Текст книги "Тяжёлая вода (СИ)"

Автор книги: Arno

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 34 страниц)

Давай же, Джаг. Толкни, как обычно, свою речь. Посели в нас жажду крови. Заставь реветь от злости в ожидании боя.

Головорез Кужип, отпетый черт. Сурбалла Бесстыжая, баба, ни в силе, ни в духе мужикам не уступавшая – в их глазах Джаг видел то же самое.

Они все хотели, чтобы он взбесился, заорал на них, как обычно, отправил по местам, чтобы глаза его вылезли из орбит от ярости и предвкушения хорошего разбоя с хорошей добычей. Они хотели пропитаться этой яростью, стать такими же, как он. Ненормальными сволочами, которые с грозным ревом врываются на борт к испуганному врагу, вселяют дрожь одним своим видом.

Джагу было не впервой обманывать свою команду. Он много раз скрывал от них нависшие угрозы, утаивал правду, недоговаривал и откровенно врал.

Но всегда делал это с четкой уверенностью, что так дело выгорит.

А теперь понимал, что не хватит силы духа соврать убедительно, всосать в себя их страхи и носить эту ношу на себе, не деля ни с кем, пока все не разрешится, как было обычно. Он не чувствовал в себе достаточной воли, чтобы возобладать над ужасом, что поселило в их сердцах это гадкое слово – линкор.

– Приготовиться к бою.

Никто не шелохнулся. Тишину нарушил невнятный шепот. Не дождавшись того, что ждали, люди совсем утратили веру.

– Что, еб вас, не понятно? – проговорил Джаг еще мрачнее.

– Неужто сдрейфили?

Он повернулся к людям всем корпусом, стукая палкой по палубе.

– Боитесь подохнуть? Открою вам секрет, сегодня мы все подохнем. Тот, кто думает, что мы одолеем этот гребаный линкор, круглый баран. Мы к нему и на сотню метров не подойдем, если они того сами не захотят. А им этого не надо. Они расстреляют нас издалека, подавят наши батареи своими залпами, измотают, выльют всю нашу кровь. И только тогда взойдут на палубу. А потому, выбор у нас только один – умереть хорошей смертью, от пули или ядра. Или же сдаться. Я скажу вам сразу, конец, в общем, один и тот же – отправитесь за борт в мешке, а может даже и отпоют. Но перед этим вас будут таскать под килем, подвешивать вверх ногами. Самых приглянувшихся заставят жрать дерьмо из своих же распоротых кишок. Так что хоть раз за свои никчемные жизни имейте честь. Умрите по-людски.

Договорив, Джаг просто развернулся и поковылял на квартердек. Туда, куда стреляют в первую очередь.

– Я умру стоя, – сказал за его спиной Соловей. – Сдаваться не в моих правилах.

– Какого хрена вам не ясно, салаги? – рявкнул Борво Глазастый, – все по местам! Пора к морскому хозяину! Умрите как люди, или прыгайте за борт, если кишка тонка. Это вам море. Тут люди дохнут!

Наконец, началась суета. Без радостных возгласов, без воодушевленного рева. Вообще почти безмолвно. Людям нужно было привыкнуть к тому, что они умрут. Это занимает время.

Поднявшись на квартердек, Джаг осмотрел свой корабль.

Примем бой. Пусть и безнадежный. Пирату везет много, но недолго. Надо тоже как-то приготовиться. Ведь я совсем не готов подохнуть.

Странно, думал Джаг. Я ведь в самом деле не готов. Я и не подозревал, что умру сегодня. Еще час назад все было отлично. Ничто не предвещало, черт возьми…

Все эти глупые планы – как я буду охотиться на корабли заморской компании. Как наживу себе горы денег и буду пьянствовать на них в тавернах по всему Морю Цепей. Черт, придется обо всем этом забыть.

И еще, по поводу черта. Боюсь, в загробном мире мне запланирована еще одна встреча с Козлом. Ха… Ха-ха. Тут уж точно нечего бояться. Ведь я буду уже мертв. А мертвого не убьешь.

Жалко только… Все это.

Джаг вдохнул морской воздух. Глубоко, всей грудью. Поглядел вокруг. Поднял голову кверху.

Проклятье, как же здесь хорошо. Почему нужно драться в такую отличную погоду? Только зря портить приятный день. Райское место. Но требует крови, чтобы цвести. Свежий ветерок, чистое голубое небо, солнце греет кожу. И эта вода повсюду. Синяя на глубине. Изумрудного цвета на мелководье, нежно-голубая на прибрежных шельфах. Я люблю эту воду. Черт, люблю ее всю. Синюю, голубую. Прозрачную – легкую, сквозь которую того и гляди упадешь на дно, что в сотне метров внизу. Черную, как смола, непроглядную, тяжелую, блестящую злым золотом. Она как раз весь день собиралась у нас по правому борту. Отрезала дорогу. Загоняла в ловушку.

Джаг взглянул на черное пятно на море. Тяжелая вода – это ее общее название. Научное. А ведь есть много других.

Ее зовут «След дьявола» в Мональфе. Проклятой водой, противоположность воде святой – в Антелузе. Самые суеверные сангриты зовут ее «Печать Урода». Старые пьяные моряки рекут ее мочой или же разлитой кровью Нечистого. Черная, черная вода – самый мрачный знак для морехода. Хуже только шторм, и то не всегда. Ее зовут еще тысячей имен, и теперь Джаг придумал ей новое.

Еб меня, это счастливая вода.

– Капитан, левый борт готов к залпу! – заорал с палубы Мубаса.

– Отставить! – скомандовал Джаг.

– Отставить что? – спросили сразу несколько голосов.

– Отставить все, мать вашу! Право руля! Перекидывай паруса! Курс на юг!

– Через четыреста метров тяжелая вода, капитан, – осторожно напомнил Соловей. – Повернем, и увязнем в ней.

Да, согласился Джаг. Увязнем в тяжелой воде, и сделаем линкору величайшую услугу – в тяжелой воде не повернуться для залпа, в то время как они смогут просто остановиться на месте и безнаказанно нас обстреливать. Нам не нужно в ней увязать.

– Соловей, побойся бога, у тебя целых четыреста метров. Ты уж сделай как нибудь, чтобы мы не увязли! Право руля, я говорю!

Вот оно, понял Джаг. Просыпается. Неожиданно, негаданно. То самое, чего не хватало раньше. Запал, искра – называть можно как угодно, но это он, то что гнало их с оголтелой яростью на абордаж, срубать бошки. То, что заставляло Атаульфа и Борво орать не своими голосами, прыгая на палубу врагу еще до того, как поставят мостики. То, из-за чего Бесстыжая в пылу драки рвала с себя одежду и махалась как чертиха голышом. То, что крутило руки Кужипа, словно заведенные, пока он без устали махал увесистыми тесаками и прорубал дорогу во вражеских рядах. Незримый огонь фарта, который разожжет дух в моряках Козла.

План родился сам собой. Он прост. И он сохранит нам жизни.

Соловей несколько мгновений рассматривал южное направление и обдумывал слова Джага. В какой-то момент его лицо просияло.

– Отличный план, капитан, – сказал он.

Он все понял. И оценил затею. Безбашенная. Но она поможет.

На лицо Джага сама собой наползала ехидная ухмылка.

Пару часов назад Джаг хорошо скорректировал курс корабля, чтобы он не попал в U-образную ловушку тяжелой воды и направил Козла по северной, внешней кромке западни. Теперь нужно было нырнуть прямо в раствор циркуля.

– Смена плана! – заорал Джаг на всю палубу. – Умирать больше не собираемся. За дело, живо! Право руля, обезьяны! Право руля! ПЕРЕКИДЫВАЙ ПАРУСА!

– Все равно не пройдем, – бросил Соловей, не отрываясь от штурвала. – Слишком быстро подходим!

– ЧЕРТ! – взревел Джаг. – Как нам пройти?! Думайте все!

– Связать паруса?

– А как разворачиваться? Дерьмо!

– Бросим якорь справа! Тут не глубоко…

– Не достанет, метров сто глубины тут есть, а это много…

– ЧЕРТ! ЧЕРТ! Как повернуть?!

– Надо облегчить правый борт, – внезапно посоветовал Кехт Грот. Джаг его и не заметил, а теперь глядел на него во все вытаращенные от напряжения глаза.

– Чего?

– Облегчим правый борт, тогда завалимся на левый. Под правильным парусом быстро развернемся.

Идея граничила с безумием. Так недолго и перевернуться. К тому же, как можно быстро облегчить правый борт настолько, чтобы он стал заметно легче левого?..

– Сбросим пушки!

Может сработать.

– Нет, только не пушки!

– Тогда груз, капитан.

– Дьявол…

Пушки. Мои любимые пушки. К тому же, не обязательно выбрасывать все пушки. Можно освободить только верхнюю орудийную палубу – в случае крена именно самые высоко расположенные объекты дают наибольший удельный вес.

Джаг бросил взгляд назад, за корму. В это мгновение линкор (черт, какой же он здоровый…), уже вставший на догоняющий и перехватывающий курс, разрядил шестерку носовых погонных орудий. Ядра пронеслись мимо и упали в воду далеко впереди, но одно таки попало – прямо в корму, в каюту Джага. Первый, пристрелочный залп. Дальше будет хуже. Продольные залпы чертовски опасны, даже несколько пушек могут причинить огромный вред. А мы даже не можем им ответить, да еще и собираемся выбросить часть наших орудий… Как воевать без пушек?

– Пушки с правого борта долой! – заорал Джаг. – Живо! Живо! Вы не ослышались! Выкидывай этих сучек в воду! Быстро!

На бортах зарычали от натуги. Последовало несколько гулких и тяжелых всплесков.

Избавшившись от нескольких тонн веса, корабль живо накренился на левую сторону.

– Сто метров до тяжелой воды! – предупредил Соловей. – Все-таки заденем, капитан! По самому краю клина. Ширина будет метров пять…

– К дьяволу! Проскочим! Приготовиться к удару! ВСЕМ ДЕРЖАТЬСЯ!

Козёл на полном ходу, под всеми парусами, натолкнулся на тяжелую воду. Джаг держался как мог, он все равно полетел и грохнулся всем телом на палубу. Удар погасил почти половину скорости корабля. К счастью, полоса тяжелой воды перед ними была слишком узкой, чтобы Козёл успел как следует в нее провалиться. Не успев зарыться в нее носом, корабль пересек другой край клина и вывалился на обычную воду. Судно шло со скоростью узлов в пять, не больше. Полные паруса могли дать двенадцать на обычной воде. Форсированные – все четырнадцать или пятнадцать. Но сейчас был не тот момент. В тяжелой воде от несоразмерной силы ветра мачты могли и не выдержать. Джаг смотрел то назад, за корму, на приближающийся линкор, то за борт.

Вот середина корабля прошла через черный клин. Вот две трети. Линкор тоже приближался под полными парусами. Пятьсот метров. Четыреста пятьдесят. Четыре сотни.

– Паруса хлопают!

– Мы теряем ветер!

– Так перекидывай! Живо!

Моряки уже суетились на реях, расправляя и перекидывая паруса под ветер. Минута, другая. Грянул залп погонных с линкора. На этот раз точнее. Сразу несколько ядер врезались в корму Козла. Одно из них прошло капитанскую каюту насквозь и вылетело на палубу через дверь.

– Перекинуть паруса, сукины дети! Живее! Или жить не хотите?!

– Прошли! – радостно крикнул Соловей. – Идем по обычной воде!

– Лево руля! – скомандовал Джаг.

– Крен не выправляется! – крикнули ему с носа. – Левый борт тяжелее!

– САТАНА, ТЫ СМЕЕШЬСЯ?! – взревел Джаг в неистовстве. – Мы уже выкинули десять пушек!

– Придется уравновесить борта, капитан, – напряженно сказал Соловей.

– Проклятье! Порази меня господь! Я проклинаю все на свете! Пушки с левого борта долой!

Авантийские полупудовки полетели за борт с тяжелыми всплесками.

– Встаем на ровный киль, – отметил Соловей.

– Еще бы, черт возьми…

Джаг глянул за борт – Козёл наконец перевалил через клин тяжелой воды, оставив его за кормой и выравнивался.

– Паруса стоят, капитан!

Джаг поднял голову – ветер надул паруса, и корабль с каждой секундой набирал скорость.

– Так держать!

Джаг, ковыляя с палкой, переместился к самым поручням кормы. Линкор был метрах в трехстах. То есть, на дистанции залпа. Если бы он сейчас стоял бортом, а не носом к Козлу, последнему пришлось бы не сладко.

Но пока он развернется, мы пройдем метров триста.

И тут его капитану придется решить – продолжать преследование по тяжелой воде, где огромный тяжелый линкор едва разовьет при хорошем ветре хотя бы четыре узла, или бросить это дело и вернуться на курс. И дело было даже не в скорости. Просто, входя в тяжелую воду, ты делаешь это на свой страх и риск. Потому что тут действительно нет никаких гарантий, что покинешь ее живым. То же самое можно было сказать и про обычное море. Но в тяжелой воде опасность была не в пример выше.

– Капитан! – заорали с орлиного гнезда. – Они перекидывают паруса! Разворачиваются на север.

– Да! – заорал Джаг. – Не по масти вам, гады, ходить по тяжелой воде! Она не для таких трусов, как вы! Валите прочь, авантийские сволочи. Покажите нам свою корму! Хотели достать Джага Марно в Море Цепей? Не сегодня, мерзкие парикастые педерасты!

– ДА! – ревела команда. – Да! Хрен вам, авантийцы! Не достанете! Кишка тонка!

Джаг поднял подзорную трубу, оглядел линкор. Моряки сновали по вантам, перекидывали паруса для разворота. Джаг уже собирался убрать трубу и вздохнуть с облегчением, когда заметил на носу линкора черную фигуру.

Он пригляделся. Это был рослый мужик, весь в черном, воротник закрывает щеки, а треуголка надвинута на самые глаза. Он смотрел на Джага без трубы. При взгляде на него что-то словно зародилось в груди и кольнуло сердце. Но Джаг так и не понял, что.

Лишь, неясно, почему, сунул руку в карман и потрогал монету.

Линкор и вправду разворачивался на север. Не хотел идти в тяжелую воду. В ней думать нужно не о погоне, а о выживании. Джаг сделал свою ставку. Авантиец спасовал.

Вот и все.

Надеюсь, это все на сегодня, подумал Джаг, внезапно ощутив усталость.

– Тяжелая вода по курсу!

Ну да, вспомнил Джаг. Осталось это.

– Связать паруса, всем держаться, приготовиться к удару. Вы знаете, что делать, господа пираты.

Под спущенными парусами корабль сбавил скорость и на границе раздела вод начал мягко проваливаться в блестящую черную гладь.

Радость команды медленно улетучивалась. Многие из них знали, что такое – оказаться в тяжелой воде.

И самые быстрые уже успели задуматься, что, может быть, им не так повезло, как казалось пару минут назад.

11. В море становится тесно

Где-то в Море Цепей

Закончив отливать, Джаг подтянул штаны, завязал шнурки на ширинке, затянул ремень на поясе и сплюнул за борт. Так работали нужники на всех кораблях на свете. Море – не суша, все примет. Потому справляли нужду моряки таким вот способом – прямо за борт. С легкой никаких сложностей – встал к фальшборту и поливай море-океан. Для тяжелой – есть на каждом корабле специальное приспособление под названием «гальюн», которое моряки не любили за одну его неприятную особенность – сидя на нем и размышляя о жизни, можно легко оказаться в море.

Гальюн находился под бушпритом, на открытом воздухе. Может смыть волной, если не держаться за канаты, может даже сдуть внезапным порывом ветра. А оказываться за бортом обычно верная смерть.

К тому же, когда на десятки километров вокруг тяжелая вода.

Это все усложняло. Если упал за борт в обычной воде – смерть. То в тяжелой – вдвойне. Чтобы выплыть из нее, нужно быть отличным пловцом, да и этого будет мало. Джагу довелось раз в жизни побарахтаться в черном пятне, и повторять он не собирался.

Гребешь, а она не загребается. Словно масло, огибает твои руки и ноги, и от нее почти не отталкиваешься. Пытаешься держаться на поверхности, и все равно тонешь. Если не шевелиться, то просто уйдешь на дно. Потому как плотность ее и ахедронова сила в ней ниже, чем в обычной. Когда шевелишься, то ты на поверхности. Но любой человек когда-то устает. И тогда все. На прием к владыке морей.

Потому моряки побаивались ходить на гальюн. И это влекло за собой последствия. Вчера Джаг обнаружил говно в трюме. Почти половину мешка. Один человек не мог столько навалить за двое суток, что они в тяжелой воде. Срали группой.

Дело было гораздо сложнее, чем казалось на первый взгляд. Никто не признается, и этот случай необходимо расследовать чем быстрее, тем лучше. Ведь если закрыть на это глаза, скоро гады засрут весь корабль! К несчастью, круг подозреваемых включал всю команду, а это – сто пятьдесят с лишним человек. И Джаг решил заранее не исключать никого, даже самых, казалось бы, храбрых и смелых.

Перво-наперво, поразмыслив в своей койке, Джаг набросал список тех людей, кого точно видел на гальюне со времени входа в пятно – этих вычеркнуть сразу. Достаточно смелые, чтобы опорожниться по-человечески, а не срать тайком в трюме как крысы.

Из них Джаг решил составить временный комитет расследователей. В него вошли Борво Глазастый, Атаульф Тяжелый (в этих людях Джаг почти не сомневался), а также Сурбалла Бесстыжая (в этой козлице Джаг не сомневался никогда). Прозвище пришлось ей как нельзя в цвет, эта негритянка вообще не ведала стыда и легко шла на гальюн в окружении десятков мужиков на палубе. На нее уже и не глядели – признали за свою.

Этим людям Джаг сообщил детали ситуации. В свою каюту не звал, чтобы не вызвать лишних подозрений у затаившейся банды засранцев. Вместо этого, подошел сам к каждому и изложил суть дела. Каждый из названных был возмущен происходящим, уговаривать заняться расследованием никого не пришлось.

К утру следующего дня у Джага имелся отчет. Более половины моряков было вычеркнуто из списка.

Кроме того, Джаг все же решил сделать разумное исключение для некоторых членов команды.

Гаскар Монтильё был вычеркнут из списка подозреваемых. Он все еще не отошел от бандитского яда, валялся в своем гамаке на жилой палубе, ходил с палкой, как Джаг, а то и с помощниками. Нужды справлял в ведро, но и сам за собой выносил, даже ведро мыл, спустив в море на веревке. Этот лис имел понятия о чести и самоуважении.

Также, из под подозрения выпала Марна, Таша и еще несколько негритянок. Они организовали дамскую уборную в крохотном закутке в носу корабля на третьей палубе. Об этом рассказал Джагу Атаульф – он засек там одну из негритянок и деликатно (это значит – не избивая) допросил, а также осмотрел все. К счастью, случай был выдающийся – уборная, пусть и обустроенная в тайне, была чище многих других помещений судна. Там было ведро, которое плотно запиралось крышкой, чтобы не шла на палубу вонь, а полы мылись каждый день – это Джаг узнал уже из личной беседы с Марной.

Что поделать, думал Джаг. Все таки, без стыда баба – не баба, даже черномазая. Исключение составит разве что Бесстыжая. Но она – отдельный разговор.

Соловья засекли на гальюне на закате, когда еще не зашло солнце. Сидел и мурлыкал себе под нос какую-то моряцкую песню. Чуть позже на благородном сиденье также побывал Ваба, а за ним – Мубаса.

Сурбалла рассказала, что Кехт Грот был на гальюне уже в сумерках и несколько его человек посещали трон в течение дня. А поздно ночью в отхожее место наведался и идальго.

Из личного опыта, а также из одной умной книги Джаг твердо знал, что цепочка превращения еды в дерьмо у человека длится обычно несколько часов, но можно терпеть и сутки, и даже двое – зависит от того, чего и сколько есть. Но каждому нужно по нужде в разное время. Иногда к гальюну собиралась очередь, чаще приходили по одному, большую часть времени не было никого.

В ходе расследования Джагу и его комитету удалось вычеркнуть из круга подозреваемых почти всю команду. Велев обождать еще сутки и наблюдать, не появится ли кто из оставшихся на отхожем месте, чтобы быть уверенным на сто процентов, Джаг отмел еще двух подозреваемых – моряков из людей Кехта.

Итог на нынешний день был таков: пять негров не были на гальюне двое суток.

Все пятеро стояли сейчас на палубе, а позади каждого стоял человек с оголенным мечом. Джаг не звал народ специально – вся команда собралась сама собой.

Он прошел два шага к ним, покачивая рукой на рукоятке меча в ножнах и сильнее нужного ударяя палкой в пол. Остановился перед ними, и заорал на них что было сил, не обращая внимания на закипающую от каждого звука боль в ребрах.

– Засранцы! Говнюки!

Пятерка негров заголосила наперебой, глядя на Джага одуревшими от страха глазами. Разбираться тут не было нужды – они сами выдали себя в первые секунды, когда их взяли под стражу. Конечно, Джаг немного поспособствовал этому – рассказы о протягивании под килем и подвешивании за ноги и о том, что случается с протащенными и подвешенными, мало кого оставят равнодушным. Сомнений не было еще и до этого – что за человек может не гадить двое суток? Но теперь их и быть не могло.

– Разве этому я вас учил, гады?! Разве этому вас учил рабский трюм?! Разве вам нравилось там жить в окружении вони и дерьма?! Борво, принеси мешок с дерьмом.

В толпе хохотнули. Борво с Атаульфом, кривя морды, подтащили злосчастный мешок, и бросили перед пятеркой негров.

– Надо же, сколько нагадили, черви, – задумчиво проговорил Джаг, обходя мешок.

Он подошел к одному негру, приблизился к нему лицом к лицу.

– Всей сучьей бандой туда срали, да?

Он отошел и встал перед ними всеми.

– А знаете, что вы на самом деле сделали? Вы не просто обосрали мой корабль. Вы еще и испортили хороший мешок. В нем же говно, правильно? И поэтому, ни один честный моряк в нем ничего хранить не станет.

Он обратился к толпе:

– Я прав?!

– ДА! – стройно отозвалась толпа. – Еще сранье мы за говнюками не убирали!

– Придется мешок выкинуть. – сказал Джаг, и, прищурившись, обратился к неграм:

– Теперь осознаете тяжесть своего проступка?

Те наперебой принялись уверять – да, осознают. Джаг прервал их скулеж взмахом руки.

– И вот, я думаю. Мне стоит выкинуть за борт этот мешок с дерьмом?.. Или выкинуть сразу все шесть?

Толпа моряков взорвалась радостными воплями.

– Да Джаг! Выкинь в море этих свиней!

– Они нам не нужны!

– Нечего гадить на борту!

Под громкий рев толпы Джаг приблизился к неграм.

– Видите? Все эти люди не любят жить среди смрада. Этот корабль – их дом!

– Да! – орали в незатихающей толпе. – Козёл – наш дом! Дьявол, мы все тут живем!

– Я решил! – крикнул Джаг, перебивая толпу. – Заткнитесь все, я решил, что с ними делать!

Толпа медленно утихла. Дождавшись, пока можно будет говорить, Джаг наконец произнес, обращаясь к самому ближнему ниггеру из засранцев:

– Вот скажи мне, моряк, почему ты это делал? А? Ты ведь боялся? Боялся упасть в море и утонуть, верно?

Негр не отвечал, но, когда Джаг уже был готов по-настоящему разозлиться, дернул головой, что было похоже на утвердительный кивок.

– Вот видите, он просто боялся, – сказал Джаг. – Только и всего.

– Трусам на борту не место! – выкрикнул кто-то из толпы, и согласный гул его поддержал.

– Но! – Джаг несогласно помахал руками. – но-но! Давайте честно, господа. Боимся мы все. Боимся, когда идем на бой. Когда меч в руке и пули свистят над головами! Давайте признаем это, не боится лишь дурак…

– Мы воды не боимся, Джаг. И тяжелой тоже. Мы все ходим на гальюн!..

– ДА-А! – поддержала толпа уже стройнее.

– Мы не трусы, капитан, не ровняй нас с ними!

– Ладно, негодяи! Ладно! – заорал Джаг. – Я вижу, тут у меня собралась целая святая, мать ее, рать истинных смельчаков, да?!

Народ все еще был недоволен, но немного охолонул, гул голосов утих до состояния, при котором можно говорить, не повышая голоса.

– Все, что я хотел сказать, – примирительно проговорил Джаг, и поглядел на Марну, которая стояла в переднем ряду, с краю. Та едва заметно ему кивнула.

– Это то, что Господь велел нам всем прощать!

Толпа неодобрительно загудела, но Джаг быстро отреагировал:

– А ну, умолкните живо! Кто тут не уважает Господа нашего Эйяса?

Недовольство медленно утихло.

– Если уж господь велел… – Джаг сделал эффектную паузу. – То кто мы такие, чтобы ему перечить?

– Так, что ты решил с ними делать, капитан? – выкрикнули из толпы.

– Я решил, что все они отправятся за борт! – объявил Джаг.

Толпа оглушительно взревела в одобрении, а негры завизжали. Один упал на колени, выкрикивая какие-то мольбы, другие последовали его примеру и заголосили еще пронзительнее, но тумаки от надсмотрщиков их быстро угомонили. Когда всеобщий гул поутих и все увидели, что Джагу еще есть, что сказать, он добавил:

– Но только если господь того хочет.

На это толпа отреагировала единодушным недоумением. Моряки явно не поняли смысла. Они стали переглядываться и негромко обсуждать услышанное – что это, черт возьми, значит?

– Будет все так! Сейчас этим гаденышам ввалят по пять плетей, а потом решится их дальнейшая судьба: остаток дня они проведут на гальюне. По очереди. По два часа каждый. И если господь пожелает отправить их в морскую пучину – то так тому и быть! Ежели нет, то это послужит им хорошей тренировкой на будущее. Кто не свалится в море, будут назначены драить палубу на две недели вперед!

Финальное решение оставило большую часть команды, в том числе и самих провинившихся, довольными. Под громкое улюлюканье толпы Джаг направился в свою каюту. За спиной слышались вопли негров, с которых стаскивали рубахи, а также грозный лающий рев голосов Атаульфа и Борво, которые решили самоназначиться на экзекуцию.

Когда он был у двери своей каюты, свистнула первая плеть, и палубу огласил надрывный визг.

Значит, подумал он, с этим покончено.

– Марна, – позвал он.

Он всю дорогу чуял, как она следует за ним.

– Да, капитан…

– Мне кажется, кто-то из команды может попытаться помочь господу отправить этих погадков на дно. Проследи, чтобы этого не было.

Она ничего не сказала, но Джаг знал, даже не глядя, что она сейчас кивнула. За этим она и пришла. Не услышать этот приказ. А, скорее, убедиться, что Джаг намерен был его отдать.

Он закрыл дверь, прошел через каюту, опираясь на палку, к своей кровати и улегся на ней, поставив палку в угол, куда обычно ставил ремни с мечом. Полежал, расслабил все мускулы. Боль в ребрах отступала. Джаг уже почти привык к ней и затруднялся сказать, насколько лучше стало за прошедшие дни.

Уже больше недели с палкой хожу, думал он. Может, пора бы ее бросить?

Джаг встал с кровати, сделал несколько шагов без палки.

Ходить можно. Больно, но можно. Да и вообще, доколе ему, Джагу Марно, известному также как Буйный Джаг, придется позориться перед командой и ходить с палкой, как старый немощный дед!

– Все! – решил он. – Буду ходить без палки!

Но решительные заявления требуют много воздуха, чтобы их произнести. С последними словами Джаг вдохнул слишком много. В раздувшееся легкое уперся синяк вокруг поломанного ребра.

– Ух! Ё…

Он кое как доковылял до кровати, держась за ребра и аккуратно улегся грудью вверх.

Как же, хорошо, что кровать уцелела – подумал он между делом.

Кровать меньше всего пострадала от продольного обстрела из погонных орудий того проклятого линкора заморской компании. Да и в целом, повреждения тянули разве что на легкий испуг. У линкора было шесть погонных орудий, и сделал он три залпа. Большая часть ядер пролетела мимо. Два угодили в каюту Джагу, разгромив шкаф с книгами и шкаф с одеждой, да так и остались кататься тут по полу (Джаг их сам выкинул). Их энергии не хватило, чтобы проломить еще и обшивку из крепкого бруса – летели на излете. Одно попало в трюм, прямо в загон к свиньям, убило поросенка на радость команде, которая тут же его зажарила. И еще одно ядро угодило в парус – дыру в нем уже заплатали. Да только что с этого толку, когда они и так висят, словно вымя околевшей шлюхи?

И все же, напомнил себе Джаг. С одной проблемой покончено.

Осталась, правда, еще одна.

Как добраться до места встречи по тяжелой воде.

Да еще и без единого дуновения ветерка.

Нужно как-то выбираться из тяжелой воды. Срочно нужен план.

***

– Значит, это типа твой план?

Джаг все еще не оставлял надежды на то, что сказанное было шуткой. Он подался вперед, опираясь локтями на стол, медленно осмотрел своих старшин и офицеров. Однако, по их лицам он понимал, что оно таковой не являлось.

Одиннадцать человек, все важнейшие люди команды, собрались перед капитанским столом полукругом. Справа от Джага стояла Марна, там, где и полагается быть старшему помощнику капитана. За ней – Ваба, старший у плотников, Мубаса, старшина пушкарей, Гаскар Монтильё, главный у мушкетеров – пока еще с зеленой мордой, но уже стоит на ногах, и Соловей, навигатор Козла. Слева была Сурбалла Бесстыжая – толковая абордажница и просто бесстыжая баба, Идальго – странный, но крайне полезный тип, Кужип, страшный и ужасный видом черномазый бес, Борво Глазастый и Атаульф Тяжелый – пара закоренелых урок, которые давно уже сделались друг другу неплохими друзьями. Прямо напротив Джага стоял новый человек в команде – Кехт по прозвищу Грот, ранее – сиделец авантийской тюрьмы, не так давно – моряк на борту клеббы Палавен, которая так и не досталась Козлу. Именно он выступил с планом спасения из тяжелой воды.

– Вы ведь тоже это слышали! – сказал Джаг, оглядывая своих помощников в поисках поддержки. – Это же шутка, да?

Никто, кроме Соловья, не произнес ни слова, да и тот, судя по голосу, чувствовал, что «решение», предложенное Гротом, явно требует проработки.

– Нам в любом случае нужен какой-то план, капитан, – сказал он осторожно. – Мы все, конечно, открыты для обсуждений и предложений, но, по правде говоря, предложений не слишком много.

– Верно, – подал голос Гаскар. – По правде говоря, предложение всего одно.

– Ветра, ведь, все нету, – озадаченно заметил Борво.

– И давно, – согласился Атаульф.

Кужип сложил могучие руки на груди:

– Тяжелый вода – плохо дела. Ветер нет – плохо дела. Тяжелый вода и ветер нет – плохо-плохо дела.

Несмотря на плохой авантийский, Джаг не мог не согласиться – подытожил он крайне резонно.

Кехт Грот кивнул:

– Капитан, ты прежде подумай. Нам деваться-то некуда. Черной воде края не видать. И ветер невесть когда появится. А это – я ж не просто так от балды предлагаю. Я ведь много лет… Не веришь, так я покажу!…

– Нет, я верю. Я верю!

Джаг остановил его, замахав руками, когда Грот уже собирался стянуть рубаху, чтобы продемонстрировать доказательства. До того, как ходил с пиратами по морю, оказался в тюрьме и оттуда попал в команду Палавена, Грот, как и многие его люди, был моряком. А конкретнее, служил на галерах, о чем свидетельствовали многочисленные характерные наколки, неизменным атрибутом которых были весла.

– Значит, весла, да?

Джаг не собирался прятать скептического настроя в своем голосе.

– Стало быть, Козёл пойдет на веслах? И так мы выйдем из тяжелой воды и дойдем до места встречи. Я ничего не упустил?

Все молчали.

– Ах да, – Джаг разразился ехидством. – Весла! Как я мог забыть. У нас ведь есть весла! Это нам поможет. У нас есть отличные двухметровые весла для шлюпок! И если в весле два метра длины, а от орудийного порта третьей палубы до водяной линии тоже примерно два метра… Миссиры, я вижу это примерно так: на каждый порт нужно по одному человеку с веслом. Привязать каждого гребца за ноги и вытравить за борт, чтобы он, подвешенный вниз головой, хотя бы доставал веслом до воды. При той скорости, которую Козёл разовьет таким способом, надо еще подумать, что случится раньше – у нас кончатся припасы, или мы все передохнем от того, что кровь зальет мозги.

– Весла можно сделать…

– Из чего? Разобрать корабль? – Джаг фыркнул. Тот, кто предложил ему такую идею, явно не в себе.

– Я вперед прыгну за борт, чем позволю разбирать на весла мой Козёл! А за борт я не прыгну, ты уж будь уверен.

– Не, капитан. Не надо ничего разбирать.