Текст книги "Лабиринт памяти (СИ)"
Автор книги: Jane Evans
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 55 страниц)
Внезапно она резко развернулась и быстро зашагала в сторону сцены. Драко пришлось ускорить шаг, чтобы догнать её.
– Вы оба – просто идеальная пара. Никакого чувства ответственности и понимания серьёзности происходящего, – угрюмо покосилась на него Гермиона, как только он поравнялся с ней, и Драко закатил глаза.
– Послушай, Грейнджер, если я не мочусь в штаны от страха перед выступлением и не падаю в обморок, словно томная барышня, при мысли о нём, это ещё не значит, что я отношусь к происходящему «несерьёзно», – небрежно повёл он рукой. – Просто расслабься. По-моему, ты слишком себя накручиваешь.
Они остановились возле двери, ведущей в гримёрку артистов.
– Накручиваю?! А как, по-твоему, я должна себя вести, когда ты целый день шляешься непонятно где и совершенно игнорируешь все назначенные Марией встречи?!
– Думаю, ты можешь догадаться, где я, как ты выразилась «шлялся», – спокойно произнёс Драко и демонстративно посмотрел на туфли Грейнджер.
Она, проследив за его взглядом, моментально вспыхнула и, казалось, на пару секунд опешила, после чего отвернулась и открыла дверь в гримёрку.
– Я верну их тебе сразу же после выступления, – мрачно изрекла она, вмиг погасив свою злость, и вошла внутрь большой комнаты, полной суетящихся волшебников.
– Не стоит. Я, кажется, уже объяснил, что всего лишь вернул тебе долг.
– Ты не обязан был это делать, – напряжённо произнесла Гермиона и направилась в противоположную часть комнаты, не смотря на него.
– Я хотел, – серьёзно сказал Драко ей в спину и увидел, как Грейнджер замерла на секунду и замедлила ход, словно сомневаясь, повернуться ей или нет.
– И вообще, – приняв решение, Гермиона наконец резко развернулась к нему, вновь начиная закипать, – кто дал тебе право покупать мне такие туфли? Ты не хуже меня знаешь, что те босоножки, которые ты испортил, совершенно не эквивалентны этому!
Грейнджер ткнула указательными пальцами на свои туфли и теперь прожигала Драко взглядом, ожидая его реакции.
Он же буравил взглядом её ноги и мысленно пытался успокоить свою… реакцию, от которой уже было больно.
– Окей, Грейнджер, чего ты добиваешься? – отогнав от себя непрошеные мысли, Малфой сделал несколько шагов ей навстречу. – Ждёшь извинений или грёбаного раскаяния в том, что я – о, ужас! – подарил тебе туфли?
Драко видел, как её щёки вновь тронул восхитительный румянец.
– Так это был подарок? – чуть помедлив, спросила она и поражённо уставилась на него своими большими глазами.
Он ничего не ответил, а лишь слегка повёл плечом. Пусть думает, что хочет. В любом случае уже слишком поздно отступать. Да, он подарил ей грёбаные туфли, да, он почти пожалел об этом, вернее, пожалел бы точно, если бы она не была столь восхитительна в них. Интересно, догадывается ли Грейнджер, как чертовски хорошо сейчас выглядит? Догадывается ли, что своим внешним видом почти разрушила остатки его спокойствия и самообладания?
Внезапно мысли Драко нарушил возглас:
– Наконец-то, сеньор! Вы чуть не свели меня с ума! Ваша сеньорита пришла вовремя, но вы!
Малфой перевёл взгляд на Марию, которая выглядела крайне возмущённой и взволнованной.
– Прошу прощения, я задержался в… – он хотел сказать «в баре», но быстро сообразил, что сейчас это будет не самая лучшая идея, – большом зале. Заговорился с другом.
Драко краем глаза заметил, как Грейнджер скептически выгнула бровь и скрестила руки на груди.
– Ладно, сейчас некогда это выяснять. Вот, посмотрите сценарий, – Мария показала ему длинный пергамент, на котором моментально материализовался порядок номеров. – Всего выступает семь пар, вы танцуете последними. Стефано уже объявил первый номер, так что, прошу вас, никуда не уходите. Особенно это касается вас, мистер Малфой. У вас просто удивительная способность пропадать из поля зрения!
– Не волнуйтесь, сеньорита, боюсь, я уже нашёлся окончательно, раз нацепил на себя это, – саркастично произнёс он и показал на свой костюм. – Пожалуй, ещё никогда моя задница не была настолько обтянута тканью.
Драко не без удовольствия отметил, что Грейнджер едва заметно улыбнулась.
*
Она спешила. Лоренцо после долгих уговоров отвёл ей всего полчаса, и этого было катастрофически мало.
Конечно, первым делом она направилась в их бунгало, надеясь, что сможет застать его там. Интуиция говорила обратное, интуиция кричала о том, что в такой час он скорее найдет себе занятие получше, чем сидеть в четырёх стенах и ждать её. И, хотя она не желала с этим соглашаться, всё же понимала, что, скорее всего, так оно и есть. Вот только верить в это не хотелось, как не хотелось и размышлять о том, где ещё он сейчас может быть.
С кем ещё он сейчас может быть.
Упрямо проигнорировав скверное предчувствие, она распахнула дверь и замерла на пороге. Быстрым взглядом окинула пространство, оценив обстановку, сделала пару шагов внутрь, а потом почти бегом проверила все комнаты, цепляясь за последнюю надежду.
Но в бунгало никого не было, комнаты были пусты. И почему-то сразу стало пусто и в её душе.
*
Драко лениво наблюдал за тем, как нервно она покачивает ногой, сидя в закрытой позе напротив него. Они не разговаривали уже минут пятнадцать, но ему было совершенно ясно, что с каждой секундой Грейнджер заводится всё больше и больше. В комнате было уже не так многолюдно: осталось всего лишь три пары, которые дожидались своего выступления в напряжённом молчании. Периодически слышался всплеск аплодисментов из зала и заводной голос Стефано, подбадривавший публику, и каждый раз при этом Гермиона едва заметно вздрагивала. В такие моменты Драко почему-то нестерпимо хотелось её обнять, успокоить, но он прекрасно понимал, что просто не имеет на это права.
И тогда он начинал злиться. На себя, на неё, на всех вокруг. Потому что чувствовать то, что он чувствовал, было до омерзения страшно, до ужаса неправильно.
– О чём ты думаешь? – неожиданно спросила его Гермиона с ноткой подозрения в голосе.
– А почему тебя это интересует? – чуть помедлив, устало произнёс Драко.
– Ты как-то странно на меня смотришь, – она смело взглянула ему в глаза.
Малфой мрачно усмехнулся. Наивная Гермиона, неужели она всерьёз полагает, что он сможет ответить на этот вопрос честно, когда сам боится правды?
– Мы в полном дерьме, Грейнджер, – откинувшись головой на спинку стула, наконец сказал он и прикрыл глаза.
Частица правды для неё у него всё-таки нашлась.
*
У неё было слишком мало времени, чтобы рисковать, поэтому она решила написать записку на случай, если ей всё-таки не удастся его найти. Она положила её на кровать, надеясь, что он всё ещё спит в своей постели. В их общей постели.
Теперь ей нужно было решить, куда пойти в первую очередь. На этом курорте было слишком много мест, где бы он мог оказаться, но внезапно она кое-что вспомнила. По пути к своему бунгало она краем уха услышала, что сегодня в большом зале должно состояться крупное танцевальное шоу, но лишь сейчас придала этому значение. Что если он там? И если там, то в качестве кого? Ей хотелось бы верить, что в качестве зрителя. Но безжалостная интуиция подсказывала совершенно другое.
*
– Тебе в самом деле не нужно было этого делать.
Драко открыл глаза и, чуть склонив голову набок, лениво перевёл взгляд на Грейнджер. Она старалась выглядеть серьёзной и уверенной, но он знал, что Гермиона чувствует себя как минимум неловко. Это проглядывало в том, как нервно она теребила браслет на своей руке, смотря на него из-под опущенных ресниц.
До их выступления осталось всего два номера, и уже пора было разминаться. Драко с неохотой встал и подошёл чуть ближе к Грейнджер.
– Кажется, мы это уже обсуждали? – вскинул он бровь.
– Да, но… – Гермиона отвела взгляд, вмиг замявшись.
– В чём проблема, Грейнджер? Если тебе не нравятся эти туфли, снимай их к чёртовой матери и танцуй босиком, – усмехнулся Драко, всплеснув руками.
– Нет, они мне нравятся, даже очень нравятся, просто… Это всё странно, – она кинула на него быстрый взгляд и нервно заправила прядь за ухо.
Драко закатил глаза.
– Назови мне хоть одну вещь, Грейнджер, которая происходит с нами на этом курорте и не кажется странной.
Она на миг задумалась, после чего, нахмурившись, уставилась в пол и начала разминать стопы.
– Вот и я о том же, – произнёс Драко и последовал её примеру.
*
Музыка оглушила её, как только она вошла в большой зал. На сцене танцевала пара волшебников, почти идеально показывая сложные фигуры самбы. По всей видимости, шоу было в самом разгаре, зрители воодушевлённо хлопали выступающим и улюлюкали, а кое-кто даже уже пританцовывал, стараясь повторить увиденное.
Она оглянулась по сторонам, но так и не нашла никого из знакомых. Механически приняла бокал от официанта, забыв его поблагодарить, прошла чуть вперёд, лавируя среди встречающихся ей на пути волшебников, и внезапно заметила смуглую итальянку – преподавательницу танцев. Кажется, её звали Мария.
Она видела её лишь пару раз, но слышала, что именно эта женщина отвечает за танцевальное шоу.
Ноги уже сами несли её к ней, когда голос ведущего объявил две знакомые фамилии.
Сердце ухнуло вниз.
*
К несчастью, эти двое танцевали великолепно: их самба была отработана до мелочей. Драко наблюдал за ними, стоя за кулисами, и его непоколебимая уверенность в собственных силах совсем чуть-чуть, но всё же поубавилась. Конечно, вряд ли кому-то понравится выступать после сильных соперников: шансы выглядеть недоделанными самоучками на фоне почти профессионалов возрастали в десятки раз.
Он искоса взглянул на Грейнджер. Она, не отрываясь, смотрела на сцену, а на её лице с каждой секундой проявлялся всё больший испуг, смешанный с отчаянием. По всей видимости, Гермиона была уверена в себе не больше него, а если быть точнее, то гораздо меньше. Драко показалось, ещё чуть-чуть и что-нибудь произойдёт: она упадёт в обморок или впадёт в истерику, поэтому он решил действовать наверняка.
– В общем так, Грейнджер, слушай меня внимательно, – резко повернувшись к ней, он грубо взял её за плечи и склонился почти к самому лицу. – Мы с тобой потратили на тренировки хренову кучу времени, послали к чёрту все свои планы и вместо того, чтобы отдыхать, вкалывали по вечерам, как послушные ребята, в угоду этому грёбаному курорту. Я даже надел этот дурацкий костюм, который, по секрету, поджимает мне во многих местах! И всё это ради чего? Сомневаюсь, что ради того, чтобы в последний момент поддаться панике и завалить выступление к чёртовой матери. Так что я уверен: мы сделали все, что могли, и теперь нам осталось лишь одно – выйти на эту чёртову сцену и показать то, что мы идеально выделывали на паркете в последние дни наших тренировок. Иными словами, нам нужно надрать всем задницу, Грейнджер, и плевать, кто что подумает!
Он выпалил это практически на одном дыхании и теперь пытливо смотрел на Гермиону, которая выглядела ошеломлённой. Она моргнула, чуть тряхнув головой, и, прочистив горло, медленно проговорила, растерянно взглянув в сторону сцены:
– Но как же…
Драко бесцеремонно её перебил.
– Ах да, кстати, мне абсолютно насрать, что делают на сцене те двое, на которых ты сейчас смотришь. Даже не вздумай считать, что ты чем-то хуже. Может, я пожалею о своих словах потом, но сейчас скажу: ты танцуешь гораздо лучше любой из тех, кто сегодня уже выходил на эту сцену, – он сделал к ней шаг и почти соприкоснулся с её телом. – А, если уж говорить начистоту, женщины сексуальней, чем ты в этом платье, я ещё не встречал.
Он хотел, правда, хотел добавить «в этом зале», но язык почему-то не повернулся. Эта последняя сказанная им фраза моментально отрезвила Драко. Грёбаный Мерлин, что он только что наговорил?! Какого хрена он наговорил?!
Видимо, этот же вопрос посетил и Грейнджер. Казалось, она пребывала в абсолютном потрясении от услышанного. Широко распахнутые глаза, трепещущее тело, чуть приоткрытый рот, который находился в такой опасной близости от его собственного, что Драко внезапно почувствовал: несмотря ни на что, сейчас он просто не может бороться с вязким искушением прикоснуться к этим губам, таким зовущим, сочным, абсолютно готовым для него. Сейчас он не только не мог, но и не хотел бороться – он чересчур долго это делал. И в момент, когда он так неосмотрительно зашёл слишком далеко, когда позволил тем словам сорваться с языка, позволил Грейнджер узнать, о чём он всё-таки думает, сопротивляться больше не было смысла.
Очень медленно, так, чтобы не спугнуть, он наклонился к ней и замер, словно ожидая, что она оттолкнёт его, ударит, сделает хоть что-то, но нет: она лишь слегка вздрогнула и судорожно вздохнула, но в следующую секунду едва заметно подалась навстречу. И, когда между их лицами оставался какой-то жалкий сантиметр, внезапно раздался шквал аплодисментов. Драко громко выругался и почувствовал, как оттолкнула его Грейнджер.
– Малфой, это же наш выход! – её голос чуть дрожал, когда она, тяжело дыша, произнесла это.
Драко прекрасно знал, что она права, но с досадой подумал, что в данный момент предпочёл бы гораздо более интересное, на его взгляд, занятие, чем танцы.
– … а теперь встречайте – неподражаемый Драко Малфой и восхитительная Гермиона Грейнджер со страстным танцем танго! – донеслось со сцены.
Зал вновь наполнился приветственными аплодисментами, но, когда раздались первые аккорды знакомой мелодии, голоса внезапно стихли, а в помещении стало темно.
– Помни, что я тебе сказал, – кинув последний тяжёлый взгляд на Грейнджер, произнёс Драко и посмотрел прямо перед собой, стараясь выкинуть из головы их несостоявшийся поцелуй. – Я говорил правду.
Сейчас лишь одна сцена была освещена ярким холодным светом прожекторов, весь паркет был укрыт невысоким густым облаком дыма, и Малфой внезапно подумал, что всё это напоминает ему вход в преисподнюю.
В следующую секунду он уже сделал первый шаг.
Ему не привыкать к подобным местам.
*
Гермиона вышла на сцену, и её сразу же ослепил яркий свет, из-за которого она не могла разглядеть ни одного лица в зале. Было такое ощущение, что сейчас, здесь, в этом бешеном круговороте ритма танго, на этом небольшом пятаке сцены, остались лишь они двое – она и Драко. Она сделала поворот ему навстречу и сразу же почувствовала, как сильные руки прижали её к его крепкому телу. На долю секунды, когда она посмотрела ему в глаза, показалось, что нет никакого выступления вовсе. Только этот взгляд, полный огня, только эти обжигающие прикосновения, из-за которых дыхание окончательно сбилось, только это желание, которое так внезапно сковало её и сделало абсолютно беспомощной. В который раз.
Гермиона вспомнила, что ей нужно танцевать только тогда, когда Драко взял её правую руку в свою и дал импульс к началу следующего движения.
*
Они только начали танцевать, но Джинни уже было страшно. Страшно за Гарри, который ошеломлённо смотрел на сцену, не зная, как ему реагировать на увиденное, страшно за Рона, который, судя по его напряжённой позе и сжатым кулакам, готов был в любой момент вскочить с места и помчаться на сцену, чтобы прекратить то, что ему, очевидно, не нравилось видеть, страшно за себя, потому что смотреть на это танго было нестерпимо больно. Но больше всего ей было страшно за тех двоих, которые сейчас так самозабвенно отдавались музыке, словно никого вокруг не существовало. Они смотрели друг на друга так, что у Джинни невольно сжалось сердце, они прикасались друг к другу так, что её тело неконтролируемо покрылось мурашками, и, наконец, они танцевали так, словно были рождены только ради того, чтобы показать эту удивительную гармонию, воцарившуюся между двумя противоположностями на краткий миг танца. Сейчас она была почти в отчаянии, ведь стало совершенно ясно – она уже ничего не сможет изменить. И самое плохое – она знала, к чему это обязательно приведёт.
Тревога мерзким комком поднялась откуда-то со дна желудка, подкатила к горлу, и Джинни стало по-настоящему плохо. Ей было буквально тошно от пришедшего понимания, от обрушившейся безнадёжности, от осознания, что порой чувства всё же сильней любых запретов, любых обстоятельств, любых вмешательств.
И сейчас ей было просто необходимо поделиться этим с кем-то, ей нужно было ощутить, что кто-то её понимает, нужно было знать, что кто-то испытывает нечто хоть немного похожее на то, что разрывало её изнутри.
И, конечно, она знала только одного человека, который мог помочь ей в этом.
Джинни нашла взглядом Блейза.
*
Драко не мог ни о чём думать в этот момент. Он всегда считал себя сдержанным человеком, но сейчас эмоции просто захлестнули его. Каждый удар, каждый аккорд мелодии, под которую они танцевали, показался ему до боли родным, до боли близким. Он отталкивал и вновь притягивал к себе Грейнджер, бесстыдно проводил руками по её телу и ощущал её дрожь, смотрел ей в глаза и видел полное отражение своих безумных чувств.
Это был уже не танец. Это было что-то на грани сумасшествия, на грани отчаяния, что-то, сквозившее через каждое их движение и всё сильнее утягивающее в воронку неизбежности.
Когда темп музыки немного сменился, с большой неохотой Драко отошёл от Грейнджер в противоположный конец сцены и остановился, прожигая её взглядом. Она танцевала свой небольшой сольный кусок, и он едва поборол желание накинуться на неё прямо здесь, на глазах у всех этих людей, которые наверняка пристально наблюдали за ними по ту сторону сцены.
Грейнджер медленно приближалась к нему, крутя бедрами и не сводя с него глаз. В них не было и капли сомнения, стеснения, да хоть одной эмоции, что овладевали ею всего несколько минут назад. Сейчас она была как никогда настоящей, обнажая ту часть своего «я», которая обычно была скрыта ото всех. И Драко с наслаждением смотрел на неё такую: порочную, страстную, сводящую с ума одним только взглядом.
И ему хотелось большего.
Ему было не достаточно просто смотреть. Слишком давно не достаточно.
*
Блейз поймал её взгляд. Ему тоже всё это не нравилось, не нравилось гораздо больше сейчас, когда он ясно увидел всё собственными глазами.
Сначала, когда он только приехал в «Магнолию», он не воспринял это всерьёз: его мысли занимала одна лишь Джинни Уизли, внезапная встреча с которой полностью выбила почву у него из-под ног. Поэтому, когда она попыталась завести разговор на эту опасную тему, он отделался лишь общими фразами, надеясь выяснить другое – что угодно, только бы связанное с ней и с её жизнью.
И он, правда, не видел угрозы в том, о чём она ему рассказала, он, правда, не думал, что всё может так обернуться.
Он просто совершенно недооценил магию курорта, способную творить чудеса. Хотя какое это уже имеет значение?
Блейз хотел бы успокоить Джинни, ободряюще ей улыбнуться, но был способен лишь выдержать её взгляд, в котором прочитал так много.
Она была напугана. И они оба знали, что на это есть весомые причины.
*
Гермиона усилием воли заставила себя не думать сейчас о том, что между ними почти произошло перед самым выходом на сцену. Удивительно, она танцевала хорошо знакомое танго, но было ощущение, что она говорит своим телом, окончательно сдаёт саму себя и свои чувства, обнажает то, что так хотела заглушить, утаить, прекратить. Но, конечно, то было бесполезно. Она просто не могла себя контролировать, когда её тело так предательски льнуло к Драко, её взгляд был словно магнитом прикован к его лицу, а она сама нехотя вкладывала в свои движения гораздо больше смысла, чем того требовала Мария.
Но в данный момент ей было необходимо настроиться, выкинуть все прочие мысли из головы, чтобы грамотно войти в верхнюю поддержку.
Гермиона на миг остановилась, сосредоточенно посмотрела на Малфоя, а в следующее мгновение побежала ему навстречу. Адреналин в крови зашкаливал, на секунду стало нестерпимо страшно, но всё прекратилось, когда она почувствовала, что Драко с готовностью подхватил её и легко поднял вверх. И когда он закружил Гермиону, сохраняя идеальный баланс, зал внезапно взорвался восторженными аплодисментами, и она почувствовала эйфорию, захватившую её полностью.
Гермиона была по-настоящему счастлива в этот миг невесомости.
*
Блейз заворожённо смотрел на сцену. Казалось, все мысли моментально улетучились, когда он увидел, что вытворяют Малфой с Грейнджер. Он и понятия не имел, что эти двое могут так бесподобно танцевать. И та поддержка, которую они только что показали, она абсолютно его обездвижила. Поразительно, он ведь даже и подумать не мог, что можно научиться таким вещам за столь короткий срок.
Способность нормально мыслить вернулась к нему лишь в момент, когда он увидел следующий отрывок танца. Малфой крепко прижал к себе Гермиону за талию, и на секунду они оба замерли. Блейз неконтролируемо задержал дыхание, когда заметил, что лица танцующих так близки, словно следующим логичным действием должен стать поцелуй.
Какого чёрта там с ними происходит? Они что оба окончательно сошли с ума?!
Блейз всерьёз хотел ударить по Малфою конфундусом, отчаянно хотел прокричать им, чтобы они немедленно прекратили, но он понимал, что оба варианта никуда не годны. Паника вмиг завладела им, и он кинул быстрый взгляд на Джинни. Он видел, что её тело напряжено до предела, а лицо выражает невероятную сосредоточенность. Сейчас она была похожа на львицу, готовую к прыжку, и Блейз очень хорошо понимал её эмоции в этот момент.
Словно почувствовав его взгляд, Джинни обернулась, и, когда они встретились глазами, Блейз понял, что она почти готова заплакать. И он не мог ей ничем помочь.
Казалось, он вновь научился дышать лишь в тот момент, когда Грейнджер прогнулась в спине назад, отстранившись от Драко. Но уже в следующую секунду он вновь резко притянул её к себе, и на этот раз Блейз мог поклясться, что их губы едва заметно соприкоснулись.
Внезапно он услышал звук разбитого стекла и негромкий возглас где-то слева от себя.
Когда он обернулся, то почувствовал, как всё внутри застыло.
Перешагивая через осколки, с исказившимся от ужаса и боли лицом назад пятилась Элиса.
*
Драко знал, что до конца мелодии осталось совсем немного. Он в который раз притянул Грейнджер к себе и закружил её в вихре танца, ни на секунду не отрываясь от её лица. Музыка подгоняла их, нарастающим темпом заставляла двигаться быстрее, и внезапно, ощущая под своими руками тело Грейнджер, Драко очень живо себе представил, как прижимает её к стене, с безумием накидывается на её рот в поцелуе, исследует руками её тело, освобождая его от одежды. В следующую секунду картинка в его голове поменялась, и он уже увидел её, распростертую, абсолютно обнаженную, на столе, почти ощущая, как проникает в её тело, чувствует боль из-за царапин, которые она оставляет на спине. И вот, другая фантазия: Грейнджер на нём сверху, запрокинув голову, методично раскачивается бёдрами, с готовностью встречая его толчки, и Драко чувствует, что он близко, так невыносимо близко к медленно нарастающему наслаждению, что затем они оба падают…
Раздались последние аккорды мелодии, и Драко лишь сейчас очнулся от наваждения, вызванного такими живыми, сочными картинами близости с Грейнджер, которые всё ещё были в его голове.
Его тело больше не хотело танцевать, оно хотело совершенно другого. И от этого желания было дико больно, ужасно неудобно, но Драко просто не мог успокоить то возбуждение, которое почти свело его с ума в совсем неподходящий момент.
В последний раз он, за талию оторвав Грейнджер от пола, поднял её над собой, а в следующую секунду она опустилась и закинула ногу на его бедро. Под заключительный аккорд Драко сделал выпад в сторону, и Гермиона растянулась в шпагате, резко прогнувшись в спине.
Музыка замерла, и весь мир тоже словно замер. Казалось, бесконечно долгий миг Драко слышал только их тяжёлое, неровное дыхание, но вскоре к этим звукам добавились робкие хлопки в зале. Постепенно всё больше людей начали хлопать, пока совершенно неожиданно всё пространство вокруг не затопили бешеные овации, перемешанные с восторженными возгласами и улюлюканьем. Свет прожекторов чуть ослаб, и Драко увидел, что все, кто присутствовал в зале в этот миг, аплодируют стоя. Он окинул толпу ошеломлённым взглядом, не в силах поверить, что реакция всех этих людей обусловлена их с Грейнджер танцем, и поэтому повернулся к Гермионе. Именно в этот момент она медленно поднялась, аккуратно спустила ногу с его бедра и посмотрела прямо на него. Драко ожидал, что она обернётся к толпе, посмотрит, как та приветствует их, но она не сделала этого.
Её глаза были полны решимости, они блестели от чего-то такого, из-за чего в голове Драко словно что-то переключилось. Он понял, что этим своим взглядом она не оставила им двоим ни единого шанса.
Внезапно свет в зале погас, окунув их в абсолютную темноту. Малфой помнил, что, кажется, в этот момент, по напутствию Стефано, он должен был уйти со сцены с Грейнджер, но не мог сдвинуться с места. Им завладели такие эмоции, которые он никогда не считал себя способным испытать.
Маниакальная необходимость, сумасшедшая потребность, абсолютная одержимость.
Это было в нём, это затопило его существо полностью.
А в следующую секунду Драко уже не мог понять, кто из них двоих сломался первым, потому как они, казалось, одновременно упали в объятья друг друга, и он наконец жадно накрыл её рот своими губами. Его язык резко ворвался внутрь, и он услышал стон Гермионы, который заставил его прокусить ей губу. Чёрт, он сейчас слишком возбуждён, чтобы контролировать себя!
Что ты творишь, Грейнджер?
Он чувствовал металлический привкус крови во рту, но не смог бы оторваться от неё, даже если бы она захотела. Ведь в этот миг, когда он понимал, что они стоят на грёбаной сцене перед сотнями волшебников, от величайшего скандала их спасает только тьма, что в любой момент могут включить свет и тогда их уже ничто не спасёт, Драко просто не мог прекратить это безумство, заглушить ту одержимость, которую дарили её губы, отвечающие на поцелуй, её руки, запутавшиеся в его волосах и царапающие шею, её тело, прижатое к нему так сильно, что дышать было едва возможно.
Внезапно он почувствовал, как она отстранилась от него и еле слышно сказала дрожащим низким голосом:
– Малфой, не здесь…
На этот короткий миг Драко едва не взвыл от отчаяния, после чего вновь притянул Грейнджер к себе и, приподняв её за бёдра, заставил обхватить его талию ногами. Она с готовностью повиновалась, и, когда он почувствовал, что его возбуждённая плоть так тесно прижата, так чертовски болезненно близка к ней, он с разъярённым рыком резко развернулся и за впечатляющий срок сократил расстояние до гримёрки, а затем внёс Грейнджер в пустую комнату.
Наверняка она больно стукнулась головой о бетонную стену, в которую он грубо вдавил её, и это на какую-то долю секунды заставило Драко с беспокойством отстраниться от неё. Но в следующее мгновение он почувствовал, как она пальцами обхватила его лицо и притянула к себе.
– Чёртов Малфой, только попробуй снова остановиться, – прорычала она, и у Драко, казалось, совершенно снесло крышу.
Одной рукой придерживая её за поясницу, другой он жадно провёл по груди, на миг грубо сдавив, и тут же скользнул ниже. Он попытался задрать платье, но оно никак не поддавалось, и Драко со злостью рванул подол юбки, ткань которой с характерным треском разорвалась. И когда он просунул ладонь между их телами, ощутил жар Грейнджер, провёл пальцами поверх её трусиков, то увидел, что она сильно выгнула спину и, издав горловой стон, качнулась навстречу его руке. В этот момент Драко хотел разорвать к чёртовой матери всю одежду, что мешала ему сейчас войти в неё, но со злостью осознал, что в такой позе не имеет полного доступа к её телу.
Руками он обхватил бёдра Грейнджер и, оторвав её от стены, в следующую секунду грубо кинул на стол. Он услышал, как на пол полетели многочисленные банки, заколки, расчёски, склянки с косметикой – всё, с помощью чего танцовщицы прихорашивались перед выступлением, но ему было на это абсолютно плевать. Теперь, когда Грейнджер лежала под ним, с мольбой смотрела на него, судорожно дыша, казалось, ничто не могло ему помешать, пусть даже сам Воландеморт возродился бы в этой комнате.
Драко вновь склонился к лицу Гермионы и, проведя языком по её губам, слегка всосал нижнюю. В ответ на это Грейнджер громко всхлипнула и, закрыв глаза, почти отчаянно произнесла:
– Малфой, пожалуйста…
Твою мать. Как это звучало… Грязно и восхитительно одновременно.
Драко мысленно поразился, что демонстрирует в данный момент просто нечеловеческую силу воли, чтобы не трахнуть Грейнджер сию секунду, безо всяких прелюдий. Но всё же это было не в его правилах.
Он любил растягивать удовольствие. И она была, несомненно, самым большим удовольствием, что ему удалось попробовать.
– Прости, что, Грейнджер? – слегка усмехнувшись, Драко медленно начал двигаться ниже, прикусывая её кожу в самых чувствительных местах. Он легко поддел лямки её платья и не спеша стянул их вниз, обнажив груди. И, когда он накрыл их ладонями, пропустив сквозь пальцы набухшие соски, она вновь застонала и резко придвинулась бёдрами к нему.
Этим своим простым, но просто катастрофически сексуальным действием она почти лишила его возможности нормально мыслить.
Драко понял, что надолго его вряд ли хватит, если на каждое его действие она будет так, блядь, реагировать.
Захватив ртом вершину её груди, он требовательно провёл ладонью вниз по её телу и, когда наконец нащупал трусики, то резко рванул их в сторону. Его пальцы легко проникли внутрь Грейнджер, и он услышал, как из его горла вырвался то ли рык, то ли стон от осознания того, какая она сейчас тугая, мокрая, готовая для него. И в миг, когда его пальцы стали двигаться внутри неё, он увидел, что Гермиона начала извиваться под ним, судорожно ловя ртом воздух, а в следующий момент почувствовал, как её рука обхватила его плоть сквозь брюки.
– Малфой… – вновь простонала она, и Драко едва сдержался, чтобы не кончить прямо сейчас.
– Блядь, Грейнджер, что ты творишь со мной… – сквозь зубы пробормотал он, когда она принялась расстёгивать его брюки дрожащими руками. Внезапно она скользнула ладонью за резинку его трусов, и он почувствовал смелое прикосновение, отозвавшееся в теле такой мощной волной возбуждения, что, казалось, его плоть сейчас разорвётся от перенапряжения.
Драко понял, что, если это не прекратить сию секунду, если не остановить её ловкие пальцы, он изольётся прежде, чем успеет в неё войти.
И, уж конечно, он не мог позволить себе кончить первым. Поэтому он убрал её горячие руки со своего тела и прижал их к столу.
Грейнджер издала разочарованный всхлип.
