Текст книги "Асмодей (СИ)"
Автор книги: Dragoste
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 43 страниц)
– Большей глупости еще не делал…
– Очень в этом сомневаюсь, – усмехнулся Люцифер.
– Уж поверь.
– Выходит, все еще впереди. Зайди за ширму, – услышав тяжелую поступь стражника, произнес он. – Не нужно им видеть то, чего они не в состоянии понять. – Асмодей повиновался, хотя все его существо восставало против того, что происходило. Он был воином, а не шпионом, и одна лишь мысль о том, что придется красться в ночи, подобно вору, чтобы забрать своё, заставляла гнев закипать в его груди.
– Мой властелин, – входя в палатку, проговорил один из караульных, – командующие явились по Вашему приказанию!
– Пусть войдут! Только Азазель и Бельфегор.
– Будет исполнено, мессир. – Секундой спустя полог шатра вновь приподнялся и тяжелым шагом, облаченные в боевые доспехи, внутрь вошли два рослых демона.
– Вы желали нас видеть, Владыка?
– Да, – кивнул Люцифер, без всяких пояснений отодвигая ширму, за которой скрывался Асмодей.
– Что за… – протянул Азазель, но поймав на себе взгляд повелителя, поспешно замолчал.
– Ситуация сейчас такова, – начал властитель, – что мы не сможем незамеченными проникнуть в Черный замок в истинном обличии, не скрывая магией подлинные силы, но выход есть всегда. – Люцифер протянул Азазелю грамоту. – Мы присоединимся к свите одного из тех демонов, что получили сегодня помилование и пройдем в замок, а дальше найдем Вельзевула и убьем. Только обезглавив его армию, мы сможем победить.
Люцифер взмахнул рукой и Азазель, почувствовав как его окутывают магические сети, скривился от боли, со стороны напоминающей предсмертную агонию. Все тело его разбухло, глаза помутнели, над правой бровью выросла огромная бородавка, нависавшая над веком, ровные прежде зубы превратились некое подобие наскоро выстроенного частокола, а волосы выпали, оставив лишь обтянутый кожей череп. В целом, существо получилось не менее отвратное, чем в первый раз.
– Бельфегор, ты единственный, кто во время визита Астарота не усомнился в своем решении и в своей присяге, а потому тебе править балом, действуй согласно плану. Если мы потерпим поражение…
– Мы продолжим бой, мессир! До последнего вздоха!
– До последнего вздоха! – хором отозвались Асмодей и Азазель.
– Бельфегор, никто не должен знать ни о нашем плане, ни о том, что нас нет в лагере. Если удача нам улыбнется, то мы закончим до того, как они предпримут очередную попытку нападения. Если нет – как жребий ляжет.
– Я все исполню, – отозвался командующий. Люцифер одобрительно кивнул.
– Пора и мне приодеться для представления, – усмехнулся он, на мгновение застыв против собственного отражения в столешнице, – хотя куда уж…
Он прошел за ширму и секундой спустя явился уже в облике скрюченного старика с длинной бородой, достигавшей колен. Левую половину его лица обезобразил огромный ожог, лишивший глаз века, отчего тот едва ли не выпадал из глазницы, крепкое тело его усохло, кожа обвисла, руки исхудали настолько, что видны были вздувшиеся синие вены. Существо получилось настолько хрупким, что едва ли в нем можно было распознать поверженного с небес архангела и предводителя падшего воинства. Перевернув алмазный перстень камнем внутрь ладони, он облачился в белый саван, вконец напоминая неприкаянного призрака.
– Время не ждет, нам придется догонять, – подзывая к себе своих спутников, произнес он. Когда падшая троица встала рядом, они больше напоминали уродливое мужское воплощение мойр – держательниц жизненных нитей, чем демонический отряд мстителей.
Постепенно непроглядный туман начал заволакивать все вокруг, и вскоре Бельфегор оказался отрезан от остальных несуществующей белой стеной. Маятник Хроноса будто остановился, лишив демона ощущения времени и пространства. Внезапно по левую руку от него в бешеном вихре закружились миллионы маленьких льдинок, разгоняя туман. Холод стал нестерпимым, но вскоре поволока рассеялась и появилась вполне отчетливая картинка пустого шатра.
***
Аврора пришла в себя от боли, которая растекалась по всему телу. Пронзительный холод впитывался в кости, сковывая несчастную по рукам и ногам, и только безымянный палец, с которого Вельзевул с силой сорвал кольцо, горел огнем. Но что с ней произошло после этого? Память упорно отказывалась помогать ей восстанавливать ход событий. Сделав над собой усилие, она смогла раскрыть глаза.
Очевидно, что ее тюрьмой стала огромная, но мрачная опочивальня, а постелью – влажные плиты черного мрамора. Превозмогая боль, она огляделась по сторонам. Высокие стрельчатые своды, поддерживаемые массивными колоннами с коринфскими капителями, расстелились над головой подобно небесному куполу; невероятных размеров люстра, украшенная кованным орнаментом, будто корона, венчала потолок. И греческие скульптуры божеств и чудовищ… десятки скульптур, расставленных по всему периметру покоев. При других обстоятельствах Аврора наверняка подивилась искусной работе каменщиков и скульпторов, сумевших сделать из камня произведение искусства. Чуть поодаль находился поистине исполинский камин, в котором завораживающе пылал огонь, но как Аврора ни старалась, не могла уловить от него даже толи́ки тепла. Против тяжелой двери, где в камне были высечены орнаменты, находилось огромное арочное окно-витраж, сквозь которое струился слабый свет, должно быть день близился к своему завершению, а может, наоборот. Сложно было сказать.
В дальнем углу зала она увидела остов огромной кровати, укрытой тяжелым балдахином червленого бархата, перед которым стояла резная деревянная перегородка, условно отделявшая спальню от остального пространства, коим, судя по обилию книг, расположившихся на многоэтажных стеллажах, был кабинет. В целом, обитель Люцифера составляла поразительный контраст с покоями Асмодея, где единственными книгами были украденные у других рыцарей учетные записи.
Аврора попыталась подняться, но не смогла, снова рухнув на пол. Ноги ее не слушались, руки затекли. Девушка закрыла глаза, пытаясь понять что же с ней произошло, но мозаика никак не хотела складываться в единое полотно, казалось, что вместе с кольцом Вельзевул отнял у нее и воспоминания.
«Кольцо!» – сердце ее «упало» от страха. Инстинктивно поднеся руку к воспаленным от слез глазам, девушка уставилась на ожог, что бороздкой окружил ее палец. Только сейчас она заметила, что на внутренней стороне перстня была какая-то надпись на латыни. Слова, отпечатанные на коже, читались плохо, но после некоторых усилий, Аврора смогла разобрать короткую надпись: «пройдет и это». Что ж, очень философски, жаль только разум ее не мог найти утешения в столь глубокой мысли.
Приподнявшись на руках, девушка с ужасом разглядела собственное тело, на котором клочьями висело платье. Кожа ее покрылась кровяной коростой, ссадинами и царапинами. Должно быть ее избили, ну что же, по крайней мере, она старалась сопротивляться. А точнее хотела верить в то, что отважилась на это.
Ползком добравшись до двери, Аврора попыталась ее отпереть, но створки будто держала какая-то невидимая сила. Она пыталась стучать, звать на помощь, но все были глухи к ее мольбам, но хуже всего была лишающая надежды неизвестность. Что станется с ней? Кто одержал победу в войне падших? Где сейчас Асмодей?
Помимо этого Аврора отчаянно мерзла, холодный сквозняк, гуляющий по полу, буквально вымораживал саму ее суть. Из последних сил она добралась до камина, поднося к огню дрожащие руки, но пламя не излучало тепла, будучи отгороженным от девушки какой-то магической стеной, даря свой свет из потустороннего мира. Скорбно, очень скорбно, даже огонь был узником в этих проклятых стенах. Она сжалась в комок, пытаясь согреться, но холод проникал даже сквозь теплый плащ. Раны болели, трудно было дышать. Похоже, у нее сломано ребро, ну да это ничего – не таких пыток она натерпелась в Аду, переживет и это.
Но боль была не единственной ее напастью, вслед за ней пришел и мучительный голод. Сосущее чувство в животе ее не покидало, внутренности буквально скручивались, напевая урчащий мотив, доводивший до безумия. Силы стремительно покидали тело, она даже не могла подползти к небольшому углублению в каменной плите, где скопилось немного воды. А пить хотелось! Пить нужно! Нужно добраться! Нужно жить!
С трудом, но она смогла дотянуться до живительной влаги, с жадностью припав к ней пересохшими потрескавшимися губами. Кто бы мог подумать, что от одного лишь глотка смрадной жидкости она сможет испытать такое чувство блаженства. Аврора облизала губы, прислонившись к холодной стене. Бодрствование постепенно сменилось сном, сквозь который в ее сознание начал прорываться слабый писк. Крыса?! Нет, не может быть, скорее какая-то ее ужасная адская копия. Несчастная распахнула глаза, глядя на мерзкую тварь, сплошь покрытую багряной чешуей. Размером она действительно не превышала крысу, хотя формой больше напоминала маленькую ящерку с огненными глазами и жестким чешуйчатым воротником вокруг шеи.
Что ж, эта гостья была знакома Авроре еще со времен своей первой пятилетки в Аду, когда эти зверьки заживо пожиравшие плоть грешников, часто наведывались к ней в камеру. Девушка попыталась шевельнуть ногой, тварь, видимо испугавшись, нырнула в небольшую щель с другой стороны камина, плотоядно выглядывая из-за угла.
«Нет, пока животина одна, напасть она не отважится», – мысленно успокоила себя Аврора, а время тянулось. В помощь этой мелкой падальщице действительно набежали десятки помощниц, которые теперь суетились у ее ног. Жалкие твари, как стервятники, они ждали того момента, когда грешница потеряет последние силы, чтобы наброситься на нее и заживо обглодать – изощренная пытка, медленная смерть и мучительное возрождение. Очередная кара для несчастной души.
Сколько времени прошло? Минута? Час? День? Вечность? Вскоре темнота окутала ее, Аврора сидела на полу уже не ощущая холода, конечности ее онемели, а твари осмелели настолько, что тыкались ей в ноги, своими отвратительными хвостами задевая тело. Девушка попыталась отогнать их, но сил даже на то, чтобы поднять руку уже не было, ощущение слабости было схоже с холодным поцелуем Абаддон, высасывающим из нее жизненную энергию, но кто подпитывался ей теперь?
Вдруг дверь с шумом распахнулась, ударяясь створками о каменные стены. От неожиданности Аврора вздрогнула, вспыхнувший в комнате свет ударил в глаза, на мгновение лишив ее зрения, она сомкнула веки. Когда же вновь открыла их, перед своим лицом увидела исказившееся в усмешке лицо Вельзевула.
– Ну что, красавица, нравятся ли тебе мои новые покои? Ты здесь уже почти сутки. Надеюсь эти мелкие твари еще не искусали тебя заживо? Хочу лично полюбоваться на эту картину. Тебе наверное хочется пить? – Вельзевул взмахнул рукой, и в одночасье на столе подле него появился хрустальный штоф с прозрачной, словно слеза, водой. Налив немного в чашу, он посмаковал живительную влагу, ловя на себе жадный взгляд Авроры, а потом просто сбросил графин на пол. Содержимое растеклось по поверхности, и девушка, умирая от жажды инстинктивно кинулась к воде, но получила сильный удар в живот. – Э, нет, милая, в Аду грешники должны страдать, а ты упустила шанс на облегчение собственной доли в тот момент, когда решила бежать. И все ради чего? Неужто ради Асмодея? Какая завидная преданность, а вот он открестится от тебя при первой возможности!
Аврора подняла на демона покрасневшие глаза, но ничего не ответила. Да и что в том толку? Правду он говорит или ложь – не имеет значения! Поддержать этот разговор – это доставить ему удовольствие. Нет, этого он от нее не дождется.
– Так и будешь молчать? Не уж-то эти твари тебе язык отгрызли? – Вельзевул притянул девушку к себе, издевательски приподняв верхнюю губу, – да нет же – на месте!
– Будь ты проклят, – прошипела она.
– Мы все прокляты, милая, иначе бы не были здесь!
– Что Вам нужно от меня?
– О, признаюсь, я и сам еще не определился с ответом. Сначала я забрал тебя, чтобы позлить Асмодея, теперь же я хочу закончить то, на что у него не хватило духу.
– Я… я не понимаю…
– Ты стала его вызовом самому себе, вызовом прогнившим небесам. По странному стечению обстоятельств ему достался бриллиант чистой души, очернив который он бы доказал небожителям превосходство тьмы над светом. Но прошли годы, а ты все еще здесь и все еще сияешь! Как такое может быть? Ты забрала жизни, пусть и не своими руками, но ангелы либо ослепли и оглохли, либо сознательно не засчитали тебе этот грешок. И мне до жути интересно… почему? Почему ты здесь, Аврора д’Эневер?
– Потому что это мой выбор! – убирая его руку от своего лица, прошипела девушка. – Моя судьба была решена в тот момент, когда я кровью подписала дьявольский контракт.
– Если бы все было так просто, – кружа вокруг нее, словно падальщик, произнес он. – Ты должна была оказаться здесь не потому, что продала душу; ты должна была попасть сюда потому, что ты носительница некоего предназначения. Какого? Почему бросив тебя сюда, небеса не отреклись от тебя? Я никогда не поверю в то, что твою роль во всей этой заварушке определила цепочка случайностей. Забавно, не правда ли: тобой хотели владеть многие рыцари… Абаддон, Левиафан, я сам, но досталась ты именно Асмодею – единственному из демонов, кто способен увидеть в душах нечто большее, чем банальную пищу или разменную монету. И вот к чему все это привело… слишком велика во всем этом твоя роль. Ты все еще будешь называть это случайностью? О, нет, я бы скорее назвал это божественным промыслом.
– Вы ошибаетесь! Если Бог есть, он явно не со мной!
– О, поверь, он есть, правда сюда старается не заглядывать, – подавив приступ смеха, ответил Вельзевул. Девушка отшатнулась назад, но демон перехватил ее запястье. – Я докопаюсь до истины, можешь в этом не сомневаться.
– Копать придется долго, ибо она не известна даже мне. – Ответом ей стала звонкая пощечина, заставившая девушку рухнуть к его ногам. – Твоя дерзость перестала меня забавлять.
– Ну так убейте меня, направьте на пустошь.
– Не раньше, чем ты увидишь… чем они увидят, – указав пальцем ввысь, промолвил он, – что сделали неправильную ставку.
– Мессир, – буквально ворвавшись в покои, прокричал один из стражников.
– Как смеешь ты врываться в мои покои без позволения? – перехватив у демона копье и сбив древком вестника с ног, прошипел Вельзевул.
– Владыка, я… пришел сообщить…
– Что ты мямлишь? – с раздражением убирая острие от его лица, процедил демон. – Что еще за головная боль? Неужели враг решил сдаться, раз ты осмелился побеспокоить меня в такой час, надеясь невредимым покинуть эти покои?
– Нет, мессир, но… но мы захватили пленника… в библиотеке…
Вельзевул бросил короткий взгляд на Аврору, в чьих глазах вспыхнула надежда, перемешанная со страхом. Она ждала Асмодея, но в то же время боялась увидеть его, скованным по рукам и ногам, ведь это бы означало конец всему.
– Веди, – позволяя караульному встать на ноги, произнес Вельзевул.
Снаружи послышался топот, лязг оружия, какая-то неразборчивая брань, потом двери вновь распахнулись, и стражники втащили в опочивальню Люцифера Дандалиона. Приняв человеческое обличье, он буквально висел на копьях, просунутых ему под мышки. Остановившись в нескольких метрах от Вельзевула, караульные отступили на шаг, бросив пленника к ногам повелителя.
– Что вы искали в библиотеке? – приподнимая мыском сапога лицо узника, проговорил Вельзевул.
– Всегда питал слабость к черной магии. Не думал, что библиотека Люцифера закрыта для высших демонов. – Звучало это как-то не так. Вроде и вызов был в его тоне, но не хватало ему жесткости, и покорность страшной доле, в которой однако слышалось нежелание расставаться с жизнью. Чего Дандалион никогда не умел – так это изъясняться дипломатично и заговаривать зубы. Складно – получалось при случае, а вот лицемерно вежливо – никогда, да и пороху в дерзости своей идти до конца с теми, кто был сильнее, у него явно не хватало. Оттого и получалось как-то неуверенно.
Вельзевулу не понравился тон, которым говорил демон. Одно дело выслушивать подобное от равных себе, коих он сейчас не признавал, и совсем другое от тех, кого, несмотря на заслуги перед Люцифером, он раньше в упор не замечал. Высокомерие, пожалуй, было главной чертой нового властелина. Брови его сдвинулись, а на лице изобразился высочайший гнев. Правда, получилось у него не очень правдоподобно, потому как мысли его были больше заняты предметом их библиотечных поисков, чем желанием распять наглеца, заживо содрав кожу, так и не узнав истины.
– Что вы искали? – ухватив пленника за волосы, повторил демон.
– Способ тебя изжить, узурпатор! – каким-то чудом сумев вырваться из его хватки, Дандалион отскочил в сторону, сбив Аврору с ног. Она вскрикнула от боли, пронзившей правую руку, но придавленная весом споткнувшегося пленника, не смогла подняться. Секундой спустя мужчина застонал, обдав ее огненным дыханием, и тонкая струйка крови вырвалась у него изо рта, заливая ее лицо. Паника охватила сердце несчастной. Трепыхаясь под грузом обмякшего тела, она с ужасом смотрела как в некогда ясных, пусть и демонических глазах, угасала жизнь. Его рука на мгновение коснулась ее ладони, а потом безвольно упала на холодный пол.
– Владыка, при нем нашли это! – доставая из под плаща увесистый гримуар, произнес стражник, пока двое остальных стаскивали с Авроры умирающее тело.
– А… вот что вы задумали? Освободить Азраэль, – выхватив книгу, проговорил Вельзевул, подходя к камину. – Ну что ж, да будет вам известно, что оборотного заклинания не существует, – прошептав какое-то заклятие, он снял с огня магические оковы. Пламя неудержимой стихией вырвалось на свободу, обдав Аврору своим жаром и пожирая пожелтевшие страницы.
– Этого не может быть! – с ужасом прохрипел Дандалион, захлебываясь в собственной крови. Его взор на мгновение застыл на камине, – печать Творца непоколебима!
– Ничто не вечно! – усмехнулся он. – Бросьте его к остальным, пусть подыхает той смертью, которую заслужил. И призовите Азраэль – скоро для нее будет работа.
– Они придут за тобой!
– В таком случае я буду их ждать.
– Унесите это, – пнув ногой обмякшее тело, проговорил Вельзевул, повернувшись к напуганной до смерти Авроре. – Вскоре точно так же отсюда вынесут и тело Асмодея, не сомневайся. – Ухватив павшего за ноги, с отвратительным лязгом доспехов о каменные плиты, его выволокли из опочивальни, оставляя по всему пути четкую кровавую дорожку.
– Мессир, – вновь врываясь в покои, проговорил стражник.
– Да что еще? – с нескрываемым раздражением прокричал демон.
– Владыка Астарот вернулся из лагеря, сказал, что желает с Вами переговорить.
– Передайте, что я приму его в зале совета.
– Так точно.
– А с тобой, – приподнимая Аврору за подбородок, прошептал он, почти вплотную придвигаясь к ней, – мы продолжим чуть позже. Ну а это, чтобы у тебя больше не возникло желания убежать. Раз уж ты нашла в себе силы подняться, – он взмахнул рукой, и девушка почувствовала, как ее ногу сковывает стальная цепь, закрепленная у каминной стены. – Дождись меня!
Казалось несколько часов прошло с тех пор, как Вельзевул покинул покои, а Аврора так и сидела на полу, завороженно глядя на кровавые разводы. Вспоминая, какой смертью погиб Дандалион, она вдруг испытала совершенно новую, невиданную доселе душевную боль – безумную, чудовищную муку, что пронзила все её существо.Это было страшнее любого физического страдания, ибо впервые она видела смерть так близко. Вряд ли именно гибель демона повергла девушку в такое уныние – она не питала особых симпатий к нему, впрочем, как и к остальным членам падшей братии. Но ведь то, чему она сейчас стала свидетельницей, может произойти и с Асмодеем.
Прикосновение к ней холодных лапок демонических «крыс», выбравшихся из своих укрытий и ползающих у нее по ногам, заставило девушку взвизгнуть, прервав череду тяжких дум. Только сейчас она вспомнила, что во всей этой неразберихе Дандалион сумел впихнуть в ее руку небольшой клочок бумаги. Поспешно развернув лист, она облегченно выдохнула.
«Вот она – цена жизни», – про себя проговорила она, рассматривая старую страницу, на вершине которой красовался фигурный вензель «РЛ». Аврора никогда не была сильна в алхимии, но вот надпись эта всплыла в памяти, будто клеймо из прошлой жизни. – «Где же? Где же я тебя видела?» Ответ пришел сам собой, явив пред мысленным взором картину занятий по богословию в городской школе. – «Раймонд Луллий», – инициалы раскаявшегося алхимика.
В церковных кругах ходили легенды о том, как этот человек отрекся от пагубного пути, посвятив жизнь искуплению и служению Господу. То был невиданный для церкви того времени акт прощения, ибо ученые, подобные ему, обычно заканчивали жизнь на эшафоте или костре. Столетиями люди считали, что его труды канули в небытие, но видимо в этом мире ничего не пропадает бесследно. Потерянный когда-то след старых рукописей нашелся в крупнейшей библиотеке черных искусств – библиотеке самого Дьявола.
Скользнув глазами дальше, Аврора прочитала выведенный витиеватым почерком эпиграф: «Все можно обратить, если пройти по тому же пути», а дальше перечень ингредиентов и текст самого заклинания на латыни: «Te noc invoco mortem. Te in mea potestate de fige. Mune et an aeternum».
– Я призываю Смерть в эту ночь. Я закрепляю её своей властью. Дабы защитить навсегда, – с трудом перевела она. Латынь, будь она проклята. Ведь единственной латынью, которую она знала, был язык каждодневных молитв. Благо хоть заклинание было простое для перевода. Правда какой в том толк: заклинание-то на призыв оков, а не на снятие. Гримуар пожрал огонь, а Вельзевул сказал, что магия необратима. Выходит, зря Дандалион отдал свою жизнь за никчемный клочок бумаги.
Скользнув взглядом дальше, она прочитала список ингредиентов: перо архангела, дыхание дракона, рубиновая пыльца, настойка аконита, терновая ветвь, святая вода, кровь демона, сера, серебро, запретный плод и чистая жертва. Да, поистине гремучая смесь, Аврора невольно перекрестилась, позабыв о том, что здесь за подобную дерзость можно получить добрый десяток плетей, а разум по прежнему продолжал прокручивать перед мысленным взором текст заклятия.
«Обратить, все можно обратить», – треклятая фраза из эпиграфа так и крутилась в ее голове. – «Все можно обратить, если пройти по тому же пути». Но по какому пути? Ох, был бы здесь Лионель. Магия была его стихией, а алхимия – жизнью. Он-то наверняка бы нашел выход из этого замкнутого круга.
Аврора громко сглотнула, стиснула зубы, и прислонилась затылком к стене. Холод от камня немного остудил ее пылающую голову, даже в висках перестало стрелять. Она не успокоилась, но попыталась рассуждать здраво.
Дандалион сумел обхитрить Вельзевула, заставив его сжечь книгу, из которой на тот момент уже было изъято нужное заклинание. Понимая, что смерть дышит ему в спину, он принял единственно возможное в данных обстоятельствах решение – спровоцировал драку, чтобы незаметно передать страницу Авроре, надеясь на то, что Асмодей рано или поздно явится в замок, а она доживет до того момента, чтобы передать заклятие ему. Казалось, план безукоризненный, если бы не одно «но» – заклинание было не то! И эта головоломка никак не укладывалась в ее голове. Постепенно в этих раздумьях мысли ее смешались, реальность уступила место призрачным химерам и усталость взяла верх. Девушка провалилась в удушающие объятия тревожного сна.
Сновидение было темное и вязкое, пахнущее удушающим запахом тлетворной курительной смеси, кровью и смрадом парижских улиц, а еще тем особым крепким, кружащим голову запахом его тела. Она почувствовала, как ее обхватили сильные руки, которые сперва заключали в нежные объятия, а потом стискивали до боли в ребрах. Сон не имел лица, кричал ей множеством голосов, хлестал по щекам, но среди всех этих голосов выделялся один-единственный – детский плачь… Такой родной и такой далекий. И сердце ее разрывалось от отчаяния. Но вдруг тьма рассеялась и перед собой она увидела белоснежную колыбель и… младенца. Она сделала шаг вперед, но стоявшая подле нее колыбель не приблизилась. Тогда она сделала еще один шаг, и еще… но колыбель осталась на прежнем месте, и как Аврора ни старалась, она не могла ее догнать. Ее безумный крик тонул в плаче младенца, но вдруг это стремительное бегство оборвалось, детская кроватка застыла на месте, озаренная небесным сиянием, а потом вспыхнула огнем и на ее глазах обратилась в прах.
Аврора резко открыла глаза, как сумасшедшая, озираясь по сторонам.
– Кошмар – это всего лишь бессвязный кошмар, – говорила она сама себе, но плач младенца до сих пор звучал в ее ушах. Она попыталась подняться, но силы оставили ее, позволяя химерам утащить ее за грань реальности, где не было ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Где властвовала лишь всепоглощающая пустота. А где-то в отголосках сознания до сих пор звучала фраза: «Все можно обратить, если пройти по тому же пути».
***
Выйти в ночь оказалось прекрасным решением, магический туман смешался с туманом «природным», скрывая троицу от посторонних глаз. Использовать волшебство для того, чтобы перемещаться было рискованно, ведь враги могли почувствовать те энергетические нити, что следуют за магами по пятам, а потому двигаться приходилось по старинке. Им удалось преодолеть львиную часть пути, когда на дорогах еще никого не было. С первыми же лучами восходящей Венеры путники нагнали медленно продвигающийся вперед караван «помилованных» предателей. Были здесь и демоны, и черти, и совсем еще слабые бесы – все они рвались к новой жизни на Земле, понимая, что разразившаяся меж высшими эшелонами власти рознь неизменно приведет их к печальному итогу.
Разумно предположив что, если кто-то и обратит сейчас своё внимание на дорогу, то заметит в первую очередь караван, а не одинокую троицу беглецов, идущую на приличном расстоянии позади него, путники решили смешаться с толпой, заняв место в задних рядах. Имеющиеся в караване маги один раз ими явно заинтересовались, бросая на незнакомцев испытующие взгляды, но это внимание не задержалось, ведь по их сугубо личному убеждению несколько оборванцев не представляли для находящихся под эгидой Вельзевула никакой опасности.
Венера постепенно клонилась к закату, до конечной точки – подножия горы оставалось идти ещё часа три, на вершине скалы уже маячили темные башни и острые шпили Черного замка. Асмодею даже казалось, что во всей этой черноте он сумел разглядеть тусклый свет, прорывавшийся из опочивальни Люцифера. Ах, будь у него сейчас возможность оседлать Нифелима, он бы покрыл это расстояние за считанные минуты. Но… увы… Хотя, если уж говорить откровенно, дела их были не так и плохи. По сути, оставалось только преодолеть арку привратника, находящуюся у самого подножия Проклятой горы, а она, как известно, по ночам закрывалась.
Караван увеличил свою скорость, стремясь успеть до конечной цели прежде наступления темноты. Тамошних демонов Люцифер вполне понимал, лучше ночевать лежа на телеге под открытым небом перед закрытыми воротами Черного замка, нежели посреди бесплодной пустыни, некогда принадлежавшей Асмодею, ибо каждый из присутствующих знал: несмотря на то, что они получили высочайшую подачку Вельзевула, здесь, во мраке ночи предателей может настигнуть справедливое возмездие. Но как ни торопились многочисленные беглецы, поспать сегодня в безопасности им явно не судьба.
Расположившись поодаль от основного каравана, путники позволили себе сделать небольшую передышку. Поистине, будучи королем, сложно было притворяться обычным. Проделать такой путь пешком, не прибегая к помощи магии или мифических существ, оказалось тяжелым испытанием не только для ног, но и для высочайшего самолюбия. Оглядев с расстояния огни каравана, Асмодей блаженно откинулся на холодный камень.
– Мы не можем позволить им пройти сквозь портал, – спокойно заметил он. – Это будет означать новую войну, в которой не победить.
– Но и задержать их мы не сможем! – равнодушно заметил Люцифер, усаживаясь подле него.
– Вельзевул не может не понимать всей опасности этой затеи, – вмешался Азазель.
– О, поверь, он понимает! И делает это сознательно. Его не тревожит война с небесами, ведь он свято верит в то, что запечатанные магией Тьмы порталы смогут уберечь его от небесных гостей. Он мечтает о закрытом царстве, которое не сможет покинуть ни один из его приспешников, о захвате Чистилища, а Земля… она его ни капли не волнует, впрочем, как и скорбная участь тех, кто в глупости своей мечтает обрести там новую жизнь. Мир смертных неприкосновенен – это непреложный закон. Ни мы, ни ангелы не имеем права там задерживаться. Пока что мы можем только воевать, а восстанавливать руины начнем после.
– Если, конечно, для нас будет «после», – хмыкнул Асмодей.
– Сомнение – удел человека, – презрительно заметил Люцифер, пристально глядя на сидящего подле него рыцаря, будто пытаясь разглядеть его потаенные мысли.
– Удел мыслящего существа, мессир. Когда мы перестаем сомневаться, уверенность начинает нас ослеплять. Ни это ли произошло с тем, кого мы сейчас пытаемся низвергнуть?
Люцифер промолчал, скривившись в улыбке. Изувеченный уголок его рта свела судорога, но он не обращал не нее внимания, погрузившись в те же мысли, что не так давно терзали Вельзевула. Вопреки собственной природе Асмодей и Аврора не только смогли найти общий язык, но и изменить друг друга. Он сделал ее смелее, увереннее, против воли позволив расцвести затаенным внутри нее достоинствам, она же смягчила его нрав, не дав горячности взять верх над здравым смыслом. Привыкший видеть во всем высшую цель, Люцифер не мог поверить в случайность этого запретного союза.
– Уничтожить зло невозможно, его можно покорить любовью, – неожиданно для самого себя прошептал он. И эта мысль стала для него настоящим откровением. Вот она – суть божественного замысла. Вот она надежда и путь к спасению, посланная Создателем. Но разве это возможно после стольких веков? И нужно ли?
– Простите, мессир… – протянул Азазель, не понимая этой брошенной невзначай фразы.
– Они прощупывают почву, – прошипел он, поднимаясь на ноги, – но я не позволю им совать нос в дела моего царства. Ад принадлежит мне… мне! И я не отдам его.
– Владыка, мы не совсем понимаем… – начал Асмодей, но Люцифер воззрился на него, как безумный.
– Я никогда, слышишь, никогда, – он вцепился в его руку, обжигая кожу своими прикосновениями, – не позволю небесам вмешиваться в мои дела. После стольких веков мне не нужно их прощение, брошенное в Ад, будто подачка. И тебе оно не нужно! И ему! – он указал на ничего непонимающего Азазеля, который в очередной раз убедился в том, что когда речь заходила о небесах, о Господе, о его милосердии, в душе рассудительного Люцифера вспыхивала безумная гордыня и почти детская обида на Отца, заставляя последнего заходиться в неконтролируемой злобе.
