Текст книги "Асмодей (СИ)"
Автор книги: Dragoste
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 43 страниц)
Особо пылких чувств к падшей красавице демон Гнева никогда не испытывал, скорее желал завладеть привязанностью самой прекрасной женщины Ада, а когда к этой борьбе подключился давний соперник, оное и вовсе превратилось для него в охоту. Однако одержав победу, всякий интерес к трофею был утерян, остался только холодный расчет. Подметив на последнем вековом балу отчаянные попытки Барбело завладеть вниманием Асмодея, Абаддон начал вынашивать идеи того, как обернуть эту ситуацию в свою пользу. А тут такая возможность подвернулась. Грех не воспользоваться. Нужно было только поведать пылкой демонице историю о привязанности демона блуда к своей новоиспеченной рабыне. Где-то приукрасить, где-то недоговорить. И вот она, прельщенная его обещанием о помощи, уже становится послушным орудием в его руках.
– Я не знала о том, что он замышляет. Мне сообщили лишь то, что в Аду назревает переворот и те, кто останутся на земле, уже не смогут возвратиться обратно. Ты лучше меня знаешь, что долгое пребывание среди людей истощает наши силы, потому я поспешила вернуться. У портала меня встретил Абаддон и предложил на несколько дней задержаться в его обители, хотел поведать мне о произошедшем. Рассказал о реформах Люцифера, о грядущей войне. И все! Поверь мне. А потом я вернулась к Вельзевулу. В день нашей встречи, я увидела его вновь. Он навестил владыку сразу после тебя, мы разговорились, и я мельком обмолвилась о нашей встрече.
– Ты сказала, что врата Ада могут быть закрыты? Почему? Такого досель не бывало! – как бы ни злился Асмодей на Барбело, сейчас каждой клеточкой своего существа он чувствовал, что демоница говорит правду, пусть и частично. Оставалось узнать то, в какие еще тайны посвятил ее Абаддон и попытаться отделить ложь от истины.
– Так говорилось в послании, – произнесла она, радуясь, что разговор принял иной оборот.
– Кто его написал? Абаддон?
– Да, – кивнула демоница.
– У него не хватит власти на то, чтоб сотворить подобное заклятие. Это магия на уровне самого Бога или Дьявола. Даже такому, как он, эта мощь не подвластна.
– Асмодей, не вини меня в том, за что купила – за то и продаю, – произнесла она, глядя в его разноцветные глаза.
– Уходи, – холодно произнес он, поворачиваясь к ней спиной.
– Нет, – полным уверенности голосом, произнесла она. – Однажды я ушла, но больше не совершу такой ошибки.
– Я ведь могу и заставить, – не скрывая раздражения в голосе, прошипел он.
– Нет, не можешь, – ответила она. – Сейчас все твои силы уходят на то, чтобы сохранить на лице маску спокойствия. Ты забываешь о том, что я тоже была ангелом, и тоже пала с небес. Тебя едва не лишил жизни Рафаил, а меня – Уриил. Тогда я приняла на свою спину куда больше плетей, чем ты, и знаю об отравляющей силе серебра. На противостояние мне ты потратишь слишком много энергии. Пустая жертва, на которую ты не пойдешь в преддверии войны, ведь в глубине души ты знаешь, что я тебе не враг. Позволь мне омыть твои раны.
– Если ты знаешь о яде в этих кнутах, то прекрасно должна понимать и то, что ни одно наше лекарство не поможет залечить раны. Тут властно только время.
– Может наша магия их и не залечит, а вот людские познания в знахарстве могут облегчить боль и ускорить заживление. Дэлеб! – прокричала она так, что Асмодей от неожиданности даже поморщился. Впрочем, демоницу долго ждать не пришлось. В очередной раз она продемонстрировала чудеса послушания и скорости.
– Чего изволите, Владыка? – с легким поклоном произнесла она, намеренно игнорируя Барбело.
– Принеси иглу, шелковую нить, мед и вино, – проговорила гостья. – И пошевеливайся.
В негодовании своем демоница так и застыла на месте, вопросительно глядя на Асмодея, который лишь кивнул в ответ, негласно соглашаясь с каждым словом красавицы. Дэлеб от злости и отчаяния даже закусила до крови губу. Столько ненависти и сил она потратила на то, чтобы изжить Аврору, но не успела воительница вздохнуть свободно, празднуя победу, как на горизонте замаячила новая опасность. Куда сильнее и куда прекрасней.
– Как будет угодно, – сквозь зубы процедила она, скрываясь за массивной дверью.
– Раны нужно омыть.
Надо – значит, надо. Не стал Асмодей отбиваться от руки, знающей, как облегчить его боль, да и надежды разузнать от Барбело о быте Абаддон не потерял, а потому, не говоря ни слова, направился к купели, сбросив на ходу лохмотья халата. К слову сказать, ходить за ранеными демоница умела. Руки ее были мягкими, а вода в очередной раз принесла некое успокоение, на мгновение он даже позабыл обо всех неурядицах, постигших его в эти дни.
– Поставь на стол и уходи, – ровным голосом произнесла Барбело, когда Дэлеб появилась в проходе с серебряным подносом в руках. – Сейчас зрелище будет не для твоих глаз.
– Да как ты… – вспыхнула демоница. Подобного непочтения к ней еще никогда не проявляли равные ей по чину.
– Дэлеб, – понимающе, почти сочувственно, начал Асмодей. – Ступай, наша гостья скоро уйдет. – Меньше всего демону сейчас хотелось быть щитом, находящимся между ревнивыми фуриями. А потому он, по мере оставшихся у него сил, пытался сгладить ситуацию. Только драки ему здесь не хватало. Хотя в любое другое время это бы его сильно позабавило. – Барбело, в моем доме тебе стоит проявлять большее почтение.
– Сколько веков прошло, а ее по-прежнему ослепляет эта безнадежная страсть, – надменно фыркнула демоница, когда соперница, хлопнув дверью, покинула покои. – Почему ты не укажешь ей на ее место?
– Наверное, по той же причине, по которой я не указываю это место тебе, – вылезая из купели, проговорил он, усаживаясь на кресло подле стола. Женщина хотела было возразить, но здравый смысл призывал к терпению. Слишком большая пропасть их разделяла, слишком много было предательства, ненависти и интриг. И по пути примирения идти придется слишком долго. Вылив в котелок бутыль вина, демоница поставила его на открытый огонь, вооружившись иглой.
– Асмодей, наш союз мог бы принести немалую выгоду каждому из нас, – наблюдая за реакцией демона, проговорила она, но он хранил тягостное молчание, то ли погрузившись в свои мысли, то ли не желая отвечать. Лишь выхватил со стола открытую бутыль, припав к ней губами с таким неистовством, с каким мужчина целует желанную женщину.
Пойло, хоть было крепким и пахло резко, имело насыщенный букет. К счастью для себя, демон не пьянел, поэтому мог пить любой забористый напиток литрами. В отличие от людей неумеренность не причиняла ему никакого вреда: не портилась фигура, не обнаруживались под глазами синяки, тошнота к горлу не подступала, нос не краснел, и не обвисало брюхо. Да и мысли не затягивала угарная поволока. Так что у вечного проклятия тоже была своя приятная сторона. Пожалуй, лишь настойка собственной кухарки могла свалить его с ног, но и это случалось не часто.
– Нет никакого союза, Барбело, – произнес он, едва не вскрикнув от боли, когда горячее вино тонкой струйкой потекло на рану. Пропустив меж тонких пальчиков шелковую нить, демоница принялась за работу. – Вчерашняя ночь лишь подтвердила это.
– Когда-то давно, – томным, завораживающим голосом, которым объясняются в любви или предлагают испить яд, начала она, делая мелкие стежки на коже, – один мужчина сказал мне о том, что желающий победить никогда не должен сдаваться. Этим мужчиной был ты, Асмодей. Измена – это мы, это наша природа. Или ты забыл об этом? Поступать в угоду собственной корысти, не заботясь о том, с чьих плеч слетела голова. Это твои слова.
– Не нужно философии, – проговорил он, – я прекрасно помню о том, что я говорил и когда.
– Тогда что изменилось с тех пор?
Хотел бы Асмодей знать ответ на этот вопрос. Разум лихорадочно пытался найти момент, когда для него оборвалась нить этих лицемерных суждений, когда изменился окружающий его мир, заставив по-новому взглянуть на собственное существование, но осознание того, что мир не изменился, оказалось горше кислого вина, которым он пытался залить собственные мысли. Выходит, изменился он сам, пусть и не кардинально, но все же.
После пережитого за последние дни, после предательств и лжи, которых он в избытке хлебнул из чаши разочарования, все его существо наполнило отвращение к собственным собратьям, порочным даже для Ада.
– Должно быть, я просто устал от того, что меня окружают изменники и лицемеры, – глядя в пустоту, произнес демон.
– Очень глупо. Неужели ты хотел отыскать в Аду верность или самоотверженность? Не ожидала от тебя такой… наивности, – с нажимом на последнее слово бросила Барбело. – Нас вместе держит взаимная выгода и страх перед Люцифером. Пожалуй, его можно назвать тем клеем, который делает это место целостным. Но как только чаша весов склонится…
– Демоны переметнутся на сторону того, на чьей стороне будет сила, – перебив демоницу, закончил Асмодей.
– Именно. И мы будем бояться кого-то другого, а Люцифер станет лишь частью истории и займет почетное место на фресках в собственном замке.
– И кто же придет на его место? – лукаво сверкнув глазами, поинтересовался он. На миг рука Барбело застыла в нерешительности, будто столкнулась с какой-то неведомой преградой, но потом она продолжила свою работу.
– Я не знаю, но почва уже горит у нас под ногами. Он близко, возможно даже ближе, чем мы ожидали. Скоро придется выбирать сторону.
– Боюсь, что у меня этого выбора нет, – фыркнул Асмодей. – Я постоянен не только в своей ненависти, впрочем, как и в остальном.
– Даже после сегодняшних событий? – удивленно подняв брови, шепнула она, склонившись к его уху.
– Особенно после сегодняшних событий!
– Но почему? Даже слепцу понятно, что этот бунт против Люцифера, его власть зиждется лишь на памяти о былом величии. Реформы, проведенные в нашей обители, сыскали больше врагов, чем союзников, даже в рядах рыцарей поселилось недовольство. Так скажи мне, Асмодей, много ли почета в том, чтобы принять сторону проигравшего? Не лучше ли сдаться и разделить власть с победителем? Я думаю, тебе не хуже меня известно, что корни этой смуты произрастают из верховного совета, от одного из вас. Найди его, смири свою гордость и признай его главенство. Ты сильный союзник, а новая власть хрупка, кем бы он ни оказался, но ему понадобится твоя помощь. Сейчас Люцифер слаб, как никогда. В разгар смуты он покинул свое королевство, породив еще большее недовольство. Так почему ты хочешь пойти на дно вместе с трухлявым суденышком, если тебе приготовлена каюта в новом флагмане, который в любой момент поднимет паруса.
– Потому что сдаться тому, кого боишься – унижение, несовместимое с властью! Я этого не сделаю.
– Неужели великий Асмодей готов признаться кому-то в собственном страхе? И кто же из рыцарей способен был внушить тебе такой трепет? – с легкой издевкой произнесла она.
– Меня страшат не рыцари, а неизвестность, ибо она дает неиссякаемый простор для воображения.
– Но все же, предопределённость стократ хуже неведения. Курс Люцифера проложен, и он приведет нас к гибели. Неужели ты не видишь: Рай и Ад того и гляди схлестнутся в новой битве, но как мы можем дать небесам достойный отпор, если в наших рядах нет согласия? Почему Повелитель оставил нас в такой момент?
– Это речи изменницы, – холодно произнес Асмодей, перехватив ее руку. – Ты так упорно пытаешься убедить меня обратить свой взор к новой звезде, но кто же сияет ярче, чем Люцифер? Что тебе известно? Зачем ты говоришь мне все это? – при этих словах демон с такой силой сжал ей руку, что несчастная вскрикнула от боли.
– Мне известно не больше твоего, – прошипела она, вырываясь из его цепкой хватки, благо, сил у Владыки похоти после столкновения с бичом самого Создателя было не так много. – Знаю только, что на дальних рубежах он в большем почете. Мелкие демоны его боготворят, но лик его сокрыт. Каждый раз, когда Венера перерождается, он оставляет на границе сосуды с энергией для каждого, кто присягает ему на верность.
– Откуда тебе это известно?
– Удивлена, что ты этого не знаешь! Впрочем, ничего удивительного. Подобных тебе никогда не интересовали судьбы обитателей низов. А ведь именно там рождается недовольство, которое, будто чума, расползается вокруг.
– Ты не ответила, – нетерпеливо прорычал он.
– Прислушайся к голосу прислуги, Асмодей, и все поймешь. Я сделала это в первый же день в доме Абаддон, а потом подкрепила сомнения в чертогах Вельзевула. Их шепот раздается в темных закоулках, но отражается в разуме, словно колокол. Подслушав их, я узнала о том, где находится место встречи и решила, сменив обличье, направиться туда.
– И что ты там увидела?
– Многие тысячи бесов, демонов и мелких чертей, прельщённых его красноречием и его дарами. Но опасность заключается в том, что не только они пали жертвами его красноречия. Я увидела и высшие чины, состоящие во служении у рыцарей. Я видела там Диаваля – одного из твоих подручных, Берита – поверенного Абаддон, Анатрета – правую руку Левиафана, я даже видела там Астарту – жену Астарота. Ситуация много опаснее, чем мы думали сначала. И я не хочу стать жертвой этой войны. И не хочу, чтобы подобное приключилось с тобой. Слишком многое нас связало.
– О чем он говорит? Что сулит им?
– Каждому свое: низам – души, верхам – власть! Он говорит о тех временах, когда Люцифер еще не думал о своих реформах, обещает вернуть хаос, который столь долго царствовал в этих местах и…
–И… – в нетерпении проговорил Асмодей, позволяя демонице вернуться к врачеванию.
– И даровать нам свободу, – с выдохом закончила она. – Ад стал для нас тюрьмой, а Люцифер – жестоким надзирателям, держащим в своих руках ключи от врат в срединный мир. Лишь избранные могут покидать эту проклятую Геенну.
– Свергнув Люцифера, он хочет открыть врата на Землю?
– Да, – кивнула демоница.
– Это немыслимо, ты хоть понимаешь, какими последствиями чреват этот поступок.
– Многие здесь считают, что война с небесами неизбежна, а по́туги Князя Тьмы прийти с ними к согласию – признаком слабости. Демоны, по природе своей, могут лишь бунтовать, а Люцифер отнял у нас эту привилегию. Они – дети войны и ждут ее, как давнюю подругу.
– Они – дети новых могил, решившие сразиться за призрак свободы с силами стократ превосходящими их собственные. Они никогда не видели небесной бойни. Порожденные Адом, слабые и никогда не знавшие иной доли – они обречены! Их похоронит либо Люцифер, либо ангельское воинство.
– Война… – презрительно фыркнула Барбело, – Асмодей, неужели это единственное, о чем ты хочешь поговорить с той, что пришла покаяться перед тобой в своих деяниях?
Мед, целительным бальзамом упавший на рану, немного успокоил пылающую плоть, но не уязвленное самолюбие, которое постоянно возвращало его разум к позорному столбу. И если еще секунду назад демон готов был предать забвению обиду на Барбело, то сейчас злость разгорелась в нем с новой силой. Как ни крути, а она, сознательно или по неведению, но стала косвенной виновницей произошедшего. Не назначь она ему эту встречу, Абаддон не устроил бы погром в его доме, Аврора и учетные книги были бы на месте, а его не предали позорной порке на глазах у всей Преисподней.
– Увы, одним раскаянием не потушить тот огонь, что ты разожгла, – отбившись от ее рук, прошипел Асмодей. Разговор был закончен, наступило время осмысления, и оба они погрузились в молчание. То самое молчание, которое предшествует принятию важного решения.
К собственному удивлению Барбело почувствовала, как горлу начинает подкатывать страх перед решением демона. Всесильная красавица боялась потерять ту страсть, что обжигала их тела накануне, боялась, что никогда уже не сможет прикоснуться к той энергии, что окутывала их в момент близости. Подумать только, а ведь раньше она не предавала этому никакого значения, уверенная в том, что рано или поздно завоюет бывшего возлюбленного, но теперь…
Придя в эту обитель, Барбело желала заполучить покровительство Асмодея, убедить его в правоте собственных слов, но сейчас, понимая, что лишь один его шаг может навечно разделить их бездной ненависти и неверия, демоница страшилась услышать свой приговор точно так же, как невинная дева, первой открывшая возлюбленному свои чувства, страшится услышать его ответ.
– Такие решения не принимаются до тех пор, пока разум объят гневом, – произнесла она, стараясь не терять бодрость духа. Окинув взглядом покои, демоница остановилась на початом графине с янтарной настойкой. Ухватившись за эту мысль, как утопающий за соломинку, Барбело с грацией пантеры наполнила два бокала хмельным напитком, один подавая Асмодею. Поистине, нет предела женской хитрости: там, где не сработали ее чары, могло помочь красноречие. Если оно сможет склонить чашу весов в ее пользу, было бы глупо не использовать его в такой судьбоносный час.
– До сего момента я никогда не жалела о том, что мы покинули небеса, – начала демоница, изобразив на лице ангельскую невинность. – Но сейчас, моя душа преисполнена горечи потому, что в нас не осталось даже маленькой толики Рая. Признаться, я скучаю по тому Асмодею, которого знала за тысячелетия до того, как земля разверзлась и нам открылись Врата Преисподней. Скучаю потому, что тот Асмодей знал великую истину, знал о том, что прощение приносит куда больше удовлетворения, чем мщение, ибо последнее с годами приводит к раскаянию. Так выпьем же за то, чтобы он вспомнил об этом прежде, чем свершит еще одну ошибку.
Не дожидаясь ответа демона, который, казалось, не слышал ни единого слова, гипнотизируя взглядом манящую жидкость в графине, Барбело чокнулась с его бокалом, делая глоток. Звон хрусталя разрушил это оцепенение, явив Асмодею горькую реалию, о которой он не мог даже помыслить.
– Стой! – выбив из ее рук бокал, прошипел он.
– Что…что такое? – произнесла демоница, с непониманием воззрившись на него.
– Осадок, – подняв на свет графин, ответил Асмодей. – Его быть не должно.
Несмотря на то, что Барбело взбаламутила жидкость, на краях графина остался золотистый налет, свидетельствовавший о том, что в настойку было добавлено нечто чужеродное. Проведя пальцем по внутренней стороне горловины, демон растер меж пальцами песчинки, попробовав их на язык. Во рту тут же встал кисловатый привкус, заставив мужчину невольно поморщиться.
– Что это? – с любопытством и долей страха в голосе поинтересовалась гостья.
– Пыль солнечного камня, – прошипел Асмодей.
– Ты…ты спас меня, – пользуясь моментом, проговорила она, прильнув в его груди. За долгие века Барбело узнала характер Владыки Похоти до мельчайших подробностей. Знала, как льстило ему признание его могущества, и сейчас был самый подходящий момент, чтобы это выказать. Поистине, она в совершенстве овладела навыком лицедея, заставляя его уверовать в то, сколь слабой и хрупкой она была в его руках, однако сейчас этот жест был оставлен демоном без должного внимания. Инстинктивно положив ладонь ей на талию, он погрузился в напряженные размышления, обратившись в мраморного колосса: бесчувственного и безжизненного.
Только сейчас истинная картина вещей начала складываться в его разуме. Обратив свой взор к ширме, скрывавшей за собой врата на пустошь, он склонился над причудливым орнаментом, пока его глаза не поймали косвенное подтверждение этих подозрений. За одну из трещин в резьбе зацепился длинный черный волос, который мог принадлежать только Авроре. Перенеся свой мысленный взор ко дню вторжения Абаддон, демон начал прокручивать у себя в голове различные сценарии развития событий. Поразительно, как невероятное предположение в один миг стало настолько осязаемым, что начинало казаться, будто иначе и быть и не могло. И пусть детали произошедшего все еще оставались сокрыты завесой тайны, общая картина была достаточно отчетливой.
– Асмодей, – коснувшись плеча своего темного рыцаря, проговорила Барбело, стараясь скрыть полный недоумения взгляд. Казалось, что в это мгновение мужчина погрузился в неисчерпаемый омут отборного сумасшествия, настолько безумными были его глаза, в которых начали отчетливо проглядывать всполохи гневного огня, и хаотичными движения.
– Дэлеб, – прокричал он, едва не захлебнувшись от злости. Демоница, не ожидавшая такой бурной реакции от хозяина этой обители, даже в сторону отскочила, приготовившись к худшему. Впрочем, этого не произошло, по крайней мере, по отношению к ней.
Минуту спустя, облаченная в платье алого бархата, заключенного под сталью кирасы, в покоях появилась Дэлеб. Окинув глазами опочивальню, она застыла взором на разбитом бокале, на миг потеряв самообладание.
– Что изволите, Владыка? – произнесла демоница, радуясь про себя, что сумела произнести эти слова без дрожи в голосе, хотя все тело уже сотрясалось от дурных предчувствий.
– Скажи мне, что случилось с Авророй? – бархатистым, одновременно завораживающим и устрашающим баритоном, проговорил он.
– Повелитель, – бледнея на глазах, начала она. – Я уже говорила, что ее забрал с собой рыцарь Гнева!
– Эту ложь я уже слышал, теперь хочу услышать правду, – все так же напевно продолжил демон. От этого ледяного спокойствия у Барбело по спине пробежали десятки мурашек. Глядя сейчас на Асмодея, всегда вспыльчивого и нетерпеливого, она видела холодную решительность Абаддон. Сила и рассудительность – величайшее и опаснейшее оружие, которое в купе с почти неограниченной властью могло сдвинуть с места горы. Да, этого стоило опасаться, особенно от того, кому подобное поведение не свойственно.
– Это чистейшая правда, Владыка, – твердила Дэлеб, решившая идти до конца по пути лжи. Возможно, не сумев заполучить от нее признание, демон смирит свой гнев, поддавшись сомнениям в ее виновности. Все-таки их соединяют тысячелетия верной службы, на которую хоть и легла тень предательства, но пока оное не доказано, еще теплилась надежда.
– Такая же чистейшая, как и яд, что был подан к моему столу? – указав взглядом на графин, произнес он.
– Я…я не понимаю, – твердила она, заключив трусость в стальной хватке.
– Что ж, тогда может тебе стоит выпить с нами за здравие Владыки Люцифера! – подавая ей собственный бокал, процедил демон. Взяв в руки напиток, демоница с непониманием уставилась на Асмодея.
– Пей, коль ты считаешь, что настойка, поданная тобой, чиста так же, как слеза младенца, – Дэлеб поднесла сосуд к побелевшим губам и уже собиралась сделать первый глоток, когда демон продолжил. – Известно ли тебе о тех последствиях, что повлечет за собой настойка аконита?
– Повелитель, – почти надрывно произнесла она, наконец, теряя самообладание, но еще не решимость.
– Сила ее влияния зависит не только от силы падшего, но и от количества выпитого. Для таких, как я – это тяжкое бремя недельных кошмаров, но для тебя… От одного бокала пропадает сон, от двух – появятся пугающие видения, от трех – закипит кровь, но все это покажется цветочками в сравнении с четвертым бокалом, который заставит твое сознание, а вслед за ним и тело, метаться в агонии, с которой не сможет сравниться ни одна пытка. Ты, объятая приступом безумия, начнешь заживо сдирать с себя кожу, пласт за пластом, пожирая собственную плоть, и это будет продолжать долгие недели, пока ты, наконец, очнувшись от этого сумасшествия, не осознаешь, что навсегда утратила возможность отправлять сознание на пустошь. С этого самого момента твой сон будет кошмаром наяву, где вальсируя на грани миров, ты станешь жертвой собственных демонов. И так будет продолжаться век за веком… А теперь, пей…
– Владыка, молю… – падая на колени, взревела она.
– Пей! – равнодушно произнес он. – Ведь я могу и заставить!
Дрожащей рукой поднеся бокал к пересохшим губам, демоница залпом его осушила. Обжигающая жидкость прошла по горлу, оставляя после себя горьковатой послевкусие, а мгновение спустя опьяняющая власть алкоголя захватила ее в свои сети, давая сознанию небывалую легкость и притупляя страх, а вместе с ним и осторожность.
– А теперь, пей второй! – до краев наполняя бокал, произнес он.
– Владыка, я перед Вами не виновна! – взмолилась Дэлеб, хватая его за края халата, который тот накинул на плечи.
– Я не собираюсь тратить время на уговоры! – будто не слыша ее завываний, настаивал демон.
– Асмодей, остановись! Не имея доказательств – это чревато, – ухватив его за руку, проговорила Барбело, не столько из заботы о столь ненавистной сопернице, сколько из страха стать соучастницей этого бесчинства. Смерть главного инженера своих войск Люцифер уж точно без внимания не оставит. Однако столкнувшись с его холодными, невидящими глазами, она попятилась назад.
Почти захлебываясь от страха и рыданий, Дэлеб вновь залила в себя янтарную жидкость. Для нее, почти не вкушавшей огненный напиток, этого количества было вполне достаточно, чтобы развязался язык, но вот страх, гнездившийся в дальних закоулках души, сковал ее губы печатью молчания.
– Спрошу еще раз: где Аврора? Где документы?
– Их забрал Абаддон! – упрямо твердила демоница, оседая на каменные плиты.
– Пей! – подавая третий бокал, прорычал Асмодей.
– Умоляю, сжальтесь, – лепетала она.
– Жалость – это роскошь, которую я не могу себе позволить!
– Владыка… – пискнула она, но поймав на себе его смертоносный взгляд, начала маленькими глотками отхлебывать отравленное пойло, которым ей теперь виделась знаменитая настойка.
Голова нещадно кружилась, тело отказывалось ей повиноваться, а жидкость уже готова была отправиться в обратное путешествие, не смотря на все попытки демоницы ее проглотить. Упав к ногам своего повелителя, Дэлеб пробормотала что-то несуразное и уже готова была предаться алкогольному бреду, когда Асмодей ухватил ее за светлые пряди, заливая остатки отравляющей влаги прямо из графина. Захлебываясь, она сделала отчаянную попытку вырваться, но злость, питавшая демона, придала его хватке такую силу, какой мог противостоять, пожалуй, только Люцифер.
– Что случилось с Авророй? Где документы? – повторил он.
– Асмодей! – взмолилась Барбело, пытаясь унять приступ безумия, охватившего Властелина Похоти, но он оттолкнул ее с такой силой, что та даже перевалилась через стол.
– Это все Абаддон, Владыка, – откашливаясь, хрипела Дэлеб. – Это он придумал…
– Что придумал? – подтащив ее за волосы к себе, шипел он.
– Аврора… она не хотела отдавать бумаги, а когда Абаддон попытался их отобрать, шагнула в пустоту. Это чистейшая правда, Повелитель. Она бросилась сама. Я… я хотела Вам сообщить, но Абаддон запугал меня…и я…я… молю, Владыка, помилуйте!
– А настойка аконита? – нетерпеливо прорычал Асмодей.
– Это он дал ее, сказал, что так Вы не сможете найти след, оставленный ее душой. Я, клянусь, не знала всех последствий. Абаддон сказал, что Вам вреда не будет, иначе я не осмелилась бы на подобное.
– Но почему?
– Владыка, Преисподняя слухами полнится, – находясь в преддверии пьяного бреда, твердила она. – Ваш авторитет пошатнулся с тех пор, как эта душонка завладела Вашей привязанностью. Видано ли дело рыцарю Ада прислушиваться к словам собственной рабыни. Многие даже считают, что это она поработила Вашу душу. Как нам, верным вашим слугам стерпеть такое?! Вот и осмелилась я…
Здесь демоница, конечно, несколько приукрасила ситуацию, дергая за те струны самолюбия Асмодея, которые всегда отзывались в его разуме обличительным набатом. На миг он даже оцепенел, видимо прокручивая в памяти моменты его близости с Авророй, вспоминая их разговоры и собственные мысли.
Да, возможно, он действительно дал ей некоторые привилегии, но оное, по его глубокому убеждению, никак не являлось личной симпатией, скорее это было связано необходимостью положительного подкрепления работоспособности рабыни, и под этими слухами не крылось и капли истины. Хотя…
– Она лжет, – мелодичный голос Барбело, вмешавшийся в процедуру допроса, не дал ему закончить череду мысленных заключений. Очевидно, демоница решила уличить случай, чтобы потопить корабль соперницы руками Асмодея. Поддержав его в этой злобе, она хотела заполучить его прощение. Что ж, вполне типично для Ада. Ничто так не объединяет двух противников, как общий враг. – Ревность к тебе отравила ее! Еще бы, обладая столь скромными талантами, – она презрительно окинула соперницу взглядом, – она возжелала слишком многого. История, достойная быть увековеченной на страницах античных трагедий…
Собственно, обличив одну истину, Барбело умолчала о другой, ибо ревность – болезнь заразительная, передающаяся от одного неосторожного слова, воспламенившего сердце. И это слово было сказано. Демонице не довелось встречаться с Авророй, но об этой жемчужине Асмодея она была наслышана. Слишком много шума наделала эта, казалось бы, ничем не привлекательная душа, слишком много слухов ходило вокруг нее, слишком глубокими тайнами была окутана та незримая связь, что сковала демона с его рабыней. Это не могло не пробудить интерес, не могло не дать простора для полета фантазии.
Но до последнего момента Барбело отказывалась полностью уверовать в растляющие душу речи Абаддон. Зная Владыку Гнева, она допускала мысль, что это лишь наглая ложь, призванная пробудить в ней зависть и злость. Никак не желала она верить в то, что Асмодей будет так ревностно защищать эту девицу. Это уж точно было чем-то невиданным… Очевидно, не Дэлеб была ее соперницей. Так что и Барбело теперь утопала в безысходной ревности, пытаясь придумать способ изжить сразу всех своих соперниц.
– Замолчи, всем нам известны твои таланты, – с такой же ненавистью в голосе отозвалась Дэлеб.
– Достаточно, мне только не хватает сейчас ваших склок! – прошипел Асмодей. – Ала́стор! – этот крик был таким оглушительным, что вечные соперницы в мгновение затихли, во все глаза наблюдая за демоном.
После непродолжительного ожидания, облаченный в боевой доспех, укрытый черным плащом, перекинутым через одно плечо, в покоях появился высокий мужчина. Глядя на него, Барбело подметила, что никогда еще ей не доводилось видеть столь суровое выражение лица. Казалось, будто оно была выточено из камня, веками храня на челе одну и ту же гримасу. Уголки тонких губ были опущены вниз, высокие скулы так остры, что бросали на щеки серые тени, даже глаза, холодные, словно сталь, больше напоминали бездушные камни.
– Что изволите, Владыка? – сделав легкий поклон, произнес он.
– Запри Дэлеб в пещере, где пытают грешников, – равнодушно произнес Асмодей. – Приставь к ней стражу, хотя нет, сам лично встань у дверей. Головой отвечаешь за нее.
– Повелитель, молю, – взвыла демоница, пытаясь вырваться из рук Ала́стора. Но то ли силы вконец оставили ее, то ли алкоголь сковал ей ноги, как ни старалась, она не могла оказать своему теперь уже бывшему соратнику никакого сопротивления.
