Текст книги "Klangfarbenmelodie (СИ)"

Автор книги: Anice and Jennifer

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)

Вот это было что-то новенькое. Кажется, прежде чем Тики вызверился и ушел, Шерил хорошо проехался ему по мозгам всем этим. Вот идиот, Роад же говорила, что он другой совсем, так в чем проблема теперь?..

Честно говоря, хоть и был согласен с Шерилом в бесполезности побега, Аллен все равно выбирал семью и близких, а не Адама и семейное дело. Ну просто потому что. Хотя если теперь дело оборачивалось подобным образом… если сам он становился источником опасности…, а ведь по-хорошему он им всегда и был.

Однако сейчас Уолкер предпочел об этом не думать.

– Ну и много хорошего было бы в этих прятках? – вместо этого усмехнулся он, откладывая вилку и гладя мужчину по ладони кончиками пальцем. – Так и сидели бы по разным углам, не появись ты. Или… – это было даже наиболее вероятно, на самом деле, – куда проще – искать было бы просто некого.

Тики удивлённо поднял на него взгляд, недоумевающе нахмурившись, и как-то задушено, словно что-то мешало ему говорить, выдохнул:

– В смысле?

– В самом прямом, – без промедления ответил Аллен, отчего-то чувствуя, что он должен убедить его именно сейчас. Убедить в том, что мужчина помог им, а не подставил. – Не вернулся бы я однажды со своих регулярных побегов и сгинул бы где-нибудь в канаве. И если тогда я считал, что это самый лучший вариант, и не смотри так на меня, – сразу же перебил он уже открывшего в возмущении рот Микка и мягко продолжил, – то теперь-то я понимаю, что Неа бы сгинул вслед за мной.

Мужчина как-то потерянно поджал губы, будто всё ещё не веря в то, что, на самом деле, спас их. Спас от одиночества, разбил эту высоченную стену между ними, заставил поговорить.

– Ты не виноват, Тики, – вкрадчиво, по слогам произнёс Аллен, пытаясь донести до него такую простую истину. – Ты не виноват в том, что Адам так хочет поймать нас. Не сделай это ты – нас нашёл бы кто-нибудь другой. И, честно говоря, – здесь он неловко хохотнул, ловя на себе подозрительный золотой взгляд, – если бы это продолжалось ещё одиннадцть лет, то я точно бы сошёл с ума.

– Н-но ведь… – мужчина закусил губу, переплетя пальцы юноши со своими и поглаживая его слегка подушечкой большого пальца (только тут Аллен заметил, что потянулся к нему левой рукой), и неверяще закачал головой. – Адам просил других, Аллен. И если он заморочился с тем, чтобы заказать вас мне – другие не справились.

По спине юноши пробежал холодок. Если честно, он даже не представлял, насколько опасным может быть Тики, и в чем эта его опасность заключается. Ему было известно только то, что мужчина не ладит с рукопашным боем, обладает, как видно, удивительной меткостью и отличается удивительной же страстью к оружию. Но вот что делает его опасным, и почему… почему Адам заморочился с заказом ему – это было…

Младший Уолкер не был даже уверен, знает ли об этом Неа.

И все же… юноша глухо засмеялся, стараясь унять внезапно проснувшееся опасение, и сжал пальцы – пальцы левой руки, он прикоснулся к Тики левой рукой. Неужели тот это заметил, господи?..

– Ты хоть представляешь, сколько сделал для нас, дурак? – выдохнул он. – Знаешь, когда ты пришёл с братом домой впервые, я сначала подумал, что ты шпион, – тут Аллен хмыкнул, заметил, как мужчина удивленно распахнул глаза, и пожал плечами: – Это потому, что я ужасный пессимист и всегда… – он тряхнул головой, обрывая сам себя. – Ну, в общем, со временем эта уверенность испарилась, потому что я видел, как трепетно ты сам относился к Неа. Я был благодарен тебе за то, что ты дружил с ним. И… когда я понял, что ты и правда шпион… я, конечно, разочаровался, но больше именно потому, что… что… не понимал: настоящей ли была твоя дружба, ведь Неа… Неа ужасно не хватало хорошего друга, а я дать ему этого не мог.

Юноша говорил и не мог остановиться: слова из него вытекали сами, и, по правде, хотелось сказать намного больше, чем получилось в итоге. Хотелось сказать, как Аллен счастлив, что вышло всё именно так. Как он волнуется за самого Тики и его идиотскую затею убить Адама, от которой мужчина вряд ли откажется.

Какой Уолкер на самом деле пессимист. Хотя, конечно, это называлось больше реализмом – просто невозможно убегать от Семьи, прятаться, бояться каждого звонка или стука в дверь, подозревать каждого встречного и оставаться оптимистом. Аллен прекрасно знал, что однажды их найдут. Аллен прекрасно знал, что это неизбежно.

Что однажды он уйдёт за Адамом, когда тот придёт за ним сам.

Потому что, на самом деле, все эти годы ждал этого, не способный сдаться старику сам.

Мечтающий о том, что есть возможность скрыться.

Мечты должны оставаться мечтами – это Аллен понял ещё в детстве.

– Но ведь… Неа знал, Малыш. Он знал, что я шпион, – сипло проговорил Тики, сильнее сжимая его обтянутые в перчатку пальцы, и сглотнул, отчего-то раскрываясь перед юношей таким внезапно… потерянным. Словно подростком его возраста, у которого из-под ног неожиданно выбили землю. – А потом я и тебе сказал, отчего ты сразу же закрылся.

– Да-а… – выдохнул юноша, – ты сказал… Алисе, и я… я испугался. Потому что этот мандраж, это ожидание – они всегда со мной. Я всегда боюсь, что все закончится, но так и бегу от этого уже одиннадцать лет. И я… очень, очень устал, Тики. И тогда я… почти смирился, – честно признался он, – только во мне… жило это сожаление – что ты не тот, за кого выдавал себя, потому что уже тогда… я был очень к тебе привязан. И когда я пришел домой с простеленным животом, а Неа названивал куда только мог – я думал, слава богу, никто не отвечает, я отмучаюсь, и брат освободится. А потом пришел ты – и пулю из меня вынул.

Мужчина крепко сжал его руку в своих ладонях, легко целуя поверх перчатки, и Уолкер испуганно округлил глаза, совершенно не зная, чего от него ожидать – от такого молчаливого и ошеломленного. Он накрыл его руки второй ладонью и приласкал пальцами широкое гладкое запястье, стараясь всячески восстановить в памяти ту страшную ночь.

Он не знал, зачем это делал, но почему-то считал, что должен сказать про это.

– Ты много тогда говорил, – печально улыбнулся юноша, чувствуя себя совершенно опустошенным этой откровенностью между ними – и очень легким. – Я помню… Ты ругался, просил, уговаривал… И я не спал. Не спал и как мог старался держаться в сознании. И пока ты… работал, – он криво улыбнулся, – я был в сознании, и твой голос – он прошивает все это как красной нитью. Тогда я засомневался, правильно ли настолько не доверять тебе. А потом ты послал Адама прямо в больнице, и…

– Алиса меня поцеловала, – Тики смотрел на их руки закусив губу до побеления, ужасно задумчивый и красивый в этой растерянной серьезности. Он как будто тоже не понимал, чего хотел Аллен, рассказывая ему об этом.

– Д-да… – выдохнул юноша, коротко кивая. – Скажи, Тики… почему ты ответил тогда на вопрос Алисы?

Мужчина взглянул на него неожиданно мягко, словно вспомнил что-то до ужаса приятное, и улыбнулся самыми уголками губ.

– Я был уверен, что она передаст это всё тебе. Я хотел, чтобы ты знал, Малыш, что я не враг и что не обманываю Неа, – проговорил Тики, серьёзно смотря Аллену в глаза, и от этого взгляда внутри словно что-то разгоралось, что-то заполняло его.

– Но с чего ты вообще решил, что Алиса настолько близка с Алленом? – не понял юноша, нахмурившись, потому что, странное дело, многие считали именно так, хотя никто и никогда не видел, что не удивительно, Уолкера с «Алисой». Просто потому, что это невозможно. И тут вдруг странная догадка пронзила голову, отчего он вскинул глаза на Микка. – Неужели ты думал, что мы.?

– Ни слова, Малыш… – начал Тики, сдвинув брови к переносице, но Аллен уже почувствовал, как его распирает от чего-то радостного и тёплого.

– Ты ревновал, что ли? – хохотнул он, ласково погладив пальцами ладони мужчины. – Меня ко мне же? – уже в голос рассмеялся Уолкер, жмурясь от переполняющего грудь тепла. Казалось, там будто внезапно солнце встало.

Тики сердито насупился и ехидно протянул:

– Позволь напомнить, что ты тоже ревновал меня к себе же.

– Я ревновал тебя к миловидной девочке в пышных платьях, называющей Кросса хозяином! – расхохотался Аллен, ощутив себя неожиданно легко после всего, в чем признался.

– А я ревновал миловидную девочку к ехидному подростку, который потом и оказался этой девочкой, – закатил глаза мужчина, лениво улыбаясь и качая головой. – Как-то на мексиканский сериал смахивает, – признался он со смешком, – кому скажешь – не поверят.

– А ты не говори – ты ешь, – тут только вспомнив про еду, фыркнул Аллен, так и не в силах скрыть и сдержать улыбки, которая, казалось, просто освещала теперь комнату.

Наверное, потому что сам юноша чувствовал себя чертовой лампочкой, и это было… черт, даже удивительно как-то. И – уютно. Настолько, что хотелось так и сидеть, не отпуская чужих рук, и смотретьсмотретьсмотреть. Тики засмеялся, разрывая их пожатие и щелкая его по носу, и снова взялся за приборы.

– Как я не умер без тебя с голоду… – со вздохом покачал головой он, снова переводя взгляд на мясо в тарелке. – И почему ты работаешь в кафе у Кросса, если по тебе рестораны плачут?

Аллен снова засиял улыбкой. По правде сказать, Микк нашел еще одно его слабое место, сам о том не подозревая – юноша обожал, когда признают его кулинарный талант.

– Несовершеннолетнего в ресторан работать не возьмут, – усмехнулся он в итоге, когда мужчина поднял на него взгляд явно в ожидании ответа. – А я – всего лишь скромный банте.

– Ну-ну, – хмыкнул Тики, – который подрабатывает певицей-вышибалой.

Аллен рассмеялся, чувствуя себя неимоверно лёгким и свободным, таким, словно в груди у него поле цветов выросло, продуваемое всеми возможными ветрами.

– Кстати, – невозмутимо протянул мужчина спустя несколько минут молчания, прожёвывая кусок мяса с сочившимся с него жиром (юноша даже облизнулся, любуясь таким прекрасным видом еды), – о хозяине. Знаешь, как это убивает по отношению к Кроссу?

Аллен поднял правую бровь, искренне не понимая, что имеет в виду Тики, и отложил уже пятую (и последнюю) тарелку в сторону.

– Почему? – сконфуженно буркнул он, нахмурившись.

– Потому что ты мой, – просто ответил Микк, словно это было ответом все существующие вопросы. Уолкер закатил глаза: ну что за собственник. – А хозяином называешь Кросса, – тем временем продолжил мужчина, и Аллен, совершенно не ожидавший такого поворота, поперхнулся чаем, одаривая преспокойно доедающего пищу Тики скептическим взглядом.

– Чёртов фетишист, – наконец спустя несколько секунд выдал он, полностью придя в себя, но чувствуя, как щёки постепенно заливаются румянцем и жаром. – Ты поэтому так при Алисе и искришься, что ли?..

– Да, – вздохнул Тики обреченно. – Точнее, когда осознаю, что это – мой ехидный подросток, обряженный в платье… Только вот парик меня твой бесит неимоверно, – признался он, отодвигая тарелку и утирая рот салфеткой с подставки. – Спасибо. Такого моя кухня еще не видела, честное слово.

Аллен расхохотался, совершенно не зная, как на это реагировать (о, угораздило же его нарваться на этого извращенца, который… такой… господи, какой же он потрясающий извращенец), и вспорхнул со своего места, забирая у мужчины пустую тарелку и снова чувствуя на себе этот взгляд.

Который сам зажег, своими действиями и подначками, только что.

Тики потянул его к себе, стоило только поставить посуду в мойку и потянуться снова к своему чаю, и уткнулся носом в спину, легко поглаживая пальцами по животу и разгоняя по телу приятные мурашки.

Юноша обернулся, не разрывая этих объятий, и мягко поцеловал его в висок.

– Какой же ты ласкучий… Даже удивительно, если хочешь знать…

Мужчина улыбнулся, вскидывая на него глаза, и Уолкер потянулся к его приоткрытым губам, ощущая себя при этом одним колотящимся от восторга сердцем.

И тут в замке провернулся ключ.

Тики обречённо закатил глаза, сердито процедив сквозь зубы:

– Ну кого принесло в такую рань?

Аллен же почувствовал, как щёки у него охватило пожаром, и попытался отпрянуть от только сильнее обхватившего его мужчины.

Из-за угла медленно выплыла серьёзно нахмуренная Роад, потягивающая воздух носом, и замерла на пороге, завидев их в этой довольно странной, мать, позе: Микк прижал юношу к обеденному столу, обнимая за талию, а Аллен, вцепившийся в него как в спасательный круг, стоял красный как рак.

– Алленчик? – тёмные бровки девчонки взлетели вверх. – А что ты…

– Не то, о чём ты сейчас подумала, – пулей протараторил Уолкер, а Роад продолжила, и лицо её с каждой новой секундой становилось всё лукавей и лукавей:

–.здесь де-е-елаешь?

– Уж точно не то, что ты напридумывала, – заворчал юноша, пытаясь выцарапаться из объятий Тики. Тот, однако, лишь сильнее прижал его к себе, залезая пальцами под футболку, и Аллен ошалело уставился на хитро стрельнувшего в него взглядом мужчину, сразу же забарахтавшись, чтобы, чёрт подери, выбраться и не давать ещё больше пищи для фантазий Роад.

– А откуда ты знаешь, что я напридумывала? – ехидно протянула девчонка, подскочив к столу и шлёпнувшись на стул, и с готовностью принялась наблюдать за ними.

– Да у тебя всё на лице написано, мелкая извращенка, – буркнул Аллен и в очередной раз дёрнулся в руках невозмутимо посасывающего кожу на его шее Тики. – Да мать твою, Микк! Не устраивай разврат перед племянницей! – взбеленился всё-таки он, ущипнув мужчину за бок.

Тот захихикал совсем как мальчишка, заставляя Уолкера дернуться и замереть в ошалелом оцепенении, сразу перестав думать о Роад (и о ее фантазиях – пусть сама с ними разбирается) и переключившись на то, что этот медведь (правда жестока к мелким седым мальчишкам), кажется, боится щекотки.

– Да она скорее сама меня плохому научит, – заметил тем временем мужчина, так и не выпуская его из рук, но теперь с совершенно зверским выражением лица наблюдая за этой малолетней стервой. – Чего сидишь, племянница? Не видишь – тут разврат творится, подожди в другой комнате, дай мне хоть поцеловать его, а. Притащилась ни свет ни заря, вот еще новости…

– А я из общаги аромат знакомой стряпни учуяла, – не осталась в долгу девчонка. – А вы тут… – она лукаво заулыбалась, – прямо на столе… Ну вот, Тики, а ты ныл, что тебя отшили. И еще так печально… – она слезливо надула губы, тут же растягивая губы в пусть мстительной, но довольно беззлобной ухмылочке. – Конспирация? А Неа знает?

Тики вздохнул, глядя в сторону, и, как будто даже не замечая сопротивления Аллена, усадил юношу к себе на колени, придерживая за талию.

– Ну вот чего ты издеваешься? – стоически поинтересовался он, устроив подбородок у Уолкера на плече. Аллен тут же ощутил, как у него горит щека, и подумал о том, что нет, этого не может быть – чтобы Тики краснел. – Хочешь смутить своего взрослого дядю?

Роад в ответ лишь белозубо заулыбалась, подскакивая к ним, и прижалась к юноше всем телом, обнимая и чуть ли не выдергивая из рук ошалело поднявшего на неё взгляд Микка.

– Алленчик мой! – важно воскликнула она, и Уолкер горестно закатил глаза, предчувствуя надвигающуюся бурю.

Девочка обняла его за талию, медленно перетягивая к себе и задорно сверкая глазами, и уложила подбородок ему на плечо, явно с вызовом смотря на замолчавшего Тики.

Роад была странной, чёрт подери, подругой – чуть ли не единственной из его окружения, кому Аллен позволял так к себе относиться. Была, конечно, ещё Линали, которая не против частенько применить насилие, чтобы вбить в головы друзей что-то очень важное, и Канда с Лави, один из которых выбивал всю дурь одним ударом, но слушался почти (и это главное слово) беспрекословно, а второй любил болтать так много, что иногда (постоянно) хотелось ему рот скотчем заклеить, но только Камелот позволяла себе на нём виснуть, обнимать, целовать, визжать и так далее по только одному ей известному списку, где, видимо, описывалось поведение благовоспитанной леди, но девочка отчего-то всё воспринимала по-своему. Сильно по-своему.

– Малыш. Мой. – Угрожающе прошипел Тики, и Аллен горестно вздохнул, когда Роад всё же чмокнула юношу в щёку, и, услышав уже ставшее опасным рычание, одним движением оторвал мелкую пигалицу от себя за пояс на пышном платьице, наблюдая, как та пытается пальчиками зацепиться за штанину или футболку с обиженно надутыми губами.

– Так, шмокодявка, садись за стол, пока я не разозлился, иначе пинком отсюда выгоню и даже жалеть не буду, – спокойно, но с грозным видом, проговорил Уолкер, чувствуя, как сильные мужские руки вновь обхватывают его талию и притягивают к груди.

Отлично. Так смущает, но вроде бы и спокойнее как-то. Во всяком случае, от Тики хотя бы можно было предположить, чего ожидать… Не то что от Роад.

Девчонка тут же вспорхнула обратно за стол, сверкая на них хитрыми глазами, и захихикала.

– Не буду лезть, если поко-о-о-рмиршь!

Уолкер обернулся к Тики (как смог, и на самом деле это наверняка выглядело чрезвычайно забавно), стремясь разрядись обстановку, и со вздохом поинтересовался:

– Мы ее покормим? Если покормим – она, вполне вероятно, уйдет…

Еще один плюс их отношений – Роад никогда не обижалась на негостеприимность. По всей видимости, потому, что сама нередко была незваным и нежданным гостем, который заявился ну очень не вовремя (например, как сейчас).

Тики проворчал что-то нелицеприятное (и вполне возможно – нецензурное) себе под нос и уткнулся юноше носом в плечо, окончательно разворачивая к себе лицом и недовольно хмурясь.

– Какого хрена вообще… Это моя чертова квартира, я хочу покоя, и нечего у меня отбирать его…

Роад вздохнула, снова вспархивая со своего места, в своем очередном платье легкая и воздушная как Дюймовочка, и подошла к ним, вмиг становясь какой-то подавленно-сердитой.

– Ну вот что ты сделал с моим дядей, а? – понуро опустила она плечи, обращаясь к Аллену. – Был зверь зверем, а ты его в собаку домашнюю превратил, и он теперь на племянницу родную скалится… Подумаешь, уж и пошутить нельзя…

– Этот фокус у тебя не пройдет, – фыркнул в ответ Тики, крепче сжимая охнувшего юношу в объятиях. Он по-прежнему хмурил брови, но уже не был таким разозленным. – Прекрати комедию ломать.

– Это из-за Вайзли и папочки? – между тем, словно не обратив внимания на грубость, выдохнула девочка, протягивая руку и ласково поглаживая мужчину по плечу.

Аллен дернулся в ошеломлении. И зачем она это сказала?.. Тики же лопнет от негодования!

Но мужчина лишь вздохнул, становясь вмиг ужасно усталым и вымотанным, и Уолкер тревожно перевёл взгляд с него на Роад и обратно.

– Из-за твоего грёбанного папочки всё, – процедил Микк, почти до боли сжимая Аллена в объятиях, так, что, скорее всего, синяки останутся, но юноша не обращал на это внимания. – Отделался малой кровью, ну-ну, идиот, пляшущий перед Адамом на задних лапках, – змеёй прошипел он, совершенно злой и гневный. Роад взволнованно и мягко погладила мужчину по руке. – Сказал, что нам всё равно не сбежать, так что не нужно больше и пытаться. Сказал, что Малышу лучше будет в Семье, под крылом Адама, который всю жизнь ему и разрушил, – выговаривал он сквозь зубы, такой напряжённый и чуть ли не дрожащий от переполняющей его злобы.

Аллен осторожно положил щеку ему на макушку и провёл пальцами от плеча до ладони.

– Всё будет хорошо, Тики, – шепнул он, целуя его в висок и понимая, что ничего уже не будет хорошо.

Роад сглотнула, ничего не говоря, и мягко обняла их обоих, прижимаясь тонкой фигуркой к Микку.

Мужчина осторожно, как будто неуверенно разжал стискивающие Аллена объятия и одной рукой, как-то словно неловко, прижал девчонку к себе. Та тут же обвила шею Микка руками и уткнулась носом ему в шею.

– А, нет… – облегченно пробормотала она, – как есть зверюга… Всегда свое защищаешь. Но ведь я же… – здесь Роад вздохнула, чуть отстраняясь, и с надеждой посмотрела Тики в лицо, – я же не перестала быть твоей семьей, правда?

Голосок у нее чуть дрогнул, и Аллен неверяще пронаблюдал за тем, как мужчина остервенело замотал головой, мягко целуя племянницу в щеку. И это был такой заботливо-родственный, но вместе с тем совершенно панибратский жест, что вмиг эти двое показались юноше не дядей и племянницей, в скорее бесконечно близкими братом и сестрой.

– Конечно нет, – согласился Микк с бледной улыбкой. – Ты из-за этого небось и притащилась, пигалица мелкая, а?

Роад отрывисто кивнула головой и шмыгнула носом, снова бросаясь ему на шею и крепко-крепко обнимая.

Аллен не сдержал улыбки и, дёрнув мелкотню за короткую прядь, а Тики поцеловав в макушку, встал и через несколько минут поставил перед подругой, уже успевшей усесться на отдельный стул и задорно улыбающейся, тарелку и чашку с кофе, после чего сам рухнул на своё место, возвращаясь к недопитому чаю.

Несколько минут за столом стояла вполне уютная тишина, прерываемая лишь постукиванием вилки о фарфор и восторженными мычаниями Роад, очевидно, вновь ужасно голодной – Аллен постоянно готовил ей в общаге на несколько дней вперёд, чтобы девочка не питалась полуфабрикатами и фастфудом. Это был такой жест его заботы, и подруга принимала его с огромнейшей благодарностью.

Вообще, они были знакомы уже давно – всё детство Уолкер рос вместе с ней в главном доме, потому что семья Шерила тогда жила рядом с ним. Семья тогда вообще была намного… уютней, что ли. Наверное, сказывалось присутствие Майтры и относительная вменяемость Адама, который, на самом деле, был… был… довольно хорошим что воспитателем, что главой – Аллен признавал это, потому что до семи лет мира без этого мужчины не видел и не мыслил.

Старик часто играл ему пьесы на рояле, напевал что-то из репертуара Хинако, рассказывал забавные истории и смеялся, был искренним и любящим. Особенная порция тисканий и целовашек всегда отводилась как раз Роад, которая с восторгом принимала любвеобильность главы.

А потом умер Майтра, Адам сошёл с ума окончательно, Аллен с Неа сбежали, и все связи с Семьёй исчезли.

И через пять лет Уолкер внезапно увидел Роад на улице в парке. Стоит ли говорить, сколько страха и испуга это вызвало? Да юноша чуть инфаркт там же не получил, но решил всё же проследить за девчонкой, чтобы убедиться, что та неопасна и что всё это просто случайность.

Это и правда оказалось совершенно нелепой случайностью: Шерил отправил свою дочь в академию в провинциальный городок, который находился не очень далеко от Киото, а Неа с Алленом прятались в этом же провинциальном городке именно потому, что он находился рядом с Киото.

Странное дело, но через несколько месяцев Роад стала неотъемлемой частью его скучной жизни, каким-то образом проломившись сквозь ледяную бронь и внося яркие краски в повседневность. А потом, в один из вечеров, когда они прогуливались по улицам, девочка серьёзно спросила у него:

– Ты же Аллен Д.Кэмпбелл, не так ли? Тот самый мальчик из главного дома с рыжими волосами и солнечной улыбкой?

Роад, чёрт подери, было тогда всего четыре года, как она могла запомнить его, неужели она шпион, – примерно такие мысли проносились в его голове, а подруга просто обняла его чуть ли не до хруста и затараторила, что не причинит вреда, и что совершенно не хотела его терять, и ещё много разных «что», отчего Аллен сдался, потому что… тоже не хотел её терять. Эту мелкую пакостницу, которая сейчас стреляет в него хитрыми взглядами, явно замышляя какую-то очередную аферу.

– Я, конечно, собиралась прикрыться тем, что хочу напомнить тебе, дядюшка, про ханами, – начала она издалека заискивающим тоном, отложив пустую тарелку в сторону, – но раз уж меня раскрыли… – и, весело прищурившись, воскликнула: – Твой наряд всё равно тебя ждёт, Алленчик!

Уолкер дернулся, снова услышав в ее голосе это хорошо знакомое ему лукавство, и угрожающе сощурился, напрягаясь всем телом и отодвигаясь:

– К-какой еще н-наря-я-д?..

Это было на самом деле вопросом важным, потому что шмотками для Алисы снабжала его всегда подруга, и глазом в свое время не моргнувшая в ответ на столь необычную просьбу. Напротив – она вошла в раж почти сразу, в два счета сделав из гадкого утенка истинную лебедушку и научив самого Уолкера без посторонней помощи проводить такие фокусы с косметикой.

И на самом деле именно за это еще Алиса нравилась юноше. Он мог спрятать все свои уродства и просто наслаждаться жизнью, потому что никто в этом городке тогда не косился на него с опаской и не шарахался в сторону.

– Ну тот, – широко заулыбалась девочка, – который по типу кимоно, помнишь, под который я еще…

Ах, тот… Аллен ощутил, как щеки заливает жаром, и поспешно замотал головой. Он даже слышать об этом не хотел, черт побери! Эта маленькая извращенка, да как она!.. Как она смеет вообще!.. Он же мужчина, в конце концов!..

– Даже не думай! – воскликнул он, ловя на себе заинтересованный взгляд явно немного повеселевшего Тики, теперь с легкой улыбкой следящего за ними, и пискнул: – Если я позволил нарядить себя в платье, я не позволю… то же сделать с бельем!..

Господигоподигосподи, как же это смущало, твою-то мать! Аллен совершенно не представлял, как это вообще будет выглядеть, учитывая, что он носил обычные мужские трусы под вещами из гардероба Алисы, а тут… эти… трусики… которые бельем назвать язык не поворачивался!

– О-о-о, как интере-е-сно, – между тем хитро прищурился Тики, кладя локти на стол и понимающе кривя губы. – Если твоя возьмет, Роад, я скуплю тебе весь тот бутик в Милане. Как его там… – он защелкал пальцами, стремясь припомнить название, и Роад восторженно засверкала глазами.

Аллен возмущённо надулся, кидая на него пронзительный рассерженный взгляд, но девочка уже кинулась к юноше, буквально повисая у него шее, и затараторила:

– Ну давай, Алленчик! Тики же будет рад! Я буду несказанно рада! Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-а-а!

Уолкер попытался отодрать её от себя, но Роад, чертовка, прицепилась к нему похлеще клеща, не переставая просить и трясти его подобно безвольной кукле.

…иногда, честно говоря, он себя именно что куклой и ощущал.

– Отвянь, кицунэ мелкая! Да ты это делаешь из-за дизайнерских шмоток, твою мать! Ну конечно, такой подарочек! – взбеленился Аллен, поднимая умоляющий о помощи взгляд на Микка, но тот специально отвёл глаза в сторону, словно бы смотря в окно. Юноша взвыл, жалея, что не может сейчас просто перекинуть девчонку через плечо: совесть не позволяла так вредить ей.

– Да за тебя в белье – этого ещё мало! Я потребую надбавки, Тики, ясно? – нагло пискнула эта пигалица.

– Всё, что захочешь, милая, – сладко улыбнулся мужчина в ответ, всё также не смотря на них.

Аллен уже совершенно взбесился.

– Да вот хрен вам всем! Вообще не буду фигню эту надевать!

Тики цокнул языком в ответ на это и покачал головой, переведя на Роад чуть прищуренный взгляд и заметив… на итальянском:

– Basta. Ti comporti sbagliato, Road*.

Аллен сердито надул губы, плюхаясь на стой стул и скрещивая руки на груди. Знал же, Микк, засранец, что он ничего не поймет, потому что они только начали заниматься, а тут эти экзамены… Специально он это сделал, что ли?..

Однако… Роад тоже надулась обиженно скрестила на груди руки – как ребенок, которому запретили что-то.

– Ma perche? * – голос у нее при этом был такой возмущенный, словно… Тики запретил ей эти издевки?

Юноша непонимающе нахмурился, переводя взгляд с подруги на… любовника (господи, у него по спине до сих пробегали мурашки, даже если он мысленно произносил это слово или какое-то подобное ему!).

– Sei troppo persistente. Questo è confusionario*, – заметил он с подозрительно расслабленным видом снова что-то непонятное, и Аллен бросил злиться окончательно, силясь вслушаться и понять, о чем идет между этими двоими речь. Потому что, судя по всему, Тики выговаривал племяннице за ее поведение, раз мордашка у Роад стала такой виноватой.

– Ma sarebbe stato così bello! * – вздохнула она, склоняя голову набок и по-прежнему обиженно дуя губы.

– Lo so. E so che Allen si viene a voi*, – каким-то странно поучительным тоном заявил Тики – и поднялся со своего места, походя протягивая руку и ласково взъерошивая юноше волосы.

Роад на мгновение замерла, хмуря брови, и разочарованно выпятила нижнюю губу, зарываясь лицом Аллену в плечо, словно её и правда только что пожурили за неподобающее поведение, отчего мужчина удовлетворённо кивнул, мимолётно целуя его в как-то машинально подставленную щёку, и дёрнул заверещавшую девочку, отцепляя её от удивлённо хохотнувшего Уолкера и усаживая за стол со словами:

– А теперь отстань от него и пей свой кофе.

После чего долил себе еще кипятка, вернулся на своё место и невозмутимо продолжил попивать чай.

Аллен закатил глаза, удивляясь что мужчине, что подруге, потому что похожи они были, оказывается, ужасно – и как юноша раньше этого не заметил? Что первый, что вторая – ужасные собственники, пусть Роад и помягче будет немного в этом плане. Точнее – хитрее в некоторых аспектах.

Так что мужу её Уолкер искренне не завидовал – настрадается мужик и ещё как.

– А-а-алленчик, – вдруг протянула эта пигалица. – А познакомь меня со своим братиком!

– Это тебе еще зачем? – подозрительно нахмурился Аллен. – Хочешь спалить контору и сдать нас Неа, да? – он погрозил ей кулаком и сердито поджал губы. – Сейчас тебе! Никакого Неа!

Роад заерзала на стуле, заискивающе улыбаясь, и мотнула головой, совершенно очаровательная в этой своей девчачьей миловидности, но оттого не менее хитрая и опасная.

– Да ла-а-дно тебе, – протянула она легко. – Я просто Неа почти не помню – только знаю, что он высокий был просто жуть и такой же чернявый, как Тики! Мне интересно! – тут девчонка вздохнула. – Он меня вообще помнит?..

Уолкер ощутил себя немного виноватым за такого агрессивное поведение (хотя после предложения напялить женское белье это совершенно неудивительно!) и неловко повел плечами. Он помнил, как мелкая Роад постоянно вешалась на близнецов, а те спасались от нее как могли (особенно Неа, который не слишком-то переносил детей – Аллен был просто приятным исключением из этого правда ввиду своей сообразительности).

– Не знаю, – нехотя признался он. – Мы мало говорим об этом… обо всем таком. Так что я не интересовался как-то особенно, мне… мне интереснее было про маму узнать. Она… испанские романсы любила, – как-то невпопад сообщил юноша, тут же краем глаза замечая, как дрогнули пальцы Тики и проклиная себя за то, что своей ностальгией снова заставляет его волноваться, хотя он только угомонился после напоминания о братьях.

Роад прикусила губу, протягивая руку и легко поглаживая его по плечу, и постаралась улыбнуться.

– Ну-у… Наверное, он меня не помнит, – вздохнула она в итоге, словно хотела перевести тему (за что Уолкер был ей на самом деле очень благодарен – чего он вообще про мать ляпнул). – А мне все-таки интересно, что из него выросло… Познакомь нас, а?