Текст книги "Тяжёлая вода (СИ)"

Автор книги: Arno

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц)

Тяжёлая вода

1. Черный день

Черт знает, где…

Джаг очнулся черт знает, где, когда солнце было уже высоко. Голова страшно болела от жуткого похмелья. Оказалось, что он уснул в дровнике. Память о вчерашнем дне как отрезало. Почему он так нажрался, понять Джаг не мог.

Настроение было скверным. Постепенно приходило осознание того, что ночевал он вовсе не в своем дровнике. Об этом он догадался, когда увидел во дворе пристально смотрящую на него старуху.

– Эй, мадам, где я нахожусь? – хрипло рявкнул Джаг, вылезая из под дров, под которыми он сегодня спал.

– В дровнике моем, вестимо, – проскрипела бабка. – Ух ты гад такой! Поганец, окоянный, негодяй! Как буянил вчера! Весь люд по деревне перебудил.

– Ах ты карга! – огрызнулся Джаг, вставая. – Я и так понял, что я в дровнике! Я спрашиваю, что это за место?

– Демон! Порокляну! Прокляну!

– Кого ты проклянешь, кляча? Я тебе дам, «прокляну»! – Джаг замахнулся кулаком:

– А ну, говори, что за место? Далеко до города?

– Деревня Рыжий сад. А до городу час на лошади. Каков негодяй, а…

– Премного благодарен, – рыкнул Джаг.

Отряхнув синий с золотом офицерский мундир, он широким шагом двинулся мимо старухи на выход со двора.

– Приношу извинения за неудобства.

Пешком до города выходило часа три-четыре. Как он здесь оказался, Джаг не имел ни малейшего представления. Но зная себя, не нужно было долго думать над возможными исходами вчерашнего вечера.

Пил Джаг, сколько себя помнил, всегда без меры, пока не потемнеет в глазах. Но на этом попойки никогда не заканчивались. Изредка, когда кто-то оттащит его домой и закроет на ключ, привязав еще и для верности за руку к кровати – тогда и только тогда происшествий не случалось. В остальных случаях… Джаг мрачно сплюнул, представляя себе темную мешанину из драк, разбоя, вандализма и дьявол знает, чего еще.

В груди начал появляться неприятный холодок.

– Только бы не убил никого, – негромко произнес Джаг свои мысли вслух. Меч Джага был на привычном месте, в ножнах на поясе. Последовав волнующей до мурашек догадке, Джаг тут же обнажил клинок.

Чистый. Крови нет.

Значит, повезло – с облегчением подумал Джаг. – Хотя, это еще ничего не гарантирует. Но уже немного обнадеживает.

Деревня Рыжий сад представляла собой несколько косых халуп вдоль дороги. Таких, наполовину вымерших деревушек, в Авантии не перечесть. Полтора десятка домов и едва ли не меньше жителей – не удивительно, что никто не встретился на пути. Хотя боковое зрение порой выхватывало острожно наблюдающие за ним тени в темных провалах за окошками. Здесь его боялись.

И правильно. Когда я пьяный – уж лучше меня сторонись…

Джаг уже миновал дома и шагал по пыльной колее, изо всех сил пытаясь припомнить, что происходило вчера ночью.

Он хорошо помнил только то, как под вечер вывалился из дома, уже весьма не трезвый, и намерений своих припомнить никак не мог. Зато он помнил, что сегодня последний день его побывки и до захода солнца нужно было явиться в порт и попасть на борт судна Каландор, которое отплывало на острова Малой Цепи завтра с рассветом. А дальше Джаг вместе со своей морской десантной бригадой проведет год в колониях, на острове Муйянка в составе городского гарнизона губернатора Стрента.

Вчера Джаг полагал, что как проснется, сразу отправится искать свой корабль. Занять хорошее место, познакомиться с кем-нибудь из команды и из таких же аванских солдат, которые едут с ним в колонии. Теперь было очевидно, что многого в своем плане он не учел. Хорошо было бы попасть на корабль к вечеру. Идти-то еще далеко. И чертово похмелье совсем убивает. Бутылка грога сейчас была бы как нельзя кстати.

Дорога обещала быть долгой и скучной, а из спутников рядом будут только головная боль, пересохшее горло, тошнота и беспокоящая неизвестность по поводу того, как много он вчера накуролесил. Джаг уже готов был отдаться на растерзание несущимся по кругу в его голове мыслям о том, какие ужасы он мог учинить в винном беспамятстве, как вдруг из за холма послышалось лошадиное ржание.

Если верхом, то до города всего час, – вспомнились Джагу слова старухи. Ноги понесли его быстрее.

Странная, граничащая с безумием, идея поймать лошадь, тем не менее, выглядела вполне верной в похмельном сознании.

Свернув с дороги, Джаг бегом поднялся на холм. Отсюда было отлично видно поле внизу, покрытое колышущимися на ветру покровами желтого зверобоя с островками бледно-розового бодяка. На фоне пестроты прелестно выделялась парочка оборванцев, которые захомутали черную кобылу и куда-то ее вели. Вернее, пытались. Кобыла явно была против. Джаг быстро направился к ним.

Оба были смуглолицыми, темноволосыми. Носили безрукавки на голое тело. На груди у одного была наколка в виде колеса с надписями на централитянском на каждой спице.

Чавалы, понял Джаг. Гребаные скотоложцы и ворюги.

Эти двое тоже увидели Джага. Но что-то в нем их очень насторожило.

Ага, – подумал он, доставая меч. – Теперь-то все ясно.

Сталь выпрыгнула из ножен с приятным звоном.

– А ну стоять на месте, конокрады вонючие! – заорал он, прибавляя ходу.

Чавал это не на шутку напугало. Они бросились наутек, но лошадь, которую они пытались вести, как и прежде, совсем не собиралась так просто расставаться со свободой. Один чавал убежал далеко вперед, но, обернувшись, заметил, что второй никак не может справиться с конем, и поспешил на выручку.

– Стоять, говорю! – рявкнул Джаг на ходу, – а не то порублю как репу!

Глядя, как расстояние между ними сокращается, чавал с конем начал громко и отчаянно звать своего напарника. Тот, в ответ, тоже стал громко и истерично уговаривать его бросить добычу и спасаться.

Когда Джагу оставалось до чавала всего несколько шагов, и пора было решать, рубить ли его сразу мечом, или сначала угостить кулаком, чавал, наконец, сдался, бросил узды и что было сил рванул прочь.

Джаг почти сразу подхватил брошенную узду. Глядя вслед удирающим чавалам, Джаг сплюнул вязкую с похмелья слюну и постоял, чтобы продышаться. Бег после вчерашних возлияний здоровье ничуть не укреплял, но настроение заметно улучшилось.

Конечно, думал Джаг, в этой ситуации я ничуть не лучше этих парней. Ведь я не собираюсь эту лошадь возвращать хозяину. Но ведь далеко не всегда все выходит по справедливости. К тому же, мне кобыла выгоды не принесет, долго я ей пользоваться не буду. На корабле она мне не понадобится.

С почти-что чистой совестью Джаг запрыгнул на кобылу. Без седла неудобно, но сейчас не до того. Надо только немного потерпеть. А как доберусь до судна, там отосплюсь как следует.

***

Проезжая верхом по петляющих улочкам города, Джаг все отчетливее ощущал присутствие некоего довлеющего ощущения. Чем ближе он подбирался к дому, тем тяжелее становилось на душе. Странная тоска, пробужденная чем-то глубоко внутри, незримым органом чувств, который уже знает кое-что ужасное, но еще не может донести это до сознания. Но что-то ужасное было совершенно точно.

Очень медленно воспоминания о вчерашнем дне возвращались к Джагу размазанными, неразборчивыми обрывками, и чем дальше, тем сказочнее все выглядело. Джаг помнил большой банкет с музыкой и танцами, множество людей в офицерских мундирах – натертые до блеска бляхи ремней, золотые эполеты; наряженных в объемистые платья женщин с массивными прическами и обвешанных блестящими украшениями.

Это абсолютно не вязалось с пробуждением в дровнике, в деревне где-то далеко за городом. Однако, Джаг видел на себе парадный мундир, одеяние как раз для званого банкета. Немного, правда, поистрепавшийся.

Как я там оказался? – в который раз вопрошал сам себя Джаг. – Дьявол разберет. И, похоже, все гораздо хуже, чем можно было предположить.

Интуиция настойчиво подсказывала, что ничего доброго впереди не будет и требовала быть постоянно настороже.

– Ливером чую, – буркнул Джаг. В груди у него вновь дало о себе знать холодное чувство.

Когда Джаг подъезжал к дому, стало ясно, что дело дрянь, и новая волна холода прокатилась в груди Джага. Пахло горелым, как после пожара. Сознание отчаянно цеплялось за почти незримые возможности, вдруг «обойдется». Но непреклонная чуйка говорила, что таких совпадений не бывает. Выехав из-за поворота, Джаг убедился в этом. Дом как следует выгорел. Когда-то он был двухэтажным и довольно крепким. Дом семьи, который Джаг унаследовал от своего отца. Теперь он представлял собой кучу кое-как держащихся друг на друге головешек. Окна смотрели на улицу черными провалами, доски и бревна почернели. Глядя на них легко было представить, как языки пламени вырывались из окон, обгладывая сухое дерево. Земля перед домом превратилась в грязное месиво с мутными лужами. Должно быть, пришлось вылить немало воды, прежде чем огонь удалось унять.

Джаг медленно слез с лошади. Сапоги чавкнули в грязи.

Вот это я напился, – мрачно подумал он, пытаясь перебороть нарастающий страх внутри. Все происходящее и произошедшее все больше напоминало какой-то кошмар.

На улице кучками стояли и разговаривали люди. Время от времени они бросали взгляды на выгоревший дом, и становилось ясно, что они обсуждают ночное происшествие.

– Эй, что тут произошло? – спросил Джаг, приближаясь одной из групп людей.

– Ваш дом сгорел, миссир, – ответила ему стареющая женщина, одна из соседок, Джаг смутно помнил ее в лицо, но имени не знал.

– Это сложно не заметить, – мрачно отозвался Джаг, – я спрашиваю, что тут случилось.

– Масса Джаг!

Обернувшись на крик, Джаг увидел свою служанку– Ногри, толстую негритянку. Видимо, ей удалось пережить пожар.

– Ногри, иди сюда, – Джаг пошел ей навстречу. – Что тут случилось?

– Дом гореть, масса Джаг! – воскликнула Ногри. Запыхавшись, она остановилась перед ним, и повторила это еще несколько раз.

Я что, похож на слепого?

– Да, я догадываюсь, – проворчал Джаг, все больше и больше страдая от головной боли, которая усугублялась все нарастающей бредовостью происходящего.

Ногри пустилась рыдать, причитая то на авантийском, то на своем негритянском. Джагу уже давно надоело количество вопросов и полное отсутствие ответов на них. Он взял ее за плечи и встряхнул. Не вкладывая злость, только привести в чувство.

– Ногри, я ради твоего же здоровья надеюсь, что это не ты спалила дом! Скажи мне, какого дьявола…

Ногри, услышав это, на миг замерла, словно набирая воздуха, а затем зарыдала еще громче и надрывнее.

Джаг зарычал от бессилия. Он с трудом сдерживался, чтобы не заорать на всю улицу. Он чувствовал, что от злости его буквально сгибает пополам.

– Кто это сделал?! – рявкнул Джаг, не глядя на Ногри. Ему было плевать, кто ответит на этот вопрос, Ногри, или кто-то другой. Ему нужно было знать.

– Я хочу знать, дьявол меня подери! Я хочу знать, кто спалил мой чертов дом!

Он еще раз тряхнул свою служанку, скорее машинально, от злости. Но та вдруг, сквозь рыдания, ответила.

– Чавалы, масса Джаг. Они гореть дом, масса Джаг!

Чавалы?

Джаг попытался припомнить, чем он мог насолить чавалам. Но когда ты не помнишь даже, что было вчера, эта затея оказывается не очень продуктивной.

– Дьявол, а что я сделал чавалам?! – рассеянно бросил Джаг в пустоту. Такого исхода он совершенно не ожидал.

– Они говорить, они приходить и убить вас масса Джаг.

– Они? меня?! – в ярости спросил Джаг. – Да я их сам перережу к дьяволу! Где эти макаки немытые? Куда они ушли?!

– Они говорить, они искать вас город! Сегодня. И завтра. И месяц. И год!

– Меня не надо искать, я здесь! – рявкнул Джаг. – Я офицер короны, меня зовут Джаг Марно, и этим потаскухиным отродьям не искать меня надо, а прятаться и бежать.

Он повернулся к людям, которые столпились по обе стороны улицы, наблюдая за представлением.

– Вы все! Я хочу, чтобы вы рассказали всем своим знакомым, а они ¬¬– всем своим знакомым, чтобы раструбили на каждом углу и в каждом закоулке о том, что я, Джаг Марно, жду этих грязных оборванцев здесь! Пусть приходят, если хотят смерти, а ежели нет, то я их сам достану и вытащу им кишки через жопу!

Народ, удовлетворившись зрелищем, стал расходиться. Ногри, видимо, немного успокоилась, увидев хозяина в здравии и привычном расположении духа.

– Масса Джаг, я сохранить золото и ваши бумаги.

Она показала кошель с золотом и кожаную сумку, из которой торчали документы. Джаг запрещал служанке трогать что-либо на своем столе, но сейчас нарушение не имело никакого значения.

В сумке были бумаги, подтверждавшие личность Джага, право владения домом и земельным участком, а также, среди многих других, документы на рабыню служанку по имени Ногри.

– Дома у меня теперь нет, – сказал он, – значит и домработница не нужна. Забирай это, ты теперь свободна.

Он протянул ей документы.

– Я не знаю, как это оформлять. Да и хрен с ним. Если кто-то спросит, ответишь, что я тебя освободил. Сколько денег вынесла? Забери все и уматывай отсюда, пока не приехали эти лишенцы. Кобылу тоже возьми, она мне теперь без надобности.

Служанку, похоже, охватило оцепенение. Она с открытым ртом смотрела на Джага расширенными от волнения глазами и с трудом выговаривала слова.

– Масса Джаг…

– Все, я теперь не твой масса. А ты – не служанка, а свободная и состоятельная чернозадая сучка. Найди жилье и работу, но не как рабыня, а за деньги. В общем, разберешься. – Он выудил из кошеля несколько золотых монет, остальное вручил служанке. – Все, уходи отсюда. А я пойду глотну рома. День сегодня не задался с самого начала.

Оставив свою бывшую служанку, которой едва удавалось справляться с шоком (бедняга натерпелась за этот день), Джаг зашагал куда ноги ведут, с намерением промочить высохшую от похмелья и злобных восклицаний глотку. Пять золотых такатов – все, что у него осталось. Вполне достаточно, чтобы пить несколько дней. А большего, Джаг чувствовал это так же, как до этого ощущал, что сгорел его дом, – ему уже и не надо.

Черт возьми, – думал он про себя, – в один момент превратился в бездомного, и это из за каких-то чавал вонючих! Что же теперь делать-то? Как жить?

Было около трех часов после полудня, до заката еще далеко. Джаг взглянул на золотой такат, который вертел в пальцах. С одной стороны на такате был выбит профиль короля авантийского, Ривы и Мантиллы и обоих Цепей, великого протектора Траверса и западных доминионов, Винвана Четвертого. На другой стороне – герб Авантийской империи – лев, держащий в лапе весь земной шар.

Если выпадет король, то все будет хорошо, – подумал Джаг, и подкинул монетку.

Выпал герб.

Прорычав проклятье, Джаг убрал монету в карман. На пути виднелось питейное заведение – Бухая кобыла. Джаг, не задумываясь, завернул туда.

Посетителей было не много, основная масса придет к вечеру, после работы. Это даже и к лучшему. Джаг не хотел ни с кем разговаривать. Он уселся за стол, лицом ко входу и заказал бутылку рома.

Служанка скоро принесла ему бутылку и стакан. Джаг быстро налил и выпил. Ощущение внутри было такое, словно воду плеснули на высохшие раскаленные камни в бане. Все аж зашипело от животворного рома, пропитывающего внутренности. После второго стакана настроение улучшилось. Захотелось есть, и Джаг заказал жареную свинину. Взглянув на него повнимательнее, отметив помятый вид мундира, служанка на этот раз попросила деньги вперед. Джаг бросил на стол монету, которая быстро исчезла в руках служанки, и та с натянутой улыбкой умчалась готовить, заверяя что все будет очень скоро.

Джаг глотнул еще рома.

Что же я сделал чавалам? – размышлял он. – Что такого, за что они готовы меня целыми днями искать по городу? Как я стал для них врагом номер один, страшнее дьявола?

Но воспоминания никак не проявлялись. Лишь изредка проскакивали в сознании рваные картины. Кровь, огонь, злость. И от этого уже самому делалось жутковато.

Похоже, я все таки кого-то убил.

Господи. Черт возьми.

Что-то кольнуло, глубоко в сознании. Что-то, что предвещало новую беду. Джаг насторожился. Огляделся по сторонам. И сразу все понял.

На входе в заведение показались люди. Большая толпа.

Чавалы, – подумалось ему. Быстро же нашли.

Но спустя пару мгновений, он понял, что ошибся. Эти люди были одеты в дорогие камзолы, некоторые – в офицерскую форму королевского флота и армии, в париках и треуголках. Они явно не были завсегдатаями подобных заведений, и пришли сюда не напиться, а с другой, очень конкретной целью.

Остановившись в дверях, они бросали на него пристальные взгляды и переговаривались.

– Это он, – разобрал Джаг отдельную фразу.

Ситуация принимала новый, более невразумительный оборот. Чавалы, кажется, попались слишком умные. Решили сами не лезть на рожон, а вместо этого взять Джага административными силами, нажаловавшись или заплатив кому-то из городских чиновников. Впрочем, на государственных работников эти люди похожи не были. Больше половины из них – совсем юнцы, которым надо сопли вытирать. Золотая молодежь, аристократические детишки, которые решили побравировать, делая вид, что совершают полезную и благородную работу.

Один из мужчин, молодой и статный, в форме капитана флота, решительным шагом направился к нему. Остальные последовали за ним. Джаг встал из за стола.

– Джаг Марно? – спросил капитан, хотя было видно, что ответ ему не нужен. Это он так, для справки.

Вот так, просто, по имени. Ни лейтенант, ни даже миссир, как принято. Просто Джаг Марно, как какого-то батрака.

– Это я. – отозвался Джаг. Решил не разжигать сразу. Он чуял, что для этого еще наступит время.

– Я капитан флота Его Королевского Величества Мигит Камилари, – представился он. – И я, вместе с этими господами, настойчиво требую, чтобы вы предстали перед судом чести за ваши подлые деяния.

Злость снова закипала в Джаге бурлящим котлом.

– Какие еще подлые деяния, ты в своем уме, баран? – спросил он, не отрывая взгляда от капитана. – Я лейтенант королевского флота.

Краем глаза Джаг заметил, как некоторые из офицеров положили ладони на рукояти мечей.

– И как долго вы собираетесь оставаться на службе, если не проявляете уважения к старшим по званию? – осведомился Камилари. – Впрочем, вообще странно, как такой омерзительный тип, вроде вас, стал офицером. Но сейчас это не важно. Главное, что сегодня от вас мокрого места не останется. Вы пойдете с нами и предстанете перед судом чести…

– Какой суд чести, я же сказал, проваливайте отсюда, – проскрежетал Джаг, прилагая огромные усилия чтобы сдержать вновь подогретую злость, которая копилась в нем с самого пробуждения. – Мне насрать на ваши суды, катитесь откуда пришли и передайте этим засранным чавалам, пусть приходят сами, я им бошки посшибаю за мой дом.

Джаг сам не мог объяснить, почему он это говорит. Почему он так разговаривает с капитаном королевского флота. Хотя частью сознания он понимал, что прежняя его жизнь уже закончена, и не имеет никакого значения его статус среди этих…

– Что он несет? – спросил какой-то молодой разодетый юноша. – Чавалы? Какие еще чавалы?

– Должно быть, у него белая горячка. – ответил ему другой. – Опился.

Они пришли не по делу чавал, – запоздало понял Джаг. – Значит, я натворил что-то еще. Да что же это такое-то, а…

Вперед вышел один из юнцов, одетый в гражданское. Он вытащил меч из ножен и направил на Джага.

– Позвольте мне, капитан, – сказал он, – уговорами тут дело не решить. Не с таким закоренелым и бесчестным преступником.

Убери свою железку, сопляк, – бросил Джаг, – а не то я ее тебе знаешь, куда засуну?..

– Оскорбление!

– Это дуэль!

– Грубиян! Наглец!

Еще несколько человек повыхватывали оружие, но капитан жестом приказал им не торопиться, хотя сам тоже положил руку на рукоять меча.

– Я надеюсь, вы осознаете, что ваша служба в королевском флоте окончена? – спросил он. – Такое поведение мы терпеть не станем.

– В чем вы меня обвиняете?

– Каков наглец…

– Как будто сам не понимает…

Капитан снова жестом заставил всех замолчать.

– Вы обвиняетесь в попытке обесчестить юную леди Греясс Галивал, дочь второго наместника посла Его Величества на островах Малой Цепи. И прямо сейчас многие достойные миссиры намереваются вызвать вас на дуэль.

Да, подумал Джаг, чувствуя новый прилив холодного чувства в груди. – Да, что-то такое было.

Рваные картинки складывались в воспоминания.

Огромная зала. Музыка. Куча нарядных женщин.

Джаг до отпуска полтора года провел в колониях Ривы, плавал по морям в охране невольничьих судов. А этой юной леди, Греясс, видимо захотелось морской романтики. Там было много смазливых лейтенантов. А ей не повезло нарваться на закоренелого морского пса. Бешеного пса.

Она была довольно стройна, хоть и молода. Она сказала, ей шестнадцать лет. Зато титьки у нее уже вполне созревшие. Рыжие волосы, еще детское лицо, но уже вся в блестящих жемчугах и камнях.

На уме у этой пушистой птички были какие-то романтические сопли с сахаром о храбрых офицерах короны, которые бороздят моря и сражаются с чудовищами. Видимо, обчиталась сказок.

Все, что ей было нужно – это долгая поездка на хорошем члене, которая выбила бы из нее всю дурь. И в какой-то момент Джагу надоело ее пустое девичье щебетание…

С этого все началось – понял Джаг. – Все эти ночные… приключения? Злоключения! У меня словно крышу сорвало.

Но в одном капитан наврал. Сознательно ли, или его тоже не поставили в известность – «попытка» обесчестить не была неудачной. Натянул я ее как следует, – вспоминал Джаг. – Одной рукой заткнул рот. Другой парой движений разорвал ее платье, поднял юбку. Девчонка пыталась вырываться, но из этого ничего не вышло. Через некоторое время сопротивляться она перестала. Закончив дело, Джаг оставил ее хныкать на полу, а сам двинулся дальше, творить черные дела.

– Итак, – капитан Камилари сделал полшага вперед, давая понять, что время на размышления истекло. – Я даю тебе выбор, мерзавец. Либо ты едешь с нами по хорошему, и перед глазами леди Греясс ответишь за свое преступление, либо…

– Послушайте, парни, – перебил его Джаг, обращаясь не только к капитану, но и ко всем остальным. – Какой-то тип надругался над вашей сопливой подружкой, насовал ей во все щели, унизил, растоптал. И вы собрались тут кучей, стоите и с этим типом разговариваете разговоры?

Джаг аж сплюнул на пол от омерзения.

– Да вы, слизняки, раздери меня дьявол! За такое я бы убил не задумываясь. Голыми руками бы придушил, разорвал бы зубами. Что вы за мужчины, мать вашу. Шайка вонючих опарышей. Пошли прочь, ничтожества, не то перережу как собак.

Речь пришлась точно в цель. Вообще, каждый из защитников чести был изначально согласен с этим. Но каждому что-то мешало. У кого-то в голове был рыцарский кодекс, у кого-то закон, у кого-то еще какие-то сказки. Но сейчас, когда тот, кого они по хорошему должны были бы вести под конвоем к суду, а потом ставить на колени, тот, кто должен был падать в ноги и просить пощады, стоит перед ними и унижает их прямо в лицо… Такого оскорбления многие из них терпеть уже не могли.

Но и не нападали. Они боялись. По их побледневшим лицам было видно, как они хотят напасть и изрубить соперника, но в глазах их также виднелось и сомнение. Опасение, страх. Они вопросительно поглядывали друг на друга, но в бой не бросались. Странная, прямо таки ненормальная уверенность в голосе Джага их останавливала.

Джаг и сам рад был понять, как это ему удается так говорить. Что за дикое новое чувство вседозволенности охватило его с ног до головы.

Каждый из этих червяков был какой-то важной шишкой. Сыном губернатора, городского чиновника, высокого офицера, потомственным аристократом или наследником состояния. Каждый из них при желании мог подключить большие силы при помощи своих связей, и используя эти силы превратить жизнь любого человека в кошмар. Они все были наделены властью над людьми.

И Джаг никакой власти, никаких уз общественных договоров, правил поведения, морали, норм и даже благоразумия в них над собой не ощущал. И ни в одном человеке, до сих пор встреченном им, он этого не ощущал также. Все они были для него очень хрупкими и слабыми бестолковыми существами, которые об этой хрупкости совсем забыли и потому потеряли головы от безнаказанности.

– Последний раз говорю, пошли прочь. Бегом.

Капитан словно бы собирался что-то сказать. Но Джаг не хотел больше слушать болтовню. Ему надоело сдерживать бурлящую внутри злость.

Он выхватил клинок из ножен так, чтобы сразу перевести всю силу в боковой рубящий удар. Капитан начал машинально заслоняться рукой. Тяжелое лезвие палаша с чавкающим звуком вгрызлось в плоть. Удар вышел не самым ловким и сильным, но и того хватило. Лицо окропило мелкой кровавой каплей. Джаг тут же ударил с разворота, целясь в основание черепа, чтобы перерубить позвоночный столб, но капитан отшатнулся, и удар тяжелого клинка пришелся ему прямо в лицо, в левую жевалку, круша кости, связки, перерубая основание языка. Послышался хруст, мерзкий скрежет рассыпающихся зубов. Полетело кровавое крошево, перерубленная челюсть повисла набок и из жуткой раны хлынула кровь.

Капитан повалился на пол. Из его глотки с брызгами крови вырывался пробирающий до костей, срывающийся вой, перемежающийся с хрипами и булькающими звуками. Темная лужа выросла вокруг его лица за пару мгновений. Его били конвульсии, ноги дергались, здоровой рукой он пытался закрыть рану, лез в нее пальцами, пытался поставить челюсть на место.

Джаг крутанул мечом мельницу, и брызги крови упали на оцепеневших защитников чести. Краем глаза он видел, как заведение покидают те, кто не успел уйти заблаговременно, почувствовав, что пахнет жареным.

– Кто следующий? – рыкнул он, указывая мечом то на одного, то на другого.

Двое офицеров в синих мундирах королевского флота кинулись на Джага с мечами наголо. Джаг пнул табуретку, угодив в одного, легко уклонился от самонадеянного удара другого, пропустил его мимо, и рубанул ему под колено сильно и точно, разрубая все сухожилия так, что они уже никогда не срастутся. Второй нанес удар, Джаг заблокировал его и с силой отбросил в сторону, пнул его в живот, размахнулся как следует, и рубанул сверху, раскалывая череп. Брызнула жижа грязно-розового цвета, состоящая из осколков черепа, крови и ошметков мозгов. Этот хотя бы умер быстро. Его приятель валялся на полу, пытаясь зажать руками страшную рану на ноге. Кровь сочилась сквозь пальцы, он орал на весь зал, и голос срывался на визг. Джаг не стал его добивать. Пусть эти послушают.

Не говоря ни слова, Джаг повернулся к оставшимся. Их лица перекосило от страха. Они и подумать не могли, что все так обернется. Камилари и эти двое офицеров были основной боевой силой группы. Вернее, они могли что-то сделать, не будь так чванливо самоуверенны. Остальные – шестерки. Мясо для забоя.

Джаг медленно двинулся на них. Они попятились. Недостаточно быстро.

Вновь звякнула сталь, еще раз, и еще. Джаг увернулся от нелепого колющего удара, и с широкого замаха вогнал клинок глубоко в плечо пышно разодетого юноши. От силы удара он тут же осел на колени. Шелковый платок на шее в считанные мгновения пропитался красным. Шпага выпала из его руки. Джаг уперся ногой ему в грудь и рванул клинок. Юноша отлетел на пол, заливая все вокруг себя кровью. Этого было достаточно, чтобы сломить мораль защитников чести. Сначала один, а потом и остальные бросились к дверям. Джаг в три широких шага настиг ближайшего и на ходу рубанул его по шее, перерубая позвоночный столб. Следующего он догнал уже в дверях. Тот завизжал, понимая, что ему не уйти, бросил меч и инстинктивно закрыл лицо руками. Тяжелый палаш пробил эти бесполезную защиту, на пол попадали отрубленные пальцы и половина ладони. Кровавая струя из разрубленного черепа пересекла лицо аристократского щенка, тяжелые крупные капли упали на зашарканный пол. Остальные уже удирали на улицу. Джаг выскочил за ними.

– Бегите! – крикнул он им вслед. – Валите отсюда и расскажите всем, что тут было! Передайте своей соплячке, что Джаг Марно как нибудь наведается, чтобы проверить, не заросла ли у нее манда!

Злость наполняла Джага до краев. Его трясло от бешеной злобы, от желания прикончить каждого из этих мерзких выродков, вставших у него на пути. От того, что кто-то посмел указывать ему, как надо себя вести.

– Нет! – заорал он на всю улицу. – Никто не будет говорить мне, кого можно трахать, а кого нельзя! Я, Джаг Марно, трахаю кого хочу, где хочу и когда хочу! Мне срать, если они того не хотят. И я убью всех, кто думает, что может мне указывать!

Он заканчивал свои слова, когда никого уже не было видно. Улица словно вымерла, и лишь Джаг стоял посреди дороги, один, с мечом наголо. С меча капала кровь. И с его лица тоже.

Злость медленно отступала, и к сознанию возвращалась способность осмысливать происходящее. Джаг утер лицо рукавом потрепанного офицерского мундира. Вот ведь шутка – офицер королевского флота только что разделал на колбасу трех офицеров королевского же флота и двух подданных Его Величества. Пора уже перестать носить это тряпье. После сегодняшних дел о службе можно забыть. Джаг снял синий камзол и остался в одной рубахе и штанах. Камзолом он утер лицо и лезвие, затем вложил палаш в ножны и направился в Бухую Кобылу.

В заведении не было никого не считая старика, хозяина таверны. Он с ужасом смотрел на трупы, которые валялись в лужах крови. Хотя, кое-кто из них был еще жив. Крепким орешком оказался капитан Камилари. Он все еще шевелился – полз, пальцами здоровой руки цепляясь за неровные доски пола и подтягивая все тело. Из его разрубленного лица с каждым движением вылетали страшный хриплый свист и кровавые брызги. Офицер с перерубленной ногой испустил дух и валялся бездыханно в большой луже крови, которая с него натекла.

Джаг перешагнул через капитана и направился прямиком к хозяину таверны. Тот наверное, чуть не вопил от ужаса.

– Бутылку рома. Две бутылки.

Джаг залез в карман, сгреб все оставшиеся четыре кроны и грохнул на стойку.

Старик быстро поставил на стол две бутылки рома и кружку. Джаг открыл бутылку и выпил из горла, почти до половины. Напиток приятно прожигал внутренности и гасил оставшиеся очаги злобы.

– Где моя свинина? – осведомился он. Старик без слов умчался прочь, и через мгновение появилась перепуганная до чертиков служанка с большой плоской миской, на которой дымились сочные куски поджаренной свинины. Она также принесла сдачу – два таката и десять перинов. На вопросительный взгляд Джага она залепетала что-то невразумительное.

– Нет, оставь себе, это за урон. Как я уйду – выкинь этих покойников на улицу и помой хорошенько полы. У этих педерастов наверно даже кровь смердит.

Джаг взял нож и вилку, и принялся за свинину. Наконец он чувствовал, что похмелье проходит, и ему, как обычно в это время, хочется есть. Свинина получилась слегка недожаренной, но об этом Джаг не беспокоился. Мясо есть мясо.