Текст книги "Асмодей (СИ)"
Автор книги: Dragoste
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 43 страниц)
– Я решу ее судьбу после, – даже не удостоив несчастную взглядом, буркнул он.
Когда двери за ними захлопнулись, Асмодей опустился в огромное кресло, скрестив руки на груди. Пожалуй, эта ситуация относилась к тем, которые смертные часто именуют безвыходными. Какой путь не избери, а всюду смерть и кровь. О столь желанном сне предстояло забыть, как минимум на неделю, но у Авроры не было этого времени. Да и Люцифер, будучи единственным, кто был способен открыть врата на пустошь, как назло отбыл почти сразу после их наказания.
– Асмодей, – бархатистым распевным голоском начала Барбела, опускаясь на колени подле него, – это война, хотим мы того или нет, но в ней всегда будут жертвы.
Ах, если бы знала Барбело, насколько сейчас совпадали их мысли. Демон неустанно повторял себе эти простые слова, пытаясь убедить себя в том, что и Аврора, и ее вычисления канули в Лету, признаться, он даже сумел свыкнуться с этой мыслью, но теперь, когда былая уверенность разрушилась под натиском истины, в его душе вновь загорелся светоч надежды. С чего бы это? Почему от одной мысли об Авроре все его существо преисполняется неким чувством… благодарности. Может Дэлеб и права: слишком много чести он оказал этой душе, а оное вполне могло отразиться на его репутации не самым благоприятным образом. Хотя, в свете последних событий, это было, пожалуй, наименьшей из его проблем. Публичная порка надолго станет предметом злословий среди местных обитателей, так что об Авроре никто и не вспомнит.
– Тебе лучше сейчас уйти! Лучший спутник размышлений – одиночество!
– Асмодей, я… – попыталась возразить демоница.
– Тысячелетия назад я преклонялся перед тобой, доверял тебе, – спокойно начал он, стараясь не глядеть в голубые глаза Барбело. Очевидно, в этот момент его мысли унеслись в те далекие времена, когда он был серафимом у трона самого Господа. – Но на небесах не благословляют подобные союзы. Великая кара ангела в том, что, будучи преисполненным любви, он не имеет права любить кого-то больше, чем Творца. Именно потому я встал на сторону Люцифера в этой битве, чтобы быть с тобой. В Аду не было законов, не было запретов, не было ничего, что могло помешать этому…
– Ты никогда не говорил об этом, – произнесла она, заключив его ладонь в свои руки. – Почему же делаешь это сейчас?
– Потому что доверие к тебе, как и любовь – моя величайшая ошибка. Века открыли мне эту истину, а адское пламя до последней крупицы выжгло чувства, которые я к тебе испытывал. Оно испепелило их вместе с нашими сердцами и развеяло пепел по бескрайним просторам. Этот огонь превратил нас в тех, кем мы являемся сейчас, и я не жалею об этом, но прелесть прошлого в том, что оно осталось позади, преподав нам такие ценные уроки, которыми не стоит пренебрегать. В ту ночь на мгновение я позабыл об этом. И вот результат! Ты в очередной раз предала меня. И единственная причина, по которой ты до сих пор не разделила скорбную участь Дэлеб – это моя память об этих чувствах. Именно поэтому я позволю тебе сейчас уйти и больше никогда не переступать порог этой обители. Именно поэтому я сохраняю тебе жизнь, но мое терпение не безгранично, не стоит его испытывать. Уходи…
– Ты… ты не можешь так поступить, – подскочив, будто ужаленная, прошипела она.
– Тебе лучше не знать о том, что еще я могу…
– Асмодей…
– Диаваль! – прокричал он, бесцеремонно перебив демоницу, которая мысленно уже предавала демона самым жестоким пыткам. Если бы взгляды могли убивать, Асмодей замертво бы рухнул к ногам бывшей возлюбленной.
– Вы звали меня, Повелитель? – начал молодой темноволосый юноша, облаченные в черный балахон, напоминающий монашескую робу, скрывающую лицо.
– Проводи нашу гостью и проследи за тем, чтобы она больше здесь никогда не появлялась!
– Ты поплатишься за это! – вырываясь из рук охранника, взявшего ее под локоть, взревела она. – Ответишь за это… Я… клянусь, я убью тебя.
– Дорогая, никогда не грози тем, что не в силах исполнить. И что не готова совершить. Это признак слабости, – приподняв ее за подбородок, прошептал Асмодей, склонившись к ее уху. – Если желаешь мне отомстить, сначала нанеси удар, а потом произноси торжественные речи над остывающим телом, ибо глупо кричать о своих намерениях на каждом шагу, считая, что я подпущу тебя настолько близко, чтобы ты смогла совершить удар. И помни, в отличие от Абаддон, меня не отстранили от власти…
– Она тебя и погубит, – перебила Барбело, сплюнув ему в ноги. Глупая, отчаянная попытка придать значимости собственному уходу – вполне в духе столь эксцентричной особы. Асмодей даже иронично усмехнулся.
– Чтобы ни произошло, чтобы вы ни услышали, я запрещаю входить в мои покои, – уже у самого выхода остановив Диаваля, прошипел хозяин резиденции.
– Будет исполнено, Владыка!
Когда за дверью затихли их шаги, Асмодей подошел к ониксовой глади портала, ведущего на пустошь, невольно вглядываясь в собственное отражение, которое растворялось в дымчатом мраке по мере его приближения. Казалось, что цепкие руки незримых существ, обитающих на пустоши, пытаются утянуть его душу в закоулки этой мрачной неизвестности. В то же мгновение от спокойной зеркальной поверхности стали подниматься клубы черной дымки, обступившей его со всех сторон – ощущение, мягко говоря, мерзкое. Повинуясь инстинкту, демон даже отступил назад.
– Нуриэль, – произнес он, выпуская из груди сияющую сферу, которая подобно солнечным лучам, разрезающим черноту ночи, развеяла окруживший его мрак.
– Внимаю тебе, – с легкой издевкой в голосе, которую могут понять и простить друг другу только близкие товарищи, произнес плененный ангел.
– Она там, – кивнув в сторону портала, произнес Асмодей.
– Аврора?!
– Да. Дэлеб во всем созналась. С легкой руки Абаддон она предала меня, точно так же, как и Барбело, как Азазель…
– Ты говоришь так, будто это тебя удивляет! – фыркнул Нуриэль.
– Скорее беспокоит! Она опоила меня настойкой аконита…
– И что ты собираешься делать? – усаживаясь в кресло напротив демона, произнес он, проследив за его взглядом, который будто пытался пройти сквозь непроглядный мрак.
Нуриэль, будучи частью Асмодея, не имел возможности соприкасаться с его мыслями, демон надежно хранил ключ от своего сознания лишь изредка, в часы великой слабости или жгучей злости, теряя над собой контроль. Только тогда плененная душа могла вырваться из оков неведения, соприкасаясь с душой своего тюремщика. В остальное время он был будто погружен в сон, где сновидениями являлись отголоски реальности, пережитой Асмодеем. Таково было бремя непоглощенной души, которое Нуриэль принял с ангельским смирением. Но сейчас… сейчас не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять мысли собеседника, и ту немую решимость, которую источал каждый его жест.
– Нет, – с недоумением прошептал ангел, – ты же не собираешься…
– Раньше я думал, что и ее душа, и учетные книги в руках Абаддон; думал, что утратил шанс уличить его в воровстве, но теперь я знаю, что все это время они были здесь! Так близко. Стоило это понять после того, как мой разум, находясь в преддверии безумия, устроил мне агонию.
– Не мне говорить тебе об опасности. Пустошь – это пристанище для сознания демонов, а не для их тел. Твое сознание представляет собой некий сгусток эфемерной материи, но сейчас ты не можешь погрузиться в сон. Я знаю, о чем ты думаешь – это безумие! Живая плоть слаба и уязвима, она не сможет долго сопротивляться разрушительной силе пустоты.
– Долго и не нужно. Я знаю, по какому пути проходят души, прежде чем подойти к точке невозврата. Перехвачу ее по дороге, – с улыбкой, обнажающей ряды белоснежных зубов, проговорил Асмодей.
– Пустошь не пощадит тебя из-за громкого имени, высокого титула или мощи, напротив, эта ненасытная чернота с радостью поглотит твою энергию. И чем больше твоя сила, тем сильнее ты почувствуешь боль разложения.
– Я понимаю этот риск, но уже все решил…
– Тогда зачем тебе я? Не думаю, что ты вызвал меня для того, чтобы спрашивать мое мнение.
– Ты прав. Мне нужен маяк. Свет твоей души еще не угас, а потому, находясь на грани миров, ты сможешь указать мне обратный путь.
– Скажи на милость, и зачем тебе нужно ввязываться в это? – устремив на демона пронзительный взгляд, произнес ангел.
– Книги… Аврора забрала с собой свои тайны.
– Тебе не хуже меня известно, кто стоит за похищением душ! Цель достигнута, а потому всякая необходимость в Авроре отпала. Обожди пару недель и тогда, погрузив сознание в пустоту, возможно, ты отыщешь ее след, а вместе с ним и эти книги.
– Не привычно слышать такие речи из уст ангела, – с ехидной ухмылкой произнес Асмодей.
– Напротив, куда непривычнее услышать слова о самопожертвовании от демона. Признаюсь, истинная причина видится мне в другом свете…
– Уж просвети, – недовольно фыркнул Владыка Похоти.
– Есть у меня одна догадка, но тебе она не понравится! – демон хранил выжидающее молчание, и только тогда Нуриэль решился облачить свою мысль в слова. – Такое поведение свойственно людям. Хочешь, признавай эту истину, хочешь – нет…
– Неужели ты намекаешь на то, – перебил его Асмодей, но в ответ был так же бесцеремонно прерван.
– Ты ее любишь! Потому проявляешь несвойственную тебе заботу. Именно поэтому ты защитил ее от Дэлеб. С того момента, как ты увидел ее, ты подсознательно чувствовал, что она особенная, не потому ли ты купил ее на аукционе? Признайся хотя бы себе, что тебя томит разлука с ней.
– Большей глупости ты еще не говорил, – с негодованием вспыхнул демон.
– Должно быть от того, что большей глупости ты не делал! – в тон ему прошипел ангел.
– Абсурд!
– Тогда предложи объяснение получше, – равнодушно заметил Нуриэль.
– Эти книги помогут мне заручиться поддержкой остальных рыцарей или же убрать их с дороги, если те решатся мне противостоять. Они нужны мне! Все!
– Что ж, если эта истина тебе милее, кто я такой, чтобы ее оспаривать?! – риторически заметил он, всплеснув руками. Тысячелетняя мудрость и годы молчаливого наблюдения показали ангелу, что можно вступить в спор с демоном, если он не дурак, а Асмодей таковым не являлся. Напротив, он был на редкость восприимчив к весомым доводам что, видимо, и стало основой их сотрудничества. Но знал Нуриэль и другую истину – спорить с дураками бесполезно, ибо они, не смотря ни на что, гнут свою линию, отказываясь услышать кого-то кроме себя. А влюбленные – дураки! Все без исключения. А потому попытка доказать им очевидную истину, касающуюся их половинки, приравнивалась к еще большей глупости. Со вздохом проводив взглядом своего товарища, ангел подошел к порталу. – На пустоши нет времени, – спокойно начал он, – а потому, как бы больно тебе не было, не прекращай считать. Это поможет тебе определить момент, когда надо возвращаться, если не управишься в срок – останешься там навечно.
– И сколько, по-твоему, у меня времени? – равнодушно, будто речь шла вовсе не о его жизни, поинтересовался Асмодей.
– Оттуда возвращался лишь Люцифер, – задумчиво произнес Нуриэль, наблюдая за колеблющимся огнем свечи. Гипнотическое пламя будто танцевало на краю фитиля, являя собой двуликий образ судьбы. С одной стороны смертоносный, ибо огонь, вырвавшись из оков, разрастался и поглощал все, что попадалось ему на пути, а с другой – хрупкий, ведь было достаточно легкого дуновения ветра, чтобы свеча погасла, убив столь великую силу. Таковой ангелу сейчас представлялась жизнь Асмодея. Всесильного, непоколебимого и величественного, но в то же время слабого перед всепоглощающей мощью первородной пустоты, ставшей прародительницей всего сущего.
– Ты все еще обращаешь свой взор к этим легендам? – усмехнулся демон.
– Порой в них таится истина.
– Это не более чем сказки, которые отказался подтвердить даже Великий Владыка.
– Боюсь, кроме этих сказок у нас ничего нет. Итак, как гласит сказание, не сумев победить Люцифера в открытом бою, архангел Михаил заманил его на пустошь, запечатав врата, но Темнейший нашел другой выход. У него на поиски было несколько часов, но и его сила превосходит твою. Учитывая твое текущее состояние, у тебя не больше часа, а потом – смерть!
– Не нагнетай, – улыбнулся Асмодей, делая шаг в неизвестность.
Пустота… величайшая тайна и величайшая опасность, подстерегающая того, кто попытается постичь первородные таинства жизни. Она была началом и концом, истиной и ложью, прародительницей жизни и вестницей смерти. Она не знала милосердия, не ведала прощения, единственным, что она ценила – была энергия, которую та черпала от похороненных в ней душ. Она, как великая богиня, ежеминутно принимала эту дань, помещая ее в секретные закрома, но демоны научились обманывать ее, втихомолку забирая эти жертвы, а потому она, разгневанная и оскорбленная, карала каждого падшего, который попадал в ее бескрайние просторы. Такова была судьба, но судьба переменчива и парадоксальна. Она не любила, когда ее искушают, но любила играть. А Асмодей был сильным игроком, прекрасным соперником, а потому свято верил в то, что эта всевидящая пророчица уготовила для него другую участь. Он верил, что его бессмертная доля – это путь воина, и если ему суждена погибель, то произойдет оное лишь с пылающим мечом в руках, а потому без страха пустился в скитания по неизвестным далям, ведя отсчет кратким минутам.
========== Глава X ==========
Комментарий к Глава X
Здесь небольшой арт по теме. Надеюсь, что Вы разделите со мной видение героев.
http://s010.radikal.ru/i314/1603/bd/8ca202415d9c.jpg
Ну а если не разделите, буду рада услышать от вас какие-то предложения. Желаю каждому приятного чтения :)
Первый шаг – парадоксальная вещь, ибо нет ничего сложнее и ничего легче, чем переступить незримую черту, за которой скрывается неизвестность. Для одних этот шаг может стать вратами в бездну, для других дорогой к новым открытиям. Кому-то он принесет боль и разочарование, смешанное с вполне отчетливым желанием вернуться назад, а для кого-то станет единственным правильным решением на пути к цели. Ошибочным здесь, пожалуй, было одно – бездействие. Поэтому Асмодей не колебался в принятом решении, следуя за своими инстинктами, но на пути его встала треклятая судьба, обнажившая перед ним всю суть этого злосчастного парадокса.
Начало далось ему на удивление легко, демон не нуждался в дополнительной мотивации, уповая на собственное могущество и неуязвимость, по крайней мере, в отведенный ему срок. Но, как оказалось, на то чтобы пройти по этому обреченному пути до конца требовалось куда больше мужества, чем на то, чтобы сделать первый шаг. Легкое покалывание, докучавшее в самом начале, постепенно начало перерастать в настоящую пытку, терпеть которую с каждой секундой становилось сложнее. Казалось, что его тело в этой вязкой невесомости окружили тысячи невидимых существ, желавших урвать кусочек от его плоти – жадных мелких тварей, раздирающих его тело на части. И чем больше сил демон тратил на то, чтобы отбиться от них, тем сильнее была эта мучительная боль. Но хуже всего были сомнения, прокравшиеся в его сердце. Все чаще он спрашивал себя, зачем предпринял эту отчаянную спасательную операцию. Мысль о том, что слова Нуриэля могли оказаться правдой, все больше беспокоила его и задевала самолюбие. Несколько раз Асмодей даже порывался повернуть назад, но какая-то неведомая сила, а точнее призывный голос, звучащий где-то в глубине души, удерживал его от этого поступка.
Оглянувшись по сторонам, демон впервые обратил внимание на то, что с изнанки эта первородная пустота выглядела иначе, чем в его снах. Здесь не было всепоглощающей тьмы, лишающей всякой надежды, напротив, здесь было место свету. И свет этот возникал при распаде грешных душ, выбрасывающих в неизвестность свою энергию. Со стороны это чем-то походило на нейронную сеть в мозгу, где по каким-то одному Господу ведомым лабиринтам блуждали электрические разряды, только место разрядов здесь занимали грешники, которые при всех своих пороках, все же не заслужили подобную участь.
Взмахнув рукой, чтобы оттолкнуться, Асмодей с горечью понял, что в невесомости от способности летать проку было мало. Лишние движения – лишняя боль. Здесь, на этой пустоши, всякие законы известной физики не имели никакого веса, ибо власть приобретала сила неведомая и необъяснимая. Казалось, в свои сети его захватил какой-то вихрь, уносивший прочь от намеченного маршрута. Мимо него проносились световые отблески душ, оставлявших за собой голубоватый шлейф, а потом на мгновение наступала темнота, и все повторялось сначала.
Оглянувшись, далеко в пустоте, он увидел теплое сияние – свет ангельской души, ожидавшей его у роковых врат. Такой близкий, но в то же время не достижимый. Мысль о том, что он подобно тысячам бесплотных душ стал вечным заложником пустоши, траурным набатом отозвалась в его разуме, ибо для него не было сейчас ни пути назад, ни вперед. Его собственные силы не имели здесь никакого веса, впрочем, как и его желания. Стремительное течение несло его в одному Богу ведомом направлении, сметая с намеченного маршрута его сопротивление, его надежду и уверенность.
– «Если не можешь плыть против течения – поддайся ему» – откуда-то из глубины сознания прозвучал до боли знакомый голос Люцифера.
Может эти легенды, о визите святозарного архангела на пустошь, правдивы? Может, подобно остальным, Владыка Преисподней оставил здесь частичку собственной души, которая станет путеводной звездой, призванной указать верным сынам Ада обратный путь? Как бы то ни было, противиться этому Асмодей не стал. Если судьбе угодно унести его в самые дальние закоулки неизвестности, так тому и быть!
Расслабив тело, демон с удивлением отметил, что боль, раздиравшая его плоть, немного отступила, очищая разум. В это мгновение мимо него пронесся сгусток энергии, подхвативший его в этом потоке и протащивший… сколько? Только сейчас он заметил, что расстояние на пустоши весьма эфемерно. Метры, километры – все они могли быть длинной в один шаг, только длина у этого шага была разной. Для кого-то маленький шажок, а для кого-то – целая жизнь.
Однако весь разум демона захватило осознание иной истины, той, что раньше была от него укрыта. В момент прохождения рядом с ним энергии распадающейся души, он был подхвачен ее притяжением, а значит, преодолел некоторое расстояние. Выходит, чтобы «путешествовать» по пустоши, ему будет достаточно лишь найти попутную «лошадку», которой станет одна из его рабынь, отправленных в вечную ссылку. Эта истина стала настоящим откровением, вызвавшим в демоне целую бурю эмоций. Мысленно прикинув, где сейчас должна находиться Аврора, Асмодей стал терпеливо ждать, стараясь не сбиться со счета.
Минута, две, три… десять – часы неумолимо продолжали свой бег, а мимо проносились грешники, закручиваясь по какой-то немыслимой спирали, которую представляла собой эта нейронная сеть пустоши. Душа Авроры, как вновь поступившей, должна была идти по внутреннему, самому большому кругу, постепенно устремляясь к основанию воронки, где подвергалась полному распаду. Именно там, на слабые, лишенные возможности сопротивляться души, сквозь сон нападали демоны, подпитываясь их энергией.
Вмиг определив свое положение, Асмодей облегченно выдохнул. Если он не ошибся в расчётах, то сейчас находился во внутренней петле, а значит, душа Авроры рано или поздно сама пройдет мимо него. Оставалось набраться терпения. Изъян этого плана, пожалуй, заключался лишь в том, что впервые в жизни у бессмертного создания, живущего с момента сотворения мира, не было времени ждать. Его плоть подвергалась куда большим нападкам, чем эфемерная материя души. Вполне возможно, что тело погибнет раньше, чем Аврора пролетит мимо.
– Вверх уж точно ни одна душа подниматься не станет, – произнес он, не услышав собственного голоса. Видимо, на пустоши растворялись не только души и тела, но и звуки. – А значит, остается одно: подниматься самому.
Шаг, конечно, был рискованный, но выбора у него особого не было. Возвращаться назад не солоно хлебавши не позволяла гордыня. От одной мысли о том, как восторжествует Нуриэль, если он подтвердит его правоту, демону становилось не по себе. В конце концов, не может же он терпеть неудачи на всех фронтах в один день?! Сколь ни переменчива была удача, а такой несправедливости допустить она не могла.
Превозмогая боль, Асмодей ухватил шлейф пролетавшей мимо души, втягивая в себя ее энергию и, пропустив оную через собственное тело, сделал рывок вперед, будто отталкиваясь от незримой опоры. Первая попытка оказалась вполне удачной, затем была вторая, третья… Медленно, шаг за шагом, он поднимался по этой незримой лестнице навстречу столь желанной цели, но ничего не может продолжаться долго. Душам на пустоши счет был потярян, а вот способность демона переваривать эту безграничную энергию, была вполне измерима и, увы, постепенно исчерпывала себя, так еще и время отбивало в его мыслях свой скорбный бой, напоминая о том, что драгоценные минуты на исходе.
В очередной раз мысленно отправив ко всем чертям Барбело, Дэлеб, Азазеля и Абаддон, а вместе с ними и самого Люцифера, которые за один день успели подложить ему такую свинью, Асмодей сделал еще один рывок, увидев где-то вдали серебряное свечение, которое, несмотря на расстояние, изо всех сил пыталось побороть подступавший со всех сторон мрак.
– Аврора, – прошипел он. Сомнений в том у него не было – этот свет перепутать было невозможно. Собрав последние силы, он попытался ухватить пролетавшую мимо душу, но то ли та оказалась чересчур шустрой, то ли он от слабости потерял былую сноровку, то ли пустошь была не столь пустынна и вторжение живой плоти и крови не осталась незамеченным высшими силами. И они, недолго думая, несколько изменили направление потока, чтобы вор, осмелившийся посягнуть на неприкосновенное, сгинул в безвестности и страшных мучениях. В любом случае поводов для радости было мало: все его тело горело огнем, разум туманился, даже счет времени был потерян. Однако, несмотря на это, демон испытал некое чувство воодушевления при виде путеводного света чистой души. В этот момент ему даже показалось, что притяжение пустоши уменьшилось, позволяя ему двигаться более свободно, будто второе дыхание открылось или смерть ослабила свою хватку, позволяя обреченному сделать последнюю попытку отобрать у всевидящих мойр нить собственной жизни.
В общем, в этот миг Асмодею, как ребенку, желающему побыстрее получить отобранную отцом игрушку, не терпелось. Сейчас ощущение было схоже с тем, что заставляло его зайтись в благоговейном трепете и первобытной жажде крови, лишь бы вырваться из бездны и поглядеть на распятие Христа. А уж после него страдальцев было предостаточно: кто-то страдал за веру, кто-то – за глупость, кто-то – за любовь. Агнцев на заклание всегда было полно, но Аврора была особенной: единственной, кто решился страдать за него. Страдать не потому, что ее грешной душе высшим судом было вынесено подобное бремя, а потому, что собственное сердце, принципы и разум отдали ей этот приказ. Она видела его истинный обезображенный лик, который не всегда возможно было скрыть за иллюзией приятной наружности; лик, который был ему самому противен, но все же она не убоялась этого. После всех пыток, мук и унижений… Почему? Веками он пытался постичь великую загадку человеческих душ; научился читать их, будто открытую книгу; видел порок за маской добродетели, но только Аврора Д’Эневер сумела загнать его в тупик.
В силу своей темной природы он не мог понять причин ее смирения, способности противостоять гневу, умению здраво рассуждать в критических ситуациях… казалось, разрушительная сила Ада обходила стороной эту душу. Сколько раз он пытался растлить ее? Сколько раз подвергал коварным искушениям? И каждый раз его ждало сокрушительное фиаско, но он, не привыкший проигрывать, вновь и вновь рвался в бой с новыми силами, все больше пьянея от предвкушения новых сражений. Так, в этом постоянном ментальном противостоянии, он и не заметил, как оное переросло в некую болезненную зависимость, а любая зависимость – это слабость, разрушающая жизнь. Видимо поэтому Нуриэль так ополчился против этой недозволительной привязанности. И, к собственному стыду, Асмодей был вынужден признать, что он скучает по ней. Ясности в том, отчего демон зашелся подобным чувством, у него не было. Может, то была благодарность; может, нежелание смириться с окончанием игры, в которой он был вынужден оставаться побежденным; может, попыткой сохранить верного союзника, ум которого еще не раз поможет ему в нескончаемой войне. Доводы Нуриэля он намеренно обходил стороной, будучи уверенным в том, что раз сердце мертво, то подобных слабостей у него и быть не может.
Как бы то ни было, самопожертвование Авроры было достойно восхищения, оно пленило всесильного демона, который после всех измен просто не мог потерять ту единственную, что не имея ни шанса на победу, предпочла смерть предательству. Оказывается, не только ревность, но и самопожертвование может быть заразительным.
Высвободив оставшуюся силу, Асмодей сделал последний рывок, устремляясь навстречу светящейся сфере, но стремительный поток подхватил его раньше, закружив в водовороте энергии. Так рушились надежды и уверенность в собственном могуществе: пожалуй, даже самое сильное, имеющее безграничную власть существо, не могло чувствовать себя в безопасности в этих просторах.
Взглянув перед собой, он увидел Аврору. Ее душа была настолько близко, что он мог различить объятый светом силуэт, искаженное мукой лицо, бриллианты слез, падающие на щеки. Ее глаза были слегка приоткрыты, но пусты… Видела ли она его? Чувствовала присутствие? Должно быть: нет. Казалось, девушка погрузилась в какое-то мертвое оцепенение – ту стадию смерти, когда человек уже не способен воспринимать боль. Ее душа будто рассыпалась на части, и эти маленькие кусочки – звездочки пустоши, жадно растаскивали и пожирали ненасытные монстры, обитающие в неизвестности. Так выглядела истинная погибель, после которой уже не было ничего. Это был конец загробной жизни, конец сущего – скорбный дар смерти. При виде этого зрелища, даже у него – изобретателя многих пыток, душа сжалась в тугой комок, а в пустоте, царствующей там, где когда-то билось сердце, возник необъяснимый трепет. Даже самому от себя противно стало! Откуда, спрашивается, в нем столько человечности. Видимо, она тоже заразительна и передается… половым путем. Ох, прав был Нуриэль, привязанность и долг – губительный коктейль, который нельзя смешивать, иначе вся жизнь перевернется вверх дном. Не должен был он делить ложе с той, которую хотел использовать во имя своих целей. Но сделанного не воротишь! Уж если увяз в болоте, то ложись на брюхо и выползай! Вот он и полз, будто раненный зверь, как за соломинку хватаясь за остатки энергии, да только переварить ее уже не мог, ибо ядом она для него обернулась, терзая и без того слабую плоть изнутри. А Аврора… она ждать не могла, впрочем, и ему до точки невозврата один шаг остался. Нужно было что-то предпринять, да только боль настолько затмила разум, что даже мысли путаться начали. Сначала, мысленно извинившись перед боевым товарищем, он пустил в расход демоническую ипостась, ставшую неотъемлемой частью его души. Тысячелетия они были едины в своих стремлениях, но такова судьба. Высвободив душу порабощенного демона, он использовал ее будто щит, простившись с ней навсегда, но этого было мало. Героическая гибель, не напрасная, пусть и против воли. Во имя своего спасения, несчастному был подписан смертный приговор. Нуриэль взбесится, когда оное раскроется.
Вытянув вперед руку, Асмодей попытался притянуть Аврору, с ужасом глядя на кровоточащую ладонь, которую кусочек за кусочком обгладывали невидимые стервятники. Зрелище, пожалуй, еще более отвратительное. Впрочем, времени на жалость к себе любимому не было. Взгляд непроизвольно застыл на огромном изумруде, отражавшем всеми гранями свет чистейшей души.
Когда Аврора первый раз встретилась с Абаддон, ее заворожило гипнотическое притяжение его аметистового перстня. Казалось, что он жил собственной жизнью, храня в себе отпечаток величайшей силы. Многие говорили о том, что в этих кольцах демоны черпали свое могущество, но это была лишь часть правды. В действительности завораживающая дымка, заключенная внутри камней, представляла собой частички неопороченных ангельских душ, оставленных как вечная память об истинном происхождении падших. Они не были источником силы – они были ее проводником. Великим артефактом божественного волшебства, которым страшились пользоваться опороченные духом демоны. Артефактом, всего могущества которого не знал даже Люцифер.
Разумеется, желающие, практикующие запретные ритуалы, находились, но в отличие от Астарота, слывшего великим магом Преисподней, Асмодей, будучи воином, относился к волшебству колец с великой осторожностью, ибо свято верил в то, что всякая магия, особенно такая могущественная, имеет свою цену. И рано или поздно придется платить по счетам. Впрочем, сейчас особых вариантов у него не осталось. Смерть сегодня или расплата завтра – для него выбор очевиден, а точнее для него его не было вовсе. Собрав остатки своих сил, демон призвал в помощь всю свою ментальную власть, высвобождая энергию перстня. В ту же секунду пустошь осветило божественное сияние, настолько яркое, что даже чистая душа Авроры поблекла. Оно окутало все вокруг, стягиваясь вглубь камня, поглощая весь свет, пока не воцарился кромешный мрак. Казалось, пустошь умерла, но потом произошло то, чего не мог ожидать никто. Из камня, будто взрыв, вырвалась такая мощная энергия, которая смогла разорвать смертельный поток, отбросив демона прочь. Сделав какое-то нечеловеческое усилие, он сумел утащить за собой столь желанную душу, но вот книга учета, парящая подле нее, так и осталась в пустоте, столь желанная и недостижимая. Выбор был сделан.
Прижав девушку к себе, демон поразился тому, что несмотря на всю свою эфемерность, она была осязаема. Он мог чувствовать, как угасает ее «сердцебиение», ощущать тепло тела. Поразительно! Воистину физика пустоши была непостижима. Здесь все одновременно было реальным и иллюзорным. Если это место действительно создано Творцом, то сейчас самое время подивиться его безграничной изобретательности.
Волшебство кольца все еще окружало их, подобно сияющему щиту, давая небольшую передышку от истязаний, но никакой свет не способен был развеять эту первородную тьму. Она обступила их, с жадностью вцепившись в магическую сферу и раздирая ее своими когтистыми пальцами. Мгновение спустя по ней, будто по стеклу, поползли маленькие трещинки, рисуя свой смертоносный узор. Да, упаси его Дьявол еще раз ввязаться в подобную авантюру. Оглянувшись по сторонам, Асмодей увидел вдалеке ангельский свет. Нуриэль находился вне этого мрака, а потому пустошь не могла поглотить его огонь. Это пламя, будто солнце, затерявшееся во Вселенной, было видно даже в дальних уголках этой бесконечности. Но как до него добраться?
