Текст книги "Чертоги Казад-Дума (СИ)"

Автор книги: Каэрия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 57 страниц)

Моргнув, Ниар опустила голову. Цепи на шее мешали дышать, но больше неприятных ощущений доставляли закованные в сталь запястья. Глубоко вздохнув, Миас моргнула, прогоняя с глаз белую пелену магической завесы. Зрение, временно покинувшее хозяйку, быстро восстановилось под чудотворным влиянием сильных чар. Искоса глянув на Короля-под-Горой, Красная Колдунья перевела пытливый взор на его компаньонов.

Гномы держались на удивление сдержанно. По велению своего господина побросавшие мечи прямо у основания невысокого ступенчатого марша, теперь они озирались по сторонам, видимо постепенно понимая всю незавидность собственного положения. Особенно огорченным выглядел Балин – умудренный жизнью подгорный житель видел и слышал больше других. Так, он порой кидал долгие тревожные взоры на Траина. А порой недоверчиво поглядывал на саму Ниар, пытаясь понять скрытый подвох.

«Слишком поздно, друг любезный, – усмехнулась ангбандка про себя, натягивая за спиной цепь. Азог, не ведая, что держит на поводке свою хозяйку, частенько дергал стальной поводок на себя, силясь приструнить неподвластную ему силу. Искренно верующий в беспомощность своей заключенной, гундабадец не понимал нависшей над собой угрозы. – Ты ничего не сможешь изменить, седовласый. Голос рокового горна уже звенит над Средиземьем. Руками благородства и чести мы откроем нерушимую дверь, выпустив на волю величественное и бессмертное зло. И все потому, что добро оказалось незаинтересованно в быстрой победе».

Ниар ухмыльнулась, вслушиваясь в голоса Талриса и Анаэль. Оба объясняли Торину суть того, что будет происходить дальше. Гномий Король молча слушал, и в его молчании слышался оглушительный рокот быстро растущего гнева. Красная Колдунья знала, что Дубощит подчинится отданному приказу и выполнит свою часть сделки. Но, в окончательном итоге, он ничего не забудет и ничего никому не простит. Если такую подлость вообще можно простить.

– А ну сиди смирно, кусок дерьма, – прорычал Азог, рванув цепь в сторону. Поддаваясь чужой воле, ангбандка позволила своему искалеченному телу опрокинуться на холодный пол. Еле слышно вскрикнув, чародейка до крови прикусила язык. Добровольно позволившая бледному орку нанести себе увечья, теперь Ниар с трудом сдерживала в себе желание проучить жестокого прислужника Майрона. Однако момент истины еще не наступил, и приходилось терпеть. Учитывая, что уже пройденный путь затребовал жертв невиданных размеров, размениваться на мелочи Красная Колдунья даже не помышляла. Душа, теперь больше походящая на выжженную огнем пустыню, чёрство принимала любую боль. Упиваясь страданиями, Ниар больше не ощущала ни жалости, ни досады, ни извечного стремления оставаться ко всему милосердной. Она вообще ничего не чувствовала. На замену эмоциям пришел тихий шепот Эа. Он-то и поддерживал в старшей Миас постепенно затухающую тягу к жизни.

Не поднимаясь на ноги, Ниар лениво потянулась на полу. Азог, получивший от Анаэль вполне краткое и ясное распоряжение, постарался исполнить желание хозяйки на славу: орк не постеснялся избить молодую девушку, искренне считая ее очередной пешкой в долгосрочной игре новых хозяев Казад-Дума. Сестрица долго отговаривала наследницу Железной Короны от этой изуверской затеи, но старшая Миас осталась непреклонна. Зная, что нет ничего ужаснее страданий любимых, Ниар без страха и проволочек согласилась подставить себя под стальной кулак гундабадца. Торину для стимула должно было хватить и вида нескончаемых мук любимой женщины, так что травмировать Траина, Беорна или Анаэль не было необходимости. В конечном счете, надежды чародейки были вполне оправданы и окупились они сторицей. Король-под-Горой, забыв о воинской гордости, пошел на сделку.

Теперь, правда, приходилось цепляться за чахнущее под взрывами боли сознание. Но в жизни чародейки были минуты куда как более ужасающие. Слабеющее тело могло излечить дыхание магии. Разум, ставший холодным и острым, могли смягчить равнодушные ко всему пески времени. Ну а израненное сердце, так или иначе, покроется рубцами и останется неизменно голодным, неизменно озлобленным и исковерканным.

Жмурясь, чародейка сквозь стекающие по щекам кровавые слезы оглядела честные и чистые лица полюбившихся гномов. Чуть потянувшись вперед, игнорируя посыпавшиеся сверху удары урука, сосредоточила внимание на маленьком хоббите, что прятался за спинами друзей. В голове полыхнула догадка и Ниар улыбнулась, зная, что попытается предпринять Бильбо.

«Мистер Бэггинс, как же вы предсказуемы, – мысли пульсировали между висков, разливаясь ровным светом здравых рассуждений. – Вспомнили о своем колечке, не забыли о прелестном подарке судьбы. Ведомо ли Вам, мистер Бэггинс, с какими силами Вы шутите, надевая на палец золотой обод? Ведомо ли Вам, что неспящее око глядит сквозь Вас на окружающее? Нет, конечно же. Вы даже не подозреваете, что облекаясь в невидимый наряд, надеваете на себя и проклятые кандалы вечно алчущего, вечно ищущего призрака. Но я увижу Вас, мистер Бэггинс. Я Вас вижу».

Прямой взор Ниар не сходил с полурослика. Последний, пятясь на цыпочках, пытался отойти от толпы гномов как можно тише и как можно незаметнее. Пухленькая ручка хоббита рванулась к кармашку сюртука, нырнула в него и вновь оказалась на свету, подобно ладони умелого фокусника. Золотая искорка блеснула в коротких пальцах. Зазвучали слова черного наречья, заблестела искусная вязь тенгвара. Державное кольцо воспылало, из себя изливая накопленную темноту, и поглотило кроху-хоббита, увлекая его в мир теней и ужаса, где правит лишь одна единственная власть.

«Вы не убежите, мистер Бэггинс, – Ниар, облизав губы, потянулась одной рукой в сторону Бильбо. Ясный взор ее легко различал голубоватый силуэт полурослика, сокрытый палантином единого кольца. – Вам не удастся воспользоваться тем сокровищем, что Вы имеете. Вас остановит его же магия. Замрите на месте, мистер Бэггинс и не двигайтесь, пока я не прикажу Вам. Не хочу разочаровывать, но в этот раз Вам не удастся спасти гномов».

Она сомкнула пальцы в кулак. Древняя мощь Дор-Даэделота, горящая в домне ее груди, выплеснулась наружу кружевным потоком первобытных, первозданных чар. Контролируемые лишь разумом принцессы ангбандской, они устремились к хоббиту, опутывая его фэа и хроа. Бильбо, не управляющий собой более, остановился на месте, точно вкопанный.

А Ниар лишь опустила разгоряченную голову на каменный пол. Убывающие секунды мелькали пред взором в калейдоскопе таинств, отмеряя остаток минут, отпущенных светлым дням.

♦♦♦♦♦

Убывающие секунды мелькали пред взором в калейдоскопе таинств, отмеряя остаток минут, отпущенных светлым дням. Торин отчего-то не сомневался в том, что эпоха добрых свершений заканчивалась именно на пороге запечатанной палаты Казад-Дума. Стоя перед ее высокими вратами, гадал, какого демона выпустит наружу, зайдя за черные врата.

– Кто Вы такие? – обернувшись, Король-под-Горой поглядел на высокого широкоплечего мужчину, выступающего в роли сопровождающего. Хитро улыбающийся, он поглядывал иногда себе за спину, неизвестно что выискивая в тенях.

– У нас много имен, – сузив угольно-черные глаза, юноша хмыкнул. Расслабленный, будто бы даже парящий в небесах, он с нескрываемым любопытством принялся разглядывать эреборца. – Эльфы Дориата звали нас Гуртэс, тэлери прозвали нас Морта. В конечном итоге мы лишь те, кто более всего страшится за Арду. Но на нашем родном языке подчиненные звали нас Миас. Старое, никчемное слово. На Ваш вопрос я ответил, Король-под-Горой. Теперь и Вы ответьте на мой. Почему Вы так беспокоитесь за эту девушку?

Торин невольно поморщился. Вязкая, влажная тишь, пропитавшая широкий коридор, стягивала легкие невидимыми клещами. Качнув головой, будто бы сетуя на судьбу, гном улыбнулся сквозь шквал кипящих эмоций.

– При первой встрече она поделилась со мной яблоком, – эреборец, переступая с ноги на ногу, поглядел на запертую дверь, к которой подвел его тот, кто назвался Талрисом. С виду ничем не примечательная, она, судя по всему, внушала легкий ужас темноглазому надзирателю Торина. – Ниар не была охотником или воином, но в ее лице мы нашли полезного спутника и интересного человека. Разве этого мало?

– На самом деле мало, – юноша, подняв голову на эльфийский манер, сдержанно хмыкнул. – Учитывая, как резко вы отреагировали на ее появление рядом. А между тем, подле девицы стоял Ваш отец, находящийся даже в менее добром положении. Однако его муки Вас не испугали.

– Мой отец – борец и опытный воин, – Торина начинал раздражать странный разговор. Слепо следовавший за темноволосым мужчиной, гном потихоньку терял терпение. – Она хоть и смелая, но страдать за Эребор не обязана. Хочу прекратить ее муки. Это нужная дверь?

– Да, – Талрис, будто бы не заметив резкости гнома, приветливо улыбнулся. Указав рукой в сторону, кивнул. – Зайди внутрь и принеси мне из палаты осколки черного меча. Сделай это и мы исполним обещанное.

Не ответив, Торин крутанулся на каблуках и подошел к плотно прикрытым вратам. Не слишком заинтересованный в созерцании красот Мории, обеими руками уперся в створы. Какое-то время ничего не происходило. Но потом упрямые двери поддались. Заскрипели старые петли и свежий воздух, ведомый легким сквознячком, ворвался внутрь необжитого никем помещения. Стайки пылинок, пляшущие в неясном свете факелов, плотным косячком устремились вверх, сорванные с пола движением врат.

Обмерев на мгновение, молодой Король изумленно взирал на открывшийся ему вид. Огромный чертог, прятавшийся за запечатанными дверями, оказался нетронут временем: не было внутри пустой палаты ни паутины, ни трещин в стенах, ни следов вероломства чернокровых. Пол, выложенный равными квадратными плитами, усеивали тысячи испускающих сияние надписей – пылающая сеть ангертаса рассеивала полумрак. Дальний конец палаты не было видно вовсе: будто бы утопающий в темноте, заколдованный коридор исчезал в неизвестности. Торин, не ожидая наткнуться на древние чары гномов, обернулся к Талрису, робея.

– Палату мог открыть только истинный потомок рода Дурина, – пояснил черноглазый, понимая растерянность эреборца. Положив обе руки на рукоять меча, юноша обратился к Торину учтиво, с глубоким уважением в голосе. – Магия крови охраняла чертог. Лишь избранный судьбой Король детей Вала Аулэ имел право зайти внутрь. Это великая честь. Теперь я понимаю, почему Красная Колдунья так дорожит Вашей жизнью.

Торин хотел было спросить, кем являлась упомянутая Талрисом Красная Колдунья, но быстро сообразил, о ком именно шла речь. В глотке мгновенно пересохло. Кашлянув, эреборец вспомнил лицо Ниар еще до встречи в Мории. Открытое, широкое лицо обманувшей его девушки. Волшебница, спасшая жизнь Короля-под-Горой у склона Гундабада, теперь лежала ничком у ног Азога, истерзанная орками, избитая и униженная. Загадочная кареглазая наездница, ездящая верхом на высоком вороном жеребце. Сердце от скорбных воспоминаний тут же отозвалось резким, порывистым уколом боли.

«Они, вероятно, пошли следом за нами, – догадки выстраивались в уме стройным рядом. Прилегая одна к другой, как осколки разбитого зеркала, они отражали в себе искаженную трещинами реальность. Глухой поток времени замедлился для Торина. – И на подходе к Казад-Думу их захватили орки. Эти подлецы лишь воспользовались положением. Поэтому нас и не встречал траурный эскорт чернокровых тварей. Не нужно было сопровождения. Страх и ненависть обладают меньшей властью над духом в сравнении с любовью».

Заскрипев зубами, Торин шагнул в палату. Сверкающие плиты, откликаясь на его поступь, возгорелись белыми волнами. Свет и жар облекли гнома, сопровождая Венценосца на его пути к непроглядной черноте. Стараясь не обращать внимания на раскатисто бьющееся в груди сердце, подгорный житель выпрямил спину.

«Нужно было сказать ей, – отстраненно подумал Торин, ощущая запах меда в воздухе. Фантом, не более чем, навязчивый и давно уже полюбившийся. – Следовало до конца оставаться честным, перед собой, да и перед ней. Я же просто струсил. Поддался гордыне. И теперь вынужден утопать в чужой крови. Потому что слишком поздно что-либо исправлять».

Отмеряя коридор широкими шагами, эреборец, наконец, увидел то, зачем его послали в заколдованную палату. На одной из плит невдалеке действительно лежал расколотый посередине клинок. Черный, как отполированный гагат, он хищно сверкал остро шлифованным лезвием. Блики, проказливо пляшущие на смоляном металле, появлялись и исчезали будто по собственной воле. Подойдя ближе, Король-под-Горой остановился, разглядывая искусно сделанное навершие меча. Черный опал, вставленный в рукоять, переливался ядовитыми цветами. Строгие узоры, выведенные умелой рукой кузнеца поверх металла серебряной вязью, складывались в незатейливые надписи на языке, Торину незнакомом. Расколотое лезвие манило к себе и шептало что-то гному тихим, заспанным голосом. Эреборец, недолго думая, поднял с пола обе части длинного, тяжелого клинка. Сталь оказалась холодной и жалящей. Алые капли закапали на пол.

Подняв взгляд, Торин уперся взором в ширящуюся издали темноту. Поддавшись внезапному наитию, повернулся и спешно зашагал вон из палаты. Через боль удерживая в руках обе части расколотого меча, чуть ли не бегом кинулся к выходу. Перемахнув невысокий порог, оглянулся, широко распахнутыми глазами видя, как темнота пожирает магический свет запечатанного чертога.

– Темнота не выйдет за пределы этой сокровищницы, – Талрис, терпеливо поджидавший Короля-под-Горой у выхода, поспешил успокоить подгорного жителя. Протянув руку к Торину, настойчиво поманил пальцами к себе. – Она не так уж сильна и весьма неопытна, в сравнении со мной. Потому не стоит беспокоиться. Но поспеши же отдать мне меч, пожалуйста.

– Вначале освободите моих друзей, – не веря, что торги имеют смысл, молодой Король все же рискнул испытать свою удачу. Отпрянув в сторону, Торин сжал ладони вокруг изъедающего плоть металла. Лезвие заскользило по коже, вгрызаясь в руку стальной хваткой. – И потом я отдам вам клинок.

– При всем уважении, но у тебя нет никаких прав на спор, милый гном, – махнув рукой, Талрис рассмеялся. – Но мне нравится Ваш настрой, Король-под-Горой. Смелые заслуживают бессмертия. Людская молва озаботится об этом, не сомневайтесь.

Торин, не ожидая удара, даже не успел понять, что именно ему угрожает. Волна удушливого воздуха, плотного и раскаленного, ударила гнома в грудь. Снесенный с ног жуткой силой, эреборец повалился наземь, прикованный к полу невидимыми путами. Незримая тяжесть, давящая на тело, скрадывала вдохи. Чувствуя, как вокруг горла начинают сжиматься смертельные узлы, Торин закашлялся. Изо рта брызнула кровь.

– Не стоило меня злить, – подошедший к своему пленнику, черноглазый колдун лишь грустно улыбнулся. Подняв ногу, опустил ее на запястье подгорного жителя, с силой давя на ломающиеся кости. – Мне просто нужен был меч, который я, так или иначе, забрал бы. А ведь можно было обойтись и без жестокости, правда?

Склонившись над задыхающимся Королем, молодой чародей выхватил из рук подгорного жителя осколки меча. Стремительно теряя силы, Торин даже не смог воспротивиться своему мучителю – кряхтя и кашляя, он лишь беспомощно скреб воздух окровавленными пальцами. Взор постепенно мутнел. Сквозь плотный туман, окутывающий умирающее сознание, гном услышал далекий зов знакомого серебристого голоса. Последняя фраза Ниар, произнесенная ею уже под сводами древнего гномьего царства, взорвалась в уме переливчатой, прощальной песней. Изо всех сил хватаясь за нее, как обычно утопающий хватается за неверные, тонкие ветки, Торин глотал колючий воздух Казад-Дума. Как никогда раньше, Король-под-Горой хотел жить. И не благодаря, но вопреки испытываемым чувствам, он дышал.

Пелену перед взором рассеяла ярчайшая вспышка света. Исходящая из рук колдуна, она прокатилась по хмурому, затхлому коридору волной тепла и облегчения. Чародей, облаченный в черное, запел, удерживая в объятых пламенем ладонях агатовые осколки клинка. Магия, накаляющая металл, сливала воедино разбитую сталь. Послышался высокий, нагнетающий звон. Земля под Торином затряслась, точно охваченная агонией. Чары, языками огня разлетавшиеся вокруг, объяли горную плоть.

Поглощенный заветованным волшебством, Баразинбар содрогнулся.

♦♦♦♦♦

Поглощенный заветованным волшебством, Баразинбар содрогнулся. Под тяжестью древних змеев, застонал истошно. Смог, вцепившись когтями в ледяную шапку Красного Рога, вскинул золотую голову к звездному ковру. Дерзкий взор уперев в небесную твердь, изрыгнул из себя струю горячего жару, беспощадного и смертоносного. Пламя вспорхнуло высоко, рассеивая мрак, иссушая зимний воздух. Бессмертный огонь не погас. Осев на горный кряж, он воспламенил камень. Загорелись снежные долы, и вот уже рдеет над Казад-Думом нетленное дыхание Дор-Даэделота.

– Вон они, братья, враги наши, – гневно изрек Смог, разорвав в клочья пылающую горную тишину. Кивнув собравшимся на вершинах драконам, крылатый перевел свой взор к низине. Все видел служитель Ангбанда, все слышал и все ведал. Ветер доносил до чутких ушей перешептывания эльфов. Орочий запах щекотал нос вонью Мордора. – Армии сходятся к Казад-Думу. Будет бой, и в этот раз мы не станем прятаться. Так давайте же вволю порезвимся, напомнив этому серому, унылому миру о том, какими беспредельно жгучими должны быть законы Удуна! Он снова воззвал к своим собратьям, и в этот раз в воздух вознеслись десятки огненных сфер. Послышался рев, громкие кличи и крылья захлопали над озерами пламени. Драконы сорвались с горных вершин и, оседлав горячий воздух, тенями начали летать над каменными исполинами. Смог, оскалив зубы, зарычал. С востока приближалась неисчислимая армия. Орки шагали к Мории. Выстроенные в длинные ряды, упрямо следовали они за своим хозяином. Дракон видел их ожесточенные, дремучие лица. Видел, как отражается в их янтарных глазах далекое зарево у Мглистых Гор. Чернокровые несли с собой сталь. Они несли с собой луки и следом за ними, вооруженные тяжелыми палицами, шествовали олог-хай. Сотни варгов, оседланные кровожадными уруками, мчались навстречу детям Мелькора. Кручинными тенями ползли машины убийств, что тащили за собой Великие Звери. Тысячи и тысячи воинов Мордора спешили к Казад-Думу, облаченные в грубые доспехи. А под стягами Черной Страны скакали во весь опор знаменосцы Темного Властелина. Больше других знающий о могуществе пелорийской тройки, Саурон рискнул бросить в бой все силы своей бесчинствующей армады. С севера же наступала иная угроза. Ее облик был лучезарен, мощь ее – свирепа. Эльфийский дозор, малочисленные отряды бессмертных во главе с тем, кого Миас следовало опасаться больше других существ. Смог нахмурился. Он чувствовал опасность, исходящую от старших детей Илуватара. Сыны и дочери первородных, Эльдар были умелыми и хитрыми противниками. Они знали толк в хорошем убийстве и не чурались ярости тогда, когда клинки впивались в живую плоть недругов. Дракон помнил, насколько двуликими могли оказаться светлые наследники Амана. И воинство Мордора выглядело не столь ужасающе в сравнении с выступившими из Лориэна эльфами. Моргнув, змей опустил голову, выжидая. Вскипевший воздух наполнил легкие крылатого возлюбленным запахом сражений. С небес хлынул огненный дождь, сменив феерию закончившегося звездопада. Небеса пылали вровень с землей, и линия горизонта скрывалась за легкой занавесью золотых языков ожившего на ветру огня. Дракон, взмахнув крыльями, оглядел свой небольшой отряд. Встречающие со звездной твердыни полчища врагов, урулоки свирепо иссекали пламенными стрелами дрожащий от жара воздух. Вековые льды горных шапок таяли и вода, несомая вниз законами природными, стекалась в широкие, бурные реки. Несметные стаи вгрызающихся в снег искорок устремлялись к горным склонам, почти молниеносно оборачиваясь в пепел. Карадрас кипел, окутавшись пламенной шалью. Сквозь звероподобные стенания гор пробивались леденящие кровь военные крики драконов. Восставшие из забвения, они готовились напомнить вселенной о забытом за века покоя и мира всесокрушающем могуществе Властелинов Белерианда. Комментарий к Глава 11.4: Чертоги Казад-Дума Пока что как-то так. Нелепо и муторно.

====== Глава 11.5: Чертоги Казад-Дума ======

♦♦♦♦♦

Сквозь звероподобные стенания гор пробивались леденящие кровь военные кличи драконов. Восставшие из забвения, они готовились напомнить вселенной о забытом за века покоя и мира всесокрушающем могуществе Властелинов Белерианда. Ходящие ходуном стены дрожали. С высокого потолка и хитроумных многоярусных подпорок сыпалась каменная крошка. Миниа, всем телом ощущая проходящие по Хадходронду вибрации возрождения, широко улыбнулся. Мория, утопая в нескончаемых накатах летучей армии Ангбанда, пробуждалась после многовекового сна.

Правда, никто из старых знакомых не разделял с эльфом волнительных чувств. Разбушевавшееся море орков наполнилось протяжными криками, трусоватыми и яростными. Чернокровые, собранные в тронном зале, испуганно топтались на месте, бросая ненавистные взгляды на невозмутимую Анаэль. Бессмертная, стоя подле престола Дурина, оглядывала свое войско равнодушным взглядом глубоких синих глаз. Краешки губ ангбандской целительницы растягивала едва заметная улыбка. Словно сошедший с небес дух, ниспосланный судьбой для спасения, она походила на нежный цветок о белых лепестках. Утонченная и преисполненная таинственной силой, Анаэль светилась изнутри, подобно шкодливому лучику света, пробившемуся сквозь свинцовые тучи к грешной земле. Миниа, глянув на нее, и сам успокоился. Душа, подхватившая ноту общего смятения и страха, уверилась в твердости будущего. И перестал быть страшен тягостный гогот, пронзавший горы, ибо крепнущее сознание вконец убедилось, что драконий рев – лишь дружественный возглас прилетевших с Севера повелителей огня.

При всем том бывшие собратья продолжали бесноваться, нарушая ровный строй шеренг. Нарастающая паника чумой передавалась от одного орка другому, мелькая в светлых глазах серокожих воинов слепящими бликами. Гномы, смиренно дожидавшиеся возвращения своего Короля перед троном всех морийских владык, чаще прочего начали поглядывать на лежавшее у ног Анаэль оружие. Азог, заметив непокорность своих подчиненных, принялся громогласно выкрикивать угрозы. Старшая госпожа, втайне от своей армии проникнувшая в Казад-Дум, недвижимо лежала на полу, прикрыв веки. Казалось бы, сам воздух постепенно накалялся от воцарившегося в зале беспорядка. Но никто из Миас не пытался усмирить толпу, погрязшую в омуте замешательства, и вновь рожденный Авари решил просто довериться опыту тех, кто некогда вел за спинами армии обреченных на смерть.

Как выяснилось немногим позже, проявленное терпение не было напрасным: когда волнения в свирепствующей толпе начали походить на набирающий обороты шторм, а крики, вырывающиеся из оскаленных пастей, стали звучать особенно грозно, в престольный зал вернулся Талрис. Величественно вышагивающий вперед по каменному коридору, он нес в обеих руках черный клинок, источающий кроваво-красное сияние. За ним, хромая и спотыкаясь, будто избитый пес, семенил Король-под-Горой. Пепельно-серый, весь мокрый и хмурый, Торин Дубощит часто моргал и старался не отставать от своего провожатого. Сын Мелькора, однако, даже не думал сбавлять темп ходьбы – летящий над отшлифованным камнем духом тьмы и разрушений, Миас направлялся прямиком к своей сестре. Сам излучающий силу и могущество, Талрис триумфально улыбался.

– Замолкните, – заприметив брата, Анаэль, наконец, сменила позу. Повелительно шагнув вперед, она сделала короткий пасс рукой и голос ее, многократно усилившийся, грозовым ветром прокатился по широкому холлу. Орки, устрашившись гнева новой повелительницы, мгновенно обратили к ней трепетные, надрывные взгляды. Трусливое племя склонилось пред своими владыками, даже не осознавая всего их величия. Пришедшие из тьмы давно позабытой эпохи, наследники Белерианда господствовали над своим воинством и упрочивали его, внушая каждой душе кровожадного народа первобытный ужас. Одного слова чародейки хватило, чтобы переполненный зал сковала тишина. Этого же слова было достаточно, чтобы понять, кому теперь принадлежала чернокровая армия Казад-Дума. Благоговея, Миниа почтенно склонил голову. В дрожании наблюдая за немым разговором Талриса и Анаэль, вновь рожденный Авари дожидался желанной развязки.

Брат Красной Колдуньи, подойдя к младшей сестре, на вытянутых руках преподнес последней Гуртанг. Облеченный рдяной вуалью, клинок заполнял воздух тревожным звоном. Лезвие, скованное и заточенное магией наследников Железной Короны, пело в истоме – черный металл, так давно захороненный в старом склепе, впивался в живую плоть одного из Миас. Испивая священную кровь сына Вала Мелько, прекрасное оружие впитывало в себя свет, пожирая пляшущие лучики факелов. Талрис, как будто не замечая режущей боли в ладонях, крепко держал сверкающее языками огня лезвие. Анаэль, опустив взгляд к клинку, коротко кивнула, удовлетворенная тем, что произошло вдали от глаз присутствующих. Тайное колдовство сделало свое дело.

– Свершилось, – протянула чародейка томным голосом на черном наречье. Откинув непослушные пряди с лица, вскинула вверх остренький подбородок. Осторожно перехватив заветный меч из рук своего брата, развернула легкий стан в сторону морийского трона. Плавно перенося вес с ноги на ногу, Анаэль легко взлетела вверх по низкому лестничному маршу. Полы ее платья расползались вслед веерами кудрявых складок. Оказавшись прямо у престола Казад-Дума, златовласая дочь Мелькора почтенно склонила одно колено у трона. Приподняв Гуртанг над опущенной головой, отточенным до совершенства движением положила клинок на каменные подлокотники старого престола. Безмолвие, повисшее в зале, стало плотным и ядовитым. Тысячи пар глаз наблюдали за действиями принцессы Дор-Даэделота. Тысячи затаенных вдохов дожидались момента общей победы.

Не смея произнести и звука, Миниа бросил кроткий взгляд в сторону того, кто сыграл главную роль в игре высших сил. Сокрытый неясными тенями, с опущенной головой и сгорбленной спиной, стоял поодаль поверженный Король-под-Горой. Поступившийся святыми идеалами, забывший о гордости и чести, он молчаливо принял на себя удар со стороны Миас. Стоя на коленях и нетвердо упершись руками в пол, Торин Дубощит глядел на старшую госпожу взором взволнованным и нежным. На его лице не читалось ни паники, ни сожаления – казалось, что своевольный потомок Дурина испытывает только глубокую, несравнимую ни с чем печаль. Отважный гном не обращал внимания на боль в теле, разрывающую кости и мышцы в клочья. Он даже не пытался уследить за тем, что творится за спиной. Все внимание Короля Эребора было сосредоточено на растерянных друзьях и той девушке, на судьбе которой было написано стать предводителем мятежных сил возрождающегося Темного Королевства.

«Каков характер, – с восторгом помыслил Авари. Облизав губы, сцепил пальцы рук в крепкий замок. – Ни тени сомнений, никаких колебаний или раздумий. Этот сын Махала достоин не только похвал, но и стороннего почитания. Глупы и бессмысленны толки о скряжничестве и алчности гномьих господ. Эти рудокопы и литейных дел мастера воистину обладают духом чистым и сильным. А иначе разве смог бы Торин отказаться от боя во имя своего правого дела? Разве сумел бы этот маленький подгорный житель забыть о потерянном доме ради спасения своих соратников?».

Миниа моргнул. Испытывая неприятную горечь, разливающуюся в груди, вновь посмотрел на свою хозяйку. Принцесса ангбандская, лежа недвижимо у ног Азога, вроде и вовсе не примечала мучений тех, с кем ей пришлось так долго путешествовать и сражаться. К сожалению, вновь рожденного Авари дети Мелькора не удосужились посвятить в свои планы. Стоя рядом с чернокровыми сородичами, эльф понятия не имел, каких сюрпризов следует ожидать в следующую минуту. Лишенный знания, он на миг подверг сомнению ту тактику, которой придерживались великие господа. Своим новым, чистым сердцем бессмертный провожал каждую уходящую в небытие секунду с жуткой болью и состраданием. Сопереживая несчастным гномам, загнанным в ловушку, жалея своих братьев и ужасаясь их участи, Миниа впервые за долгие годы ощутил нечто, крайне похожее на разочарование.

«С ними ничего не произойдет, храбрец, – тихий шепот между висков возвестил о том, что близится момент истины. Бессмертный, вздрогнув, всей своей сущностью обратился к Красной Колдунье. Проницательный взор впился в бледное лицо старшей дочери Мелькора. Алые губы девушки, дрогнув, растянулись в улыбке. – Они все еще находятся под моей защитой. Запомни, Миниа – мы всегда держим свое слово. Я обещала надеть на голову Короля-под-Горой корону. Я свое обещание выполню. Не жалей смелый народец. Они не нуждаются в сочувствии».

Авари сглотнул. Коротко кивнув, дал понять своей хозяйке, что готов вверить ей не только свою жизнь, но и свою бессмертную душу. Увидев, как хмурый взор восхитительной чародейки изнутри возгорается угольным биением, вновь рожденный Кинн-Лаи начал боком продвигаться к своему отцу. Хотелось как можно ближе подойти к принцессе ангбандской. Преодолев столь долгий и утомительный путь к своей судьбе, Миниа теперь и не мыслил себя вдали от защитников Дор-Даэделота. Бесшумно ступая по блестящему полу, эльф остановился за спиной Азога. Сокрытый мраком, воин Авари покорно сложил руки на подвешенном к поясу мече, готовый в любой момент впустить оружие в дело. Предлога для кровопролития долго ждать не пришлось.

– Вы закончили со своими делами? – злобный рык Азога разбил тишину на сотни режущих осколков. Уставший ждать, он раздраженно рыкнул на своих хозяев. Оскалив зубы, со всего маху пнул Ниар в поясницу. – Если да, то расплатитесь со мной сейчас же. Кое-кто обещал мне голову Короля-под-Горой. И вот он в моем царстве. Но голову свою все еще несет на плечах.

Анаэль и Талрис, погруженные в свои думы, подняли удивленные взгляды к Азогу. Несколько секунд взвешивая требование белого орка, одновременно улыбнулись, не скрывая испытываемого восторга. Предмет незатейливой беседы заинтересовал не только Миас, но и онемевших гномов. Сам же Король-под-Горой, уже нашедший в себе силы подняться на ноги, никак не отреагировал на заявление своего заклятого врага. Угрюмо глядящий на гору оружия поблизости, Дубощит сжал могучие ладони в кулаки.

– Ну, уж если мы обещали тебе его голову, значит, ты получишь ее, – Талрис, хищно облизав губы, ступил навстречу Азогу. Пылая темными глазами, чародей прищурился. Широкоплечий, статный, он жестом предложил своему строптивому подневольному подойти к молодому потомку Дурина. – Сходи и возьми то, что положено, Азог. Если сумеешь, конечно же.