Текст книги "Асмодей (СИ)"
Автор книги: Dragoste
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 43 страниц)
– Ведьма! Ведьма! Охрани нас Господь! – крестясь прошипел кузнец.
– Ты называешь меня ведьмой?! Ну что ж, я покажу тебе такое колдовство, о котором будут с ужасом вспоминать ваши отроки! Да поможет мне Дьявол!
В этот момент началось истинное безумие, ибо ее голосок достиг ушей каждого человека на площади. Тогда-то суеверную необразованную толпу обуял страх. Одни покидали площадь, другие напирали сзади, толкая их в спину и стремясь добраться до узких улочек, ведущих прочь от этого проклятого места. Лионель попытался добраться до Авроры, укрыть ее в карете, но даже самому сильному человеку не дано было побороть течение бурной реки. Хлынувший с площади народ утянул его в небольшой переулок, где началась смертельная давка. Не сумевших сохранить равновесие буквально топтали заживо, со всех сторон доносились причитания женщин и плачь детей. Сложно было представить, что толпу мог повергнуть в такое неистовство тонкий голосок хрупкой девушки.
Но, не смотря на то, что сотни людей пытались выбраться из эпицентра этого колдовского безумия, тысячи, невзирая на опасность, остались на своих местах, жадно глядя на Аврору поднявшую свои исхудавшие руки. Ее губы двигались, но слов никто не слышал. И тут раздались крики, а затем над крышами что-то загрохотало. Звук был слабее, нежели звук обычного грома, и потому наводил больший ужас. Внезапно налетел сильнейший ураган, вместе с которым появились пугающие вспышки зеленого света. Будто сама Преисподняя разверзлась и из нее хлынула вся нечистая сила.
С крыш моментально начали падать куски черепицы, поодиночке и целыми участками, а ветер завывал и метался по площади, со звоном отражаясь от стен, разбивая стекла, закручивая в вихре мелкие предметы, попадавшиеся на его пути. Захлопали деревянные ставни домов, и Аврора снова закричала, перекрывая шум ветра и отчаянные вопли толпы:
– Слышите, вы, я проклинаю вас! Каждого из вас, ибо с вашего молчаливого согласия меня отправили на костер сорок лет назад, из-за вашей злости и жадности. Будто мало вам было ее отобранного дома, состояния, счастья и чести. Вы решили забрать себе ее жизнь. О, охрани нас Господь от церковных извергов, считающих, что они выполняют его волю!
Черепица падала отовсюду: с крыш домов, с небольшой церквушки, стоявшей на набережной, с крыши тюрьмы, ризницы, постоялых дворов и ремесленных домишек. Ее острые кусочки ударяли по головам собравшихся, вызывая новые крики и еще большую панику. Зрительские скамьи, наспех сооруженные из гнилых досок, скрипели и качались на ветру, с ужасающим звуком скользя по каменной набережной. Только старый инквизитор, узнавший в молоденькой ведьме свою старую жертву не потерял присутствия духа.
– Сожгите ведьму! – кричал он, пытаясь пробиться сквозь обезумевших от паники мужчин и женщин, которые натыкались друг на друга, спеша убраться с площади. – Сожгите ведьму, и вы прекратите этот смерч. Это лишь дьявольские фокусы, ее силы не хватит на то, чтобы сразить нас всех.
Никто не шевельнулся, чтобы выполнить его приказ. И хотя церковь могла укрыть от бури всех, никто не осмеливался двинуться туда, ибо Аврора заключила священные стены в кольцо адского пламени. Стража в панике бежала от нее. Приходской священник забился в дальний угол. Такого не ожидал никто, будто сама мать-природа восстала против людей, решив забрать у них последнюю надежду.
– Вы правы, отец, – вскричала Аврора, впадая в какой-то транс. Казалось, что ее разум напрочь утратил контроль над взбунтовавшейся душой. – Моей силы действительно не хватит на то, чтобы наказать вас за те бесчинства, что вы творили все эти годы, прикрываясь своей рясой и именем Господа. Да будьте Вы прокляты. Я призываю тебя, мой Повелитель, хозяин моей души, возлюбленный и Величайший князь Преисподней, Асмодей! Я призываю…
– Остановись! Довольно! Ты не понимаешь, что делаешь! – прокричал Лионель, грубо встряхнув девушку, – ты взываешь к силе, которой не сможешь управлять. Остановись!
Казалось в этот момент даже небо потемнело. Люди сталкивались друг с другом, сыпали проклятиями и ругательствами, падая в общее кровавое месиво. Яростный дождь из черепицы ударил и по старому инквизитору. Он поскользнулся, потерял равновесие, и, перелетев через сплетение копошащихся и полумертвых тел, рухнул прямо на мостовую. Его изуродованное царапинами лицо исказила предсмертная судорога, ужасающей гримасой застывшая на лике, а выцветшие белесые глаза обратились к небесам, взывая о помощи.
Кузнец и его супруга, погребенные под толщей человеческих трупов, распластались на брусчатке, втоптанные в грязь своими же друзьями. Такого безумия этот город не знал даже во время войны, когда вокруг его стен осадой встали тосканцы, желая получить ключи от замка. Кругом царил голод, смерть и страх, но общая беда сплотила горожан, а здесь… здесь властвовал настоящий хаос. Оконные ставни ломались и тоже падали на обезумевших людей, которые были не в состоянии добраться до укрытия. Возле каждой арки и крыльца лежали груды тел, а стихия, вышедшая из-под контроля, продолжала творить бесчинства, раздувая пламя погребального костра.
– Остановись, – взывая к Авроре, которая едва стояла на ногах, прокричал Лионель, отирая рукавом кровь, хлынувшую у нее из носа.
– Не могу, – одними губами прошептала она, вцепившись в его ладонь. – Он утягивает меня… я чувствую…
Лионель бросил взгляд на перстень, который сиял в окружающем мраке пугающим светом. Обхватив его, мужчина попытался сорвать с пальца Авроры изумруд, но он огнем обжег его кожу, оставив на ней пузырящейся ожег.
– Успокой свой разум, – обхватив девушку за талию, произнес он, но голос его потонул в общем неистовом крике. В это мгновение Аврора, не сумев справиться с магией, нескончаемым потоком струящейся через ее тело, потеряла сознание, повиснув в руках Лионеля, будто тряпичная кукла.
Подняв ладонь вверх, он прокричал слова какого-то заклятия и все стихло. Ветер успокоился, небо посветлело, даже солнце выглянуло из-за туч, и только тянущийся вверх дым, густой и тяжелый, полный запаха горящих дров, угля, смолы и плоти, лишающий возможности дышать, продолжал опутывать площадь своими сетями.
Взяв Аврору на руки, Лионель, переступая через окоченевшие тела, медленно побрел к карете, пораженный и одновременно восхищенный увиденным. Взять власть над силами природы могли лишь высшие демоны, и в том, кто из них покровительствовал его незваной гостье теперь сомнений не было. В могуществе Асмодея она черпала свою силу, но не могла с ней совладать, что делало их и без того опасное путешествие еще более обреченным. Подобные события уж точно не останутся без внимания демонов, посланных выследить Аврору, а что с ними сделают дальше, даже Богу неведомо.
Как бы то ни было, времени для сомнений уже не оставалось. Приказав кучеру скакать во весь опор, чтобы к закату добраться до ближайшего селения, Лионель блаженно откинулся на спинку кресла, засыпая мертвым сном.
Комментарий к Глава XII
* Пусть воспылает священный огонь, – от лат.
** Псалтырь. Часть 22 псалма.
========== Глава XIII ==========
Каждая минута приближала роковой момент, который мог изменить не только привычный ход вещей, историю всего сущего, но и судьбу трех миров. Каждый обитатель Ада чувствовал надвигающуюся угрозу, с ужасом прислушивался к тишине, предшествующей неизбежности, но никто не отваживался расспрашивать своих предводителей о грядущих событиях.
Война стояла на пороге, ее ждали, о ней перешептывались, ее боялись, но куда больше всех пугала неопределенность, ибо кровавая бойня для демонов была делом вполне обыденным, хотя таких масштабов они отродясь не видывали, а вот нерешительность, а точнее молчание командиров настораживало. Таинственный отъезд Люцифера, закрытие адских врат, пленение Смерти, воровство душ – все это вызывало волнения в обоих лагерях, но ни Вельзевул, ни Асмодей не торопились раскрывать карты перед своими воинами. Они выжидали, преумножали свои силы, оценивали друг друга. Хотя находились и те, кто в темных уголках поговаривал о том, что предводители просто не знали, что им делать.
Сам Асмодей, откровенно говоря, скорее видел себя обреченным зверем, со всех сторон окруженным врагами, нежели предводителем падшего воинства, но титул налагал определенные обязательства, а потому он не смел обнажать свои истинные ощущения даже перед собой. Хотя настроение у него было прескверное. Мало того, что прощание с Авророй наложило на его душу отпечаток куда больший, чем он мог ожидать, так еще и потребности его загнанной в угол коалиции росли вместе с количеством сторонников Люцифера, за считанные часы заполонивших Оазис Жизни. Не радоваться новым силам он, конечно, не мог, но в большинстве своем демоны, бежавшие из пещер, оказались крайне недальновидными созданиями и даже не потрудились прихватить с собой толику энергии, чтобы на какое-то время обеспечить себя пищей. А голодающее воинство накануне битвы – опасность куда большая, чем враг, засевший у ворот, потому Владыка Похоти был вынужден открыть свои закрома, чтобы пресечь попытки мятежа.
Однако беспокойства ему добавляла еще и несчастная рабыня, умудрившаяся потеряться в прямом коридоре. И почему? Потому что не сумела без оглядки покинуть Ад! Усомнилась…испугалась… И чего, спрашивается, ей бояться, изумруд убережет ее от любой напасти. Правда самому демону куда больше хотелось верить в благоразумие Авроры, а не в силу древнего камня.
Правда его надежды рассыпались в тот момент, когда девчонка решила встретиться со своим прошлым. И черт ее дернул зайти в дом своей обезумевшей сестры… Хотя имя того черта Асмодей знал, а потому не переставал частить себя последней бранью за глупую идею, однако своего пика его раздражение достигло немного позже.
Причин, побудивших девушку зайти в треклятую кузницу, князь блуда не разумел, но на своей шкуре прочувствовал ту невыносимую опустошенность, которая окружила Аврору невидимым пологом. Кольцо столь крепко связало их души, что демон мог ощущать то же, что чувствовала она, видеть то же, что видела его подопечная, стоило ему сомкнуть веки. Этот изощренный метод слежки подобные ему использовали испокон веков, следя за тем, чтобы их приказания неукоснительно выполнялись, но никогда еще Асмодей не испытывал подобной духовной близости, как в первые часы после расставания с Авророй.
– Мессир Асмодей!
Звук собственного имени вырвал демона из паутины размышлений, заставив его сконцентрировать все свое внимание на нежданном просителе, коей оказалась сгорбленная, напоминающая старуху, демоница с выцветшими, почти белыми глазами. Только сейчас, оглянувшись по сторонам, Асмодей заметил, что давно оставил за спиной грот, ставший ему временным пристанищем и штабом, и стоял у восточной границы Оазиса, за которым простирались ныне запретные для них земли.
– Что тебе? – с раздражением бросил он, пытаясь припомнить, где мог видеть эту неприглядную незнакомку. – Мы уже встречались?
– Я не имела чести быть представленной Вам. Мое имя Лоа, Владыка, я состою тюремщицей на службе у Темнейшего князя, породившего эту проклятую землю.
– Что тебе нужно?
– Я была одной из последних, кто нашел здесь укрытие, а так же одной из последних, кто был на главной площади Черного замка до того, как его двери закрылись.
– Закрылись?! Ты о чем? – недоверчиво поднимая бровь, произнес Асмодей.
– Казнь Сатаны и остальных сторонников Люцифера состоится завтра на главной площади.
– Зачем ты говоришь мне все это?
– Потому что мне наказали передать Вам это, Мессир! – проговорила Лоа, вынимая из рваных складок смрадного плаща невероятно красивый перстень с огромным ониксом, который заключил в пасти златозубый волк. То была реликвия, которую было позволено носить лишь высшим демонам, помазанным на правление самим Люцифером. Отдать такой сильный артефакт они могли лишь в случае крайней нужды или…
– Откуда это у тебя? – сверкнув глазами, едва сдерживая свою злость, произнес Асмодей. – Сатана никогда бы не расстался с этим перстнем по доброй воле, а ты пытаешься убедить меня в том, что он передал его грязной демонице? – ухватив старуху за горло, прошипел демон.
– Не передал бы, Владыка, не будь в том крайней нужды! – хрипя и отхаркивая кровь, твердила демоница, впившись черными когтями в его запястье. – Он сказал, что это послание, предназначенное только для Вас.
– На мгновение рука Асмодея сжалась еще сильнее, старуха даже позеленела от безысходности, но потом демон все же выпустил жертву из стальных клешней, рассматривая перстень.
– Он сказал что-то еще? – испытующе глядя на Лоа, прошипел Асмодей. Все происходящее было столь необычно, а в преддверии грядущей бойни и вовсе носило запашок какой-то коварной ловушки. С другой стороны, контролировать магию кольца в полной мере мог только его законный владелец, а значит, даже сумей враги отобрать столь древнюю реликвию у Сатаны, не смогли бы использовать ее против истинных сторонников Люцифера. Помедлив несколько минут, демон все же надел перстень на палец.
В миг пейзаж перед глазами переменился, открыв Асмодею скорбную картину темницы, в которой содержались именитые узники. Трудно было представить, что когда-то величественные создания, державшие в страхе всю Преисподнюю, превратятся в беспомощные окровавленные развалины. На их телах причудливой кровавой паутиной вились следы божественных хлыстов, куда глубже тех, что князь блуда испытал на себе, руки были скованны серебряными кандалами, а лица искажены мукой. Пожалуй, Вельзевул использовал на них весь арсенал Люцифера, готовясь к великой бойне.
– Асмодей, – знакомый, хоть и звучащий сейчас с надрывом голос Сатаны, болью отдался в висках, заставив демона пошатнуться, ухватившись за дерево. – Каждый умирающий, в смертном мире и в бессмертии имеет право на последнюю волю. Я знаю, что для войны тебе нужна моя сила, мои войска, моя власть. Первое я передаю тебе без сожалений, завещаю кольцо тебе, ибо путь моей души завершен, и пусть на Пустоши ее поглотит наш Владыка, что до остального, то увы, головы моих сторонников покоятся на пиках у Черных врат, а от последнего сохранилась лишь хрупкая тень – скудное наследство. Но раз моя жизнь уже не несет в себе той ценности, которая поможет нам одержать победу, то пусть хотя бы моя смерть сослужит верную службу, а посему, прошу, не делайте никаких попыток освободить нас, ибо в час казни мой голос разнесется над всем миром, громом отразившись на небесах. Здесь демон не станет мучеником, но слово его будет жить и зажжет сердца тех, кто посмел усомниться или убояться печального конца.
И воцарилась тишина, на миг Асмодею показалось, что он вновь прыгнул в Пустоту, но вскоре туман рассеялся, закатный свет Венеры ударил в глаза, и демон осел на землю,срывая с пальца ониксовое кольцо.
– Мессир, – пытаясь ему помочь, вскрикнула Лоа. – Что с Вами?
– Оставь меня, – прошипел Асмодей, – мне нужно подумать!
А подумать было над чем. Разгадать замысел Сатаны ему не составило особого труда, но вот сомнений в правильности его решения было невыносимо много. Рассчитывать на то, что столь низкие по духу существа могут сплотиться из-за высокой идеи не приходилось. Даже падшие ангелы с годами утратили веру в некие идеалы, что уж говорить о тех, у кого этих идеалов не было с самого начала. Сам Асмодей скорее бы поверил в то, что они сплотятся вокруг огромного пирога адских просторов, что посулил им Вельзевул, но оспаривать предсмертное желание своего «брата» по духу и по оружию не стал.
Пройдя по восточной тропе вокруг рощи, сопровождаемый любопытными взглядами и перешептываниями, он зашел в свой грот. По правде говоря, меньше всего сейчас ему хотелось видеть наглую ухмылку Абаддон, который уже поджидал его, растянувшись на парчовой софе, которую Ала́стор успел умыкнуть из хозяйской обители, но выбора у него особого не было. По большей части лагерь кишел всяким отребьем, а потому общество еще одного рыцаря, пусть и презираемого всей душой, уже не казалось таким нестерпимым.
– А я и не думал, что ваше прощание займет столько времени, видать девка хороша, раз заставила самого Асмодея задержаться в ее объятиях. Уж кто-кто, а ты в амурных делах никогда постоянством не отличался, – с издевкой произнес Абаддон, – пожалуй, когда она вернется, и я познакомлюсь с ней поближе.
– Она не вернется, – усаживаясь против него, произнес Асмодей.
– Не вернется? – подняв брови, проговорил рыцарь. – Дьявол меня побери, неужели это… милосердие… иногда совершенно неожиданно и коварно оно находит лазейку даже в самую темную душу. Я сражен, неужели ты действительно…
– Милосердие не имеет к моему решению никакого отношения. К тому же, поверь, сейчас нас должны волновать иные вопросы, – бросая на столешницу ониксовый перстень, произнес Асмодей.
– Он принадлежит Сатане. Откуда он у тебя?
– Прямиком из темницы. Но важно даже не это, а то, что сам он просил нас не вмешиваться.
– Но без его войск, без его власти и авторитета, мы не сможем протянуть оборону через западные земли.
– Знаю, – ударив кулаком по столу, прошипел Асмодей. Меньше всего ему сейчас хотелось, чтобы его тыкали носом в очевидное. Бреши в своей защите он, собственно как и любой здравомыслящий демон, видел прекрасно, но видимо справедливость и высшие силы были не на его стороне, поскольку с каждым днем вести приходили все более скверные, а противопоставить им было нечего. – Аластор! Аластор!
– Чего изволите, мессир, – отвесив легкий поклон, произнес начальник стражи.
– Окружите Оазис пламенем. Никто из тех, кто пришел сюда, не должен покинуть этих земель, не при каких обстоятельствах.
– Но как же так, господин…
– Выполняй! Неужели я один понимаю всю серьезность ситуации? Мы здесь как на вулкане, и каждому, кто пришел сюда не составит особого труда доложить Вельзевулу не только о настроениях в лагере, состоянии нашей обороны, запасах, но и о ключевых позициях…
– Ключевых позициях?! – насмешливо переспросил Абаддон. У нас нет никаких позиций, мы владеем кучкой жалких демонов и все.
– И об этом вовсе не обязательно знать нашему врагу. Мы и так многое поставили на карту.
– Поверь, если Вельзевул решит узнать о наших позициях, твоя магия его не остановит. Астарот…
– Не станет рисковать своей супругой, чтобы потешить самолюбие Вельзевула. Их магия сильна покуда они едины, если один из них падет, второй не долго протянет на вершине, а смерть их – это лишь вопрос времени. Победа коварна, и кто бы ее ни одержал, этот дуэт в любом случае превратится в сольное выступление. Аластор, выполняй приказ. С этой минуты никто их тех, кто придет сюда в поисках убежища, не покинет этой земли. Это не обсуждается. У нас нет преимуществ против врага, но мы должны сделать все, чтобы не показать ему своей слабости.
– Да, мессир, – произнес воин, вылетая из грота Асмодея, будто ошпаренный.
– Не слишком привыкай к этому титулу, – презрительно фыркнул Абаддон, – его может носить только истинный властитель Ада. Независимо от итога битвы тебе придется с ним попрощаться.
Собственно, именно от этого звания Асмодей отказался бы без сожалений, слишком тяжело оказалось бремя власти Люцифера, да и не хотел демон взваливать на себя подобную ношу, ибо не желал отказываться от привычного душе разгула. Но, как ни крути, сейчас он был наместником законной власти, а значит, имел полное право пользоваться всеми привилегиями и званиями.
– Поверь, оное мне только в радость!
– И все же, сейчас ты должен им что-то сказать! Они ждут того, кто поведет их в бой, ждут твоего слова, откладывать этот момент дольше нельзя. Как только пламя запылает вокруг Оазиса, демоны могут взбунтоваться.
– Сейчас мне нечего им сказать!
– Значит, солги! Нынче идет война, и вранье будет самым малым твоим грехом.
– Сейчас не наш ход. Нужно ждать!
– Ждать чего? Пока нас окружат орды демонов?!
– Ждать казни! Завтра наших братьев и сестер отправят в Пустоту, но они успеют сделать решающий выпад. Порой, чтобы выиграть партию, приходится жертвовать даже ферзями.
– Ты что-то не договариваешь…
– Как и ты, но вся загвоздка в том, что ни один из нас не сможет отказаться от этого боя и ни один из нас не сможет одержать победу в одиночку, а значит, на время, только на время, нам придется принять друг друга. А потом… будь как судьба решит. Когда наступит час, ты первый все узнаешь. А пока, нужно отдохнуть, завтра ночью все решится.
– Судьба трех миров на чаше весов, а мы доверили ее людям.
– Они справятся, – устраиваясь на скудном ложе, произнес Асмодей. – У них просто нет иного выбора. Или ты не веришь в своего ставленника? Помнится, ты отзывался о нем, как о сильном колдуне.
– О, поверь, на твоем бы месте я больше волновался за девчонку. Тот мир ей стал чужой, и когда подобные ей попадают в мир живых – жди беды.
– Для нее любой мир чужой, в том-то и проблема, – прошипел Асмодей, поворачиваясь спиной к надоедливому собеседнику.
– Так подари ей забвение! – хмыкнул Абаддон, закинув ноги на небольшой камень, лежавший подле софы, буквально прожигая взглядом товарища по несчастью.
И воцарилась тишина. Впервые за долгое время Асмодей решил промолчать, ведь любое возражение будет истолковано князем гнева в ином, искаженном свете, он украсит деталями незначительные слова, так и не сумев уловить самой сути. Хотя в действительности Абаддон, пожалуй, смотрел в самый корень, просто преподносил свои мысли в той форме, которую не мог принять его нынешний союзник, да и не пытался поступать иначе.
Сделав глубокий вдох, Асмодей попытался не обращать внимания на сверлящий его взор, и вскоре забылся достаточно беспокойным сном. Образы в его сознании, находящиеся на грани миров, никак не могли найти баланса, то и дело возвращая Владыку Похоти к достаточно эфемерной реальности. С одной стороны она казалась ему незыблемой истиной, но в то же время отголоски разума твердили о том, что это Морфей насылает на него мучительные химеры.
Картины в сознании сменялись одна другой, а потом все закрутилось в таком вихре, что сам Асмодей уже не понимал, где именно находится. Поле боя, казнь собратьев, смерть Люцифера – все пронеслось в одно мгновение. Пугающие видения, нереальные, а потом появилась Аврора. Он слышал ее голос, взывающий к его власти, почувствовал ее боль и страх, увидел пламя окружающее ее. Видение, но до боли реальное. Хотя нет, это правда. Она действительно призывала его, пусть и не осознавая в полной мере того, о чем молила. Скорее это было похоже на метания лихорадочного разума, не сумевшего справиться с эмоциями, проще говоря – истерика, но учитывая обстоятельства, Асмодей не сумел сдержать своего удивления. Как? Как могла ее светлая душа взывать к наказанию, пусть и не невинных, но живых людей? Что должно было произойти такого, чтобы Аврора отважилась даже помыслить о подобном? Прозвучи подобный призыв от кого-то другого, демон не обратил бы на него никакого внимания, но тут было нечто противоречивое. В эту секунду его поглотила мысль более коварная и эгоистичная, мысль напрочь перечеркнувшая его так называемое милосердие, она проросла в его разуме, отравила новой надеждой и новым осознанием. Ему уже не нужна была светлая душа возлюбленной, которая будет ему вечным проклятием, вечным вызовом и вечной мукой. Ему нужна была Аврора Д’Эневер, не высокий идеал, посланный Богом, а простая девушка, заслужившая право быть с ним. И он дал ей куда больше, чем она просила, сделал ее безвольным сосудом своей воли, воздав каждому человеку на площади по земным делам. В конце концов, прямое назначение демонов – карать грешников, столь ли уж важно чьими руками?
К немалому удовольствию для себя, Асмодей настолько увлекся этим действом, что не вмешайся в дело чужеродная магия, он не оставил бы от города камня на камне. Но назойливое, хоть и не сильное волшебство, заключившее его в свои тиски, постепенно заволакивало его своими сетями, душило и возвращало к реальности.
– Дьявол тебя побери, и что тебе не спится?! – прорычал Асмодей, встретившись с ледяным взглядом Абаддон, нависшим над ним. – Еще раз осмелишься побеспокоить меня, я забуду о нашем соглашении.
– Я бы тебя и не беспокоил, если бы ты не учинил здесь этого разгрома, – отходя в сторону, прошипел демон, открывая сонному взгляду скорбную картину бедствия. Казалось, что через их временную опочивальню пронеслись всадники Апокалипсиса, сметая все на своей дороге. Растерзанные книги, перевернутая мебель, разбросанные, но все еще тлеющие угли из очага. Видимо находясь в сонном забытьи, он позволил магии окружить его невидимым ореолом, и ее тихие отголоски вырвались на свободу, превратив небольшой грот в эпицентр стихийного бедствия. – Для существа равнодушного ты проявляешь к ее участи слишком деятельный интерес, – переворачивая софу, продолжил Абаддон.
Только сейчас Асмодей полностью осознал произошедшее. Это был не сон, не видение, это была реальность. Магия, которая доселе была ограничена силой кольца, сделалась почти неуправляемой, играя с ним злые шутки. Находясь в сознании он прикладывал немалые силы, чтобы обуздать потоки энергии, проходившие сквозь его тело, но видимо во сне эта энергия брала над ним верх.
– Это уже смахивает на некую навязчивую идею, – презрительно усмехнулся Асмодей, – неужели ты все произошедшее будешь связывать с ней?
– Да, если при этом будет звучать ее имя, – невозмутимо произнес демон, закидывая ногу на ногу. – Тебе понадобится время, чтобы научиться контролировать свою силу без кольца, – указав взглядом на пустой палец Владыки похоти, произнес он. – Не думал, что ты отважишься на подобное безрассудство. Право, я удивлен. Признаюсь, поначалу я приписал твой поступок по отношению к ней милосердию, но теперь… я поражен. Неужели всесильный Асмодей решил добровольно надеть на себя оковы? Ты отпустил ее на Землю не для того, чтобы защитить от войны; не для того, чтобы пресечь сплетни о вашей с ней сакральной близости, даже не для того, чтобы она выполнила твое поручение; ты предоставил ей шанс согрешить, чтобы она оказалась здесь по воле небес… браво!!! Такого я не ожидал даже от тебя, обратить бриллиант дешевым стеклом, загубить чистую душу, которая и так принадлежала тебе. Как это… иррационально! И для чего это? О, Дьявол… Чувства…
– Это лишь твои домыслы…
– Это истина! – По правде говоря, Асмодей уже и сам не понимал, что стало первопричиной этого поступка. Отпуская Аврору на Землю, он радел лишь об успехе собственной затеи, хотя душа его рвалась от противоречий, в которые он не желал погружаться. Так было легче… тогда он считал, что поступил правильно: не имея возможности подарить ей свободу, Асмодей подарил ей шанс обрести мир во служении ему, позволил ей жить среди смертных, хотя сама Аврора этого еще и не знала. Но ее призыв полностью перевернул его планы, заставив огонь в груди воспылать эгоистичным пламенем. И он решился самолично проложить ей дорожку в Ад.
– Твоей фантазии могли бы позавидовать известные драматурги, – равнодушно усмехнулся демон в ответ на колкое замечание своего оппонента.
– Ты прав, это действительно фантазии… твои. Партия разыграна безупречно, если не считать того, что напрасно. Ты упустил из вида один весомый факт, чтобы попасть сюда по воле небес она должна согрешить сама. Может людской суд и мог бы предать ее казни за колдовство и убийство, но вот небеса ты обмануть не сумеешь. Да и она… о, сколько бы я отдал, чтобы увидеть ненависть в глазах девчонки, когда она узнает о том, какой подарок ты ей преподнес.
– Если бы, – буркнул себе под нос Асмодей, отворачиваясь к стене. – Если бы она могла ненавидеть, все бы было намного проще.
Разговор явно подошел к своему финалу, понимая, что вынужденный товарищ не станет обнажать перед ним свою душу, Абаддон потерял к теме интерес. Откровенно говоря сейчас были дела куда важней мира и страданий. Понять в полной мере нежелание Асмодея спасать могущественных собратьев, демон не мог. Да и не видел он в князе плотского греха предводителя великого воинства. Не по силе бремя. Война была вотчиной Абаддон, а он – ее жнецом. Это он должен был стоять во главе легионов падших, его знамя должно было возвышаться над проклятой землей.
Зависть, гордыня, неповиновение и недоверие – пороки, ведущие по ложному пути в конце которого всегда будет разочарование и смерть. Не многие смертные могли предвидеть такое печальное завершение своих исканий, и уж тем более не мог их узреть демон, чью природу они воплощали. Не могли оного изменить ни тысячелетний опыт, ни мудрость, ни знания. Великая ирония: воплощения грехов не могут противостоять их притягательности. До крови закусив посиневшую губу, Абаддон вышел из грота.
Не желая вдаваться в причины ухода ненавистного союзника, Асмодей возблагодарил все высшие силы за то, что перед надвигающейся катастрофой ему предоставили возможность привести в порядок собственные мысли. Незрелый, слишком человечный поступок, совершенный в порыве земной страсти, занимал его все меньше, да и угрызений совести за содеянное он не испытал. Едва ли, конечно, он вообще был на них способен. К тому же, кто такая Аврора, чтобы его судить, напротив, по всем правилам Преисподней рабыня должна была целовать его ноги за то, что он с такой готовностью откликнулся на ее призыв. Получила то, что просила. И хватит об этом.
Куда больше демона занимал вопрос организации обороны. Все козыри были на руках у противника, расстановка сил и вовсе ввергала рыцаря Ада в уныние. Взглянув на карту из человеческой кожи, растянутую на плоском камне, Асмодей в очередной раз пришел к выводу, что решающий бой придется дать раньше, чем он планировал. Те скудные запасы энергии, которые его слугам удалось выкрасть из пещеры подходили к концу, а это грозило обернуться новым бунтом; меры, запрещающие покидать лагерь лишь усугубляли это положение. Нужно было действовать, и действовать незамедлительно.
– Повелитель, – еле слышно проговорил Аластор, показавшись в дверях. – Владыка Азазель ждет Вашей аудиенции.
Первым порывом Асмодея было желание предать бывшего друга самой мучительной смерти. Разочарование от предательства до сих пор жгло его гордыню каленым железом, но с другой стороны, столь ли уж велик был этот грех? Рассказав Люциферу о намерениях князя блуда, Азазель не нарушил правил Преисподней, показал свою верность Темнейшему, не изменил собственной природе, пожалуй, в некотором роде даже пытался оградить своего товарища от непростительного поступка. В общем, даже грех предательства можно было рассмотреть через призму истины и придти к весьма неожиданному для себя решению, да и новые войска сейчас были весьма кстати.
