Текст книги "Тяжёлая вода (СИ)"

Автор книги: Arno

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 34 страниц)

Джаг взглядом отмечал своих людей: Ваба с мечом наголо, Кужип, проверяет пистолеты, Атаульф со своей бандой, все при мечах и топорах, Борво со своими ребятами. Сурбалла – скорчившая негритянскую мордашку от серьезности.

Он считал секунды:

Две.

Одна.

Корабли негромко стукнулись друг о друга тяжелыми деревянными телами.

Джаг встал во весь рост, обнажая клинок.

– НА АБОРДАЖ!

Его рев, подхыватываемый ревом сотни глоток, содрогнул воздух. Все, кто сидел под фальшбортами, поднялись в едином порыве, разряжая во врагов заранее заготовленные пистоли и мушкетоны. В ответ прозвучали выстрелы противника. Люди падали. И с клеббы, и с Козла. Но с клеббы больше.

На фальшборты легли длинные деревянные мостики, которые служили дорогой с одного корабля на другой. Джаг первым взлетел на мостик, поставленный Сурбаллой.

Он видел своих врагов – людей в красной форме заморской компании. В той форме, какую сам когда-то носил. Но никакого стыда от убийства бывших «своих» он не чувствовал. А только гнев, ярость и жажду, утолить которую можно было только пролитой кровью.

Он влетел на корабль первым, врубая тяжелое лезвие палаша прямо в треуголку оказавшемуся на пути солдату компании. Следом перелетали на палубу клеббы его верные разбойники – Атаульф Тяжелый, с топориком наперевес, Борво Глазастый со своей бандой, которая орудовала очень неприятными на вид, но действенными орудиями вроде тяжелых бронзовых чеканов и зазубренных кошкодеров, Кужип со своими страшными отморозками и Сурбалла Бесстыжая с неграми, врывающаяся на борт, с громким и лихим воем срывая с себя рубаху.

Джаг рубился без оглядки, сражаясь то с одним, то с другим. Но, словно по внешнему велению, ноги направляли его на квартердек. Дорогу по лестнице ему преградил кто-то из солдат. Джаг кинулся в бой, зазвенела сталь, но, после нескольких атак, поняв, что перед ним щегол, Джаг увел его очередной удар далеко мимо себя, дал податься вперед по инерции и вонзил клинок в спину.

Солдат пал на колени и развалился на палубе не шевелясь, а Джаг взбежал вверх по ступеням. Капитана он узнал сразу – за службу он навидался эполет и мундиров. Тот был ниже его ростом, под треуголкой виднелся белый парик, но лицо достаточно выветрено, чтобы выдавать в нем человека, знающего море и его законы.

А человек, знающий законы моря, знает, что для человека законов в нем нет.

На квартердеке было еще два бойца в форме офицеров заморской компании – лейтенанты этого капитана. И по его молчаливой команде они направились прямо к Джагу с мечами наголо.

Драка с двумя бойцами сразу – дело тяжелое. Джагу приходилось сражаться и с тремя, и с четырьмя. Но то были не бойцы, а чертовы дети. Но когда против тебя выходят двое умеющих держать меч, – тогда держись, каким бы хорошим фехтовальщиком ты ни был.

Лейтенанты таковыми сразу себя и показали. Джаг едва отразил выпад одного, как сразу напал второй. Лезвие его меча прошло чуть ближе, чем Джаг рассчитывал: его край глубоко царапнул плечо и рубаха на нем набухла темным.

Трудный будет бой, сразу понял Джаг. И крохотная, глубокая частица сознания шепнула ему, что, скорее всего, с этими двумя он никак не справится…

Они были хороши в драке. Он отражал удары лейтенантов, постоянно отступая, и понимая, что скоро отступать станет некуда, но в какую-то секунду на квартердек скользнула неясная тень.

Она пронеслась мимо капитана, который вытащил меч и собирался рубануть ее. Но тень обогнула его и врезалась плечом в одного из лейтенантов.

Это идальго, – с удивлением понял Джаг. Теперь он легко узнал его по шляпе и скривленной морде.

Идальго встал в пару с лейтенантом, которого выбил плечом. Джаг, задней мыслью прославляя свою удачу, ринулся на оставшегося соперника. Драться с одним намного проще. Намного, намного проще.

Снова зазвенела сталь, и Джаг чувствовал себя уже гораздо увереннее. Зато его партнер заметно растерялся, что и стоило ему жизни. В какой-то момент он слишком отвлекся на защиту верха, совсем позабыв про низ. И напрасно. В подвернувшийся момент Джаг даже не рубил, только лишь слабо, украдкой, резанул его в ногу, в области паха. Еще с четверть минуты лейтенант сопротивлялся, пытался махать мечом, но силы быстро оставляли его: кровь выходила из него стремительно, лилась ручьем из раны и из штанины, заправленной в сапог, который, судя по неприятному чавканию, с которым шагал лейтенант, был уже наполнен кровью.

Занося меч для удара, он вдруг нелепо рухнул на пол. Лицо его было зелено из-за отошедшей крови, глаза смотрели широко и с недоумением. Он не понимал, как же это, он, мог вдруг оказаться умирающим. Да еще из-за такой пустяковой царапины. Но Джаг-то знал, что пустяковой она не была. В паху проходят важнейшие кровеносные пути. Те пути, что наполняют силой ноги и чресла мужские. Перережь их, и врагу придет конец быстрее, чем сам поймешь, что сделал.

Он умер без единого звука, и глаза его застыли. Хорошая смерть. Быстрая и достойная, если так можно сказать о смерти. Джаг видел смерть в разных проявлениях. Люди вопили, молили о пощаде, призывали на помощь, обоссывались, обгаживались. Когда предстаешь перед ликом смерти, невозможно контролировать свои людские позывы. Хорошая смерть – решил Джаг. Я убил достойного человека. Стоит ли горевать об этом? Нисколько.

Через несколько мгновений заорал второй лейтенант. Джаг повернулся посмотреть: тонкая и длинная (и, видимо, очень острая) пиерда идальго Гереры пронзила его насквозь, так, что ее окровавленный конец выглядывал из спины офицера – она прошла между ребер. Грудную клетку не так-то легко проколоть даже очень острым мечом, к тому же насквозь.

Взгляд лейтенанта застыл, он медленно осел на колени. А идальго безжалостно вытащил лезвие пиерды из его тела, резво развернулся, и теперь уже они оба с Джагом смотрели на капитана корабля.

Тот выхватил меч. Джаг зыркнул на идальго, и тот отступил, понимая, что в дуэль капитанов вмешиваться не следует.

Джаг шагнул к парикастому. Звякнула сталь.

Нет. Он не был и вполовину так хорош, как его лейтенанты.

Джаг подловил его на детской шутке, уклонился от простейшего удара, пропуская врага мимо себя, ударил ему локтем в затылок, посылая на пол, и еще до того, как тело грохнулось на палубу, сильно рубанул мечом под основание черепа, отделяя голову от тела.

Голова, уже мертвая, покатилась по доскам. Белый, местами запачканный кровью парик свалился с нее, оставшись лежать на палубе. Джаг шагнул к отделенной голове, наклонился, и схватил за редкие настоящие волосы ее бывшего хозяина, после чего повернулся к палубе, где звенела рукопашная, воздел перед ними голову капитана, и заорал:

– Стойте! Все замерли, мать вашу! Всем ни с места!

И его рев был услышан. Сражающиеся солдаты компании и пираты расходились, опускали оружие, глядя на Джага и текущую кровавыми каплями голову в его руке.

– Ваш капитан мертв! – объявил он, потрясая отрубленной головой. – Все кончено! Всем сложить оружие в кучу вон там!

Спустя несколько мгновений вновь звякнул металл. Но уже не так, как от столкновения с другим металлом. Звенел он глухо и тяжело. Потому что падал на дерево палубы.

***

Бой закончился. Команда Джага полностью овладела захваченным кораблем. Потери обеих команд были примерно сопоставимы: клебба, как выяснилось, именуемая Палавен, потеряла в целом от артиллерии, мушкетов и в ходе рукопашной около шестидесяти человек убитыми. К ним прибавилось с дюжину тяжелораненых, которых Джаг приказал добить, чтобы не мучились. Уцелевших осталось человек сорок – среди них чуть больше дюжины бойцов в красных мундирах – солдат заморской компании, остальные – простые моряки. Всех вместе Джаг велел связать и усадить на палубе, так что теперь куча пленников сидела со связанными руками под грот-мачтой, как когда-то Джаг с неграми и пиратами покойного Барбо Нурги.

Козёл же потерял убитыми сорок пять человек: половину из них поубивало ядрами, картечью и пулями еще на подходах к абордажу, половина легла в рукопашной от меча.

Самая неприятная и темная часть разбойного дела осталась позади, а впереди была самая приятная. Разобравшись с порядком на палубе, Джаг немедленно отправил людей обыскать корабль и вытащить все добро, какое можно продать. А сам направился к пленникам. Их охранял Атаульф Тяжелый со своей немного поредевшей в бою шайкой йорсов. Зло боя и крови он впитал хорошо, а потому как следует возненавидел своих врагов, и под его мрачным и злым взглядом пленники боялись даже пошевелиться.

Джаг остановился перед усаженной на зады кучей пленников, обвел их взглядом, уделяя особенное внимание солдатам. Его еще при первом осмотре заинтересовало то, что на солдат эти люди едва ли походили. Да, в мундирах, да, в париках. Но морды у них совсем не как у честных служак.

Более внимательный взгляд подтвердил смутные догадки: если это и солдаты, то набранные из отборного сброда и шпаны. Физиономии у людей были разбойничьи, хоть это было непросто понять из-за того, что они были бледными от страха и понимания, что их жизни находятся в руках более удачливых, но оттого едва ли благодушных разбойников. Джаг также отметил у некоторых уголовные татуировки на тех частях тела, которые не покрывал мундир: у одного сзади на шее – штурвал за решеткой, у другого – буквы на костяшках пальцев.

Укрепляясь в подозрениях, Джаг приказал:

– Ну-ка живо все встали и сымайте мундиры и рубахи!

Пленники стали переглядываться меж собой, неуверенно поднимались на ноги. Атаульф Тяжелый прикрикнул на них:

– Кому не ясно, гады? Капитан сказал – всем заголиться по пояс! Живо, а не то за борт отправитесь!

Угроза подействовала, пленники стали работать живее, неловко стягивая с себя рубахи через голову связанными руками. Тем, кто был в мундирах, стали не самым деликатным способом помогать люди Атаульфа, выворачивая мундиры вместе с рубахами через верх или просто разрывая им одежду на груди.

– Так-так, – сказал Джаг, осклабившись. – Это что же за команду себе набрала заморская компания? Ни одной честной морды, одни скоты да висельники! Откуда вас таких взяли?

Он прошелся перед оголенными по пояс пленниками, разглядывая зеленые наколки, что покрывали их тела.

– Вот ты… – он ткнул пальцем в грудь одного пленника, – я смотрю, ты сидел в тюрьме?

– Ну дык… Два раза, миссир. Один раз по озорству, другой – за грабеж…

– А ты, – Джаг присмотрелся к другому и разглядывая татуировку в виде перекрещенных весла и меча, – на галерах, стало быть, служил?

– Так точно, миссир. – сказал тот. – Пять лет на весле, а потом сбежал да в пираты пошел. Да вот, не повезло, поймали, в тюрьму посадили. Два года отсидел, миссир. А вот зимой меня заморская компания на это судно выкупила…

Джаг задумался:

– Как понять, «выкупила»? Прям из тюрьмы?!

– Так и есть, миссир, – бандит даже попытался криво и нервно улыбнуться, – вот я тогда обрадовался. Мне ж еще восемь лет надо было сидеть! А тут – море и парус дают за так… Считай, воля!

– Нас тут таких, почитай что все, миссир, – осмелился сказать кто-то из толпы.

К нему решительно направился йорс, намеревавшийся проучить излишне разговорчивого пленника и наглядно показать всем, что будет с теми, кто заговорит, если к нему не обращается капитан. Но Джаг остановил его взмахом руки, подошел поближе к пленникам, чтобы видеть его лицо.

– Иди сюда, – позвал он. Пленник вышел из толпы.

Джаг окинул взглядом его избитое зелеными расплывшимися рисунками туловище.

– У тебя послужной список солиднее, как я погляжу, – заметил Джаг, изучая довольно качественно сделанную, хоть и потерявшую четкость от времени наколку в форме мачты с надутыми парусами у него на торсе. Основание мачты лежало у моряка где-то в штанах, а вершина подходила под самое горло. Паруса были широкими во всю грудь. Кроме этого шедевра живописи, на коже матроса было много других изображений: на плечах – зеленые офицерские эполеты, на левой руке ниже локтя – змея, на правой – кинжал.

– Я пират, миссир. За то и сидел. Я плавал на Жирном Крабе, под командованием капитана Вильфа Кобано…

– Слыхал о таком, – сказал Джаг. – Вильфа, вроде бы, поймали сангриты, отвезли в Оройо, да залили ему в пасть разогретого олова? Или я ошибаюсь?

– Не так все было, миссир. Сангриты казнили его здесь, в Гран-Эксито, и никаким оловом не поили, а просто повесили на площади…

Джаг задумчиво кивнул головой. Этот моряк не врал, он действительно знал, как убили Кобано, Рыжего Вильфа, который известен был тем, что охотился на сангритские суда, и слыл крайне удачливым бесом. Но, в конце концов тому крупно не повезло: сангриты никому и ничего не прощают. Они выследили его и взяли живьем на берегу. Вести об этом дошли даже в риванские колонии, что за океаном отсюда. Это было года три назад, когда Джаг еще служил в войсках заморской компании.

– Мне, вот, жутко интересно, как это так выходит, что заморская компания целую команду на корабль себе набрала из одних сидельцев? А? Может, вы мне гоните?

Пленники все разом принялись горячо убеждать Джага, что, мол нет, все мы из тюрем да с улиц, ты же сам видишь, миссир капитан! Джаг видел и понимал, но все равно чувствовал, что тут что-то не сходится. Не было раньше никогда такого, чтобы заморская компания, подчиняющаяся королю Авантийскому, огромное и в должной степени честное перед законом предприятие, принимало в команды разбойников и бандитов. Нет, безусловно, находилось на борту кораблей компании место для разных людей, и у многих были свои черные моменты в прошлом. Но чтобы в открытую выкупать целыми толпами людей прямиком из тюрем, да создавать из них команды…

При этом, пленники, видимо, понимали, к чему идет дело, так что собирались выглядеть как можно лучше в глазах капитана Джага, и потому наперебой заверяли его, что с авантийским государством их ничего доброго не связывает, людям в форме да и кораблям под красно-синим флагом они не рады, и властям своим они хранить верность никогда не собирались, как и заморской компании.

– Ежели и были среди нас верные закону, миссир Джаг, то все они в бою сгинули, – сказал кто-то из толпы. – А мы все тут – простой народ. Закон Авантийский особливо не уважаем…

– Хорошо… Хорошо… – Джаг жестом показал пленникам умолкнуть. Наступила тишина.

– Наверно вы все уже догадались, что я собираюсь вам предложить. Поскольку сильно верных короне я среди вас не наблюдаю, то, ежели кто не дурак, тот вступит ко мне в команду. Обещаю покедова одни только ваши жизни. Но в будущем, если хорошо себя покажете, будет вам равная моряцкая доля с добычи. А с этого раза вы доли не получите, потому как не на той стороне бились…

Решение между жизнью и смертью принять оказалось очень просто. Пленники разом изъявили желание служить в команде Козла. По правде говоря, Джаг теперь и не думал, что кто-то не захочет перейти на его сторону: теплых чувств к власти эти люди явно не испытывали, и судьба как раз подарила им шанс на новую, в определенной степени вольную жизнь.

Джаг отправил Марну принести записную книгу и оставил заметно повеселевших пленников на попечительство Атаульфа и его людей, а сам двинулся по палубе захваченного корабля.

Из трюма как раз показались группы людей, отправленных на поиски добычи. Кто-то нес сундуки и бочонки, в капитанской каюте Сурбалла обнаружила рундучок с королевскими ассигнациями, пару мешков с монетой (с тысячу такатов будет, оценил Джаг по весу), какие-то драгоценности. Но в целом добыча оказалась не слишком богатой. А так бывает редко. Авантийские суда, идущие из метрополии в колонии, обычно везут на борту чеканное золото. Звонкую монету с королем и львом, которую чеканить во всей империи дозволено только Гратскому монетному дому, и которой купцы намереваются расплатиться за товары, которые купят в колониях и повезут в Авантию и продадут там по тамошней цене, втрое, если не впятеро дороже, чем купили здесь.

Причина такому скудному улову обнаружилась чуть позже, когда с нижней палубы явился Борво Глазастый.

– В трюме невольники, капитан! – сказал он.

– Вот как, – Джаг осклабился. – Стало быть, нам повезло. Сучка Улирет найдет нам покупателя на раз через своего приятеля Жузана. А может, и без нее обойдемся, потому как, чую я, с Жузаном мы вскоре и сами повидаемся – по тому, другому делу, которое по доставке … Сколько их там? Если попались хорошие черномазые, можно такатов по триста за рыло выручить…

– Душ сто будет, – сказал, чуть смутившись, Борво, – только… э-э… они не черномазые, капитан.

Джаг замер.

– Не понял. Что, белые что-ли?

– Ну… как сказать…

– Говори, как есть, Борво. А то я уже слегка упускаю смысл разговора…

– В общем… сдается мне, это чавалы, капитан…

Кому придет в голову делать рабом чавала? Из них получаются плохие рабы. Бестолковые, бесполезные, необучаемые и злые. Всю свою жизнь чавалы странствуют. А вернее сказать, бродяжничают. Бродят по всему свету, разъезжая в таборах под тентами крытых повозок. У этого народа нет родины. Их дом – табор. Их земля – колея от колес. Они не знают ремесла кроме воровства, колдовства и обмана, но даже и ими заработать не способны. В крови у чавала буйство, пьянство, разврат. В головах их – лукавость и зловредное хитроумие. Их не привечают в честных селах и городах, гонят прочь поганой метлой, потому как известны они во всех людских землях как мошенники, бандиты и карманные воры. Жизнь чавала – это один день. Они не утруждают себя заботой о будущем или мыслями о прошлом. Жизнь не учит их ничему кроме навыков карманной кражи, шпилерства и мастерства обмана. А сами они не хотят от жизни ничего, кроме как слоняться везде и мозолить людям глаза, выпрашивая подаяния, бесстыжим образом играя на жалости и сострадании.

Чавал не построит себе дом, не заведет семью и хозяйство. Вместо этого, все добытые деньги он спустит на пропой и не в масть дорогие ему цацки. Они ходят во рванье, но при этом на их пальцах сверкают золото и камни, а на шеях – золотые тристы. А уж если чавалу хватает денег и на дорогую одежду, то можно быть уверенным: он купит самую хвастунски богатую и самую дурновкусную. Скандалы у чавал вспыхивают по самым пустяковым поводам и часто решаются самым несоразмерно кровавым способом. Эти бесноватые гады готовы по любому делу хвататься за ножи и с большой охотой пускать недругов, а чаще – друг друга на колбасу.

И они дурно пахнут.

Вот и все, что Джаг знал об этом народе.

Ему трудно было поверить, что кто-то догадался использовать их как рабскую силу. В работе они были совершенно ни на что не годны. Обучать их ремеслу без толку, к науке и хоть какой-то работе они глухи. Разве что, на рудники их можно приспособить. Махать киркой – тут никакого ума не нужно.

Да, только на рудники и сгодятся, думал Джаг, глядя, как на палубу выводят закованных в кандалы невольников. Целая толпа чавал стояла прямо перед ним, и все в кандалах. Сколь бы ни было это необычно и странно, с реальностью не поспоришь.

Кроме всего прочего растаяли мечты Джага о том, чтобы выручить за них солидный куш. Цена за рабов для рудников будет самая низкая, а такса посредникам типа Жузана сожрет как бы не половину от и так не высокой стоимости.

И ладно бы так. Все же, какую-никакую, выручку с них поиметь можно. Но неприятности на этом не заканчивались.

Из трюма, расталкивая рабов, выбежал обеспокоенный Кужип.

– В трюме вода, капитан Дужаг! – сообщил он.

– Зараза! – прорычал Джаг. – И что, эта лохань теперь пойдет ко дну?!

– Да нет, – Кужип помотал головой. – Ваба говорит, там только трещины. Вода сочится, но заливает не сильно. Можно их заделать, но уйдет время.

Ну, хоть так, подумал Джаг с небольшим облегчением. Потерять клеббу было бы очень досадно, после всего, что Джаг сделал, дабы сохранить ее в хорошем состоянии. Он специально предупредил Мубасу, чтобы тот не стрелял по мачтам, а целился только в борта по палубе. Благодаря этому все мачты Палавена были на месте, а паруса почти не пострадали – только слегка зацепило их последними картечными залпами, что давались в упор. Да вот видно, все же пара ядер грешным делом угодила ниже ватерлинии.

– Так пускай начинает ремонтировать! – сказал Джаг.

Он походил перед рабами, изучая их взглядом в тайной надежде, что найдутся среди них такие, кто сгодится на что-то кроме черной работы. Но таких не было, все, как на подбор, были чавалами. Похоже, решил он, ехали они на рудник как привыкли – всем табором. Его размышления насчет их бесполезности как рабов подтверждало то, что на телах и лицах многих чавал виднелись свежие синяки и кровоподтеки. Даже в кандалах чавалы были неуправляемы и плохо слушались. Поэтому, прошлой команде судна, как думал Джаг, приходилось часто избивать их. Чаще, чем требовалось другим рабам, чтобы угомониться.

Все это Джага не на шутку раздражало. Не на такую добычу он рассчитывал.

– Бесстыжая! – крикнул он, – пойди сюда!

Она подошла.

– Возьми своих ниггеров и перетряси еще разок капитанскую каюту, посмотри, не пропустила ли чего…

– Там нету золото, капитан Джаг, – ответила она, – я смотреть хорошо…

– А что есть?

– Есть стул, есть стол. Стол лежит бумага. Много бумага…

– Черт… Ладно, может и это пригодится. Выгреби оттуда все и перетащи все ко мне в каюту. В бумагах капитана небось и новости из Авантии есть. Узнаем, чем живет империя…

Сурбалла ушла, свистнув пару моряков из негров. Джаг недовольно прохаживался перед рабами, которых все выводили и выводили из трюма. Все глубже ударяясь в мрачные мысли из-за скудной добычи, за которую уплачено жизнями его людей, он отрешенно бродил по палубе захваченного корабля, не обращая внимания на суету моряков.

От недовольных размышлений его отвел внезапный, громкий и пронзительный крик. Женский крик, исполненный неподдельного ужаса.

Он повернулся на звук. Двое негров держали яростно, прямо-таки изо всех сил вырывавшуюся из их рук стареющую чавалку. Она билась в их руках, точно обезумевшая. А взгляд ее был направлен точно в лицо Джагу. Она глядела расширенными от страха глазами.

– Антитео! – воскликнула она срывающимся на визг голосом.

Ряды чавал загудели. Настороженно, даже напуганно. С первого взгляда было заметно, как все они разом меняются в лице. Если до этого они стояли напряженно, не выказывая неповиновения, но с мрачной решимостью в глазах, то теперь словно съежились, напряглись и уставились на Джага.

А Джаг чувствовал оцепенение. Еще до того, как он все понял, по телу его пронеслась волна холодных мурашек.

– Ты… – произнес он, указывая на все еще вырывавшуюся из хватки негров чавалку.

– Ты… та самая чавалская ведьма… из табора…

Перед глазами появились картины той ночи: как он в ярости хватает ее за волосы, бросает об угол шкафа, и та падает без движения. Ему стало видно и шрам у нее на лице, на правой стороне, чуть выше виска.

Он посмотрел на сжавшихся чавал.

– А вы, стало быть, и есть тот самый табор?

Никто не подтвердил и не стал отрицать. Никто не посмел даже рта раскрыть. Но оно было и не нужно. Теперь, зная наперед, Джаг видел, что морды некоторых из этих чавал ему смутно знакомы. Он видел их тогда, в ту самую ночь, когда решилась его теперешняя жизнь.

Все еще справляясь с изумлением, Джаг поднял руки и взгляд в безоблачное, голубое небо Моря Цепей, и расхохотался во всю глотку.

– Господь, ты решил подшутить надо мной?! – заорал он в небо.

Все еще похохатывая, он поглядел на чавал. Поведение Джага их напугало еще сильнее. И глядя в их лица Джаг все никак не мог подавить злорадное веселье.

– Нет, господь и вправду решил подшутить! – недобро посмеиваясь, проговорил Джаг. – Только не надо мной, а над вами. Вы, получается, те самые чавалы, которые мне дом спалили?! Дом моего отца. Дом моей матери. Мой дом, мать вашу!

Джаг снова поднял глаза к небу.

– Боже, раз такое дело, может ты мне заодно и тех хлыщей пошлешь, которых я в трактире не дорезал? Или, может быть, тех ублюдков, что от Лонзо Валенте? Тех, которые меня на ниггерский корабль кинули. Клянусь тебе, господи, перед всей командой, я их сотру с лика твоего мира. Под воду их упрячу, хе-хе-хе…

Джаг хохотнул еще раз, прохаживаясь по палубе. На душе ему заметно похорошело.

– Дьявол, а не все так плохо, как я думал. Пусть прибыли с вас мне не будет, зато хоть повеселимся. Щас мы вас, макакие вонючие, будем подвешивать за ноги и протаскивать под килем. А начнем с вас двоих…

Джаг указал на пару рослых чавал.

– Вы мне не нравитесь.

Несколько моряков, ехидно ухмыляясь в предвкушении расправы, схватили названных чавал и стали вытаскивать из толпы. Те отчаянно завопили, стали вырываться. Среди рабов поднялся беспокойный гул. Но дюжины две моряков Джага налетели на толпу скованных невольников, успокаивая их щедрыми тумаками.

Предвкушая казнь, Джаг остановился у борта. Мимо, в сторону носа, пробежали двое моряков с длинным мотком веревки – уже готовились пропускать ее под килем.

И вновь неясный крик отвлек его от приятных мыслей о странной судьбе, которая неожиданно привела прямо к нему в руки старых врагов.

Сначала это был один крик, вроде бы ничем не выделяющийся из криков морской суеты. Но вскоре к нему присоединились новые голоса.

Бывает так, что многие месяцы в море не встретишь ни единого судна…

– Капитан! – орали с Козла. – Паруса на горизонте!

А бывает так, что от них продыху нет, ЧТОБ МНЕ ПРОВАЛИТЬСЯ НА МЕСТЕ.

– Чума! – взревел Джаг. – Проказа! Под каким флагом? Авантийским?

Бывает так, что по дороге своей ты встречаешь судно за судном…

– Вроде да, – неуверенно крикнули в ответ.

А бывает так…

– Два паруса! – вдруг заорали с Козла. – Два судна, капитан! Там их два!

Что они наваливаются сразу ВСЕМ ПРОКЛЯТЫМ СКОПОМ!

– Я не могу поверить. Проклятье! Дьявол на ваши головы, сучьи дети! Да пожрет вас всех Хозяин Морей! Якорь вам в глотки, уроды! ЯКОРЬ ВАМ В ГЛОТКИ!

Джаг надрывался так, что кровь прилила к лицу голове, а глаза выкатывались из орбит.

– САТАНА! – заорал Джаг в море, насколько хватало глотки, – ТЫ ИЗДЕВАЕШЬСЯ НАДО МНОЙ, САТАНА?!

Шансы свои Джаг оценил быстро, да и оценивать тут было нечего. Разделив потрепанную команду на два корабля, пусть с сильной нехваткой людей, у них были бы шансы против одного судна.

Но не против двух сразу, свежих и готовых к бою.

– Все живо на борт! – скомандовал Джаг не своим от ярости и досады голосом. – Все на Козла! Поднять паруса! Уходим по ветру!

– А что с ними делать, капитан? – осторожно спросил кто-то из моряков, указывая головой в сторону чавал.

– Черт с ними! Уходим, прямо сейчас, пока нас не нагнали!

Джаг, красный от ярости, уставился на запуганных чавал.

– Вы, бесовы отродья! Я с вами еще расквитаюсь! Я вас найду и утоплю всех до единого!

– Капитан! – окликнула его Сурбалла. – Пора отходить! Пойдем, капитан!

– А-А-А-А! – взревел Джаг так сильно и громко, как только мог, и едва сдерживая кипящую ярость, зашагал на свой корабль.

***

Остров Святого Адмы, на котором находилась авантийская колония Порт-Луль, был гораздо больше Такьярманки. Намного, намного больше. Густые джунгли покрывали его берега и многочисленные заливы. Раскидистые деревья спускались кронами к самой кромке моря, ветви нависали над водой, из которой торчали едва заметные, но крайне опасные рифы.

Козёл достиг острова за двое с небольшим суток, и Джаг лишний раз подивился способностям Соловья. Он не только точно вывел корабль к острову, но, к тому же, устроил так, чтобы Козёл подошел к берегу под покровом ночи, чтобы уж точно никто не заметил, и в темноте сумел загнать его в небольшую бухту у берега, так, что корабль было практически не видно с моря. Если патруль все еще преследовал Козла, то теперь он точно его не найдет.

В том, что те два корабля, так некстати появившиеся прямо в самый неудачный для того момент, были авантийским патрулем, Джаг не сомневался. Конечно, он не стал ждать, пока они приблизятся, и можно будет разглядеть их как следует и убедиться. Надо было сниматься с места незамедлительно, как он и поступил. Пришлось даже бросить часть добычи, которую не успели перегрузить на борт, не говоря уже о том, чтобы угонять чавал-невольников.

Бывает так, что все идет не по плану. Это нормально. Это – ничего.

Не повезло один раз, повезет другой.

Так что долго Джаг сокрушаться не стал. Побродив по каюте и прооравшись в одиночестве (никто из команды благоразумно не тревожил его несколько часов), Джаг приступил к разбору награбленного. Но ничего из добычи его не заинтересовало, потому он отправил все в корабельный общак, на учет Марне.

Но кроме привычной добычи, у него была еще и другая – сведения покойного капитана Палавена. По большей части это была ерунда. Бестолковые записи, судовой журнал, карта моря, несколько писем. Но нашлись кое-какие документы, которые Джага заинтересовали. Почитав их, а также расспросив о делах на родине старшего у новопризванных в команду – того самого, с наколкой мачты с парусами во весь торс (звали его Кехт с незамысловатым прозвищем «Грот»), Джаг составил себе любопытную картину того, что происходит сейчас в Авантии. И выглядела она вот как:

Во первых, всю страну охватила сумасшедшая морская лихорадка. Все, у кого были деньги, сломя шею бросались фрахтовать корабли и собирать народ в новые земли. Все верфи оказались загружены частными заказами на постройку кораблей на годы вперед. Богатые люди во что бы то ни стало стремились обзавестись судном с командой. Скупали даже старые дряхлые корыта, обращались с заказами к иностранным корабелам, перебивали друг другу цену. Даже свои собственные верфи строили, и на них нанимали за большие деньги команды судостроителей, только бы построить лохань, которая сможет переплыть океан. В общем, ни с того, ни с сего всем вдруг захотелось в новые земли.

А все потому, что имперский парламент, с дозволения короля, принял некий «Акт Реставрации Колоний». В этом акте было много положений и правил, которые в целом сводились к тому, что отныне частные предприятия могут иметь свои собственные территории в имперских заморских землях с одним единственным условием: выплачивать в королевскую казну установленный налог с получаемой прибыли. Естественно, такое не могло не привлечь коммерсантов всех мастей и сортов. Не всем, конечно, суждено было завладеть своими собственными территориями на Авантийской Цепи: за землю надо было заплатить, даже за дикий и неосвоенный остров, на который не ступала нога человека. Но все понимали: теперь, когда частному капиталу дали дорогу, все пойдет по другому. Раньше, когда все заморские земли принадлежали только короне и никому кроме нее, торговля шла не слишком эффективно. Авантия владела многими десятками островов в Море Цепей. Хоть как-то освоены из них были только единицы. Огромная империя не поспевала следить за всеми своими территориями. Денег в казне на то, чтобы развивать острова, никогда не было. Торговцы же не решались вкладываться в рисковое дело заморской торговли. Не только из-за прямой угрозы нападения морских разбойников, но и по причине чисто экономических рисков. В портах авантии торговцы должны были платить пошлины на грузы из Моря Цепей, фрахт также стоил денег, а еще полагалось платить охранную подать генерал-губернатору заморских земель за то, что корабли короны обеспечивали купцам защиту в море. Защиты они никакой, конечно, не обеспечивали. Изредка патрулю удавалось наткнуться на корабль под пиратским флагом, да и в тех случаях доблестный авантийский флот максимум удосуживался отогнать бандитов подальше от своих владений и на серьезное преследование не отвлекался.