Текст книги "Почему Всегда Я? Part II (СИ)"

Автор книги: Frank Ph. Shepard

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 40 страниц)

Глава VI

ПРОЩАЙ, МОЙ СТАРЫЙ ДРУГ

(Sam Amidon – My Old Friend)

– …Ты слышишь сам себя?! «Что» ты говоришь???!!! Опомнись!!!

Клементина крепко сжимает руки Аврелия:

– Посмотри мне в глаза и повтори это снова. Убеди меня, что это твои слова, а не этой суки!!!

– Не смей ее оскорблять! – голубые глаза наливаются испепеляющей ненавистью, – Я не обязан тебя ни в чем убеждать! Все именно так, как я сказал. Так и есть!

Марк вырывается из цепких рук сестренки. На его лице отражается неподдельная злоба. Широкая вертикальная морщина – пролегшая на лице между глаз – словно располосовала его надвое. Она намного глубже и страшнее всех его многочисленных шрамов. Он хватает собранную сумку и с громким, бешеным ударом, от которого зазвенели стекла в окнах маленького домика, захлопнул входную дверь. Клементина вырывается из комнаты вслед за ним, не оставляя попыток вразумить своего брата. Аврелий уверенным, быстрым шагом направляется к серебристому 454-му Шевели – с ожидающей внутри брюнеткой. Клем не видит ее лица, но она уверенна на тысячу процентов, что эта тварь в машине – ухмыляется.

– Прошу тебя! Остановись!!! Марк!!!

Обреченный крик девушки – очень удивляет людей – начинавших собираться вокруг. Мисс Феникс никогда не выглядит растерянной. Она всегда так сдержанна и спокойна. Пугающе спокойна. Что могло заставить Кровавого Дьявола так выйти из себя?…

– Стой! Марк Аврелий! Не смей меня игнорировать!

Клементина переходит на приказной тон, но все безуспешно. Аврелий открывает дверь и забрасывает дорожную сумку за водительское сиденье. Он на секунду останавливается – поставив ногу на порог машины – и бросает последний взгляд, на стоящих у бара друзей. Его преданных друзей – его семью – у трех маленьких, деревянных ступеней, его же бара. Клементина останавливается в нескольких метрах. Уже нет смысла бежать за ним: просить, умолять, приказывать. Он все решил. Решила «она». Но он, этого не поймет…

– Марк…

Тихий, просящий голос.

Посмотрев в глаза своей семьи на прощание – каждому из наблюдавших за происходящим с тоской и болью – Аврелий повернулся к сестре. Долгий, подавленный взор парня – встретился с умоляющим остановиться и одуматься – взглядом девушки. Он улыбнулся ей уголком рта, как когда-то – и в это мгновение, он был самим собой. Тем, настоящим – Аврелием. Безбашенным, добрым, вечно шутящим и не позволяющим унывать, чтобы не происходило вокруг…

– Марк… Не нужно…

Он прикрыл глаза и отвернулся, так и не взглянув на отца – стоящего на балконе второго этажа штаба, с непроницаемой маской, вместо лица. Забрался в машину и медленно, почти нехотя – закрыл водительскую дверь. Серебристый маслкар яростно зарычал и умчался без оглядки, через открытые ворота лагеря Нуй Пэк.

♠♠♠♠♠♠♠

………….

Здравствуй, друг-депрессия, проходи, присаживайся, у меня столько хорошей и грустной музыки…

Мы же так любили эту песню! Ты помнишь?

Я ее ненавижу.

Итак, я нахожусь в депрессии: по-моему, это удачная формулировка. Не могу сказать, что я чувствую себя неполноценным, скорее, цена окружающего мира стала для меня слишком высокой. В депрессии замечательно сочетаются на первый взгляд несовместимые вещи. Например: я ни в чём не виноват, и это только моя вина. Теперь я понимаю, что значит «перегореть». Именно это со мной произошло. Я перегорел. Что-то во мне погасло, и все стало безразлично. Я ничего не делал. Ни о чем не думал. Ничего не хотел. Ни-че-го…

…Кто-то сказал мне однажды, что беспричинная задумчивость, иногда обволакивающая меня, признак того, что я кончу в сумасшедшем доме.

Ха! Было бы замечательно…

Ничего не хочется… Ехать не хочется – слишком сильное движение: пешком идти не хочется – устанешь; лечь? – придется валяться попусту или снова вставать, а ни того, ни другого не хочется… Словом, ничего не хочется.

Надежда? Стремления? Удовольствия? Всё это потеряло смысл.

Так уже бывало, помнишь? В том темном подвале, когда-то давно…

Среди трупов тех, кого мы любили.

Жить не хотелось.

Я так и не вырвался.

Я навсегда останусь там…

………….

– Нужно что-то делать… Так не может продолжаться…

– Уйди.

– Нет Марк! Я не уйду! Неужели ты не видишь, что происходит?!

– Я все прекрасно вижу, Клем. Просто уйди…

………….

Она приходит по несколько раз на дню.

А я боюсь, что это перейдет и на нее…

Стыд.

…Не могу выразить.

Я ударил ее в припадке ярости… а она продолжает ходить ко мне…

Вроде бы я пытался жить правильно, даже праведно, то есть, хотел всего себя чему-то там отдать, конечно же, все человечество осчастливить! Столько всего хотел – и не смог. Не могу ничего сделать, для одного единственного человека – которого люблю. Отсюда и мое уныние, оно как духовное поражение. Уныние меня убивает. Уничтожает. Я не верю в будущее. Вместо веры – страх. И вся эта моральная разруха, когда совершенно парализована воля – происходит без всяких трагедий. Я же все имею. Но во мне пустота. Пустой человек. Когда у человека нет идеи – он чувствует свою бесполезность, ненужность, хоть это и странно, как будто мало получить жизнь, чувствовать, мыслить, а нужно еще все это использовать с какой-то целью…

Каталина говорит верно. Нам нужно убираться отсюда. Здесь для нас не будет нормальной жизни…

………….

– Где она?

– Марк успокойся…

– Не надо меня успокаивать!

– Убери нож, прошу тебя…

– Замолчи! Замолчи!!! Не смей меня ни о чем просит!!! Я просил каждого из вас! Каждого!!! Но вы плевали на меня!

– Да что ты несешь??? Никто на тебя не плевал! Посмотри на себя!!! Носишься как полоумный за этой шалавой!

– Закрой свой рот Шен!!!

– Или что?! Ножом меня ударишь?! Ну давай!

– Шеннон! Не подходи к нему!…. Марк… давай просто немного успокоимся…

– Пошел на хуй Кэсс! Не смей мне указывать!

– Я тебе не указываю… отдай тесак… пожалуйста…

– Скажи мне где она?!

– Да не знаем мы!!! Снова пьяная валяется где-нибудь…

Нож – просвистев в паре сантиметров от ноги ирландца – втыкается в пол. Отвлекшись на громадный клинок – Кэссиди пропускает чувствительный удар в лицо, от чего валится с ног…

………….

– Некоторые люди, когда они сердиты, впадают в депрессию. Депрессия – гнев, обращённый внутрь себя…

– Какая разница Нэн?! Все из-за этой твари!

– Клем…

– Что «Клем»?! Скажи, что я не права! Она не понравилась мне с самого начала, точно так же как и тебе: когда впервые вылезла из автомобиля с таким царственным видом, словно все здесь ее!!!

– А я давно говорил, что проще было бы ее утопить где-нибудь…

– Заткнись Кэсс… Хочешь, что бы стало еще хуже? Ты повторения драки хочешь?!

– Да… удар у него все таки хороший… Но мнения своего я не изменю! Да по сравнению с ней, портовая шлюха – пример порядочности! И я знаю о чем говорю… Да она же его против всех настроила!

………….

– «…Депрессивные и больные люди всегда являются центром внимания в семье.

Таким образом, комплекс неполноценности является источником их силы. Они беспрестанно жалуются, что чувствуют слабость, теряют в весе, и прочее, но несмотря на это, они сильнее всех остальных. Они подавляют здоровых людей – факт, который не должен нас удивлять, так как в нашей культуре болезнь может давать определенную силу и власть. (И если бы мы задались вопросом, кто сильнейшие люди в нашей культуре, логично было бы ответить – младенцы. Младенцы правят, сами же оставаясь неподвластными.)»…

– Чтение психологических книжек не поможет Эл… И ты сравниваешь самого опасного человека после Босса – с младенцем…

– Он ведет себя как маленький! По мне: так это идеальное сравнение! Бегает за этой потаскухой как собачонка…

– Там это… Аврелий опять буянит…

– Тино!!! Зови Босса скорее! Эл! Да не сиди ты!!! Бегом за аптечкой!!!

– Нэн, да мы же не знаем еще…

– Бегом!

………….

– …снова потащил ее пьяную на себе… Третий раз за неделю… Я запретил всем в лагере иметь у себя выпивку. Но она все равно умудряется нажраться…

– Не трогайте Аврелия. Он должен разобраться сам.

– Он уж разберется… конечно… В тряпку превратился!

Тяжелый стальной кулак упал на перекладину перил веранды:

– Мне напомнить тебе, сколько раз он спасал твою жизнь? Или жизни других людей?

– Кэп… заслуги прошлого не имеют нихуя значения перед поганым настоящим. Он покалечил четверых наших. Гарсия до сих пор в лазарете!

– Не. Лезь. И другим передай… Это его путь. Аврелий должен пройти через это в одиночку.

………….

…Наша жизнь обречена на смерть, в которую мы не хотим верить, на любовь, которую мы теряем, на свободу, которой боимся, и на уникальный личный опыт, который отделяет нас друг от друга…

Депрессия тяжела не только сама по себе, дело в том, что ты знаешь – в мире есть множество людей, у которых гораздо больше причин пребывать в депрессии, чем у тебя, но эта мысль не только не излечивает, а дает лишний повод презирать себя еще больше и, таким образом, погружаться в еще большую депрессию. Самая чистая форма депресняка – когда ты не можешь привести абсолютно никаких объяснений, почему ты в депрессии.

Меня уже тошнит от этого слова!

Меня тошнит от себя самого!

Я противен сам себе…

………….

– «…и он затворяется в баре, чтоб остаться один на один с темнотою. Пожалуйста пап… Я уже не знаю что делать… Марк не похож сам на себя…»

– «Где Каталина?»

– «Я заставила ее работать на раздаче еды, в штабе. Она постоянно ноет о том, как у нее ломит поясницу…»

– «…Ты заводишь этот разговор, снова и снова – в надежде, что у Меня есть ответы… или решение… Но у Меня его нет. Аврелий должен решать сам, как ему дальше жить. Если вы все продолжите вмешиваться – станет только хуже.»

– «Да мы его потеряем, понимаешь?! Ты этого хочешь?!»

– «Неважно, чего хочу Я. И совершенно не имеет никакого значения, что хочешь ты, или другие…»

………….

Мне было горько смотреть на этот мир. Я ненавидел все. Мне ничего не нравилось. Я испытывал такую горечь и злость, какие только могут существовать на свете. Нет сил подняться с постели по утру. Вновь вернулись серые тона. Как я давно их не видел. Суицидальные мысли давят удавкой. Мне так стыдно перед Каталиной за Босса и Клем! Ну почему они не видят, того что я вижу?! За что они так возненавидели ее??? Только она понимает меня. Только ей – я по-настоящему нужен…

………….

– Босс… нужно поговорить…

– Да Нэнси. Давай скорее. Мне нужно ехать. В поселение в Нью-Роудс замечена крупная толпа…

– Быстро не выйдет. И может Ты наконец обратишь Свой «мудрый» взор на то, что твориться дома?!

– …Нэнси…

– Замолчи и послушай меня!… Пожалуйста… Все становится только хуже. С каждым днем. Марк уже не разбирает, что правда, а что – нет. Стал параноиком. Верит только Каталине. Слушает только ее. Да его словно подменили!

– Если ты будешь говорить…

– Да буду, черт возьми! Если Ты что-нибудь не предпримешь – Ты же в конце концов Босс! – сделаю я лично… Я тебе обещаю.

– И чего ты добьешься? Если хотя бы попробуешь сделать что-то с Каталиной – Аврелий озвереет окончательно… А смерти его – Я не хочу… И ты, думаю, тоже…

………….

– «Что?! Какого хрена?! Над моим ручным зверьком – есть кто-то главнее??? Это какая-то подстава…»

Сказать что Каталина была разочарована – не сказать ничего. Надежды и мечты на беззаботное будущее местной королевы – растаяли на глазах, едва только она увидела Нуй-Пэк, с его обитателями. Не особо большая группа людей – работающие как проклятые, что бы прожить еще один день. Это жизнь не для нее!

Когда этот черствый ублюдок; старший в этой помойке – отверг ее – Каталина решила что лучше будет свалит отсюда. В Нуй-Пэк – она не добьется ничего… Но Марка лучше прихватит с собой… Личная прислуга никогда не повредит…

– …Я беременна.

Идеальный вариант…

Он выглядел таким растерянным. Таким счастливым и испуганным. И она понимала в тот момент – что он сделает все ради нее…

………….

– Каталина. Мы можем поговорить?

– Нам не о чем говорить.

– Нет – есть… Ответь Мне на вопрос. Зачем тебе Аврелий?

– Что?! В каком это смысле?!

– Не нужно… Нет никакой необходимости, разыгрывать передо Мной оскорбленную влюбленную. Я вижу, кто ты есть… Дьявол, да все видят. Актриса ты так себе… Просто ответь…

– Неужели? «Так себе»?! Как грубо… Да будет Тебе известно, возомнивший о себе черт знает что кусок говна – что я (!) училась на актрису!

– «Хуево видимо училась…»

– Че ты там вякаешь?!

– Ты ответишь на вопрос?

– Да кто Ты вообще такой – чтобы задавать мне такие вопросы?! Кем Ты себя возомнил?! Богом? Сатаной? Что ты вообще сюда приперся?! Убирайся из моего дома!!!

– Твой «дом»?… Хм… Что же ты тогда развела такой свинарник, в своем жилище?

– Убирайся!!! Вон!!! Зря я не позволила Марку прикончить Тебя!!!

– Ты слишком высокого мнения о себе, человек. Лучше тебе будет поостеречься. Подобные речи – могут очень навредить…

Трясущаяся от необъяснимого страха – она все таки бросила удаляющемуся в спину:

– Ты дал ему то, что он просил, а я дала то, чего он ждал!

– Он ждал любви… Ты подарила ему муки. Не удивляйся, когда в один прекрасный день – проснешься с дулом пистолета у лица.

♠♠♠♠♠♠♠

Как-то так…

…Мда.

Два месяца постоянной, нескончаемой «нервотрепки». Почти каждый день – Каталина напивалась в хлам, а Аврелий тащил ее домой – в небольшой домик, у восточной стены, где они поселились вместе… Скандалы. Каждый день. Крики такие, что за пределами лагеря слышно было. Она продолжала вести тот образ жизни, к которому она привыкла. Все стало только хуже, когда Кэт объявила ему, что беременна… Впрочем, это нисколько не остановило ее от «возлияний» огненной водой. И это уничтожало Аврелия…

Медленно, но верно.

Один раз, он признался Боссу, что «считает дни, в которые она остается трезвой…»

Ну разве это жизнь?

На короткие промежутки времени, Аврелий старался бороться с самим собой. Начал строительство маленького бара; некоего подобия кафетерия, как он сам говорил: «для того, чтобы у всех было место, где можно спокойной посидеть.» Феникс знал, что это давнее желание напарника – иметь свой маленький закуток – куда бы приходили люди; рассказывали бы о том, что у них на душе. Место – где он бы кормил людей вкусной едой, делал бы кофе и слушал – зная, что может помочь одними только словами…

Совсем миниатюрная постройка, с очень уютной обстановкой и широкой барной стойкой – выросла буквально за пару недель – прямо напротив входа в «арсенал под холмом» и близ лазарета. Втиснувшись между другими строениями – «кофейня», как называла ее Клементина – стала местом сбора «семьи» – в какой-то степени даже более важным местом, чем штаб или белый двухэтажный особняк.

Но это было почти в самом начале. После возвращения из Батон-Руж…

Постоянная ругань с Каталиной – все сильнее и сильнее отдаляла Марка от остальных.

Любовь меняет… Да разве это была любовь? Странник очень сильно в этом сомневался. Настоящую Каталину видели все вокруг, кроме Аврелия.

После устранения угрозы со стороны «Белой Силы» – триумф и радость победы; осознание того, что жизнь станет на капельку спокойней – была омрачена одним только присутствием невысокой брюнетки – с ужасно «потрепанным» видом. Марк рассказывал о том, что происходило в Батон-Руж. И о том, что она была рядом… Как он хотел выбраться и забрать ее с собой – ведь свято верил, что окружение и быт – влияют на человека намного сильнее, чем себе вообще можно представить. Но почему-то напрочь забывал о том, что люди не меняются. По-крайней мере, пока сами этого не захотят. А Каталину – все прекрасно устраивало.

Даже не так…

Странник видел разочарование в ее глазах – едва Марк привез ее домой. Она явно ожидала не этого. Нечто другого. Другого отношения. А раз этого не произошло – какой смысл что-то менять? Тем более в себе? Никто здесь не был для нее угрозой. Она чувствовала безнаказанность и отвращение одновременно. Отвращение к этому месту и его окружению; безнаказанность – от тотальной защиты Аврелия.

Глупости наверное. Босс не знал. Это всего лишь Его размышления.

Он пытался, неоднократно пытался – «поговорить» с Кэт. Да и с Аврелием.

И что? Закончилось всё тем, что напарник кинулся на Него с кулаками: решив что Он спит с его женщиной. Босс не ответил. Даже не защищался. Лишь молча смотрел на Своего сына… Каталина присутствовала при этом. И довольно ухмылялась, стоя в стороне. Странник видел и это… И, наверное, стоило показать это и Аврелию – да разве бы он стал слушать? Остальные пытались: Нэнси твердила ему о том, какая Кэт в действительности; о том что: «очень сомнительно, что ребенок под сердцем Каталины – действительно его…» Марк попытался ударить Нэн. Только попытался. Зед вцепился ему в руку…

Едва успокоили, и успели спрятать Зеда – от грозившегося Аврелия его пристрелить. Клементина твердила о том же – старалась вразумить; взывала к разуму. Очередной скандал с сестрой закончился тем, что она вернулась с разбитой губой. И с огромным трудом, не позволила Боссу идти к Марку – боясь, что Он может сделать. Кэссиди «отхватил» неслабых пиздюлин, все на этой же почве – после чего вообще не разговаривал с Аврелием. Драки с мужской половиной лагеря, становились обыденностью: если Марк подозревал что они спали с Каталиной. Да – они спали. Но проблема в том, что она сама – с удовольствием «разделяла» общество других мужчин. А он тупо не желал в это верить.

Правда, последней каплей во всей этой поганой ситуации – стало…

ну…

смотрите сами…

– Какого хрена это ты делаешь???

Каталина склоняется над маленькой девушкой – собирающей новую поставку еды, для небольшого дружественного поселения:

– Собираю еду для новой поставки. Ослепла что ли? – жестка ответила девушка, даже не обернувшись.

– А с хуяли ты так со мной разговариваешь мразь?!

– Иди проспись пьянь… Смотреть противно…

Каталина хватает девчушку за волосы и принимается яростно хлестать ту по лицу.

Никто не смеет так с ней разговаривать!!!

Да что эта сука себе позволяет!!! Она здесь главная!

Внезапную потасовку у дверей склада приметила Клементина. Вернувшись только что, с чрезвычайно неудачной вылазки – измученная, раненная, злая как черт, взвинченная перестрелкой с рейдерами – напавшими на ее патруль; мисс Феникс бросилась к сцепившимся женщинам.

– Разошлись! Отпусти ее! Живо!!!

Клем схватила крепкой рукой Кэт за шею и отбросила в сторону.

– Уайли! Что происходит?! Что вы устроили?!

– Мисс Феникс!!! Да эта сука пристала ко мне на ровном месте!

Клементина помогла подняться девушке с земли:

– «Че ты тут делаешь?!» Я ей сказала что бы шла отсюда! Она как чокнутая схватила меня за волосы! «Не смей так со мной разговаривать!!!» Орала как идиотка…

– Так. Все, успокойся… Сходи в лазарет…

– Да не нужно! – оборвала ее Уайли, – Нормально все… Просто заберите эту дуру! Не хочу чтобы Аврелий потом пришел со мной разбираться!

Клем тяжело вздохнула. Отношение к этой парочке у окружающих становилось все хуже. Каталину другие женщины презирали, за то что она стабильно «крутила» с чужими мужчинами. А Марка боялись – за его возросшую вспыльчивость. Боялись все…

– Пойдем, Кэт… Покажем тебя Мае…

– Убери от меня свои вонючие ручонки! – Каталина резко вырвалась, из придерживаемой ее руки, – Ты! Подстилка Феникса! Не смей ко мне даже прикасаться!

– Ты бы за языком своим следила. – опасно спокойно произнесла Клем, – Мне ни капли не доставляет удовольствие к тебе прикасаться.

– Мне?! «Следить»?! – Каталина разразилась пьяным смехом, – А что шавка?! Не нравиться?! Ты обязана прислуживать… – процедила сквозь зубы брюнетка.

Впрочем, в следующий момент – по этим самым зубам и получила. Сильно. Сначала кулаком – а когда плюхнулась на земь – то еще ботинком. Клем села на нее сверху – и методично принялась выбивать всю дурь из напившейся «любимой» Аврелия.

Если бы несколько парней, случайно оказавшихся рядом, не оттащили Клементину – она бы ее убила…

…Лучше бы убила…

На утро – Марк уехал, обвинив всех и каждого в том, что они желают его и ее смерти… И их не рожденного ребенка…

Все остальное постепенно отходило на второй план. Странник занимался «налаживаем» обороны и поддержкой маленьких поселений. Спасибо Шеннон, что взяла на себя огромную роль в поддержание порядка внутри лагеря. Она оказалась, на зависть всем другим – поразительно ответственным и исполнительным человеком. Клем и Нэн были же слишком обеспокоены тем что происходит с Аврелием. Даже наверное сильнее его самого. Нэнси «обучила» Ирэн – бывшего члена «Лупары» – на роль радиста, и уделяла все свободное время и внимание: поставкам и бартеру между лагерями. Но вот все мысли Нэн – занимала эта паскуда – разгуливающая по базе и постоянно указывающая всем и каждому, что им делать. Каталина считала себя привилегированной особой – не иначе. Не желала ничего делать; развлекалась как могла; крутила интрижки с несколькими мужчинами и выводила Марка из себя. А он… злился, ругался, кричал… но все равно прощал. Снова и снова – уперто не желая замечать сучьей сущности своей женщины. А Каталина – снова и снова – вытирала об него ноги.

И все успехи в расширении самого лагеря; в растущем влиянии Нуй-Пэк в штате Луизиана; прибывающие издалека люди, в поисках убежища – все это терялось за моральным состоянием, внутри основной «банды». Клементина бросила заниматься подготовкой людей – все чаще уходя на вылазки в одиночку. Странник все время был в разъездах – решая чужие проблемы. Нэнси с головой ушла в создание целой системы связи и торговли – вместе с Боссом налаживая отношения с другими поселениями. Через некоторое время – это дало результаты. Хорошие результаты.

Прибывающих издалека людей – расселяли по соседним лагерям. Ресурсы передавались от одной базы к другой – обеспечивая тем самым необходимое для жизни. Люди – специалисты в той или области – стали «мотаться» от одного поселения к другому: оказывая помощь в строительстве; налаживания радиосвязи; делиться оборудование и обучая выживших им пользоваться. «Белой Силы» формально больше не существовало. Вместо нее – на территории города-крепости – организовали перевалочный пункт и центр торговли, куда потянулись караваны и одиночки-торговцы. Благодаря определенным «реформам» Лоуренса Кинга – Батон-Руж и Новый Орлеан все более превращались в крупные поселения-города. «Брокер» изменил саму суть, и даже «политику» СБ. При поддержке Странника – оборона границы штата, становилась все более крепкой. Со стороны Рамиро – поддержка торговли, практически со всеми живыми. Была и оборотная сторона всего этого. Сильно возросло число рейдеров и мелких поганцев – желающих поживиться чем-нибудь полезным, не прикладывая особых усилий. В основном, это были бывшие СБ-ники: не желающие мирится с новым порядком в Батон-Руж. Те, кто успел сбежать прежде, чем до них доберутся «судьи» Лоуренса.

А так, в целом, за территорией Нуй-Пэк – медленное процветание… А внутри базы…

Ну вы знаете…

♠♠♠♠♠♠♠

Клементина медленно поднялась по лестницы, на второй этаж особняка. Направляясь в холодном полумраке опустевшего и такого непривычно тихого дома в свою комнату, с тяжелой головой и неспокойным сердце – чтобы наконец забыться сном и постараться, хоть немного унять эту изъедающую душу тоску. Мысли ее блуждают по закоулкам памяти, вытаскивая самые неприятные моменты. Разум старается понять, что же она сделала не так; почему все так сложилось. Неподъемная тяжесть вины, тоски и обыкновенной обиды – возлегли на ее душу таким запредельным весом, что не способна она уже его поднять.

Дверь в комнату Марка…

Он не заходил сюда должно быть пару месяцев. Возможно больше… Практически сразу по возвращению – он поселился в небольшом светлом доме с Каталиной. Подальше от всех…

Дверь привычно скрипнула – открывая перед ней «обитель памяти».

Осторожно, ласково прикоснувшись к оружию развешанному по стенам – прошла на середину комнаты. Слегка касаясь книг – так осторожно, словно боялась нарушить их покой – переводила невидящий взор от одной «памятной» вещицы к другой. Сухой ком подступил к горлу… Все никак не сглотнуть… Похожая на приведение в этот момент – обернулась как в забытье и наткнулась взглядом на проигрыватель виниловых пластинок. Бережно стала перебирать, такие любимые пластинки Аврелия, что он с таким усердием собирал, и хранил – как какое-нибудь сокровище.

– «…А вот только представь! Вырастить новое поколение – и они ни хрена не будут знать о музыке! Мы их будем учить!…»

Смех – звенящей капелью наполнял стены дома. Теперь – он отдается болью в воспоминаниях. Улыбки. Танцы. Кэсс – танцующий в обнимку с Зедом; Эл и Джонни рядом смеются; отец и Марк подшучивают над ней и дымят сигарами у камина; улыбающаяся Нэнси – подпевающая «California Dreamin’»… Так давно. И так недавно…

Ее пальцы замерли на одной из бумажных оберток. С влажными глазами; с прерывистым дыханием – отдающимся режущей болью в сердце – Клем решительно, быстрыми движениями открыла окно. Выставила на окно звуковую колонку. Подтащила проигрыватель. Очень аккуратно вытащила пластинку и включила одну из самых любимых песен брата – во всеуслышание – прощаясь с ним…

Но надеясь, когда-нибудь, еще увидеться…

«♪♬The moment I wake up

Before I put on my makeup (makeup)

I say a little (prayer for you)♩

And while I’m combing my hair now

And wondering what dress to wear now (wear now)

I say a little (prayer for you)

yeah♪

(You’ll stay in my heart and I will love you)♫

(Forever) Forever (and ever) ever

(We never will part, oh, how I love you)

♫(Together) Together (together) together

(That’s how it must be to live without you)

(Would only mean heartbreak for me)… ♪♫»

Звуки песни разливались по лагерю сладостным голосом королевы соула – Ареты Франклин…

«… I run for the bus, dear♫

♪And while riding I think of us, dear (us, dear)

I say a little (prayer for you)

And at work I just take time

And all through my coffee break time (break time)

I say a little (prayer for you)♫

and ever

♩(You’ll stay in my heart and I will love you)

(Forever) Forever (and ever) and ever

(We never will part, oh, how I love you)

(Together) together (together) together

(That’s how it must be to live without you)

♪♬(Would only mean heartbreak for me)

Nobody but me…♪»

Смешиваясь с тишиной ночи – эта песня дарила успокоение. Такое желанное. Такое необходимое. Она вызывала боль – для того, что бы стало легче…

«♪♫ ever

(You’ll stay in my heart and I will love you)

(Forever) Forever (and ever) ever

(We never will part, oh, how I love you)

(Together) together (together) together♪

(That’s how it must be to live without you)

♬(Would only mean heartbreak for me)…♪♫»

Клементина сначала медленно, но с каждой строчкой песни все уверенней – стала танцевать. Незамысловато. По-своему. Но так замечательно… так чудесно… и с такой болью… И две тоненькие полоски, блестящие в полумраке – оставляли слезы на ее щеках.

Нэнси подняла голову от бумаг на своем столе, в радиорубке на втором этаже штаба – и прислушалась к звукам песни. Грустная улыбка замерла на ее лице, а нога под столом стала тихонечко притоптывать в такт. Элизабет тяжело и медленно вздохнула – откинувшись на спинку кресла в лазарете. Джонни с грустью подпевал словам – копаясь в очередной колымаге у себя в мастерской. Кэссиди – топя боль и тоску в бутылке виски: сидел на ступенях штаба в обнимку с Зедом – в унисон с ним, покачиваясь из стороны в сторону.

Наверное, никто не спал в лагере в эту ночь. В эту прохладную и тоскливую ночь…

♠♠♠♠♠♠♠

Мелкий прохладный дождь – лениво начинает смывать все прошедшее, за последние месяцы. Темное затянутое небо повисает тягостной, давящей массой над Нуй-Пэк. Зима постепенно входит в свои права. И пусть в Луизиане она вовсе не сурова, но постоянные ветра и дожди – здорово могут надоесть.

Странник сидит на веранде Своего опустевшего дома и задумчиво наблюдает за глубокой темнотой ночи.

– Ну? Убедился?

Красивая, длинноволосая брюнетка, с мертвенно-бледной кожей: с довольным видом полного триумфа – иронически улыбается, не сводя ярко-зеленых глаз с мужчины в кресле. Фигура Странника – сидящего перед Ней – словно высечена из камня. Неподвижна. Внушительна. Даже величественна. Но чувствуется небывалое напряжение в Его застывшем теле; в согнутой мускулистой руке – с дымящейся сигарой.

– Увидел, за кого Ты просил? За кого Ты рисковал… Нами? За кого Ты убивал?…

Сладостный голос отдается эхом в звенящей пустоте ночи. Но слышен, он лишь Ему одному.

– Ты приложила к этому руку.

Это не вопрос. Это утверждение.

– Как я могла?! – наигранно возмутилась Смерть, приложив обе ладошки к восхитительной груди – изображая саму невинность, – Как Ты вообще мог такое подумать?!

Святая широко раскрыла глаза и захлопала длинными ресницами.

Странник не удостоил Ее взором.

Смерть обронила руки и с видом пойманного на месте преступления, но который ни капли не раскаивается в содеянном, а лишь разочарован что его поймали – плюхнулась в соседнее кресло на веранде белого особняка.

– …Я всего лишь хотела показать Тебе, что живые недостойны. – изменившемся серьезным тоном, произнесла Она, – Да и потом… Это его плата. Твоя плата.

– Это должно Меня успокоить?

Ледяной поток ветра налетел на веранду двухэтажного дома.

– Ты сердит? А с виду и не скажешь…

– Когда это стaнет заметно по выражению Моего лицa, будет уже поздно что-то исправлять.

– За смертного?!

Святая сверкнула магическим светом ядовито-зеленых глаз. Лед в глазах Феникса – без усилий поглотил этот всплеск – уничтожая саму искру бытия в Ее взгляде. Святая с заметным усилием сглотнула и отвела взор:

– Выполни наконец, что должен… Ты заигрался.

Смерть поднялась на ноги с такой скоростью, словно подлетела с места и напряженно вытянулась:

– Иначе ни Ты, ни Я – ничего не сможем изменить.