Текст книги "Асмодей (СИ)"

Автор книги: Dragoste

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 43 страниц)

Облачена Барбело была в белоснежное шелковое платье в пол, с узким лифом, отороченным золотом и драгоценными камнями, что только подчеркивало манящие изгибы фигуры, образ дополнял синий полуплащ на манер римской тоги, перекинутый через плечо и скрепленный огромной брошью. Необычное решение, на которое могла пойти лишь женщина, обладающая тонким вкусом. А в угрюмой пещере Вельзевула она и вовсе светилась подобно светозарной звезде.

– О, неужели великий Асмодей готов забрать назад свои ехидные замечания? – подходя вплотную к нему, произнесла девушка, вставая настолько близко, что могла чувствовать тепло, исходившее от демона. Каждое ее слово огнем обжигало его кожу, туманя мысли. Собственно, после пламенной ночи с Барбело, Владыка Похоти и дал себе зарок: никогда не делить свою энергию с демоницами. Слишком много она забрала у него в тот момент, хотя, и отдала не мало. Половину тысячелетия это правило было незыблемым, пока его практически не уложила на лопатки Дэлеб. – Скучал? – коснувшись губами его подбородка, промурлыкала она.

– Знаешь, как-то времени не представилось, – перехватив ее ладонь, скользнувшую под халат и застывшую на мускулистой груди, отозвался он.

– О, я поражена, – встретившись с его спокойным взглядом, прошептала демоница. – Неужели пустоту в твоей груди заполнила женщина?

– Я вижу, что долгое пребывание среди людей сделало тебя менее прозорливой, – сверкнув глазами, бросил Асмодей. – Дела, дорогая, исключительно дела!

– От дел тоже нужно иногда отдыхать! Завтра после заката я буду ждать тебя на нашем месте!

– Помнится, при нашей последней встрече ты предпочла холодные ласки Абаддон!

– Ах, Асмодей, – высвобождая свою руку, проговорила Барбело, – кто старое помянет – тому глаз вон…

– А кто забудет – тому оба выколют! – бесцеремонно прервал ее демон.

– Мы все здесь не без греха! Ледяные прикосновения Абаддон способны затушить даже самый яркий огонь! – равнодушно заметила демоница, ни на секунду не отводя глаз от Асмодея. – Я должна была сбиться с дороги, чтобы понять какой путь должна избрать!

– Если дорога известна, то проводник тебе ни к чему! А теперь, будь так добра, доложи своему повелителю обо мне.

– Вельзевул мне не повелитель! – прошипела она, на мгновение теряя человеческий облик. Гордыня – вечный грех падших, открывший перед ними адские врата. Барбело, будучи прекраснейшей из женщин была ему подвластна больше остальных, а потому Асмодей постарался затронуть те же душевные струны, на которых пыталась играть демоница. И судя по ее реакции, ему это удалось.

– И все же, – пропуская Барбело вперед, протянул он. Да, действительно неожиданная встреча. В Ад начали стягиваться силы, а потому демон не мог избавиться от ощущения, что сидит у подножия вулкана, который в любой момент начнет извергаться.

Пройдя по довольно узкому коридору, усеянному искусной резьбой по камню, отражающей историю Ада с момента падения ангелов, они поднялись по винтовой лестнице в огромное помещение, служившее для Вельзевула и кабинетом, и приемной. Это были, пожалуй, единственные чертоги в его обители, обставленные с аристократической роскошью. В центре зала стоял массивный стол из черного дуба с серебряным канделябром, подле него расположилось старое кресло, затянутое в зеленую парчу, а кругом тысячи, а может, десятки тысяч книг. Да, своей поистине королевской библиотекой, самой обширной в Аду, демон мог гордиться.

С покрытых пылью стеллажей на Асмодея взирали десятки разноцветных корешков, расставленных в одному Вельзевулу ведомом порядке. Были здесь и труды известных схоластов, и последние научные изыскания, и сборники с древней поэзией, и трактаты по богословию, и пособия по стратегии и тактике ведения боевых действий. Какие только книги не соседствовали на полках в полной гармонии друг с другом.

Но истинной гордостью, драгоценным камнем его коллекции, безусловно, были сочинения темных мастеров пера: алхимиков, мистиков, оккультистов, написанные теми, кто не побоялся пойти на греховную сделку с приспешниками Ада, чтобы получить шанс прикоснуться к высшему знанию. Это была настоящая сокровищница просвещения, в которой, казалось, можно было найти ответ на любой вопрос бытия. К некоторым книгам не притрагивались годами, о чем говорили покрытые толстым слоем пыли корешки, а некоторые, наоборот, только вернулись на свои места, будто информируя о том, что совсем недавно их содержанием интересовался кто-то из приближенных демона.

Окинув библиотеку быстрым взглядом, Асмодей опустился в свое любимое кресло у камина, блаженно вытянув ноги к огню. Будучи в этой обители почти что членом семьи, демон, не дожидаясь позволения, до краев наполнил бокал багровой жидкостью из графина и осушил несколькими глотками.

– Не стесняйся, – саркастично проговорила демоница, садясь напротив него и уже более вкрадчивым тоном продолжила, – Асмодей… послушай: наша природа определяет наши поступки, ты же не винишь птицу за любовь к свободе. Наша разлука…

– Барбело, – перебил ее Владыка, – разлука меня не печалит, я пережил столько расставаний с женщинами, к которым привязанности чувствовал не больше, чем к старому халату, так что предложенный тобой сценарий меня вполне устроил. Как ты сама только что сказала, кто старое помянет…

– Видимо, ты просто забыл о том, какой может быть настоящая женщина, – сверкнув глазами, заметила она, направляясь к выходу. – Завтра. На нашем месте.

Асмодей ничего не ответил. Признаться, за долгие века он отвык от подобного напора демоницы, а потому находил в этом что-то необъяснимо притягательное. Вечность лишь сильнее разожгла огонь Барбело, оставалось только решить, желает ли он в нем гореть!

В ожидании время тянулось мучительно медленно, ведь не питая особой любви к книгам, Асмодей не рассматривал чтение как способ скоротать бесконечные минуты, а потому погрузился в тяжелые размышления. Истина по-прежнему была от него укрыта, оставалось надеяться на то, что Аврора сможет выжать из учетных записей какие-то новые данные. Не могли же эти души в воздухе раствориться? Или же… От одной мысли ему стало не по себе, Вельзевул был его товарищем, но не проверил он только своих приближенных, а значит, нужно достать еще пару книг.

– «Нуриэль, разыщи их», – мысленно приказал демон, выпуская из груди сияющую сферу, которая в одно мгновение обратилась в пыль. В такие моменты Асмодей всегда радовался своему маленькому секрету, ведь эти записи были защищены самыми сильными заклинаниями. Ни один падший не мог к ним прикоснуться! Но там, где бессилен демон, всегда найдет дорогу ангел. К тому же, что небесному созданию делать в Аду? Досадное упущение, брешь в защите, которую он взял себе на вооружение.

– Рад тебя видеть! – проговорил Вельзевул, вырывая его из чертогов разума. – Что привело тебя ко мне?

– Дело, но прежде, чем перейти к серьезному разговору – ответь: зачем ты вызвал Барбело?

– Это не я.

– А кто же тогда? – с интересом проговорил Асмодей, закончив бездумно перелистывать страницы в сборнике античной поэзии.

– Ты же знаешь, она у нас инициативная, – усмехнулся Вельзевул. – Сказала, что закончила свои дела на Земле, но это ложь. Она, подобно многим, чувствует, что грядет великая буря. Ангелы спустились слишком низко, а демоны, наоборот, высоко поднялись. Следующая битва разразится на Земле, если мы сумеем пережить собственные неурядицы.

– Кстати, об этом, – начал Асмодей, радуясь тому, что разговор принял такой желанный поворот, – что тебе известно о назревающем здесь бунте?

– Немного, – ответил Вельзевул, усаживаясь против своего гостя. Скрестив пальцы и положив локти на подлокотники, он на мгновение задумался. – Демоны, черти, бесы… постоянные реформы, тяжкие вексельные обязательства… они ратуют за свержение Люцифера и передел власти. Две волны мятежей я подавил, но неизвестно, чем это может закончиться. Змее прокравшейся в наши палаты нужно отрубить голову до того, как она успеет пустить яд в разум высших демонов.

– Ты знаешь, кто главарь?

– Если бы я знал… Впрочем, тебе должно быть известно, кто у меня на особом счету.

– В этом наши мысли сходятся, – согласно кивнул Асмодей. – Но ты должен понимать, что в одиночку провернуть такой замысел невозможно. Но я пришел к тебе с другой проблемой.

– Какой же?

– Мне стало известно, что Мамон собирается выменять у ангелов пять тысяч душ из Чистилища в обмен на чашу Святого Грааля! Скажем так: он решил забрать назад то, что преподнёс нам тысячелетия назад.

– Откуда?

– Слухами земля полнится. Моя длительная ссылка на поверхность принесла свои плоды. Сам понимаешь, что провернуть такое дело без посредников невозможно.

– Но почему ты промолчал об этом? Это же был такой шанс убрать столь мешающую фигуру с шахматной доски.

– Я хочу взять его в момент сделки. Только подумай, мы сможем уличить его в предательстве, заполучить пять тысяч кающихся душ и сохранить величайшую святыню.

– Ты хочешь убить двух зайцев одним выстрелом, мой друг, это чревато! Открытое противостояние с небесами невозможно без дозволения Люцифера!

– Об этом не должно быть никому известно! – отозвался Асмодей. – Я все рассчитал, если все удастся, нам не в чем будет каяться.

– Это опасная тропа! Ты должен рассказать!

– Мы прошли с тобой через Божий гнев и адское пламя. Если у меня есть шанс убрать Мамона с доски, я это сделаю. А ты… признайся, ты хочешь этого не меньше моего.

– Убить Мамона, а не захватить души. Подумай, это может только приблизить назревающий конфликт, а мы к нему не готовы.

– И все же, я пройду по этому пути. С твоей помощью или без!

– У меня не получится тебя отговорить? – спокойно произнес Вельзевул.

– Нет! Об одном лишь прошу, если не решишься поддержать меня, по крайней мере сохрани эту вылазку в тайне.

– На мое молчание можешь рассчитывать, что до остального: дай мне несколько дней, – ответил хозяин дома, задумчиво потирая лоб.

– Хорошо, – кивнул Асмодей, направляясь к выходу. – До скорого. – «Это четвертый», – мысленно произнес он.

Не дожидаясь ответа, демон скользнул в коридор и едва не сшиб с ног служанку, встретившуюся ему у самого выхода. Сейчас все его мысли были направлены в иное русло: четыре легенды, придуманные им, были идеальным способом проверки. Осталось только дождаться результатов и надеяться на мудрость Люцифера. Впрочем, в последнем он ни капли не сомневался.

Раскланявшись с Барбело, демон вскочил на спину Нифелима, взмывая ввысь. Лететь в свою обитель не хотелось абсолютно, а потому ударив в бока своего боевого товарища и друга, в верности которого не приходилось сомневаться, демон позволил себе совершить небольшую прогулку по Садам Покаяния. Слишком многое сейчас нужно было обдумать, слишком много возможных сценариев предусмотреть, а для этого требовалось одиночество, покой и тишина.

Венера давно уже укрылась за горизонтом, унося с собой огненный шлейф, и Ад укутало ночное покрывало, подарившее столь желанную прохладу, казалось, даже воздух стал свежее, ибо серные облака рассеялись. Поистине благословенный вечер! Прекрасное завершение тяжелого дня.

Комментарий к Глава VI

* Два спутника Марса (планета бога войны): Фобос (греч. φόβος «страх») и Деймос (греч. δείμος «ужас»)

========== Глава VII ==========

Проведя в Аду долгие годы, казавшиеся вечностью, Аврора смогла привыкнуть к постоянным кошмарам, пыткам и рекам кипящей лавы. Каждое утро она просыпалась на окровавленном ложе, усыпанном сотнями игл, впивавшихся в кожу; каждое утро на ее спине рисовали причудливые узоры огненные хлысты; каждое утро несчастная была вынуждена вкушать из горькой чаши унижения и боли, зная, что ни в одном из миров ее душа не сможет сыскать себе прощения. Эти ощущения стали такими же обычными, как утреннее омовение – ужасающая традиция Преисподней, презреть которую было невозможно. Поэтому, когда первые лучи восходящей Венеры прорвавшись сквозь амбразуру окна, окутали опочивальню теплым светом, девушка испытала смешанные чувства умиротворения и негодования, отказываясь поверить в истинность происходящего вокруг нее.

Пробудившиеся ощущения, предшествующие возвращению сознания из царства Морфея, играли с ней злые шутки, пытаясь окутать ее ореолом спасительной лжи, которая развеется в тот момент, когда она откроет глаза. Еще одно изощренное наказание Ада – нереальная надежда, ибо вместо привычных игл ее окружало мягкое облако, ласкавшее кожу нежнейшими прикосновениями. Это было чудное видение – сказка, напоминающая о давно забытой жизни, дарящая негу и умиротворение. Перевернувшись на бок, Аврора притянула ноги к груди, сжавшись в комочек, будто пытаясь сохранить остатки энергии, удерживающие вокруг нее эту сладостную химеру, но реальность быстро отвоевала свое, заставив девушку разомкнуть веки.

Первое, что бросилось в глаза – до боли знакомые стены опочивальни Асмодея. Взгляд застыл на трещинках, усыпавших стены замысловатой паутиной и красноватых отблесках чадящих свечей, заливших железные канделябры восковыми слезами. Постепенно в памяти начала восстанавливаться картина минувшей ночи, заставившая душу девушки разрываться от мучительных противоречий. Целая буря эмоций всколыхнула ее естество, рождая в сердце столь противоположные чувства, что Аврора никак не могла их смирить в обреченных попытках услышать голос разума.

Это была гремучая смесь стыда, негодования, обиды, унижения и злости. О, как она сейчас хотела ненавидеть демона за то, что он посмел осквернить единственную ценность, которую ей удалось сохранить в этой Богом покинутой бездне. Но в то же время к этим эмоциям примешивалось нечто такое, в чем девушка боялась себе признаться. Нет, это была не жалость к Асмодею, которую она испытывала в момент навязанной ей близости; не смирение, в котором несчастная пыталась найти успокоение. Это было чувство более глубокое и необъяснимое, противоречащее здравому смыслу, обреченное и грешное, но в то же время спасительное, дарующее надежду и силу на борьбу.

Безусловно, не так она себе представляла момент первой сокровенной близости. Да что уж говорить, будучи с рождения девушкой богобоязненной, Аврора вообще старалась не думать о том, через какую постыдную тайну проходят мужчина и женщина в момент слияния их тел и душ, а произошедшее вчера и вовсе сметало все границы дозволенного, бросая ее в омут истинного порока. При этой мысли единственным чувством, которое должно было завладеть ее естеством, должно было быть отвращение. Она так ждала его, пыталась воскресить внутри себя, но треклятое сердце против воли продолжало искать оправдание всему случившемуся.

Сейчас, пытаясь вспомнить свои ощущения, Аврора не могла сказать, что демон, взял ее насильно, проявляя грубость и жестокость. Нет, напротив, он был почти нежен с ней. Боль, сводившая тело в первые мгновения контакта, постепенно растворилась, к стыду несчастной рабыни, уступив место зарождающемуся наслаждению, которое, впрочем, было омрачено леденящим холодом каменных плит. Но что было потом? Забвение! Каким-то одному ему ведомым способом, Асмодей погрузил девушку в спокойный сон, и к еще большему удивлению, очнулась она в окружении белоснежных простыней на его ложе.

Она, уж точно, не могла позволить себе подобной дерзости, а значит, на кровать ее отнес Асмодей. Но почему? Сострадания за ним не наблюдалось никогда, а тут… участие. Пусть неумелое, завуалированное некой злостью или отрицанием, но уже бесспорное. Что ж, порой забота может принимать разные формы, а любовь и жестокость надевать похожие личины. Таков был Ад, он уродовал даже самые благородные порывы, поглощал даже самый яркий свет, со временем растлевал чистые души. Нет вины демона в том, что он не умеет любить, не ведает жалости и не знает прощения. Это Преисподняя за тысячелетия обратила лучезарного ангела в проклятого Богом монстра. От одной мысли об этом сердце девушки сжалось от сострадания, а в душе разлилось приятное тепло. Но тут же отравляющая мысль ворвалась в ее сознание: неужели по прошествии столетий свет оставит и ее душу? Неужели она по обыкновению смирится со своей участью, позволив адским огням напрочь выжечь все ненужное из души? Неужели она тоже разучится любить и сопереживать с одной лишь целью: выжить в Преисподней, где правят жестокие законы, диктуемые не менее жестокими и бездушными демонами? Нет, она не поддастся, будет сопротивляться. У нее хватит сил.

Мысли опять вернулись к минувшей ночи. Разум неустанно твердил ей о том, что демон взял ее, супротив девичью волю; о том, что ей до́лжно возненавидеть его за подобное оскорбление; о том, что это невозможно забыть и простить. Ее чистая душа воспринимала все с присущим ей смирением, убеждая несчастную в том, что это не самое страшное из адских наказаний, да и наказанием оное можно назвать с большой натяжкой. И лишь сердце, заглушая остальные голоса, кричало о том, что давно его простило за все, убеждая Аврору в том, что рано или поздно это должно было произойти. Сейчас ей казалось, что она знала об этом с того самого момента, как впервые встретилась с ним взглядом, хотя это откровение снизошло на нее мгновение назад. По злой усмешке судьбы свершилось предначертанное, и в центре адской бездны в сердце рабыни расцвел цветок грешной любви к своему хозяину.

Это была запретная и обреченная любовь, которую она поклялась избегать, но та, будто нежданная гостья, ворвалась в ее сердце, сметая на своем пути все преграды и предрассудки, обиды и горечь, даруя надежду.

Загадочная личность Асмодея пробуждала в Авроре жгучий интерес, но в то же время пугала. Воистину, он был тем огнем, который властвовал над людскими судьбами. Он завораживал, вводил в транс, манил и обещал подарить тепло, но стоило к нему приблизиться, обращал все в пепел. Демон мог разрушать, не прилагая, казалось бы, никаких усилий. Он был могущественен, а она, будто безвольная бабочка, зашив холодный страх в белом саване, летела на его свет, замертво падая к ногам. Глупая бабочка! И жестокая ирония судьбы: демон был тем, кто позволил ей взмыть к небесам на крыльях любви, но в то же время и тем, кто в мгновение ока отобрал у нее этот дар, пришпилив к раскаленной земле. Осознание хлестануло ее, сильнее пощечины и, соскочив с кровати, девушка начала взывать к небесным силам, пытаясь найти прощение в собственных глазах.

– Матерь Божья, молю, укажи мне верную дорогу, – шептала она, опустившись на колени, но все, казалось, были глухи и слепы к ее мольбам. Впрочем, она это заслужила, ибо позволила себе броситься в омут этих недозволенных страстей, а потому, единственное, что ей оставалось, это плыть по течению, надеясь на то, что река забвения вынесет на путь спасения ее грешную любовь.

В случившемся не было ее вины, но по каким-то неясным ей причинам Аврора продолжала упиваться своими раскаяниями, будто они могли что-то изменить. Да и хотела ли она что-то менять? В чем именно пыталась покаяться? В своей любви? В том, что не попыталась оказать сопротивления, считая его бессмысленным? В этот момент все казалось таким запутанным, что любой выход виделся ей обреченным и не предвещающим ничего хорошего.

Она представления не имела о том, как ей вести себя с Асмодеем, да и ориентироваться было не на кого. Дэлеб, в ревности своей, каждый день отправляла в опочивальню своего повелителя новых наложниц, а потом запирала их на пустоши. Посмеет ли демоница так же поступить и с ней? Заступится ли за нее Асмодей, памятуя о той помощи, что она ему оказала? Едва ли… Мысленно дав себе сильную оплеуху, Аврора напомнила себе о том, что ее эфемерные мечты обречены точно так же, как и все обитатели гиблой пустыни, которую величают Адом. Судьба такова, что для нее он навсегда останется единственным, а она для него – одной из многих. Аврора Д’Эневер – не особенная, а очередная. И не надо тешить себя иллюзорными надеждами.

Уверив себя в этой мысли, девушка отважилась подняться с колен и осмотреться. Покои были пусты, кое-где догорали огарки свечей, поднимая к высоким сводам тонкие петельки белого дыма, кое-где по комнате бродили самовольные лучики света, проникая сквозь прикрытые портьеры. Асмодея нигде не было, как и Нифелима, который по обыкновению блуждал вокруг резиденции, иной раз позволяя себе заглядывать в окна и звать своего хозяина.

Покинуть опочивальню, не имея на это дозволения, Аврора не решилась, а потому, памятуя о своем задании, решила вернуться к расчетам и спискам. Но сделав несколько шагов, она застыла в нерешительности, остановившись взглядом на сорочке, лежащей на углу кровати.

Об этой традиции она слышала, правда, за время своего пребывания в обители Асмодея ни разу не видела девушек, удостоившихся этой милости. Может потому что дары не успевали дойти до несчастных, канувших в пустоту, может потому, что демон был достаточно скуп на подобные подарки. Как бы то ни было, это была своего рода благодарность повелителя за проведенную ночь.

В первую секунду радости Авроры не было предела. Одежда, пусть и лишенная всяких изысков, после стольких лет наготы, казалась ей благословением небес. Взяв в руки полупрозрачную сорочку, сделанную из белоснежного газа в два слоя, девушка прижала ее к себе. Подойдя к черной зеркальной глади пустоши, и обомлела. Будто из потустороннего мира на нее смотрела уже не девятнадцатилетняя девушка, а умудренная женщина, на чью долю выпали нечеловеческие муки. И хоть внешность ее не претерпела никаких изменений, глаза выдавали ее истинный возраст, если не сказать больше, они оставляли на ее челе какую-то темную печать, которую уже никогда не развеет ни солнечный свет, ни священный огонь. Это была печать Ада, печать страданий, печать проклятия, которую ей носить до скончания времен.

Затем взгляд ее спустился ниже, остановившись на прекрасной сорочке, заканчивающейся на середине голени. Ни одна грубая складка не портила струящейся красоты легкой материи. Казалось, простота кроя лишь придавала облачению изысканности. Под грудью проходила атласная лента, обращавшаяся на спине в небольшой бант, а на кромке подола расцвела кружевная вышивка, придававшая наряду большую завершенность.

Аврора уже собиралась примерить сорочку, как поперек горла встал горький привкус отвращения к самой себе. В ее глазах этот дар приравнивался к подаянию, которым мужчины оплачивают любовь, получаемую от блудниц. На такую жертву она была не готова. Почти двадцать лет назад она продала душу Люциферу в обмен на жизнь собственной сестры, неужели она пала настолько низко, что теперь готова сделать тоже самое ради белоснежного тряпья? При одной мысли об этом Аврора брезгливо поморщилась, отбросив сорочку на кровать.

Впрочем, в своих размышлениях девушка оказалась не так далека от истины. Понимая, что сломить и всецело подчинить себе столь светлую душу не так просто, Асмодей решил растлить ее соблазнами, а это была первая ласточка, выпущенная в небо.

Как бы то ни было, время неумолимо двигалось вперед, а тяжкое бремя ее расчетов все еще оставалось на месте. Страшась накликать на себя гнев повелителя, девушка уселась за стол, раскрыв пару расчетных книг, она стала выписывать цифры на предварительно разлинованный лист. Дело спорилось быстро, и уже через несколько часов у нее получился весьма внушительный список. Хотя где-то на задворках сознания зародилась мысль о том, что это только начало.

– Я думаю, что ты здесь задержалась! Не место всякой черни в покоях повелителя, – прорычал знакомый голос, заставивший девушку похолодеть изнутри. Видимо она так увлеклась своими расчетами, что не услышала грузных шагов Дэлеб, вошедшей в опочивальню.

– Госпожа, я… – залепетала она, вскочив со своего места, но тут же получила звонкую пощечину ладонью, заключенной в стальную перчатку. На располосованной щеке несчастной образовались глубокие ссадины, а кровь забрызгала учётные книги.

– А ты, я смотрю, так ничему и не учишься? – прорычала демоница. – Да как смеешь ты говорить без позволения? Думаешь, эти покои для таких, как ты создавались? Или ты совсем позабыла о своих обязанностях?

– Повелитель попросил… – всхлипнула Аврора, в тщетной попытке объяснить причину своего вынужденного пребывания в этих апартаментах, но тут же получила очередную пощечину. На этот раз удары демоницы были наполнены нескрываемой ненавистью, а оттого были мучительнее обычного, казалось, даже перчатка ее была пропитана каким-то ядом, который буквально разъедал кожу вокруг раны, принося невыносимые страдания.

– Повелитель никогда не просит, – оборвала несчастную Дэлеб, ухватив ее за волосы и вытягивая на середину опочивальни. Боль была настолько сильной, что Аврора уже не могла молить о пощаде, не могла сопротивляться, захлебываясь в собственной крови, а из груди вырывались лишь булькающие хрипы и стоны. Хлыст в очередной раз начал свой ужасающий танец по всему телу, до мяса рассекая кожу.

– Молю, госпожа, – собравшись с последними силами, взвыла девушка, вцепившись в подол ее платья. Казалось, этот отчаянный призыв, сотрясший своды огромной пещеры, возымел свое действие, ибо удары прекратились, а в покоях воцарилась ужасающая тишина. Аврора, набравшись смелости, решилась поднять застланные кровавой пеленой глаза на демоницу, но увидела тихое противоборство, заставившее ее затаить дыхание.

Перехватив занесенную над рабыней руку Дэлеб, Асмодей молчаливо взирал на демоницу. И во взгляде этом было столько злости, столько разочарования, что по спине Авроры мороз пробежался по коже. Надзирательница было рванулась, пытаясь высвободиться из мертвой хватки, но тот лишь сильнее сжал ладонь. На миг девушке даже почудилось, что она слышит скрежет гнущегося железа.

– Владыка, – начала было она, но Асмодей лишь сильнее сжал ее руку, заставляя ее опуститься перед ним на колени.

– Скажи мне, Дэлеб, какой приказ я отдал перед выходом? – спокойно проговорил он, таким тоном, будто речь шла о сущей безделице.

– Вы сказали, чтобы никто не заходил в Ваши покои, – прохрипела она, едва сдерживая слезы унижения и боли. За долгие тысячелетия ее еще никогда так не оскорбляли, да еще и в присутствии рабыни.

Никогда Асмодей не бросал тень на ее авторитет, никогда он не позволял себе разговаривать с ней, с главным инженером Преисподней, таким тоном, и никогда он не заставлял ее падать перед ним на колени. Такого удара Дэлеб не могла от него ожидать, а потому буквально задыхалась от переполнявшей ее злобы.

– Тогда ответь мне, что ты здесь делаешь? – еще сильнее надавив на руку своей жертвы, произнес он. Демоница взвыла от боли, моля его о милосердии, но Асмодей был не приклонен. – Отвечай…

– Наказание, – прошипела она, склонившись к полу.

– Ты ставишь эти оправдания выше моих приказаний? Или считаешь, что я сам не в состоянии наказать грешника? – прошипел демон, сверкнув глазами. – Отвечай же?

– Нет, Владыка, – трепыхаясь в его руках, будто бабочка, пойманная в сети, лепетала она. Сейчас от напыщенного превосходства демоницы не осталось и следа, признаться, своим испуганным видом она немногим отличалась от несущих бремя своего наказания душ.

– Уходи, и в ближайшие два дня не показывайся мне на глаза. После поговорим, – разжимая ладонь, прорычал он, позволив демонице мешком рухнуть к нему в ноги. – Уходи, – не давая ей возможности опомниться, прошипел Асмодей, наблюдая за тем, как бросая гневные взгляды на лежащую на полу Аврору, Дэлеб, на шатающихся ногах, покинула опочивальню.

Опустившись подле девушки, демон ухватил ее за плечи, то ли намеренно, то ли случайно, избегая касаний с кровоточащими ранами, и поставил на ноги.

– Идти можешь? – проговорил он, оглядывая ступни девушки, покрытые окровавленной коркой. Аврора лишь едва заметно кивнула, облизывая потрескавшиеся губы. – Туда, – Асмодей кивнул в сторону купели, следуя за несчастной, оставляющей на полу кровавые следы.

Да, такого кощунства в его покоях не было уже более трех столетий. Его опочивальня была его крепостью наслаждений, здесь демон предпочитал отдыхать от постоянных стонов и пыток, ставших неизменными спутниками Ада. Этого ему хватало за стенами пещеры, а тут такое непослушание. Вместо того, чтобы заниматься своими делами, он был вынужден оттаскивать Дэлеб от своей жертвы. Случись это при других обстоятельствах, Асмодей, по привычке проигнорировал бы подобную дерзость, но сейчас от способности Авроры здраво рассуждать зависело очень многое, а пытки могли и вовсе свести бедняжку с ума, нарушив все его планы, а потому выходка Дэлеб вывела его из себя. По крайней мере, именно так демон объяснил себе свой собственный порыв.

Однако через несколько секунд Асмодей все же пожалел о своей грубости. Надвигалась война, а иметь в своих рядах такого сильного союзника с армией боевых машин было прекрасным козырем.

– «Надо будет решить эту проблему», – про себя отметил демон, наблюдая за неуверенными движениями девушки. И все же хорошо Дэлеб ее приложила, если бы Аврора могла умереть во второй раз, то сейчас, наверняка, билась бы в предсмертной агонии. Не говоря ни слова, Асмодей поставил рядом с ней хрустальный флакон с целительным бальзамом, усаживаясь на краю купели подле нее.

Мысли в его голове боролись за первенство, бесцеремонно отталкивая одна другую, грозя перерасти в настоящую мигрень. На миг Асмодей даже усмехнулся. Интересно, может ли демона сразить подобный недуг?! Впрочем, размышления быстро потекли по проторенному руслу. Невидящими глазами наблюдая за дрожащими движениями Авроры, смывающей с себя кровавую корку, он лихорадочно пытался выдумать слова, которыми объяснится с Дэлеб. И ведь знал он, что эта «выгодная» связь принесет ему немало хлопот, а все равно приблизил к себе эту железную бестию, а теперь, чтобы сохранить ее преданность был вынужден поступиться некоторыми своими принципами. Как жаль, что с ней нельзя было поступить, как с обыкновенной рабыней, связанной с ним кровным договором. Об извинениях он, конечно, не помышлял, да и вины своей не чувствовал, но и оставить все как есть было нельзя. Так что он мог сказать ей обнадеживающего, но в то же время не потерять свое лицо?

Плеск воды вывел его из размышлений. Закончив купание, Аврора села на край купели и принялась втирать целительную жидкость в разодранные раны, которые мгновенно начали затягиваться тонким слоем кожи. Такой бальзам был привилегией лишь тех душ, которым удалось попасть во служение к высшим демонам. Это была еще одна причина, по которой все так рвались в дома «знати», ибо остальным душам приходилось терпеть непрекращающуюся боль в течение долгих тысячелетий. Несчастные были вынуждены ждать, пока раны затянутся сами, но на это, порой, могла уйти целая ночь, а утром пытки начинались сначала – весьма скорбная участь.