Текст книги "Klangfarbenmelodie (СИ)"

Автор книги: Anice and Jennifer

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)

– Сейчас едем в штаб в Киото, – коротко просветил ошеломленно оглядывающегося друга Микк, криво улыбаясь чужому интересу. Здесь было далеко не все, но немалая часть из его оружейной в Германии (мужчина по ней скучал), и посмотреть… посмотреть было на что, все верно. – Шерил впустит нас в дом без шума и все расскажет. А ты, – он плотоядно усмехнулся, действительно думая, что ничего у друга в итоге не выйдет с его племянницей, а от женитьбы та откажется, – расскажешь ему о том, что влюблен в его дочурку.

– И-и-и… – Неа закашлялся, явно еще находясь под действием успокоительного (потому что был слишком спокойным и вялым), – с тобой этот вопрос не решить никак?.. – опасливо поинтересовался он.

Мужчина мотнул головой и коротко хмыкнул.

– А ты думаешь, скидка будет? – прищурился он лукаво.

Смущать друга ему нравилось, тем более, что в такой ситуации это еще и здорово расслабляло. Должно же быть кому-то еще, кроме него неловко, или он один должен думать о том, как отымеет одного белобрысого ублюдка прямо там, где найдет, при его любимом брате?..

О, точно отымеет и даже внимать не будет крикам, просьбам и мольбам – лишь слушать и наслаждаться. Может быть, тогда точно мальчишка поймёт, что он мальчишка, а не всемогущий?

– Н-нет… – неловко промямлил Неа, отвлекая Тики от мыслей, и притронулся к шее. – Просто… как-то… чёрт. А можно ничего не говорить, а? – с надеждой в голосе спросил мужчина, всплеснул ладонями. – Сейчас точно не время признаваться этому любвеобильному папочке, что я целовался с его обожаемой дочуркой… – пробормотал он, и Микк вскинул на него удивлённый взгляд.

– Ты… что-о-о? – грозно переспросил Тики, перехватывая как раз оказавшегося в руках Ники (нужно было пересмотреть все варианты), и перевёл взгляд на вздрогнувшего Неа.

– Ну… я… просто… – затараторил мужчина, взмахнув руками, и вдруг замер, тоже сердито нахохлившись. – А сам-то не лучше! С моим братиком на улице перед всеми жамкаешься! – обвиняюще воскликнул он, нахмурившись.

– Редиска старше Роад! Ей всего шестнадцать! Не порть мне племянницу! – взбеленился Тики, чувствуя, как ему становится немного легче, потому что теперь большинство его мыслей было о том, как Неа посмел вообще притронуться к девочке, а не о том, как выбить всю дурь из одного идиота.

– Кто еще кого испортил… – обиженно буркнул себе под нос Уолкер и сердито скрестил на груди руки. – Но я вообще-то вполне серьезен.

– Зато Роад – сомнительно, – парировал Микк, заведя глаза. – Она девчонка. Восторгается взрослым мужчиной, да только надолго ли?

– Она фея, – упрямо возразил ему Неа, поджимая губы, и Тики подавил в себе желание рассмеяться.

И то правда. Роад – фея, за которую всем влетит в итоге, а Тики – больше всего, потому что она была у него под носом, а он за нею не уследил. Прелесть какая.

– Она тебя бросит, а я за нее огребу, – недовольно проворчал он и решил, что Шерила стоит огорошить этой новостью с порога – чтобы он, пребывая в шоке, безропотно поделился с ним информацией насчет происходящего в доме, а потом, опомнившись, вцепился в Неа и никуда его от себя не отпускал.

Слабонервный старший Уолкер был Микку в такой ситуации вообще ни к чему. Ещё испортит чего, неженка такая. Он же такой впечатлительный и в самый важный момент точно что-нибудь запорет.

Тики кивнул сам себе, вполне довольный таки состряпанным впопыхах планом по сплавлению друга куда подальше с места действия, и кивнул к выходу, показывая, что пора уже уходить.

До Киото они добрались за несколько часов, полных напряжённого молчания и приглушённой музыки, крутившейся по радио – Тики просто не видел смысла что-либо говорить, а Неа, видимо, предавался самокопанию и очередной порции самоуничижения. Микк, правда, думал, как сильно и тщательно будет пороть этого зазнавшегося мальчишку, до кровавой красноты и воплей, и это ожидание и злое предвкушение заставляло его давить на газ, чтобы как можно быстрее оказаться в особняке, чтобы схватить этого подонка, чтобы как следует избить его, а потом трахать до искр перед глазами.

Когда машина остановилась за одним из холмов, в окружении которых и пряталась усадьба (ни дать ни взять, самая настоящая усадьба) Адама, Тики включил телефон и, не обратив никакого внимания на пропущенные звонки от Вайзли (потом разберётся, всё потом – сначала мелкий ублюдок и убийство старика), набрал номер Шерила.

Тот взял трубку сразу, словно только и ждал, когда ему позвонят.

– Ворота открывай, – без вступлений мрачно выпалил Микк.

– О, – тон, однако, у Шерила был удивленный. – Ты приехал уже, что ли?

Тики угрюмо усмехнулся, следя за тем, как на горизонте занимается рассвет, и стрельнул насмешливым взглядом в явственно забеспокоившегося Неа. Он совершенно не жалел о том, что набросился на друга с обвинениями по поводу Роад, нет. И дальнейшее… им двоим будет уроком.

– Я даже с женихом для твоей дочери, – с легкой издевкой сообщил брату мужчина и, пользуясь тем, что на том конце линии ошарашенно замолчали, бросил трубку.

Ворота им не открыли, конечно, да и зачем, если Микк даже и не собирался загонять автомобиль во двор, но, когда он и Неа подошли к боковой двери, она уже не была заперта, и с другой стороны их ждала посланная Шерилом служанка. Которая каждую минуту опасливо на них косилась и кусала губы, такая донельзя забитая, что ее было даже жаль как-то.

– Господин Камелот у себя, господин Микк, – пробормотала она, вперив взгляд в пол, и поспешно поманила их за собой.

Неа смотрел на бедняжку с недоверчивым подозрением, а у той дрожали руки.

Тики нахмурился и негромко поинтересовался, когда они попали в дом:

– Ты чего так трясешься? Боишься, сожрет тебя кто, что ли? – вообще-то он догадывался, что трясется девка из-за Адама, но… ему просто надо было услышать это.

Девушка метнула на него испуганный взгляд, отшатнувшись к стене, и опустила лицо к полу, дрожащими пальцами сжав юбку формы.

– Г-господин Д. Кэмпбелл здесь, и мы просто волнуемся, что господин вновь примется буянить, – пробормотала она, не поднимая глаз, и, учтиво поклонившись, вновь засеменила по коридору, постоянно оглядываясь и вздрагивая от любого шороха. – Но сегодня у господина не было ни одного приступа, и настроение у него отличное, – служанка запнулась, словно боясь говорить дальше, но Неа мягко улыбнулся обернувшейся к ним девушке, и та продолжила: – С ним приехал мальчик, – коротко произнесла она, втянув голову в плечи, и осмотрелась по сторонам на очередном перекрёстке. – Господин был ужасно рад.

Вдруг навстречу им показалась ещё одна служанка в форме, и Тики напрягся, поджав губы, но сопровождающая их девушка лишь в панике прокрутилась вокруг себя, словно осматривая окрестности, и мужчина услышал встревоженное:

– Молодой господин в японской комнате совсем один. Я вас не видела, в третьем коридоре через поворот шатаются близнецы, – и, звякнув пузатым чайничком, из носика которого поднимался белёсый пар, миловидная служанка вежливо поклонилась мужчинам, после чего сразу же плавно метнулась мимо них.

Тики нахмурился, силясь вспомнить, где тут японская комната (все же он бывал в японском особняке – и вообще в домах семьи – очень редко), но Неа тут же ухватил его за рукав и потащил за собой, явно зная, о каком месте идет речь.

Однако это в планы Тики не входило от слова совсем. Он дернул друга в противоположную сторону и в ответ на озадаченный взгляд непреклонно покачал головой. Сначала стоило разведать обстановку.

– Нас туда поведет Шерил, – тихо прошипел он, преодолевая жгучее желание потягать друга за ухо, и тяжко вздохнул. – Когда все это кончится, я напьюсь.

– И вызовешь шлюх? – ревниво ткнул его локтем в бок Уолкер, окидывая подозрительным взглядом.

Вопрос, конечно, интересный, подумал Тики и ухмыльнулся. Но стоит ли вообще заморачиваться со шлюхами, если в этот раз Малыш будет его грязным мальчиком в знак наказания?

Ооо, сколько сексуальных фантазий Тики воплотит сегодня…

Неа хрюкнул от нервного смеха, кажется, поняв все по его лицу и, уткнулся носом ему в плечо, как будто не знал, плакать или смеяться.

А Тики и сам не знал.

До кабинета Шерила они добрались без приключений, и тот встретил их уже на подходе – весь какой-то как ушибленный (явно еще не успевший отойти от слов Микка) и только что не дрожащий.

– Так значит, это ты… – опасно начал мужчина и вдруг поражённо замер, уставившись на неловко махнувшего ладонью Уолкера. – Ты? Неа?

– П-привет, Шерил, – неуверенно хохотнул друг, и Тики заинтересованно перевёл взгляд с одного на другого. – Давно не виделись.

– Очень милое воссоединение, да-да, но продолжим в комнате, – раздражённо проговорил Микк, осматриваясь по сторонам и вспоминая, что сейчас по коридорам шатаются близнецы – эти мелкие оторвы с пистолетами, любящие стрелять и только потом уже думать, и толкнул опешивших Шерила и Неа в кабинет. – Ну, рассказывай, – потребовал он у брата, всё ещё слегка ошеломлённого и посматривающего на Уолкера недоверчиво-удивлённо, когда все трое уселись на кресла и диван.

– Адам вернулся с Алленом. Тот, кажется, сам ему сдался, – пробормотал мужчина и сразу же поспешно добавил, заметив злое лицо Тики: – Но глава фактически его забрал, понимаешь! Он в кафе это ходил последние недели три и всё ждал, когда Аллен отреагирует или останется без тебя! – взволнованно пробормотал Шерил, словно бы даже беспокоясь за судьбу мальчишки, которого Микк обязательно хорошенько отделает за такой неожиданный фортель.

Тики нахмурился и зябко повел плечами, вспоминая, как несколько раз замечал на себе чей-то тяжелый обжигающий взгляд в последние несколько дней.

Так это был Адам. А он не понял. Принял за ревнивого поклонника Алисы и рукой махнул, идиотина безмозглая. А еще киллер, называется. А еще чутьем своим гордился, мудак блаженный.

Сразу свалишь на работу, чувствительное дерьмо, подумал про себя мужчина, зло поджимая губы.

Получается, он Адама не заметил, а Малыш – как раз напротив, вот сам к нему и подошел. И тогда в том, что случилось виноват и сам Тики со своей рассеянностью, вызванной этой чертовой любовью.

Но вины Аллена это все равно не умаляет! И Тики прикует его наручниками к батарее, а сам уйдет на работу и будет убиватьубиватьубивать, а потом – вернется и будет долго и смачно его трахать.

От мысли об этом в животе свело сладкой судорогой и захотелось зажмуриться, но Микк закусил изнутри щеку и сдержался.

– Мне плевать, забрал старик его или нет, – неторопливо отозвался Тики вслух, – наказаны все равно будут оба. И старый мудозвон, и белобрысый идиот с кочаном капусты вместо головы, – сердито насупился он. – Кому-то давно надо уяснить, что я не отдаю то, что принадлежит мне.

– Собственник хренов, – вздохнул Шерил и махнул на него рукой. – Сгинешь вот так когда-нибудь ни за грош, и что мне потом делать, а? Хоронить тебя раньше своего?

– Когда-нибудь, но уж точно не сегодня, – оскалился на обеспокоенно потершего лоб брата Тики. – Я еще пока намерен тебя пережить, старый перестраховщик.

– Я думал, козлом назовешь, – слабо улыбнулся Камелот, вмиг засияв глазами.

– И козел тоже, – немедля согласился мужчина. – И вообще, – он фыркнул, – вон, зятем своим займись.

Неа рядом вздрогнул, как-то испуганно втянув голову в плечи, и прочистил горло, всё равно представляясь загнанным неудачником, который сейчас отчитывается перед строгим отцом за то, что тот спалил его целующегося где-нибудь в кладовке со дочуркой. Хотя, на самом деле, примерно так сейчас всё и было, хмыкнул Тики.

– И как далеко у вас всё зашло? – серьёзно и мрачно поинтересовался Шерил.

Неа опасливо сглотнул, несколько раз моргнув, и выпалил:

– Я хочу взять её в жёны!

– Она беременна? – взвизгнул Камелот, заставив Уолкера испуганно отшатнуться, а Тики – подавиться в кулак смехом.

– Н-н-нет, что вы! О-она чиста и невинна! – затараторил мужчина, взволнованно замахав ладонями в воздухе. – Я п-просто люблю её, вот!

– А почему Адам к Аллену вообще так привязался? – между делом поинтересовался Микк отсутствующим тоном, чтобы не выдавать своего интереса.

Он, на самом деле, давно и много думал о этом. Ведь можно было просто назначить наследником другого человека, разве нет? Воспитать как нужно и назначить наследником, а не гоняться одиннадцать лет за сбежавшими племянниками.

– Так кровь – не вода, понятное дело, что старик хочет видеть следующим главой своего сына, – просто ответил Шерил и вперил испытующий взгляд во что-то забормотавшего Неа. Тики поражённо замер, тоже поворачивая голову к другу. – У вас точно ничего не было?

– Что-о-о? Сын? – прошипел Микк, чувствуя себя обманутым и обведённым вокруг пальца.

Неа дернулся, отвлекаясь от своего суеверного ужаса перед Шерилом, и удивленно вытаращился на него.

– Аллен тебе не сказал?!

– Как видишь, – сквозь зубы процедил мужчина, яростно щурясь и до крови прикусывая изнутри щеку. Счет к белобрысой моли стремительно рос.

Старший Уолкер убито хлопнул себя по лбу, явно представляя, чем это чревато для его брата, и тут же замахал руками.

– Не сердись на него, Тики! – воскликнул он, взволнованно прикусывая губу и глубоко вздыхая. – Если он не сказал, значит, наверняка боялся, ты будешь плохо о нем думать… Он всегда остро реагировал на подобное, поэтому…

– Поэтому что? – зло прошипел мужчина, вскакивая и отходя к окну, откуда открывался вид на сад и на большую разлапистую вишню. – Скажи, Неа, когда твой братец мне наконец доверять начнет?! – ярость накрыла его подобно огромной штормовой волне, и Тики не знал, что ему сделать, чтобы ее успокоить. А может – он просто не хотел ее успокаивать… – Может, он наконец доверится мне, когда я вместо него подставлюсь, а?!

– Нет, неправда! – вскинулся Неа, подбегая к нему и осторожно хватая за плечо, словно стремясь вразумить и утихомирить. – Здесь нет твоей вины, понимаешь? Аллен просто… просто… – затараторил мужчина, обессиленно раскрывая и закрывая рот.

– Ты и сам не знаешь, почему он сдался, – жёстко припечатал Микк. – Потому что твой брат – идиот, которого выпороть надо один раз следует – чтобы орал как резанный. Может быть, хоть что-то в мозгах на свои места встанет.

Неа испуганно вздрогнул, раздражающе плаксиво смотря на него, и Тики сбросил дрожащие руки друга, направляясь обратно к креслу и игнорируя встревоженный взгляд Шерила.

– Если собираешься его убивать, то лучшее время для этого – сейчас, – полностью переключился на насущную проблему Камелот, деловито и серьёзно сцепив пальцы в замок. – У главы по утрам обострение, отчего он не такой внимательный и восприимчивый, как в остальное время, поэтому я проведу тебя в японскую комнату, где ты и… сделаешь свое дело, – спокойно доложил мужчина с прикрытыми глазами.

Тики ожег его сердитым взглядом и, сдавшись, сжал протянутую ему Неа руку. Старший Уолкер был нервным донельзя, но он отлично чувствовал настроение и как-то… он успокаивал. И на самом деле (но Микк никогда в этом не признается) это было кстати.

Он поджал губы.

– Ты ведь именно этого и хотел, так?

Старший пожал плечами.

– Ты же знаешь, что я сделать этого не смогу, – заметил мужчина недовольно. – У меня… руки трясутся, когда я на него смотрю, – неохотно признался он. – Я был к нему все это время слишком близко и слишком долго, а ты… Ты другой.

– Я не другой, – возразил ему Тики, однако с удивлением понимая, что Шерил прав. – Я всегда боялся его так же, как ты, – все же заявил он, – потому и держался подальше. Сразу решил – мать угробили из-за него, отца – тоже.

Но Камелот улыбнулся и покачал головой, устало откидываясь спиной на спинку кресла.

– Ты и сам не заметил, как изменился, – размеренно и неторопливо указал он, как будто хотел успокоить, укачать своим ленивым тоном. – Но ты… больше его не боишься, Тики. Из-за Аллена.

Микк замер, отчего-то неверяще глядя на брата. Раньше он особенно об этом не задумывался: не задумывался о том, что больше не боится старика. Не боится его холодного тона, не боится его пронизывающих ледяными копьями глаз, не боится его бесстрастной улыбки, такой ядовитой и сладкой, что хотелось временами спрятаться за диван, чтобы не видеть её.

А теперь… Тики просто даже не принимал это всё во внимание. Год назад он боялся Адама, потому что тот вселял настоящий ужас одним своим величественным видом, а сейчас на него было совершенно плевать.

Неужели это всё из-за того, что сейчас у Микка были те, кого он хотел защитить? Из-за Аллена?

Шерил посмотрел в окно, на ту ветвистую вишню, и, взглянув на часы, решительно кивнул, направившись к двери:

– Пора.

Тики встал вслед за ним, ласково для собственного успокоения проведя по Волли, и заметил, как с дивана подорвался и Неа.

– Ты куда? – удивился Микк и протестующе нахмурился. – Ты остаёшься здесь.

Уолкер, однако, хмыкнул, скривив лицо (впервые, наверное) в ядовитой ироничной гримасе, и фыркнул:

– Я с вами.

И сказано это было таким спокойным, собранным тоном, что нельзя было даже узнать в этом мужчине постоянно плачущего истерика.

А, так вот как он стал криминальным авторитетом, с уважением подумал Тики и, коротко хмыкнув, с насмешливым полупоклоном пропустил друга вперед.

После разговора с Шерилом (все-таки этот козел всегда умел глаза ему открывать) его всего наполняло какое-то злое веселье, и это веселье поднималось по венам жаром.

Они вышли в коридор, и Шерил мотнул головой в сторону нужной комнаты, широко и решительно шагая в ее сторону. И Тики спустя уже минуту с удивлением понял, как они были близко.

Понял – и снова наполнился этой злостью. Яркой, искристой, страшной, решительной злостью, имеющей вполне конкретного адресата и вполне жизнеспособные основания. И эта злость бушевала к нем едва сдерживаемым ураганом.

Сам себя Тики ощущал чем-то вроде… ока бури.

Японская комната находилась в том же коридоре, что и кабинет Шерила, и даже с той же стороны. Тики на секунду остановился перед нужной им дверью и, на секунду стиснув зубы (он слишком злилсязлилсязлился, и чем ближе к желаемому – тем сильнее), взялся за ручку.

Сейчас…

За стеной слышался голос Аллена.

Тики распахнул дверь, толкая ее вперед так сильно, что она с громким звуком ударилась об стену… и застыл.

За его спиной послышался сдавленный возглас, а сразу следом за ним – глухой звук падающего тела.

Блять, Неа, я же только что зауважал тебя, пронеслось в голове Микка как-то уже на автомате, потому что он во всю глазел на тонкую спину Аллена, на то, как он держит в испачканных кровью перчатках чашку, и уловил где-то краем сознания, потому что в висках зашумело:

–…и вот если ты был безумен, отец, то я и, скорее всего, сойду с ума, да?

Шерил вежливо кашлянул, тоже ошеломлённый этой картиной, но быстро взявший себя в руки, однако юноша даже не обернулся в его сторону.

– Доброе утро, господин Камелот. Кажется, нужно устраивать похороны. И, будьте добры, вызовите хирурга.

Тики чувствовал, как всё в нём забурлило, вспенилось от переполнявшей его злости, потому что голос у этого ублюдка был спокойным, прохладным, отстранённым, таким, словно ему было совершенно плевать на то, что он сделал. На то, что бросил брата и любовника, чёрт подери.

На то, что убил Адама, тучное тело которого расположилось слева от юноши, по другую сторону стола, с перерезанным горлом, из которого хлестала кровь, впитываясь в татами огромным алым пятном, с мёртвыми рыбьими глазами. И улыбкой на бледном лице.

– Слушаюсь… глава, – поклонился Шерил, совершенно растерянный, и, метнув опасливый взгляд на напряжённо замершего на месте Тики и упавшего в обморок на пороге Неа, вышел в коридор.

Дверь хлопнула, оставляя Тики наедине с Алленом, отрезая от остального мира, и мужчина в этом уединении еще сильнее, еще отчетливее ощутил, как злость наполняет его, плещется в нем беспокойным морем, почти топит его в себе. Он в два шага сократил расстояние от двери до молча наблюдающего за ним Аллена – и хорошенько врезал мудаку, намереваясь сначала его отметелить, а потом – заставить отрабатывать свой должок.

Однако младший Уолкер даже не воспротивился – Тики ощутил, как костяшками пальцев в кровь разбивает ему губу, а белобрысый недоносок упал на спину как тряпичная кукла, неотрывно глядя на него из-под полуприкрытых век и чуть улыбаясь.

С такой снисходительностью, что стало тошно.

– Можешь меня избить, если тебе полегчает, – милостиво разрешил он, и Тики ощутил себя так ужасно, что…

Он никогда не ощущал себя таким преданным и обманутым.

Хотя нет – было уже когда-то.

Когда мама умерла, а Шерил остался у Адама на службе.

И когда он узнал, что его Алиса – это заносчивый младший Уолкер.

Может, все его чувства к Аллену – всего лишь самообман, а тот всегда был таким снисходительно-насмешливым и просто позволял делать с собой что угодно? И никогда действительно ничего не ощущал к Тики?..

Микк ощутил, как губы невольно кривятся к какой-то детски-обиженной гримасе, как будто еще чуть-чуть – и расплачешься, и сжал зубы, чувствуя, как злость медленно покидает его, испаряясь, и оставляет за собой только бездонную пустоту.

И только тут он заметил, что весь Аллен какой-то мертвый.

Как и человек, все еще лежащий напротив него лицом в стол.

– Что я должен сделать, Аллен? – устало выдохнул он вместо того, чтобы ударить юношу еще раз, и уронил вдоль тела занесенную уже для нового хука руку. – Скажи мне, я хочу знать. Может, еще раз попытаюсь.

Аллен чуть дрогнул губами – все такой же безразличный и похожий на тряпичную куклу – и негромко уточнил:

– О чем ты?..

Лицо у его было в крови: только что разбитые губы, капли на лбу, на носу, на щеках, уже засохшие, ярко выделяющиеся среди мертвенной бледности, а обычно искристые серые глаза сейчас смотрели на Тики с ледяной снисходительностью, с той самой холодностью, которой так боялся мужчина ещё совсем недавно. С холодностью Адама.

А ещё Аллен не сопротивлялся. Совершенно безвольный и позволяющий словно делать с собой всё, что ему вздумается, юноша лежал под ним и улыбался самыми уголками разбитых губ, вновь напоминая этим Адама.

Сейчас мертвяком валявшегося в нескольких метрах от них.

Он же был отцом редиски. Родным отцом, который убил племянника, чтобы лишить сына семьи и слабости, от которого скрывались Уолкеры, которого любил Аллен (потому что Тики напоминал ему Адама, как такое вообще могло быть?), который был безумен.

– Что я должен сделать, чтобы ты наконец начал доверять мне? – устало спросил Микк, чувствуя себя высушенным фруктом; чувствуя себя потерявшимся ребёнком, у которого из-под носа утащили что-то ясное и понятное и оставили перед неизвестностью.

Аллен дернулся, дрогнул пальцами, наконец выпустив из рук чашку (как оказалось, уже пустую) и позволив ей покатиться по полу, и посмотрел на Тики как-то по-новому.

Странно.

Как будто о чем-то думал.

Мужчина не стал дожидаться ответа. Он выпрямился, отвернулся от юноши и направился к выходу. Шерил не мог не прислать за валяющимся в коридоре в обмороке Неа, а другу еще надо как-то объяснить все увиденное и должным образом его успокоить.

Да и потом… видит бог, Тики старался. Может, этого было слишком мало, но он не знал, чего еще хотел от него Аллен.

Что еще ему нужно.

Он готов был сделать ради него что угодно. Тот и слушать его не захотел, не то что за помощью обращаться. Наверное, он скорее сдохнет, чем когда-либо это сделает, а Микк, он… он не знал, что предложить юноше еще.

Что еще, кроме «все что угодно» нужно Аллену.

– Стой, Тики, – вдруг позвал его юноша тихим надтреснутым голосом, и мужчина… не выдержал – обернулся.

Юноша сидел на коленях и смотрел на него в упор, уложив правый кулак на стол, а Микк смотрел в ответ и видел, как глаза у Малыша словно бы ожили – если минуту назад они были совершенно пустыми, прозрачными, стеклянными, адамовскими, то теперь в них вспыхнул огонёк чего-то живого, чего-то, что принадлежало только Аллену.

– Мне… мне ничего не нужно… просто… – зашептал он потерянным тоном, и Тики заметил, что седые волосы у него тоже были измазаны в крови. – Мне… просто… – но мужчина перебил его, чувствуя себя раздражающе хрупким и трескающимся.

– Я, наверное, недостаточно хорош, чтобы быть рядом с тобой и защищать тебя, да, Аллен? – с усмешкой поинтересовался Микк, не находя в себе сил приблизиться к юноше, а потому так и остался стоять на месте. Адам смотрел на него своими рыбьими глазами и улыбался.

Юноша вздрогнул, медленно хмурясь и непонимающе поджимая задрожавшие губы, становясь словно бы ещё чуточку живее, чем был мгновение назад.

– Нет, – выдохнул он, мотнув головой.

Тики ухмыльнулся, фыркнув, и отвёл взгляд от профессионально перерезанного горла старика, из которого небольшими порциями капала на татами кровь. На улице во внутреннем дворике росла вишня. Та самая вишня, которую он видел ещё в кабинете Шерила.

– Разве? – хмыкнул мужчина, кривя губы. – А мне кажется, причина именно в этом. Ну так скажи же мне, что я должен сделать, чтобы быть достойным тебя? – сердито прошипел он, наблюдая, как неуловимо меняется лицо Аллена. Словно бы оттаивает и обнажается. Тики смотрел на него, испачканного в крови, такого безразлично-оживающего, похожего на испуганного ребёнка, ошарашенного происходящим, не меньше (а то и больше) самого Микка. Смотрел – и выпалил, чувствуя себя таким же истеричкой, как и Неа: – Я сделаю. Давай. Кого мне надо убить или искалечить, какое не-знаю-что мне нужно достать, чтобы ты поверил, что можешь на меня положиться? – просящие, даже умоляющие нотки в своём голове он услышал только после того, как всё произнёс. И заметил, что новая порция кислорода обожгла лёгкие так, словно всё это время он не дышал.

Юноша часто-часто замотал головой – как будто хотел, чтобы и Микка замельтешило перед глазами; как будто хотел с себя что-то стряхнуть.

– Ничего не надо делать!.. – выдохнул он как-то почти судорожно. Так, что у мужчины внутри все перевернулось и замерло в диком, едва контролируемом желании броситься вперед и обнять его. – Я просто… я не могу иначе, – устало произнес Уолкер и медленно поднялся, покачиваясь на нетвердых, словно бы затекших ногах. – Я хотел защитить вас, Тики, и я…

– Вытрепал своему брату нервы и разозлил меня, – качнул головой мужчина, даже не думая, однако к нему приближаться и стоя на месте. Пытаясь снова разжечь в себе ту же злость, что чувствовал, когда ехал сюда, но не ощущая даже ее отголоска. – Я убийца, – четко выплюнул он, заметив, как Аллен дернулся, но даже не собираясь останавливаться, – и я ненавижу, когда меня недооценивают.

Юноша вскинул на него загнанный взгляд и шагнул вперед, сжимая в кулаки руки и прикусывая распухшую от смачного удара губу (в уголке его рта запеклась кровь, которую хотелось сейчас же стереть подушечкой пальца, но Тики заставил себя стоять – ему так надело делать все самому, но он так хотел…).

– Но зачем я тебе тогда нужен, если ничего не могу сделать со своими проблемами?! – истерично воскликнул он, влажно блестя глазами и как будто тщетно пытаясь казаться выше своего роста, но так и не преуспевая.

Это было бы смешно, если бы не было так грустно – то, что Тики так и не смог до него достучаться. А он не смог, если Аллен задает ему такие вопросы.

Но несмотря на это… злости мужчина по-прежнему не чувствовал.

– Потому что я люблю тебя, – только устало и усмехнулся он, чувствуя за собой непреодолимое желание упасть в кресло и крепко выпить. Потому что ничего другого он, как видно, просто уже не мог.

Аллен судорожно всхлипнул, смотря на него дикими глазами, сжимая кулаки и кусая дрожащие губы, и остервенело рыкнул, взмахивая ладонями, вмиг становясь каким-то до ужаса трепетным и живым, отчего уже совершенно нестерпимо хотелось броситься к нему, но Тики слишком устал, чтобы вновь идти к нему сам. Чтобы биться о наглухо закрытые окна.

– А я – тебя! – запальчиво воскликнул юноша, тяжело дыша и вперивая в мужчину совершенно странный, полный разнообразных эмоций взгляд, и шагнул к нему навстречу, ужасно встрёпанный и неустойчивый, какой-то слишком взволнованный и растерянный. – Но по твоей логике я должен тебе жаловаться после каждого чиха! – зло возмутился он, сердито скривив губы, и Микк почувствовал, как внутри у него самого что-то распаляется, что-то закипает.

Беспокойство?

Злость?

Бешенство?

– Если каждый твой чих оборачивается прощальной запиской как у самоубийцы – то да, мать твою! Да! – крикнул мужчина в ответ, желая что-нибудь сломать, потому что руки у него зачесались, и рассерженно выдохнул прямо в лицо разозлённо вскинувшемуся Аллену.

– Да нихрена подобного! – возмутился тот, нервно взметнув ладони в воздух. – Я не девица и не…

Мужчина шумно вздохнул, чувствуя, как внутри него закипает все же снова это восхитительное бешенство, дающее возможность делать что угодно и когда угодно, и в одно движение оказался вплотную к совершенно опешившему юноше и нависая над ним как огромная угрожающая тень. Наслаждаясь собственным превосходством.

– Достал.

И – дернул на себя, до хруста в позвонках прижимая к себе, до вскрика, почти до писка, и больно впиваясь в разбитые губы.

Аллен протестующе затрепыхался в его руках, несколько раз больно ударил его по ребрам, явно все еще горя желанием продолжить скандал, но Тики было так просто не остановить, о нет.

Не сегодня.

Не сейчас.

Не когда он дорвался наконец до своего желаемого.

Мужчина стиснул в ладони ткань майки юноши, чувствуя, как она трещит, и как обмякает и становится податливым живое и горячее тело в его объятиях. Уолкер с шумным, почти плачущим, почти просящим выдохом приоткрыл рот, позволяя Микку скользнуть по его небу языком, и зашарил по его торсу, поддевая полы рубашки и проникая под нее облаченными в окровавленные перчатки руками.

– Я согласен скандалить, если мы каждый раз будем так заканчивать, – тихо выдохнул он, когда они на секунду прервались, и Тики криво усмехнулся, вспоминая о своих планах на его задницу.

О, после сегодняшнего ты не захочешь со мной скандалить, подумал он – и снова поцеловал его. Аллен смешно зажмурился (зрачки у него были огромные) – как всегда делал от переизбытка чувств – и толкнул его к выходу к коридор, явно не собираясь продолжать здесь.

В общем-то, Тики был с ним согласен.

Юноша кинул долгий взгляд в сторону, кажется, на Адама, и, когда мужчина тоже проследил глазами очередную упавшую на татами каплю крови, судорожно, словно до последнего не желал что-либо говорить, выдохнул:

– Я не хотел, чтобы его убивал ты.

Микк вздрогнул, опасливо заглядывая в лицо Аллену и чувствуя, как внутри вновь подымается эта злость, это раздражение, что его недооценивают, что ему не доверяют.