Текст книги "Лабиринт памяти (СИ)"
Автор книги: Jane Evans
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 55 страниц)
Драко медленно перевёл на неё взгляд. Она смотрела на него задумчиво и с какой-то затаённой тоской, словно уже заранее решила, что её в его будущем точно не будет. Хотя, возможно, ему это лишь показалось.
– Мой ответ, наверное, поразит тебя до глубины души, но… Я буду работать, – пожал плечами Драко и усмехнулся, увидев искреннее удивление на лице Грейнджер.
– Работать?! – словно он сказал несусветную чушь, переспросила она.
– Да, представь себе, Грейнджер, людям иногда нужно работать, чтобы питаться, оплачивать счета и позволять себе покупать то, что хочется. Хотя, надо сказать, на последнее как раз таки и уходит больше всего денег, – мрачно ухмыльнулся он.
Гермиона пару раз ошеломлённо моргнула, а потом внезапно рассмеялась.
– Прости, Малфой, но мне сложно представить тебя в рабочем кабинете. В сущности, зачем тебе работать? Насколько мне известно, твоё финансовое состояние может обеспечить тебе и твоей семье безбедное существование на поколения вперёд, – всё ещё посмеиваясь, сказала она.
– А почему ты считаешь, что работать – это значит обязательно сидеть в «рабочем кабинете»? – снисходительно глянул он на неё. – Я лично оставляю это скучнейшее занятие своим подчинённым.
Улыбка сошла с лица Гермионы, и она слегка нахмурилась:
– Стой, так ты руководитель?
– В некоторой степени. Я инвестор, – просто сказал Драко. – Если мне приносят на рассмотрение выгодный во всех смыслах проект, то я вкладываю в него свои финансовые ресурсы, а затем получаю проценты. Так что в привычном смысле я не «работаю», Грейнджер. Скорее, деньги работают на меня.
Она изумлённо смотрела на него, и неожиданно Драко понял, что впервые в жизни Гермиона Грейнджер столкнулась с тем, чего совершенно не знает. Но вместо того, чтобы смутиться, она внезапно прикоснулась к его руке и подалась чуть вперёд:
– Расскажи мне об этом.
В её глазах читался неподдельный интерес, и Драко рассказал, как с детства учился финансовой грамотности, как часто отец посвящал его в тонкости ведения дел и как потом грозился в письмах, написанных из Азкабана, что лишит его наследства. От него не укрылось, что при упоминании Люциуса Грейнджер едва заметно поёжилась.
– … на тот момент я уже решил, что не хочу зависеть от него, поэтому ушёл из дома и долго путешествовал, обзаводился новыми связями и понемногу сколачивал своё собственное состояние. Так что, да, Грейнджер, я богат, но всё, что у меня есть, я заработал сам.
– Но как? Ты же не мог просто так сделать деньги из воздуха? Наверняка у тебя был какой-то начальный капитал или… – она неопределённо повела рукой в воздухе, горящими глазами смотря на него.
Драко усмехнулся.
– Был, Грейнджер: пятьдесят галлеонов и огромное желание выжить. И не поверишь, но деньги действительно можно делать из воздуха, нужно просто знать как.
Гермиона помотала головой, словно не веря в услышанное, а затем на миг задумалась. Улыбка на её лице померкла.
– А что насчёт тебя? Чем ты будешь заниматься, когда приедешь домой? – заполнил паузу Драко, с интересом посмотрев на неё.
– Я, как и ты, буду работать, только в привычном смысле этого слова, – с мрачной ухмылкой произнесла она, а затем пробормотала себе под нос: – И точно ещё долго буду ждать, когда меня, наконец, повысят.
– А зачем ждать? – искренне изумился он. – Потребуй повышения сама! Ведь я уверен: ты наверняка жуткая трудоголичка, которая делает всё лучше всех и даже больше, чем нужно. Я прав?
Грейнджер как-то непонятно повела плечом, уклоняясь от ответа, но по её грустной улыбке Драко понял, что это значит да.
– Малфой, за подобное поведение меня могут уволить, – прокомментировала она его предложение.
– А могут и повысить. Ты уже не единожды рисковала только во время отдыха на этом курорте, так что тебе стоит сделать это ещё раз? – усмехнулся Драко.
Гермиона сощурила глаза.
– Постой, когда это я рисковала?
– О, перечислить по порядку? Ну, начнём с твоего пылкого желания что-то мне доказать во время нашего первого танца… – медленно принялся перечислять он, наблюдая, как щёки Грейнджер наливаются румянцем, – потом это твоё решение заплыть подальше в море, а после того, как я тебя великодушно спас, попытаться сказать «Спасибо!» в какой-то безлюдной нише…
Он сделал паузу, чтобы убедиться, что она понимает, о чём он говорит. И она совершенно точно понимала, судя по её участившемуся дыханию и вмиг покрасневшему лицу.
– Вообще-то, в тот раз рисковал именно ты, когда вёл себя абсолютно неподобающим образом!
– Да что ты? – недоверчиво вскинул бровь Драко, припоминая, как соблазнительно Грейнджер реагировала на его слова, которые он говорил всего за минуту до их первого поцелуя.
Гермиона не нашлась, что сказать на это, но по-прежнему храбро смотрела ему в глаза, как истинная гриффиндорка, не желающая признавать поражение. Она пару раз моргнула, пытаясь совладать со смущением, а потом произнесла:
– Моим главным риском на этом курорте было то, что я согласилась с тобой танцевать, Малфой.
– Но ты же не пожалела, что рискнула? Могу поспорить, тебе понравилось, как те брюки, в которых я выступал, обтянули мою задницу, – обворожительно улыбнулся он ей, подмигнув, и Гермиона шутливо шлёпнула его по руке, а затем они оба внезапно рассмеялись.
– Ты невыносим, – сквозь хохот произнесла она, и Драко невольно залюбовался её счастливым лицом. Ему очень нравилось видеть Гермиону радостной, нравилось слушать её смех, и он старался как можно чётче запомнить эти редкие моменты их беспечного веселья, неомрачённого никакими обстоятельствами.
Хохот утих, и они какое-то время смотрели друг на друга, наслаждаясь возможностью просто сидеть рядом и молчать вдвоём.
– Знаешь, а мне ведь правда нравилось с тобой танцевать, нравилось вместе готовиться к выступлению на этом самом пляже, – внезапно с ноткой грусти произнесла Гермиона, пристально смотря ему в глаза, а затем отвела взгляд. – Как жаль, что всё закончилось.
Драко почувствовал, что её слова отозвались болью в сердце. Он понимал, что этот вечер какой-то неправильный, ведь они должны утопать в объятиях, должны целоваться до умопомрачения да и вообще много чего «должны», ведь теперь им это было уже без зазрения совести «можно». Вот только вместо этого они почему-то сидели слишком далеко друг от друга, слишком многое умалчивали, но слишком часто говорили о том, что всё закончилось или уже совсем скоро закончится, абсолютно забывая, что, возможно, всё только начинается.
Ошеломлённый последней мыслью, Драко неожиданно даже для самого себя поднялся на ноги и молча подал Гермионе руку.
– Что… – удивлённо начала она, но он перебил.
– Потанцуем? – просто предложил он, не имея никакого желания острить по этому поводу.
И судя по тому, как Грейнджер, помедлив всего секунду, всё же вложила свою ладонь в его, у неё также не было никакого желания возражать.
Он помог ей подняться, и внезапно она оказалась так близко, что он почувствовал её сбивчивое дыхание на своей шее. По телу моментально растеклась волна почти болезненного удовлетворения от того, что он снова ощущает её. Драко медленно положил свободную руку на талию Гермионы, и в этот миг она взглянула на него. Их лица были так близко, что вот оно – бери, коснись её губами, вновь поддайся своему желанию, но Малфой не спешил. Он пригласил Грейнджер на танец, и если сейчас допустить слабость, то тот закончится, едва начавшись.
И Драко, сжав челюсти, совладал с собой и потом сделал первый шаг.
Сначала они просто качались в ритме известной только им двоим мелодии, а затем начали импровизировать, вспоминая то, что учили на занятиях. Драко вёл её в танце, и это было удивительно: ощущать, как точно Гермиона чувствует его, повинуется его движениям, словно она на самом деле продолжение его самого. За эти дни они действительно стали практически одним целым, ведь ничто не может сблизить двух абсолютно непохожих друг на друга людей так, как танец, в котором они неразделимы.
Грейнджер вскрикнула, а следом весело рассмеялась, когда Драко потянул её на мелководье, и теперь они уже двигались в море. Брызги от их ног разлетались по сторонам, смех почти не умолкал, когда они нарочно старались увлечь друг друга на дно, но вскоре на пляже снова стало тихо. Гермиона положила голову ему на плечо, а Драко только сильнее прижал её за талию к себе, словно боясь, что она вот-вот растворится, исчезнет вместе с ускользающим закатом, который в последние минуты своей жизни омывал их тела нежным светом, пока они танцевали, пытаясь убежать от суровой реальности, в которой скорое расставание с «Магнолией» и друг с другом было неизбежным.
Надолго ли? Навсегда ли?
Загадывать не хотелось, потому что оба на горьком опыте уже убедились, что на этом курорте всё могло в долю секунды измениться самым непредсказуемым образом. И на этот раз Драко по-настоящему боялся будущего, укутанного в тёмное покрывало неведения, зато, как только мог, старался насладиться настоящим, которое до обидного быстро превращалось в пепел прошлого.
Они остановились практически синхронно, но не спешили размыкать объятий, и именно сейчас Драко, как никогда, чувствовал, что он многое бы отдал за то, чтобы ещё хоть раз иметь возможность вот так вот просто обнимать Грейнджер, стоя по щиколотку в море в намокшей от брызг одежде, и ощущать, какой хрупкой и уязвимой она может быть.
Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем Гермиона медленно отстранилась.
– Мне пора идти, – тихо произнесла она, пряча полный смятения взгляд где-то в вороте его рубашки.
Драко мог бы возразить, мог бы попытаться удержать её, но не стал. Просто он чувствовал, что стоит задержаться ещё хоть на минуту, и слова, скрученные в петли душащих вопросов, сомкнутся вокруг шеи, вынуждая на издыхании говорить о том, о чём пока лучше молчать. И поэтому он разжал руки, сделал шаг назад и спокойно произнёс:
– Я провожу.
И она согласно кивнула, всё так же не решаясь поднять на него глаза.
Они шли рядом и молчали, не касаясь друг друга, даже не глядя друг на друга, хотя Драко знал, что думают они об одном и том же: о становившейся с каждой секундой всё отчётливей необходимости что-то решать. Сегодняшний вечер начался слишком весело, так что можно было бы догадаться, что его окончание будет противоположным по настроению.
Взлетев по ступенькам, ведущим в бунгало, Гермиона замерла у двери, держась за ручку. Драко буквально кожей чувствовал, как неловкость окружила их тесным кольцом, и уже ругал себя за то, что поднялся вслед за Грейнджер.
– Ну, спокойной ночи, – то ли спросил, то ли с утверждением произнёс Драко, и Гермиона, нервно заправив прядь за ухо, кивнула, пробормотав что-то невразумительное себе под нос. Он было дёрнулся, чтобы… Сказать? Обнять? Поцеловать? В общем, сделать хоть что-то, но в итоге, не определившись, мысленно чертыхнулся и, угловато развернувшись, спустился со ступенек, когда услышал отчаянный голос Гермионы:
– Драко, стой!
На миг прикрыв глаза, он медленно к ней развернулся и увидел, что она быстро идёт к нему.
– Я совсем забыла про свой план, – грустно усмехнулась она и, прежде чем он смог спросить, что она имеет в виду, притянула его за шею к себе и поцеловала. Конечно, он этого не ожидал, но настолько хотел, что ему не требовалось лишних секунд на осознание ситуации, и он с готовностью ответил на внезапный порыв Гермионы, прижимаясь к её губам с каким-то особенным отчаянием, словно этим мог поймать то, что так стремительно от них двоих ускользало.
Уже позже, лёжа в своей постели, Драко понял, что это.
Время.
*
Гермиона долго смотрела на себя в зеркало, освещённое тёплым огнём парящих над ним свечей. Казалось, это бледное, словно вылепленное из воска, лицо принадлежало не ей, это не могла быть она. Та девушка в отражении была слишком хороша своей, какой-то особенной, призрачной красотой. Её великолепные блестящие локоны были аккуратно собраны на затылке в замысловатую причёску, большие глаза медового цвета горели в предвкушении, отражая блики свечей, а слегка приоткрытые губы имели тот же ненавязчивый цвет, что и светло-вишнёвая сердцевина переливавшейся среди прядей магнолии. Длинное почти невесомое платье, которое было надето на этой незнакомке, обнажало плечи и идеально облегало её стройную фигуру до середины бедра, а затем свободно уходило в пол. Шёлковая ткань удивительного наряда будто брала пример с прекрасного цветка, уютно устроившегося в волосах, и искрилась в несмелом пламени свечей, словно пытаясь доказать, что нет зрелища более восхитительного, чем это волшебное мерцание.
– Ты прекрасна, Гермиона, – в тишину комнаты вторгся негромкий голос Джинни, и её лицо показалось в зеркале рядом с уже изумлённой незнакомкой.
– Я? – недоверчиво спросила Гермиона, до сих пор пытаясь осознать, что в отражении она сама.
– Да, ты. Знаешь, эта твоя лунная магнолия действительно творит чудеса. Посмотри, разве ты была когда-нибудь красивее, чем сейчас?
Их глаза встретились в зеркале, и Гермиона медленно повернулась к Джинни, которая сама словно сошла с полотна какого-то великого художника. В таком коралловом одеянии могла бы выйти в свет сама королева Англии, жившая во времена, когда балы устраивались каждую неделю, а главной заботой женщин был выбор платья на следующий приём.
– Нет, это ты только посмотри на себя! Выглядишь потрясающе! – окинула её восхищённым взглядом Гермиона, на что Джинни лишь мотнула головой, от чего её рыжие локоны кокетливо колыхнулись.
– Ох, ерунда, дорогая. Пара заклинаний – и вот уже Гарри не может найти слов, а Рон, наоборот, только и говорит, что на меня будут все глазеть, если я оставлю такое глубокое декольте, – отмахнувшись, она прошагала к зеркалу и оценивающе посмотрела на себя с лёгкой усмешкой. – Я хотела ему сказать, что на выпускном вечере в Хогвартсе моё декольте было ещё глубже, но посчитала, что этот факт можно опустить.
Гермиона с улыбкой покачала головой, пытаясь вспомнить наряд Джинни, но тут же нахмурилась: она поняла, что не может воспроизвести ни одного внятного воспоминания об их выпускном. В голове были лишь смутные образы и осознание того, что она, кажется, с кем-то танцевала, но на этом всё.
– Странно, но я снова ничего не помню, – скорее себе, чем Джинни, сказала Гермиона, повернувшись к ней.
– Ну, это и неудивительно: ты же потеряла память, – подкрашивая губы, отозвалась та.
Гермиона замерла, когда осознала услышанное. Несколько кусочков мозаики никак не хотели складываться воедино, противореча друг другу, и она помрачнела.
– Но ты же говорила, что я потеряла память перед выпускными экзаменами?
Рука Джинни замерла, а во взгляде на миг скользнуло ошеломление, превратившееся в испуг, но, прежде чем Гермиона смогла в этом увериться окончательно, её подруга уже продолжила краситься, как ни в чём не бывало.
– Да, но после того заклятия иногда случались побочные эффекты. Ты, например, была рассеянной и плохо запоминала новые события, – почти беспечно произнесла она. «Почти» – это потому что от Гермионы не укрылось – голос Джинни непроизвольно дрогнул, как если бы она сочиняла что-то на ходу.
Видимо поймав её недоверчивый взгляд, та повернулась и натянуто улыбнулась.
– Гермиона, не бери в голову. Это было так давно, к тому же ты ничего не потеряла от того, что забыла наш выпускной. Скучнее вечер сложно было представить, именно поэтому мы с Блейзом… – она резко осеклась и на миг стушевалась. – В общем, не бери в голову.
И, прежде чем она смогла что-то сказать, Джинни уже выпорхнула из комнаты, оставив после себя шлейф недосказанности и неумелой лжи.
По телу пробежался холодок, а дыхание участилось от волнения, когда Гермиона осознала, что её подруга что-то утаивает. Возможно, это как-то связано с её отношениями с Блейзом? Если так, то, пожалуй, лучше не стоит пытаться что-то выяснить: после разговора с Гарри Гермиона не была уверена, что сможет спокойно слушать рассказ Джинни о том, как хорошо той было вместе с Забини.
Когда она наконец вышла к друзьям, то застала их за весёлой беседой. С Роном под руку стояла его новая девушка, а Гарри нежно обнимал Джинни. Дверь за Гермионой с тихим щелчком закрылась, и они только сейчас заметили её присутствие.
– А вот и она! – после секундного замешательства произнёс Рон, стараясь скрыть, насколько он восхищён её внешним видом. – Гермиона, иди скорее сюда, я хочу тебя кое с кем познакомить.
Она тепло ему улыбнулась и подошла ближе, невольно перехватив взгляд Джинни, которая едва заметно закатила глаза.
– Знакомься, это Саманта, – с лёгким волнением в голосе сказал Рон, и Гермиона перевела глаза на девушку, стоящую рядом с ним.
Высокая, черноволосая, с яркими бордовыми губами, в тёмном обтягивающем платье по щиколотку, та производила впечатление самой настоящей стервы, но стоило ей открыть рот, Гермиона поняла, что это как раз тот случай, когда первое впечатление обманчиво.
– Ох, наконец-то! Гермиона, я так хотела с тобой познакомиться! Ронни мне много о тебе рассказывал, – простодушно улыбнулась Саманта, бросившись к ней, а затем, довольно хихикнув, заговорила: – Это ведь ты танцевала с тем хорошеньким блондином на вечернем шоу? Помню, мне даже стало как-то неловко от того, что вы вытворяли на сцене, представляешь? Вот это была страсть! Скажи, вы правда встречаетесь?
Гермиона опешила от такой эмоциональности, прямоты и количества вопросов, которые были один неудобнее другого. Она ожидала услышать недовольное «Здравствуй!» или сухое «Привет!», но вместо этого получила целый монолог, произнесённый без капли негативных эмоций. Интересно, Саманта знает, что разговаривает с бывшей девушкой своего парня? С той, которую он, к сожалению, всё ещё любит?
Стало неуютно, потому что Саманта взяла её руки в свои и бесцеремонно вторглась в личное пространство. Гермиона невольно сделала шаг назад и увидела, что Джинни вот-вот прыснет.
– Ммм, да, это была я, – аккуратно сказала Гермиона и посмотрела на Рона, ища у него поддержки.
Тот сконфуженно почесал затылок, а затем привлёк Саманту к себе.
– Сэмми, милая, кажется, ты ставишь Гермиону в неловкое положение, – смущённо произнёс Рон. – Я же тебе уже говорил, что они с Малфоем всего лишь должны были танцевать вместе, не более того.
– Ох, прости, милый, я, как всегда, всё забыла! – она повернулась к нему и, взявшись за края мантии, притянула его к себе. – Просто сегодня последний вечер, и это волнение… Мерлин, я снова слишком много болтаю!
Она уткнулась носом ему в шею, а Рон, посмотрев на друзей виноватым взглядом, одними губами прошептал: «Она очень эмоциональна».
– Что ж, я думаю, нам уже пора идти? – наконец с долей неловкости предложил Гарри, и только сейчас Гермиона поняла, что всё это время изумлённо смотрела на Саманту, вскинув брови. Просто та была абсолютной её противоположностью и немного раздражала своим поведением, хотя вместе с тем странно к себе располагала своей простотой и непосредственностью.
Позже, когда они уже все вместе направлялись в сторону главного пляжа, где должен был состояться бал-маскарад, Рон чуть отстал от Саманты, идущей впереди вместе с Джинни, и виновато признался Гермионе:
– Прости, она слишком эмоциональна и порой совершенно не думает, что говорит…
– Она замечательная, Рон, – перебила его Гермиона, слегка ему улыбнувшись. – И, похоже, ты ей в самом деле нравишься.
В этот момент Саманта, которая уже успела взять Джинни под руку, быстро обернулась и послала Рону воздушный поцелуй. Тот ответил ей натянутой улыбкой, а потом вновь обратился к Гермионе.
– Да, я знаю. И она мне тоже нравится, но всё развивается слишком быстро. Я ведь так ни с кем и не встречался после того, как мы…
Он не договорил, но Гермиона понимала, что именно он хотел сказать, и оттого лишь беспомощно молчала. Она знала, что когда-нибудь настанет миг, когда придётся обсудить с Роном всё, но сейчас не была к этому готова.
– Мне просто нужно знать, что ты не против, – сконфуженно добавил он, скосив на неё взгляд.
Гермиона остановилась и заглянула ему в глаза.
– Рон, я очень хочу, чтобы ты был счастлив. И если это та девушка, которая способна сделать тебя счастливым, то я буду только искренне за тебя рада.
– Я знаю, но… Я не уверен, что мы с Самантой подходим друг другу. Она слишком… – во взгляде Рона читались смятение и едва заметный страх.
– Непохожа на меня? – с усмешкой подсказала Гермиона.
– Да, – выдохнул он, несмело улыбнувшись. – Почти абсолютная противоположность.
Гермиона взяла его за руку и тепло на него посмотрела.
– Скажи, тебе хорошо рядом с ней? – проникновенно спросила она.
– Да… Да, хорошо, – на миг задумавшись, изрёк Рон.
– Тогда зачем сейчас думать о чём-то ещё? Рон, у нас есть всего один вечер, чтобы насладиться отдыхом в «Магнолии»! Постарайся взять от него всё, – эмоционально произнесла Гермиона, поражаясь своим собственным словам.
Видимо, Рон тоже поразился.
– Гермиона, я не верю, что слышу это от тебя. От тебя! Той, которая планировала всё наперёд и даже слышать ничего не хотела об отдыхе в «Магнолии»! Скажи, ты ли это? С тобой точно всё хорошо? – шутливо оглядел он её с головы до ног, на что та лишь рассмеялась.
– Не волнуйся, со мной всё хорошо. Наверное, я просто счастлива, – искренне призналась она, но Рон уже ничего не сказал в ответ, потому что внезапно перед ними возникло зрелище, которое поразило их до глубины души и на какое-то время абсолютно лишило дара речи.
На том месте, где раньше был главный пляж, усыпанный песком, теперь выросла удивительная магнолиевая роща, деревья которой празднично светились сотнями маленьких огоньков, украсивших, словно брошки, богатый наряд благоухающих растений. Прямо по центру располагалась широкая аллея, возле которой гостей встречали несколько волшебников в форменных нарядных мантиях и с масками на лицах.
Не говоря ни слова, вся компания двинулась к ним, и, когда они подошли, одна из девушек, приятно улыбнувшись, поприветствовала их:
– Добрый вечер, сеньоры и сеньориты! Чтобы принять участие в прощальном бале-маскараде, вы должны надеть свои великолепные маски.
– Гермиона? – вопросительно повернулась к ней Джинни.
– Ох, точно… – она, спохватившись, открыла свою маленькую сумочку и, покопавшись, по очереди достала и раздала друзьям последние элементы, дополняющие их костюмы.
– Что бы мы без тебя делали! – благодарно произнёс Гарри, надевая свою золотую, лишённую всяких декоративных деталей маску.
– Стой, а зеркала у тебя случайно нет? – с надеждой спросил Рон, потому что ему никак не удавалось совладать со своей.
Гермиона молча достала широкое зеркало и протянула другу, который тут же охотно его принял.
– Не стоит благодарить, – улыбнулась она.
– Ты богиня! – восхитился тот и нетерпеливо нахлобучил свою бордовую маску с золотой каймой, сосредоточенно смотря на отражение.
– Эй, а уступить даме? – пробубнила Джинни, выхватив зеркало из его рук.
– Надо было заранее об этом беспокоиться. Саманта и Гермиона ещё перед выходом из бунгало привели себя в порядок, – буркнул Рон в ответ, недовольно глянув на сестру, но та лишь отмахнулась, уже заставив заклинанием зеркало парить над землёй, в то время как сама аккуратно надела свою маску, идеально подходящую по цвету к платью и со вкусом украшенную небольшим узором из камней.
Удовлетворившись отражением, Джинни в конце концов передала Гермионе зеркало, и та спрятала его в сумочку.
– Добро пожаловать! – в унисон произнесли волшебники в форменных мантиях, приглашая их вперёд, когда все пятеро наконец двинулись им навстречу.
Сердце Гермионы начало стучать быстрее, к щекам от волнения прилила кровь, а кожу стало покалывать от предвкушения. Ведь что-то подсказывало ей, что совсем скоро она увидит нечто по-настоящему удивительное. И, когда аллея закончилась, когда её друзья все как один издали восхищённые вздохи, она поняла, что была права.
Перед ними, прямо в море, раскинулась огромная площадка в форме полупрозрачной магнолии, а на ней были и танцпол, где волшебники в нарядных мантиях и масках уже кружились в вальсе, и фуршетные столы, которые ломились от всевозможных яств и многообразных напитков, и изящные софы, предлагающие уставшим от танцев гостям отдохнуть или побеседовать в уютной обстановке. Но больше всего Гермиону поразило то, что с противоположного стороны площадки вверх уходили широкие белоснежные ступени, ведущие на большую сцену. Она была освещена парящими в воздухе волшебными магнолиями, а уже оттуда с обеих сторон в небо вздымались две призрачные лестницы, которым, казалось, не было конца. Гермиона запрокинула голову, чтобы попытаться разглядеть, куда же всё-таки они ведут, но увидела, что те словно пронизывали сами облака, скрываясь в их мягких объятиях.
– Ох, как же здесь красиво, изумительно красиво! Ронни, я так хочу потанцевать! Мы же будем танцевать, правда? Но сначала нам всем обязательно надо выпить по бокалу шампанского. Идём, идём же скорее! – первой вышла из оцепенения Саманта, восторженно защебетав рядом с Гермионой, но никому не нужно было повторять дважды: ноги уже сами несли их навстречу поразительному, по-настоящему волшебному торжеству, которое обязательно должно было им запомниться на всю жизнь.
Её друзья с воодушевлением делились впечатлениями об увиденном, чокались бокалами и пили шампанское, вновь и вновь наполняя им свои фужеры, но Гермиона лишь делала вид, что слушает их. Она с каким-то особенным трепетом незаметно оглядывалась по сторонам, пытаясь среди сотен присутствующих найти того единственного, которого бы сейчас хотела видеть. Сделать это при нынешних обстоятельствах было практически невозможно, потому что волшебники, перемещаясь по танцполу в ритме вальса, были похожи, благодаря своим нарядам, на частицы огромного калейдоскопа, быстро сменяя друг друга и тем самым не давая её взгляду возможности задержаться дольше, чем на секунду, ни на одном из лиц.
Вскоре к танцующим присоединились и Джинни с Гарри, а затем – Саманта с Роном, который в конце концов сдался после долгих уговоров.
Гермиона осталась одна, выпитое уже немного ударило в голову, и поэтому, когда к ней подошёл Матео, чтобы предложить ей потанцевать, она не стала возражать. Они мило поговорили, легко кружась в вальсе, но, когда музыка закончилась, итальянец был вынужден уступить это право высокому брюнету, который, очаровательно улыбнувшись, пригласил Гермиону и сказал, что отказываться от танца в последний вечер со стороны дамы просто неприлично. Ей ничего не оставалось, как согласиться, и поэтому следующие несколько кругов она вальсировала в паре с незнакомцем, при этом не забывая посматривать по сторонам.
Но его по-прежнему не было.
Гермиона немного разозлилась, когда подумала, что, возможно, Малфой сейчас с усмешкой наблюдает за ней, стоя где-нибудь в стороне от всеобщего веселья, и разозлилась ещё больше, когда вообразила, что он точно так же сейчас кружится в танце с какой-нибудь симпатичной ведьмой и придаётся флирту с ней.
Мелодия закончилась, и Гермиона, сославшись на головокружение, извинилась перед своим кавалером, а затем, взяв бокал, присела на софу. И, хотя она себя отчаянно убеждала в том, что причина, по которой она ушла с паркета, была только в этом, на самом деле в глубине души понимала, что слишком расстроена из-за своих мыслей, чтобы продолжать танцевать.
Какое-то время она с интересом наблюдала за волшебниками, разглядывала их наряды, а вскоре решила посмотреть на себя ещё раз. Она поймала отражение в одной из огромных серебряных чаш для пунша, стоявших неподалёку, и увидела своё лицо, наполовину скрытое молочной изящной маской, витиеватые уголки которой уходили вверх на манер кошачьего глаза. Гермиона вздохнула и отвела взгляд. Может, Драко просто не может её найти, как она его? Или он её попросту не узнал, увидев в таком одеянии? Если это так, то Гермиона могла его понять: она и сама с трудом себя узнавала, а уж с маской на лице тем более.
Гермиона задумчиво смотрела на плескавшееся под полупрозрачным паркетом море, когда внезапно раздался звук фанфар, а магнолии, освещавшие площадку, погасли, оставив освещёнными лишь лестницы и сцену. Послышалась нежная волшебная мелодия, и прямо из облаков, словно ангелы, вниз по ступенькам, почти их не касаясь, стали спускаться великолепные пары, кружащиеся в лёгком, поистине божественном вальсе. Белоснежные платья девушек были украшены сотнями мерцающих мелких камней, а подолы, расшитые невесомыми пёрышками, мягко колыхались вслед за изящными движениями ног танцовщиц. Партнёры, одетые в тон, выглядели восхитительно, по-настоящему мужественно, гармонично вписываясь в великолепную картину танца. Их мантии, развевающиеся от непрерывного вращения, ярко искрились, придавая ещё больше магии этому зрелищу, и Гермиона в очередной раз подумала, что перед ней танцуют неземные создания. Неожиданно одна из пар отделилась от общей массы, и она узнала Марию и Стефано, которые, закружившись в невероятном темпе, сначала поднялись прямо в воздух, вызвав бурный восторг зрителей, а затем, когда партнёр подхватил свою даму на руки, так же вместе опустились под последние звуки мелодии. Стоило лишь Стефано коснуться туфлями пола, остальные танцоры тут же замерли в красивых позах на ступеньках, и под финальный аккомпанемент чарующей песни тот резко поднял Марию над собой.
Гермиона слышала, как все зрители громко аплодируют и улюлюкают, но её саму словно обездвижили и лишили возможности даже дышать. Она видела много завораживающих, поистине великолепных выступлений на курорте, но это было лучше всех.
– А теперь… вальс «Прекрасной магнолии»! – неожиданно громко объявил бархатный мужской голос, словно из ниоткуда, и Гермиона услышала мелодию, под которую все присутствующие репетировали незамысловатый вальс всего несколько дней назад.
Все танцоры, за исключением Стефано и Марии, спустились к гостям и, пока звучало вступление, помогали тем занять свои места. К Гермионе подошёл молодой мужчина в белой мантии с вышитой на груди магнолией и пригласил её на танец, после чего она, несмело улыбнувшись, последовала за ним.
Они начали танцевать, и внезапно вместе с ускоряющимся темпом музыки, вместе с каждым новым шагом, вдохом, секундой, Гермиона стала ощущать, как её почти ласково, но всё же настойчиво сдавливает в своих объятиях волнение. Ведь рано или поздно она потанцует с каждым из присутствующих мужчин, и это означало многое, означало главное.
Она увидит его.
Надежда расцвела в её душе, словно цветок магнолии, который так искрился в волосах, что Гермионе казалось, будто это свечение пронизывает её насквозь, где-то в животе разливая теплую радость напополам с предвкушением.
