Текст книги "Лабиринт памяти (СИ)"

Автор книги: Jane Evans

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 55 страниц)

Внезапно она замолчала, словно подавив желание сказать что-то ещё. Гермиона, уловив это, тихо спросила:

– Но ведь ты ошибалась, так?

Джинни вздохнула.

– Мы оба ошибались, но поняли это лишь после того, как окончили школу и вернулись домой. Он писал мне, Гермиона. Святой Мерлин, ты не представляешь, какие письма он писал! Он предлагал бросить все, уехать вместе, говорил, что скучает, тоскует, места себе не находит, одним словом, обрушил на меня всю ту отчаянную нежность, которую ни разу не проявил, пока мы были вместе. Но главные слова так и не сказал. Я читала письма, плакала, злилась на него, на себя, на нас, и невероятным усилием воли заставила себя не писать и строчки в ответ. Я струсила, когда поняла, что всё ещё нуждаюсь в нем не меньше, чем он во мне. А потом… – На секунду она замерла, упершись взглядом в столешницу. – Все вернулось на круги своя. Блейз перестал присылать письма, Гарри вновь принялся за мной ухаживать, и постепенно стало казаться нереальным то, что ещё совсем недавно я едва не поддалась соблазну сделать самый эгоистичный и сумасшедший поступок в своей жизни: послать всё к черту и поддаться на уговоры Забини.

Гермиона была слишком потрясена услышанным, чтобы что-то говорить. Она молча смотрела в лицо подруги и чувствовала, как с каждой секундой ей становится дурнее. На протяжении всего рассказа она не могла отделаться от чувства, что всё то, что испытала Джинни, происходит сейчас с ней, вот только в отличие от подруги она понятия не имела, к чему все это приведет. И это было самым страшным, ведь она уже осознанно отказалась от Рона, от его чувств, но во имя чего? Думать об этом было невыносимо.

Наконец, потрясение начало отступать, давая волю другим эмоциям, и Гермиона почувствовала медленно нарастающее возмущение.

– Почему ты не сказала мне? Ты же знала, что я никогда никому не расскажу об этом! – нахмурившись, выпрямилась она.

Джинни покачала головой.

– Я не могла, Гермиона, просто не могла. Слишком многое сыграло тогда в пользу того, чтобы я хранила эту тайну в секрете от всех. Мне было всего семнадцать, я была полностью раздавлена, и, если ты помнишь, на тот момент мы не были настолько близки с тобой, в то время, как Гарри и Рон были твоими лучшими друзьями. И потом… Когда всё зашло слишком далеко… Мне было просто стыдно признаться тебе в том, что у меня появились чувства к Забини, в то время, как Гарри, бедный Гарри…

Её голос дрогнул, и Гермиона, смягчившись, положила свою ладонь на кисть её руки.

– Ты бы не поняла меня, меня бы никто не понял, – собравшись, твердым голосом продолжила Джинни. – Блейз не был на стороне Пожирателей в той войне, он прочувствовал её ужас наравне со всеми нами, но… Ты же сама знаешь – никто бы не стал разбираться что к чему, ни ты, ни Рон, ни Гарри. И мои родители… Разве смогли бы они принять то, что их дочь влюбилась в кого-то, вроде Забини? Что она предпочла его легендарному Гарри Поттеру? Сам факт того, что Блейз Забини учился на Слизерине, исключает его из списка «достойных людей», и никакие доводы тут не помогут. Именно поэтому я даже никогда и не думала, что наши отношения могут продолжиться после школы. Хотя, все же, основной причиной моего решения, было то, что наши чувства возникли не в то время не в том месте.

– А если бы это произошло сейчас? – спросила Гермиона первое, что пришло ей в голову.

Джинни медленно перевела на неё взгляд, и её глаза слегка расширились от удивления. Она молчала какое-то время, внимательно вглядываясь в лицо Гермионы.

– Ты же понимаешь, что это ничего не меняет? – наконец, тихо спросила она.

– Почему не меняет? Меняет, хотя бы потому, что я не стала бы тебя осуждать!

– Нет, Гермиона, ты ошибаешься. Я не спорю, сейчас, конкретно в этот момент, ты способна меня понять, но расскажи я тебе обо всем случившемся ещё месяц назад, ты бы и слушать не стала! И знаешь почему? – чуть повысила голос Джинни. – Потому что сейчас ты сама находишься в точно такой же ситуации, в какой я была тогда, и именно поэтому ты способна меня понять!

Гермиона пораженно молчала. Ей казалось, она разучилась дышать. Джинни буравила её жгучим взглядом ещё несколько секунд, после чего огонь в её глазах потух, и она устало прикрыла веки.

– Впрочем, если бы у меня не было тех отношений с Блейзом, я бы тоже вряд ли смогла войти в твое положение.

Теперь Гермиона понимала, откуда в Джинни столько участия, сострадания к ней. Конечно, если бы она сама не пережила подобное, вряд ли бы она смогла спокойно вынести рассказ Гермионы о её странных чувствах к Малфою.

– Что же мне делать, Джинни?

Этот вопрос, обращенный скорее к самой себе, прозвучал тихо, но так отчаянно, что по восприятию был подобен крику.

Гермиона видела, как застыло лицо подруги, едва она услышала эти слова. Внезапно вся обстановка вокруг, все эти радостные крики и смех волшебников, перекрываемые веселой громкой музыкой – все это показалось до ужаса неуместным, как если бы на похоронах кто-то начал танцевать чечетку, насвистывая при этом глупую песню из репертуара лепреконов.

Джинни долго молчала, а Гермиона ждала её ответа, словно приговора. Наконец, что-то в лице подруги дрогнуло, и она очень медленно покачала головой, не сводя с неё взгляд, полный сожаления.

Этот жест был красноречивее любых слов.

Вскоре вернулись Гарри и Рон, начали с воодушевлением что-то рассказывать, активно жестикулируя, и Гермиона едва сдерживалась, чтобы не закричать «стоп». Напряжение стучало в висках, воспоминания о разговоре с Джинни давили, рушили её спокойствие, и в какой-то момент, Гермиона резко поднялась с места и произнесла:

– Простите, что перебиваю, но я себя неважно чувствую. Пойду, пройдусь немного.

Рон замер на полуслове и удивленно посмотрел на неё, в то время, как Гарри нахмурился и спросил:

– Стой, куда ты пойдешь одна? Давай мы с тобой!

Гермиона вымученно улыбнулась.

– Не стоит, оставайтесь здесь. Я скоро вернусь.

Не дожидаясь ответа, она развернулась и зашагала прочь, ловко лавируя между столиками. Она была уверена, что наверняка Гарри и Рон ринулись бы следом, если бы их вовремя не остановила Джинни: её громкий возглас и последовавшую за ним быструю речь Гермиона слышала даже с такого расстояния.

Джинни.

Удивительно, сколько в её хрупком, маленьком теле мужества и силы. Она наступила на горло собственной песне, сознательно отказалась от такой заманчивой перспективы быть с тем, с кем ей по-настоящему хотелось быть, и всё это из-за всепоглощающей любви к родным и близким людям, из-за нежелания причинить боль их и без того истерзанным страданиями сердцам.

Сейчас Гермиона понимала, почему они так сблизились с ней. Джинни была совершенно другой: легкой на подъем, энергичной, активной, жизнерадостной. Она обладала искрометным чувством юмора, была любимицей любой компании и так сильно отличалась от Гермионы, что наверняка со стороны их дружба казалась весьма сомнительной. Но, все же, было нечто, что их двоих объединяло крепче любых совместных интересов: бескорыстная жертвенность и мудрость, с которыми обе шли по жизни. И именно поэтому порой Джинни понимала её гораздо лучше, чем Гарри или Рон. Лучше, чем кто-либо в мире.

Гермиона не заметила, как какофония безудержного и давящего на неё веселья осталась позади, а ноги сами привели её на безлюдную часть пляжа. Солнце давно скрылось за горизонт, сумерки сгустились, и она с удивлением обнаружила, что атласное, темно-синее небо уже украсили изящные золотые пуговки-звезды. Море теперь казалось угольно черным, пугающим, так и норовящим затянуть в свои глубины незадачливых незнакомцев, осмелившихся приблизится к его бушующим водам, и в другой ситуации Гермиона поостереглась бы подойти почти к самой его кромке. Но сейчас она чувствовала себя как никогда комфортно, стоя прямо здесь, всего в метре от лижущих берег волн. Казалось, всё вокруг олицетворяло то, что творилось в её душе: абсолютный хаос, смятение, отчаяние и, вместе с тем, какое-то странное мрачное торжество от осознания того, что не одну её угораздило попасть в такую неурядицу под названием «неправильные чувства к неправильному человеку».

Сильные порывы ветра путали волосы, обдавали холодными потоками её лицо и тело, но, вместе с тем, странно исцеляли, приводили в чувство. Гермиона не могла, не хотела сейчас о чем-либо думать, добивать себя пережевыванием тех фактов, которые она недавно узнала. Она лишь бесстрастно смотрела вдаль, на вздымающиеся в безумном танце волны, вдыхала запах моря, смешанный со свежестью дождя, и находила в этом необходимое успокоение.

Гермиона не знала, сколько прошло времени, прежде чем она почувствовала, что готова вернуться к друзьям, а заодно вновь очутиться в эпицентре праздника. Удивительно, но чем дальше она уходила от бушующего моря, чем явственнее слышала приближающиеся звуки музыки и жизнерадостные голоса, тем сильнее ей хотелось присоединиться к этому безудержному веселью, хотелось забыться и запретить себе думать о чем-либо, кроме развлечений и отдыха. Наверное, она слишком много страдала в последнее время, калечила себя самыми уничижающими мыслями и – кто знает? – может быть, сейчас хвалебная целительная магия Магнолии наконец-то вступила в силу в виде непонятно откуда взявшегося сумасшедшего желания Гермионы сделать нечто безумное: полностью отпустить себя, на этот раз осознанно.

Возможно, высшие силы покарали её за столь неуместный порыв, потому как первое, что она увидела, шагнув на танцевальную площадку, был Малфой, прижимающий к себе в танце смуглую вертлявую итальянку, которая, похоже, была всерьез намерена полностью ощупать его тело своими ловкими ладонями. И внезапно, не смотря на то, что Драко явно не был столь воодушевлен танцем, как его партнерша, не смотря на то, что при внимательном рассмотрении, все же прижимала к себе его она, а не он её, не смотря на то, что неожиданно материализовавшийся рядом Забини, обнимающий одной рукой знойную белокурую красавицу, начал отчаянно жестикулировать Малфою, очевидно, призывая того обратить внимание на Гермиону, она почувствовала моментально вскипевшую в груди злость, смешанную со жгучей обидой. На какое-то время замерев на месте, она увидела, что Драко, наконец, вскинул на неё взгляд, но прежде чем поймать в его глазах тень каких-либо эмоций, Гермиона, резко развернувшись, зашагала прочь. Она, абсолютно себя не контролируя, невольно расталкивала толпу, пытаясь как можно скорее пробраться к столику своих друзей. В голове крутились такие словесные характеристики по отношению к Малфою, что, пожалуй, даже Рон мог бы присвистнуть, озвучь она их вслух. Хотя, разве имеет она право злиться? Какого черта она сейчас ведет себя, как ревнивая подружка? Что она вообще о себе возомнила?! Это его дело, как проводить время, а главное, с кем. Она не его жена, не его девушка и даже не его подруга, а если говорить прямо, то просто напросто никто. Во всяком случае, никто для того, чтобы сейчас трястись от гнева только из-за того, что Малфой нашел себе развлечение на танцполе.

Внезапно, Гермиона почувствовала, как чья-то рука сомкнулась на её запястье. На секунду она замерла, сердце ухнуло вниз, а внутри живота вмиг поднялось волнующее чувство чего-то…

Она медленно обернулась и едва сдержала разочарованный стон: за её спиной стоял весело улыбающийся Матео.

– Куда так спешишь, bella? Веселье в самом разгаре! Давай потанцуем!

Гермиона заставила себя через силу улыбнуться и уже готовилась вежливо отказать, когда внезапно ей пришла в голову гениальная мысль. И хотя внутренний голос безжалостно констатировал, что она ведет себя как полная дура, она все же медленно проговорила:

– В самом деле, Матео, куда спешить? Пожалуй, я могу себе позволить немного потанцевать. – Она на миг задумалась, продумывая детали своего плана действий. – Вот только давай отойдем поближе к центру: я там комфортнее себя чувствую.

Итальянец не смог скрыть удивления, но тут же быстро протянул ей руку, очевидно, боясь спугнуть момент, и она с мрачным предвкушением её приняла, теперь уже улыбнувшись почти искренне.

Гермиона знала, что ревность Рона небезосновательна: она и сама чувствовала, что симпатична итальянцу, но при этом прекрасно знала, что он никогда не посмеет перешагнуть профессиональную грань, если она этого сама не захочет, конечно. Развлекать отдыхающих входило в его обязанности, а потому не было ничего предосудительного в том, чтобы периодически приглашать на танец кого-либо из гостей, чем Матео сейчас и воспользовался.

Молча следуя за ним, Гермиона исподтишка смотрела по сторонам, выискивая знакомое лицо Малфоя или Забини, и, когда она увидела недалеко от себя Блейза, внезапно остановилась. Ага, раз он здесь, значит и Драко, скорее всего, недалеко. Сощурив глаза, она с холодной расчетливостью приняла выгодную стратегическую позицию для её глупого, но необходимого для чувства собственного удовлетворения плана, и повернулась к Матео. Он смотрел на неё, вопросительно вскинув брови.

Не говоря ни слова, Гермиона начала покачивать бедрами в такт музыки и приблизилась к нему. Итальянец сразу понял, что к чему, а потому мягко обхватил её за талию и сжал ладонью кисть её правой руки. Как по заказу, музыка стала ещё громче и разнеслась над танцполом вихрем латиноамериканских ритмов. Злость Гермионы моментально растаяла, стоило ей лишь их услышать, и она полностью отдалась ведению итальянца. Она искренне наслаждалась танцем и почти забыла про желание по-детски отомстить Малфою. Ведь, не зная, сработает её план или нет, она хотела, чтобы он испытал те же эмоции, что и она, увидев его в объятьях той девицы. До смешного наивно.

Темп музыки нарастал, толпа одобрительно загудела, и Гермиона почувствовала, как оторвал её за талию от пола Матео и закружил. Вскрикнув от неожиданности, она весело засмеялась, и когда её ноги вновь коснулись пола, внезапно увидела из-за плеча итальянца, что буквально в паре метров от неё стоит Малфой и смотрит на неё, скрестив руки на груди и скептически выгнув бровь. На его лице играла легкая ухмылка, но глаза оставались холодными, жалящими, прожигающими насквозь, и на какую-то долю секунды Гермиона невольно съежилась под его взглядом, словно нашкодившая школьница, застигнутая врасплох. К счастью, к ней практически сразу же вернулись все остальные чувства, и, в первую очередь, внутреннее ликование от того, что она видела – желаемый эффект достигнут.

Гермиона, как ни в чем не бывало, отвела взгляд, словно столкнулась глазами с незнакомцем, и вновь посмотрела на Матео. Тот сиял от удовольствия.

– Bella, я, конечно, знал, что у тебя есть способности к танцам, но никогда бы не подумал, что ты сможешь так раскрепоститься в движениях за столь короткий срок!

Невольно смутившись, Гермиона отвела взгляд. Если б он только знал, что поспособствовало этому раскрепощению…

– Матео, ты мне льстишь, – скромно произнесла она, не удержавшись от довольной улыбки, которая, впрочем, была вызвана не услышанными словами, а воспоминанием о выражении лица Драко, когда он увидел её порхающую и смеющуюся в танце с итальянцем.

– Ни капельки! Мария рассказывала мне о тебе и твоем партнере, – эмоционально заверил её Матео. – Она говорит, у вас двоих сумасшедший прогресс!

Гермиона невольно напряглась.

– Правда? Я так не думаю. Нет, конечно, мы стали танцевать лучше, но, все же…

Интересно, насколько много ему известно? То, что Мария видит их с Малфоем насквозь, было совершенно ясно, но рассказала ли она о том, что знает, Матео? Гермиона искренне надеялась, что её профессиональная этика все же не позволила этого сделать. Хотя, ведь про их танцевальные успехи она успела поведать, так что же ей мешало обмолвиться о другом прогрессе, если это слово, конечно, можно применить для их отношений с Малфоем?

Гермиона внимательно всматривалась в лицо итальянца, пытаясь уловить хоть что-то, что могло бы подтвердить или опровергнуть её догадки, но Матео по-прежнему добродушно улыбался.

– Твоя скромность обезоруживает. Ты удивительная девушка, Гермиона! – посмотрел он прямо ей в глаза, и она невольно довольно зарделась.

Прозвучали последние аккорды веселой мелодии, толпа одобрительно захлопала музыкантам, игравшим на сцене, и практически сразу же заиграла чувственная музыка румбы.

Гермиона поймала многозначительный взгляд Матео и невольно засмеялась.

– Нет, нет, нет. Я не буду танцевать этот танец, – сделала она пару шагов назад, вскинув вверх руки.

– Почему же, bella? Я надеялся, что смогу оценить то, чему ты научилась на занятиях с Марией и Стефано, – шагнул к ней навстречу итальянец, протянув ладонь в знак приглашения.

– Именно поэтому я не буду танцевать, – скрестила руки на груди Гермиона, но Матео мягко схватил её за локоть и потянул к себе. – Нет, правда, я совсем забыла всю технику движений!

– Она тебе не понадобится. Слушай музыку и двигайся так, как подсказывает сердце, – тихо проговорил итальянец, и Гермиона, наконец, сдалась.

Она почувствовала, как его пальцы легли к ней на талию, а левая рука взяла её ладонь в свою, после чего Матео мягко притянул её к себе. Расстояние между их телами было столь ничтожным, что Гермионе стало немного дискомфортно, причем, не столько от самого физического контакта, сколько от осознания того, что со стороны они наверняка выглядят как влюбленная пара. Конечно, она бы не хотела, чтобы Рон или Гарри увидели её в столь двусмысленном положении, но, все же, у этого танца были и свои плюсы: например, реакция Малфоя, который наверняка наблюдает за ней и вполне возможно даже злится. Подумав об этом, Гермиона скользнула глазами по тому месту, где всего минуту назад стоял Драко, но обнаружила, что его там нет. Она, повертев головой, попыталась найти взглядом знакомое лицо, но с досадой про себя констатировала, что, во всяком случае, в ближайшем от неё радиусе он точно отсутствует.

В душе сразу стало как-то паршиво. Улыбка Матео начала раздражать, как собственно и осознание всей глупости ситуации: разыграла комедию с привлечением третьих лиц для того, чтобы попытаться что-то доказать человеку, который наверняка счел её полной дурой и спокойно ретировался. Сидит теперь где-нибудь возле бара с Забини или с той самой девицей в обнимку, пьет огневиски и вслух отпускает колкие замечания по поводу увиденного. А она-то себе надумала!..

Настроение Гермионы упало ниже некуда. Поразительно, как быстро все её планы полетели к чертям. А ведь она собиралась веселиться, радоваться жизни, хотела забыть о всех тех шокирующих вещах, которые узнала совсем недавно, но оказалось, что ей достаточно было всего лишь увидеть Малфоя в чужих объятьях, чтобы начать вести себя как полнейшая идиотка.

– Гермиона, что-то случилось? Выглядишь расстроенной, – прервал поток её мыслей обеспокоенный голос итальянца, и она через силу улыбнулась.

– Нет, всё хорошо, Матео, просто затосковала по дому, – быстро соврала Гермиона первое, что ей пришло в голову.

– Ну, bella, на этом курорте по дому тосковать не принято, хотя, вернее будет сказать, тосковать не принято вообще. Я попробую тебя немного взбодрить!

С этими словами итальянец крутанул Гермиону от себя, следом резко притянул обратно, после чего наклонил её в сторону, заставив прогнуться в спине. Эти импровизированные танцевальные «па» подействовали на неё ободряюще, и Гермиона засмеялась. Матео довольно усмехнулся и, вернув её в прежнее положение, вновь крутанул от себя, только на этот раз, отпустив руку. Гермиона от неожиданности едва не потеряла равновесие, но внезапно кто-то крепко обхватил её за талию и притянул спиной к себе. Ей потребовался всего миг, чтобы понять, что это не Матео, и уже в следующую секунду её догадки подтвердились.

– Привет, Грейнджер. А ты, я смотрю, время зря не теряешь. Надоело быть пай-девочкой под надзором Поттера с Уизли? Решила развлечься?

Этот низкий, ласкающий слух голос она бы узнала из тысячи.

Очень медленно Гермиона обернулась и, слегка приоткрыв рот от изумления, уставилась на Малфоя. Его руки покоились на её обнаженной спине, взгляд прожигал насквозь, и он был так близко, что этого хватило, чтобы Гермиона почувствовала, как тело вновь покрылось восхитительными мурашками.

Поразительно – она не чувствовала и доли того, когда танцевала с Матео, когда ощущала его прикосновения, не чувствовала ничего похожего и с Роном, когда разрешала себя обнимать и прижималась к нему, но с Малфоем все было иначе. Настолько иначе, что это пугало и одновременно обезоруживало.

Из оцепенения её вывела реплика Драко, брошенная куда-то ей за спину:

– Я надеюсь, вы не против, синьор, если я украду вашу партнершу? Хотя, вернее будет сказать, свою партнершу.

Он выглядел настолько самоуверенным с этим своим надменным выражением лица и холодным, но твердым взглядом, что Гермиона невольно вспыхнула от возмущения. «Моя» – вот что резануло ей слух, но вместе с тем странно взволновало.

Внезапно послышался голос Матео с нотками досады.

– Конечно, не против! Наоборот, вам нужно побольше станцовываться, совсем скоро показательное выступление!

– Вот и я так считаю, – снисходительно кивнул Драко и посмотрел прямо на Гермиону. – Ну что, начнем… Станцовываться?

Последние слова Малфоя прозвучали до неприличия двусмысленно, и это лишь подчеркивала его легкая похотливая ухмылка на лице, которую так хотелось стереть.

Выйдя из немого оцепенения, Гермиона, секунду поколебавшись, что же ей лучше сделать, все же решила обернуться к Матео, а затем разобраться с Малфоем.

Итальянец уже двинулся с места, но все же перехватил её взгляд и ободряюще улыбнулся. Было видно, что он немного расстроен, и Гермиона невольно почувствовала укол вины за то, что она даже ничего не возразила Малфою. В самом деле, какого черта она молчала?

Злость поднялась в ней, и она резко сбросила с себя руки Драко, одарив его одним из своих уничтожающих взглядов.

– С какой стати в тебе проснулось чувство собственности, Малфой?

– Может быть, с такой же, с какой в тебе проснулось чувство ревности? – легко отпарировал он, вскинув бровь вверх.

Гермиона шумно втянула воздух и на какое-то время потеряла дар речи. Щеки предательски залились румянцем, но она взяла в себя в руки и возмущенно произнесла дрожащим голосом:

– Я абсолютно не понимаю, о чем ты говоришь. И вообще, твои слова скорее характеризуют твое поведение, чем мое.

Драко расслабленно усмехнулся, но ничего не сказал и молча протянул ей руку. Гермиона недоуменно уставилась на неё: она просто не могла поверить в то, что Малфой осмелился пригласить её на танец. Излишне самонадеянный поступок с его стороны.

– Ты предлагаешь мне потанцевать? – настороженно уточнила Гермиона, пораженно посмотрев на него.

Драко закатил глаза.

– Нет, Грейнджер, я прошу у тебя милостыню.

Снова этот саркастичный тон, который так её раздражал.

Гермиона буравила Малфоя взглядом, не зная, как поступить. Конечно, нужно было развернуться, уйти, причем уйти как можно скорее, но по непонятной причине она по-прежнему не могла сдвинуться с места.

– Чтож, молчание – знак согласия, – легко произнес Драко и резко притянул Гермиону за талию к себе. Невольно врезавшись в его тело, она инстинктивно схватила Малфоя за плечи, но только когда подняла на него возмущенный взгляд, поняла, насколько тесно они прижаты друг к другу. Его лицо было так близко, в глазах горел огонь, и Гермионе стало ясно, что за маской этой беззаботности и насмешливости, скрывалась злость и ещё что-то…

Дыхание сбилось. Сглотнув, она все же постаралась немного отстраниться, по-прежнему не сводя взгляд с Драко. Но он не дал ей этого сделать, и – как неправильно! – в глубине души она была этому рада.

Чуть помедлив, Малфой неспешно, но требовательно скользнул руками по её обнаженной спине к лопаткам, заставляя кожу гореть, а затем мягко подтолкнул её локти так, чтобы она сомкнула руки за его шеей.

Гермиона не понимала, какого черта она делает, но, казалось, она была словно одурманена им. Прикосновения Малфоя отдавались в теле фейерверком эмоций, они были для неё наркотиком: вкусив их однажды, ей хотелось ещё.

Она сделала то, что хотел Драко – обняла его, и в этот миг, когда их тела были так близки, когда они смотрела друг на друга, полностью обнажив свои истинные чувства, ей вновь захотелось ощутить его поцелуй, и она видела это, в его глазах – желание переступить черту и, вместе с тем, сковывающее сомнение, которое не позволяло этого сделать.

Внезапно, очень медленно, Малфой качнулся в такт музыки, увлекая за собой Гермиону. Она последовала его движениям, и только сейчас, казалось, немного пришла в себя.

– А теперь давай поговорим, Грейнджер, – хрипло произнес Драко без тени улыбки.

– В последний раз, когда мы говорили во время танца, мы едва друг друга не убили, – заметила Гермиона, слегка повернув голову вправо, и отвела взгляд в сторону. Сейчас она просто не могла смотреть на него: она была итак слишком взволнована и смущена, а если учесть те мысли, которые рождал в её голове долгий зрительный контакт с Малфоем, то безопаснее было смотреть куда угодно, только не на него.

– Мы, кажется, не разобрались, кто кого ревнует, верно? – расслабленно произнес он.

–Кажется, я уже говорила, что не понимаю о чем ты, – чертыхнувшись про себя, постаралась ответить Гермиона как можно беззаботнее.

– Брось, Грейнджер, мы оба знаем, что тебе было неприятно видеть меня с Лаурой.

Вспыхнув, Гермиона резко подняла на него возмущенный взгляд. С Лаурой, значит?..

– Поверь мне, Малфой, твои похождения ничуть мне неинтересны, как, откровенно говоря, и твои увлечения девушками легкого поведения, которых ты уже знаешь по именам.

Пять очков, Гермиона: соврала и глазом не моргнула. Хотя последняя фраза была явно лишней.

Драко откровенно ухмыльнулся, вскинув бровь. То, что фраза была лишней, понял и он.

– Даже так, Грейнджер? То есть ты хочешь сказать, что все это шоу, которое ты устроила через пару минут после того, как увидела меня с Лаурой, было твоим искренним порывом подарить танец тому бедолаге? Кстати, ты меня ещё должна поблагодарить, что я избавил тебя от его общества. Не знаю, может мне показалось, но танцевать с ним тебе было не слишком… Комфортно.

Малфой изо всех сил старался говорить спокойно, расслабленно, но, все же, Гермиона уловила едва заметное раздражение в его голосе. Поразительно, но, похоже, он действительно её ревновал, и осознание этого факта придало ей уверенности.

– Именно поэтому ты так бесцеремонно «украл» меня у Матео? – скептически выгнула бровь Гермиона, всем видом показывая, что не очень-то доверяет его словам.

Драко усмехнулся.

– Нет, Грейнджер, просто мне надоело наблюдать за тем, как он пытается залезть к тебе в трусы.

Гермиона резко вскинула на него пораженный взгляд. Малфой спокойно наблюдал за ней, иронически приподняв уголки губ, и этим жутко раздражал. Ей хотелось так много ему высказать, но по какой-то причине она просто не могла подобрать слов, чтобы описать все те эмоции, которые вызвали в ней такие бесцеремонные слова.

– Он не… – жарко начала она, но тут же осеклась, увидел, как насмешливо взлетели брови Драко вверх. Густо покраснев, Гермиона выпалила первое, что пришло ей в голову. – И вообще, с каких пор тебя это волнует, Малфой?

Он внимательно посмотрел ей в глаза. Усмешка померкла на его лице, и во взгляде появилось что-то такое темное, от чего тело Гермионы обдало мурашками.

Немного помолчав, Драко наконец ответил, понизив голос:

– А ты как думаешь?

Гермиона на секунду замерла в его объятиях, задержала дыхание, и, казалось, время остановилось на этот короткий миг. Они смотрели друг на друга, напряженно, пораженно, словно только что осознали, насколько далеко между ними все зашло. Перед глазами Гермионы вихрем пронеслись все те постыдные, но такие пьянящие, дурманящие воспоминания об их едва не состоявшейся близости, и она была уверена, что в этот момент они думают с Драко об одном и том же.

Словно прочитав её мысли, Малфой вновь продолжил медленно покачиваться в такт музыки, а в следующий момент развернул Гермиону спиной к себе. Со стороны казалось, в этом их движении не было ничего особенного, так, обычное продолжение танца, но для неё было особенным абсолютно всё. Внезапно ощущения от прикосновений Малфоя обострились, тело, словно оголенный провод, стало болезненно чувствительным, и когда Драко жарко прижал её к себе, с её губ едва не сорвался стон. Она чувствовала его напряженную плоть сквозь одежду, ощущала, как медленно, требовательно скользят его ладони от талии вверх, и это заставило её сердце стучать быстрее. Совершенно неожиданно она вспомнила, что где-то поблизости находятся Гарри и Рон, что они в любой момент могут увидеть её и Малфоя, увидеть их танец, если так можно было назвать столь интимный, будоражащий кровь контакт. И эта мысль так странно её взволновала, что дыхание сбилось, мысли совершенно спутались, и когда Драко случайно, едва ощутимо, скользнул ладонями по её груди, она не смогла сдержать судорожный вздох. Малфой не заметил этого, вернее, Гермионе хотелось верить, что он не заметил, ведь она так отчаянно по-прежнему боролась со своим желанием, что просто не могла позволить думать ему, что она все ещё хочет его. Но против своей воли позволяла.

Внезапно Драко очень мягко обхватил её одной рукой поперек талии, а другой – чуть ниже шеи и резко притянул к себе, от чего Гермиона тихо охнула.

– Знаешь, Грейнджер, я всегда знал, что тебе надо учиться на Слизерине, – мягко прошептал он ей, слегка коснувшись губами её уха, и от этого её тело вновь покрылось мурашками, в который раз за этот вечер.

– Почему же? – слабо выдавила из себя Гермиона, не в силах воспротивиться тому влиянию, какое оказывали на неё его прикосновения.

– Ну, начнем с того, что ты слишком умна для Гриффиндора, слишком амбициозна, хотя, все же, основная причина в другом, и это я понял лишь сегодня.

На какое-то время он замолчал, продолжая покачиваться вместе с Гермионой в такт мелодии, которая, казалось, будет длиться вечно, но вскоре вновь заговорил жарким шепотом:

– Я еще никогда не встречал никого, кому бы так шли слизеринские цвета. Учиться на Гриффиндоре, когда ты настолько сексуальна в зеленом цвете, просто было непростительной ошибкой с твоей стороны, Грейнджер. Уверен, ты была бы восхитительна в слизеринском галстуке.

После этого он едва заметно прошелся губами вдоль её шеи и когда слегка коснулся её обнаженной кожи на затылке, Гермиону словно ударило током. Она судорожно всхлипнула и, вырвавшись из объятий Драко, резко развернулось к нему лицом. Внизу живота все скрутило от болезненного возбуждения, дыхание участилось, а сама она уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но замерла. Глаза Малфоя были темны, словно море, в которое она вглядывалась совсем недавно, на лице не было и тени улыбки, и он смотрел на неё таким взглядом, что она едва поборола желание притянуть его к себе и впиться в его губы поцелуем. Они стояли так какое-то время, угрюмо вглядываясь в лица друг друга, и, тяжело дыша, отчаянно боролись с собой. Наконец, Драко сделал небольшой шаг к ней навстречу, и Гермиона почти почувствовала тот жар, который исходил от него.