Текст книги "Лабиринт памяти (СИ)"

Автор книги: Jane Evans

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 55 страниц)

Схватив новый бокал, Гермиона услышала печальный голос Джинни:

– Я надеюсь, ты не собираешься за несколько минут опустошить целую бутылку шампанского?

– Нет, не собираюсь, – устало откликнулась Гермиона, развернувшись к толпе, – если удастся – я выпью ещё больше.

– Может, нам лучше уйти? – вздохнула Джинни и сделала глоток из своего фужера.

– Не хочу доставлять им такого удовольствия, – с болью призналась Гермиона, мысленно рисуя жестокие картины: возможно, прямо сейчас Астория высокомерно посмеивается над ней, обнимая Драко.

Джинни не ответила, но от Гермионы не укрылся её сочувствующий взгляд.

Они какое-то время стояли, не спеша попивая шампанское, и наблюдали за танцующими, кружащимися в венском вальсе, и в это время Гермиона сдерживалась изо всех сил, чтобы не заплакать. Она старалась не разглядывать лица, проносящиеся мимо неё, ведь знала: стоит ей только увидеть знакомый взгляд серых глаз, прикованных не к ней, и она не выдержит.

За вальсом последовал фокстрот, и пар на танцполе стало ещё больше, когда Гермиона поняла, что больше не может бездействовать.

– Я пройдусь немного, – слабым голосом сказала она, обернувшись к Джинни, и та едва заметно кивнула.

Гермиона видела – она хотела пойти следом, но, очевидно, поняла всё по глазам и осталась на месте.

Гордо вскинув голову, Гермиона неторопливо двинулась вдоль линии фуршетных столов и внезапно остановилась, когда перед ней возник высокий молодой мужчина, уверенно улыбающийся и протягивающий руку.

– Добрый вечер, мисс Грейнджер. Могу я вас пригласить на танец? – с лёгким самодовольством спросил он, наверняка совершенно уверенный в её положительном ответе.

Гермиона не сразу осознала смысл его слов, но, когда осознала, натянуто улыбнулась и ответила:

– Простите, но, боюсь, вынуждена вам отказать.

Видимо, такой ответ был абсолютно неожиданным для него.

– Вы уверены? Я прекрасно танцую, в чём вы и сможете убедиться, если согласитесь, – шагнул к ней мужчина, который уже начал раздражать Гермиону, и она внезапно почувствовала, что кто-то буравит её тяжелым взглядом.

Гермиона медленно перевела глаза, и её будто обдало порывом ледяного ветра, когда она встретилась с Драко глазами.

Он стоял, прислонившись спиной к барной стойке, с бокалом в руке, который сжимал так, что тот, казалось, вот-вот расколется. По телу побежали восхитительные мурашки, когда Гермиона догадалась: Малфой зол.

Очень-очень зол.

И причиной этому, похоже, была её беседа с незнакомцем, который так настойчиво проявлял к ней интерес.

Видимо, осознав, что Гермиона смотрит на него, Драко едва заметно дёрнулся и метнул пронзительный взгляд в её собеседника, который всё с той же уверенной улыбкой ждал её ответа.

Гермиона поняла, что уже несколько секунд не дышит, лишь когда голова начала немного кружится, а горло словно кто-то сдавил. Усилием воли она заставила себя отвести взгляд от Драко и вежливо улыбнулась брюнету, который, похоже, спровоцировал Малфоя на… ревность?

Как только Гермиона не без удовольствия подумала об этом, ей по-детски захотелось отомстить Драко, усилить эффект и напоказ приняться флиртовать с другим. Да, она бы улыбалась, заигрывала, как умеет, а потом пошла бы на танцпол и закружилась в вальсе вместе спартнёром, который не сводил бы с Гермионы восхищённого взгляда. А Драко бы смотрел, следил за ними глазами и злился, потому что, даже несмотря на то, что и сам уже был не одинок, похоже, до сих пор что-то чувствовал к ней.

Однозначно, чувствовал, и Гермиона в этом убедилась только что, вновь поверив, что те эмоции, которые она прочитала в его взгляде, стоя на сцене, были истинными.

И только поэтому она сказала:

– Нет. Простите, но пока что у меня нет никакого желания танцевать.

Примирительно улыбнувшись, она обошла растерянного мужчину, явно опешившего от её категоричного отказа, а потом взглянула на Драко, гордо приподняв голову.

Пусть знает. Пусть знает, что она, в отличие от него, не пытается забыться в объятиях другого. Что она не пытается лгать себе и строить отношения с кем-то, кого никогда не будет способна полюбить.

Пусть видит, как она отказывает проявляющим к ней интерес мужчинам, как она даже не позволяет себе короткий разговор, прекрасно понимая, что этим может дать ложную надежду, которой уже никогда не суждено будет оправдаться.

Пусть чувствует в её взгляде, в каждом её движении и каждом вздохе, что она всё ещё любит его, вопреки всему.

Гермиона видела, как выпрямляется Драко, пока в его взгляде появляется тень какой-то новой эмоции, заставившей её сердце биться с огромной скоростью. Он слегка опустил подбородок, глядя на неё исподлобья, и было такое ощущение, что ещё секунда – и он, послав всё к черту, двинется к ней, но внезапно Гермиона заметила, как его лицо напряглось. Он смотрел куда-то сквозь неё, и она, уже подозревая, но желая убедиться, обернулась.

Хотелось горько рассмеяться.

Ну конечно.

Астория.

Она стояла всего в метре от Гермионы вместе с двумя молоденькими девицами и что-то жарко обсуждала.

Гермиона, медленно покачав головой и поразившись своей глупости, посмотрела на Драко ещё раз, желая выразить через взгляд всю боль, все те чувства, которые вмиг заставили противный ком в очередной раз за вечер подступить к горлу.

И как же она была поражена, увидев в его глазах отражение собственных эмоций!

Не в силах этого больше терпеть, Гермиона резко отвернулась и сделала было несколько быстрых шагов, намереваясь уйти прочь, когда услышала фразу:

– А ты не боишься, что Драко узнает правду? Ты же понимаешь, Асти, что весь твой план полетит к чёрту, если ему станет известно, что в ту ночь вы с ним так и не переспали.

Гермиона замерла на месте.

Что? Они говорят о Драко? Какого чёрта они обсуждают?

Её любопытство было настолько сильным, а уверенность, что, возможно, этот разговор изменит всё в её жизни, настолько крепкой, что она, сделав вид, будто выбирает закуски, прислушалась.

– Он проснулся в моей постели, Эмилия, и, поверь, я сделала всё, чтобы он не усомнился.

– Но он же был дико пьян накануне? Неужели ему не пришло в голову, что он просто физически не смог бы переспать с тобой? – раздался второй насмешливый голос.

– Мужчины порой бывают до ужаса самоуверенны, – фыркнула Астория, – а умная женщина умеет этим пользоваться.

– Не сказала бы, что ты «умная женщина», Астория, если полагаешь, что сможешь его удержать, исключительно благодаря его чувству вины и хорошему отношению к Дафне. К тому же ты сама говорила – он до сих не может забыть другую, раз даже не хочет спать с тобой.

– Более того, – подхватил первый голос, – он ведь не считает тебя своей девушкой! Помнишь, как он взбесился, когда ты наговорила ерунды, желая поразить Поттера с его нищей предательницей крови? Мерлин, да вы даже не целовались толком! Признай, Астория, ты ему едва ли интереснее флоббер-червя.

Девушки холодно рассмеялись, и Гермиона, не удержавшись, слегка развернулась, увидев пылающее от едва сдерживаемой ярости лицо Астории.

– Я уже жалею, что рассказала вам так много, мои драгоценные подруги, – процедила та, приподняв бокал. – Всё же вы зря смеётесь: Драко ведь неспроста не торопит события. Вероятно, он просто хочет, чтобы всё было по правилам.

Она интригующе замолкла и ехидно улыбнулась.

– По правилам? Что ты имеешь в виду? – недоверчиво вскинула бровь одна из её подруг.

– А то, что я нашла в его прикроватной тумбочке кольцо, – гордо приподняла она подбородок, окинув их торжествующим взглядом. – Наверняка он хочет сделать мне предложение.

Девицы, стоящие рядом с ней, удивлённо переглянулись, а потом одна из них поинтересовалась:

– С чего ты взяла, что это кольцо предназначалось тебе? Может, он купил его для бывшей подружки?

– Драко знает, как я люблю цветы, – купаясь в самодовольстве, начала Астория. – Конечно, он, скорее всего, забыл, что больше всего мне нравятся розы, но всё равно купил кольцо с декоративным элементом в форме… Хм, как же называется этот цветок…

Она задумалась, а Гермиона, которая, уже полностью развернувшись, смотрела на неё во все глаза, громко выдохнула:

– Магнолия…

– Точно, магнолия! – подняла взгляд к потолку Астория и, начав оборачиваться, спросила: – Стой, а откуда ты…

Столкнувшись с Гермионой глазами, она резко замолкла, словно увидев что-то дико её пугающее. И Гермиона догадывалась, что – её собственную магнолию, которой она украсила сегодня причёску, надеясь получить хотя бы небольшую порцию удачи.

Видимо, сработало.

Гермиона поражённо смотрела на Асторию, не в силах сдержать ошеломлённую улыбку от осознания всей ситуации. Её душа словно воспарила к небесам, а тело будто готово было вот-вот оторваться от земли, и она почувствовала, что больше не может терпеть.

Голова кружилось, Гермиона едва не захлёбывалась эмоциями, вырывающими из её горла сдавленный смех и заставляющими глаза увлажниться впервые за долгое время – от счастья. Такого откровенного и неприкрытого счастья, вызванного распирающим её пониманием: Драко по-прежнему верен только ей. Несмотря на то, что она предала его, вопреки тому, что он, наверное, до сих пор её не простил.

Он верен ей, потому что, как и она, любит.

Любит настолько, что готов был сделать ей предложение.

Снова.

И теперь для Гермионы всё остальное стало неважным.

Ноги сами понесли её к оркестру, потому как в голове моментально созрел безумный, но по-настоящему необходимый план.

К счастью, музыканты пошли ей навстречу, и она, удовлетворившись их ответом на просьбу, повернулась к толпе и нашла взглядом Драко, который уже был не один. Он о чём-то хмуро разговаривал с Асторией, которая выглядела крайне взволнованно, но Гермиона знала – её не может уже остановить ничто. Она услышала, как её кто-то окликнул, и увидела Джорджа с Гарри, которые стояли неподалёку. Они звали её к себе, и Гермиона рассмотрела за их спинами Невилла, Луну и Джинни, которые о чём-то непринуждённо болтали. Словно почувствовав её взгляд, Уизли обернулась и удивлённо замерла, очевидно, отметив изменения в Гермионе. А та лишь счастливо улыбалась, осознавая, что теперь её уже ничто не держит.

Она собиралась сделать нечто такое, простая мысль о чём раньше привела бы её в ужас.

Она намеревалась окончательно отрезать себе пути к отступлению и была готова, что многие, возможно, никогда не поймут её, а кто-то и вовсе отвернётся, посчитав предательницей.

Она больше не боялась и не стыдилась своих чувств, а лишь была твёрдо уверена, что поступает правильно.

Гермиона сдавалась и делала это с каким-то особенным удовольствием, будто безвозвратно разрушая в себе что-то, столько лет не позволявшее ей быть такой, какой она хотела быть.

Сделав первый, а затем и второй шаг, она будто шла наперекор чужим ожиданиям, чужим представлениям, и с каждым новым движением уверенно растаптывала свои страхи, в том числе и страх осуждения. Она смотрела на Драко и двигалась прямо к нему, ощущая, как ей в спину недоумённо смотрят друзья и знакомые, как её преследует удивлённый шёпот, на который она уже не обращала никакого внимания.

Первой её заметила Астория, которая тут же замолкла и, кажется, даже побледнела. Гермиона проигнорировала её полный страха и неприязни взгляд, полностью сконцентрировавшись на Драко, который, проследив за глазами Астории, наконец увидел её.

Гермиона чувствовала, как адреналин покалывает кончики пальцев ног, закручивается где-то в её стопах и вихрем поднимается по всему телу, заставляя голову кружится от странной эйфории, пока она преодолевала последние жалкие метры, что разделяли их с Драко. Внезапно по залу разнеслись первые аккорды танго, и она не смогла сдержать улыбки, когда увидела расширившиеся от удивления глаза Малфоя. Она подошла к нему почти вплотную и резко остановилась, гордо вскинув голову. Воспоминания о последнем разе, когда они танцевали под эту мелодию, словно хмель ударили в голову, и это было так восхитительно, что к глазам подступили слёзы.

Постепенно удивление на лице Драко сменилось другими чувствами, которых в его глазах было так много, что Гермиона не могла назвать ни одного точно, зато ясно ощущала – он может дать ей шанс, у них ещё всё может быть.

И она поняла – пора.

Ей плевать, что все узнают.

Плевать, что уже завтра в газетах появятся кричащие заголовки, а её ждёт огромный скандал, который может закатить любой из присутствующих людей, в том числе и Астория. Плевать на то, что она страшно рискует быть опозоренной, осмеянной сотней волшебников, которые, в случае отказа Драко, не поскупятся на жестокие слова и полные яда шутки.

Ей было плевать абсолютно на всё, потому что Гермиона окончательно сдавалась, сдавалась перед силой любви, решив, что сделает это – спросит всего один раз, но в этом вопросе, а вернее, в ответеДрако будет заключаться вся её будущая жизнь: или наполненная счастьем и любовью, или лишённая и того, и другого навсегда.

Она сделала глубокий вдох и спросила, глядя прямо в серые глаза человека, который был ей дороже всего, ради которого она уже пожертвовала всем:

– Потанцуешь со мной?

Услышав её уверенный, но негромкий вопрос, Драко замер. Он не сводил с Гермионы изумлённого взгляда, очевидно, не зная, что сказать, а она ждала ответ, точно так же не двигаясь. И пока они смотрели друг на друга, вновь исчезло всё вокруг, кроме них двоих и музыки, с которой было связано слишком многое.

Гермиона внезапно подумала – какой же всё-таки огромный путь до любви они прошли, начиная со школьных времён. Их прошлое было соткано из множества событий, порой до головокружения прекрасных, а иногда и до боли ужасных, но они выдержали их все, продолжая любить друг друга.

И сейчас она искренне молилась, чтобы Драко согласился, но он молчал. Он будто прирос к земле и, кажется, даже не дышал, в то время как секунды уже норовили превратиться в минуты. Внезапно в его взгляде что-то мелькнуло, и он едва заметно качнул головой, а внутри Гермионы всё сразу упало от осознания – это означает «нет».

Она рвано выдохнула, не в силах поверить, что её последняя, отчаянная попытка его вернуть увенчалась неудачей. Лицо Драко было непроницаемым, но на дне глаз плескались чувства, похожие на сожаление, боль и…

Гермиона не могла больше на него смотреть. Она резко развернулась, изо всех сил стараясь сохранить лицо и не поддаться оглушающему горю, после чего сделала несколько шагов прочь.

Вот и всё, всё кончено.

Теперь стало совершенно ясно – они никогда не будут вместе.

Ноги вмиг стали ватными, щёки пылали от стыда, а глаза пеленой застилали слёзы, когда Гермиона подумала об этом. А в следующую секунду она внезапно ощутила, как на её запястье сомкнулись чьи-то пальцы и кто-то крепко прижал её спиной к себе, уткнувшись ей в волосы. И осознав, чьи пальцы сейчас почти до боли сжимают её ладони, чьи губы прижаты к её виску, чьё тело так опьяняюще близко к её собственному, она всхлипнула и беззвучно заплакала. Гермиона, закрыв глаза, несколько секунд не двигалась, утопая в лавине эмоций, заставляющих её дрожать, почти задыхаться и молиться, чтобы это не оказалось сном, чтобы эти прикосновения не были лишь плодом больной фантазии.

– Грейнджер… – услышала она выстраданный шёпот, и в ней словно оборвалось что-то, до сих пор удерживающее её от окончательного безумия.

Гермиона громко вздохнула и, быстро обернувшись, на секунду встретилась с пронзительным, полубезумным, но однозначно тёплым взглядом Драко, а в следующую – крепко обняла его и сильно прижалась щекой к его груди, больше не в состоянии сдерживаться. И когда он притянул её к себе так, словно боялся, что она отстранится от него, нервы окончательно сдали, и она заплакала уже в открытую, от ощущения безграничного счастья, которое пульсировало в груди, вырывая судорожные всхлипы.

Ей было плевать, что на них смотрит добрая половина зала, ведь Гермиона ещё никогда не чувствовала себя такой защищённой, как в объятиях Драко, пока музыка кружила вокруг них, будто нашёптывая светлую песнь о том, что у них двоих ещё всё может получиться, что их любовь настолько крепка, что способна вынести всё.

Гермиона не знала, сколько они простояли, вжимаясь друг в друга так, словно боялись, что один из них исчезнет, но в какой-то миг, когда слёзы высохли, а эмоции понемногу начали поддаваться контролю, она медленно отстранилась и несмело взглянула на Драко.

– Ты, кажется, приглашала меня на танец? – встретившись с ней глазами, спросил он с непроницаемым выражением лица, хотя в его взгляде… Боже, она никогда не видела в нём столько эмоций и теплоты, как в этот момент.

– А разве не партнёр должен подать импульс к движению? – парировала Гермиона, вскинув бровь, и спустя секунду на губах Драко появилась лёгкая усмешка.

Не сводя с неё глаз и не говоря ни слова, он очень плавно прошёлся пальцами по её спине, а затем и по внутренней стороне левой руки по направлению к ладони. И в этом прикосновении чувствовался такой трепет, такая боязнь спугнуть её, что тело Гермионы невольно покрылось мурашками. Она понимала – они оба сейчас стоят на краю, и стоит сделать лишь одно неосторожное движение – они шагнут в пустоту и будут падать, падать, падать, сливаясь воедино, переставая замечать, где начинается он и заканчивается она, и поддаваясь головокружительной страсти, которая уже не была продиктована обычной похотью, а рождалась из выстраданной любви.

Гермиона рвано выдохнула и снова задрожала, чуть отстранившись и еле сдерживаясь, чтобы не наброситься на Драко в поцелуе прямо тут же, на глазах у сотни волшебников, чье мнение, впрочем, ей было безразлично. Просто сейчас, когда первые эмоции начали стихать, она почувствовала, что между ними всё ещё есть стена из невысказанных слов, из неразрешённых проблем, которые поднимали сотни вопросов и вселяли сомнения: что дальше?

Но Гермиона не хотела об этом думать.

Она хотела сполна насладиться близостью с Драко, хотела вновь станцевать с ним, если им это удастся, конечно…

Она хотела жить одним моментом. Но при условии, что в этом моменте будет он.

Положив правую руку на его плечо и до сих пор не веря, что это происходит на самом деле, она взглянула в тёмные от желания глаза и почувствовала, как он сделал первый шаг. Гермиона двинулась за ним, идеально следуя его импульсу, и ей показалось, будто не было этих долгих месяцев разлуки, будто они по-прежнему в том августе, в «Магнолии», где научились чувствовать друг друга в танце, а затем и за его пределами. И в это мгновение, когда они танцевали, уже будучи немного другими людьми после серии ошеломительных событий и ударов, едва не заставивших их разлучиться навсегда, их танго стало совершенно другим – более осмысленным, более пронзительным и живым в эмоциях, что скользили в их сдержанных движений, вот-вот норовя вырваться наружу. Гермиона отстранённо слышала, как окружающие шепчутся вокруг них, краем глаза видела, что они кивают головами в их сторону и наверняка неприязненно обсуждают, но ей было всё равно. Она просто смотрела в глаза Драко и находила в них отражение собственных чувств, от которых с каждым новым аккордом мелодии учащалось дыхание, а внизу живота разрасталось густое желание. Эта напряжённая сдержанность их танца, которая была лишь последним, за что они цеплялись в попытке окончательно не сойти с ума и не овладеть друг другом прямо здесь, была настолько дурманящей, манящей, поднимающей со дна души самые отчаянные эмоции, что в какой-то миг, когда Драко, не удержавшись, провёл ладонью по её бедру, с губ Гермионы слетел лёгкий стон, а потом…

Всё.

Моментально их самообладание полетело к чёрту, и Драко, резко отстранившись, с безумным взглядом, схватил Гермиону за запястье и потащил к выходу, не дожидаясь конца мелодии. Он шёл так быстро, что ещё чуть-чуть, и ей пришлось бы за ним бежать, но, напротив, ещё никогда время не тянулось так медленно: терпеть почти не было сил. Миновав широкие двери, они оказались в просторном холле, из которого завернули в узкий коридор. У Гермионы было ощущение, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, её даже немножко подташнивало от предвкушения, возбуждения и нетерпения, поэтому когда Драко, рванув на себя, затащил её в какую-то тесную нишу, скрытую тяжёлыми бархатными шторами, она не смогла сдержать очередной сдавленный стон, а Драко, очевидно, не смог сдержать себя.

Он накинулся на её губы, словно смертельно раненный в попытке в последний раз насладиться горячим, выстраданным, смешанным со слезами поцелуем, за который не страшно умереть. И она дала ему это – полную власть над собой, почти до хруста раскрывая рот, неистово языком встречая его и позволяя всё, абсолютно всё его рукам, которые дрожали от возбуждения, беспорядочно блуждали по телу, словно хотели запомнить, или вспомнить, каждый его изгиб. Гермиона задыхалась, не желая отстраняться даже для того, чтобы сделать вздох, потому что ей было катастрофически мало, так давно катастрофически мало его. И она, впившись пальцами в шею и затылок, лишь притягивала Драко ещё ближе, вжималась в его бёдра ещё плотнее и нетерпеливо тёрлась о возбуждённую плоть, едва не рыча от досады, что между ними ещё слишком много одежды.

Внезапно Драко на миг, чудовищный, самый долгий в её жизни миг, оторвался от неё, чем вызвал разочарованный всхлип, уже в следующую секунду сменившийся поражённым вздохом, когда он нетерпеливо смял подол её длинного платья по направлению к бёдрам и тут же сжал их до боли, резко впечатав её в стену и прикусив шею так, что наверняка завтра там проявятся отметины.

– Я хочу тебя, я так хочу тебя, Гермиона… – хрипло прошептал он, в то время как его рука скользнула между их телами и, сдвинув трусики в сторону, дотронулась до неё так, что Гермиона, судорожно ловя ртом воздух, поняла – ей его мучительно не хватает, он просто ускользает куда-то вместе со способностью мыслить, пока она словно где-то вдалеке слышит собственные стоны и осознаёт, что двигается навстречу, сама насаживается на пальцы Драко, требуя ещё, сильнее, глубже, снова, опять, и…

Она резко уперлась ногой в противоположную стену и вцепилась в плечи Драко в попытке не упасть, осознавая, что улетает, ускользает из реальности, ощущая, как сокращаются мышцы, как тело бьют неконтролируемые судороги, а с губ срываются настолько громкие стоны, что в какой-то момент она почувствовала прижатую к своим губам руку Драко и услышала его жаркий шёпот, но не смогла разобрать ни слова. Она слишком сильно, слишком отчаянно и долго мечтала повторить то, что у них уже когда-то было, и сейчас, когда её желания исполнялись, она не могла сдерживать эмоции, не думая о том, что её может услышать любой, кто окажется поблизости.

И лишь страх, что Драко вдруг исчезнет, растворится, как все те многочисленные горькие видения, преследующие её по ночам и ускользающие к утру, заставил Гермиону открыть затуманенные глаза, а пальцы скользнуть к его паху в желании поскорее ощутить его, прикоснуться к нему и сделать всё, чтобы он последовал за ней, чтобы был рядом.

Чтобы он одновременно с ней взлетал, а потом медленно падал, падал, падал, но никак не мог упасть, ощущая, что этому чувству, смешанному с физическим наслаждением, не будет конца.

– Не здесь, – внезапно услышала она звенящий от напряжения голос Драко, но всё же упрямо расстегнула ширинку и, поддев резинку боксеров, прикоснулась к нему горячей ладонью.

И Драко словно сорвался и, резко приподняв её за бедра, с глухим рыком вжал в стену так, что ей показалось – они её сейчас проломят. Стремясь удержать равновесие, Гермиона опёрлась напряжёнными стопами о противоположную стену, только сейчас заметив, что она уже без туфель, а Драко прикоснулся своим лбом к её и неконтролируемо качнулся бёдрами ей навстречу, чем вырвал её очередной бесстыдный стон.

– Я умоляю тебя, прекрати, иначе я трахну тебя прямо здесь, – сквозь зубы начал он, смотря таким взглядом, что внизу живота, в котором ещё до конца не утихли судороги после прошлого оргазма вновь начало разрастаться возбуждение, заставившее Гермиону потереться о Драко с глухим всхлипом.

– Я не могу. Я так сильно хочу, я так сильно люблю тебя, что… – ощущая, как слёзы текут по щекам, проговорила она и увидела, как темнеет его взгляд, наполняясь такими эмоциями, что она не сомневалась – у него снесёт крышу.

Прямо сейчас.

Но Драко удивил её, видимо, собрав крохи самообладания, чтобы достать палочку и аппарировать прямо так, с прижатой к бёдрам Гермионе, в свою квартиру.

Как только её ноги коснулись пола, она ощутила – Драко снова оторвал её от земли, взяв на руки, и, стремительно сократив расстояние до кровати, кинул Гермиону на неё. Она громко всхлипнула, потеряв ощущение контакта с ним, но в следующую секунду Драко лёг сверху, опёршись на предплечья, и ладонями обхватил её лицо. Когда их взгляды столкнулись, Гермиона просто забыла, как дышать. Ей казалось, будто на какой-то короткий миг она умерла и воскресла, ведь этот взгляд стоил того, чтобы умереть, потому что в нём было столько выстраданной, откровенной и горячей любви, что она ради неё готова была пойти на всё.

Драко смотрел на неё, не в силах отвести глаз, и Гермиона сама не заметила, как по её щеке скользнула слезинка от осознания, что она так сильно, так крепко его любит, из-за чего просто не в состоянии говорить.

Видимо, Драко понял всё без слов, и его глаза затопило тёпло, заставившее Гермиону притянуть его ещё ближе так, что теперь уже их носы соприкасались.

– Я люблю тебя, – внезапно услышала она секунду, а может, вечность спустя, и время будто остановилось.

Гермиона моргнула, не в силах до конца поверить, что только что услышала.

– Я люблю тебя, Гермиона, я… – повторил Драко, слегка качая головой и растерянно глядя на неё, словно произнёс эти слова впервые, хотя в какой-то степени так и было.

И в секунду, когда буквы просочились сквозь неё, когда они влились ей под кожу и уже там собрались воедино, образуя нечто столь огромное, что, казалось, сердце, не выдержав, вот-вот разорвётся на пике счастья, она выдохнула:

– Ты просто представить не можешь, насколько это сильно у меня.

Гермиона знала – он поймёт, что слова «любовь» ей недостаточно, что его для гигантского, навсегда сразившего сердце чувства безнадёжно мало.

И, когда он отчаянно прикоснулся к её губам своими, одновременно пытаясь расстегнуть дрожащими руками платье, когда стянул его и помог ей избавить себя от одежды, а потом, очевидно, едва не сгорая от возбуждения, принялся медленно, чувственно покрывать её поцелуями везде, куда только падал взгляд, шепча о том, какая она… Невозможная, необыкновенная, просто идеальная для него… Тогда Гермиона и осознала: он ей верит и понимает, что она говорит правду. Вернее, что она просто не может её сказать из-за нехватки слов, которые люди просто ещё не придумали, чтобы описать чувство, выходящее за рамки обычной любви, которое могло как погубить, так и подарить человеку жизнь, до краёв наполненную смыслом.

Смыслом, заключающимся в том, чтобы наслаждаться каждым днём, каждой минутой и секундой, проведённой рядом с таким же человеком, который кому-то покажется совершенно непримечательным, но для другого, носящего это чувство к нему в груди, он будет целым миром.

Внезапно Гермиона ощутила, как Драко навис над нею и упёрся в неё плотью. Её тело вмиг отозвалось новой ноющей волной возбуждения, ударившего в пах, и она слегка подалась навстречу, сама немного насаживаясь на него, потому что больше не могла терпеть, потому что ей это было настолько необходимо, что, казалось, ещё немного и она сойдёт с ума.

– Посмотри на меня, – услышала она сдавленную просьбу и открыла глаза, встретив тёмный от еле сдерживаемого желания взгляд, в котором при этом было оно – то, что больше любви.

Прямо как у неё, точь-в-точь.

И Гермиона внезапно осознала: да, они не могут выразить это словами, но они это слышат благодаря взглядам друг друга.

А когда Драко мягко качнулся вперёд, медленно растягивая, заполняя её до конца, она поняла ещё и то, что ничто не сможет полнее передать это всепоглощающее нечто, чем то, чем они сейчас занимались.

То, что люди зовут любовью, но для них двоих больше любви.

То, что делало близость совершенно особенной, не похожей ни на что, когда даже неистовость страсти уходила на второй план из-за ощущения полного единения, окончательного растворения в другом человеке.

То, что заставляло её смотреть в глаза Драко, пока он, изо всех сил сдерживаясь, неторопливо двигался в ней, будто пытаясь запомнить это ощущение навсегда,

Спустя какое-то время, наполненное медленными, до пронзительности чувственными толчками, Гермиона ощутила, как он переплёл её пальцы со своими и, вжав их в простыни, увеличил темп, входя так глубоко, что она едва не плакала от наслаждения, хотя, может, так оно и было. И в этот момент она отчаянно боролась с собой, чтобы не закрыть глаза от ощущения испепеляющего её рассудок желания. Она боролась, потому что искренне боялась, что стоит только хотя бы на миг закрыть глаза – и она упустит нечто важное, пусть даже на какую-то секунду потеряет частичку той магии, что творилась между ней и Драко, пока он был внутри неё, пока она была вокруг него и чувствовала, что лучше, чем сейчас, ей не было никогда.

И поэтому она выгибалась ему навстречу, бессвязно шептала что-то и слышала шёпот в ответ, смешанный с её, его стонами и звуком сталкивающихся бёдер, а ещё едва терпела, почти теряя ощущение реальности, но всё же держась благодаря пристальному взгляду серых глаз, в котором было столько желания, восхищения и того самого, выстраданного, прошедшего через многое чувства, что в какой-то миг, когда толчки Драко участились, стали сильнее и неистовее, а она, желая ощутить его ещё полнее, ещё глубже, сама начала подаваться навстречу, Гермиона поняла – она почти не может сдерживаться.

Простонав его имя и сдавленно всхлипнув, она, оттолкнувшись ладонями, заставила его сесть, в то время как сама, оказавшись сверху и крепко обхватив его лицо руками, несколько раз вскинула бёдра, грубо, до конца насаживаясь на него с рваными выдохами так, что каждая частица её существа замерла в тугом напряжении, готовясь к чему-то, что вот-вот выкинет её за границы реальности. Драко крепко сжал её талию и в последний раз особо сильным движением подался вперёд, вжимаясь в неё так, словно готов пронзить её насквозь, и в эту же секунду Гермиона почувствовала, как её накрывает лавина каких-то настолько невообразимых эмоций и ощущений, похожих на взрыв, оглушающий, отбрасывающий куда-то за пределы вселенной, что в попытке не потеряться, не утонуть и не исчезнуть, она крепко обняла Драко, ловя последнюю мысль о том, что внутри неё одновременно разливается его тепло. И это значило, что на этот раз они улетают, растворяются, теряются в ощущениях, но делают это вместе, как она того и хотела.