Текст книги "Тяжёлая вода (СИ)"

Автор книги: Arno

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)

Между делом, Мигит ощущал последствия своей необычайной разговорчивости. Он очень легко ввязался в спор и наговорил так много слов, что теперь за это расплачивался: растревоженная рана у основания языка, сильно зудела и колола, так что он невольно морщился.

Надо было как-то отвлечься от боли. Подняв с пола раскрытую записную книжку, Мигит пробежался по страницам взглядом. На них были письмена, централитянские буквы, складывающиеся в бессмысленную писанину.

– Ты разгадываешь шифр? – спросил Мигит, стараясь аккуратнее шевелить языком. Хотя, ответа вопрос не требовал, и без этого было понятно.

– Да, – ответил с внезапной увлеченностью Лейс, – и довольно давно.

Лейс повернулся к нему.

– О, как удачно, – он подошел к Мигиту и указал на раскрытую страницу перед ним.

– Это – централитянский шифр. Так называемый шифр простого сдвига. Каждая буква шифрующего алфавита соответствует букве открытого. Но шифрующий сдвинут. В данном случае сдвиг составляет пять букв, или сигн, как принято говорить в криптографии.

– Крипто… – Мигит поднял глаза на Лейса. Тот, по привычке, ответил на незаданный вопрос:

– Тайнопись. Криптография. Это древняя централитянская наука о сокрытии информации, которая передается по открытым каналам. Гонца с ценными сведениями могут перехватить, но это злодеям не поможет. Сообщение написано не на открытом языке, а на зашифрованном. Централитяне применяли шифр сдвига, и это по тем временам был крайне надежный способ сохранения сведений в тайне. Расшифровать такое сообщение были в силах только очень редкие люди, посвященные в тайное знание. Впрочем, сейчас ситуация не сильно изменилась.

Лейс выхватил книжку из рук Мигита, быстро перелистнул несколько страниц и вернул обратно.

– Это – гораздо более сложный шифр. Подстановочный. Или же, шифр простой замены. Здесь каждая сигна шифрующего алфавита соответствует сигне открытого. Но сигны шифрующего алфавита расположены не по порядку. Расшифровать такое сообщение можно, только имея на руках схему замены сигн. Но его можно и расколоть. Не так просто, как шифр сдвига. Там-то нужно только сдвигать дешифрующую последовательность на один знак, пока не появится осмысленный текст. Здесь такой подход не поможет. Однако запись все еще не устойчива к логическому анализу. Слова разделены пробелами, и по их длине и по количеству тех или иных букв в них, можно сделать предположения о том, чем они на самом деле являются. К примеру, это слово из двух сигн, скорее всего, централитянский союз «и», который записывается как «et», тогда это слово – довольно часто встречающееся в тексте, – вероятно, связующий глагол «быть» – «est». Делая такие предположения, мы можем довольно быстро разгадать шифр.

– Беда в пробелах… – задумчиво проговорил Мигит.

– Именно, мой друг. Поэтому, их тоже догадались шифровать, или же писать сообщения без них вовсе. Если записать то же сообщение без пробелов, шифр будет гораздо более стойким. Так и догадались делать древние централитяне, когда ощутили необходимость в более сложном шифре. Но пробел – только одна сигна. Даже беспробельная запись может быть расколота благодаря такому инструменту, как частотный анализ. Когда каждая буква открытого алфавита соответствует одной букве шифрующего, – какая разница, что это за буквы? Есть четкие закономерности, на основании которых можно делать предположения и строить гипотезы. Гласные буквы встречаются чаще, чем согласные, в централитянской речи сигна «е» встречается чаще, чем «а» или «о», а сигна «i» – и вовсе в каждом втором слове есть. Одинаковые последовательности из двух-трех сигн – это союзы или местоимения. Считаем буквы, считаем одинаковые последовательности. Это занимает больше времени, кто же спорит, но это ломается!..

Лейс снова выхватил у Мигита книжку, перелистнул сразу большую стопку страниц и вернул ему в руки.

– То ли дело – полиалфавитный шифр, – продолжил он.

Мигит взглянул на страницы – они были исписаны, нет, скорее размечены, строго разлинованы строками и столбцами букв, которые складывались в таблицы. Он полистал страницы – на каждой были эти таблицы букв. Вроде, бессмысленная мешанина, на вид – все одинаковые: ряд букв алфавита по вертикали, другой ряд – по горизонтали, в ячейках между ними – тоже буквы, столбцы и строки, заполненные буквами. Но при внимательном рассмотрении, оказалось, что они различаются. Это были алфавиты, выписанные друг под другом строками, и каждая следующая шла со смещением в одну букву. И на каждой другой странице смещение первой строки отличалось на одну букву, задавая изначальное смещение всем нижним строкам.

Листая страницы, Мигит отмечал, что были тут и алфавиты, которые начинались с конца, были такие, которые начинались с середины и продолжались то в одну сторону, то в другую, чередуя буквы из первой и второй половины алфавита в шахматном порядке. Он листал и листал страницы, его глазам представали все новые и новые таблицы, построенные по самым необъяснимым правилам.

– Полиалфавитный шифр, – произнес Лейс, словно наслаждаясь вкусом каждого звука этого странного словосочетания.

– Один из самых сложных на сей момент. Суть его в том, что для каждой буквы выбирается новый шифрующий алфавит. Если взять простейший пример – все шифрующие алфавиты – это централитянский алфавит со сдвигом, то получается, что первая сигна шифра зашифрована соответствующей сигной из алфавита со сдвигом в единицу, а вторая – уже из алфавита со сдвигом в две сигны, и так далее. Беда в том, что никто не может знать, каким способом формируются алфавиты на самом деле. Каждая следующая буква шифруется другим способом, нежели предыдущая. В этом фундаментальное отличие этого способа тайнописи от ранее названных. Буквы шифруются по таблице алфавитов, и расшифровываются по ней же. Каждая сигна зашифрована непредсказуемым способом. И это полностью лишает нас возможности применить частотный анализ!

Господь-спаситель, – думал Мигит, глядя на таблицы букв на страницах. – Как может человек придумать такое… И человек ли вообще тот, кто это придумал?..

– Ты только подумай, Мигит, – почти шептал ему Лейс, – ведь алфавит можно составить разными способами. Ты уже понял, что в шифрующем алфавите не обязательно буквы должны стоять по порядку. Порядок может быть любым.

Мигит прикинул в уме, насколько возрастает сложность в этом случае. Вычисления ему не понравились.

По его выражению лица Лейс все безошибочно понял.

– Да-да, мой друг. Видишь, в каком любопытном положении мы оказались? Скажи мне, сколько есть способов съесть пять яблок, не повторяясь?

Это из статистики, – быстро понял Мигит. Воспоминания о странных и удивительных подсчетах были еще свежи в его памяти.

– Сто двадцать, – сказал он.

– Именно так, – согласился Лейс. – Предположим, мы шифруем на централитянском алфавите. Всего двадцать шесть сигн. Сколько способов составить их, не повторяя?

Много, – только и подумал Мигит.

Лейс не стал дожидаться ответа:

– Их – приблизительно четыре, умножить на десять в двадцать шестой степени. Чтобы ощутить масштаб числа, это больше, чем минуло секунд с рождения пророка Эяса. Гораздо больше.

Это тоже немало, – подумал Мигит, – существует ли такое число?..

– И все это только при том предположении, что шифр не различает большие и малые сигны… Ведь в противном случае…

Лейс сел на кровать, и наклонил голову, предлагая Мигиту самому сделать выводы.

– Все станет еще сложнее.

Лейс вздохнул и жестом показал, что Мигит мыслил верно.

– Вы испробовали все? – осторожно спросил Мигит, хоть и знал ответ и на этот вопрос.

– Конечно, – Лейс пренебрежительно поморщился. – Мы шли от простого к сложному. Но испробовать полиалфавитный шифр – не так то просто. Сейчас мы продвинулись где-то на полпроцента. И это не от недостатка усилий. В нашей тайной крипте работает больше ста человек. Они применяют стратегию разделенных вычислений и используют автоматы. О, да, автоматы. Средняя скорость вычисления шифра на таком автомате – десять секунд на проход. Автоматы, намного сложнее тех примитивных машин, что ты видел. Устанавливаешь в наборнике шифрующий алфавит, дергаешь рычаг – и все. Сообщение переведено. И, к несчастью, всегда неправильно. Меня это утомляет.

– Эти машины, наверное, жутко дорогие…

– Я могу сказать только ориентировочно. Десятки тысяч такатов за штуку. В сумме гораздо больше миллиона. Несколько миллионов.

Мигит поежился. Он едва мог себе представить, как выглядит миллион такатов. Сундук, полный золота? Скорее несколько сундуков, доверху набитых монетами с королем и львом. Зато он представлял, что может стоить столько – тот флот, который построила Заморская Компания, должно быть, как раз встал в такую гору золота. Он сфокусировал взгляд и понял, что Лейс смотрит на него с загадочным прищуром.

– Зачем ты заставил меня… учиться всем этим наукам? – спросил Мигит давно интересовавший его вопрос.

– Чтобы ты не только верил, но и понимал, какое дело мы ведем. И еще для того, чтобы понимал, что криптография на этом этапе нам не поможет. Компания все еще затрачивает огромные деньги на попытки расшифровать сообщение на монете, но безуспешно. И, я бы сказал, бесполезно. Поэтому, нам следует рассмотреть другие способы приближения к истине…

– Усилители сознания? – поинтересовался Мигит.

– Это тупиковое ответвление. Заморозим его на время. Есть другие способы, просто мы о них пока не знаем. Видишь ли, криптография – очень конкретная и практическая наука. Она состоит из двух равновесных половин – шифрования и дешифрации. Именно, что равновесных. Сообщения шифруют не от безделья, а с явной целью – с тем, чтобы они были расшифрованы. Обычно, законным получателем. Но бывает всякое. Истинно только одно: все зашифрованное обязано быть расшифрованным. И если не получается сходу одолеть шифр, это не значит, что у него нет уязвимостей. Уязвимости есть у всего, и если они не видны, это значит, что мы неправильно смотрим.

– Так… с чего нам начать?

– С самой монеты, я полагаю. Когда получим ее, будем обладать большей информацией, ведь все это время мы работаем только с изображением. И тут нам улыбнулась удача. Пару дней назад шпики сообщили, что один человек, которого часто видели в кругах Лозно Валенте, купил корабль. Представляешь себе? Просто пришел в порт и купил корабль вместе с капитаном и командой. И, как думаешь, что случилось после этого? После недолгих сборов он отплыл за океан.

Мигит мысленно соединял детали:

Лонзо Валенте. Человек-традиция. Никогда не интересовавшийся ничем, кроме своей преступной империи в Авантии. И тут вдруг разом покупает корабль с командой и направляет его в новые земли? Не сказать, чтобы странно. После принятия акта в империи творилось черт знает что. Пользуясь невиданными до того свободами, много кто решил рискнуть и вложиться в заморские владения. Но чтобы Лонзо…

Совершенно очевидно, что он верно оценил важность монеты, за которой к нему так бесцеремонно явились люди заморской компании, к тому же, называя имя самого Саладея Дарды.

Совершенно очевидно также, что оценив важность, он ни за что не поделился бы своими знаниями с компанией. На то расчета и не было. Компания лишь собиралась понаблюдать за его поведением. А повел он себя слегка необычно… И довольно предсказуемо.

Похоже, Лонзо ухватил нитку. И тут же за нее дернул.

– Получается, мы должны отправиться за ними? – осторожно сказал Мигит.

– Не сразу. Скажи мне честно, дружище, ты не задумывался – а может, этот шифр вовсе и не шифр на самом деле? Может, это просто какая-то белиберда, шутка безумного мастера?

Мигит в этом вопросе не был честен даже сам с собой, но теперь, когда Лейс спросил его в лоб, скрываться было уже бессмысленно: такие мысли Мигита посещали.

Он кивнул.

– Я не могу и не стану винить тебя за это. Сколько раз я сам так думал – и не счесть. И как раз поэтому я хочу показать тебе кое-что. Знак.

– Знак?

– Знак того, что мы движемся в верном направлении.

***

Лейс, вновь безупречно одетый и причесанный, сидел очень вольно, раскинувшись на сиденье, и глядя в голубое небо с редкими перистыми облаками (кареты по всей Грате уже давно ездили с откинутым верхом – до того на улицах потеплело). Мигит же, наоборот, крайне сосредоточенно крутил в голове разговор, произошедший в комнате Лейса.

Если шифр монеты не удается разгадать сейчас, при том, что прикладываются такие колоссальные усилия, то что может облегчить его взлом в дальнейшем, даже если завладеть самой монетой? Разве что, мы найдем ключ к шифру. Но где его искать?

И еще этот знак…

Лейс наотрез отказался объясняться, заверяя, что Мигит должен все увидеть сам. Потому, оставалось только гадать. Чем Мигит и занимался.

Карета проехала Вересковую улицу, потому Тисовую, потом Кедровую и Сосновую, затем свернула в Валежный переулок и с него выехала на мост короля Еллы Чудного.

Мы направляемся мимо центра города, понял Мигит.

По улицам прогуливался народ – почти никто уже не носил толстые накидки, шубы и пальто, люди почуяли тепло и с удовольствием освобождались от тяжелых одежд. Некоторые уже осмелели настолько, что носили камзолы нараспашку или даже одни рубахи.

Карета, тем временем, миновала площадь короля Руббы Серьезного и через Ольховый проезд выехала на улицу Героев-Стражников.

Хитрецова совсем неподалеку – напомнило Мигиту его сознание. Но нет, поворот на улицу Хитрецов карета миновала, а свернула на улицу Целителей, где и остановилась у большого, но ветхого дома, расположенного меж двух магазинов. Фасад был простой, без украшений, окна забиты, но не наспех, а основательно и ровно. Скорее всего, это был склад товаров, подумал Мигит.

Лейс пошел вперед, Мигит за ним.

Мигит отметил, что в дверь Лейс постучал особым образом – условленным кодом. Он стучал набалдажником своей трости: сначала один раз, потом два, потом три, потом еще один.

– Никогда не стоит использовать один и тот же код в разных местах, – пояснил он. – Одинаковый код на разных сообщениях, тем более таких простейших, как это – большая уязвимость.

Неординарные люди часто страдают помешательством. Болезнью Лейса была скрытность. Мигит решил для себя, что не станет возмущаться этому. Он еще только осваивался в новой роли, но уже успел прочувствовать на себе серьезный подход компании к делам.

Дверь открыли спустя несколько мгновений. Человек, открывший ее, скрывал лицо платком, повязанным под самые глаза, а на голове носил треуголку.

Хорошая идея, подумал Мигит. Надо бы ее позаимствовать, а то что-то много меня узнают…

Увидев Лейса, тайный агент впустил обоих внутрь и закрыл дверь на засов.

– Что это за место? – спросил Мигит.

– Тайный схрон нашего предприятия, – ответил Лейс. – Неофициальный. Не для обычных торговых дел. Только для специальных операций.

Мигит мысленно кивнул сам себе:

Понятно. Заморская компания – большая и могущественная организация. Само собой, она осуществляет разные секретные сделки. Будь я имперским клерком, я бы первым делом обратил взгляд на крупные частные предприятия…

Правда, тут легко можно распрощаться с жизнью. Тот тайный агент, что встречал у двери, был вооружен и явно владел оружием. А судя по редким звукам, доносившимся сверху, со второго этажа склада, он был тут не один.

Но Лейс направился не наверх. Помещение было заставлено разнообразной тарой – сундуки, ящики, свертки, вешки. На некоторых стояла марка заморской компании – трист, концы которого венчали централитянские буквы P, A, E. Из-за множества всевозможных грузов Мигит не сразу заметил створки амбарной двери в полу, чуть присыпанные соломой. Лейс жестом позвал его помочь: они взялись за кольца в створках и распахнули их. В проходе были ступени, и они круто уходили вниз. Оттуда пахнуло сырым кирпичом и цементом – традиционные запахи подвалов.

Агент с сокрытым лицом, дал Лейсу масляный светильник, и тот без слов двинулся вниз, в подвал, а Мигиту только оставалось следовать за ним. Коридор оказался широким и длинным, метров тридцать. В нем стояла густая темнота, и только свет фонаря выхватывал из нее небольшую область. Мигит шел за его спиной, и света до него доходило мало. Он старался идти насколько возможно аккуратно, чтобы не споткнуться на неровной брусчатке и не расшибить себе голову. Оказываться на полу тем более не хотелось потому, что слух донес до него копошение и писк – совсем рядом, почти под ногами. Крысы.

Мигит пару раз ощутил, как задевает сапогом живое существо. Крысы разбегались и жались к стенам от света фонаря Лейса, и тут же принимались за старое, когда круг света уходила дальше, возвращая им любимую темноту. Воображение легко изобразило Мигиту картину: наступив на крысу, он вздрагивает, теряет равновесие и валится на пол, прямо в целую кучу этих тварей, и живая мохнатая масса схлопывается над ним.

Лейс остановился у двери, обитой свежим, блестящим железом. Стучать он не стал, сразу повернул ручку и вошел внутрь, а Мигит последовал за ним. Они оказались в комнате, где было так же напроглядно темно, но к привычным запахам камня и влаги – Мигит почуял это почти сразу, – добавился еще один. Тошнотворный, сладковатый запах. Так пахнет подгнившая плоть.

Тем временем Лейс откуда-то добыл факел, открыл окошко в фонаре и от него разжег паклю на факеле, передав Мигиту:

– Вдоль стены факелы, а нам не помешает немного света.

Мигит взял факел и двинулся вдоль своей стены, а Лейс – вдоль своей. Они разжигали факел за факелом, они были расположены довольно часто, и в помещении делалось все светлее и светлее. Вскоре Мигит хорошо видел источник тошнотворного запаха: в центре комнаты располагался тяжелый и массивный стол, а на нем лежало распростертое тело. Совершенно точно мертвое. И довольно давно.

Закончив с факелами, Лейс подошел к столу с трупом. Мигит подошел с другой стороны.

Он теперь ощутил еще один запах. Более тяжелый и приторный. Хотя, Мигит сначала сомневался, не был ли он просто усилившимся запахом разложения. Но Лейс подтвердил его первоначальные догадки:

– Как хорошо, что есть формальдегид. Раствор этого вещества позволяет значительно замедлить гниение плоти, если вовремя ввести его в мышцы покойного. Мы так и поступили.

– Кто это? – спросил Мигит.

– Как ты можешь видеть, это труп. Труп человека, который пытался убить меня позавчера ночью.

– Тебя пытались убить?

Эти слова показались Мигиту какой-то неудачной шуткой, но интуиция подсказывала ему, что Лейс не шутит.

– Конечно, и я предполагал, что так случится. Поэтому был готов к нападению.

Мигит задумался.

– Кто его послал? – спросил он. – Лонзо?

– Нет, это точно не он. Лонзо знает, что я действовал от лица заморской компании. Я же прямо сказал ему, что передаю слова Саладея Дарды. Если бы он хотел покончить с угрозой, он напал бы на Дарду, а не на меня. Не в его правилах разбираться с мелкими сошками, а именно таким я себя и представил.

– Кто тогда?

– Этого я не знаю. И это самое примечательное в этой истории. Он не был подослан Лонзо Валенте, а ведь этот тип контролирует почти все преступное подполье в Авантии. Он также не известен, как наемный убийца, разбойник или бандит. Городская стража о нем не слышала, и никто из наших осведомителей в криминальном мире, в компаниях конкурентов и правительствах иностранных государств. Его никто не знает, вот что меня заинтересовало.

– Он из другой страны?

– Не знаю, но, полагаю, что и такое возможно.

– А как его убили? Я, что-то, не вижу на теле ран.

– Тоже интересно, не правда ли? Его никто не убивал, мы взяли его живьем, но по дороге он откусил себе язык и истек кровью. Потрясающая самоотверженность.

Мигит склонился над телом убийцы, внимательнее присмотрелся к нему. Рот покойника был слегка приоткрыт, и в нем было черным-черно от свернувшейся крови.

К горлу подступил комок тошноты и Мигит отстранился.

– Все это наводит на мысль о профессиональном и скрытном наемном убийце. Все, кроме одного. Профессионалы крайне редко кончают с собой.

Решиться на смерть, думал Мигит, всегда непросто. Не существует профессиональных самоубийц, умирает человек строго по одному разу. Но откусить себе язык… Для такого нужна огромная воля. Настолько огромная, что здоровое сознание очень редко способно вместить ее…

– Сумасшедший? – предположил Мигит.

– Тогда каков мотив?

Тут Мигит мало что мог предположить:

– Был недоволен заморской компанией?.. Возможно, как-то пострадал от нее в прошлом, и решил свести счеты…

– Я был не в форме компании, – возразил Лейс. – Я ее вообще никогда не ношу. Заподозрить меня в причастности к делам компании довольно сложно, я занимаю в ней абсолютно невзрачную должность, только ради прикрытия. Скажи, стал бы ты нарочно охотиться на жалкого клерка, выслеживать его, узнавать о его жизни, если бы хотел отомстить всей его организации, к нему лично не имея никаких счетов? При том, что множество офицеров и крупных управленцев компании разгуливает по городу совершенно открыто?

Мигит покачал головой. Едва ли.

– Если не рассматривать за их несостоятельностью гипотезы о том, что нападение связано с моей работой в компании, с Лонзо Валенте, или, упаси господь, с какими-то моими личными делами… Остается только одно разумное предположение. То, которое следовало бы рассмотреть прежде всего. Кто-то знает о том, что помимо своей подставной работы в компании, я имею так же и другие полномочия. Кто-то знает, что я состою в тайном криптографическом подразделении компании, в котором состоишь также и ты…

– Стукач?

– Как же без этого, – легко согласился Лейс. – Любая крупная организация полна стукачей, и этого не избежать. Причем, это очень осведомленный стукач. Каким-то способом он смог прознать о нашем деле. Связать меня с тайной деятельностью компании. Об этом знают очень немногие в компании, и несколько крупных акционеров. Но и они не посвящены детали…

– Как мы могли себя выдать?

– Нашими неосторожными действиями, я полагаю. Их было немало. В первую очередь, наш визит в логово Лонзо Валенте, конечно. Улица Хитрецов – опасное место. Глаз и ушей там всегда намного больше, чем можешь сосчитать. Меня беспокоит не это.

– А что тогда?

– Несколько вещей. Во первых, даже имея полную информацию о том, что мы делали у Лонзо, и что есть некий тайный проект заморской компании, нужно еще и сопоставить эти факты. Тот, кто не знает, что искать, не найдет.

– Выходит, они знали…

– Да, это второе. Они, именно они. Я полагаю, наш враг, это группа людей. Возможно, небольшая, но очень хорошо информированная. И с обширными связями.

Лейс достал из внутреннего кармана камзола сложенный пополам лист бумаги. Совсем небольшой. Не больше открытки. И протянул через стол с покойником Мигиту. Тот взял, развернул. На листке было написано только два слова:

Мы знаем

Мигит поднял глаза на Лейса.

– При нем не было ничего из того, что люди обычно носят с собой. Ни денег, ни украшений и драгоценностей, ничего в карманах. Только это. Послание. На тот случай, если их человек не справится.

– С какой целью? Напугать? – Мигит вернул Лейсу письмо.

– Предостеречь, – ответил он. – Продемонстрировать свое преимущество в информации и показать нам, что наши тайные цели не такие уж и тайные.

– И все же, им не удалось тебя убить.

– Им не повезло однажды, но это ничего не означает. Они намекают нам на то, что им известно о нас, но нам не известно о них. И пока это остается так, они могут наносить удары тогда, когда им заблагорассудится, в то время как мы не в состоянии им ответить. Это опасный враг. Они располагают как минимум теми же сведениями, что и мы. И тщательно следят за возмущениями информационной среды, потому что не желают, чтобы мы добрались до истины. Они, как пауки на паутине, ждали колебаний ее нитей. Ветер проходит сквозь паутину, не тревожа ее. Но когда в нее попадает муха… Хлоп!

Лейс хлопнул в ладоши. От внезапного громкого звука Мигит вздрогнул.

– Вибрация нитей тревожит их. Они оживают, активизируются. И проверяют, действительно ли возмущение заслуживает их внимания. Муха ли это, или же случайно попавшая в паутину соломинка. Когда мы у Лонзо завели разговор о монете – мы превратились в муху. В важное колебание паутины, на которое паук обязан отреагировать. Мы их заинтересовали. И самое главное, третье…

– Исследовав колебание информационной среды, которое мы вызвали, они дали о себе знать. Немедленно, и самым агрессивным способом. Они атаковали. Решили сразу устранить угрозу, убив меня. При этом, характер атаки говорит о многом. Они не наняли убийцу из бандитов, потому что не могли позволить себе рисковать. Они понимали, что в случае неудачи наемник может попасть в плен, а тогда неизбежно выдаст нанимателя, и такого риска допустить не могли. Потому, отправили человека, который между смертью и пленом не раздумывая выберет смерть. Профессионального и умелого убийцу, но в то же время фанатика, абсолютно лояльного, полностью верного и преданного им. Того, кто почтет за честь приложить все силы, чтобы унести свои тайны с собой в могилу. Наличие у врагов таких людей говорит о могуществе их организации. А их действия – о том, что мы на верном пути. И, возможно, стоим в опасной для них близости к разгадке.

Мигит поежился, и почему-то огляделся вокруг. Он понял вдруг, что совершенно не чувствует себя в безопасности. Темнота подвального склепа словно сделалась гуще, а тишина, установившаяся после того, как Лейс умолк, казалось, была полна движения. Невнятные шорохи, шевеления в тенях – незримые в упор, но хорошо видимые боковым зрением. Они словно нарочно замирали, когда на них концентрируешь взгляд, но стоило отвести его, и они вновь оживали.

Понимая, что ему это все только кажется, что это всего лишь игры разума, порождения страха и не более того, Мигит все же не мог перестать бросать украдкой пристальные взгляды во тьму, клубящуюся за пределами световых кругов от факелов вдоль стен и тех огней, что были у них с Лейсом в руках. По спине пробегали неприятные мурашки. Так бывает, когда кто-то тайно наблюдает за тобой, понимал Мигит. Он прогонял эти мысли, зная умом, что никого кроме них двоих, да оравы крыс, в этих подвалах нет. Но полностью отделаться от ощущения уязвимости не мог, как ни пытался себя заставить. Больше всего сейчас он хотел как можно скорее покинуть этот подвал. Выбраться на воздух, на свет божий, подальше от этой гнетущей темноты и иррационального страха, который в ней гнездится.

– Нужно расследовать это.

– Совершенно верно, – согласился Лейс. – У нас даже есть крохотная зацепка.

Он наклонился к голове трупа и жестом позвал Мигита сделать то же самое. Взяв покойника за голову, Лейс отодвинул подсохшие волосы у него над ухом и поднес ближе фонарь, чтобы Мигиту было видно.

Мигит пригляделся. Наколка. Простой и известный всем знак. Треугольная звезда. Трист.

– Трист?! – у Мигита чуть не перехватило дух. – Церковь? Это человек церкви?

– Возможно, но не в ее стиле. Духовенство Сантры обычно использует другие рычаги давления и не действует так жестко. Я полагаю, смысл этого знака гораздо глубже. Троелуние. Древний языческий символ централитян.

– Языческий? Трист это символ Эясианской церкви.

– Обрати внимание на навершия концов триста. Там заметные округлые элементы. Они символизируют небесные тела.

– Слепец, Ехидна и Приспешник…

Мигит кивнул, сбитый с толку. Он действительно не заметил беглым взглядом в мерцающем свете фонаря эти точки на концах звезды.

– Они не всегда так назывались. Во времена Централитянской империи они носили имена трех главных богов. Слепец был морским владыкой, покровителем мореходов. Зеленая Ехидна – богиня плодородия, которым славились острова Ожерелья Одмы. Ее же спутник, Приспешник – был Покорителем, а воины империи назывались его сынами. Новые названия небесных тел были утверждены во время Сантрийского Собора, на тайном заседании узкого круга самых авторитетных сановников. Их мотивы были понятны: в небесах не должно было быть языческих богов, вся память о них должна была быть осквернена, предана забвению и порицанию.

– Если так, почему они не заменили трист? Самый главный знак язычества!

– Помнишь, я говорил тебе о принятии эясианства централитянами? Древняя империя не перешла в новую веру моментально, процесс длился десятилетия. Это были темные и кровавые годы религиозных войн. Иерархам не нужны были новые такие войны. А новая религия легко перенимает удачные элементы старой. Для большей популярности у населения.

– Но… Что это значит?

– Пока ничего. Это только гипотеза, я не зацикливаюсь на ней.

– Но?

– Но, возможно… Мы сейчас становимся свидетелями того, как оживает призрак древнего врага.

Мигит чувствовал, что ему становится сильно не по себе.

Точно прочитав его мысли, Лейс указал движением головы в сторону выхода, – здесь больше нечего делать. Не загасив факелы, они вышли из камеры и прошли обратно по темному коридору к лестнице из подвала. Выбрались наверх. Двое агентов забрали у Лейса и Мигита фонарь и факел и сами спустились вниз, видимо, погасить огни, которые они оставили.

На улице было все так же светло и солнечно, дышалось легко и свободно. Но Мигита это уже не радовало. Чего-то не стало. Не столько в картине, которую он видел своими глазами, а вообще, во всем мире, во всем, что он знал, и о чем имел представление.

– Так что нам теперь делать? – спросил он.

– Лучше всего тебе пока не показываться никуда из дома, – сказал Лейс. – Вряд ли неудача их остановит. И следующей их мишенью можешь оказаться ты. Опасность вполне реальна, я хочу, чтобы ты отнесся к этому со всей серьезностью. Я распоряжусь удвоить охрану твоего дома. Если ты минимизируешь перемещения, так мы сможем лучше тебя защитить.

Удвоить? – Мигит у своего дома вообще никакой охраны не замечал. Но теперь понимал, что она была.

Черт возьми… – думал он подавлено.

Во что я только ввязался…

***

Мигиту было противно лежать.

Ему не менее противно было стоять. Противно было ходить, сидеть. Шевелиться или не шевелиться – тоже было противно.

Противно было даже думать. Все опротивело ему в ставших ненавистными ему четырех стенах, где он оказался заточен. Но, в отличие от всего прочего, он не мог прекратить думать.

Заточение по собственной воле – бывает ли такое?

Теперь, думал он, точно бывает.

Мигит понимал, что это разумно. Пронимал, что на то есть веские причины, что так будет лучше для всех, и, в первую очередь, для него. Но легче от этого не становилось.

Он понимал, что это время не проходит даром. Лейс в жизни не допустит, растраты времени. Прямо сейчас где-то на улицах Граты кипит тайная работа. Секретная служба заморской компании день и ночь ищет следы неизвестных врагов. Пытается подступиться к ним, раскопать информацию. Найти хоть какую-то нить, что вела бы к их организации. Хоть какие-то следы и намеки… И то, что Мигит сидит здесь, не делая абсолютно ничего, это тоже часть работы. Важная часть, может быть, одна из важнейших. Потому что он – один из двух выходов, которые враг имеет на тайную службу компании. Второй – это Лейс. За него не стоит беспокоиться.