Текст книги "Асмодей (СИ)"
Автор книги: Dragoste
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 43 страниц)
– Итак, – останавливаясь против худощавой демоницы, произнес рыцарь. – Они свой выбор сделали, но как хочешь умереть ты? Или, может, ты хочешь получить в награду ссылку на Землю. Поверь, не самый плохой вариант.
– Владыка, – пискнула она, пятясь назад, но Астаро́т одним лишь мановением руки вернул ее на прежнее место.
– Не говори ему ничего! Не смей! – взревел Ала́стор, но тут же получил сокрушительный удар. Поломанная кость разодрала кожу и уперлась в доспех. Кровь хлынула из раны, заполняя собой пустоту под кирасой, а потом струйкой хлынула на землю.
– О, поверь, у тебя будет возможность высказаться, – произнес Астаро́т, одним лишь взглядом распиная его на полу. – А теперь, я жду…
– Пощадите, молю Владыка.
– И пощажу, и награжу, – елейным голосом сказал он, проводя рукой по ее запачканной кровью и грязью щеке, и прикосновение это сопровождалось легким разрядом электричества, заставляющим волосы на ее голове встать дыбом. – Итак…
– Я все скажу!
– Не смей, – все еще кряхтел прижатый к полу Аластор, но рыцарь лишь с презрительной усмешкой придавил его ногой к земле.
– Слушаю тебя.
– Ни Абаддон, ни Азазеля не было в этой битве, Владыка. Это был отвлекающий маневр, чтобы основная часть войска успела добраться до ущелья, где их ожидали подмога и доступ к пустоши. Когда был дан сигнал к отступлению, выжившие воины направились туда.
– Дьявол тебя дери, – прорычал он, с силой рванув ткань шатра, которая с треском разошлась. – Стража!
– Что изволите, Владыка? – в один голос прошипели два демона, вбежавшие внутрь.
– Уведите его, – кивнув в сторону Ала́стора, прошипел он. – Живые пленники на войне тоже нужны, они могут стать прекрасной разменной монетой.
– А что же со мной? – взмолилась демоница, инстинктивно ухватив его за больную руку. Астаро́т поморщился от боли, оттолкнув ее в сторону.
– С тобой? С тобой… я всегда выполняю свои обещания. И коль я пообещал тебя наградить – я награжу. Знаешь, изменников презирают все, даже те, кому они служат. Как думаешь, милейшая, какая награда ждет предательницу? – иронично заметил он, поймав вспышку страха, отразившуюся в ее глазах. – Смерть! – Пленница даже не успела ему ничего возразить, как ее сразил удар молнии.
Взглянув на ее тело, распластавшееся у ног, Астаро́т злобно зашипел. И как только он не предусмотрел такой возможности. Демоны в его рядах уже начали праздновать победу над врагом, деля и проигрывая в карты еще не полученные от Вельзевула богатства, но это был не конец войны, это только начало. Тактическая победа в первой битве обернулась для них стратегическим поражением: враг обратился в спланированное бегство; верховный командующий войсками пропал и возможно загнан в ловушку; армия неприятеля, численность которой множилась за счет дезертиров и вдохновленных жертвой Сатаны и речами Асмодея демонов, нашла убежище в горах; фуражи с душами были сожжены, и теперь и ему – Астароту, придется открывать свои закрома, а боевой дух падал с каждой минутой. Прекрасный итог!
– Ну, ничего, мы еще повоюем! – встречая первые лучи восходящей Венеры, произнес Астаро́т, оглядывая последствия ночного побоища. – Мы еще повоюем. И это будет славная битва. Клянусь!
========== Глава XVI ==========
Комментарий к Глава XVI
А здесь небольшой коллаж в качестве компенсации за ожидание.
http://s019.radikal.ru/i644/1606/ef/c049e7fd456b.jpg
Ночная тьма сменилась мраком Преисподней, холодный лесной воздух – тленом, а нескладная какофония земных звуков – тишиной. То было верное свидетельство того, что магия разрушила грань между мирами. Роковая дверь с шумом распахнулась, и сквозь образовавшийся портал, все еще страшась принять свой истинный облик, хлынули десятки демонов. Бесплотными тенями они скользнули вдоль стен, растворяясь на бескрайних просторах, стараясь не задерживаться в этой обители и не дожидаться своего господина.
– Что это за место? – проговорила Аврора, с благоговейным трепетом оглядываясь по сторонам. Все пространство вокруг было пронизано тончайшими, не уловимыми для человеческого глаза магическими нитями, но такими осязаемыми, что девушка боялась пошевелиться, инстинктивно прильнув к Люциферу, чтобы не разрушить таинство древнего колдовства.
– Сумеречный храм, – отозвался он. – Древнейшая святыня и место первого падения.
Владыка простер перед собой руку, и в мгновение ока в огромных вазонах черного гранита запылало пламя, открыв взгляду картину упадка, запустения, но в то же время ужасающего величия и какой-то дикой красоты. С виду так называемая «святыня» больше напоминала причудливый гибрид готического храма и самой обыкновенной пещеры. Сросшиеся в хаотичном порядке сталактиты с грубо вытесанными капителями являли собой прообраз древней архитектуры; арочные проемы, над которыми зиждился высокий свод, были затянуты паутиной и укрыты толстым слоем серной пыли, что придавало им желтоватый оттенок; на полу же расстелилось огромное озеро, укутанное клубящимся туманом, поднимающимся от воды. С противоположной от портала стороны находилось некое подобие алтаря, напоминающего собой испещрённую какими-то знаками надгробную плиту, на которой еще сохранились следы запекшейся крови. По всему периметру «зала», установленные на высоких пьедесталах, растущих прямо из воды, стояли черные вазы, в которых ныне пылал огонь, отражавшийся в черных водах рыжими разводами – завораживающее зрелище. Но когда взгляд Авроры застыл на стене, душа ее содрогнулась одновременно от восторга и необъяснимого страха: позади алтаря с обеих сторон в стену вгрызлись две ниши, внутри которых, заключенные в резную раму искусной работы, находились наполированные до зеркального блеска черные глыбы. Одна из них пустая, но во второй четко прослеживались очертания женской фигуры. Нет, не очертания – скорее то было отражение потустороннего мира, из которого на свободу пыталась вырваться заточенная там жертва.
– О, мадемуазель, не обращайте внимания на эту разруху, – видя ее взгляд, отозвался владыка. – С тех пор, как силы небесные запечатали этот портал, лишь однажды демоны переступали порог этой «святыни»: в день, когда Астарот решился испросить благословения на заключение темного союза.
Аврора много раз слышала историю о том, что из всей про́клятой братии Астарот был единственным, кто решил связать себя супружескими узами, но никогда не вдавалась в таинства оного ритуала.
– Благословения? – осмелилась переспросить она. – У кого?
– У силы превосходящей! Ни демонам, ни тем, кто находится у них во служении не дозволено заключать подобные союзы. Все до единого: бесы, вампиры, оборотни, ведьмы и прочая нечисть должны испросить позволения. В противном случае их ждет страшная кара.
– Но почему?
– Неужели не понимаешь? – иронично произнес он. – Приближая к себе кого-то – становишься уязвимым. В нашем мире не приветствуют подобных вещей, а потому и наказание за неповиновение похуже смерти.
Люцифер сделал шаг вперед, потащив за собой Аврору, затем еще один, и еще… Со всех сторон их обступила вода, но они шли по ней, будто по земной тверди, от соприкосновения с которой в разные стороны шла многочисленная рябь. По мере их приближения женский силуэт в алькове становился более отчетливым, и девушка смогла различить мельчайшие подробности ее образа. Безусловно, незнакомка была красива: длинные волосы, волной струились по плечам, скрывая обнаженные полушария грудей; ангельское лицо было искажено великой злобой; чувственные губы приоткрыты в последнем желании глотнуть свежего воздуха; огромные глаза обращены куда-то ввысь – все в ее застывшем стане и лике носило на себе печать ненависти и гнева, но в то же время читался в них и какой-то возвышенный аристократизм.
Второй альков был пуст, напоминая собой скорее огромное черное зеркало, в глади которого отражались человеческие пороки, и всякий, кто глядел в него, видел собственные грехи – каждый свои. Подойдя ближе, Аврора всмотрелась в его гладь, которая в мгновение помутнела, являя ей кровавые события минувших дней, произошедшие в родном городке. Десятки жизней, что она забрала, тенью стояли за ее спиной, протягивая к ней костлявые руки. В ужасе девушка отскочила в сторону, оглядываясь назад, но вместо изувеченных жертв увидела лишь искривившееся в усмешке лицо Люцифера.
– Здесь нет безгрешных, – спокойно произнес он. – Нет тех, кто сможет без внутреннего содрогания заглянуть в мутное отражение собственной души. Это вечный бич, вечное напоминание и вечное ожидание неизбежности!
– Какой неизбежности? – не понимая смысла его слов, переспросила Аврора, проследив за его взглядом. На самой вершине алькова, слившись с резной рамой, полукругом сияла латинская надпись, нанесенная поверх енохианских символов: «Memento Mori Samael». – Помни о Смерти, Самаэль, – перевела она, вопросительно глядя на Люцифера. – Что это?
– Место последнего упокоения, – с некой тоской взглянув на соседнюю нишу, ответил Владыка Бездны, – место, отведенное для меня. Вечная память и вечное предостережение!
– Самаэль…
– Это имя некогда принадлежало мне. Ангельское имя Дьявола; имя, с которым я не хочу иметь ничего общего, – с раздражением оборвал он ее. – Бог твердит о всепрощении, на деле же Он не в состоянии простить тех, кто был к нему ближе всех. – Аврора перевела взгляд на женщину, застывшую в каменной глыбе, и холодок пробежался у нее по спине.
– Она была живой?
– Какая-то часть ее жива до сих пор, – произнес Люцифер, снимая желтоватую паутину с ажурной рамы, – просто заперта в ином мире на веки вечные.
– Возлюбленная Бога умирает первой, – прочитала Аврора, с грустью глядя на открывшуюся взгляду надпись.
– Она была одной из вас? Поэтому он заточил ее?
– Она никогда не была одной из нас…она была до нас, до сотворения, – освобождая черный алтарь для какого-то ритуала, ответил Люцифер. – Ты думаешь, что Ад был создан для таких, как я? Нет! В действительности эта проклятая пустошь намного старше, ибо Она стала ее первой узницей. Люди знают о сотворении мира ровно столько, сколько им дозволено было узнать, но нам… нам известны тайны, сокрытые печатью Господа. И они куда страшнее всех ваших интриг, ибо знание их способно перевернуть весь мир.
– Кто она?
– Она начало и конец всего, она гармония, от которой Он так старательно пытался избавиться, – Люцифер полоснул ладонь кинжалом, лезвие которого было целиком сделано из метеоритного камня, и темная, почти черная кровь, хлынула в чашу, что покоилась на левом краю алтаря. – Неужели ты думаешь, что венец творения принадлежит только Господу? О, нет, все было иначе. Скажи мне, может ли существовать день без ночи? Добро без зла? Жизнь без смерти? Святость без искушения? Думаешь, человек оценил бы дар существования, не познав боль утраты? В этом и есть суть равновесия! Ты спрашиваешь кто она? Если Бог – это свет и отец всего сущего, скажи мне, кто же мать?
– Тьма, – не веря своим ушам, произнесла она.
Аврора уже слышала подобные речи от Асмодея, но тогда не придала им должного значения, посчитав, что это очередная попытка совратить ее душу, теперь же она, наконец, смогла познать истинную природу этих слов, и правда эта обрушилась на нее всеми своими сложностями и противоречиями. Так что постигать ее приходилось теперь почти в одиночку, поскольку на помощь Асмодея сейчас рассчитывать было глупо, а расспрашивать Люцифера она боялась.
– Да, – кивнул Люцифер, наполняя кровью вторую чашу. – Именно от нее людям и всем прочим порождениям был дарован мятежный дух, который вкупе со свободой выбора привел многих грешников к вратам Ада, а праведников в райские кущи. Именно от союза Света и Тьмы в наших душах родились такие противоречивые эмоции, как любовь и ненависть, сострадание и презрение, гнев и покой, счастье и горе, корысть и самопожертвование. Но зло оказалось куда более притягательным для слабых духом, чем добро. Мечты Создателя о Царствии небесном на земле не оправдались, и Он решил навечно заточить ту, что стала тому причиной, более того, Он решил уничтожить память о ней, присвоив право творения себе, однако не смог закончить начатое до конца. Тьма стала такой неотъемлемой частью нас, что вырвать ее из сердец даже спустя века не представлялось возможным. Такую наследственность не изничтожить, – усмехнулся он. – Но ничто не проходит даром, решения всегда влекут за собой последствия: в рядах небесного воинства произошел раскол: не все из нас были готовы смириться с участью, которая постигла нашу Мать. Дальше история тебе известна: мятеж, небесная битва, низвержение… заточение. Как преданные сыновья, мы разделили участь той, чья кровь бурлила в наших венах. Вот она – ирония! По заветам Творца людям до́лжно чтить своих родителей, но в нашей ситуации – это неразрешимый парадокс! Избрав сторону одного, мы впали в немилость второго. А вы все ждете от него справедливости…
– Мне жаль, – только и смогла вымолвить Аврора.
– Жаль? Не стоит! Таких, как мы не принято жалеть! – усмехнулся он, становясь по центру подле алтаря.
Темнейший князь замолчал, устало прикрыв веки, со стороны скорее напоминая человека, пытающегося принять какое-то судьбоносное решение, чем на грозного властелина Преисподней, но секундой спустя глаза Люцифера распахнулись, излучая такой яркий свет, что Аврора прищурилась. Тишину разрушил его голос, который из привычного слуху приятного баритона стал похож на отвратительный звук пилы: оглушающий и раздирающий душу на части. Енохианские заклятия разнеслись по огромному залу, отражаясь от стен и заставляя закипеть воду в разлившемся под ногами озере. В то же мгновение кровь, наполнившая чаши у алтаря забурлила и вспыхнула синим пламенем, выпуская черные клубы дыма.
– О, силы небесные, – одними губами прошептала Аврора, с трепетом наблюдая за тем, как дым спиралью окутывает высокую фигуру Люцифера, наполняя собой все его существо.
С первым же вдохом горячий дым наполнил его легкие, заставляя откашливаться и беспомощно ловить ртом воздух, пытаясь снова вдохнуть. Владыка пошатнулся назад, но решимости не утратил. Тем временем пламя, вырвавшееся из чаш, растеклось по алтарю, вставая перед ним стеной. Люцифер простер руки в стороны, пытаясь держать огонь в узде, потому и концентрировался на том, чтобы контролировать стихию, а не тушить. Сейчас все вокруг утратило для него значение: не важно, что за порогом обители бесчинствует война; не важно, что голова разрывается от боли, а силы покидают тело. Он выдержит, пройдет испытание и получит благословение. Он обязан!
В какой-то момент Владыка и вовсе потерял границу между собой и пламенем. Казалось, они слились воедино в страшном противоборстве. Великая сила – огонь! Обычно родная для падших стихия сейчас превратилась в смертельного врага, но даже не смотря на это, она была прекрасна в своей первобытной жажде уничтожения. Огонь танцевал перед Люцифером, его оранжево-красные и синие языки оставляли на коже поцелуи, а завораживающее волшебство царило в каждом его движении. Владыка чувствовал его красоту, как раскаленную лаву в собственных венах; чувствовал, как тело откликается на этот зов; чувствовал, как сгорает под натиском этого пламени.
«Отступись», – твердило его сознание, – «есть силы, совладать с которыми не сможешь даже ты!» – но в тот момент, когда он готов был отступиться, женский голос прозвучал где-то на дальних рубежах его сознания, – «Никакой огонь не опалит твои крылья, ибо ты и есть огонь!»
Это было то самое благословение, коего он так ждал. Вдохнув последнюю порцию ядовитого дыма, он вдохнул и неведомую досель силу Тьмы. Она прошла сквозь его тело, наполнила каждую клеточку, создавая незримый щит между ним и пламенем. Будто почувствовав это, первородная стихия, вспыхнув в последний раз ярким заревом, начала медленно угасать, пока и вовсе не исчезла.
Опустив дрожащую от напряжения руку, Люцифер устало привалился спиной к зеркальному камню. Дыхание его сбилось, перед глазами стояла кровавая пелена, но разве эта высокая плата за обладание столь великой силой? Он довольно усмехнулся.
– Ну что, мадемуазель Д’Эневер, – произнес он, ловя на себе наполненный ужасом взгляд Авроры, – первый шаг к победе сделан.
– Мессир, – пролепетала она, – Ваше лицо…
Инстинктивно Люцифер коснулся собственной щеки, чувствуя, как гладкую доселе кожу избороздила паутинка шрамов. Воззрившись в отражение на каменной глади, он отшатнулся в сторону. Будто из потустороннего мира на него смотрело существо абсолютно незнакомое: лицо обезобразили синие, напоминающие вздутые вены, рубцы; выцветшие глаза налились кровью; губы посинели, а кожа на левой щеке обвисла, как у древнего старца. Нет, зеркала не врали. Никогда не врали! И сейчас они отражали всю глубину его жертвы, ибо от лучезарной внешности падшего архангела не осталось и следа.
Поднеся к лицу огромный перстень, сияющий на безымянном пальце, он попытался вернуть себе былую красоту. На секунду прозрачный, будто слеза, алмаз помутнел, вбирая в себя магию проклятия, но эффект оказался таким же долговечным, как карточный домик, сложенный у открытого окна. Вот она – горькая ирония. Всю свою жизнь Люцифер желал стать сильнее Бога, желал одержать победу в тяжбе тысячелетий, но теперь, когда он заполучил силу, способную испепелить все сущее, почувствовал себя сброшенным в куда более глубокую бездну, чем та, что была ему определена свыше.
– Определенно, мне повезло с семьей, – усмехнулся Люцифер, и в голосе его прозвучала едва скрываемая обида. – Отец забрал свободу, навеки заточив в адской бездне, а мать – лицо. Хвала им и почтение.
– У всякого колдовства есть своя цена, – вспоминая слова Лионеля, отозвалась Аврора. – Это дань, которую все платят.
– Занятная философия. Что ж, волею высших сил Дьявол должен быть уродлив. Тысячелетия назад, встав на сторону матери, я похоронил святость Самаэля, сегодня умер и светозарный Люцифер, – глядя в зеркало второго алькова, где начали прорисовываться очертания прекрасного лика, застывшего в камне, усмехнулся он. – Так пусть же Дьявол живет!
– Не так страшен черт, как его малюют, – проговорила Аврора.
– Нет, просто те, кто живут рядом с ним, перестают бояться, – отчасти шутливо, отчасти с упреком произнес он, направляясь к вратам.
– Владыка, а я…
– А ты оставайся здесь. Когда все закончится, Асмодей или кто-то из его подручных вернется за тобой. Это приказ!
Встав у подножия «храма» Люцифер залился таким свистом, что даже гранитные стены задрожали. В то же мгновение, ответом на его призыв прозвучал орлиный клич, и свет Венеры, проникавший сквозь врата, затмила тень исполинских крыльев неведомого существа. Внешне зверь отдаленно напоминал мифического грифона с львиным телом и орлиными крыльями, но голова его была драконьей с двумя косыми рогами. Размером чудовище, облаченное в броню с сигилом темного владыки, было куда больше Нифелима, да и смиренным характером судя по всему не отличалось, ибо едва завидев пред собой фигурку Авроры, набросился на нее, как жадный до крови стервец. Не удержи Люцифер своего питомца, девушке в очередной раз пришлось бы пройти через все круги Ада.
– Не высовывайся, – прошипел он, срываясь с места. Но никакой высочайший запрет не мог побороть природное любопытство. Едва темный силуэт Люцифера скрылся из поля зрения, Аврора выскочила из своей скорбной обители. Да только бежать ей было некуда.
Казавшийся обыкновенной пещерой Сумеречный храм снаружи оказался самым настоящим, высеченным из монолитной скалы замком, парящим над лавовым озером, затерявшимся на пустоши. Достаточно узкие башни, распарывали острыми шпилями небеса; арочные окна-обманки, наполированные до блеска, отражали лучи Венеры, а кругом было пламя и смерть. Воистину непреодолимая твердыня. Вход в святилище окружала массивная колоннада, соединенная меж собой готическими арками черного камня; с обеих сторон врата охраняли мраморные статуи гарпий, держащих в когтистых лапах чаши, в точности повторяющие те, что стояли на темном алтаре.
– Поразительно, – проговорила Аврора, взглянув перед собой. Там, где несколько минут назад был огромный чертог с разлившимся у ног озером, ныне простиралась лишь манящая своей глубиной тьма – непроглядная чернота, напоминающая врата на пустошь. Подойдя ближе, она прикоснулась к неведомой субстанции, но к ее удивлению, рука не провалилась в пустоту, напротив, встретила холодное сопротивление камня. С уходом Люцифера магическая дверь закрылась, отрезав путь назад.
Обойдя «храм» по периметру, Аврора убедилась, что выбраться из новой тюрьмы будет не так легко: каменный мост, раскинувшийся над лавовым озером, превратился в руины, и теперь в нем зияли широкие провалы, а перила и вовсе отсутствовали. Но как такое могло произойти? Почему эта обитель Матери падших из места поклонения превратилась в заброшенную на дальних рубежах развалину? Почему демоны старались не вспоминать эту страницу собственной истории? Столько вопросов, и ни одного ответа.
Обреченно выдохнув, Аврора обвела затуманенным взглядом пламенеющую даль. Где-то там, за горизонтом то и дело вспыхивали молнии, взрывались огненные гейзеры, поднимая на сотни метров кипящую жижу; метеоритные дожди сотрясали твердь, рисуя на ней кривые разломы, из которых, будто кровь, сочилась лава. Она огненной рекой текла по мертвой земле, погребая и живых, и павших. Кто бы мог подумать, что демоны, чьей вечной стихией был огонь, падут в его жадных лапах. Казалось, что преисподняя решила уничтожить саму себя, утащив следом всех своих обитателей.
Время в ожидании тянулось невыносимо долго. Аврора, как застывшая статуя, стояла у края пылающей пропасти, вглядываясь туда, где все еще гремела битва. Ей чудилось, что все пространство вокруг нее занял липкий страх, рисуя на облаках дурные предзнаменования. Но всему на свете приходит конец, если, конечно, суждено до него дожить, и этот страшный день начал клониться к вечеру, разлившись у горизонта кровавым закатом. Крылья ночи укрыли небесный свод, угасли последние отголоски бледного света, оставляя ушедший день за спиной. Но и это не принесло успокоения.
При свете дня весь ужас происходящего заставлял сердце сжиматься от скорби, но ночь была еще страшнее, ибо она давала простор фантазии, а она была безграничной, способной свести с ума. Ласкающая глаз полутьма обратилась в непроглядный мрак, волнующий кровь и обостряющий чувства, и каждая минута ожидания превращалась в маленькую смерть. И Аврора умирала в неизвестности снова и снова, пока огненная вспышка не развеяла ночной мрак, на миг явив очертания огромного драконьего силуэта.
– Асмодей! – вскричала она, рванувшись вперед, но новая вспышка заставила девушку проглотить столь недолговечную радость, ибо война не выиграна, а сражение не закончилось, просто перенеслось на дальние рубежи. И огромный дракон грозного владыки привел на своем хвосте не менее грозного противника.
То и дело небеса гремели, очередные магические зарницы на миг освещали сражавшихся, и вновь погружали мир во тьму. И каждый раз Аврора с замиранием сердца смотрела туда, где разразилась небесная битва, страшась того, что новая вспышка принесет с собой печальный конец ее возлюбленному. Но этому безумию, казалось, не было ни конца, ни края. Удары, которые могли повергнуть наземь самого Люцифера, просто отскакивали от Вельзевула, не причиняя ему никакого вреда. Нифелим, пытаясь помочь своему наезднику, злобно клацал клыками и выпускал изо рта струи огня, пытаясь ухватить врага, но все его попытки терпели неудачу, сталкиваясь с магическим щитом. Вельзевул снова перешел в наступление. Его движения были на редкость быстры и легки. Асмодею удалось от них увернуться и повторить серию сокрушительных выпадов, но на третьем броске он неожиданно пошатнулся, едва не выпав из седла. Это промедление длилось не дольше секунды, но и этого мгновения противнику хватило, чтобы нанести последний удар. Мечи их встретились в бою с отвратительным лязгом, высекли сотни искр, и один из них не выдержав силы удара, рассыпался на осколки. То был меч Асмодея.
– Нет, – вскричала Аврора, но крик этот потонул в яростном кличе дракона, чью плоть пропороло огромное лезвие. Животное из последних сил пыталось удержаться в вышине, но смерть своими костлявыми ручонками неумолимо тянула его к земле. Хватаясь за последнюю надежду, Асмодей простер над головой руку, и в ту же секунду ледяная взрывная волна разлилась по Преисподней, отбросив противников в разные стороны. Последнее, что видела Аврора перед тем, как этот магический поток сбил ее с ног, вжав в стену Сумеречного замка, это падение Асмодея. И дракон, и его наездник рухнули на противоположном берегу, застыв во льдах.
А дальше была лишь пустота и безнадежность. Аврора почувствовала, как последний стержень веры в ней надломился, и больше не было ничего, за что стоило сражаться. И пусть, пусть ее бой проигран – ее душа, наконец, получит заслуженный покой на пустоши, ибо остальное не имело смысла.
– Поднимайся! Вставай! – как взрыв из прошлого прозвучал до боли знакомый голос в ее голове. То ли разум ее вконец измотанный цеплялся сейчас за осколки призрачной надежды, то ли и впрямь до ее слуха донесся шепот свыше. Аврора затаила дыхание, уже не понимая, в котором из трех миров она оказалась, и что за призрачные химеры играют шутки с ее сознанием. – Ты чувствуешь? Я рядом… Я глажу тебя по голове, как в детстве, помнишь? Я отираю твои слёзы…Потерпи… Потерпи, моя дорогая… Ты у меня сильная… Ты всегда была сильной и отважной. И всё, всё в этом мире тебе по плечу. Ну? Посмотри наверх. Посмотри, ведь есть еще надежда. Это не конец! Вставай! Поднимайся с колен, расправь плечи. Делай шаг… Не бойся! Сожми зубы и иди. Ты же знаешь, нет такой муки, которую бы ты не могла стерпеть. Сделай это ради себя, ради тех, кого любишь. Иди… И знай, что я всегда рядом. А боль пройдет… Уже совсем скоро. Ну же, открой глаза.
– Мама, – прошептала девушка, все еще находясь в пограничном состоянии между явью и сном.
– Вставай, Аврора! Ты уже не можешь умереть!
– Мама! – вскричала девушка, распахнув глаза, но окружал ее лишь удушливый серный туман, заставивший несчастную задыхаться от кашля. Закрыв рот рукой, она оглянулась по сторонам, поразившись тем метаморфозам, которые произошли с местностью. «Храм», по-видимому защищенный древними заклинаниями, невредимым парил над землей, но вокруг все превратилось в ледяную пустыню, замерзло даже лавовое озеро, ныне окруженное высоким ледяным частоколом.
– Господь Всемогущий, да что же это? Если даже Ад замерз, что же творится на Земле?! – прошептала она. Но, как говорится: «нет худа без добра!». Если озеро замерзло, то лед станет для нее дорогой Жизни. Подойдя к полуразрушенному мосту, Аврора дошла до места первого разлома, и хоть расстояние меж ними было чуть больше метра, долго не могла решиться на то, чтобы сделать первый прыжок.
Она застыла, стоя на краю пропасти и всматриваясь в бездну, что разверзлась у нее под ногами, ощущая дурноту и головокружение. Первым порывом ее стало желание отдалиться от опасности, но она осталась стоять на месте.
– Боязнь высоты – это лишь недоверие к себе. Но ты можешь! – проговорила она, но так и не двинулась с места. Постепенно дурнота, головокружение и страх слились в некий туман – туман чувства, коему она не могла найти название. Это было некое представление о том, что она ощутит во время стремительного низвержения с подобной высоты. Поразительно, но из всех адских зол, пуще всего она страшилась именно этого, но желание спасти возлюбленного все же возобладало над страхом. Оттолкнувшись, она сделала прыжок, и сразу же еще один, часть пути была пройдена, но дальше была лишь пропасть. Путь вперед был закрыт, впрочем, как и назад, а значит, оставалось только вниз. Оглядев косую колоннаду, поддерживающую остатки моста, Аврора решилась. Что ж, за исключением любви к Асмодею, это будет главным безумством в ее жизни, а точнее в смерти. Усевшись на краю обрыва, Аврора стянула с себя нижние юбки, изрывая их в мелкие полоски, которые скручивала в веревку. Судьбу подъюбника разделили и панталоны, и часть верхней юбки, она использовала даже толстые ленты, что стягивали корсет, пожалуй, несчастная бы пустила на тряпки и плащ Лионеля, который до сих пор укрывал ее плечи, да не сумела его разодрать, пришлось привязать его целиком, что отнюдь не добавляло прочности этой конструкции.
Но делать было нечего, решившись на безрассудство, она предпочитала не оборачиваться назад, свято веря в то, что магия кольца сможет уберечь ее от падения. Обвязав веревку вокруг небольшого камня, девушка начала спуск. Руки дрожали от напряжения, пот выступил на висках, сердце готово было выскочить из груди от страха. Да и удача в последнее время не баловала Аврору своим вниманием. Жутко было. Спустившись на несколько метров вниз, девушка почувствовала, как хрупкая ткань начала трещать и… оборвалась. Последовал крик, стремительное падение и удар, болезненный, но не смертельный. Распластавшись на заледеневшей лаве, несчастная раскрыла глаза. Удивительно, но снизу мост не казался таким высоким, метров десять, может пятнадцать, но никак не больше.
– Вот, Дьявол! – прошипела Аврора, поднимаясь на ноги и потирая ушибленные при падении ягодицы. – Оптическая иллюзия высоты – ловушка для непосвященных.
Сумеречный храм действительно парил над лавовым озером, что было ему вечной защитой, остальное – лишь дело рук искусных колдунов, которые заставляли поверить в то, чего не было в действительности. Она столько времени потратила на попытки побороть свой страх тогда, когда каждая минута была на счету. Это же надо было быть такой глупой. Накинув на плечи плащ, она бросилась к противоположному берегу, то и дело скользя, падая и раздирая руки в кровь.
– Владыка, – подбегая к месту, где припорошенное снегом, покоилось кровоточащее тело мощного дракона, прокричала Аврора с горечью глядя на изувеченные останки животного. Его крылья были сломаны, а в правом боку зияла смертельная рана, из которой непрерывным потоком сочилась черная, как смола, кровь; изо рта, пенясь, вытекала алая пена, а судороги ежесекундно сводили ослабевшее тело. Однако, несмотря на увечья, гордое порождение Ада не собиралось сдаваться на милость смерти, продолжая жадно глотать холодный, пропитанный серой воздух. Его затуманенный болью взгляд был устремлён к небесам, туда, куда не суждено было возвратиться…
В тот момент желтые глаза Нифелима, к удивлению Авроры, которая и думала, что подобные существа не могут быть способны на подобные чувства, наполнись слезами. Дракон знал, что подошел к финальной точке своего жизненного пути, но плакал не потому. Ему было безмерно жаль, что его хозяин по традиции не сможет проводить его за грань миров, ему было жаль потерянного времени. Сколько битв им еще предстояло пройти! Какие неведомые просторы покорить? Но судьба распорядилась иначе. Его слезы были слезами потери, с которой он так и не сумел примириться. Потери, которая стала самой значимой и судьбоносной. И пусть его путь окончится здесь – у подножия Сумеречного храма – он всегда будет помнить того, кому обязан своим существованием. Сделав последний вздох, зверь испустил дух, в мгновение обратившись в каменную статую, что вечно будет покоиться на проклятом берегу.
