. Подобрав под себя ноги, оправила повязку на глазах. – Я не хочу проверять на прочность терпение Торина. Оно и так не слишком крепкое.

– Ничего, Ваше высочество, – Осаа грустно улыбнулось. – Молчание устраивает меня. К тому же, Вам следует отдыхать. Впереди Вас ждут великие свершения.

– Ничего великого свершено не будет, – чародейка безошибочно определила, о чем думала собеседница. Все еще удивляясь проницательности ангбандки, гномка нервно поежилась. – Тебе не обязательно так говорить со мной, Осаа. Ты ничего не должна мне, как ничего не должен мне твой сын. Я спасла Торина, но это не значит, что я изменилась. Наши цели веками оставались нетленными. Мне не по силам отойти от заданных принципов.

– Я говорю с Вами так, как Вы того заслуживаете, Ваше высочество, – мягко пояснила гномка, находя речи Красной Колдуньи несколько горьковатыми на вкус. – Понимаю, Ниар, что ты все еще намерена освободить отца. Просто мне теперь не кажется, что принятое о вас суждение совершенно правдиво. Возможно, ты действительно вынуждена была совершать жестокости и чинить расправы, но я не вижу в тебе жажды крови. У всего есть причины. Твои причины мне теперь понятны.

– Сложно поверить, – призналась ангбандка, склоняя голову набок. – Однако подумай дважды, прежде чем присоединяться ко мне. Твой народ всегда будет считать меня врагом. Я отдала приказ, получив который Смог разрушил Эребор. Я убивала гномов и до этой истории, не задумываясь о морали и правилах. Моя семья воюет за разрушение мира. Мы не такие, как вы.

– В том и суть, – Осаа помрачнела. Она представила себе последний день последней эпохи. Ей казалось всегда, что страшные сказки о кончине мира всего лишь сложные, многоярусные метафоры. Как выяснялось теперь, ничего иносказательного в старых небылицах не было. – Я слишком долго и слишком упрямо глядела на мир только с одной стороны. То, что раньше считалось правильным, ныне может таковым и не оказаться. Ты перевернула с ног на голову не только жизнь Торина.

– Мы обречены на провал, – ровным голосом заметила Ниар. – Знаешь, что будет дальше? Добравшись до Ривенделла, гномы оставят меня под присмотром Элронда. Эльф увидит во мне угрозу, но реальность опасности ощутит лишь тогда, когда сын твой уйдет в Казад-Дум. Феанор, гуляющий по Средиземью, вряд ли станет дожидаться промаха с моей стороны. Он пойдет к своим собратьям и попытается убедить их в необходимости быстрого наступления. Саурон, зная о том, что я направлюсь следом за эреборцами, соберет армию и двинется к Мории. У горной цитадели сойдутся вместе линии многих судеб. Там же решится и моя участь.

– Значит, ты ожидаешь битвы, – высказала предположение Осаа, вспоминая лицо Больга. – Ты обратила этого орка не просто так, правда?

– Мне хотелось узнать, возможны ли подобные метаморфозы, – Ниар улыбнулась шире. – Не только количество бойцов в армии решает исход битвы. Многое зависит от силы, ума и опытности военных. Эльфы в любом случае лучше орков. А Кинн-Лаи так или иначе лучше обычных бессмертных.

– Ты говорила, темные Эльдар поклонялись огню, – Осаа вдруг повеселела. Живо вообразив себе, сколько орков живет ныне в Мории, с восхищением глянула в сторону Ниар. – Вот значит, что ты удумала, принцесса. Похвально, ничего не скажешь. Тонкий расчет и никакого мошенничества. Лишь исключительное понимание ситуации.

♦♦♦♦♦

Тонкий расчет и никакого мошенничества. Лишь исключительное понимание ситуации. Саруман рассчитывал именно на эти свои качества. После встречи с Ниар убедившийся в ее уме, колдун только и мог, что надеяться на прозорливость. В противном случае он рисковал не только своим добрым именем, но и правом на существование.

Хранить преданность Саурону не имело никакого смысла. Кольцом Всевластия владела ангбандка, дерзкая и смелая, как сам Мелькор. Точно знающая, что и где происходит, Красная Колдунья произвела на главу ордена Истари неизгладимое впечатление.

Курумо еще помнил того, кого Валар прозвали Морготом. Он хранил воспоминания о старшем сыне Илуватара с трепетом и необыкновенной деликатностью. Никогда не восхищавшийся самим Мелькором, теперь Саруман обращал внутренний взор к прошедшим векам и проникался уважением к общему Врагу.

В лета своей юности, силы и благородства Мелькор отличался особой красотой и величием. Широкоплечий, высокий, статный, он рассуждал об Арде с завидной мудростью и знанием. Чаще молчаливый, он глядел на мир своими темными глазами и грустно улыбался. Строптивец и бунтарь, он передал своей дочери по наследству умение понимать суть естества. И Ниар им прекрасно пользовалась. Без всяких сомнений, чародейка догадалась о тесной связи Курумо с Сауроном. Значит, ожидала предательства. А Саруману никак не хотелось выглядеть в глазах ангбандки предателем.

Вернувшись в Изенгард, Майа отдал распоряжение слугам готовить войска к битве. Ему не хотелось ввязываться в разбирательства между Ниар и Сауроном, но ныне такая перспектива казалась крайне реальной. Памятуя о том, что Красная Колдунья говорила о себе, чародей поспешил исполнить ее указания. Сам же, полностью приготовившись к очередному путешествию, Курунир решил направиться в Лориэн.

Встреча со старыми знакомыми не терпела отлагательств.

♦♦♦♦♦

Встреча со старыми знакомыми не терпела отлагательств. Больше не смея медлить, Саурон решился на отчаянный шаг. Понимая, что выйти сухим из воды уже не получится, он отдал своим военачальникам спешные указания и инструкции. Не собираясь, однако, начинать крупномасштабной войны, Майа искренне верил в здравомыслие Ниар. Позволившая себе высказываться резко при последней встрече, принцесса ангбандская вполне могла сменить гнев на милость.

– Господин, армия готова исполнить любой Ваш приказ, – вошедший в темную залу орк замер вдали. Явно боявшийся гнева Саурона, он бросал свирепые взгляды на своих помощников.

– В таком случае, выдвигаемся сегодня же, – развернувшись, Майрон сложил руки на груди. Перед глазами пронеслись забытые воспоминания о битвах. Последняя стала для него своеобразной пощечиной от наследников престола Дор Даэделота. Не хотелось бы Майа вновь оказаться столь недальновидным. – Скажи своим сподвижникам, чтобы приготовились седлать варгов. Во главе колонн пойдут Кольценосцы.

– Путь до Эребора опасен и полон ловушек, господин, – орк доверительно качнул головой, будто желая сыскать со стороны хозяина похвалы. – Не лучше ли нам отправить впереди разведчиков, дабы понять, откуда могут напасть на нас недруги?

– Мы не к Эребору идем, глупец, – раздраженный дерзостью слуги, Майрон замахнулся рукой. Успевший забыть, с кем приходилось иметь дело последние тысячелетия, теперь он понимал, отчего вновь и вновь проигрывал битвы. – Мы идем к Казад-Думу. Старая цитадель стала домом для моих друзей, а друзьям нужно напоминать о собственном существовании. И не нужно никакой осторожности, Урша. Если те, к кому мы направимся, захотят нас истребить, никакие копья и стрелы не сумеют защитить войско.

– Но господин, зачем тогда так рисковать? – мгновенно встревожившись, чернокровый заюлил. Попятившись, покорно склонился ниже. – Разве не разумнее выждать? Пойти на компромисс?

– Ты ведь совершенно не ведаешь, о чем говоришь, смертный, – снисходительно прошептал Саурон, подавляя в себе желание снести голову орка с плеч. – Для Миас не существует такого понятия, как компромисс. Мелькор создавал их как совершенное оружие, как неотвратимую кару Амана. Они не просто духи, не просто некие подобия Валар. Они связаны со Средиземьем гораздо крепче, чем любой из нас. Они есть отражение Белерианда, они и есть мы. Вся сила, некогда ограждавшая Дор Даэделот от глаз Айнур, заключена в них. Такие, как Миас, не покоряются чужой воле и не преклоняют колена перед более сильным. Они дерутся до последней капли крови и даже тогда продолжают войну.

– Вы отправляете нас на верную смерть, – орк нервно сглотнул, сжимая крючковатые пальцы в кулаки. – Что же делать нам у Мории, если нет ни единого шанса одержать победу над Вашим врагом?

– Кто сказал, что я отправляю вас? – Саурон улыбнулся. Он в глубине души знал, что поступает верно. И хоть затеянная авантюра приходилась Майа не по вкусу, риск был вполне оправдан. – Это мы отправляемся в Казад-Дум. Я пойду вместе с вами как хозяин и владыка Мордора. К тому же, я надеюсь не на проигрыш. Ты должен был бы догадаться, Урша. У Красной Колдуньи есть друзья, сестра, брат. У нее есть даже возлюбленный. Но в любой семье существуют разногласия. Всегда найдется кто-то, готовый предать.

♦♦♦♦♦

Всегда найдется кто-то, готовый предать. И Феанор искренне надеялся на эту суровую, жестокую правду. Разглядывая подвесные мосты Лориэна, сокрытый тенями мэллирн, он всматривался в лица своих братьев, пытаясь понять, кому можно будет довериться.

Обойти стражу галадрим оказалось достаточно просто. Сам ловкий и тихий, Феанор без особых проблем проник внутрь закрытого эльфийского царства. Подчиненные Галадриэль даже не поняли, что в их дом вторгся незваный гость. И Короля Нолдор их неведение вполне устраивало. Крадущийся с невероятной осторожностью вперед, бессмертный вскоре нашел владычицу прекрасных садов.

Она шествовала в свои палаты, степенно перебирая ногами по твердой дороге из белых ветвей. Одетая в светлые наряды, легкая и прекрасная, как лунный свет, леди Галадриэль глядела прямо перед собой с легкой улыбкой на устах. Явно не ведавшая об угрозе, что нависла над Средиземьем, эльфийка сохраняла духовный покой, давно позабытый Феанором. Изредка обращаясь к идущим рядом подчиненным, Владычица Лориэна с удивительной мягкостью отдавала им приказы. Младшие эльфы обращались к хозяйке с почтением, произнося имя ее полушепотом, с искренним благоговением в голосе. Отвыкший от напыщенности традиций собственного народа, Верховный Король Нолдор едва сдерживал в себе раздраженные вопли. Феанору нравились беседы о природе и поэзии. Но в малом количестве. Раз в десять лет.

Продолжая следовать за Галадриэль, нолдо терпеливо ждал, когда слуги бессмертной покинут хозяйку. Верные подданные не спешили расставаться с белокурой красавицей: неторопливо шагая следом, они продолжали говорить стихи и напевать песни. Отчаявшийся сыскать удачу, Феанор решил было уже затаиться где-нибудь на ночь, когда младшие Эльдар, наконец, отошли от Галадриэль прочь. Обмерший на мгновение, нолдо впился взглядом во Владычицу Лориэна, выжидая.

– Я слышу тебя, загадочный некто, – бархатным голосом проворковала бессмертная. Провожая взглядом слуг, сложила руки перед собой. Застигнутый врасплох, Феанор на какую-то секунду потерял дар речи. – Видимо, ты очень умен и ловок, раз сумел пробраться к нам без дозволения. Ты не человек, иначе бы шаг твой был слышен издали. Но и не эльф, ведь мы не скрываем лиц друг от друга.

– Я ни то, ни другое, Артанис, – без страха молвил Феанор, выходя на свет. Галадриэль, чуть приподняв голову, с любопытством посмотрела в его сторону. Не было в ней ни страха, ни подозрительности. Держась хладнокровно и царственно, Владычица Лориэна в молчании позволяла гостю говорить. – В моей памяти еще живы воспоминания о том дне, когда ты появилась на свет. В те далекие времена никто бы и не подумал, что ты станешь великим наместником Амана на землях восточных. Но все меняется. И ты изменилась. И я. Вряд ли сумеешь понять, кто я такой. Но у нас с тобой общая кровь и история общая. Когда-то давно ты отринула зов своих братьев. Тебя не было с нами в Дагор-нуин-Гилиат. Ты предпочла войне мир и поступила мудро. Но теперь война сама стучится в твой дом, и избежать битвы не получится. Если скажу, что мне нужна твоя помощь, ты отвернешься. Но если скажу, что Средиземье в опасности, ты прислушаешься к слову старого Короля. Сегодня сам Феанор поклонится тебе в ноги, Галадриэль, моля о заступничестве.

Не глядя более на эльфийку, Феанор опустился на одно колено. Слабо вооруженный, усталый и голодный, он пересилил пылающий пожар гордости в груди. Зная, что без армии обойтись не сможет, бессмертный позволил себе стать уязвимым на какое-то время. Данная столетия назад клятва до сих пор мучила нолдо и, памятуя о Сильмариллах, он целенаправленно решил показаться слабым.

В конечном итоге кажущаяся слабость – сокрытая от врага сила.

♦♦♦♦♦

В конечном итоге кажущаяся слабость – сокрытая от врага сила. Именно поэтому Талрис и не пытался как-либо приукрасить реальное положение дел. Ясно видя, насколько плох расклад, Миас сразу отринул возможность поспешно решить все проблемы разом. Достаточно часто допущенные огрехи превращались в стратегическое преимущество.

– Они направляются к Ривенделлу, – заговорил Гилбо на плече Беорна. Прудо, отнесшийся к оборотню с опаской, уселся на руку Талриса. – Кажется, Ниар разговаривала с Сауроном. Уж не знаю, что у них там творится, но дело пахнет дурно.

– Полагаю, Торин отправится в Морию сразу после посещения Имладриса, – Талрис посмотрел на своего нового попутчика. Хмурящийся, Беорн покосился на стрижа. – Действия Майрона продиктованы отчаянием. Он тоже захочет оказаться у Казад-Дума в решающий час.

– Только вот насколько решающим этот час в действительности является? – щекоча Гилбо, задался вопросом оборотень. На удивление серьезный, он криво ухмыльнулся. – Гуртанг не обеспечит никому победы, но станет предметом раздора. Не лучше было бы заключить перемирие с Сауроном?

– Без вариантов, Беорн, – Талрис вытащил из кармана загодя пойманных мотыльков. Подав ручной птахе сестры угощение, с нежностью в глазах стал наблюдать за трапезой пернатого друга. – Ниар вряд ли захочет иметь что-то общее с существом, отступившим от заветов отца. Простительно было бы дать Майрону искупить вину, но непростительно вновь позволить ему занять место среди нас. Он предатель.

– Но если Феанор является сподручным Саурона, нужно полагать, что заговоры против вас плетутся уже и в эльфийских городах, – заметил Беорн. – Если Король Нолдор действительно желает заполучить ваши головы на блюде, он не станет чураться помощи извне. Того и гляди, бессмертные с Сауроном заключат союз. И тогда мы окажемся в крайне неловком положении.

– Да, две армии против одной, – Талрис прикусил нижнюю губу. – И все у ворот Казад-Дума. Если честно, альянс между Майроном и нашими остроухими друзьями маловероятен. Однако вопросов остается уйма.

– На самом деле их всего два, – оборотень безрадостно хохотнул. – Кто кого предаст, и кто кого кому продаст. Не забывай, что сестра твоя сейчас стоит на краю огромной пропасти. Полагаю, ей не будет уютно в Ривенделле.

– Она разберется, – произнес Талрис, наигранной уверенности совсем не ощущая. – И не в таких передрягах ей приходилось бывать. Гораздо больше меня волнуют те, кто до сих пор остается вне нашего взора.

– Ты о Валар? – пискнул Гилбо, присоединившись к своему брату. Стрижи, столь храбро служившие Красной Колдунье, оказались на удивление прозорливыми в делах военных. – Или о Майар? Если о последних, то не беспокойся. Глава Ордена Истари тоже беседовал с Ниар. Они договорились о взаимопомощи.

– Саруман? – удивленный не меньше Талриса, Беорн округлил глаза. – Саруман Белый? Неужели и его не обошла стороной назревающая буря?

– Курумо всегда был ярым охотником до власти, – заметил чародей, вдумываясь в услышанную новость. – Наверное, он узнал о нас через Феанора. Не сложно догадаться, что Майрон, призвав в Арду бестелесного духа, воспользовался помощью мага. А Курунир, давно желающий заполучить Кольцо Всевластия, лишь подчинился своему старшему брату.

– И если стриж говорит правду, то не сложно догадаться, что именно пообещала Ниар колдуну, – Беорн помрачнел. – Как ни крути, но получается, что против вас выступит достаточно большая армия во главе с давними противниками. Ты говорил, что Анаэль сейчас в Мории, охраняет палату с Гуртангом. Что вы можете пообещать оркам взамен на их лояльность?

Талрис поморщился. Действительно. Что они могли пообещать оркам? Славу? Вряд ли. Честную и достойную жизнь? Тоже нет. Много крови? Это мог гарантировать им и Саурон. А в итоге получалось, что под удар попадала Анаэль.

– Нужно торопиться, – кивнув Беорну, Талрис натянул поводья. – Тучи сгущаются над Казад-Думом.

====== Глава 10.3: Кинн-лаи ======

♦♦♦♦♦

Тучи сгущаются над Казад-Думом. Клубятся над ним, пылая веерами молний. Разлетаются черным саваном, скрывая в себе остропикий Карадрас. Такова была правда и Торин ее с ясностью осознавал. Однако желание его отправиться в древнее царство от этого не ослабевало, но только становилось сильнее. Представляя себе, как вырывает из мертвых лап Азога ключ от Одинокой Горы, эреборец жаждал поскорее направить свой шаг к Мглистым Горам.

– Ривенделл не успел измениться, – с усмешкой на устах произнес Двалин. Встав подле, кинул долгий взгляд на эльфийские постройки. – Нетленные города бессмертных. Как думаешь, Элронд примет нас или даст пинка под зад?

– Мы привели домой его дочь, – Торин нехотя обернулся. Арвен и Илийя, только похорошевшие за время сложного путешествия, весело щебетали с Ори. – Он будет благодарен нам за это. Впрочем, не стоит слишком надеяться на помощь с его стороны. Эльфы не одобряли наше рвение отвоевать Эребор. К желанию вернуться в Морию они отнесутся с еще большим маловерием.

– Да, но кто их будет спрашивать, м? – широко улыбнувшись, Двалин поймал взгляд Торина. Последний, крайне уставший, заметил беспокойство на лице друга.

– Что тебя гложет? – почти уверенный в том, что ответа услышать не захочет, задал вопрос молодой Король. Сняв с плеча тяжелый тюк, битком набитый диким луком, присел на небольшой скальный уступ. Внизу, под ногами, раскинулась все еще цветущая долина Имладриса. Сотни крохотных водопадов, изгрызающих плотную твердь земли, серебряными ниточками спадали к низинам.

– Ниар, – без колебаний ответил Двалин. Нахмурившись, присел рядом, будто готовясь к долгой и сложной беседе. – Ты ведь понимаешь, что мы не можем оставить ее тут. Знать не знаю, что между вами произошло и отчего молчание теперь считается нормой общения, но поступить так неправильно.

– Здесь безопасно, – сквозь зубы процедил Торин. В последнее время избегающий откровенных разговоров, он сжал руки в кулаки. Всякий раз, стоило имени Ниар прозвучать вблизи, гнома начинало лихорадить. – Эльфы озаботятся о ней. А у нас нет времени делать еще один крюк. Захочет вернуться домой, справится самостоятельно.

– Ты сам себя слышишь, Торин? – даже не пытаясь скрыть возмущения, прошипел Двалин. – Как она сможет добраться до Беорна? При переходе через горы мы сами чуть не погибли. Как, по-твоему, ей удастся добраться живой до Каррока? Или желаешь судьбу ее вверить эльфам?

– Почему бы и нет? – теряя терпение, огрызнулся Торин. Не испытывая ни малейшего желания продолжать беседу, поднялся на ноги. – Им как раз будет под силу правильно понять, как поступить с этой девицей.

– Раньше ты защищал ее с отчаянием, – мрачно заметил друг. – Готов был глотку перерезать любому, кто говорил что-то плохо в адрес крохи. Что же изменилось теперь?

– Ей просто лучше остаться в Имладрисе, – отрезал Торин, даже грубее, чем намеревался. Покачав головой, вновь обратился к Двалину, не замечая горечи, проникшей в голос: – И больше не спрашивай меня об этом. Я принял решение, и менять его не намерен.

Закончив речь, Торин развернулся на месте и зашагал к тропе, ведущей вниз. Проходя мимо Ниар, невольно обернулся, глядя на лихую наездницу. Кареглазая чаровница стояла рядом с Арго, перебирая косицы в гриве любимца. Вплетенные в конский волос колокольчики тонко пели, вторя движениям смертной. Вороной конь смиренно пощипывал травку, ведать не ведая о проблемах своей хозяйки.

«Если бы только ты захотела мне объяснить, что творится, – мысленно обратился Торин к Ниар. Чудовищная боль терновым ободом обвила сердце. – Если бы только попробовала рассказать правду. Я постарался бы понять, клянусь Аулэ. Постарался бы простить и принял бы тебя такой, какая ты есть на самом деле. Но ты не захочешь ко мне обратиться. Не доверишься. Потому что мы похожи. Потому что оба желаем большего, чем дозволяет нам жизнь. Проклятый мир, кто бы знал, как мне не хватает твоей улыбки».

Горькие мысли отравляли сознание. Качнув головой, Король-под-Горой отогнал наваждение. Боль стихла, но не исчезла. Торин полагал, что так будет и дальше, до скорбного момента последнего вздоха. И примирялся с этой правдой, полагая, что так будет лучше для всех.

– Пора отправляться, – обратившись к компаньонам, гном подхватил первый попавшийся под руки тюк. Бильбо, стоявший рядом, попытался ношу у эреборца забрать. Предостерегающе глянув на полурослика, Торин поджал губы. Ему ужасно хотелось лечь и заснуть, но вместо этого наследник рода Дурина лишь подгонял свой отряд, стремясь побыстрее отделаться от случайных попутчиков. – Спуск к Ривенделлу будет не сложным, но достаточно долгим. Давайте поторопимся и уже завтра отправимся в Морию.