Текст книги "Лабиринт памяти (СИ)"
Автор книги: Jane Evans
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 55 страниц)
__________________________________________________________________
Дорогие читатели! Я уже говорила, но повторюсь, что на данный момент в фанфике написано 20 глав, однако на этот сайт я их буду выкладывать по мере возможности. Если вам не терпится дочитать историю, тогда можете найти фик через поиск в яндексе и прочитать на другом сайте. ;)) А пока жду отзывов! Мне очень важна ваша обратная связь. ;))
========== Глава 15 ==========
Дорогие читатели! Сказать честно, я уже думала перестать выкладывать продолжение на этом сайте, но по просьбе нескольких читателей всё же решила выложить его до конца. На данный момент в фанфике уже 22 главы и я уверяю, что весной он будет закончен. Но здесь я буду выкладывать их последовательно, поэтому если вам невтерпеж прочитать продолжение, можете сделать это на других сайтах. И вообще, отзовитесь, кому-нибудь ещё нужно обновление этой истории здесь, на фикбуке?)) В любом случае, спасибо тем, кто ждал и верил, ха-ха.
Soundtrack – Bond «Libertango (Astor Piazzolla cover)
– Ты опоздала.
От звука его голоса она едва заметно вздрогнула. Во рту пересохло, руки била предательская дрожь, но, к счастью, он не мог этого разглядеть: в комнате было слишком темно.
– Я знаю, прости. Меня задержали, – как можно спокойней попыталась сказать она, но все же не смогла скрыть волнение.
Он это заметил. Конечно, заметил и подошёл к ней так, что теперь она видела его обеспокоенное лицо в тусклом лунном свете, пробивающемся сквозь окно.
– Что-то случилось? – его рука взметнулась и почти неощутимо коснулась её щеки.
Девушка едва сдержалась, чтобы не заплакать. Сделала шаг назад, в темноту комнаты, и проглотила неприятный комок, застрявший в горле.
– Я… Поссорилась с Джинни.
Прозвучало не совсем убедительно, но, казалось, он поверил, и его тело заметно расслабилось.
– Что бы там ни было, ты же знаешь, что завтра вы с этой вздорной девчонкой помиритесь?
Завтра. Какое ужасное слово, особенно когда понимаешь, что его может не быть.
Она взглянула на него. Внешне он был невозмутим, и со стороны могло показаться, что он не испытывает абсолютно никаких эмоций, но она видела это в его глазах, видела то, что заставляло её сердце биться сильнее, то, что сводило с ума, то, что она разглядела не сразу, но когда разглядела, окончательно пропала.
Чувства.
И, когда он мягко притянул её к себе, прикоснулся губами к её лицу, она поняла, что… Нет, не сможет. Не сможет!
В этот момент дверь в комнату резко открылась, кто-то вошёл, и всё пространство озарила яркая вспышка…
– Не-е-е-т!
Гермиона проснулась от собственного душераздирающего крика. Её колотила дрожь, на лбу выступила испарина, а дыхание никак не хотело успокаиваться. Свесив ноги с кровати, она встала, торопливо подошла к окну и, распахнув его настежь, стала жадно глотать ртом свежий воздух.
Пребывая в глубоком потрясении из-за сна, Гермиона никак не могла собраться с мыслями: всё прочее затмевали эмоции. Было такое ощущение, что она только что испытала все муки ада, а теперь пожинает плоды этих пыток. Чувствовала она себя гадко, до отвращения паршиво: в груди царило мерзкое, совсем непонятное отчаяние, но сильнее всего давала о себе знать острая душевная боль. Удивительно: это был обычный сон, но настолько яркий и живой, что Гермиона никогда не пожелала бы увидеть его вновь, особенно сейчас, когда всё, пережитое ею, до сих пор было здесь, внутри неё.
На улице светало, лёгкий ветерок приятно холодил разгорячённое тело, и вскоре Гермиона почувствовала, что эмоции начали уходить, уступая место разуму. Вмиг пришла целая куча вопросов. Какого чёрта ей приснился такой странный сон? Почему она ощутила эту разрывающую душу боль, в чём была её причина? Что за незнакомая комната, в которой она находились с… Кем? Гермиона не могла с уверенностью дать ответ, потому что сейчас была просто не в состоянии вспомнить лицо человека, с которым говорила. Конечно, она могла предположить, что это Драко, но что если это был кто-то другой? Хотя… Вряд ли.
Гермиона привыкла к тому, что Малфой являлся ей практически каждую ночь, но то были сны совершенно другого рода. В них они практически не разговаривали, а были заняты другим делом, и то, чем они были заняты, по правде говоря, нравилось ей гораздо больше, чем этот странный, абсолютно непонятный разговор, привидевшийся всего десять минут назад.
Возможно, это отголоски прошедшего вечера: когда Драко неожиданно едва ощутимо сжал её руку в своей, Гермиона внезапно испытала какое-то новое будоражащее сердце чувство, названия которому она так и не смогла подобрать. Это её взволновало и почти лишило возможности отдохнуть, подарив вместо этого ворох самых разнообразных мыслей, не дающих сознанию успокоиться. И лишь когда уже под утро Гермионе удалось наконец забыться, она увидела этот сон, как следствие своих эмоциональных переживаний. Вполне закономерно.
Почувствовав, что уже начинает замерзать, Гермиона закрыла окно и вновь легла в кровать. Лишь сейчас она вспомнила, что ей не мешало бы выспаться: завтра, вернее, уже сегодня, состоится долгожданное выступление, к которому они с Малфоем так отчаянно готовились.
Вот ещё один повод для беспокойства и, соответственно, для странных сновидений.
Удовлетворившись двумя логичными обоснованиями приснившегося, Гермиона медленно выдохнула и, закрыв глаза, подмяла под собой подушку.
Сейчас она была абсолютно спокойна и ни капли не волновалась из-за того, что совсем скоро ей придётся танцевать на глазах у сотен волшебников с виновником своих – до недавнего времени – приятных и – с недавнего времени – неприятных снов.
*
Как оказалось, спокойна она была абсолютно зря. С самого утра проблемы захороводили Гермиону, не давая и минуты на то, чтобы расслабиться. Началось всё с Рона, который стал жутко нервничать сразу после того, как за завтраком Джинни случайно обмолвилась о предстоящем выступлении. В её словах не было ничего особенного: она просто с воодушевлением предположила, что на Гермионе наверняка будет потрясающее концертное платье для танго.
И это стало ошибкой.
Во-первых, Рон ничего не знал о том, что Гермионе предстоит танцевать танго. Наверняка он думал, что она разучивает на занятиях что-то вроде движений из тех незамысловатых хореографических постановок, которые показывают волшебники на вечерних шоу. В духе танца «Маленьких фей», не иначе.
Во-вторых, очевидно, благодаря мудрому поведению Гермионы, которая предпочитала не распространяться о том, как, а главное – с кем, она проводит тренировки, Рон подзабыл, что танцевать ей придется всё-таки с Малфоем. Но сейчас, судя по реакции на слова сестры, он это вспомнил.
И, в-третьих, уж совершенно точно он не думал, что ей предстоит надеть «потрясающее платье» для того, чтобы выступить с человеком, которого он до сих пор от всей души презирал.
– Он и так на тебя постоянно пялится! Меня тошнит от одной только мысли, что тебе придется вырядиться для него! – негодовал Рон, угрожающе размахивая вилкой за завтраком.
– Ты, как всегда, всё преувеличиваешь! – возмущённо откликнулась Гермиона. – И то, что мне необходимо будет переодеться в платье для выступления, не имеет ничего общего с тем, что ты называешь «вырядиться для Малфоя».
– Преувеличиваю?! – наклонился он к ней через стол. – Да он даже сейчас на тебя пялится, чёртов хорёк!
Гермиона усилием воли заставила себя не оборачиваться.
– Я уверена, что тебе показалось, – как можно спокойнее произнесла она, проклиная дурацкий румянец, который выдал её с головой.
Рон презрительно фыркнул, откинувшись на спинку стула.
– А я уверен, что нет!
Гермиона тоже была в этом уверена, но благоразумно промолчала, стараясь игнорировать взгляд Драко, который буквально прожигал её насквозь.
Следующей проблемой Гермионы стала жуткая головная боль, мучившая её с момента пробуждения и усилившаяся после ссоры с Роном. Пришлось идти в лазарет, чтобы попросить какое-то более эффективное лекарство, чем те, что она взяла с собой на отдых. Приветливая медсестра с радостью помогла ей, но предупредила, что действовать обезболивающее начнёт только спустя час, а до той поры желательно отдохнуть.
Гермиона её поблагодарила и с досадой отметила, что отдохнуть не выйдет: их с Малфоем уже ждала Мария для примерки костюмов. И это вылилось сразу в две проблемы.
Во-первых, по какой-то причине платье итальянке совершенно не понравилось, и Гермиона даже не успела на него взглянуть, прежде чем та отправила его обратно портной.
– Они совершенно меня не понимают, совершенно! – эмоционально всплеснула руками Мария, а затем, чуть смягчившись, с сожалением посмотрела на Гермиону. – Но вы не волнуйтесь, сеньорита, к выступлению вы получите просто incredibile abito*! Кстати, а где ваш партнёр?
И это было «во-вторых». Прошло уже больше двадцати минут с того момента, как должна была начаться примерка, но Малфоя до сих пор не было. Гермиона нервничала, злилась, переживала, безуспешно пытаясь отогнать самые мрачные мысли, и в конце концов Мария почти в приказном тоне велела ей вернуться в бунгало, добавив, что дождётся сеньора сама, ведь он обязательно придёт.
В отличие от Марии Гермиона не была в этом уверена. Она вообще не была уверена в Малфое до конца. Этот человек всё ещё был для неё слишком непредсказуемым, и последние дни она невольно ждала от него подвоха: слишком уж мирно он себя вёл. Конечно, Драко по-прежнему подшучивал над ней, колко комментировал её слова и действия, но из этого ушла былая неприязнь. Возможно, так повлияла совместная работа над невероятно сложным танцем, который им поставила Мария, а может, дело было в чём-то ещё, и, откровенно говоря, Гермиона всё же склонялась к последнему варианту. Именно поэтому она старалась держать дистанцию в общении с Малфоем, причём не столько из-за боязни, что Драко может позволить себе с ней большее, чем простые разговоры, сколько из-за страха, что позволить себе лишнее может она сама.
Ведь Гермиона уже не раз убеждалась в том, что на этом курорте она порой просто не в состоянии себя контролировать. Ах да, важное уточнение: не в состоянии себя контролировать рядом с Малфоем.
Для неё стало вполне привычным то, что её сердце невольно начинало биться чаще, когда она видела Драко, а от его прикосновений во время танцевальных репетиций тело охватывал трепет, и было странно хорошо только от одного того факта, что он рядом. Но хуже было другое: как она теряла голову от его поцелуев, как готова была отдаться его умелым ласкам, как всё её существо реагировало на воспоминания об этом. В подобные минуты Гермиона изнывала от такого мощного желания, что порой ей приходилось себя трогать только из-за того, что она не могла совладать с ним.
Но даже это не помогало.
Всё равно она по-прежнему хотела его, по-прежнему, не признаваясь самой себе, жаждала его прикосновений, его поцелуев. И была уверена, что он испытывает то же самое.
Лишь вчера всё было как-то иначе. Вчера она почувствовала что-то новое, и это «новое» до сих пор не давало ей покоя.
Хотя какой смысл об этом думать, если внезапно Малфой и вовсе решил уехать с курорта?
От этой мысли живот Гермионы неприятно скрутило. Конечно, в глубине души она знала, что вряд ли Драко может так поступить, особенно если учесть, сколько сил и времени он потратил на их совместные тренировки. Но крупица сомнений всё же оставалась, и от этого Гермиона чувствовала себя паршиво.
Шепнув свое имя двери и ответив на контрольный вопрос, она вошла в своё бунгало. Скинув босоножки, Гермиона направилась в спальню с надеждой хоть немного расслабиться и отдохнуть от сумасшедшей первой половины дня. Чувство тревоги до сих пор не покидало её, и причиной тому, конечно же, был Малфой.
«Чёрт бы его побрал», – зло подумала Гермиона и, с силой распахнув дверь, замерла на пороге: на её кровати лежала средних размеров серебристая коробка, перевязанная изумрудной лентой. Поражённо уставившись на неё, Гермиона поколебалась в нерешительности, но подошла поближе и аккуратно присела рядом. Она внимательно осмотрела коробку со всех сторон, предусмотрительно стараясь до неё не дотрагиваться – ни письма, ни записки нигде не было. Наконец, судорожно втянув воздух, Гермиона решила: будь, что будет – и потянула за край шёлковой ленты. Внезапно крышка коробки сама плавно поднялась и отлетела в сторону, приземлившись в нескольких сантиметрах от неё. Гермиона громко выдохнула от неожиданности, но, посмотрев внутрь, замерла: на дне стояла пара изящных танцевальных босоножек, украшенных сотнями сверкающих камней.
– Святой Мерлин… – только и смогла протянуть она, когда достала их. Босоножки, оказавшись в её руках, внезапно засверкали ещё ярче, вмиг приобретая голубой оттенок, прямо в цвет её сарафана. Гермионе потребовалась минута, прежде чем она смогла оторвать от них взгляд: обуви прекрасней этой она в жизни не видела. Страшно подумать, сколько стоит эта пара туфель и, уж конечно, вряд ли она смогла бы себе их позволить.
Внезапная догадка на пару секунд обездвижила Гермиону.
Не может быть.
Аккуратно отложив босоножки в сторону, она схватила коробку и нетерпеливо достала небольшую записку, покоившуюся до этого на самом дне. Развернув её, Гермиона про себя прочитала:
«Я испортил тебе туфли. Возвращаю долг».
Всё. Больше ни слова.
Подписи не было, но Гермиона и так знала, от кого она получила такой щедрый подарок, как знала и то, что этот «кто-то» точно сошёл с ума.
Конечно, она не могла позволить ему «вернуть долг» в таком виде. Её старые туфли были в десятки, а может, и в сотни раз дешевле и скромнее, чем те, что Гермиона обнаружила в коробке. Но, к сожалению, босоножки, в которых она репетировала в последние дни, по правде говоря, были едва годны для выступления, и потому Гермиона всерьёз опасалась, что в кульминационный момент танца у неё может сломаться каблук или порваться перепонка, фиксирующая щиколотку. А уж в том, что это непременно приведёт к ужасным последствиям, сомневаться не приходилось.
Гермиона вновь с тоской взглянула на босоножки. Ей придётся их вернуть, однозначно. Но что если она хотя бы просто их примерит? В этом ведь нет ничего страшного, правда?
Воровато оглядевшись по сторонам, она дрожащими руками надела туфли, а, когда потянулась к перепонкам, чтобы застегнуть их, те внезапно сами мягко обхватили её щиколотки и зафиксировали стопы. Гермиона встала с кровати и подошла к большому зеркалу возле комода. Взглянув на себя, она не смогла сдержать восхищённый вздох: казалось, босоножки волшебным образом преобразили её фигуру. Мало того, что они идеально подошли ей, так ещё зрительно стройнили и вытягивали силуэт благодаря высокому каблуку. Покрутившись перед зеркалом, Гермиона сделала пару танцевальных па и неожиданно обнаружила, что ей невероятно легко в них двигаться, несмотря на устрашающую высоту каблуков. Босоножки были невесомыми, божественно прекрасными и на удивление удобными, поэтому чем дольше Гермиона любовалась ими, расхаживая и кружась в них по комнате, тем скорее рос соблазн оставить их себе.
И в момент, когда она после продолжительной внутренней борьбы всё же мысленно пообещала их вернуть, но только после выступления, записка, лежащая на кровати, неожиданно всколыхнулась. Гермиона, нахмурившись, подняла её и прочитала новую фразу появившуюся на бумаге:
«Я так и знал – ты не сможешь устоять».
– Чёрт бы тебя побрал, Малфой, – озвучила свои недавние мысли Гермиона и внезапно весело рассмеялась.
*
Драко не спеша озирался по сторонам, стараясь ничем не выражать своего внутреннего беспокойства. Большой зал потихоньку наполнялся волшебниками, пришедшими посмотреть танцевальное шоу, но всё же был полон ещё лишь наполовину.
– На, выпей, – Забини небрежно подвинул к нему бокал с огневиски.
Драко лениво перевёл взгляд на Блейза.
– Ты ведь помнишь, что через час мне крутить задницей вон на той сцене? – кивнул он вправо.
– Конечно, – ухмыльнулся Забини. – Именно поэтому я и предложил тебе выпить. Нервничаешь, словно первокурсница перед распределением.
Малфой скривил губы в презрительной усмешке.
– На всякий случай я бы посоветовал тебе заткнуться, – вскинув бровь, взял бокал в руку Драко. – И, кстати, мне плевать на выступление.
С этими словами он, моментально напрягшись, уставился на группу волшебников, входивших в зал, но, рассмотрев их лица, внутренне расслабился и вновь взглянул на Забини. Тот уже откровенно ухмылялся.
– Да ладно, Малфой, мы оба знаем, что это не так. Я уже забыл, когда мы в последний раз ходили развлечься, а всё из-за твоих вечных репетиций выступления с Грейнджер. Кстати, не её ли ты так отчаянно высматриваешь? И вообще, где она?
Драко нахмурился и отхлебнул из своего бокала: во рту странно пересохло.
– Понятия не имею. Наверное, переодевается, красится, или как там готовятся женщины к такого рода мероприятиям?
Он старался говорить беспечно, так, словно его не волнует Грейнджер с её чёртовыми сборами, но, похоже, у него это хреново получилось: Забини недоверчиво вскинул бровь, но, к счастью, всё же заткнулся, спрятав ухмылку, на миг ставшую ещё шире на его лице.
Драко сказал почти правду. Выступление не волновало его настолько, чтобы обливаться холодным потом при одной только мысли о нём, хотя, конечно, нельзя было сказать, что ему абсолютно безразлично, как они с Грейнджер станцуют. Просто была ещё одна вещь, которая терзала его изнутри, порождала сомнения и волнение сильнее, чем что-либо ещё – его подарок Грейнджер. Он потратил кучу галлеонов и грёбаных полдня, чтобы найти в местных магазинах танцевальные туфли, которые, по его мнению, подошли бы ей. Ему даже пришлось опоздать на примерку костюмов, чтобы дождаться, пока лебезящая перед ним молодая продавщица найдёт на складе именно ту модель, которую он увидел на витрине. За это время он успел наколдовать записку, чтобы Грейнджер правильно поняла его намерения. И, хотя в глубине души он признавал, что не просто так провёл столько времени, шастая по женским магазинам, всё же упрямо убеждал себя, что таким образом всего лишь возвращает долг. А то, что те туфли, которые он выбрал, были гораздо лучше и дороже испорченных им грейнджеровских босоножек, Драко легко объяснил тем, что у него не настолько дурной вкус, чтобы дарить женщине убожество.
Даже если эта женщина – вина всех его бед.
Даже если эта женщина совсем скоро окончательно сведёт его с ума.
Даже если эта женщина – Гермиона Грейнджер.
Внезапно Драко почувствовал злость на самого себя. Пожалуй, ещё никогда в жизни его так не волновала реакция кого-либо на его подарок. И сейчас ему просто захотелось рассмеяться от абсурдности ситуации: через час ему предстоит попытаться не опозориться перед сотнями волшебников, а он переживает из-за каких-то там дурацких туфель, которые могут не понравиться Грейнджер.
Неожиданно вся затея с возвращением долга показалась ему абсолютно нелепой, высосанной из пальца и жутко неуместной. Что если Грейнджер расценит это как попытку подкатить к ней? Что если это оттолкнёт её ещё больше? От этих мыслей Драко стало до мерзости не по себе.
Ещё сегодня утром он, охваченный каким-то странным воодушевлением после вчерашнего вечера, всерьёз ломал голову над тем, какую модель туфель лучше выбрать для Грейнджер – с ремешками или без, а сейчас внезапно осознал, что, похоже, он совсем охренел, раз его по-настоящему это заботило. Какого чёрта?
В этот момент Забини как-то странно дёрнулся и, замешкавшись, попросил бармена повторить порцию огневиски. Драко быстро перевёл взгляд в начало зала и увидел то, что ожидал: переговариваясь между собой, к сцене медленно шли Поттер и брат с сестрой Уизли. Малфой вытянул шею и, чуть нахмурившись, вновь огляделся по сторонам – Грейнджер с ними точно не было.
– Что, никак не можешь найти свою золотую принцессу? – услышал он мрачный голос Забини.
Драко холодно посмотрел на Блейза.
– Зато ты свою нашёл, но, как я понимаю, она пришла не с тем принцем, раз ты не слишком-то рад её появлению.
Забини хмуро уставился на дно бокала, приподняв его.
– Мне кажется, или огневиски разбавленный? – прикрыв один глаз, подозрительно спросил он у самого себя.
– Мне кажется, или ты в очередной раз уворачиваешься от этого разговора, как от хренова боггарта? – понемногу раздражаясь, спросил Драко.
Пару раз он пытался поднять тему о Джинни Уизли, но Забини становился мрачнее тучи и отделывался общими фразами. Единственное, что удалось узнать Малфою, это то, что Блейз с ней и в самом деле встречался какое-то время после окончания войны, но вот подробностей этого он так и не выпытал.
– С ней всё кончено, – Забини резко повернулся на стуле к бару и сделал глоток огневиски.
Драко удивлённо вскинул бровь и медленно склонился в сторону Блейза.
– В самом деле? Мне так не показалось, судя по тому, как остро ты всегда реагируешь на её появление.
– Если тебе так интересно, мы с ней окончательно всё выяснили и поставили точку в наших отношениях! – сквозь зубы проговорил Забини, посмотрев на него исподлобья, после чего, намеренно смягчившись, произнёс: – Чего, кстати, нельзя сказать о тебе, Малфой. Долго ты будешь пудрить мозги малышке Грейнджер?
Драко скрипнул зубами, но предпочёл проигнорировать выпад Блейза.
– Не переводи тему. Думаю, я достоин знать причину: почему ты целый год крутил у меня под носом шашни с девчонкой Уизли и ни разу не удосужился хотя бы намекнуть на то, что втихую трахаешь её? – презрительно выпалил он, раздражаясь все сильнее.
– Закрой рот, Малфой, – повысив голос, выплюнул Блейз, резко повернувшись к нему. – Ты понятия не имеешь, о чём говоришь.
Драко давно не видел его таким взбешённым. Видимо, у Забини с Уизли было всё гораздо серьёзней, чем он предполагал. И сейчас он не без удовольствия отметил про себя, что выбрал чертовски правильную тактику для разговора. Ведь только вызвав Блейза на эмоции, от него можно было добиться правды.
– Так будь добр, просвети меня! Потому что я на данный момент ни черта не понимаю, – Драко взял в руки бокал и, нервно отсалютовав им, сделал глоток.
Забини некоторое время мрачно смотрел на него, после чего внезапно расслабился и вновь развернулся лицом к залу. Было видно, что он ищет кого-то, и, когда наконец его взгляд наткнулся на Джинни, от Драко не укрылось, что глаза Блейза потеплели.
– Она не хотела, чтобы кто-то знал. И, если честно, я не хотел этого тоже, – спокойно произнёс Забини, кинув на Драко быстрый взгляд.
Малфой невесело усмехнулся.
– Прости, друг, но боюсь, этот аргумент не прокатит. Если напрячься, я вспомню имена всех девчонок, которых ты перетрахал в Хогвартсе и за его пределами, и знаешь почему? Потому что ты рассказывал мне об этом по собственному желанию не позже, чем через день после случившегося, мать твою.
Драко видел, как напряглись скулы Забини, но тот не повернулся в его сторону, а лишь по-прежнему смотрел на Уизли, которая как раз усаживалась за ближайший к сцене столик.
– Она особенная, придурок, – мрачно сказал Блейз сквозь зубы.
Малфой фыркнул.
– И что в ней такого особенного? Двойная вагина?
Забини резко развернулся и быстрым движением руки приставил палочку прямо к горлу Драко.
– Клянусь всем святым, Малфой, если ты скажешь ещё хоть одно слово в таком духе, я от тебя живого места не оставлю, – впился он яростным взглядом в его лицо. – Теперь понимаю, почему Грейнджер так отчаянно тебя динамит: ты просто абсолютный тролль в обращении с девушками, раз позволяешь себе так высказываться даже в их отсутствии.
Брови Драко удивлённо поползли вверх. Он едва сдержался, чтобы не присвистнуть.
– Отличное представление, Забини. Учись мы в школе, я бы наградил тебя десятью баллами за экспрессию и, пожалуй, накинул бы ещё пять за смелость, – скучающим тоном произнёс Малфой и раздражённо глянул на палочку. – А теперь убери эту штуку от меня сейчас же, если не хочешь, чтобы я её сломал.
Блейз какое-то время зло вглядывался в его лицо, после чего нехотя убрал палочку обратно за пояс. Драко молча наблюдал, как Забини допивает огневиски и снова просит бармена повторить порцию.
– Если она так важна для тебя, почему же ты не с ней? – неожиданно для самого себя спросил Малфой.
Забини, казалось, нисколько не удивился этому вопросу. Он медленно перевёл на него взгляд и, горько усмехнувшись, спросил в ответ:
– А ты почему?
Конечно, Драко мог сострить на тему того, что Уизли его ничуть не привлекает, но он прекрасно понимал, что Блейз имеет в виду другое, а вернее сказать, другую.
Внезапно Драко совершенно расхотелось спрашивать у Забини что-либо ещё. Он залпом осушил свой бокал и заказал ещё огневиски, когда поймал понимающий взгляд Блейза.
Часы на стене показывали без четверти восемь, и зал уже был полон зрителей, когда Драко вдруг уловил в толпе знакомые черты лица. Он чуть подался вперёд, вглядываясь в то место, где только что видел её, но встретил лишь недоумённый взгляд пожилого мага, который, очевидно, посчитал, что Драко пялится на него. Встряхнув головой от отвращения, Малфой резко отвернулся и неожиданно вновь заметил лицо, которое искал в толпе всё это время.
– Грейнджер, – растягивая губы в довольной усмешке, медленно произнёс он и облокотился на стойку бара.
Она пробиралась сквозь толпу, очевидно, направляясь прямо к нему, и чем ближе она подходила, тем сильнее округлялись глаза Драко, а дыхание непроизвольно учащалось. Он не разглядел этого с большого расстояния, но сейчас понял, что если Грейнджер и может выглядеть прекрасней, то точно не в этой жизни.
– Борода Мерлина, неужели эта конфетка – та заучка Гермиона, которую я знал все эти годы? – Драко услышал насмешливый, с ноткой восхищения голос Забини и внезапно почувствовал лёгкий укол ревности, который, впрочем, скоро сменился дурацкой гордостью.
– Ты многого о ней не знаешь, – многозначительно протянул Драко, не сводя с Грейнджер довольного взгляда. Ему было до странности приятно осознавать, что Забини, как и все те парни, которые сейчас оборачивались ей вслед, понятия не имеют, до чего же она на самом деле хороша, эта чёртова Грейнджер. Драко всё ещё помнил, какой она может быть страстной и необузданной, вопреки своей внешней сдержанности и скромности. И осознание того, что лишь он знает об этом не понаслышке, заставляло Малфоя чувствовать себя бесконечно самодовольным и, судя по болезненному напряжению в штанах, невероятно возбуждённым.
Внезапно толпа расступилась, Грейнджер вышла вперёд и остановилась прямо в метре от него. Их взгляды пересеклись, и на пару секунд всё вокруг Драко, казалось, перестало существовать. Кто бы там ни помогал Грейнджер привести себя в порядок перед выступлением, он явно был чёртовым гением. Её волосы упругими локонами струились по оголённым плечам и были лишь слегка зафиксированы в районе ушей.
«Чтобы не лезли в лицо во время танца», – подумал Драко и продолжил осматривать Гермиону.
Шёлковое алое платье, которое было на ней, идеально облегало её женственную фигуру, но длиной было чуть ниже колена, что, впрочем, нисколько не мешало оценить всю красоту ног Грейнджер. Кроме всего прочего, этому весьма способствовал разрез, заканчивающийся чуть выше середины бедра. Внезапно Драко заметил, что ноги Грейнджер обтянуты телесной сеткой, которую обычно надевают танцовщицы на выступления, и это ему явно понравилось. Но в следующий миг он увидел то, что ему понравилось ещё больше: те самые туфли, которые он велел оставить домовику на кровати Гермионы. Она обула их, и, целиком окинув Грейнджер взглядом, Драко про себя констатировал, что точно не ошибся с выбором: в этих босоножках на высоких каблуках, идеально подходящих к платью, она выглядела просто чертовски сексуально. Настолько сексуально, что совсем некстати Драко живописно представил себе, что бы он сделал с Грейнджер, будь у него такая возможность.
– Малфой, ты просто полнейший идиот!
Этот крик Гермионы внезапно полностью отрезвил его. Только сейчас Драко заметил: Грейнджер едва сдерживает ярость, и первой мыслью, пришедшей ему в голову, было то, что она каким-то образом узнала, о чём он думает.
– Как ты смеешь напиваться, когда нам танцевать через каких-то семь номеров?!
Слава Мерлину! От сердца моментально отлегло. Видимо, возможность узнать, какой бы она была восхитительной наездницей, Грейнджер представится в другой раз.
Во всяком случае, Драко на это очень надеялся.
– Расслабься, конфетка, он в полной боевой готовности, – подмигнул ей Блейз, и Драко ясно уловил двусмысленность в его словах, но предпочёл это проигнорировать.
– Я тебе не конфетка, Забини, – едко сказала Гермиона, скрестив руки на груди, и Драко подумал, что, если бы можно было убивать взглядом, Блейз был бы уже мёртв. Но, когда она перевела глаза на него самого, он осознал, что покойником был бы не только Забини. – Нет, Малфой, правда, я просто поверить не могу, что после всех тех репетиций, на которые мы потратили столько времени, ты готов всё запороть в самый ответственный момент!
Конечно, она была прелестной в этой своей злобе, но Драко уже начал надоедать её истеричный тон.
– Прекрати пищать, Грейнджер. Я абсолютно трезв, так что за меня можешь не беспокоиться, – он лениво оттолкнулся от стойки бара и подошёл к ней почти вплотную, засунув руки в карманы. – Хм, красная помада? Грейнджер, ты меня удивляешь с каждым днём всё больше и больше.
Он без зазрения совести уставился на её чувственные губы ягодного цвета, которые так хотелось попробовать на вкус.
– Я беспокоюсь не за тебя, а за себя, Малфой! Знаешь, мне почему-то совсем не хочется лететь с верхней поддержки вниз только из-за того, что мой безалаберный партнёр не сможет скоординировать свои движения в состоянии алкогольного опьянения!
Грейнджер совершенно точно не хотела сдаваться. Драко нехотя оторвал взор от её губ и посмотрел ей в глаза – они метали молнии. Но, помимо этого, он увидел, что щёки Грейнджер немного порозовели. По всей видимости, она заметила его взгляд и наверняка правильно его истолковала.
Малфой усмехнулся и повернулся к Забини.
– Ладно, Блейз, не скучай. Пожалуй, я пойду за сцену, иначе, боюсь, моя грозная партнёрша разнесёт этот бар к чёртовой матери.
– Удачи! Ты уж постарайся её задобрить – у меня большие планы на этот бар сегодня, – подмигнув ему, отсалютовал бокалом Забини и посмотрел на Гермиону. – Пока, конфетка!
Драко едва сдержал смех, увидев, как покраснела Грейнджер от злости и смущения одновременно. Совершенно точно она не привыкла слышать в свой адрес нечто столь легкомысленное. Конечно, серьёзная мисс Грейнджер, надежда Волшебного мира, амбициозная карьеристка, и тут – «конфетка»? Драко мог понять её реакцию.
